Гиперборея Юры Гагарина. Поехали!

Глава 29. Прикладная социология

31 ноября, Нью-Васюки

— …или кто у вас глашатай народа.

Стеф пожал плечами, мол, чего объяснять-то, когда это по всей империи так. Церковь не зря зовется Единой.

Единой, да не так чтобы совсем единой. Есть левые, есть правые, есть дзен-логики и прочие интересные течение. Но крови из дяди Констанса больше всех пьют ультраправые утырки во главе с грандмагистром ясноружанского епкома тащ Бариновым. И чучело Адама Гагарина сжигали они же. Ситха с два Джо им это забудет!

— Магистры. И джедай-пастыри, — сказал очевидное вслух Стеф, но так как очевидным это оказалось только для него, добавил специально для диких внешников: — Ну те, которые настоятели Ковчегов.

— В смысле Ковчегов? Это же магистры горкомов, — уточнил Джо. С пастырями тоже была какая-то лажа, но Джо предпочитал задавать вопросы по очереди.

— Магистр горкома — это настоятель центрального городского Ковчега. А еще есть Ковчеги поменьше. В Киеже сорок четыре Ковчега! — в тоне Стефа слышалась гордость.

Джо даже переспрашивать не стал, за каким ситхом столько. Имперской Столице с населением пять миллионов хватает одного, того самого ковчега «Надежда», что привез на Гиперборею первых людей. Да и куда их пихать, сорок четыре Ковчега-то? Самый скромный Ковчег — километр в диаметре, а столичный — все пять, если считать Сады.

Для проведения в массы правильной идеологии есть головид и прочие массмедиа; для медитаций и психологической помощи существуют ашрамы-спорткомплексы. Потому что в здоровом теле здоровый дух, и медитировать удобнее в спортзале: сразу и статические, и динамические медитации, затем бассейн для очищения духа и тела. Ковчег же предназначен для официальных мероприятий и приобщения народа к истории Экспансии. Ну и Сады Ковчега, само собой: и фруктовые, и Ботанические, и Зоологические, и Этнические Сады — для прогулок граждан на свежем воздухе и эстетического наслаждения. Любимое детище Кобы, между прочим.

— И что говорят сорок четыре пастыря? — подбодрила Стефа Крис.

— Много чего. Но в целом, что нельзя идти против традиций, потому что традиции рождены самой людской природой.

— О. Природа. Природу все уважают. И? — снова Крис.

— Если ты уверена, что хочешь это слышать. Знаешь, я не ожидал, что здесь все настолько иначе.

— А как же головидение? Астрал? — уточнила Крис.

Стеф покачал головой:

— Орбитальный ретранслятор ККС контролирует епархиальный комитет Церкви. У нас идут передачи только «Первого» имперского и двенадцати планетарных каналов. Распространение информации о чуждых ценностях и неправедном образе жизни запрещено. За пропаганду греха и разврата высылают с планеты. Еретиков, поносящих веру, подвергают позору на главной площади. Когда они раскаиваются, их тоже высылают на внешние производства, чтобы там они праведным трудом искупили свой грех. Выходить в Астрал через левые айди запрещено, позор и штрафы, да и как выйти, ретранслятор-то один.

@Jo/Kr: Звездец. Просто звездец.

@Kr: Бедняга Стеф. Он точно жил в Советской Демократической?

@Jo: Сомневаюсь. Мне кажется, это какая-то параллельная реальность. Что-то вроде фантастической антиутопии, где наказывают за мыслепреступления.

@Kr: Очень похоже.

— И ваш епком проверяет, не нарушаете ли вы местные законы, которые нарушают законы Империи? — Уже вслух спросила Крис. — Конституция гарантирует гражданам свободу мысли!

— Ты преувеличиваешь, Крис. Законы Империи святы! На законах стоит весь порядок!

Стеф напрягся еще сильнее и набычился, готовый защищаться.

— Ага. Так что там насчет сережек-то? — вклинился Джо, переводя тему в более спокойное русло. — Вот, допустим, подарит тебе Лиса сережку. Что скажет пастырь?

— Ну… — Стеф слегка расслабился, его эмофон почти вернулся в привычное дружелюбно-прохладное состояние. — Что я поддался греховным соблазнам внешнего мира. И что за связь с гулящей девкой мне положена епитимья. Молитвы, общественные работы. Пока я был несовершеннолетним, мог положить под розги. Моего отца отругает, что плохо воспитывал. Велит наказать матушку, потому что не объяснила важность чистоты.

