Гололед

Глава 12 Белорусская СССР, г. Марьина Горка, 1970 год

Я уже пару месяцев работал в группе, занимаясь по плану боевой подготовки первого отделения. А так же и согласно индивидуального плана полученного от командира группы и откорректированного Кирилловым для отработки нашего боевого слаживания. Я уже научился понимать его не только по жестам, а практически по взглядам. Мы отрабатывали основные этапы совместной работы: прохождение маршрута, отдых на маршруте, оправка на маршруте, сон. Выдвижение на позицию, оборудование позиций, включая установление сигнализации и минирование подходов к основной и запасным позициям. Рекогносцировка путей отхода и минирование их, без постановки взрывных средств на боевой взвод. Наблюдение за местностью, периодическая постоянная фиксация метеорологических данных. Очередность и порядок открытия огня, отход и правила выхода на точку сбора и многое другое. На выходах не разговаривали вообще, жесты, взгляды, повтор действий за старшим.

По наводке из секретной части, капитан Валеев узнал, что я читаю описание ТТХ военной техники предполагаемого противника, просто с листа, обязал меня надиктовывать машинистки то что я переводил. Я сидел в загончике, Машеньки или Наташеньки и диктовал описания и ТТХ вооружения корпуса морской пехоты США, зеленых беретов, коллег рейнджеров или Navy SEALs (морских котиков).

Периодически меня направляли в автомобильную службу или бронетанковую для обучения обслуживанию, ремонту техники и практиковаться в ее управлении.

Наконец подошел черед и знакомства со службой ракетно — артиллерийского вооружения, для бригады это было (в основном) спецвооружение: ПТРК «Малютка», ПЗРК «Стрела-2» и РС «Град-П». Это должен был быть последний этап моей индивидуальной боевой подготовки, который должен был закончиться боевыми стрельбами на полигоне мотострелковой дивизии — Белая Лужа.

На склад спецвооружения я попал в разгар регламентных работ, когда начальник и его подчиненные, что то там переставляли и перекладывали, подкрашивали и закрашивали. Основополагающая работа на военных складах и хранилищах.

Доложился начальнику склада:

— Лейтенант Лобанов, отдельная разведгруппа, прибыл для инструктажа по спецвооружению.

— Для инструктажа, говоришь. Добре… а вот у нас здесь внеплановая рòбота.

— Так инструктаж откладывается, товарищ старший лейтенант?

— Да к чему хлопче, начнем с ремучастка.

Я все понял, меня продали в рабы мои отцы командиры, а что делать — только расслабится и получить удовольствие.

— Смотри лейтенант, что твои разведчики сделали с чемоданами ранцами, они же ими хряпают обо что и куда попало, пусковые направляющие вбивают, а катушки с проводом? Вот. Я тебе еще покажу, как выглядит тренога у «Града — П» после зачетных стрельб и как могут изуродовать пусковую трубу «Стрелы» лихие зенитчики из спецназа..

Ведь у нас стреляют не три человека, как на ПТРК в мотострелках, а один несет и пульт и ракету, он же подготавливает пуск и он же оператор за пультом. То же и с Градом донести помогут, а дальше сам справляйся. Наладчиков от производителя не дождешься, а стрелять нужно много — мы спецназ, не кремлевский полк. Приходиться вертеться и осуществлять поточный ремонт самим. Нарушаем, а что делать?

Ребята у нас мастеровые, но оборудование с бору по сосенке и ему нужно давно сделать ремонт… кое какой.

Ну и засада, опять попал. Хотя, что я дергаюсь, это ведь моя основная воинская специальность, технарь — на нее и брали.

— Ну это уже ближе к телу, товарищ старший лейтенант, а то внеплановая рòбота… Кто меня введет в курс дела?

— Я сам все и покажу.

Токарный, настольный токарный высокой точности, фрезерный, сверлильный, универсальный заточный, шлифовальный… обычный набор, уверен, что где то сварка запрятана от начальства. И к бабке не ходи.

