Глазами предков

Глава 27

Никогда бы не подумал, что при пулевом ранении настолько больно. Хотелось выть и лезть на стену. А ведь я почувствовал угрозу и сместился с траектории выстрела, а иначе, здравствуй, гробик. Мне едва хватило сил на шуточку о женщинах Константина. Удивительно, как герои кинобоевиков умудряются носиться с ранами. Впрочем, сильно сомневаюсь, что хоть один актёр чувствовал на собственной шкуре то непередаваемое ощущение, когда раскалённый кусок металла прошивает живую плоть, по пути ломая кости. В общем, жуть, да и только. Радовало одно, Светозар вывез меня из-под обстрела, а команда Смирнова подавила порыв телохранителей отомстить за графа.

Весь следующий день лежал в госпитале, однако чувствовал лёгкий дискомфорт от того, что рядом нет знакомых лиц. Впрочем, меня навестили Аксаковы, Ольга Дмитриевна, а Анна Григорьевна вообще хотела остаться, но доктор объяснил, что в штате есть хорошие сиделки, поэтому нет никакой необходимости в подобных жертвах.

Вечером врач осмотрел рану и восхитился регенерации организма, заявляя, что скорость заживления превышает все нормы. Однако «порадовал», что всё равно подержит меня под наблюдением пару недель из-за того, что мои энергетические каналы и колодец силы подверглись воздействию поля магического подавителя.

А мне стало скучно на второй день. Как можно бездельничать полмесяца? Кто будет следить за продвижением ремонта? К тому же без моей полянки с портальной плитой сложно проводить медитации. Разумеется, мне пришлось топнуть ножкой, но это не возымело действия, так как доктор сообщил, что выполняет распоряжение начальника тайной канцелярии.

Этот факт меня насторожил. Зачем понадобилось изолировать почти здорового человека? Потребовал смартфон, чтобы связаться с Добрыней, но мне сообщили, что трубка разбилась. Чуть позже приехал советник по особым поручениям — Афанасий Николаевич Разумовский и провёл разъяснительную беседу на тему моего неадекватного поведения и вторжения в частное владение. Так же он сообщил, что Добрыня Прозоровский отстранён от ведения дел и находится под следствием. Мало того, Светозар Муромский тоже задержан по подозрению в убийстве графа Чернышёва.

— Афанасий Николаевич, я подмечаю все невербальные жесты и, судя по вашему поведению, могу подумать, что вы рассказываете сказки.

— Ну-с и на каком основании вы сделали подобный вывод?

— Добрыня — сын начальника тайной канцелярии, а Светозар мало того что внук ректора, так ко всему прочему приходится племянником царице. Кто в здравом уме станет ссориться с подобными людьми?

— Его величество царь Рюрик.

— Не смешно. Ему нет дела до какого-то заштатного графа. Другое дело, Добрыне могли дать по шее за то, что упустил родственника царевны и тот подвергся риску. В это можно поверить, а вот убийство. Фи.

— Ну-с, молодой человек, для вчерашнего студента, вы слишком много знаете. Не поделитесь источником информации? Мы ведь можем вам инкриминировать нападение и убийство Аркадия Вениаминовича Муравьёва.

— Который похитил дворянина Аксакова и собирался его убить.

— А так же смерть двух граждан на парковке.

— Все мои действия оправданы допустимой самообороной. Афанасий Николаевич, скажите честно, вы намеренно пытаетесь меня разозлить?

— Потрясающе, вы ни разу не вышли из себя, — воскликнул Разумовский и достал из портфеля листы формата А4, на которых я распечатывал фотографии магической книги. — Ну-с, а можете объяснить назначение этих текстов?

— Нашёл какую-то книжку с рисунками. Подумал, это важно, вот и снял на камеру, а что, есть проблемы?

Разумовский достал смартфон и показал запись, где Алекс читает мне лекцию об ускоренном развитии энергетических каналов.

— Ну-с, а теперь подскажите, пожалуйста, кто вот этот молодой господин? И к какому «нейтрону» он обращается?

Эх, стоило раньше удалить этот файл. И как теперь выкручиваться? Хотя, полуправда всегда лучше откровенной лжи.

— В день оглашения завещания ко мне подошёл парень и показал книгу магии. Сказал, что мне могут пригодиться знания. Пока я листал страницы, он отснял видео.

— И вы так легко поверили незнакомцу?

