#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 37

Глава 5

Храм Гестии, Темискира

Маша не уходила из укрытия. С тех пор как Даня ушёл, она внимательно следила за входом в храм. Вообще ей было удивительно, как Даня легко ориентировался на незнакомом острове. Конечно, он покопался в памяти побеждённых амазонок, но какой бы еще менталист так ловко вник в местную специфику и разработал диверсию буквально за пять минут? Что ж — с таким мужем не пропадёшь.

Над храмом тонкой струйкой поднялся дым. Сигнал тревоги. Значит, Даню нашли. Осталось надеяться, что он успел совершить задуманное.

Маша не стала тревожить супруга по мыслеречи — этим только мешать будет, — зато в её голове раздается колкий энергичный голос Светки:

— Ну и что там у вас, Маша, рассказывай, не томи.

Маша оглянулась на склоны позади. Раз был сигнал, значит, скоро придёт подмога.

— Что именно тебя интересует, Светик?

— Эти бабы на острове, конечно! — заявляет Светка. — Они уже контактировали с вами?

— С нами? — Маша хмыкнула. — Ты имеешь в виду с Даней? Да, с ним они контактировали. И, можно сказать, довольно плотно.

— Я так и знала! — фыркает блондинка. — Тут целый остров без мужчин! Конечно, эти бабы набросились на Даню, как на шашлык!

— Успокойся, Свет, — Маша едва не хихикает. — Не пристало дворянской жене, тем более королеве, устраивать сцены ревности.

— Рассказывай всё, быстро! — настаивает Светка требовательно, веселя Марию Юрьевну ещё больше.

Теперь Маша уже не сдерживается и откровенно смеётся, прикрывая губы ладонью:

— Да нечего рассказывать! Эти амазонки просто получили от Дани по первое число. Вот и всё. Ничего серьёзного.

— В смысле — «по первое число»? — не унимается Светка. — Он их что, отмутузил⁈

— Ну, можно и так сказать, — хихикает Маша. — Видишь, здесь женщины неправильные. Они ненавидят мужчин.

— Ничего себе!

Из зарослей выходят пять вооружённых амазонок. Три в стихийных доспехах, ещё две — физики, причём их ширине плеч позавидовали бы многие мужчины.

— Света, мне пора, — бросает Маша и усиливает доспех. Переливы льда утолщаются; прозрачные пластины становятся крепче.

Амазонки окружают Машу. Главная в кислотном доспехе произносит:

— Сестра, ты находишься под властью мужчины!

Маша хмыкает:

— Под властью?.. Можно и так сказать, — она подхватывает выброшенный из ее тени Синий меч. Ломтик — такой лапочка, мечи приносит как палки.

При появлении ледяного клинка амазонки зависают и напрягаются.

— Мы поможем тебе, сестра. Нас Одарила Дарами сама Диана. Она многое может сделать, — заявляет кислотная.

Тут по мыслеречи доносится голос Дани:

— Маша, у тебя всё окей?

— Да, — кивает Маша и показывает телепату по мыслеречи картину перед глазами, — только возникла одна проволочка.

Между тем Кислотная продолжает свою шарманку:

— Сестра, мужчина взломал твой разум! Борись с ним!

Маша спрашивает Даню:

— Можно ли мне убить этих сучек, что смеют оскорблять тебя, мой дорогой муж?

— Ты вправе защищать себя любыми способами, — отвечает телепат.

— Спасибо, Данечка, — улыбается бывшая княжна Морозова.

Амазонки уже хором выкрикивают:

— Мы спасём тебя от тлетворного влияния мужчины, сестра!

— Ну так начнём, — отзывается Маша холодно и спокойно, будто просто объявляет разминку.

В следующее мгновение она взмахивает клинком, и пространство вокруг взрывается ледяным шквалом. Техники срываются одна за другой— от копий изо льда до морозной измороси, от острых, как бритва, игл до морозящей стужи.