— Ну что же, давайте в порядке важности оборудования, но начну с малыша. И давайте спецуху, что ли. К обеду закончил с настольным станком, благо ЗИП к нему был полный. И я потребовал, что бы на этом станке работал только один человек, иначе, максимум через пару месяцев, ему будет опять хана. — Это станок третьего класса, а не ваш обдирочный ДИП.

Пообедали выложенными тормозками: грибочки, домашние соленья, сало и белорусская сыровяленная пальцемпиханная колбаса. Я лопал, как два батрака, под одобрительные взгляды вооруженцев. «Как будто ничего и не изменилось: обед в депо, в бригаде Семеныча, только меню другое.» — подумал я.

После обеда старший лейтенант Непийвода, повел меня в хранилище и в течении трех часов с небольшими перерывами рассказывал о Малютке, Стреле, Граде. Оружие он знал досконально, разбирал его, при мне, по максимуму, останавливаясь на особенностях конструкции и слабых местах. Рассказал и показал практические приемы использования вооружения, не писанные ни в каких инструкциях и положениях по боевому применению.

Вернулись в мастерскую и закончили с универсально — фрезерным станком, который был в достаточно приличном состоянии. Больше выполнили профилактику, чем ремонт. Наметили работы на завтра, набросал несколько эскизов на детали для ремонта сверлильного станка и универсального круглошлифовального.

В 7.00 появился в канцелярии у Валеева и ничего не говоря, укоризненно смотрел на него: слезу из капитана не выбил, но и сам не заплакал.

— Иди к Непийводе, Лобанов, он тебя попросил на три дня. Приходят «Стрелы-2М» и «Малютки — П» мы будем стрелять с вооруженцами, первыми.

— Надеюсь меня не забудете, где нибудь в наймах?

— Все может быть, Лобанов, особенно если будешь вести себя нагло с начальством.

— Еще вопрос, — пользуясь чувством вины Валеева, наглел, — товарищ капитан, зачем я хожу на индивидуальные занятия к Сенсею. У него люди совсем другого уровня, я просто отбираю к них и у него время. Мне и за 10 лет не приблизиться к ним. А уровню нашей группы я, почти, соответствую.

— Будешь еще лучше соответствовать.

— Зачем? Ведь совсем не давно я слышал, мол на каждое Яяя, у нас гранат до… яяя.

— Знаешь иногда лучше не слышать, а тем более промолчать.

— Так точно! Разрешите идти, — вскочил я.

— Свободны, лейтенант. И знайте, Сенсей никогда, ничего не делает просто так.

Вот так, и я абсолютно свободно, отбыл на отработку к Непийводе.

За оставшееся время мы почти закончили со станками и далее я уже был не особенно нужен, люди рукастые сами закончат.

Со спецвооружением я ознакомился тщательно: разбирал, собирал, подготавливал к открытию огня, устанавливал, наводил… все в холостую. Особенно помогли освоению техники тренажеры и имитаторы, собственной конструкции старшего лейтенанта, несложные, но прекрасно закрепляющие эффективную моторику движений оператора-стрелка и быструю оценку боевой ситуации. Здесь Непийвода был неподражаем, сказывалась огромная практика. Я опять осознал, уже в который раз, как мне повезло — Непийвода был профессор, нет академик-практик нашего спецвооружения и подозреваю не только нашего. Осталось пострелять, а это я очень люблю.

За прошедшее время я сменил свое место жительства, помог капитан Пермяков, с протекции Кириллова. Сосед Пермякова, по лестничной площадке ДОСа, демобилизовался и ожидал квартиру в Борисове. А на время ожидания решил, с семьей, поселиться в деревне Гливин в доме матери супруги, недавно похоронившей мужа. Детей же возит в школу в Борисове, 10 км не расстояние для его Москвича-412. Вот и решили сдать комнату в двухкомнатной квартире, одинокому офицеру. Меня это устраивало и я без проблем договорился с хозяйкой, заплатив сразу за полгода вперед и обязуюсь полностью оплачивать коммунальные расходы.

