Героика. Сага о не очень хороших людях

Глава 2.13

Мертвый и забытый всеми Грач лежал неподалеку от тропинки. Вставленные в его череп самоцветы безжизненно смотрели в потолок. В разрезе, разделившем надвое тело, виднелись цепляющиеся друг за друга шестеренки.

Неожиданно в груди голема раздался звонкий щелчок. Выбросив сноп оранжевых искр, шестеренки бесшумно завертелись, приводя в движение одна другую. В темноте судорожно дрогнули пальцы. Рука Грача поползла в сторону и нащупала лежавшую рядом с ним маску.

Натянув ее на лицо, верхняя часть голема перевернулась на живот и стащила с руки черную перчатку. Ладонь под ней оказалась сделана из металла. Отвинтив указательный палец, как колпачок, Грач проверил скрытый под ним коротенький стержень. На его острие зажглась и тотчас же погасла яркая раскаленная точка.

Удовлетворенный увиденным, голем завинтил палец и снова надел на ладонь перчатку. Опираясь на локти, он пополз вперед — в поисках нижней половины своего тела.

***

Застонав от боли, Бегония приоткрыла глаза. Она валялась на животе, раскинув в стороны руки и ноги, как лягушка. Все тело девушки ныло, будто после падения с каменистого склона. Под глазом наливался синяк. Вдобавок ко всему ее одежда вымокла до нитки.

Маурисио и Густав ворочались рядом на залитом водой полу. Немного поодаль лежала утыканная стрелами голова зубастой рыбы.

Зашевелившись, Густав тяжело встал на четвереньки. Выждав несколько секунд, он медленно поднялся на ноги и отыскал свой лук. Плащ стрелка обгорел по краям. Его одежду покрывали угольные пятна.

— Скажи мне, Маурисио, — спросил он злобно, — зачем тебе понадобилось разгадывать загадку из той книги?

— «Я не живой, но я расту. Дай мне напиться —я умру», — довольно ухмыльнулся неандерталец. — Знаю ее с детства. Ответ — «огонь».

— Какой черт тебя дернул произносить его вслух? Я в жизни не видел шагающих огнедышащих рыб.

— Я тоже. Хорошо, что Бегония догадалась бросить жемчужину в чашу. Иначе бы мы до сих пор дрались в той пещере с этими тварями.

— Жаль, что прежде, чем это произошло, нам пришлось убить не менее полдюжины. Кстати, как там оказался сломанный шкаф с одеждой?

— У меня все болит, — заныла валявшаяся на полу Бегония. — Меня словно отдубасили поленом.

— Мне хорошо. Я снова приземлился на что-то мягкое, — встав, Маурисио оглянулся. — А, вот ты где, Элендил!

— Агрх! Я тебя ненавижу, жиртрест! — пробулькал полураздавленный эльф.

— Куда нас опять занесло? — все-таки поднявшись на ноги, девушка морщилась и потирала ушибы.

Вокруг было светло как днем, что разительно контрастировало с темнотой затопленной пещеры. Вокруг убийц вздымались глухие стены, покрытые зловещими барельефами. Массивные колонны тянулись к потолку, где в самом центре вращалось медное солнце. Из темных ниш на незваных гостей пялились гаргульи. Статуя человека в мантии и маске высилась вдали позади забарахленного стола. Надпись на личине вопрошала: «Сегодня день открытых дверей?»

— Нужно проверить обстановку, — сказал Густав. Ступая мягко, будто кошка, он неторопливо двинулся вперед.

— Будь осторожен, — бросила ему вслед Бегония.

— Не переживай, — насмешливо обернулся лучник. — Помни, меня не убить ни одному смертному, рожденному в этом мире.

Девушка собралась было ответить, но слова невольно застряли в ее горле. Челюсть Бегонии отвисла. Змеиные зрачки расширились и стали круглыми.

Широкая двадцатифутовая тень легла на мозаичный пол, накрыв с головой Густава. Гигантский рогатый силуэт, чуть-чуть горбясь, шагнул из-за колонны. Три зеленых глаза со злобой уставились на стрелка. Усеянный шипами хвост раскачивался позади, а огромная когтистая ладонь плотоядно почесывала фиолетовое брюхо.