Амазонки не успевают перестроиться. Маша бросается вперёд под завесой снежной метели — в честь которой Даня дал ей позывной. Белый туман, снег, крошево льда — всё это сливается в одно целое, закрывая противнику обзор.

Пока пурга ослепляет амазонок, бывшая княжна Морозова действует чётко и быстро: каждый выпад — расчёт, каждый поворот — удар. Она сбивает амазонок с ног, гасит их доспехи снопом техник, ломает баланс, а точные удары меча буквально сбивают стихийную броню с противниц. Клинок поёт, а стихийная броня разбивается, как хрупкое стекло.

Амазонки не ожидали подобного. Их строй рушится, попытки контратаковать тонут в метели. Одна за другой они валятся на землю, оглушённые, раненые, избитые.

Маша делает шаг назад, останавливается. Метель стихает, ледяная завеса опадает хлопьями, открывая поле боя. Она оглядывает результат — кому-то досталось рассечение плеча, кто-то просто без сознания, но все живы. Маша же спокойна. Ровное дыхание, блестящий клинок, капли талого инея на пальцах.

Она опускает взгляд на амазонку, лежащую у её ног, и говорит спокойно, без злобы, как учитель, подводящий итог:

— Вас Одарила Диана, а мне этот меч дал мой муж. Очень скоро я рожу ему сильных детей. Ну и кто прав?

Амазонка что-то мычит в ответ — то ли оправдание, то ли жалобу.

Маша хмыкает:

— А прав тот, кто сильнее. — И одним точным ударом ноги вырубает её, ставя последнюю точку в этом разговоре.

Я складываю Покров Гестии как обычное полотенце, но делаю это аккуратно, не обращая внимания на амазонок, уже заполнивших зал. Набежали десятки с громобоями и артефактными клинками, а мне, по правде, нет до них дела. Среди них чувствую нескольких Мастеров, остальные — обычные Воины.

Одна из них, широкоплечая, с кислотно-розовым ирокезом и налитыми силой мышцами — явный физик, — делает шаг вперёд и орёт, будто ей это поможет меня застыдить:

— Ты понимаешь, что сделал, мужчина⁈

Я не поднимаю взгляд, аккуратно загибаю край последнего слоя и только тогда спокойно отвечаю:

— Знаю, сударыня, вынул ваш остров из карманного измерения.

— Верни обратно Покров! — рявкает ирокезная, глаза сверкают бешенством.

— Зачем? — спрашиваю я так, будто это чисто академический спор. — Всё равно вы не сможете вернуть Темискиру сразу. Наполнение Покрова займёт энергию и время. Много энергии.

Амазонки переглядываются, и в этот момент я просто бросаю свёрток под ноги, прямо в тень. Ломтик подхватывает его, и тряпка мгновенно исчезает, словно испарилась.

— Хватайте его! — визжит ирокезная. — Мы будем тебя пытать, грязный самец! Ты вернёшь Покров!

Я даже не усмехаюсь. Скучно слышать «грязный самец» уже в десятый раз. Что за сексизм, Диана? Неужели нельзя было научить своих учениц чему-то полезному? Или тебя так достал Багровый Властелин своими ухаживаниями, что ты решила возненавидеть всех мужчин сразу?

С усталым видом отвечаю:

— У меня уже есть жёны. И одна из них — очень ревнивая блондинка. Так что придётся вам обойтись без этого удовольствия.

— Да что за мерзости ты себе представил! — визжит ирокезная, покраснев до ушей. — Сестры! Окружайте! Чего стоите⁈

Амазонки надвигаются на меня, поднимая оружие. Всё слишком демонстративно. Женщины Темискиры, конечно, сильны и обучены, но сразу видно — с настоящим противником они давно не сталкивались. Всё больше натаскивались на тренировочных боях.

— Пыхтиш, ко мне, — бросаю я намеренно вслух.

