Генерал-предатель

VI

Наступила ночь, и она не была безопаснее, чем день.

Наступила тишина. Даже горны затихли. Город заполнили привидения, сопящие и воющие в темноте, и страх сгустил воздух. В глубоком каменном подвале трое мужчин ждали.

По указанию Ландерсона они выключили фонарик и не издавали ни звука, не произносили ни слова.

Гаунт чувствовал холод сквозь толстые стены. Подвал был так крепко сделан, что мог выдержать артиллерийский обстрел, но в темноте он ощущался тонким и хрупким, как будто их укрывала всего лишь полевая палатка.

А там, в ночи, двигалось нечто.

Холод слабел и плыл сквозь камни, как будто снаружи был отлив. Внезапные очаги холода заморозили воздух, сырой потолок покрылся морозом. Гаунт слышал отдаленное завывание, бормочущие звуки на улице снаружи, медленное скольжение и визг металлических клинков или когтей, двигающихся по черепице и внешним стенам. Изредка оттуда доносился долгий крик или внезапный, изкаженный визг.

Он старался не представлять, что может быть снаружи, что за мерзость впустили в Инейрон Таун. В окружающей темноте его разум играл с ним злые шутки. Его руки сжимали рукоятку болт-пистолета. Он старался успокоить свое тревожное дыхание.

Время от времени они слышали в отдалении звуки марширующих ног, грохот двигателей, лай и суету гончих. Это тоже были опасности, но почему-то они казались честными и настоящими.

Опасности, с которыми они могли иметь дело.

Дрейфующие, едва слышимые звуки привидений кроме того были чем-то другим.

Затем снаружи наступила абсолютная тишина. На подсвечиваемом циферблате своего хронометра Гаунт видел, что после полуночи прошло уже два часа.

Ландерсон зажег фонарик. Внезапное яркое свечение ударило по глазам Гаунта.

— Они отозвали их, — объявил Ландерсон, говоря впервые более чем за восемь часов.

— Ты уверен? — спросил Макколл. Гаунт пришел в смятение от того, что увидел, каким бледным и обеспокоенным выглядел его мужественный старший разведчик.

— Уверен настолько, насколько вообще могу, — ответил Ландерсон. — Будучи призванными, проволочные волки быстро истекают энергией. Теперь они исчезли.

— Исчезли?

— Вернулись, чтобы восстановить энергию.

— Куда вернулись? — спросил Макколл.

— Думаю, в варп, — ответил Ландерсон. — Как ни странно, у меня никогда не было возможности спросить.

Он поднялся на ноги, его голова уперлась в низкий потолок. — Идем, — сказал он. — У нас есть окно сравнительной безопасности между сейчас и рассветом. Давайте не тратить его. — Он повел их назад, вниз по железным перекладинам в затопленный туннель, и они снова прошли по холодной воде. Тонкие, ломкие крысиные кости плавали, образуя хрупкую оболочку. Тысячи и тысячи крыс, превращенные в плавучий костяной мусор. Луч фонарика превращал кости в пульсирующую белую корку.

Они дошли до ступеней и выбрались из холодного потока. Ступени были скользкими и ненадежными. Влажная гниль цеплялась к стенам.

По мере того, как они поднимались, ступени становились суше и гниль убывала. Они вышли через черный ход на узкую боковую улицу. Все еще была ночь, и хилые звезды мерцали на узком клочке неба, видимом между нависающими над ними крышами. На западе было отвратительное красное свечение от печей.

Ландерсон поманил их рукой к перекрестку между двумя тихими улицами. Впереди на перекрестке они могли видеть, как горит огонь в бочке, отбрасывая свет и тени на мостовую. У огня стояли два экскувитора, греющие руки.

Троица скользнула налево, и побежала сквозь темноту примыкающей улицы. Затем направо, вверх по небольшому холму, где булыжник был старым и истертым, и затем снова налево в тихий двор, где декоративные растения разрослись без ухода и покрыли каменную кладку. Они перебежали через двор в направлении, которое показал Ландерсон, и пошли по наклонному переулку между мебельной фабрикой и более несуществующим винокуренным заводом. В конце переулка были железные ворота, покрытые мхом и сорняками. Ландерсон загнал их в укрытие.

Мимо прогрохотал патруль. Не экскувиторы, военный отряд. Сжавшись позади растений, Гаунт увидел перемалывающие траки легкого танка, шагающие ноги врага. Прожектор вспыхнул в их направлении, разбивая свой свет об решетку железных ворот.

Затем он исчез, и патруль тоже прошел мимо.

— Идем, — прошептал Ландерсон.