— Представьте, вы получаете приглашение в дом пожилой графини на оглашение завещания. К вам подходит мужчина, который сообщает, что если не стать сильнее, можно отправиться на тот свет и любезно даёт инструкцию, как именно не погибнуть в первый же день. Разумеется, я выслушал всё, что он сказал и сфотографировал книгу. К сожалению, в ней многое непонятно, но кое-что мне удалось использовать на практике.

— Ну-с, а где сейчас этот молодой господин?

— С тех пор мы не встречались, поэтому мне сложно ответить на вопрос.

— Почему в дате создания файла стоит день гибели Бранимира и Борислава Уваровых? Мог ли этот господин убить ваших сводных братьев?

— Бранимира и Борислава? Вряд ли. Старший Уваров уехал на машине, и что с ним происходило до момента гибели, до сих пор остаётся загадкой.

— Ну-с, вы хотите сказать, что не видели молодого господина в окрестностях поместья? — уточнил советник по особым поручениям.

— Что он здесь забыл? Могу поклясться чем угодно, что не видел, как его нога ступала на территорию усадьбы.

— На заднем фоне есть лес.

— Здесь повсюду деревья.

— Ну-с, и где именно произошла ваша встреча?

— С той стороны озера. Сложно ориентироваться лёжа в госпитале.

— Ну-с, а могло случиться так, что он тайно проник в поместье?

— Если вы его встретите, обязательно задайте этот вопрос.

Больше часа Разумовский пытался выведать, как найти Алекса, но почти правдивые ответы сбивали его с толку и, наконец, он воскликнул:

— Добрыня Мирославович оказался прав, вы скользкий, как угорь. Вроде нигде не солгали, а по факту никакой полезной информации. Ну-с ничего, посидите пару дней под подавителем и сразу всё расскажете.

— Вы меня в чём-то обвиняете? Тогда официально арестуйте и докажите мою вину в суде.

— Тайной канцелярии необязательно судить дворянина, подозреваемого в шпионаже. Можно задержать до выяснения обстоятельств и разбираться в деле много лет. Вы посидите в камере без капли энергии и станете сговорчивее.

— И Добрыня не в курсе того, что кто-то обижает его «карманный линкор».

— Он отбыл в командировку, пока не пройдёт царский гнев, так что защищать вас никто не будет, — с ехидной усмешкой сказал Разумовский.

— Афанасий Николаевич, чем вы так насолили Мирославу Ефремовичу, раз он решил вами пожертвовать?

— Ну-с, о чём вы, Тимофей Егорович?

— Допустим, есть молодой человек со странной силой. Он обрёл мощь и способен одним ударом побеждать «богатырей». Проблема в том, что начальнику тайной канцелярии не удаётся приручить импульсивного юнца. Что нужно сделать? обвинить его в каком-нибудь преступлении, благо поводов выше крыши, но рисковать родным сыном не хочется. А кого не жалко? Допустим Афанасия Николаевича Разумовского. Он сделал какую-то бяку, так что если «карманный линкор» взбунтуется, можно будет прижать его убийством советника по особым поручениям. Дело, разумеется, замнут, обозвав смерть несчастным случаем, зато в ближайшей перспективе на службе тайной канцелярии появится сильный обладатель огненной стихии.

— Ну-с, и как же раненый молодой человек, побывавший под воздействием подавителя, сможет победить обладателя пятьдесят девятого уровня?

— А кто сказал, что сейчас? Мирослав Ефремович хочет нарисовать образ врага, из-за которого мне грозят беды. Надеюсь, Добрыню услали ненадолго? А то мне наскучила ваша компания. Если есть что предъявить, дерзайте, а нет, всего хорошего.

— Поразительная наглость!

— Афанасий Николаевич, вы, вроде умный человек, неужели вам не кажется странным, что потенциального подозреваемого не заковали в наручники или не подвергли обработке подавителем.

— Но ведь недавно вы побывали в поле «Чёрной дыры».

— А через час спасал Аксакова, — усмехнулся я и зажёг на ладони иллюзию огненной сферы. Кстати, именно таким же фокусом напугал телохранителей графа. — Ну так что, Афанасий Николаевич, вспоминайте, чем вы насолили начальнику тайной канцелярии.

Советник по особым поручениям побледнел и мгновенно покрыл тело стихийным доспехом. Судя по всему его атрибут — металл, он стал выглядеть как человек из стали. Пятясь спиной, Афанасий вышел за дверь, а я рассмеялся.