Мебелировку подобрали в КЭЧ, простую, но удобную и вполне удовлетворяющую мои скромные запросы. Выкупил у хозяйки неисправный холодильник Минск-1, по смешной цене, в своих способностях его отремонтировать, сомнений не было. Так и получилось, смотался на Минский завод холодильников и приобрел все необходимые комплектующие, для производства ремонта и еще баллончик фреона, на всякий случай. Звериное лицо развитого социализма.

Спальные принадлежностями, ну какие проблемы в этом у военнослужащих и жителей окрестных деревень? Точно, их нет, как и нет самогона в деревнях Белоруссии, его выгоняют в партизанских землянках. Вера просветила. Наше знакомство с ней продолжалось к обоюдному удовольствию. Она жила в доме с родителями и дочкой, муж как отправился на заработки, так его и носило по городам и весям Союза в погоне за длинным рублем. Помогал семье если и не регулярно, то очень прилично и кроме всего прочего — Вера его любила. Так, что я был лишь приемлемым вариантом утоления женского естества. Принцип, где живешь ни-ни-ни, чтился нами обоими и с моим переездом на снимаемую жилплощадь, обрел регулярность и цивилизованность.

Таким образом я встроился в жизнь бойца группы, однако Валееву этого показалось недостаточным и он опять меня нагрузил, что бы жизнь медом не казалась — пристроил в ДОСААФ на обучение: пилот малой авиации. В выходные ездил в Минск на теоретические занятия только, что бы засветиться, а практики на АН-2 и у нас в бригаде было выше крыши. Технарь — моя ниша в группе и нужно было соответствовать, я это понимал и принимал, как должное.

Наконец состоялся, давно ожидаемый, разговор с Сенсеем.

— Алексей, ни как у тебя накопились ко мне вопросы?

— Да, Сенсей, зачем вы возитесь со мной?

— Во первых, ты недооцениваешь свои возможности в боевых искусствах. У тебя отличная школа.

— Время, когда нужно было сделать рывок к мастерству, 16–18 лет, я упустил безвозвратно и вы это знаете много лучше меня.

— Это так, но сейчас ты начинаешь набирать темп.

— Ну и что, я все время буду отставать от ваших учеников, а вы почему то тратитесь на меня и время, и силы.

— Вот в этом твоем вопросе и заключен ответ. Ни один из моих… вышибал, не подумал бы об этом. Что ты знаешь о SAS?

— Спецназ Великобритании, наши коллеги.

— Нет, они больше спецназа — это спецслужба.

— И в чем отличие?

— В мозгах, они кроме разведки и боя обучены как полевые агенты. Внедряются в страну противника по легенде, как сотрудники легальных организаций своей страны или работают как высококвалифицированные спецы в странах соцсодружества. Гонят информацию, но главное, в час «Ч» начинают выполнять свои основные задачи, подобные нашим.

— А какое здесь мое место?

— А то ты не догадываешься: знание языка, специальность полученная в лучшем строительном вузе страны, сданный кандидатский минимум, два изобретения. Это уровень, молодость это, в данной ситуации — все. Ты можешь достать моих парней, они тебя — никогда.

— Все это налагает на меня определенные обязательства?

— Нет, ни в коей мере. Делай, что должно…

— … и будь, что будет.

Вот так мы и поговорили, из разговора я понял еще одно, что наш особист, скорее всего, на побегушках у Сенсея.

А весной к нам нагрянули проверяющие с инспекторской проверкой из ГРУ ГШ ВС СССР и штаба округа. Сказать, что это стало неожиданностью — неправда — проверка, как говорится, назревала. И все равно подъем бригады по тревоге ночью, общая постановка задачи председателями комиссий (генерал из Москвы и генерал из штаба округа), экипировка на десять суток, погрузка в АН-2 отделения для десантирования и вскрытие Касимовым конверта с заданием, уже в полете, задало ритм… ритм выполнения боевой задачи.

