Жнец. Книга девятая

Глава 11

Причин задерживаться на территории императорского дворца я не видел, поэтому схватив свою невесту в охапку, покинул его при первой выдавшейся возможности. Когда мы сели в автомобиль, Иван, который был моим бессменным водителем, проговорил:

— Босс, у вас под ногами сумка. В ней лежит запасной костюм, — не отвлекаясь от дороги, проговорил парень, отчего Оксана весело захихикала. — Зная вас, можно было быть уверенным, что ваш выезд в столицу вряд ли пройдет спокойно. Вот я и подсуетил Шелкова, чтобы тот сделал копию вашей одежды, — взглянув себе под ноги, в самом деле обнаружил там дорожную сумку. Открыв ее, сразу наткнулся на лацканы аккуратно, насколько это было возможно, сложенного пиджака. Хмыкнув, принялся снимать потрёпанный костюм с себя. Оксана к этому моменту уже ухахатывалась, а Иван решил добавить: — Помялся немного, но все еще лучше, чем тот, что на вас сейчас.

— Спасибо, — буркнул я, переодеваясь.

— А мне приготовил что-нибудь? — весело спросила Оксана.

— Нет, — с улыбкой отвечал водитель. — Вы всегда выглядите прекрасно, госпожа. И я знал, что сегодняшний день не станет исключением.

— Льстец, — отмахнулась девушка.

— Что у вас там стряслось? — взглянув в зеркало заднего вида, спросил Иван.

— Да так, нападение иномирцев, покушение на наши жизни, — обыденно проговорил я, натягивая новые брюки. — Короче говоря, ничего из ряда вон выходящего.

— И в самом деле, ничего… — задумчиво бросил Иван, чем вызвал очередной приступ смеха у Оксаны.

Так, за перебрасыванием веселых шутеек, мы добрались до района Москвы, который я совсем недавно возвратил в свое владение.

Спасибо Курчатову и Сахарову за то, что они любезно обнесли всю территорию относительно высоким забором. А со стройками мы что-нибудь придумаем. Не пропадать же добру.

Возле въездных ворот нас уже встречали гвардейцы моего Рода. Кей постоянно находилась внутри моей души, значит, что предупредить о нашем приезде она не могла. Следовательно, пушистая разведывательная сеть, состоящая из подопечных кицунэ, начинает потихоньку приносить результаты.

Среди встречающих присутствовал Игнат, который отрапортовал, что никого, кроме мутных личностей, уж больно похожих на сотрудников Тайной Канцелярии, замечено не было. Похоже, ребята из ТК не оставляют надежд на то, чтобы заполучить себе моего друга и провести ряд анализов со всеми вытекающими.

Приказав сохранять бдительность, подолгу задерживаться не стал, сразу направившись к порталу, ведущему в подвал моего Родового поместья. Перед тем, как воспользоваться разломом в пространстве, позволил Кей проверить его состояние. Кто знает, вдруг ему необходима подпитка в виде ядер монстров или других энергетических сфер.

Оказалось, что я почти оказался прав. Портал сам по себе вытягивает энергию из окружающего пространства, за счет чего постоянно остается открытым. Вот только по сравнению с Рифтами или другими мирами у нас энергии в воздухе не так много, поэтому периодически будет необходимым восстанавливать энергозапас портала, «скармливая» ему естественные хранилища энергии, как, например, те же ядра Рифтовых тварей. Можно, конечно, и вручную его подпитывать, но это дело такое, неблагодарное.

Это сейчас у меня всего лишь два портала, связанных друг между другом. В будущем их определено станет больше, и пока их всех обойдешь — состариться успеешь. Поэтому Кей выловила одного из гвардейцев, несущего службу неподалеку, и назначила его смотрителем портала. Затем девятихвостая вручила ему ворох ядер монстров разного калибра, находящихся до этого момента у демоницы в пространственном хранилище, и объяснила бойцу принцип работы их «скармливания» разлому в пространстве. Тот вроде все понял, и этого «вроде» Кей хватило, чтобы потерять к гвардейцу всякий интерес.

Когда любопытство девятихвостой лисицы было полностью удовлетворено, мы с чувством выполненного долга шагнули в разлом и спустя несколько секунд незабываемых ощущений, испытываемых при переходе через портал, оказались в подвале моего Родового поместья.

