Горный цветок

Глава 15

«Шутка-минутка!» - я полагала, что именно так выкрикнет Маркас, завидев моё вытянутое от удивления лицо и потерянный взгляд. Я ошарашенно повернулась к Маркасу. С чего бы это? Юмор подобного рода, да ещё и высказанный в присутствии родителя, я считала неуместным. Однако, судя по тому, как напряжённо выглядел Маркас, шуткой он свои слова не считал. Весь вид моего папеньки, и гордая осанка, и торжествующий взгляд, и благосклонная улыбка, ясно сообщал о том, какое ликование его охватило. Он всё же смог спихнуть меня замуж. Наверное, так радуется продавец мясного отдела на рынке, когда продаёт обрезки по цене парной телятины. А «обрезки», выходит, это я. Про господина секретаря аж самого главы Палаты Лордов и говорить было нечего: после того, как Маркас объявил о своём намерении составить моё счастье, уважаемый господин как будто сдулся – не кричал, не обвинял никого в недостойном поведении, а только огорчённо прикрыл глаза и печально качал головой, словно недоумевал, как такой хитрый жук, как Маркас, умудрился попасться в такую элементарную ловушку, древнюю, как само человечество.

«О, как! Чего-то ты явно не учла, баба Галя, когда распиналась о мужестве и героизме этого милого юноши!», - подумала я, стоя, переминаясь с ноги на ногу и чувствуя себя конченной идиоткой. Как же так вышло-то? Вроде бы, ничем предосудительным не занимались, а тут – такая незадача! Я хотела было, раскрыть рот и немного прояснить ситуацию, но взгляд, который бросил на меня родитель, был понятен и без слов: «Не вздумай что-то вякнуть сейчас, конечно, кроме слов благодарности мне и своему клану!».

Впрочем, не было похоже, что окружающим вообще было интересно моё мнение – они радостно хлопали друг друга по плечам, словно выбивая пыль, и гомонили, предвкушая отличную пирушку, да ещё по такому поводу, как замужество дочери главы клана. Братья по очереди жали руки моему новоявленному жениху и что-то жарко шептали на ухо. Ясно. То ли выражают сочувствие, то ли искренне радуются предстоящему событию. Скорее второе – вон как глаза у Лейва блестят. Это он думает, что теперь отец отстанет на какое-то время от них с Ингваром, требуя выбрать себе невест. Зря, наверное, лорд Свейн не произвёл на меня впечатление человека, который способен отступить от своих планов.

Как бы то ни было, но мне всё же пришлось высказать несколько слов благодарности и дорогому папеньке, и будущему мужу. Точнее говоря, я что-то проблеяла несуразное, но и это никого не огорчило. После того, как утихла всеобщая радость по поводу столь радостного события, вопрос о транспортировке моего теперь уже! жениха встал на повестке дня. Остановились на том, что четверо солдат понесут импровизированные носилки с раненым, остальные вернутся домой и предупредят Асвейг о том, чтобы она готовила чистую перевязочную – где-то позади тащится её будущий пациент. После чего Маркаса, несмотря на его уверения, что травма не столь значительна, как кажется, и он великолепно будет себя чувствовать в седле, уложили на носилки, сделанные из плаща и двух длинных палок. Судя по той скорости, с какой два деревца превратились в опоры для носилок, солдатам заниматься перевозкой раненых было не впервой.

Мне была также предоставлена лошадь, я кое-как взгромоздилась на неё, и мы отправились домой. Я покосилась на Маркаса, который невольно морщился от резких движений солдат, и искренне понадеялась на то, что у него не было никакой сердечной склонности, иначе как-то нехорошо получается – вроде как, барышню от гибели неминучей спас, а его тут жениться заставляют вместо того, чтобы объявить благодарность. А вот наперёд будет тебе наука – нечего по чужим землям гулять да вынюхивать и выспрашивать всё. Хотя, если серьёзно – гулять вообще, ему теперь ещё долго не придётся, это точно.