Десантировались ночью, в неизвестной местности (летели с закрытыми шторками бортовых иллюминаторов) удачно и собрались быстро, и груз не потеряли. А дальше марш бросок, ночью, по азимуту. С места десантирования забрали с собой все и парашюты то же.

Утром точно определились на местности, отдохнули, командиры обсудили маршрут и Касимов принял решение:

— Сейчас мы районе Гомеля, до Слонима пехом не пойдем — время у нас всего неделя, а 600 км по бездорожью… На железке подсаживаемся в товарняки и ночью едем на Мозырь. Обходим Мозырь днем и ночью опять по железке в направлении Пинска. Нужную развилку на Барановичи проскакиваем, там точно засада, выходим на Слоним с запада. У нас будет трое суток на подготовку к захвату ОТРК «Темп-С». Уводить машины с пусковой будем с боевой позиции и ночью доставим в нужное место, где и имитируем старт. Далее выходим на Барановичи, захватываем АН-2 и приземляемся в Марьиной Горке. И все быстро, никаких передышек. Скорость и еще раз скорость, это наш единственный козырь.

— За кого они нас принимают? — сказал Кириллов.

— За Фантомасов, — не удержался старший лейтенант Брагин, зам Касимова.

Народ фыркнул, оценивая юмор ситуации.

— Все бойцы, сетовать и спорить не о чем. Кириллов, Лобанов — передовой дозор. Вперед.

К цели мы вышли по плану и чисто (без хвоста), хотя по всему маршруту замечали признаки поиска группы. Местность прочесали старательно и нашли места двух прежних стартовых позиций оперативно тактического ракетного комплекса.

Оригинальное решение подсказал Кириллов. Оборудовать на старых позициях схроны и наблюдательный пункт на дереве, со стороны вероятного подхода комплекса. Если обнаружится, что транспортная машина с ракетой идет на одну из старых позиций, туда же, в схроны, перемещается пять человек, остальные будут работать, с охраной, снаружи.

Когда наблюдение передало, что МАЗ-543 с ракетой направляется к позиции номер 2, я поверил в успех нашего безнадежного предприятия.

Нужно признать, что стартовую позицию ракетчики оборудовали быстро и толково: спираль Бруно, «спотыкач» и закрыли подъезд «ежами». Но все это делалось уже по нашим скрытным наблюдением, а пятеро уже сидели в норе, вырытой в корнях могучего дуба, внутри охранного периметра.

Дальнейшее было работой профи высочайшего класса, на мою долю досталось лишь вести МАЗ в точку пуска, уже нашего пуска. Ракетчиков погрузили в кунг пусковой установки и повезли с собой, на полпути к точке пуска их развязали и отпустили. Два часа у нас было в запасе и мы управились по плану. АН-2 в Барановичах угнали легко, почтовик стоял готовый к взлету и только бестолковый на всю голову, не справился бы с этой задачей. Перед взлетом Брагин заскочил в диспетчерскую, положил упакованную мигалку на планшет главного и страшным шепотом сказал:

— Щас рванет.

Все и рванули… из диспетчерской, а мы рванули на взлет. Через час я приземлился в Марьиной Горке.

Награждение, непричастных и наказание не виновных состоялось, через двое суток, когда объединенная комиссия подвела итоги. Бригаде указали на недостатки, но решили поставить высшую оценку «отлично». Отметили отличные действия отдельной группы, рекомендовали развернуть ее в отдельный отряд из трех групп: одна офицерская, две со срочниками, все из трех отделений и придать отряду отделения спецвооружения и спецминирования. Подчиняться командир отряд, как и ранее командир отдельной группы, будет непосредственно командиру бригады. Командиром отряда предложили назначить майора, уже майора, Валеева.