— Тебе неслыханно повезло, друг мой! Во-первых, я бессмертный! Во-вторых, я родился в Бездне, а это даже не другой мир, а целое другое измерение! Ну и в третьих, я так и не дождался от этих двух олухов благодарственного жертвоприношения, а я не привык ВОЗВРАЩАТЬСЯ ДОМОЙ НЕ СОЛОНО ХЛЕБАВШИ!

***

— В-вы т-тоже это сейчас видели?! — заикаясь от страха, спросил Элендил.

— Что «это»?! — леденящий пот стекал за шиворот Бегонии.

— Огромного фиолетового демона, который сожрал Густава, а затем рыгнул и сказал: «Кажется, я превысил свою дневную норму калорий»? После чего под его задницей разверзнулся портал, и демон исчез?

— Интересно, сколько калорий было в Густаве? — задумчиво произнес Маурисио. Из все троих он единственный выглядел ни сколь не затронутым произошедшим. На роже неандертальца застыло обыденное туповато-безмятежное выражение.

— Не знаю, что такое «калории», — ответила Бегония, — но судя по всему — очень много, раз их хватило на дневную норму такой махине.

— О! Еда! — мгновенно забыв, о чем спрашивал, громила побежал к стоявшей у одной из колонн тележке.

Где-то вдали — в центре заваленного бумагами стола — захихикала книга загадок.

***

Длинный затемненный коридор оканчивался выходом наружу. Прямоугольный проем без двери был залит солнечным светом. Воздух здесь был свежим и прохладным. Долетавший извне ветерок приносил цветочные ароматы.

Два брюзжащих голоса звучали в узких стенах, создавая небольшое эхо.

— Между прочим, это срок МОЕЙ жизни сократился на тысячу дней, а сожрал из нас двоих больше ТЫ.

— Кое-кто не сильно отставал, миледи. В жизни не видел такого стремительного уничтожения гуакамоле.

— Готова поспорить, ты и слова такого не знал до того момента.

— Я тут подумал, магиня... Что если тебе суждено было прожить тысячу и один день, а теперь остался всего?..

— ХИГГИНС! СДЕЛАЙ ОДОЛЖЕНИЕ — ЗАТКНИСЬ?!

Добравшись до конца коридора, они зажмурились, ослепленные настоящим, не металлическим солнцем. Перепалка сама собой утихла. Дана и Хиггинс вышли наружу и стояли неподвижно, пока их глаза не привыкли к дневному свету.

— Божечки! — воскликнула девушка, в изумлении прижав ко рту ладони. — Какая красота!

Они стояли на вершине высокой лестницы. Вниз сбегали делившиеся на несколько пролетов каменные ступени. У подножия простирался заброшенный сад. Огороженный с четырех сторон исполинскими стенами, он тянулся вдаль на сотни ярдов, образуя спрятанный от глаз островок безмятежности. Крыша и потолок здесь отсутствовали. Открытое небо взирало на гостей, подсвеченное оранжевым солнцем. Полом служила укрытая густой травой почва. Живые изгороди, лишенные присмотра, утратили прямые углы и обратились в подлинные заросли.

Дул свежий ветер. Повсюду, куда ни глянь, колыхалось море из цветов. Желтые, рубиновые и темно-синие — они росли везде, где только можно и даже порою — где нельзя. Сочные бутоны свисали с ветвей кустарников, прятались среди травы и даже украшали собой лозы плюща, обвивающие высокие стены. Несмотря на осень, все они были не раскрыты, словно цветы боялись расцвести в этом покинутом людьми месте.

— Ничего особенного, — хмыкнул Хиггинс.

Приложив ладонь козырьком ко лбу, он посмотрел вверх. Квадратный кусочек неба был неестественно-бирюзового оттенка. В самом его центре пылало янтарное солнце, похожее на кружочек меда.

— Магия, — буркнул коротышка и начал спускаться вниз. Добравшись до последней ступени, он в задумчивости остановился.