И все это — ровно-ровно, словно вообще не колышет. А в укороченном ли детстве корень проблем с эмоциональной сферой Стефа? Или это выученная защитная реакция, чтобы его не заподозрили в несогласии с пастырями?

— Кому велит, тебе? Я что-то запутался.

На самом деле Джо не то что запутался, а волосы дыбом встали. Розги! Матушку наказать! Космическая эра, твою же кочерыжку! А пастырь сечет розгами людя, который поконнектился без благословения. Звездец.

Можно это развидеть? А лучше пастыря — розгами, публично. Пастырей. Во главе с магистром епкома и дворянами, чтобы лучше думали, кого поддерживают.

@Kr/Jo (презрительно): Шмурдяки. До физических наказаний докатились, идеологи крайтовы!

@Jo (согласно): Звездец.

— Нет, конечно, — почти фыркнул Стеф. — Отцу велит. Только муж имеет право наказывать жену.

— А мужа — только жена? — вслух заинтересовалась Крис.

— Ну ты скажешь. Мужчину может наказать только отец. Либо пастырь. Ну и закон, конечно же. Жена должна слушаться. И вести себя прилично. М-да… — Озерная гладь эмофона снова всколыхнулась, пошла трещинами сомнения. — Вот точно, звучит как-то… Я не понимаю! Почему так? Матушка слушается отца, ходит на медитации с проповедями в Ковчег, носит традиционные платья и счастлива. Она гордится тем, что ее вера крепка, что она принадлежит древнему и славному роду. Если бы она увидела меня сейчас… — Стеф покосился на руку Джо, обнимающую его за плечи.

— То что? — не отставала Крис.

— Прочитала бы мне нотацию об опасности вражеского искушения. И велела бы никогда с Джо не общаться. С вами обоими.

Джо сам покосился на свою руку. Ну, рука. Ну, лежит на плече. В чем искушение-то?

— Обниматься, что ли, грешно?

Стеф поморщился, а потом закрыл лицо ладонями и рассмеялся:

— О боже. Святая наивность!

— Вот что он ржет, а, Крис?

— Я подозреваю, что матушка Стефа усмотрела бы тут нетрадиционные, крайне мерзкие с точки зрения пастырей отношения. Сексуальные.

— О… Как все загадочно. Я-то думал, что мужчины коннектятся другими местами. А оно вот оно как!

Смех Стефа стал похож на всхлипывания, а эмофон заполыхал всеми тонами спектра.

— Эй, дружище. — Джо пихнул Стефа коленкой. — Я не претендую на чужое. Хоть ты мне и нравишься…

— Вот тут бы тебя и повязали, — прекратив смеяться, резко выпрямился Стеф. — Будешь на Ясна Руже, никогда не говори о мужчине «нравится». А также «симпатичен», «люблю», «красивый» и тому подобное. И «у тебя отличная прическа» тоже не говори. И серьги не носи. Вообще лучше не прилетай! О боже мой Ушедший…

— Я все записал. Но ни ситха не понял. Надо говорить «ты мне не нравишься», «ненавижу» и «уйди, противный»? А еще «урод, побрейся налысо»?

— Не издевайся над людем, Джо, — попросила Крис и погладила Стефа по голове. — У него сейчас переоценка ценностей и слом парадигмы.

— Я не издеваюсь. Я хочу понять. На Руже что, любовь и симпатия — табу?

— Похоже на то, — кивнула Крис.

— Да нет, с чего ты взял? — Стеф искренне возмутился. — Табу — неправедная любовь. Противоестественная.

— А. Любить тухлую рыбу — табу. Любить разбивать голову об асфальт — табу. Любить расчленять маленьких детей — табу. Так?

— Так. И любить мужчине мужчину, а женщине женщину — табу. Потому что грех и мерзость.

Джо помотал головой, в которой не укладывался этот бред. Его любовь к Дедуле — грех и мерзость? Любовь Дедули к нему — тоже? И изо всей своей команды ученых психов Дедуле можно любить только психов женского пола, а мужского — нельзя? Вот Ваху, к примеру. Не любить, не звать «братишка», не обнимать и не целовать, когда очередной завиральный эксперимент окончился сокрушительным успехом? Может еще и массаж ему не делать и по матам в спортзале не валять?!

— А как же «возлюби ближнего своего»? — все же спросил Джо.

— Стеф хочет сказать, секс мальчик-мальчик — табу, — с сочувствием пояснила Крис.

— Так это во всей империи табу, — с облегчением подтвердил Стеф. — Потому что неестественно и вообще гадость и оскорбление мужского достоинства. Мы же не извращенцы вроде чайнбриттов.