После убытия инспектирующих по своим столичным квартирам к нам в учебный класс прибыл командир бригады, на подведение итогов прошедшей проверки. Выслушал тщательно всех докладчиков и приказал Валееву подать ему сводный рапорт, а Касимова, еще отдельный, по действиям отделения. Полковник нам рассказал, что подобный сценарий операции проведенной первым отделением, был взят из реальных учений САС. Отрабатывали эту задачу 4-е группы и все провалили задание. Причем одна группа захватила машину с ракетой, но не смогла уехать, водила — ракетчик, что то там испортил в управлении. А мы все выполнили штатно и еще ушли чисто. Генерал ГРУ, из старых волкодавов, аж расчувствовался: «Эти то, получше нас будут. Не зря служим, полковник.»

В конце обсуждения результатов проверки, батя вызвал меня:

— Лейтенант Лобанов, почему о тебе уже столько анекдотов рассказывают?

— Не могу знать, товарищ полковник.

— Сколько служишь лейтенант?

— Точно не знаю, товарищ полковник, но до дембеля 419 дней, 11 часов, 32 минуты, — браво отрапортовал я.

Группа грохнула, полковник пытался сдержаться, но и сам расхохотался.

— Ладно уж, поручик Ржевский. Лихо боец, службу начал. Достойно.

А уже через два дня, мы с Кирилловым летели в Москву, а оттуда в Ханой.

В Москве, нам поставили задачу: с уже оборудованной позиции у американской военной базы, в демилитаризованной зоне, обстрелять плац в момент торжественной передачи базы в ведение южновьетнамских войск. Ни одного американца не должны задеть, а у вьетнамцев желателен максимальный урон. Поэтому отстрелять нужно всю обойму, из СВД с ПБС, с расстояния не более 500 метров.

— Оружие и боезапас вам подготовили, пристреляете и подгоните оружие, индивидуально, здесь, вам помогут. Позицию оборудуют вьетнамцы. Все.

Было ясно, что никаких, объяснений и дополнений, а тем более возражений не приемлется. Сопровождавший нас на встречу грушник, только скрипнул зубами.

— Что, — усмехнулся Кириллов, — комитет мягко стелет, аж больно спать.

Винтовки нам дали классные, со стволом с увеличенной толщиной стенок и увеличенным шагом нарезов. Вылизанные, ручная работа. При пристрелке оказалось, что грудная мишень на расстояние 500 метров поражается уверенно, Кириллов за 15 секунд делал 10 точных выстрелов, я не более семи.

— Со временем стрельбы определились, — сказал Кириллов, — будем стрелять 15 секунд и то только потому, что используем ПБС.

Чекист был недоволен, но Мастеру было на это наплевать и это было заметно.

В Ханой мы прибыли на следующий день и к обеду познакомились с проводником, девушкой неопределенного возраста от 12 до 25 лет и весом килограммов в 35. Которая носила на груди, обязательные здесь значки с изображением Хо Ши Мина и Мао Цзе Дуна.

Мы с Кирилловым недоуменно переглянулись, а куратор от Вьетконга (отлично говорящий на русском языке) заметил, что Хо Тхи Зунг заслуженный, доверенный товарищ по борьбе и мы можем быть в ней уверенны полностью. Кроме того, она хорошо говорит на английском. Ну, что же, как вы лодку назовете, так она и поплывет, а Хо известная вьетнамская фамилия.

К позиции вела подземная нора длинной более 3 км, как уверяли вьетконговские товарищи, не засвеченная до сих пор. С позиции был видна часть плаца с флагштоком, играющая важную роль в ожидаемой церемонии: снятие флага США и поднятие флага Южного Вьетнама. Там должны будут собраться высшие чины — наша цель.

У меня с момента получения задания, даже и мысли не возникало, что я делаю, что то не так. Здесь наши, там не наши. Не наши убивают наших, мы убиваем их. Все.