Во время поездки папенька приблизился ко мне и сообщил, что он принял решение не заставлять нас с Маркасом томиться в ожидании счастья, а уже послезавтра совершить обряд бракосочетания, благо что он знает одного сговорчивого жреца храма Великого, который не откажет в столь незначительной просьбе – соединить два любящих сердца. Конечно, родитель понимает, что мы бы хотели и пораньше, соединить, то есть, но жрец просто не сможет раньше прибыть в наш дом, так что придётся немного потерпеть. Только имеется один небольшой нюанс… а именно – лорд Свейн считал мою тягу к одиноким путешествиям к дальним границам наших земель чем-то ненормальным и постановил, что до церемонии я должна из дома даже носа не сметь высовывать. За этим проследит моя кормилица.

- А то шустра больно! – добавил любящий родитель. – В первый раз чуть не убилась, когда со скалы упала, так нет, тебе же этого показалось недостаточно!

Лорд Свейн в раздражении подстегнул свою лошадь и уехал, на прощание бросив мне, что третьего раза не случится до тех пор, покуда он не выдаст меня замуж. Потом уже это будут не его заботы, так что он умывает руки.

Когда мы прибыли, нас уже ждали, травница выступила вперёд и заявила, что она должна немедленно осмотреть раненого – мало ли что я там навертела вчера, будучи в панике и всяческом душевном раздрае. А травма может быть опасной и даже смертельной, если возникнет заражение. Папенька к такому не был готов, поэтому велел не мешкать, определить жениха на лечение и послать гонца за жрецом в ближайший храм. Я, было сунулась помогать при перевязке, но лекарка возмутилась и заявила, что она в помощниках не нуждается. Порешали на том, что я подожду возле «приёмного покоя» - в маленьком уголочке каморки Асвейг, где было жарко натоплено, несмотря на тёплое время года, доносился аромат цветов и каких-то кореньев, сушащихся под потолком, и висело несколько котлов с водой над очагом. Спустя совсем непродолжительное время травница вышла и с подозрением уставилась на меня:

- Милорд утверждает, что вы сами помощь ему оказали, ногу забинтовали да к дощечкам прикрепили для надёжности.

Я осторожно ответила, что так и было, мол, прочла когда-то давно в старом трактате, а вот в каком – убей Бог, не помню.

Асвейг посмотрела с недоверием и хмыкнула:

- Не думаю, что древние знания моего народа о врачевании можно найти в книгах. Впрочем, это не слишком важно сейчас. Вы всё сделали верно и через несколько месяцев лорд Маркас будет здоров.

Что же, это утешает. Я благодарно кивнула и отправилась в свои комнаты. Оказалось, что бедняжка Ранни находится там, вне себя от тревоги за то, куда я могла подеваться.

- Я ведь отцу-то вчера ничего говорить не стала, больно уж он скор на расправу, - виновато глядя на меня, поведала кормилица, - но утром всё равно всё выяснилось. Про твоё отсутствие, значит.

Я поблагодарила Ранни за службу и заверила в том, что она всё сделала правильно. Чувствуется, что кормилица действительно хорошо относится ко мне, то есть, к Камилле. А известие о моей скорой свадьбе её и вовсе подкосило.

- Надеюсь, что этот молодой человек сможет сделать тебя счастливой, - смущённо пробормотала она, помогая мне принять ванну.

Я откинулась на край ванны и благостно закрыла глаза, наконец-то! Мне кажется, что я целую вечность ждала этого момента, когда я смогу смыть с себя грязь и каменную пыль. Ранни что-то бормотала позади меня, разбирая на пряди длинные волосы.

- Ранни, - рассеянно спросила я, наблюдая за солнечными пятнами на середине комнаты, - я никогда не спрашивала тебя, как ты оказалась в роли моей кормилицы?

Та равнодушно пожала плечами:

- Давно это было. Жили мы тогда в небольшом селении за дальними мостами. Муж у меня лесорубом был, хорошо мы жили, ребёночек у нас народился, а потом он погиб, деревом придавило. Горевала я тогда, конечно, сынок маленький совсем да слабый… он больной был и умер вскорости, не прожив и года. Семья мужа сильно на меня косится начала, мол, нахлебница я. Тогда-то и прибыли посыльные от лорда Свейна. Маменька твоя родами мучалась, тебя-то родила, только от родильной-то горячки и померла вскорости. Кормилица требовалась, я согласилась, конечно, и приехала в этот дом. А тут трое деток, мал мала меньше. Даст Великий, я ещё и твоим малышам няней буду.