— Мы-то не извращенцы, да. — Джо вздохнул, припомнив каждую четвертую ружанку в движении «За естественную репродукцию». — Но что-то я не пойму, у вас принято заглядывать соседям в постель?

— Не заглядывать в постель! «Мужчина да не уподобится женщине, а женщина мужчине», — процитировал Стеф.

— В каком смысле не уподобится? — уточнил Джо. — Вроде матрица ХХ отличается от ХУ. Первичные половые признаки, все дела. И захочешь уподобиться, а хвост от кварка тебе. Разве что менять пол хирургически, но это ж полный идиотизм. А в остальном-то? Рук-ног-глаз по паре, мозги одинаковые, права одинаковые. Так что отличия только в гормоналке и в социальных играх.

— Ага. Змейку вот можно нарисовать, — Крис задумчиво провела пальцем по левой скуле Джо, где явно скоро заведется змейка. Не отказывать же любимой девушке в такой малости.

— Во всех смыслах! — упрямо нахмурился Стеф.

— Из чего следует, что если у меня серьга-подвеска и я надел бурнус, — продолжил Джо, — то я уподобился женщине и меня надо побить камнями?

Стеф посмотрел на него удивленно, даже открыл рот, чтобы опровергнуть такое дикое предположение. Но тут же закрыл, отвел взгляд, обхватил себя за локти и закаменел.

— Не прилетай на Ясна Ружу, — глухо сказал он. — Никогда.

— Стеф? — забеспокоился Джо. — Что с тобой, Стеф?

— Мне кажется, что-то случилось… — Крис пересела от Джо к Стефу, тоже обняла его за плечи, прямо поверх руки Джо. — Стеф, что?

— Я не хочу, чтобы это что-то случилось с вами. Поэтому вы, оба, никогда не прилетайте на Ружу. Если вы будете вести себя как всегда, вас действительно побьют.

— Ну, мы и ответить может. Так что это не так-то просто, — усмехнулся Джо.

— Толпой-то? Очень просто. Проще некуда. — Стеф говорил все тише и тише. — Я видел, как оно бывает.

— Что ты видел? — так же тихо спросил Джо.

— Толпу. И что осталось после толпы.

— Неправедную девушку избили? — спросила Крис.

— Нет. Мужчину. Убили. Потому что он был одет в желтую куртку. Как этот, ну… Этот. — Стеф закрыл руками лицо.

Повисло тяжелое молчание. Джо и Крис прижались к нему еще ближе, чтобы он чувствовал тепло и поддержку.

— Что бы там у вас ни происходило, Стеф, ты не один, — сказал Джо. — И ты больше не там.

— Я не понимаю, почему… Как вообще… — Стеф задрожал всем телом. — Вот такое и кажется нормальным? Вдесятером убить людя и радоваться, что сделали правое дело. Они называли это «поучить». Чему может научить смерть?

Страху, мог бы сказать Джо.

Послушанию, мог бы сказать Джо.

Мог бы прочитать целую лекцию о том, как страх отключает разум и делает людей дикой кровожадной стаей, которой очень легко управлять, а главное — очень просто ее на кого-то натравить. И как заставить людей доносить друг на друга, и быть тюремщиком соседу своему, и бросаться на любого, кто отличается, и выслуживаться, и искренне верить в правоту своего Гитлера — потому что психика защищается, как может…

Да что там лекцию! Дядя Констанс преподал Джо целый курс практической социологии. С примерами. И на практике показал, как работает психокоррекция, в том числе массовая.

Вот только Стефу сейчас нужна не лекция о древних, как углеродная жизнь, способах разделять и властвовать. И не лозунги о пользе критического мышления и приоритета интеллекта над инстинктами. Стеф нуждается в понимании и поддержке. И потому Джо просто обнял его крепче и выдохнул:

— Ну и дерьмо у вас там творится. Как ты вообще сумел в этом трындеце остаться нормальным людем? Да еще и спилить оттуда! Я тобой восхищаюсь!

Стеф нервно дернулся, попытался отстраниться и спрятаться. Но Джо держал крепко. Нельзя дать Стефу замкнуться в себе и снова, по сотому разу, перевариваться в кислоте собственного стыда — а его стыд Джо ощущал отвратительно остро и больно, как будто его самого жгло, корежило и резало изнутри.

— Если бы… — совсем тихо сказал Стеф.

Джо с Крис замерли, чтобы не спугнуть. Если Стеф сумеет рассказать, ему точно станет легче.