Добирались мы до места, под периодическим дождиком, по джунглям, около суток. И я не раз вспомнил добрым словом куратора Вьетконга, Зунг была в джунглях не как, а просто дома.

Сама база располагалась на небольшой возвышенности. Перед базой была, расчищенная от растительности, зона шириной около 3 километров, как раз на пределе обстрела «Градом — П». Минированная, с разнообразными ловушками, проволочными заграждениями в возможных проходах и сигнальными устройствами. Но против лома нет приема — вьетконговцы прокопали нору к самой ограде базы с южной стороны, с заднего запасного хода. Нора была метровой высоты и ее дно было очень скользким, ползли на карачках очень медленно и осторожно, подсвечивая фонарями закрепленным на голове. Паранойя и мины, мины и паранойя. С остановками на отдых, ползли около пяти часов. Я был спокоен, только потому, что рядом был Мастер — никогда в жизни не проделал бы этот путь один.

К рассвету были на месте, проверили оружие, определили расстояния до цели, наметили пути отхода по поверхности (мало ли что), осталось только ждать…

К полудню состоялась церемония, торжественная, возвышенная, с музыкой военного оркестра, вспышками фотоснимков…

Когда американский полковник начал поднимать южнокорейский флаг, Кириллов отдал приказ на открытие огня. Я начал стрельбу с правого фланга к центру, Кириллов с центра к левому флангу. Успел сделать 6 выстрелов, как он меня столкнул в нору и я с какой то миской под задницей заскользил вниз по глине дна норы, с довольно приличной скоростью. Когда выбрались из этой норы, товарищ Хо запихнула нас в следующую. И так перебежками от норы к норе (теперь их таить было нечего, свое предназначение они выполнили) выбрались в укрытие, где и решили отлежаться. И лишь здесь я заметил, что товарищ Хо хромает. Пришлось осмотреть ее ногу — сильно потянула голеностоп. Зунг обильно намазала ее пахучей мазью и сказала, что к маршу нога пройдет. Не прошла. На товарища Хо было жалко смотреть, ничуть не сомневаюсь, что она думала, как тихонько лишить себя жизни. Что бы не быть обузой товарищам из далекой могучей страны, помогающей им в борьбе против зла мирового империализма. Однако все решили просто, подшаманили мой рейдовый рюкзак и я просто усадил ее в него, а ее калаш и мое барахло взял Кириллов. Что такое 30–35 кг, пусть и живого веса? Я и полсотни таскал совсем недавно, на проверке… А сейчас кажется, в другой жизни.

Одним словом выбрались, нас прямо с колес запихнули в самолет и только там мы перекусили, но по моему я заснул с колбасой в зубах. Такая, опустошающая, усталость вдруг навалилась. В Москве сели писать отчеты, извели кипу бумаги, и наши и чекисты докапывались до каждой мелочи.

Прошли медицинскую проверку и нас заперли на неделю в карантин. Скукота. Как нам рассказали впоследствии, мы положили 14 человек, восьмерых наповал и задели штатника, знаменосца или знамяподымальщика (подозреваю Кириллов это сделал намеренно — Мастер). В целом, как посчитало начальство, с задачей справились хорошо.

Через неделю нас перевели с карантина в общежитие, выдали проездные документы, денежное довольствие (командировочные, полевые и т. д.) рублями и сертификатами банка Внешпосылторга на приобретение товаров в магазинах «Березка». И дали трое суток, на полное разграбление Москвы. Прибыли из Минска в Москву, мы по гражданке и в ней же я пошел на кафедру. Меня завалили расспросами, вплоть до: «Ты, что сбежал из армии?» От любопытствующего народа меня отбила командир Борельская, завела к себе в кабинет, стала расспрашивать. А что говорить — служба, она и есть служба. Отвечал односложно, неожиданно она сказала: «Мне кажется, что ты к нам уже не вернешься.» И я отчетливо понял, что это так, я перешел какую то грань в своей жизни и наука осталась за ней.