Лестница упиралась в мощеную дорожку, выложенную черными и белыми плитами. Смахивающая на доску для шахмат, она ветвилась среди травы и вела в самое сердце сада. Там вдалеке рос ветвистый дуб, и в его тени пряталась беседка.

Большая часть плиток была покрыты сколами и трещинами. В зазорах между ними пробивались острые травинки. Прямо перед лестницей дорожка топорщилась. Одна из плиток развалилась надвое. Вверх из разлома тянулся длинный толстый стебель, украшенный широкими мясистыми листьями. С его вершины свисал большой цветок подсолнуха.

— Чего встал? — спросила Дана.

Хиггинс не ответил. Склонившись, коротышка с недоверием уставился на подсолнух. На контрасте с другим цветами этот давным-давно распустился. Жухлые лепестки окружали выпуклую корзинку. Черные семена казались зрелыми и сами собой просились в рот.

Обследовав цветок со всех сторон, Хиггинс распрямился.

— Да так... Ничего, — сойдя вниз, он обошел подсолнух и зашагал по дорожке в сторону беседки.

Недоуменно пожав плечами, Дана последовала его примеру.

***

Толстый узловатый дуб был расщеплен надвое, словно от удара молнии. Круглое строение стояло под его раскидистой кроной, вытесанное из мрамора цвета слоновой кости.

Выпуклую крышу беседки удерживали тонкие колонны. Сверху и донизу их обвивали лозы плюща. Бессчетные цветы делали это место похожим на крошечную оранжерею.

Внутри за круглым столиком сидели два человеческих скелета. Первый из них был закован в ржавые латы. Откинувшись спиной к ограде, мертвец полулежал, свесив назад затылок. На его голове красовался рыцарский шлем. Через открытое забрало в форме морды грифона был виден пожелтевший череп.

Его сосед упал лицом вперед, уронив свой лоб на столешницу. Истлевшее тело покрывали останки дорогого плаща с вышитым на рукаве рисунком.

— Ого! Это же герб Потустороннего университета! — вглядевшись, воскликнула Дана. — Но что он мог забыть в этом месте?

Стоя за оградой беседки, она не осмеливалась войти внутрь. Скучающий Хиггинс ошивался рядом. Изъеденный коррозией меч и ветхий посох валялись под столом у ног своих хозяев. Тела мертвецов густо обвивал плющ, украшая их многоцветием нераскрывшихся бутонов.

— Нашла, чем любоваться, Твоя Светлость, — фыркнул коротышка. — Взгляни-ка лучше туда.

Недалеко от дуба расположилась солнечная поляна. Окаймляющие ее живые изгороди также были покрыты цветами. На зеленой траве в самом центре возвышался каменный фонтан.

Выйдя из тени, Дана и Хиггинс подошли ближе. Фонтан мелодично журчал, гармонично вплетаясь в звуки сада. Прозрачные струйки били над заполненной чашей. Оттуда вода переливалась через край и падала в бассейн. Мраморный ангел на вершине облупился и был покрыт темными пятнами.

Основание чаши поросло мхом. Вода в бассейне была чистой и прозрачной. На его дне лежали монеты.

На физиономии Хиггинса расплылась алчная ухмылка. Подскочив к фонтану, коротышка уставился на клад масляными глазками. Десять больших золотых монет лежали вперемешку с десятью медными. Последние выделялись более темным цветом.

— Мое! — сказал он жадно и потянулся за добычей.

— Стой! — закричала Дана.

Ладонь коротышки застыла в дюйме от воды.

— Чего тебе?! — обернулся он со злобной рожей.

— Взгляни на надпись, — замерев чуть поодаль, девушка указывала на нечто у его колена.

С нежеланием убрав руку, Хиггинс отошел от фонтана и встал рядом с магиней. На бортике бассейна крупными буквами были выгравированы полуистершиеся слова.

— «Возьми одну», — прочитала Дана.

Улыбнувшись, она снисходительно поглядела вниз на товарища.

— Мне это кажется, или кое-кто едва не стал жертвой собственной жадности?

