Глазами предков

Глава 11

Огненная сфера получилась не настолько яркой, как в прошлый раз. Попав в центр мишени, она развеялась, а на табло высветились какие-то цифры. Худой старик почесал седую бороду и с недовольным видом проворчал:

— Интересно, но не захватывающе. Юноша, вы не забыли, как пользоваться прибором? Ударьте каменным ядром, и мы сравним показатели.

Статский советник небрежно махнул рукой и в мишень полетел булыжник, размером с футбольный мяч. Масса, помноженная на скорость, вылилась в серьёзную заявку на победу. Уж не знаю, в чём происходило измерение, но на экране отобразилось число, чуть меньше пяти тысяч, в то время как у меня едва перепрыгнуло тысячу — его результат почти в пять раз превосходил мой.

— Лучезар Мстиславович, вы же понимаете, что я не старался.

— И ваш испытуемый тоже, — поморщился старик. — Пламя светлое, но не белое. Судя по цифрам, его удар на уровне слабого «богатыря».

— Лучезар Мстиславович, побойтесь бога…

— Которого?

— Вы ведь жрец Перуна.

— Богов надо не бояться, а уважать и не обижать ложью.

— Куда ему шестой ранг. парню всего двадцать лет, — воскликнул Добрыня и добавил: — К тому же он не умеет ставить покров.

— Юноша, вы хотите, чтобы я выдал ему ранг «витязя»?

— Да, желательно сорокового уровня. От силы сорок первого.

— Значит, хотите иметь «карманный линкор»?

— Да, туз в рукаве никому не повредит, — кивнул Добрыня.

— Ох уж эти ваши интриги тайной канцелярии, — тяжело вздохнул старик и, нахмурив брови, снова включил видео потасовки. Просмотрев запись, он посмотрел на меня и изрёк: — Яви белое пламя и получишь «витязя».

— Простите, но мне не совсем понятно, зачем всё это?

— Юноша, объясните протеже, что ректор Академии Руси не играет в бирюльки и если сказано явить полную силу, значит нужно выполнять. В противном случае он останется неучем и поедет защищать рубежи Родины.

Добрыня отвёл меня в сторону и прошептал:

— Тимофей, делайте что говорят. Вы смогли насквозь прожечь кузов внедорожника, а таким ударом, что вы продемонстрировали на приборе, подобное практически невозможно. Соберитесь. Разозлитесь что ли.

— Объясните, зачем?

— Лучезар Мстиславович подошёл к порогу «предка» и спорить со столпом империи чревато серьёзными проблемами. Это достаточный аргумент?

— То есть, он меня поджарит?

— У него весьма своеобразные методы воспитания — он стимулирует нерадивых учеников молнией в седалище. Уверяю вас, это крайне неприятно.

— А разве подобные действия законны?

— В стране всего десять человек шестьдесят девятого уровня…

— То есть, он сам себе закон.

— Именно. Он за раз может выдать девяносто девять тысяч единиц.

— Сколько-сколько?

— Мой порог семь пятьсот, и я считаюсь достаточно сильным воителем.

— А чем плохо то, что у меня тысяча? Это же уровень «витязя»?

— «Богатыря», но вам рано получать шестой ранг. За несвоевременную подачу заявления на аттестацию, вас могут серьёзно оштрафовать или принудить отбывать воинскую повинность. Вы же не хотите отправиться на границу? Там, знаете ли, иногда убивают.

— То есть, мне нужно сделать белое пламя и тогда он даст мне пятый ранг? А меня, случайно не забреют в армию?

— Если Лучезар Мстиславович не получит желаемого, он выставит в аттестационном листе ваши первоначальные показатели. Вот тогда-то вам точно светят штрафы и поездка в горячую точку — все «богатыри» обязаны пройти службу, так что вы уж постарайтесь уважить деда.

Вообще-то на Земле у меня освобождение от воинской повинности по состоянию здоровья — плоскостопие и куча хронических заболеваний, но в этом мире нет медицинских комиссий, которые выдают «белый» военный билет. А заниматься строевым шагом и защищать интересы, по сути чужого государства, ой, как не хочется. А ведь по глазам вижу, старик тот ещё вредина и если не увидит высокотемпературное пламя, точно организует турне по всем рубежам Родины. Ну и зачем мне подобное путешествие по военным городкам?