— Я должен был их остановить, должен, понимаете? Хотя бы в полицию сообщить! — еще тише прошептал он.

— Понимаю. Поделись с нами.

— Чем? Страхом? — Стеф помотал головой и зажмурился, уткнувшись Джо в плечо. — Я перепугался до усрачки. Мне казалось, они увидят меня, и тоже… Арматурой…

— Всем поделись. Расскажи с самого начала, где это было, как и что. Ты в безопасности, Стеф.

И Стеф рассказал. Сначала обрывками, еле выдавливая из себя слова — а затем погружаясь в свой кошмар все глубже и глубже, доставая деталь за деталью, подробность за подробностью. Страх за страхом.

Слушая его, Джо мог только удивляться: и емкости людской памяти, и глубине людской же глупости, жестокости и жадности. А еще — тому, что вся эта кровавая дикость происходит прямо здесь и сейчас, когда люди достигли звезд, заселили четверть галактики и уже тысячу лет как забыли о том, что такое голод, болезни и невежество. Религиозный фашизм посреди Советской Демократической Империи, ну не бред ли?

И как такое вообще стало возможным? Ведь все то, что видел Стеф, видел и планетарный искин. А значит, должны были видеть и Коба, искин Церкви, и Джессика, искин Космопола…

Какая-то еще мысль мелькнула, что-то с щелчком сопоставилось — и провалилось в архивы, потому что Стеф наконец заплакал. Горько, по-детски, всхлипывая и пытаясь утереть слезы о плечо Джо.

Он плакал и повторял:

— Они убьют маму, они убьют маму… Если они узнают, что я рассказал, они убьют маму…

— Кто убьет маму? — гладя его по голове, спросил Крис.

— Они… Пастыри…

@Kr (возмущенно): Пастыри, откуда это вообще? Кто придумал, что людей надо пасти, как овкоз? Кто дал им право резать людей на мясо?!

@Jo: Имени древняя история не сохранила, а пользовался кто ни попадя. Не суть. Пусть Стеф выговорится. Ему очень нужно, ага?

Крис согласно вздохнула. Она понимала и чувствовала, и поддерживала — и Стефа, и Джо. Просто своим присутствием. Своей любовью. И вместе с Джо слушала, и задавала вопросы, и снова слушала, пока Стеф не засмеялся сквозь слезы. Нервно, надрывно, скорее закашлялся, чем засмеялся — но это значило, что самое страшное он прошел. Болезненные эмоции сгорели и больше не будут иметь над ним власти.

Что ж, джедай-ламама был бы доволен работой Джо.

Вот только Джо не был доволен работой джедай-ламамы. Его любимая Церковь, призванная нести свет разума, мира и взаимопонимания, калечит психику населению целой планеты! Как такое может быть?

— Как так, а? Куда смотрит джедай-ламама? — словно повторяя его мысли, тихо спросила Крис, пока Стеф, захлебываясь, пил воду и пытался справиться с последними всхлипами. — А Космопол? Это же убийство граждан Империи! Попрание базовых законов!

— Я уверен, джедай-ламама не знает, что на самом деле творится на Руже, — хмуро отозвался Джо. — Он бы не допустил такого.

Все модели и преконструкции в один голос твердили, что дядя Констанс не может быть причастен к массовым убийствам, арестам и прочим ужасам Ясна Ружи. Не тот психотип. И те же модели с преконструкциями выводили на первый план вероятность помешательства магистра епкома (мания величия, социопатия и т. д.) в комплексе с подменой всех данных, идущих через планетарный искин в Империю. Потому что если б ружане могли свободно общаться со внешним миром, удержать в тайне настолько огромный трындец не удалось бы никак.

— Да ну. Джедай-ламама должен знать все! — не согласилась Крис.

— Пастыри говорят, что джедай-ламама — это заблудшая овца. Он забыл веру, попрал традиции… — вмешался Стеф. — Что рыба гниет с головы, а гниль нужно отсекать.

— То есть джедай-ламама не знает, а узнал бы — не одобрил, — перевел с идеологически-манипулятивного на людской Джо. — И потому от него надо избавиться.

А чтобы избавиться от Констанса Гагарина, надо сначала избавиться от его брата Адама Гагарина, и что-то как-то подозрительно все совпадает. Но Михаил Гагарин и ультраправые в сговоре? Нереально. Скорее его чучело утырки будут жечь следующим, когда личные а-гарды пойдут в массовую продажу. А они пойдут, Михаил ни за что не откажется от еще нескольких триллионов прибыли. Скорее он сам сожжет верхушку ультраправых. Так что гипотеза в молоко.