Поднявшись на первый этаж, нам на глаза попался Аркадий, беззаботно воркующий со своей невестой. Пришлось слегка нарушить их идиллию, приказав парню собирать совет в моем кабинете.

Вайс тоже без дела не осталась. Еще в дороге я сообщил Оксане, что войне между моим Родом и союзом Сахарова и Курчатова конец. Моя невеста, несомненно, удивилась, однако сразу включилась в процесс, когда я пояснил ей, что от нее требуется.

Перед девушкой лежала весьма неординарная задача: подсчитать тот ущерб, который нанесли моему Роду противники не только за то время, пока между нами была развязана война, но и за тот период, когда союзники начали свое давление на Наташу и окружающих ее людей.

Задача была нетривиальна и весьма объемна, поэтому я принял решение выделить Оксане в помощь моего Родового юриста, Ксению Вайс. Благодаря знанию некоторых тонкостей тандему, состоящему из двух Ксюш, удастся стребовать с двух графских Родов гораздо больше, чем те себе представляют.

Помимо всего этого, Оксане предстояло вычислить стоимость свободы отпрыска графа Сахарова. Он был Неограниченным, но с одним маленьким нюансом. И этот нюанс заключался в том, что он в самом деле «был». Теперь парень отброшен на первую ступень развития Одаренного, и ему предстоит пройти весь путь заново. Что могу сказать? Соболезную ему, его отцу и Роду Сахаровых в целом.

Почему так получилось, рассказала мне Чайя еще во время нашей подготовки к приему в императорском дворце. Оказывается, что в тот момент, когда Сахаров-младший чуть было не погубил не только мою гвардию, но и Наташу, я, поддавшись чувствам, по наитию изменил один из основополагающих символов в Печати Ограничения и не заметил этого. Таким образом, из-за незначительного, на первый взгляд, изменения Печать Ограничения превратилась в совершенно иной конструкт.

Печать Обнуления. Из названия становится предельно ясным, каким эффектом обладает конструкт, носящий столь говорящее название. Так что эффект понижения ранга Одаренного оказался не кратковременным, а постоянным. Такие вот дела.

Разумеется, Оксане я сказал, чтобы она в требовании, которое будет отправлено Роду Сахаровых, указывала, что сын главы является именно высокоранговым Одаренным, поэтому сумма за него должна быть соответствующей. И мне сразу стало понятным, что моя невеста так и собиралась поступить изначально. Моя умница.

Сразу после окончания разговора я направился в подвал. Покамест Аркадий собирает значимых для меня и моего Рода людей, я решил встретиться с пленниками, включая как раз-таки сына графа Сахарова. Понимая, что с гвардейцами разговор получится куда более длительным, решил сразу заявиться к парню, что совсем недавно был Неограниченным.

Сахаров находился в отдельном от остальных пленников помещений. Некоторые из бойцов видели, как господин целенаправленно пожертвовал их соратниками, невзирая на потери. А учитывая тот факт, что Сахаров находится на уровне Новичка, то, боюсь, шансов на выживание у него было бы немного, попади он в одну камеру с остальными. И все, плакали мои денежки.

Зайдя в помещение, сделанное под одиночную камеру, я нашел Сахарова сидящим на краю кровати и сложившим руки в молитвенном жесте. Стоило пленнику меня заметить, как он одним движением скользнул с кровати, падая на колени и ударяя лбом об пол.

— Не вели казнить, господи! — взмолился парень, заставив меня замереть на месте.

Действия Сахарова вызвали у меня полнейшее недоумение. Я понятия не имел о том, что сынок графа поехал кукухой, а одна девятихвостая особа, видать, посчитала, что хвостов у нее многовато, и решила не сообщать мне столь важных вещей.

«Я не виновата, что ты решил всем присутствующим в тот момент бойцам показать, какой ты весь из себя всемогущий. Засунуть души в тела людей можно было, не взлетая в воздух! — огрызалась лисица. — Не только Сахаров считает тебя богоподобным, чтоб ты понимал. Некоторые из наших гвардейцев, которых минула участь быть убитым, тотчас укрепили свою веру в тебя, Саша.»

То, что мои люди, которые и так безоговорочно следовали за мной, стали верить в меня еще больше, конечно, радовало. Но то, что Кей умолчала о помешательстве Сахарова, ставило меня в весьма уязвимое положение. Его папаша может смело послать меня к черту, если вместо сына ему вернется умалишенный. Ранг своего Дара Сахаров себе вернуть еще может, а вот психическое здоровье без определенной помощи — вряд ли.

