Генерал-предатель

XXVI

— Это неприемлемо, — сказал Полковник Нот. — Абсолютно неприемлемо.

— Ну, я уверен, что вы сходите с этим куда-нибудь, — ответил Гаунт. — Но я хочу, чтобы вы смотались туда быстро.

Они были на цокольном этаже муниципального магазина, на северо-западе Лиферинга. Местная ячейка, человек в пятьдесят и удивительно хорошо вооруженная, отвела их из храма в укрытие. Отряд вокруг отдыхал, спал или ел суп, который был приготовлен на потрескивающем огне в бочках на цокольном этаже.

Максель Нот был низким, хорошо сложенным человеком в свои поздние сорок. У него были мокрые и длинные черные волосы, завязанные в хвост.

— Вы пришли сюда с этой невероятной историей. Невероятной. И вы имеете дерзость просить меня поверить вам?

— Может быть, вы хотите поговорить с Майором Кёрк, — предложил Гаунт. — Она тоже из сопротивления.

— Так она сказала. Из Инейрон Тауна. Но общеизвестно, что ячейка Инейрона была обнаружена и уничтожена с неделю назад. Вы можете быть кем угодно. Вы можете быть хорошо информированными доносчиками.

— Нот, — устало сказал Гаунт. — Мне нужна ваша помощь. Я здесь, чтобы сделать работу для Императора. Мне нужны друзья.

— Чтобы сделать что? — напрямик спросил лидер ячейки. — Вы заявили, что вы Гвардия. Вы здесь, чтобы освободить мой мир?

— Только не снова...— вздохнул Гаунт.

Подошел Ландерсон. — Полковник Нот? Я думаю, что мы должны пояснить. У полковника-комиссара и его отряда здесь задание высочайшего приоритета.

— Например? — спросил Нот.

— Я без понятия. Мне не сказали. Но я доверяю ему, сэр. Баллерат лично приказал мне провести его и его команду.

— Баллерат, да? Хороший человек.

— Он мертв, сэр, — сказал Ландерсон.

— Он? Мертв?

— Погиб, помогая людям Гаунта, и это должно вам кое-что сказать о важности, которую он придавал им.

Нот пожал плечами. — Не в этом дело. Здесь, в Лиферинге, мы как на наковальне. Не нужно ожидать, что мы...

— Император ожидает, сэр, — сказал Гаунт.

Нот бросил на него взгляд. — Поймите вот что, сэр. Мы были вовлечены в тайные бои эти последние месяцы. Мы пользовались нашей анонимностью, чтобы нацелиться на склады зерна, дорожные развязки и электростанции. Ничто из того, что мы делали, не было... вульгарным или видимым. Вульгарность и видимость ведут к обнаружению и смерти. А сегодня ночью вы завалились в Лиферинг, ввязались в перестрелку, убили офицеров Оккупационных сил, по вашему же признанию. Это чудо, что волки все еще спят. Трон, сэр! Вы раскроете нас всех.

— Может он так и сделает, — сказала Кёрк, садясь рядом с Гаунтом. — Полковник, это тяжело слышать... поверьте мне, я знаю... но вы должны понять, что полковник-комиссар здесь по причине, куда большей, чем вы или я. Гораздо большей, чем эта ячейка. Гораздо большей, чем Гереон. Волей Императора, мы все можем умереть, и это все еще будет стоить того, если Гаунт преуспеет. Пожалуйста, отнеситесь к этому серьезно. Это ради Империума, и если ради этого сгорит Гереон, пусть будет так. — Нот нахмурился. — Я ко всему отношусь серьезно с тех пор, как архивраг заявился на мою планету. Все вертится вокруг жизни и смерти. Не читайте мне нотаций об ответственности. — Он посмотрел на Гаунта. — Что вам нужно от меня? — спросил он.

— Кое-какие припасы. Рационы, перевязки, патроны, гранаты, если они у вас есть. Для начала, я понимаю, что ваши ресурсы ограничены. Ну и потом, перемещение. У вас должны быть скрытые пути для перемещения личного состава с места на место.

— Перемещение куда? — спросил Нот.

— Я надеюсь, что смогу сказать вам это в ближайшее время, — ответил Гаунт.

— Что-то еще? — спросил Нот.

— Возможно, он еще попросит вас о диверсии, — ехидно сказала Кёрк. — Он их очень любит.

— Это вполне вероятно, — сказал Гаунт.

Неподалеку Макколл сидел около одной из горящих бочек, осторожно опуская силовые ячейки лазганов отряда в огонь. У каждого члена команды оставалось мало энергетических боеприпасов, и хотя ячейки было достаточно просто перезарядить, местная энергосеть была еще меньше, чем заслуживающая доверия. Обнажить термальный рецептор ячейки, чтобы нагреть его в огне было радикальным, но эффективным методом перезарядки. Тем не менее, это сильно сокращало жизнь блоков питания. Макколл смирился с этим. Он чувствовал, что продолжительность их жизни уменьшилась до дней, если не до часов.

