Горный цветок

Глава 42

Маркас терпеливо стоял в очереди на въезд в столицу. Ворота были неподалёку от Салтона и потому спросом у чистой публики не пользовались, разумеется. Однако, Маркас вполне справедливо полагал, что в его нынешнем виде ему тут самое место. Покрытый пылью плащ явно с чужого плеча, заляпанный просёлочной грязью едва не по колено, он вызывал косые взгляде даже здесь, в рабочем районе. Очередь продвигалась медленно, сонные стражники на воротах помнили о том, что им платят не за скорость работы, а сам факт посещения службы, да и с этих работяг лишней монетки не сыщется, а потому совершенно точно не торопились. Проверяли телеги с шерстью, тыкая в тюки длинными палками в поисках контрабанды, да позёвывая, проверяли документы у каких-то циркачей, что посетили столицу в надежде позабавить искушённую столичную публику своими фокусами.

Впереди переговаривались два мужика, которые также привезли овечью шерсть на продажу в столичные фабрики, тюки с нею высились на старых телегах.

- Шерсть-то, поди, нынче в такую цену будет, что и не укупишь, - со знанием дела проговорил пьяненький мужичок неподалёку. – Сами, поди, заздря цену набиваете на свой товар, а простой народ страдай! Была эта ваша холера, али нет – нам с того разницы никакой! Нам вынь да положь цены на треть ниже прежнего!

Скотлинги, привезшие шерсть на продажу, насупились, но промолчали, только искоса смотрели на ценителя изделий из шерсти. Тот раздухарился и хотел продолжать стыдить мужиков за необдуманное повышение закупочных цен на сырьё, но наткнулся на взгляд Маркаса и как-то сник, решив, что, судя по всему, этот парень наверняка их знакомец, ишь, как глянул, аж мороз по коже…

Наконец, Маркас проехал в город, заплатив медяшку за провоз второй лошади. Он медленно пробирался вперёд и размышлял о том, что тут, в столице, так далеко от границы, чужое горе кажется очень далёким и практически выдуманным…

Увидев ограду парка возле своего дома, Маркас немного приободрился и, наклонившись к ребёнку, тихо прошептал, что вот и всё… они добрались до дома… Маркас вспомнил вечно недовольное лицо отца, занятого государственными делами, его сурово поджатые губы и острый взгляд, и на сердце его стало немного теплее.

Немного подивившись тому, что ворота ему никто открывать не спешил, несмотря на то, что каморка их старого привратника и по совместительству садовника, была рядом с оградой, Маркас объехал и беспрепятственно попал внутрь парка в незапертую калитку. Старые узловатые деревья, которые уже много лет не плодоносили, но служили тенью для маленьких скамеек, были вырублены и валялись на земле, часть дорожек была выложена новой брусчаткой.

Маркас в удивлении приподнял брови, не понимая, отчего отец решил изменить себе и устроить беседки с фонтанами вместо клёнов, где они с Тони в детстве любили строить шалаши и прятаться от учителей и гувернёров.

Входная дверь в дом также была приветственно распахнута, а откуда-то сверху доносился стук молотков, визг пил, а также громкий и командный голос матери… Маркас снял плащ и бросил его на пол – из опасения запачкать им какую-нибудь мебель в холле. Не успел он сделать и пары шагов, как появился секретарь отца.

- Господин Мардел, что тут происходит? – спросил Маркас, вынимая малышку из импровизированного гамака.

- Лорд Маркас? – неверяще пробормотал секретарь и даже сделал шаг, словно хотел потрогать, на самом ли деле это он или это какая-то изощрённая иллюзия. – А мы-то уж и не чаяли увидеть вас, милорд! Я знаю, что лорд Джерард справлялся о вас, только никто ничего не знал. Кланов Лейсхен, Белтейнов, Харди и Олвудов больше не существует… вот мы и думали всякое…

- Довольно, господин Мардел. Лучше скажите, где мой отец и отчего он затеял всю эту перестройку? И что тут делает моя мать?

Секретарь шумно высморкался и замялся:

- Милорду Джерарду нездоровится нынче, так что теперь здесь всем распоряжается леди Эмилия…

Маркасу показалось, что он явно что-то недоговаривает. И он непременно узнает, что именно. Только сначала снимет с себя грязную одежду и основательно подкрепится чем-нибудь, и желательно, не собственного приготовления.