В доме вовсю шли приготовления к предстоящему торжеству, носились взбудораженные слуги и отсиживались где-то по углам браться, которые боялись сглазить своё счастье, что не их черёд жениться, перетряхивался мой гардероб, Ранни сокрушалась о том, что мы не успели бы пошить для меня платье, достойное королевы, украшалась парадная зала и даже с особой тщательностью подметался хозяйственный двор. Но вся эта суета проходила мимо моего сознания. Слова кормилицы заставили меня вспомнить о той моей, прошлой жизни… о том кусочке счастья, которое мне досталось однажды.

Алексей был моей первой любовью и останется последней. Но ничто не мешает мне иметь ровные, тёплые, дружеские отношения с Маркасом, не так ли?

Перед церемонией Ранни обрядила меня в роскошное платье из льдисто-голубого шёлка, а волосы заплела во множество маленьких тугих лепёшечек, которые странно выглядели, но я не спорила. Отец, который зашёл в мои комнаты, внимательно оглядел меня с головы до ног, достаточно ли я достойно выгляжу, осмотром остался удовлетворён и распорядился:

- Раннвейг! Волосы просто убери в узел. Не думаю, что наш жених станет заниматься подобной ерундой!

Кормилица кивнула, посмотрела на закрывшуюся дверь и горячо зашептала:

- Конечно, и как это я сама не подумала? До того ли ему будет, сердечному? Расплетать твою шевелюру до самого рассвета можно, а ему бы поберечь себя надобно.

Я, которая не знала ни о каком обряде расплетения волосяных лепёшек, сочла за лучшее просто промолчать, поскольку так было больше шансов сойти за умную.

Сама церемония проходила у нас дома, в маленьком храме. Свадебную церемонию проводил немного нервный храмовник, приглашённый по такому случаю. Собравшиеся гости были до чрезвычайности взбудоражены предстоящим действом, перешёптывались и пересматривались, сидя на длинных скамьях по обоим сторонам от прохода. Мол, что же это на свете делается? Страх и ужас накатывает, как подумаешь! Оно и надо думать – до чего дошли люди, если увечного заставляют жениться на этой девчонке. А как он увечным-то стал? Так, как тут не станешь, ежели отец практически из объятий будущего супруга-то, поди, вырвал!

Однако, мои родичи ничего не замечали или делали вид, что не замечают. Братья вежливо раскланивались с приглашёнными гостями, отец надменно сообщал всем желающим услышать, что уговор с уважаемой семьёй Роуэл у него был давно, просто ожидали, когда жениху девятнадцатая весна пойдёт, вот и всё. То обстоятельство, что мне только исполнилось семнадцать, в расчёт вообще никто не брал, я думаю… Что же до слухов о моей несостоявшейся помолвке с Торреном Лейсхеном, так на то они и слухи, не больше. Гости слушали эти пространные речи и изредка кивали головой.

Я стояла возле прохода, ощущая себя глупо, как никогда. Но тут за моей спиной распахнулась дверь и появился кто-то скособоченный и опирающийся на странные костыли.

- Милорд твёрдо решил, что до храма дойдёт самостоятельно, - пробурчал господин Саймон Мардел и закатил глаза, намекая о том, что всё предстоящее действо – страшная глупость, конечно же.

Возможно, что жрец храма считал так же, во всяком случая, ничего про лодку, которая отплыла от берегов любви и причалила к острову уважения, я не услышала. Всё быстро, сухо и по факту:

- Клянёшься ли ты, Маркас Хейвуд, быть заботливым мужем, быть защитой и опорой до скончания дней своих?

- Клянусь! – в глазах Маркаса промелькнула радость.

- Клянёшься ли ты, Камилла Рейна Альмвейг из клана Олвуд, быть любящей и покорной женой до скончания дней своих?

- Клянусь! – спокойно повторила я.

После моего заявления жрец торопливо свернул церемонию и сообщил, что теперь мы будем вместе, пока смерть не разлучит нас.

- Я обещаю, что ты никогда не пожалеешь о том, что стала моей женой, Ками, - галантно сообщил Маркас и улыбнулся.

Я вздохнула и приготовилась к церемонии вручения даров. Вот так просто я вышла замуж во второй раз.