Но дядю Констанса надо предупредить. Причем как-то так, чтобы самому не спалиться. Ни перед дядей, ни перед друзьями. Ситхи бы драли эту конспирацию!

— Я думаю, мне все же надо заявить в Космопол, — почти твердо сказал Стеф. — Они не посмеют тронуть маму. Отец не позволит. В конце концов, мы потомки святого Бранко Радзивилла! И в нашей семье восемь имперских офицеров!

— Ты уверен? Ты же боялся… — переспросила Крис.

— Боялся. И сейчас боюсь, но надо, — насупился Стеф. — Я должен. Я Кунцев, и Ясна Ружа моя родина.

— Согласен, — кивнул Джо. — Мы должны что-то с этим сделать. С людьми так нельзя.

Стеф сглотнул явно болезненный комок в горле и гордо расправил плечи.

Крис вздохнула.

— Джо избавляет галактику от Зла, серия двести сороковая. Ты что, Гагарин, всех спасать?

— Да хоть Армстронгом назови, — отмахнулся Джо и от Крис, и от снова лезущей на язык правды. Нельзя. Совсем нельзя! — Серьезно. Ты сама собираешься в адмиралы ради военной базы на Медее. У меня цели несколько скромнее…

— Ради базы на Медее? Какие такие цели? — заинтересовался Стеф.

— Простые цели, Стеф. Правосудие для тех, кто погубил мою семью и чуть не отдал планету ксенам. И знаешь что? Мы не будем заявлять в Космопол вот так напрямую. Это в самом деле может быть опасно для твоих родных. У тебя же не только родители на Руже, да?

— Да, не только. У нас большая семья. Но… Я не могу просто сидеть, сложив лапки!

— А мы и не будем, — уверенно сказала Крис. — Но и нырять в черную дыру тоже не будем. Надо разобраться в ситуации. Найти, кому выгодно. А потом уже действовать.

— До Космопола информация должна дойти не от тебя. Это раз. И два — нам нужно понимать, на чьей стороне отец Стефа, — добавил Джо.

— На своей собственной, — буркнул Стеф. — Он вроде как поддерживает тащ Баринова… Ну, это наш магистр епкома… А вроде как и не совсем. То ругается на перегибы, то ругается с дедом Лаврентием…

— Маму бы твою вывезти с Ружи, — сказала Крис. — Может, она прилетит тебя навестить?

— Кто ж ее отпустит?

— Ну тебя же отпустили… Тебя же отпустили? — Крис испытующе уставилась на Стефа.

— Вроде того. Я же здесь!

*Искренность 52 %

Да Джо буквально кожей ощущал недоговоренность. Но с ней можно будет разобраться попозже. На сегодня хватит сеансов психотерапии. И вообще этим должен заниматься дипломированный джедай-гуру, а не Джо.

— Так, ладно, — вмешался он. — Я думаю, нам надо собрать информацию. И я даже примерно представляю, откуда начать.

— Откуда?

— Ну?

— Вся эта шмуть завязана на некорректной работе планетарного крискина. Информация искажается где-то между Ясна Ружей и Империей. А значит, для начала нам нужна консультация специалиста.

— Специалиста по КрИИ… Факультет кибернетики! — просияла Крис.

Джо посмотрел на нее с недоумением.

— Зачем факультет? О крискинах надо спрашивать у крискинов! Например, у…

— Нет! — чуть не подскочил Стеф, но тут же увял. — То есть, наверное, надо…

— Или нет, — согласился с ним Джо, сообразив, что рассказать про знакомство с Кобой и не раскрыть своей старой фамилии будет сложновато. — Ты прав, подождем с официальными каналами. Начнем с неофициальных, идет? И это, Стеф… Мы с тобой. Что бы ни случилось, мы — с тобой!

— Один за всех, и все за одного! — процитировала Крис всенародно любимого «Гвардейца с Новой Гаскони» и протянула руку.

Джо и Стеф накрыли ее ладонь своими.

— Один за всех.

— И все за одного!

Несколько секунд они просто улыбались, глядя друг на друга. А потом Стеф спросил:

— Ну что, Крис, спасение Империи сойдет за зажигательные танцы в твою честь?

— Сойдет. Но змейку тебе пусть рисует Лиса. Я девушка высоконравственная и чужих мужчин не расписываю.

И в доказательство звонко поцеловала Стефа в щеку, а Джо сгребла в охапку и обняла вместе со Стефом.