Из глубины зала, из-за колонн, раздаётся тяжёлое топотание. Пол дрожит, будто подземный барабан застучал. Из полумрака выныривает огромная фигура — мохнатое тело, изогнутые рога, дыхание, гулкое, как кузнечный мех. Минотавр. Он подскакивает ко мне, ломая плитку под копытами. Обычно он двигается на двух лапах, но когда переходит на четыре, становится похож на бронемашину из мышц и ярости — размером почти с «буханку».

Амазонка с ирокезом орёт, теряя остатки самообладания:

— Пыхтиш⁈ Да как ты смеешь, самец! Это не твой конь, это Владыка минотавров!

— Ну и ну, — отвечаю я с удивлением. — Пыхтиш, да ты, оказывается, большая шишка.

Подхожу, хватаюсь за гриву, и одним движением запрыгиваю ему на спину. Минотавр фыркает, воздух из ноздрей горячий, как пар из котла, но не сопротивляется — узнаёт мой голос, принимает приказ, подчиняется ментальному контролю.

Амазонки застывают, потрясённые. Кто-то не верит своим глазам, кто-то шепчет:

— Он объездил Владыку минотавров!

— Владыка минотавров, не смей! — кричит ирокезная, но поздно.

— Пыхтиш, давай вперёд! — произношу я спокойно.

Минотавр отвечает рёвом, мощным, как лавина, и срывается с места. Он прорывается сквозь строй амазонок, сметая их, как детские игрушки. Громобои, мечи, даже тела самих воительниц — всё летит в стороны. Ему не нужно никого бодать: одного столкновения с его массой хватает, чтобы выбить дух из любой амазонки.

Позади кто-то из оставшихся магов выпускает в нас поток техник — сгустки пламени, обжигающие молнии, вспышки света. Я поднимаю руку и встречаю их контратакой — Каменным градом. Поток валунов сталкивается с их атаками, нейтрализуя удар.

В тот же миг я опускаю Покров Тьмы. Нас с Пыхтишем обволакивает густое чёрное марево — теперь по нам даже прицельно попасть невозможно. Разве что какой-нибудь теневик смог бы, но таких среди амазонок явно нет.

— Пыхтиш, левее, — приказываю мысленно.

Он несется, ломая каменные плиты копытами, и мы вырываемся из зала. За спиной остаются вопли поверженных воительниц, которые явно обидел мой столь скорый уход. Но простите, сударыни, я ведь правда женат.

Мчусь на Пыхтише по лабиринту. Он сейчас как танк: короткие пружинящие скачки, копыта врезаются в камень, корпус минотавра несёт нас, как бронепоезд.

Вдруг что-то не так: ментальный радар поморгнул — впереди в проходе кто-то есть. Десяток амазонок-мастеров выстроились так, чтобы снести нас объёмными техниками; пройти сквозь них будет не просто.

Не останавливаюсь, коротко отдаю приказ:

— Пыхтиш, в стену!

Он рычит и врезается в кладку справа — каменные блоки разлетаются в стороны. За обломками виден новый коридор, тёмный и достаточно широкий для минотавра. Вместо плитки — уплотнённый грунт с явными следами копыт; похоже, здесь часто водят животных. Пол идёт под наклоном вниз.

— Спускайся ниже, — говорю я.

Мы пронеслись по туннелю и попали в помещение, где пахнет навозом и стойлом. Вдоль стен — клетки, внутри них — минотаvры; в полумраке блестят их глаза, рога упираются в решётки.

— Твои подчинённые? — хлопаю своего мохнатого танка по шее. — Ну что, Пыхтиш, ты ведь Владыка минотавров? Тогда веди стадо за собой!

Пыхтиш отзывается рёвом. Остальные минотавры отвечают на зов вожака: прутья начинают гнуться, раздаётся звон металла. Клетки усилены магией, но замки щёлкают и падают — тут сработал Ломтик: он призвал своих теневых гарпий, тёмные клювы выковыривают защёлки, и прутья рассеиваются.

Мы вырываемся обратно в лабиринт; за нами — ревущее стадо, копыта бьют по камню, пыль поднимается вихрями. Ломтик скачет на другом минотавре, тявкает и виляет хвостом, явно довольный происходящим. Моя правая лапа заслужил утку.