Нужно всего лишь разозлиться и от души засветить в цель. А кто меня больше всех бесит? Сложный вопрос, потому что я человек отходчивый и зла долго не держу. Если сразу не вспылил, быстро забываю обиды. Так дело не пойдёт. Надо вспомнить что-нибудь эдакое, чтобы появилось желание драться. Увы, ничего не приходит в голову. Если дальше так пойдёт, меня точно забреют. Впрочем, они сэкономят на услугах брадобрея — волос-то нет.

Неожиданно посмотрел на усмехающегося старика и разозлился. Ведь только из-за вредности ректора мне приходится окунаться в глубины памяти, чтобы выплеснуть из души порцию гнева. Всплеск агрессии и огненный мячик устремился в мишень. Увы, стена осталась на месте, а так хотелось её прожечь.

— Уже интересней, девять девятьсот, — изрёк старик и повернулся к статскому советнику. — Юноша, сколько вы выдавали в прошлый раз? Вам не стыдно? Какой-то неуч в полтора раза сильнее вас.

— Лучезар Мстиславович, у меня служба отнимает всё время. Мне некогда заниматься саморазвитием.

— Давай так, если вам не удастся переплюнуть его значение, он останется у меня в академии, — предложил ректор.

— Лучезар Мстиславович, побойтесь бог… Перуна. Он фигурант в одном деле и отец мне не простит промаха.

— Юноша, тогда вам придётся постараться, чтобы довести значения до десяти тысяч, — усмехнулся старик.

— Вы требуете от меня невозможного. Это ранг «старца»!

— Никто не говорил, что будет легко.

Лично у меня возник вопрос, который моментально озвучил:

— Прошу прощения, а что значит: «останется в академии»?

— Молодой человек, вы неуч. Вам нужно учиться, а не выполнять самоубийственные задания тайной канцелярии.

— Но я не состою на службе…

— Молодо, зелено. Если в вас вцепился Добрыня Прозоровский, у вас только один выход — честно служить на благо Руси. И, судя по всему, вас планировалось использовать в тайных миссиях.

— А разве не требуется моего согласия?

— Неужели вы хотите отказаться от столь почётной обязанности защищать родину от различных несознательных элементов? — слова старика, наполненные ехидством и язвительностью, полностью переворачивали смысл фразы. Складывалось впечатление, что он не одобряет действий тайной канцелярии.

— Лучезар Мстиславович, сейчас конец полугодия. Как вы собираетесь оформлять нового ученика?

— Возьму личным помощником.

— У него стихия огонь, а у вас молния. Чему вы собираетесь его учить?

— Юноша, вы забыли наши индивидуальные уроки? Может напомнить? Давненько не получали молнией чуть ниже поясницы?

— Лучезар Мстиславович, как вам не стыдно! Вы хотите унизить статского советника, находящегося на службе царя и закона.

— Добрыня, а набери-ка мне номер Мирослава.

— Зачем вам мой отец?

— Хочу пожаловаться на воспитание нерадивых отроков.

— Допустим, вы с ним свяжетесь, что вы ему скажете? Что хотите забрать себе фигуранта? Это государственные дела, к которым ректор магической академии касательства не имеет.

— Ты набери, а что ему сказать, я и сам знаю.

— Как вам будет угодно, — проворчал Добрыня и достал смартфон. — Алло, отец, я заехал к Лучезару Мстиславовичу, и он возжелал с тобой пообщаться. Да, передаю. Прошу.

— О, Мирослав, как здоровье? — начал речь ректор и на протяжении пяти минут общался обо всём на свете, вспоминая былые деньки. В конечном итоге он подошёл к теме «ученика» и заявил, что хочет воспитать нового «старца», а Добрыня меня не отдаёт. После включили громкую связь, и статский советник объяснил, что его заинтересовало в молодом Уварове, и отправил видеофайл на почту отца.

— Выслушав вас обоих, я пришёл к выводу, что этот молодой человек вообще не принимал участия в обсуждении. А вы спрашивали его, хочет ли он поступать в академию? И второй вопрос, что он забыл в тайной канцелярии? Добрыня, если Лучезар даст ему аттестацию на пятый ранг, ты сможешь замять дело с убийством в машине?

— Разумеется, дворянин имеет право на защиту дома.