— Кей, — приказным тоном проговорил я в воздух, выталкивая вместе с тем хвостатую из своей души. — С настоящего времени ты являешься личным психологом для нашего друга, — кивком головы указал на Сахарова. — К моменту его передачи Сахаровым, он должен мало отличаться от того, кем был раньше.

— Саша…

— Сейчас не до шуток, Кей, — прервал язвительность демоницы, с которой она проговорила мое имя. — В отличие от остальных пленников, Сахаров будет общаться со своей семьей, и ему нужна легенда, неотличимая от реальности. Байка должна быть такой, чтобы он сам в нее верил до конца своей жизни. И того факта, что я могу манипулировать душами не совсем живых людей, в легенде быть не должно. Я понятно выражаюсь?

— Сделаю все в лучшем виде, — уловив тот факт, что я в самом деле шутить не настроен, серьезно пообещала хвостатая. Когда было нужно, она могла превращаться в адекватную кицунэ.

«Ой, да иди ты…» — прочитав ход моих мыслей, обиженно бросила демоница, хотя душой я чувствовал, что она рада проявленному мной к ней доверию. Никто, кроме нее не сможет решить этот вопрос, и Кей в самом деле сделает все в самом лучшем виде.

— Рассчитываю на тебя, — сказал я хвостатой и покинул помещение, понимая, что с сыном Сахарова вести беседу смысла нет от слова «совсем».

Когда вышел в коридор подвала, я сразу же направился в практически противоположную его часть. Именно там были заключены остальные пленники, которых сюда перевели из замка, расположенного в моем личном Рифте. И было их ни много ни мало три десятка.

Разместить пленников мои люди решили в одном большом помещении, что делало их заключение более комфортным. Они всегда были друг у друга на виду, и каждый из них мог видеть, что с его товарищем ничего злого не делают. К тому же сами условия были более чем приемлемыми. Я и мои люди не уподобляемся тому, как поступали с моими гвардейцами Сахаров и Курчатов.

Разумеется, все зависит от совершенных пленниками поступков. Те, кто ставит выше всего страдания другого человека, во-первых, вряд ли попадет ко мне в плен, погибнув намного раньше, а во-вторых, таких я могу без особых проблем отслеживать.

Как обладатель прекрасного Дара, предоставляющего возможность видеть человеческие души, я могу с легкостью различать, кем является находящийся передо мной человек, по наличию кроваво-красных сгустков. К счастью, ни у кого на территории моего поместья этой дряни в помине не было, включая пленников. Даже из души Сахарова после того, как тот сошел с ума, кроваво-красные сгустки исчезли.

Тем не менее пленники все еще были гвардейцами моих врагов. Того, что между нашими Родами, можно сказать, уже заключен мир, они не знают. Следовательно, могут предпринимать какие-никакие действия, ведущие к побегу или саботажу. Поэтому рядом с помещением, служившим общей камерой, всегда дежурил небольшой отряд из моих гвардейцев, способных не только доложить о беспорядках, но и усмирить самых ретивых нарушителей спокойствия.

И настоящий момент не стал исключением. Бойцы, стоило им меня заметить, вытянулись по струнке, а когда я подошел ближе, то козырнули и кратко доложили, что никаких происшествий за время их дежурства обнаружено не было. Чувствуется влияние Зубинина. Бывший военный как-никак.

Поблагодарив бойцов за службу, я смело вошел внутрь помещения, в котором были заключены гвардейцы союзных Родов.

Мое появление вызвало странную реакцию: практически все находящиеся внутри люди сомкнули свои взгляды на одном человеке. И этим человеком был ни я, а мужчина лет тридцати, медленно спускающийся с верхней койки двухъярусной кровати, затрофеенной еще в одном из филиалов банды Черепа.

— Решил показаться-таки, граф?

Мужчина подошел ко мне ближе, а остальные пленники встали полукольцом за его спиной, выражая подобным образом свою поддержку. Я же смог оглядеть его более пристально: голова покрыта ежиком коротких волос; лицо пересекает малоприятного вида шрам, который слегка прячется за недельной щетиной; фигура крепкая, как и положено человеку, постоянно держащему оружие в своих руках; взгляд цепкий, но при этом осторожный. В общем и целом, мужчина производил впечатление уверенного в себе и своих силах человека.