Чтобы амазонки растерялись, приказываю минотаврам разбежаться по всему лабиринту и для проформы боднуть самоуверенных сударынь.

Запутав следы, мы на Пыхтише выскакиваем через один из боковых выходов на улицу. Дальше — скалы и наше укрытие. Маша застывает, смотрит на меня с удивлением и оглядывает минотавра.

— Я думала, ты идёшь за артефактом, — говорит она. — А не за новым другом.

Усмехаюсь:

— Нам не помешает небольшое пополнение.

— Погони не будет? — деловито интересуется бывшая княжна Морозова, бросив взгляд в сторону храма.

— Стражницы не смогут быстро покинуть лабиринт, — улыбаюсь я. — Я им оставил развлечение в виде друзей Пыхтиша.

Оглядываюсь на валяющихся амазонок: Мария Юрьевна неплохо повеселилась в моё отсутствие. Быстро пробегаю взглядом по ранам — несколько рассечений, но ничего смертельного. Если помощь не подоспеет в течение пары часов, ситуация может стать хуже, и амазонки банально истекут кровью, но к этому времени их найдет наша погоня — следов я достаточно оставил.

— Не убила, значит? — спрашиваю.

Маша пожимает плечами:

— Не хочется марать руки об убогих. Они не настолько сильные, чтобы их можно было победить только убийством.

— Поехали, — подаю руку жене; она ухватывается, и я подбрасываю её себе за спину. Ставлю Пыхтиша на быстрый шаг, слышу его тяжёлое дыхание под собой. Идём мимо скал на более ровную местность: минотавр не создан прыгать по острым камням, как горный козёл.

За скалами простирается лес. Темискира — остров небольшой, но удивительно разнообразный: песчаные берега, хвойные рощи, утёсы, степи, болота и озера. Всё словно собрано в миниатюре, будто кто-то вылепил этот мир вручную, добавив понемногу от каждого пейзажа. Возможно, так и есть — Диана могла создать остров искусственно для своей женской колонии.

— Даня, у тебя всё получилось? — спрашивает Маша, не сводя с меня взгляда.

— Ага, — отвечаю коротко.

— А почему тогда мы всё ещё здесь? — резонный вопрос.

— Портал по-прежнему не работает, — говорю я, выслушав доклад легионера-портальщика и сам проверив артефакт. — Хоть Покров я и обесточил, но дело, видимо, не в нём. Значит, причина в самом мире, где находится остров, а не в пелене Покрова.

Ветер с моря колышет ветви, а за скалами мерцает тусклый свет — мир, куда вернулся остров, дает о себе знать.

Маша смотрит на меня:

— Даня, то есть ты вынул остров из карманного измерения, а выбраться всё равно не можем?

— Ага, — подтверждаю. — Но уверен, у Дианы есть выход вовне. А раз я снял маскировку острова, теперь его видно извне — значит, у неё появился повод со мной договариваться. Она захочет вернуть Покров Гестии, а значит, разговор всё равно состоится.

Что ж, не получилось по-простому — сделаем чуть сложнее. И всё же один момент не даёт покоя: артефакт перенёс нас сюда по зову, но амазонки встретили нас в штыки. Выходит, звал кто-то другой. Ладно, потом разберусь.

Сначала поговорю с Дианой. А зеленоволосой полубогине, нравится ей это или нет, придётся наконец пообщаться с мужчиной — впервые за очень долгое время. И этим мужчиной будет Данила Вещий-Филинов.

Дворец Дианы, Темискира

Амазонка с ирокезом влетает в зал, едва переводя дыхание от напряжения, и, не успев даже преклонить колено, выплёвывает слова сбивчиво:

— Госпожа Диана! Покров Гестии украли! И… и Владыка минотавров покинул храм — на нём верхом ускакал мужчина!

Диана оборачивается. Её прекрасное лицо, обычно спокойное и чуть надменное, мгновенно каменеет.