— Лучезар, давай будем откровенны. Рохля, который блюёт после убийства, мне совсем не нужен. Да и ты не сможешь учить адепта огня. Зачем тебе с ним возиться. Захочет поступать в академию? Пусть идёт на общих основаниях. А по поводу «старца» — это человек одного удара. До седьмого ранга ему предстоит пройти долгий путь, а без покрова он всего лишь смертник. Оставьте его в покое и отпустите на все четыре стороны.

— А что по поводу службы в армии? — не удержался я от вопроса.

— Похвальное рвение, — из трубки послышался смешок начальника тайной канцелярии, — с этим стоит обождать. Вот получите покров, тогда и поговорим.

— Вообще-то, мне бы откосить.

— Ха-ха-ха! Каков наглец! Как научишься ставить стихийный доспех, организую тебе путешествие в дальние дали, чтобы меньше умничал.

— У-у-у, это нескоро.

— Добрыня, возьми фигуранта на карандаш и докладывай о его успехах. Лучезар, приятно тебя слышать, но извини, у меня дела.

В смартфоне зазвучали гудки, и статский советник спрятал трубку в карман. Затем он выразительно посмотрел на ректора и тот, направив из пальца короткую молнию в центр мишени, считал показания и произнёс:

— Как ты и просил, девяносто пять единиц, то есть сороковой уровень. Ну что, «витязь», пошли заполнять бланк. Кстати, звать-то тебя как?

Через час мне пришлось вызывать Михея, так как Добрыня уехал гораздо раньше. Мой водитель забрал меня от ворот академии, и мы поехали в лицей за Анной Григорьевной.

Мирослав Ефремович Прозоровский сидел в кабинете и просматривал видео потасовки. По селектору сообщили, что Добрыня вернулся в управление и сидит в приёмной. Отец позвал сына и задал вопрос:

— Что тебя заинтересовало в этом парне?

— Три дня назад его аура выглядела как у одарённого на начальном этапе развития, а сейчас глубокий колодец и широкие каналы на руках.

— Три дня? Ты не мог ошибиться?

— Он отвечал на вопросы, а мне приходилось отслеживать его реакцию. Естественно я полностью изучил его энергетический слепок.

— Три дня. Быстро. Тебя что-то гложет?

— Аура не врёт, а он каким-то образом умудряется обманывать.

— Уверен? Есть факты?

— Нет, только интуиция, — ответил Добрыня.

— Знаешь, это хорошо что он адепт огня. Если бы у него проявилась молния, Лучезар бы точно его не отпустил.

— Но ведь и ты отказался его вербовать.

— Сын, учись понимать окружающих людей. Ректор не хотел, чтобы у нас появился мобильный «старец». Не любят жрецы тайную канцелярию. А нам не с руки с ними бодаться. Как-никак делаем одно дело — бережём покой Руси.

— Ты хочешь сказать, что мне нужно завлечь Уварова к нам?

— Последи за его окружением. Он обязательно где-нибудь ошибётся и тогда у него останется только одна дорога — под наше крылышко.

Возвращаясь домой, поинтересовался, как найти поверенного покойной Софьи Захаровны — в академии рекомендовали отнести бланк в реестр дворянского сословия. Но, на мой взгляд, лучше всего обратиться к профессионалу, чтобы он вёл дела, связанные с получением наследства.

Михей довёз меня до конторы, где на двери имелась табличка:

«Шнейдер Яков Соломонович — консультант по юридическим вопросам».

В приёмной на месте секретаря сидела молодая женщина приятной наружности с чёрными кучерявыми волосами. Большие карие глаза и тонкий с горбинкой нос навеяли воспоминание о народе Израиля. В давние времена у меня появилась идея фикс — иммигрировать в страну, расположенную рядом с Мёртвым морем. Но там не нужен мошенник, выдающий себя за чародея, так что пришлось отказаться от такой перспективной задумки.

Вообще-то в этом мире стараются не использовать слабую половину человечества на посту секретарей — это моветон. Судя по всему, Яков Соломонович человек прогрессивных взглядов и позволяет себе отходить от традиций. После того, как я вошёл в кабинет, у меня появилось ощущение, что общаюсь с мудрым и добрым дедушкой. В принципе, он и выглядел как сухонький горбоносый старичок с пенсне в дорогом костюме. Мне стало немного стыдно, ведь после драки моя одежда выглядела запылённой.