Подошел Маквеннер с последними несколькими батареями, которые он собрал у Крийд и Варла. Он помог Макколлу опустить их в огонь.

— Этого не должно было случиться, — сказал Макколл.

— Чего?

— Того абсурда с Роуном. Я не могу поверить, что сделал это. В тот момент я был не я, понимаешь, Вен? Совсем не я.

— Керт говорит, что мы все должны ожидать этого. Мы были обнажены этому миру достаточно долго, и его отрава напитала нас. Она говорит, что наши личности изменятся. Наше настроение поменяется. Ты видел это.

Макколл вздохнул. — Да. Я просто до сих пор думал, что избежал этого прикосновения. — Он посмотрел на свои руки, когда забрасывал последнюю батарею в огонь. Как и всех них, его кожу покрывала сыпь, и его ногти стали покрываться крапинками. — Из этого мы не выберемся, Вен. Наши тела распадаются, и мы теряем разум.

— Но с другой стороны...— сказал Маквеннер.

Макколл улыбнулся. Эта сила духа Налшинов...

— Я не думаю, что это разрушит нас, — после долгой паузы, задумчиво сказал Маквеннер.

— Да? — спросил Макколл.

— Хаос. Нас очень часто предупреждали, что зараза Губительных Сил разрушает человека, как болезнь. Но разве это ощущается так?

— О чем это ты говоришь, Вен? Я чувствую себя больным до самых костей.

— Это изменяет нас, — сказал Маквеннер. — Вот как это работает. Вот, почему это так... опасно. Посмотри на Роуна.

— А мне нужно?

— Роун никогда никому не доверял. Теперь зараза добралась до него, и вытащила эту его часть на передний план. Преувеличила ее. Он теперь параноик. Ты можешь это видеть. Чрезвычайно нервный. И Доктор Керт. Она всегда была твердой, но она так же всегда держала свое негодование от цены войны внутри себя, и таким образом могла сконцентрироваться на спасении жизней. Хаос вытащил всю эту потаенную злость наружу, как внезапное наводнение. Так же с Белтайном. У парня всегда была дерзкая жилка, которую он пытался контролировать. Сейчас он огрызается и острит. И ты...

— Я? — ответил Макколл.

— Ты, наконец-то, сказал Роуну все, что хотел. Хаос не уничтожает нас, он находит вещи, которые всегда были внутри нас, и вытаскивает их наружу. Сварливость, пороки, худшее в нас. Вот почему именно этого по-настоящему должно бояться человечество. Хаос выявляет худшее в нас, а худшее уже там.

— Возможно, ты прав, — сказал Макколл.

— Возможно, — согласился Маквеннер. — Или может быть эта идея появилась, потому что Хаос вынул худшее из меня.

На другой стороне цокольного этажа Белтайн возился со своим воксом. Ларкин сел рядом с ним.

— Как продвигается? — спросил он.

— Медленно. Здесь слишком многое надо просмотреть. Это убивает мои глаза. — Белтайн прокручивал лог передачи, который скопировал с передатчика архиврага. Экранчик передатчика был маленьким, и он напрягался, чтобы разглядеть данные. — Данные расшифрованы, но мне все равно приходится прогонять их через переводчик передатчика, а ты бы знал, как это безнадежно. В нем только элементарные формы языка врага. Загруженные слова приходят в виде не найдено.

— Сколько ты раздобыл? — спросил Ларкин.

— Всего лишь последнюю неделю, но и в этом тысячи вариантов расшифровок. Я собираюсь начать с первых записей данных врага. Это кажется самым лучшим местом, с чего начать.

— Нужна помощь? — спросил Ларкин.

Белтайн бросил на него взгляд.

— Самый острый глаз в Призраках это я, — ухмыльнулся Ларкин. — Пойди, поешь того отвратительного супа, и позволь мне поработать.

Гаунт спал уже около трех часов. Сначала сон был без сновидений, потом картинки начали появляться. Он видел лед и снег, которые могли быть Хагией, Храмовым миром. Серебряный волк бежал по снежным полям, не оставляя следов за собой. Он добежал до одинокой черной изгороди и посмотрел назад. У волка были глаза Роуна.

Откуда-то послышался крик. Отдаленный, но четкий. Мужской голос, кричал и кричал от достойной сожаления боли. Он знал этот голос. Кто это был?

Волк испарился. По причинам логики сна открылась дверь в центре деревьев и из нее вышла фигура. Это была Беати, но, так же, это была и Кёрк. Стигмата на ее щеке была аквилой.

Ее рот двигался, когда она говорила, но звуки были рассинхронизированы с ее губами.