— Не спеши радоваться, Твоя Светлость! — упрямо возразил коротышка. — Вдруг эта надпись — очередная обманка, вроде той у ворот со стражами?

— Понимай, как знаешь. Но если что, не говори потом, что я тебя не предупреждала. В любом случае руки моей в этом фонтане не будет.

— В последнем не сомневаюсь, белоручка, — снова подойдя к бассейну, Хиггинс с угрюмой миной уставился на воду.

Монеты покоились на дне, дразня корыстный взгляд своим блеском. На аверсе каждой из них был отчеканен профиль мужественного бородача в шипастой короне. Выглядывавшая из-за спины коротышки Дана застыла в предвкушении зрелища.

С осторожностью опустив руку в воду, Хиггинс нащупал золотую монету. Скованная дурным предчувствием девушка прижала ко рту обе ладони. Фонтан мелодично журчал, переливаясь под ослепительным солнцем. Чуть поодаль шуршали на ветру листья дуба.

Сжав руку в кулак, коротышка быстро выдернул его на поверхность. Раздался тихий всплеск, и больше ничего не произошло.

— Ха-ха! — победоносно воскликнул Хиггинс, вскидывая над головой улов. Желтый кружок ярко засиял в его пальцах. Крошечная искорка перекатывалась по ребристой грани.

— Ты только погляди, какая большая! — радостно добавил коротышка, пробуя монету на зуб. — Еще и тяжелая! Готов поспорить, менялы в Козеле дадут за нее не меньше двух рублей!

— Но ты ведь поделишься со мной? — как бы невзначай осведомилась Дана.

— Еще чего, Твоя Светлость! — ехидно захихикал Хиггинс. — Мой риск — моя добыча! Хочешь денег — лезь в фонтан сама! Только помни, что надпись разрешает взять всего одну!

— Не очень-то и надо! — оскорбленная в лучших чувствах Дана отвернулась.

Довольный Хиггинс упрятал кругляшок в карман. Его наглая физиономия лоснилась, будто чеканный профиль на золотой монете.

***

Ему приснился сон. Первый сон, который он увидел в этом месте.

Ему снилось, что он говорит с человеком по фамилии Хиггинс.

Вокруг них простиралась мертвая земля, некогда известная, как Октавия. Он не знал, откуда помнил ее название. Как и не знал, откуда пришла история, которую он рассказывал своему собеседнику.

Дискомфорт наконец обрел свою суть и стал звуком. Словно крошечный молоток, звук размеренно колотил ему в уши.

Сдвинув почерневший язык внутри сухого рта, он обнаружил, что последний набит землистой смесью.

Его речь подошла к концу. Опустив глаза, Хиггинс озадаченно спросил:

— Ты почему такой низкий?

***

Шахматная дорожка петляла среди зарослей, оканчиваясь у дальнего края сада. Здесь, в затененном уголке, расположился выход.

Дана и Хиггинс в замешательстве остановились. Небольшой полукруглый «пятачок» травы был огорожен живыми изгородями. Дальнейший путь утыкался в одну из внешних стен. В ее поверхности виднелась закрытая дверь.

Перед дверью, заслоняя проход, сидела каменная гаргулья. Чуть поодаль в траве лежали потемневшие человеческие кости. Принадлежавшие когда-то одному скелету, ныне она были разбросаны по поляне, разорванные невиданной силой. Одна нога отсутствовала. Вторая — покоилась подле расплющенной грудной клетки. Усеянный трещинами череп держался под странным углом на позвоночнике. Предплечье и кисть, на которой было всего два пальца, валялись у покрытой цветами ограды.

— Боже, ну и урод, — проворчал Хиггинс. Брезгливо переступив через кости, он разглядывал сидящую гаргулью.

Статуя изображала ушастого демона с хитрой приплюснутой мордой, делавшей его похожим на бульдога. Крылья, как у летучей мыши, были сложены у монстра за спиной. Восседая на корточках, гаргулья упиралась в землю мощными передними лапами. Ее зубастая пасть была язвительно приоткрыта.

— И что теперь? — недоуменно спросил коротышка.

Статуя сидела к двери вплотную, не оставляя даже малейшего зазора. Иного выхода из сада не наблюдалось.