Беседа получилась «душевной» и познавательной. В частности, он прочитал лекцию на тему юриспруденции и налогообложения и пояснил, что для получения наследства, мне придётся расстаться с сотней тысяч рублей, так как тётушка задолжала фискальным органам. Если у меня нет такой суммы, он продаст убыточное предприятие в Подмосковье. Благо род светлейших князей Зубовых активно скупает земельные наделы.

— Понимаете, Тимофей Егорович, род графа Уварова постепенно угасал. Софья Захаровна оттягивала этот момент, как могла, но к величайшему сожалению у неё не хватило сил вырваться из замкнутого круга. Как говорится, смерть и налоги будут всегда. Если вы заявите права на наследство, вам придётся платить — статус дворянина весьма дорогое удовольствие.

— А почему такая большая сумма?

— После смерти Егора Захаровича, Софья Захаровна не платила налоги. За десять лет скопилась пеня. Должен заметить, это не так уж много, учитывая то, что усадьба с парком оценивается в два миллиона рублей. Ваша тётушка говорила, что готова избавиться от предприятия на реке…

— Как долго можно тянуть с решением вопроса по выплатам?

— Должен вас огорчить, без погашения долгов вы не получите наследство.

— То есть всё равно придётся продавать предприятие?

— К величайшему сожалению вам не удастся взять кредит под залог имущества, — сообщил поверенный, — потому что вы им не распоряжаетесь.

— А сколько нынче стоит грамм золота?

— Софья Захаровна не говорила, что у неё оставались запасы драгоценного металла, — настороженно произнёс Яков Соломонович.

— Просто интересуюсь. Михей рассказывал, что граф часто плавил слитки в подвале. Вдруг он что-нибудь припрятал на чёрный день.

— А, надеетесь на клад богатого отца, — расслабился поверенный. — Ну, если найдёте, и там действительно будет герб Уварова, то за килограмм получите приблизительно пятьдесят пять тысяч рублей. Может чуть больше.

— Сколько? Михей говорил о пятнадцати рублях за грамм.

— У-у, с тех пор много воды утекло. Сейчас золото подорожало.

— То есть двух килограмм хватит на оплату налогов?

— Теоретически, да, но должен заметить, если случится чудо и вам удастся обнаружить тайник, юридически вам не принадлежит содержимое.

— Тогда как можно выставлять на торги предприятие? Ведь с ваших слов пока не получу наследство, мне нельзя распоряжаться имуществом тётушки.

— Как у поверенного графини, это право есть у меня.

— И что же там такого, что вы желаете его продать?

— Это воля покойной. Софья Захаровна настаивала на продаже участка, чтобы вы обрели статус дворянина. На самом деле предприятие арендовал Бранимир, но много лет не платил ни ренту, ни налоги.

— Ах вот в чём дело! Если у вас имелось распоряжение, зачем мы целый час спорили? Возникло подозрение, что вы хотите обвести меня вокруг пальца. В общем, делайте, что нужно и оформите мне дворянское сословие…

После ухода потенциального наследника, Яков Соломонович вышел в приёмную и позвал внучку:

— Розочка, зайди на минутку.

— Да, дедушка, — ответила Розалия Иосифовна Шнейдер.

— Розочка, что скажешь о нашем госте?

— Не читается, но мы с ним почти не общались.

— И это странно. Мне тоже не удалось заглянуть в его мысли, — покачал головой Яков Соломонович. — Любопытный молодой человек. Слишком скользкий. Вроде сначала ощущался легкий фон возбуждения, но потом он собрался, и сразу стало тяжко с ним общаться. Мне показалось, что ему что-то известно о золоте рода. Софья Захаровна говорила, что её покойный брат всё пропил, но разве не могло остаться что-нибудь на чёрный день?

— Дедушка, ты хочешь послать к нему Гришу?

— Ну что ты, деточка, у меня на руках экзаменационный бланк аттестационной комиссии. Тимофей Уваров имеет сороковой уровень, а значит, Гриша и его люди не станут рисковать или запросят немыслимые деньги за визит в усадьбу. Отдавать кругленькую сумму, исходя из обычного предположения, по меньшей мере, неразумно. Неплохо бы прощупать этого Тимофея. У тебя остались связи с девочками мадам Ланье?

— Да, дедушка, но сначала надо узнать его предпочтения.

— Действуй. Выясни о нём всё что можешь…