Они прошли по окраинам коммерции и углубились в город. На одной из главных улиц мимо быстро прошла процессия с факелами, наполняя ночь грохотом барабанов и цимбал. Смесь из экскувиторов и солдат образовали авангард. Многие из них несли высоко поднятые штандарты и мерзкие знамена на длинных шестах. Основную часть процессии составляли закованные в кандалы гражданские, бредущие в линию, поющие и хлопающие.

Это были новообращенные. Гаунта опечалило увидеть, что их так много. Каждый день все больше и больше членов из запуганного населения выбирали для обращения в ужасную веру врага. Некоторые, возможно, смотрели на это так, что это их единственный шанс на выживание. Другие расценивали это, как путь к лучшей жизни, с большими свободами и разрешениями. Но главным образом, мрачно подумал Гаунт, они обращаются потому, что Хаос поглотил их сбитые с толку души.

Ординалы вели процессию к храму. Ландерсон рассказал Гаунту, что «ординалы» – это обобщенное обозначение для старших управляющих сил врага. Некоторые были жрецами, другие учеными, бюрократами, финансистами, торговцами. Они носили искусно сделанные цветные одежды и головные уборы, а их пальцы, все в кольцах, держали богато украшенные посохи и церемониальные жезлы. Некоторые были женщинами, некоторые мужчинами, других нельзя было опознать, и у многих проявлялись ужасающие мутации. Гаунт не мог сказать – да и не хотел – что обозначали вариации в одежде и украшениях. Они все были врагами. Но, тем не менее, они интриговали его. За свою карьеру, он встречался лицом к лицу с воинами и фанатиками Губительных Сил со множеством личин, но это был первый раз, когда он, как следует, рассмотрел сановников и руководителей, которые упорядочивали их культуру и общество. Это были демоны, которые следовали за тлеющими следами битвы и устанавливали господство и контроль на территориях, захваченных их военными силами.

Как только процессия прошла, троица поспешила по мостовой туда, где когда-то стояли здания городского администратума. Здесь, разрушенные стены и куски штукатурки покрывали грубо намалеванные каракули, которые обозначали бессмысленные слова и странные узоры. На одной большой площади, освещаемой яркими кострами, сотни рабов работали под внимательным присмотром отрядов экскувиторов. Рабы, некоторые на самодельных лестницах, рисовали узоры на стенах.

— Просители, — прошептал Ландерсон. — Или преступники, пытающиеся искупить мелкие нарушения. Они трудятся днями и ночами, пока либо не упадут от истощения, либо не воспроизведут символ, который решат истинным.

— Истинным? — эхом отозвался Макколл.

— Враг не учит своим символам и знакам никого, за исключением обращенных. Говорят, что они верят, что те, кого коснулся Хаос, будут знать знаки подсознательно. Поэтому просители делают случайные знаки, рисуя все, что придет им в голову. Если они сделают знак или символ, который ординалы опознают, их заберут для очищения и обращения. — Среди банд экскувиторов шныряли три ординала, рассматривающие безумные граффити. Один из них сидел на механической лошадке, причудливой машине, чье тело возвышалось над маленькими колесами на четырех тонких ножках. Ординал катался вокруг на своем высоком насесте, выкрикивая приказы.

Он выглядел, как ребенок с детской игрушкой, о которой мечтал в ночном кошмаре. Хотя, ничего детского не было в сдвоенном стаббере, смонтированном на месте головы лошадки.

Обходя площадь, они рванули из укрытия, через пустую улицу в крытый проход на противоположной стороне. Это был узкий проход из рокрита, который вонял мочой. В дальнем конце, позади ряда переполненных мусорных баков, был люк.

Ландерсон бросил взгляд на Гаунта. — Давайте помолимся, что они не нашли и это место тоже, — сказал он.

— Давай, — сказал Гаунт, и обернулся к Макколлу. По кивку своего командира, Макколл растворился в тенях.

Ландерсон сделал шаг к люку и постучал. Через мгновение он слегка приоткрылся.

— Что с Гереоном? — спросило эхо позади люка.

— Гереон жив, — ответил Ландерсон.

— Несмотря на их старания, — ответило эхо. Люк открылся.

Ландерсон и Гаунт вошли в темноту.

Они сделали не более пяти шагов в темноте, когда дула винтовок уперлись им в спины.

— Мордой в пол! Лежать! Немедленно! Мордой в пол!

— Подождите, мы... — начал Ландерсон. Он хрюкнул, когда приклад винтовки приложился к его шее.

— Лежать! Немедленно! Немедленно!

Они легли. Руки лавировали над ними, выуживая оружие, прижимая плечи к полу. Приблизились сапоги и пинками раздвинули им ноги.