Она сказала, — Под кожей. Что важно – внутри.

Затем она вошла обратно в дверь, как картинка, прокрученная в обратном направлении, и дверь закрылась.

Это случилось, когда крик начал становиться громче, пока не осталось никакого снега, никакого льда, ни двери, ни деревьев, и, вообще, никакого сна. Только крик.

Затем его разбудил Белтайн, что отлично подошло Гаунту.

Он зевал и потягивался. Ларкин был рядом с Белтайном.

— Ну, так?

— Думаю, что мы нашли, — сказал Белтайн. — Ларкин обнаружил.

— И?

— Это было на главном командном канале. Несколько передач вчера и позавчера. Активность в Бастионе Летрики. Самое большое, что я смог понять, множество старших ординалов собираются там. Что-то типа встречи с высоким уровнем безопасности.

— Ясно, — сказал Гаунт. — Но бастион – это одна из главных крепостей на Гереоне. Собрание старших ординалов может быть не столь необычным событием.

Белтайн кивнул. — Одно их кодовых слов – «эрешт»— Это означает посылка или пакет. Кого бы не назвали кодовым именем «эрешт», кажется, он уже в бастионе. Остальные собираются посмотреть на него. Их призвали увидеть его. Сэр, в некоторых ранних данных, собранных прямо перед миссией, кодовое слово «эрешт» использовалось для нашей цели.

Гаунт провел руками по щекам и уставился на пол. — Он все еще там?

— Да, сэр.

— Святой Трон. Он все еще там. — Гаунт поднял взгляд на Ларкина и Белтайна. — Отлично сработали, вы оба. Давайте поговорим с Полковником Нотом. И, так же, приведите Кёрк и Мистера Ландерсона. Время рассказать им правду.

— Наша миссия на Гереоне – найти и ликвидировать одну личность, — сказал Гаунт.

Собравшиеся Призраки сидели или стояли полукругом вокруг Гаунта. Ничего из того, что собирался сказать их лидер, для них не было новостью. Это все было ради Ландерсона, Кёрк, Нота и его четырех старших лейтенантов.

— Одну личность? — спросил Нот. Он засмеялся. — Кто? Наместник? Я не думаю, что еще кто-то достаточно важный стоит таких усилий. Даже Наместник, если подумать. Анарх просто заменит эту жабу другим лордом...— Его голос затих. — Святой Трон, он что, здесь?

— Кто?

— Чертов Анарх! Он что на Гереоне?

— Нет, — ответил Гаунт. — Наша цель – человек по имени Ночес Стурм.

— Человек? — сказал Ландерсон. После всего его терпения и доверия, он чувствовал себя обманутым.

— Заключенный, вообще-то. Архивраг удерживает его в Бастионе Летрики. — Нот поднялся на ноги. — Я говорил, что все это было ерундой! Вы выжили из ума!

— Сядьте, полковник, — сказал Гаунт.

— Я не хочу принимать участие...

— Полковник Нот, у человека, о котором я только что сказал, тоже есть звание. Ночес Стурм – Лорд Милитант Генерал Стурм из Имперской Гвардии.

Нот заморгал и снова сел. Ландерсон выпустил долгий, свистящий выдох.

— У них есть лорд генерал? — спросил Нот.

— Он у них уже много месяцев. Как вы можете представить, это представляет критической значение для безопасности армий Крестового Похода.

Не преувеличением будет сказать, что это может изменить ход всей войны здесь, в Мирах Саббат. Лорд генерал знает... ладно, с чего мне начать? Коды Гвардии, шаблоны шифрования, распределение войск, размещение армий, нахождение флота, тактические планы, коммуникационные протоколы, слабости, силу, секреты.

— Как, черт возьми, они добрались до него? — спросил Ландерсон.

— Случай, — сказал Гаунт. — И, под определенным углом, из-за ошибки, которую сделал я.

— Что? — ухмыльнулась Кёрк. — Вот поэтому-то ты ввязался в эту кошмарную миссию? Чтобы извиниться за то, что его взяли в плен?

Гаунт бросил на нее взгляд. — Нет, Кёрк. Я здесь, чтобы извиниться за то, что не убил его, когда у меня был шанс.

— Я не понимаю, — сказал Нот.

— Стурм – предатель, полковник. Несколько лет назад, он и я отвечали за защиту города-улья на планете Вергхаст. Это была тяжелая победа. В самый темный час, боясь за себя, он попытался покинуть улей, чтобы сбежать. Его действия ослабили оборону и почти стоили нам битвы. Как старший комиссар, я арестовал его за дезертирство и трусость. Он выбрал почетный способ умереть, но затем обернул эту возможность в еще одну попытку сбежать. Я отрезал ему руку и поместил под стражу. Мне нужно было казнить его, прямо там и прямо тогда.

— А почему не казнил? — спросила Кёрк.