Неожиданно послышался хохот и в палату вошёл Мирослав Ефремович Прозоровский. Вытерев слёзы, он присел на стул и произнёс:

— Никогда бы не подумал, что Афоню напугает иллюзия. Право слово, мне ни разу в жизни не приходилось ржать подобно жеребцу.

— Рад, что вам понравилось представление.

— Знаете, Тимофей Егорович, мне всё больше кажется, что вас необходимо ликвидировать. Вот честное слово, вы не поверите, но я решал вашу судьбу при помощи «орла» и «решки». И что самое удивительное, ни разу, слышите, ни разу не выпал «орёл». Тогда я загадал «решка» на устранение, и постоянно выпадало обратное значение. Вы баловень судьбы. Право слово, такое нечасто увидишь. А этот ваш беловолосый доброжелатель. Кто он такой? Откуда взялся? На первый взгляд — шпион иностранной резидентуры, но почему он вербовал именно вас? Человека, который никак не связан с царским родом. Вот кто мог просчитать, что Светозар станет вашим «телохранителем»…

— Вы. Если мне не изменяет память, именно вы выиграли пари у Лучезара Мстиславовича и отправили Светозара ко мне.

— Да? а я и забыл. Ведь согласитесь, начальник тайной канцелярии не может совершать необдуманных поступков, а почему-то совершил.

— Вы хотите сказать, что мне удалось вас загипнотизировать?

— Исключено. Мы не оставались с вами наедине. Да и Добрыня никак не изменился, вывод, здесь не гипноз или иное внушение, а нечто большее.

— Вы ещё скажите, что я — бог, который хочет соблазнить царевну и сменить династию.

— Смешно. На бога у вас силёнок не хватит. А вот у того альбиноса с видео чувствуется мощь. Даже через экран пробивает. Знаете что странно, камеры наружного наблюдения ни разу не зафиксировали похожего человека. Рискну предположить, что это иллюзия. Вполне возможно он бродит где-нибудь неподалёку и насмехается над нами. Как его зовут?

— Кажется, Алекс.

— И вы, конечно же, ни разу с ним не встречались.

— С тех пор его не видел.

— Понятно. Мне не нравится, что сейчас скажу, но вынужден признать — на меня давят сверху.

— И кто же, если не секрет?

— Лучезар Мстиславович. Ему нравится, как прогрессирует его внук, поэтому он просил оставить Светозара рядом с вами. Мало того, звено Смирнова тоже поживёт в вашем поместье. Туда же направляется майор Ржевский. Он будет негласно охранять внука ректора.

— Это кто такой?

— Вы с ним встречались. Водитель Добрыни. Борис Михайлович Ржевский.

— Это такой «старец» со стихией земля?

— Официально он «витязь» на сорок восьмом уровне.

— Очередной «карманный линкор»?

— Княжеским родам вовсе необязательно знать, что у царя сотни «старцев».

— А как же Добрыня? Он что, остался без охраны?

— Пусть подумает над поведением. Ему приказали не выпускать Светозара из поля зрения, а он всё прошляпил, — раздражённо ответил Мирослав.

— А этот Афанасий Николаевич. Чем он вам не угодил?

— Тимофей Егорович, вы себя переоцениваете. Мы разгадали, каким образом вы прожгли две пластины. Сейчас у вас нет алюминия с оксидом железа, так что вам бы потребовалось время, чтобы убить Афоню. К тому моменту мы бы подоспели и его спасли, а вас бы упаковали. Но ваше предположение имеет все основания — я действительно хотел обвинить вас в покушении на офицера тайной канцелярии.

— Жаль не срослось.

— Шутник. Ладно, собирайтесь. Боря отвезёт вас в поместье.

— А как же две недели в госпитале?

— Дома долечитесь. И на будущее, если вдруг вас опять клюнет жаренный петух в мягкое место, без Бориса никуда не соваться. Он способен защитить почти от любой атаки.

— И в приоритете, конечно же, Светозар.

— Разумеется. Мне импонирует, что мы понимаем друг друга.

— А может мне пока поболеть месяц, другой?

— Сильно сомневаюсь, что у вас получится. Шило из вашей задницы никто не убрал. В общем живите полноценной жизнью. На днях получите титул, но мы оставим вам пятидесятый уровень. Начало шестого ранга тоже неплохо.

— А у Бориса какой?

— Вас тоже интересуют единицы? Ох, молодёжь. Чуть больше чем у вас.