- Вели дворецкому немедля подыскать кормилицу для моей дочери и пусть кто-нибудь из горничных поможет перепеленать и искупать леди Кейтлин.

- У нас больше нет прислуги, миледи выгнала всех, и даже нашего старого садовника, - почему-то шёпотом сказал секретарь, в полной прострации прижимая к себе завозившийся кулёк. – Но я обязательно что-нибудь придумаю.

Вот как… Маркас заявил, что у него сыщется пара минут для того, чтобы узнать, как себя чувствует его отец, прямо сейчас. Нервничающий секретарь принялся рассказывать, что милорда поразил апоплексический удар, сейчас он находится в лечебнице и очень слаб здоровьем. После того, как стало известно о несчастье, появилась маменька Маркаса и стала распоряжаться на правах хозяйки.

Маркас рассеянно кивнул на это, пообещал, что непременно навестит отца, и поднялся наверх, где вовсю шёл ремонт в курительной комнате, которую обивали новыми обоями с розовыми цветами и ломали одну из стен для того, чтобы пронести какой-то громоздкий музыкальный инструмент. Леди Эмилия, судя по всему, прекрасно чувствовала среди всего этого шума и пыли, командным голосом показывая на те места, где будут располагаться банкетки и пуфики.

- Маменька? Какой сюрприз! – неприветливо сообщил Маркас, зайдя в комнату. – Как я вижу, вы решили поменять убранство? Вряд ли отец это оценит…

Леди Эмилия как-то нехорошо побледнела и немного растерялась, после чего начала уверять своего сына в том счастье, которое она испытывает при виде его живым и здоровым… тем более теперь, после смерти брата, да ещё когда отец находится при смерти…

- Вон! Все вон отсюда! – Маркас был готов швырнуть что-то об стену, но сдержался.

Маркас нашёл в себе силы развернуться и выйти из комнаты, и только попав в кабинет отца, сжал руки на подлокотниках кресла так, что костяшки пальцев побелели. За окном давно потемнело, осенний день короток, дважды в кабинет кто-то заглядывал, но не решался зайти. Наконец, сюда осторожно внедрился секретарь лорда Джерарда и тихо сказал, что кормилица для леди Кейтлин была найдена, ребёнок сыт и ухожен, сейчас изволит почивать… работники леди Эмилии пока ушли, а он сам ждёт распоряжений.

- Поедем к отцу. Только переоденусь, а то в таком виде меня и на порог не пустят, - ровным голосом проговорил Маркас и поднялся из кресла.

Несмотря на то, что сумерки за окном превратились в ночь, в лечебницу их запустили и проводили в комнату, где находился отец. Он лежал на кровати возле окна и смотрел в темноту за окном. Увидев Маркаса, он слабо улыбнулся и пошевелил пальцами.

- Говорить пока не получается, ходить тоже, частичный паралич лицевых мышц, - сказала пожилая сестра милосердия, ухаживающая за больными, затем, пересилив себя, добавила: – Даст Великий, он сможет поправиться.

- А не даст? – горько усмехнулся Маркас. – Отец, ты обязательно поправишься…

- Так вы, значит, его сын? – удивилась и неизвестно отчего обрадовалась старушка. – Я тут со вчерашнего дня работаю, сударь… А мне местные гиппократы сказали, что ничейный мужик-то у нас… никому веры нет, ты погляди что… «пентоксифилина» у меня нет и взять негде, с сожалению, но можно попробовать народную медицину: настои пиона, отвары шиповника, шалфей, опять же…

- Что, простите? – из всей речи бабули Маркас смог уяснить только то, что у отца может быть шанс и он непременно им воспользуется. – Это правда, что вы сможете ему помочь? Я бы хотел попросить вас быть у него сиделкой.

Женщина рассеянно кивнула и как-то смущённо попросила «оказать посильную материальную помощь этой дикой богадельне». Господин секретарь тут же принялся строчить, записывая пожелания, а Маркас уже отдавал распоряжения о том, чтобы отца перевезли домой – нечего ему тут делать.