— Филинов украл не только Покров, но и самого сильного минотавра? — холодно переспросила полубогиня. — Как вы это допустили?

Ирокезная виновато опускает голову:

— Мы сражались изо всех сил, госпожа, — голос дрожит. — Но этот мужчина коварен, как сам дьявол. Не зря вы отгородили остров от мужского мира.

Диана на мгновение отводит взгляд к решётке, где в клетке мечется Красивая в облике тигрицы; та бьёт хвостом по прутьям и рык её прорывается сквозь металлическую сетку. Диана вздыхает, и в её голосе появляется тень усталости:

— Коварный Филинов добился своего. Нам нужны переговоры с ним — пока ещё не поздно, — произносит полубогиня тихо. — Не хотелось бы вести дело с мужчиной… возможно, придётся его даже соблазнить.

Она коротко прикидывает варианты и тут же возвращается к жёсткой решимости:

— Но Молодильный сад должен быть уничтожен, прежде чем переговоры начнутся, — говорит Диана твёрдо. — Это приоритет. Одна из вас обязана выполнить приказ. Если сад сгорит до того, как он предложит сделку, он не сможет упрекнуть меня потом.

Амазонки переглядываются. Рядом, за коваными прутьями клетки, Красивая продолжает метаться; мышцы под шкурой перекатываются, янтарные глаза сверкают яростью. С тихим, пронзительным рычанием она бьёт себя хвостом по бока и, не сдержавшись, выпаливает:

— Опять твои интриги, Диана! Всегда одно и то же — сжечь, разрушить, предать!

Диана не оборачивается:

— Цыц. — это слово звучит как укол. — Когда я захочу услышать твой совет, кровь моей крови, я сама спрошу. А пока — молчи, киска.

Тигрица фыркнула, отводя взгляд, и шипнула в ответ, губы скривились от оскорбления:

— Даня ещё пообрезает тебе крылья, прабабка, — прорычала она. — И на твою точеную фигуру он не позарится, даже не мечтай.

Молодильный Сад, Примолодье

Багровый Властелин не находит себе места. Всё раздражает — и ласки Распутных дев, и игра менестрелей, и даже собственное отражение в бокале. Взяв бутылку вина, он уходит туда, где когда-то было спокойно — в Молодильный сад. Прохладный воздух не приносит облегчения, а вино греет только злость. Он пьёт, делает глоток за глотком, бродит меж деревьев, не замечая, как сжимает горлышко бутылки так крепко, что стекло рассыпается под пальцами.

Так, бродя, он видит королеву Лакомку. Блондинка, жена Филинова, прогуливается по саду, ведёт за руку Олежека и везёт перед собой коляску со Славиком. Младший мирно посапывает, старший, отпустив мать, уже бегает по траве и хохочет, выпуская псионических бабочек.

— Молодильный сад — не ясли, женщина, — бурчит Багровый.

Олежек смеётся. Отступив к матери, ребёнок смотрит на Багрового предупреждающе, глаза его светятся псионикой. Силен малыш. И дерзок. Весь в отца.

Лакомка поднимает взгляд и, заметив бутылку, морщится:

— Сад также не кабак, Ваше Багровейшество, — произносит она, чуть наморщив нос от перегара, идущего от Багрового.

Полубог хмыкает и невольно признаётся:

— Я грущу. А когда я грущу, то прихожу в Молодильный сад. Вспоминаю наши счастливые дни с Дианой.

— Конечно, вам грустно, — говорит Лакомка с безжалостной колкостью. — Ведь вы чуть не убили свою прапраправнучку в шахте.

Багровый Властелин фыркает:

— А у всех Филиновых заведено раздражать меня, да?

— Нет, — спокойно отвечает Лакомка, не сводя с него взгляда. — У нас у всех заведено говорить правду.

Багровый приподнимает бровь, невольно любуясь её выдержкой:

— Что вы тут вообще делаете с детьми?

Лакомка отвечает без тени смущения:

— Воздух Молодильного сада очень полезен для детей.