— Лежать, мордой в пол, ублюдки! — рявкнул голос.

Внезапно загорелся фонарик и залил комнату светом.

— На вашем месте я бы не стал этого делать, — сказал Макколл из дверного проема, нацеливая свой лазган.

— Мои извинения, полковник-комиссар, — сказала Майор Кёрк.

— Нет необходимости, — ответил Гаунт. — Я понимаю безжалостную натуру вашей охраны. — Она пожала плечами. — Тем не менее, ваш человек убил бы нас.

Они посмотрели на Макколла, который сидел спиной к стене, с винтовкой на коленях, и осматривал окружающую обстановку.

— Да, он убил бы, — сказал Гаунт. — Но, насколько я знаю, он лучший в этом, так что не корите себя.

Комната была маленькой, и была освещена единственной химической горелкой в углу. Шестеро лохматых бойцов сопротивления сидели вместе с Ландерсоном и тихо разговаривали. Еще двое, вооруженные самодельными винтовками, присматривали за дверью.

— Сегодняшняя паника, — спросила Кёрк. — Вы ее вызвали?

— Боюсь, что так, — ответил Гаунт. — Мы ввязались в дуэль с парой патрулей. Мы пытались выйти на контакт.

Она кивнула. — Они позакрывали множество наших выходов. После прошлой ночи.

— А что было прошлой ночью? — спросил Гаунт.

Кёрк вздохнула. Она была высокой женщиной, слегка за сорок, с коротко остриженными темными волосами и поразительным лицом из-за высоких скул и полного рта. Должно быть, она когда-то была прекрасна, роскошна. Нехватка еды уменьшила ее тело, вытянула лицо и подчеркнула ее грудь и бедра. Ее форма была плохо подогнана. — Прошлой ночью, — сказала она, — мы осуществили диверсию.

— Диверсию?

— Чтобы привести вас, сэр.

Гаунт кивнул. Идея болезненно засела в голове.

— Ячейка развернулась и организовала атаки на различные ключевые позиции, чтобы занять внимание сил архиврага. Идея заключалась в том, чтобы отвести внимание от отряда, который пошел на контакт с вами. Нам сопутствовал успех.

— Опишите успех.

— Поражены три тактические цели. Сорок процентов жертв. Ответный удар прикрыл множество наших активных укрытий. Четыре из девяти в Инейрон Тауне. И еще полдюжины в сельскохозяйственном пригороде.

— Сколько погибло?

— Погибло? Или захвачено, шестьдесят восемь.

— Я должен был связаться с полковником по имени Баллерат, — сказал Гаунт.

— Мертв, — ответила она. — Убит прошлой ночью в рейде на Айконоклав. Теперь я лидер ячейки.

В ее голосе не было эмоций, и ничего не отразилось на ее лице. Как и Ландерсон, как и все на Гереоне, Кёрк прошла через столько страданий, что больше ничего не показывала.

— Вообще-то, мы здесь прикрыли лавочку, — сказала Кёрк. — В Инейроне сейчас слишком жарко. Все, что оставалось здесь от подполья, исчезло. За исключением нескольких скелетов, таких как я. — Гаунт кивнул. — В ожидании нас.

Она кивнула в ответ. — Связаться и помочь вам было жизненноважным делом. Это было передано по цепочке Баллерату и мне.

— Откуда? — спросил Гаунт.

— Не могу сказать, сэр. Подполье выживает только потому, что разделяет свои силы. Никто не узнает больше, чем нужно знать. В этом случае, если кого-нибудь схватят...— Она оставила продолжение висеть в воздухе.

— Понимаю, — сказал Гаунт. — И я вам признателен.

— Не надо, — просто сказала она.

— Хорошо. Но поймите, что моя признательность идет с гораздо более высокого места.

— Мне этого достаточно, — сказала Кёрк. — Итак, что вам надо?

— Прямо сейчас? Мне нужно послать сообщение остальной группе. Дать им знать, что с нами все в порядке.

— У них есть вокс? — спросила она.

Гаунт кивнул.

— Хорошо, у нас есть доступ к передатчику. Я не люблю пользоваться им, но это лучше, чем пытаться послать гонца из города в данный момент. Может ваше сообщение быть коротким?

— Да. Два слова. «Серебро» и «ожидайте».

— Хорошо. Канал?

— Какой-нибудь между два-четыре-четыре и три-один на узкой полосе. — Кёрк подозвала человека из ее отряда, худую блондинку, которая выглядела не старше подростка.

Она дала ей тщательные инструкции, и девушка выскользнула в ночь.

— Хорошо, — сказала Кёрк. — Что еще?