Гаунт помешкал. — После всего, что он сделал, Кёрк, я думаю, что хотел, чтобы он страдал. Я хотел, чтобы он перенес унижение военно-полевого суда, публичного позора. По-простому, осуществить быструю казнь на поле битвы, что я мог легко сделать с моими полномочиями, если быть точным, было бы слишком легко. Кроме того, комиссар во мне видел политическое значение военно-полевого суда. Публичное бесчестие, суд и казнь лорда генерала послали бы сообщение любому слишком усердному, слишком амбициозному командиру, что новый Магистр Войны не кто-то там, с кем стоит шутить. Стурма перевозили под стражей для суда. Суд был назначен на середину прошлого года, но вмешалась контратака через Группу Хана. К огромной неудаче, Стурм был на пути для военно-полевого суда, когда его корабль захватила вражеская эскадра. Они быстро поняли, какой ценный трофей они случайно получили.

Один из офицеров Нота поднял руку. — Сэр, а разве уже не поздно? Я имею в виду, может Стурм уже раскрыл все свои секреты?

— Особенно, если они пытали его, — согласился Нот.

— Во время содержания под стражей, Стурму поставила ментальный блок Гильдия Астропатикус. В таких случаях это стандартная практика. Гильдия убрала бы блок на суде, чтобы Стурма могли как следует допросить.

— Значит, он не может ничего им рассказать? — спросил Ландерсон.

Гаунт пожал плечами. — С готовностью – нет, Мистер Ландерсон. Но у архиврага есть свои могущественные псайкеры. Ментальный блок трудно убрать, но не невозможно. Нет, я боюсь, что единственный путь, чтобы убедиться, что Стурм не откроет своих секретов, это если они умрут вместе с ним.

— Если это так жизненноважно, — сказал Нот, — зачем посылать только отряд солдат? Почему не привести флот и не сравнять бастион с землей с орбиты?

— По той же причине, по которой освобождение Гереона все еще не началось, полковник, — сказал Гаунт. — Контратаку все еще отбивают. Флот растянут до предела. И, кроме того, нет никаких гарантий. После бомбардировки мы никогда не сможем быть уверены, что на самом деле добрались до Стурма.

— Вы знаете, что Бастион Летрики это не то место, в которое вы легко сможете войти? — тихо спросил Нот.

Гаунт кивнул. — Нужно будет скрупулезное планирование и много удачи.

— Ты уверен, что он там? — спросила Кёрк.

— Уверен настолько, насколько могу. Собранные прямо перед миссией разведданные позитивно идентифицировали бастион, как место, где враг изолировал Стурма. Были все шансы, что его переместили. Но мой вокс-офицер сумел получить доступ и считать недавние передачи, сделанные на командных каналах архиврага. — Гаунт посмотрел на Белтайна.

Белтайн прочистил горло. — Стурм упоминается врагом кодовым словом «эрешт», что означает посылка или пакет. Он, определенно, еще там. По факту, кажется, что намечается что-то большое. Большое число старших ординалов собираются в бастионе, чтобы встретиться с ним.

— Что-то большое? — сказал Нот. — Как... возможно, разрушение ментального блока? — Белтайн пожал плечами. — Не могу сказать, сэр. Большинство передач непереводимы. Но мы знаем, что он там. Некоторые кодовые слова относятся к нему. Эрешт – главное. Они так же используют слово «фегат», но мое оборудование не может распознать смысл этого слова. — Роун кивнул через комнату. — Может быть, Майор Кёрк сможет сказать нам? — Кёрк бросила взгляд на Роуна. — Не спрашивайте меня о буквальном переводе. Это унизительное слово. Чрезвычайно неприятное. По-простому, оно означает «предатель».

Нот поднялся на ноги. — Посмотрю, какие карты и схемы смогу достать, сэр, — сказал он. — Мы начнем разрабатывать план проникновения. Кёрк, так же, говорила о диверсии. Мне это кажется очень важным. Большая шумиха, чтобы отвлечь внимание врага. Я свяжусь с лидерами других ячеек в регионе ночью. Вместе мы можем собрать шесть сотен бойцов. Будет несложно скоординировать объединенную атаку на бастион, особенно, если я скажу своим приятелям-командирам, что есть шанс уничтожить целую толпу старших ординалов врага за один заход. Это благоприятная возможность для сопротивления, которую нельзя позволить упустить.

— Полковник, — позвал Гаунт. — Вы же осознаете, что это ложь? Даже с шестьюстами людьми, шансы проникнуть через ворота ничтожны. Вы вряд ли доберетесь до ординалов.

Нот кивнул. — Я понимаю, что это ложь. Но я же должен что-нибудь сказать командирам, если собираюсь убедить их пожертвовать целыми своими ячейками только для того, чтобы вы проникли внутрь.