Вернувшись домой далеко за полночь, он отослал всех прочь и наконец-то ослабил контроль над собой, схватился за голову и готов был биться этой головой об стену… жена, брат, отец тоже… вот… навалилось всё и сразу, словно он отвечал за какие-то неведомые грехи, которым не счесть…

Разбудило его тихое покашливание рядом с собой. Господин Мардел стоял рядом и деликатно не обращал внимания на взлохмаченный и помятый вид лорда Маркаса и его заплывшее лицо.

- Прошу прощения, милорд, к вам посланники… а у меня письмо от вашей маменьки. Велите его прочесть?

- Не стоит, вряд ли она решит сообщить мне что-то ценное! – отмахнулся тот, отчего брови у господина секретаря приняли форму вопросительного знака. – Найдите нашего дворецкого и всю обслугу, принесите мои извинения и попросите их вернуться на свои места. Ежедневную корреспонденцию отца я прочту лично, а сейчас я хотел бы привести себя в порядок и увидеть дочь.

- Миледи Кейтлин ещё отдыхает, - возразил секретарь, - с вашего позволения, сейчас вас ожидают несколько человек. Я прошу уделить им время.

Маркас кивнул головой и в кабинет зашли люди весьма официального вида.

- Его Величество просит посетить его сегодня вечером, дабы отдать дань памяти великим людям – вашим родным, безвременно ушедшим от нас.

- Держу пари, что Тони бы расхохотался, если кто-то решил назвать его великим человеком, - усмехнулся Маркас, чем ввёл в ступор чиновника, который слышал о нём, как о милом и славном молодом человеке.

- Палата Лордов просит принять участие в заседании по поводу запрета импорта зерна. Лорд Эмбер полагает, что мы справимся своими ресурсами, - начал второй посланник.

- Это потому что у него яичница вместо мозгов и старческое слабоумие, - с серьёзным видом сказал Маркас и посмотрел на третьего посланника.

- Палата Представителей настаивает на осуждении…

- … и я ничуть не мешаю ей настаивать и дальше, - отрезал Маркас. – Оставьте мне свою корреспонденцию.

После того, как мужчины ушли, господин секретарь откашлялся и неуверенно сказал:

- Как сын и наследник лорда Джерарда вы должны благочестиво принять приглашения этих людей. Это ваша святая обязанность…

- Мне не нужна была эта обязанность! Это Тони всегда был подкован и стремился познать всю эту галиматью, а не я!

- Но лорда Энтони больше нет… вы – будущий лорд Роуэл… на вас сейчас вся обязанность…

- Я знаю…

Маркас отлично понимал, что сейчас от него многое зависит, и поэтому начинал работать ещё до рассвета. Законы, предложения, внесение поправок, налоговые льготы для пострадавших районов… далеко не все представители Палаты Лордов были рады этому и злобно шипели, что «мелкий гадёныш ещё похлеще папаши будет», строились козни и плелись заговоры, даже доносили королю какие-то нелицеприятные вещи, но тот предпочитал не вмешиваться в управление отлаженным механизмом – Энландией. И только пожимал плечами, рассуждая, что если отцу как-то удавалось справляться с ворохом проблем, то и мальчишка справится…

Заканчивал работу Маркас далеко за полночь, обязательно заходил в детскую и любовался на спящего ребёнка, затем сон, и опять работа… и ещё… и ещё чуть-чуть…

Леди Эмилия не посещала особняк с тех пор, как с ней обошлись там столь несправедливо, однако она всё же решила навестить сына.

- Дорогой, ты позволишь?

- Прошу вас, леди! – сынок даже не поднял головы в её присутствии, читая какое-то длинное послание. – Если вы снова решили попросить меня об увеличении вашего содержания, то мой ответ вам известен.

- Я совсем не узнаю тебя, милый! Ты стал таким язвительным и грубым… и вообще, я не об этом… твоя дочь, наша дорогая девочка, она совсем заброшена. Ей явно не хватает ласки любящего сердца. Я могла бы воспитывать крошку. Она вырастет настоящей леди со мной в королевском дворце. В этом доме так уныло… да и отец всё ещё болен.

- Хорошо… ей действительно, не хватает материнской любви… я виноват перед нею.

- Конечно, милый! Я помолюсь в храме о душе бедняжки Кармине.

- Имя моей жены – Камилла!

- Камилла? Странное имя, как у бродяжки… это же, вроде бы, горный цветок?