Гаунт помедлил. Он на мгновение задумался о неприятных спорах, которые у него уже были с Ландерсоном. — Сначала позвольте спросить, что вы думаете об освобождении? — Кёрк уставилась на него. Она была по-настоящему красивой, осознал он, но на смесь долгих страданий и красоты было почти невозможно смотреть. Клеймо на ее щеке как портило ее красоту, так и напомнило Гаунту о той отраве, которая заразила Гереон. — Я понимаю, что скоро оно не наступит, сэр, — сказала она.

— Понимаете?

— Во-первых, я не дурра. Во-вторых, Баллерат проинструктировал меня. Мы не разглашали информацию слишком многим из членов ячейки. Плохо для безопасности и плохо для боевого духа. Но я знаю, что вы здесь для тайной операции, а не какой-то передовой отряд для контрвторжения. — Гаунт вздохнул. — Вы меня успокоили. Было трудно донести это до Ландерсона. Мне было бы неприятно увидеть то же разочарование на вашем лице.

— Почему? — заинтересовавшись, спросила она.

— Не могу сказать, — ответил он.

Она ухмыльнулась и откинулась назад. — Итак, что дальше?

— Вы не знаете, зачем мы здесь?

— Разделение, помните? Баллерат и я были осведомлены о том, что вы на тайном задании, но я не думаю, что даже он знал, что это может быть.

— Я здесь, чтобы убить кое-кого, — тихо сказал Гаунт.

— Кого-нибудь особенного? — спросила она. — Судя по тому, что я слышала от Ландерсона, вы уже начали отсчет телам.

— Да, — сказал Гаунт. — Кое-кого очень особенного. Старого друга. — Кёрк погладила щеку и усмехнулась. — Вокруг этого слова были кавычки, если я не ошиблась.

— Не ошиблись.

— Кто он?

— Я даже не сказал, что это он.

— Разделение, полковник-комиссар?

— Точно.

— Отлично. Вообще-то, я бы предпочла не знать. Этот старый «друг»... Я полагаю, вы хотите найти его?

— Хочу, — сказал Гаунт. — Ме нужно, чтобы подполье помогло мне и моей команде добраться в район Летрики.

Она тяжело выдохнула. — Дерьмо! А вы не многого хотите?

— А это может стать проблемой?

Кёрк снова нагнулась вперед. Он мог почувствовать запахи застарелого пота и засаленных остриженных волос. — Если вам было нужно добраться до этого района, то стоило выбрать более хорошую начальную точку, чем Инейрон Таун.

— Потому что? — спросил Гаунт.

— Потому что вы почти в трехстах километрах к югу от того места, где хотите быть.

— Я знаю, — ответил Гаунт. — Но это вялотекущая операция. Разведка Гвардии в тайне совещалась с подпольем Гереона месяцами до того, как мы отправились. Безопасная высадка была первым приоритетом. Подполье советовало, что болота к югу от Шэдоутонленда будут самой безопасной территорией для быстрой высадки с десантного корабля. Любое место, ближе к Летрике, было бы слишком опасным.

— Верно, — сказала она. — Вы прилетели на десантном корабле?

— Вообще-то, на гравишютах, с низкого бреющего пролета над болотами.

— Черт побери, должно быть это было совсем не весело.

— Так и есть. Когда время пришло, мой снайпер отказался прыгать у люка. Его зовут Ларкин. Он не самый компанейский человек в моей команде.

— И что вы сделали? — спросила Кёрк.

— Я попросил Бростина – самого большого человека в отряде – выбросить Ларкина из корабля. С тех пор он стал более уступчивым.

Кёрк рассмеялась. Ему нравился ее смех.

— Кем были вы, Кёрк? Я имею ввиду до того, как пришел враг?

Она заколебалась и посмотрела на бледный огонь химической горелки. — Я владела фермой, сэр. Моя семья держала две тысячи гектаров на западе города. Пшеница и фрукты. Ублюдки сожгли мои фруктовые сады.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Я Майор Кёрк из подполья Инейрон...

— Я спрашивал об имени. Мое – Ибрам.

— Меня зовут Саббатина Кёрк, — сказала она.

Гаунт заколебался, как будто ему дали пощечину.

— Что такое? — спросила она.

— Названа в честь Святой, я полагаю?

— Конечно, — сказала она.

— Куда бы я не отправился, она там, чтобы вести меня...— прошептал Гаунт.

— Сэр?

— Ничего. Итак, что о Летрике?

— Посмотрю, что смогу сделать. У нас есть линия связи с ячейкой Эдриана. Может быть, они смогут провести вас через страну в Летрику. После этого мы будем надеяться на их контакты на месте.

— Хорошее начало, — сказал Гаунт.