— Ты, как я понимаю, старшим будешь? — невзирая на то, как начал разговор мужчина, спросил я, с лёгкостью выдерживая его взгляд.

— Единственный уцелевший командир отделения. Старшие офицеры погибли во время сражения, — отвечал мне пленный.

— Как зовут?

— Клыков Геннадий, — коротко сообщил мне мужчина.

— Гена, значит, — хмыкнул я. — Так вот, Гена, я к вам с новостями. Война между моим Родом и Родами ваших господ окончена. Исходя из условий, при которых был заключен мир, победителем можно считать меня.

— Совсем неудивительно, граф, — усмехнулся Клыков. — Некоторые из моих бойцов считают, что ты, мать его, кудесник! Мертвых поднимаешь, смертельные раны исцеляешь — чуть ли не бог! Говорят, ты и меня с парой моих бойцов «воскресил».

— Верить или не верить словам своих людей решать тебе. Я здесь по другому поводу, — отмахнулся от слов Геннадия, на что тот прищурился, пытаясь уловить нечто в моем безэмоциональном выражении лица. — Казалось бы, война окончена, и вас можно было бы отпустить, но есть один нюанс. Одним из условий, поставленных союзу Курчатова и Сахарова, был ваш выкуп. Как вы можете догадаться из того, что вы еще не на свободе, графы отказались, из чего можно сделать простой вывод: никто из вас не нужен своему господину.

— Опять не удивил, граф, — вновь взял слово Клыков. — Помимо того, что нас, принесших клятву верности и слепо следующих за Сахаровым и Курчатовым, попросту бросили на убой, оказалось, что сынок одного из графов своими руками прихлопнул тех, кто пытался отступить, включая меня, — я кивнул, подтверждая слова мужчины. — Нас предали, граф, и если ты нас отпустишь, то никто из тех, кого ты здесь и сейчас можешь наблюдать, не вернется в ряды гвардии что Сахаровых, что Курчатовых. Однако не все так просто, верно?

— Верно, — повторил положительный кивок головой я. — Выкупить ваши жизни готов император, вследствие чего вы поступите на службу в имперскую армию. Разумеется, я могу вас попросту отпустить на вольные хлеба, однако потеряю немалую выгоду.

— С новыми вводными, такой поступок с твоей стороны выставит тебя глупцом, граф. Мы это понимаем, а идти на службу империи никому из нас не прельстит. Поэтому нам есть, что тебе предложить, — серьезно произнес мужчина. — Преданные своим господином, мы готовы отдать свою верность тому, кто несмотря на войну спас жизни некоторых из нас. Тебе, граф.

— Они даже не представляют, на что подписываются, — послышался тихий шепот гвардейцев за моей спиной. — Если господин согласится, то учитель и командир устроят им «сладкую» жизнь.

— Видишь ли, Гена, то, какую боль вы испытали, попав под огонь Сахарова, покажется вам теплом от маленького уголька, если вы вступите в гвардию моего Рода. Мои бойцы должны быть лучшими в мире, а для этого вас необходимо сломать. И готов тебя заверить, что ломать вас будут со всей жесткостью, закаляя не только ваше тело, но и дух, — оскалившись и вытянув руки перед собой, предупреждал я, насыщая голос своей силой. — Помимо этого ваши души и жизни станут принадлежать моему Роду. Ваши желания и стремления будут вторичны перед волей Рода. Готовы ли вы пойти на такие лишения?

— Готовы! — с твердой уверенностью произнес Клыков, встав по стойке смирно. Вслед за ним повторили и остальные пленники.

— Род будет использовать вас в свое благо, но беречь то, что отберет у вас, как зеницу ока, — продолжал я. — Готовы ли вы, отринув свое «я», стать частью Рода и принести клятву верности?

— Готовы!

— Так поклянитесь же под Тенью! — напитав голос своей силой на максимум и добавив свою родную стихию, приказал я.

Помещение мгновенно наполнилось моей стихией, окутывая каждого из присутствующих в нем людей. Тем не менее все мы друг друга видели четко и ясно.

— Клянемся! — приправ на колени, ответили мне единовременным ревом. Знакомый щелчок, темный свет, мелькнувший в глазах — все говорило о том, что клятва Тенью принята.