— «Вложи одну», — подняв глаза, прочитала Дана.

На стене над самой дверью была выгравирована очередная надпись. Девушку осенило.

— Так вот для чего нужно было достать монету из фонтана! — расхохоталась она и иронично взглянула на Хиггинса.

Физиономия коротышки помрачнела со скоростью падающего метеорита.

— Чего встал? — язвительно скомандовала Дана. — Давай раскошеливайся!

— Слушай, Твоя Светлость, — с надеждой забросил удочку Хиггинс, — ты ведь предлагала разделить монету. Так давай разделим. По возвращении в Козель ты возместишь мне половину ее стоимости.

— Еще чего, — фыркнула магиня. — Твой риск — твоя добыча.

Горько вздохнув, коротышка сунул руку в карман и позвенел лежащими там монетками. На его кислом лице попеременно сменяли друг друга разочарование и жадность. Достав наружу стиснутый кулак, он подошел к гаргулье. Морда демона выдавалась вперед. Приоткрытая пасть зияла темной щелью. Стоявшая чуть сбоку Дана сияла от нескрываемого злорадства.

— Эх... Надо так надо, — повертев золотистый кругляш в пальцах, Хиггинс с неохотой сунул его в пасть статуе и отошел.

— Странно. Ничего не происходит... — выждав несколько секунд, сказала Дана. Докончить фразу она не успела.

С урчанием, похожим на скрежет крошащейся горной породы, гаргулья пришла в движение. Остроухая морда дернулась на толстой шее, и каменный монстр ожил. Раскрыв перепончатые крылья, демон оторвал от земли передние лапы. Выпрямив спину, он оказался ростом в добрые восемь футов. Гигантская крылатая тень легла на землю, накрыв собою ошеломленных Дану и Хиггинса.

Лишенные зрачков глаза вспыхнули красным светом. Серая пасть с грохотом закрылась. Издавая звук, напоминающий трение камней друг о друга, монстр начал медленно пережевывать подношение.

— Кажется, ей что-то не нравится, — прошептала бледная как полотно магиня.

Морда гаргульи недоверчиво скривилась. Сверкающие глаза с подозрением уставились на дрожащих от страха человечков.

Прекратив двигать челюстями, гаргулья смачно сглотнула. Нечто застучало в ее утробе, словно кусочек металла, падающий вниз по водостоку. Окончив свой путь, оно зазвенело на самом дне и утихло.

Монстр озадаченно поскреб каменный затылок. На покрытой трещинами морде отображалось сомнение. Наконец, придя к некому решению, гаргулья снисходительно махнула лапой. Утратив всякий интерес к Дане и Хиггинсу, чудовище отступило в сторону.

— Что это сейчас было? — краем рта прошептал коротышка.

Сбитая с толку магиня недоуменно пожала плечами.

Отойдя на пару ярдов вдоль стены, гаргулья пристроила на траву свой зад. Усевшись в привычную позу, она замерла, опять став похожей на обычную статую.

— Не знаю как ты, а я сматываюсь! — бросился к освободившемуся выходу Хиггинс. — Пока эта тварь не передумала!

Дверь была полукруглой, какую можно встретить в дорогой гостинице или зажиточном доме. Сколоченная из крепкого дерева, она была выкрашена в бордовый цвет. Ухватившись за ручку, Хиггинс с легкостью распахнул ее настежь.

— Ого!

Открывшийся проход вел в до боли знакомый зал с колоннами. Уже привычное медное солнце вертелось на цепи у потолка. Надпись на маске у статуи гласила: «Дежа вю?»

— Погоди, — озадаченно сказала девушка, — но ведь этом зале не было дверей?

Дождаться ответа она не успела. Невидимая сила сгустилась позади Даны и отвесила ей смачного пинка. Вскрикнув от неожиданности, магиня перелетела через порог и шлепнулась на мозаичный пол. Следом за ней с воплем и ругательствами был выпнут Хиггинс.

Дверь с шумом захлопнулась за их спинами. Очертания ее побледнели и растаяли, словно их никогда здесь и не было.