— То есть полный шестьдесят второй?

— Шестьдесят третий, но он броня, а вы главный калибр «линкора». Да, и забыл добавить, с этого дня все возникшие вопросы будет решать Афанасий Николаевич Разумовский.

— А можно мне проверить, как закаляется сталь?

— И попрошу не обижать ценнейшего сотрудника тайной канцелярии.

— А может, вернёте Добрыню? А то меня утомили эти «ну-с».

— Он занят. Едет в заграничную командировку, а у Ржевского слишком низкий официальный ранг, вот и остался человек без подопечного.

— А, большая политика! И надолго он укатил?

— Вам, молодой человек, по статусу не положено знать о государственных делах. Выпока не заслужили доверия. Собирайтесь, вас отвезут.

Начальник тайной канцелярии вышел из палаты и строго взглянул на Бориса Ржевского.

— Глаз с него не спускай. Этот хитрец слишком опасен, — затем Мирослав Ефремович посмотрел на Разумовского. — А вам, Афанасий Николаевич, должно быть стыдно. Как можно принять иллюзию за огненный шар?!

— Но наслушавшись о его способностях…

— Хватит об этом. Не вздумайте конфликтовать с Уваровым, а то…

— Но он дерзкий юнец, — проворчал советник по особым поручениям.

— В игре замешан ректор академии и не нам судить, дерзкий он или нет. Вы думаете, мне нечем заняться, кроме как проводить переговоры с наглым хитрецом? Получено высочайшее соизволение оказать негласную поддержку тандему «неучей». Ректор с нас три шкуры спустит, если провороним нападение на внука. Поэтому соберитесь, господа. Нельзя ударить в грязь лицом. Нам не простят подобной ошибки.

— Мирослав Ефремович, а если этот неразумный отрок опять потянет Светозара куда-нибудь с самую гущу событий, мне их задержать или посодействовать? — поинтересовался Ржевский.

— Майор, живите по принципу, если не можешь отменить гулянку, следует её возглавить. Контролируйте каждый их шаг. Постарайтесь добиться того, чтобы они не разделялись. В крайнем случае, оставляйте одного из них на Смирнова. Он в курсе и окажет вам содействие.

— А если по плану очередной авантюры им придётся идти порознь, за кем мне следовать? — уточнил Борис.

— Приоритет Светозар, но лучше держать их вместе.

— Мирослав Ефремович, может, оставим Уварова без охраны? — предложил Разумовский. — Парень, вроде немаленький, сам справится.

— А потом за вас возьмётся ректор академии. Он, как увидел страницы книги, сразу заявил, что этот неуч нужен для разбора текстов.

— Ну-с, пусть и забирает, коль он ему так нужен.

— Я тоже так сказал, но Лучезар ответил: «Пока рано». И что самое отвратительное, меня не ввели в курс дела, — проворчал начальник тайной канцелярии. — Так, господа, пора заняться выполнением непосредственных обязанностей. Майор, не оплошайте. Только на вас надеюсь.

Неожиданно зазвонил телефон и Мирослав ответил:

— Лучезар Мстиславович, мы как раз о вас говорили. Неужели?! Хотите навестить пациента? С чего такая честь? Ах, вопросы по книжке. Нет, пока в госпитале. Да, подъезжайте, его задержат, — Мирослав посмотрел на Ржевского и пояснил: — Пусть дождётся ректора, а там по обстоятельствам.

Борис встал у двери и никого не впускал. Вскоре по коридору прошёл Лучезар Муромский и седовласый декан воздушного факультета Шиловский Станислав Алексеевич — худощавый мужчина лет шестидесяти. Они поздоровались и прошли в палату. Вскоре ректор выглянул и спросил:

— Голубчик, а где неуч? Мне сказали, что он лежит.

— Только что находился там, — флегматично ответил Ржевский.

— Ну, так покажите мне его, — с ехидцей попросил Лучезар.

Ржевский вошёл в палату и увидел разобранную постель, открытое окно, но Уварова так и не заметил. Впервые за долгое время он нахмурился и сказал:

— Прошу прощения, Лучезар Мстиславович, кажется, я оплошал.

— Удивительная халатность. Как можно скрыться с охраняемого объекта и остаться незамеченным? Нонсенс! — воскликнул декан, а ректор усмехнулся и произнёс:

— Стасик, Уваров, конечно, неуч, но иллюзии у него хорошие. Развейся!