Багровый Властелин хмыкает и прикладывается к бутылке:

— Да… Диана делала его с любовью. Каждый лист, каждое дерево.

Лакомка в это время подходит к одному из растений, полностью усеянному длинными шипами, наклоняется, рассматривает листья. Глаза блондинки вспыхивают:

— О, она наконец готова. Долго же я восстанавливала шип-груть.

Она подходит ближе, осторожно проводит пальцами по стеблю и собирает каплю густого нектара. Затем втирает его в кожу.

Багровый Властелин приподнимает бровь:

— Это же опасное растение, женщина. Зачем тебе оно?

— Вот за этим, — спокойно отвечает Лакомка.

Её рука покрывается десятками тонких игл, таких же, как на растении. В одно движение она взмахивает ладонью — и воздух над травой взрывается шипением. Выпущенные иглы словно застывают в воздухе. Раздаётся короткий, сдавленный вскрик — и из кокона невидимости вываливается амазонка, увешанная канистрами яда. Она падает, дергаясь, теряя маскировку, и тяжело бьётся о землю. Яд растения парализовал её ниже пояса.

Лакомка произносит холодно:

— Дар невидимости — это хорошо, и то, что ты провела нюх оборотня, — тоже неплохо. Но мой сын — телепат. Он видит твоё сознание, и никакие артефакты не собьют его. Именно он сообщил мне о незваной гостье.

Багровый Властелин нависает над девушкой и, подняв канистру, принюхивается к отраве.

— Ты кто такая вообще?

Амазонка, хватая ртом воздух и задыхаясь от боли, выдавливает из себя:

— Я служу Диане. Она велела мне уничтожить Молодильный сад.

Багровый Властелин застывает:

— Моя Диана?.. — он округляет глаза. — Моя Диана велела уничтожить Сад?.. Что ты несёшь? Моя Диана погибла.

— Нет, она правит нами, своими ученицами, — отвечает амазонка, едва держась в сознании, — и ненавидит мужчин. А больше всех — пьяницу и развратника по имени Багровый Властелин.

Бутылка трескается в его руке, и у Багрового Властелина впервые в жизни подкосились колени.

Лакомка сообщает по мыслеречи интересную новость:

— Мелиндо, амазонки пытались уничтожить Молодильный сад.

Я хмыкаю. Меня не удивил метод Дианы — разве что её цель. Надо же, на свой собственный сад нацелилась. И ведь не укради я Покров, то, наверное, и не узнал бы об этом. Интересно, чем полубогине так не угодило собственное детище.

— Что ж, отлично.

— А что в этом хорошего, Даня? — не понимает Маша, которая тоже подключена к каналу.

— То, что Диана готовится к переговорам, — произношу с усмешкой.

— Как ты это понял?

— Она пытается уничтожить Сад сейчас, перед переговорами, чтобы потом я не попрекал её нарушением наших договорённостей.

— Оу… — тянет Маша, глядя на ситуацию с новой стороны.

Лакомка, которая всё ещё на связи, добавляет:

— Багровый Властелин сейчас в прострации, мелиндо. Сидит на опавшем дереве, как тень. Он расстроен, что его любимая решила стереть с лица земли место, где у них были самые страстные свидания. И то, что она подстроила свою гибель.

— Понятно, — равнодушно бросаю. Жалеть Багрового — последнее дело. Видимо, такой он хороший муж, раз жёны убегают.

Щёлкаю пальцами — из моей тени вырывается чёрный сгусток. Теневой филин приобретает форму и садится на ветку дерева.

— Пора предложить Диане переговоры, — говорю я, наблюдая, как он расправляет крылья, колыша воздух.

Маша, стоящая чуть сбоку, приподнимает бровь:

— Что ты хочешь сделать?

— Отправлю теневого филина к Диане, — отвечаю спокойно. — Когда она его увидит, то поймёт, что его послал я, и пойдёт за ним на место встречи со мной.

Маша скрещивает руки на груди, поджимает губы, смотрит с недоверием:

— Хм, Даня… может, лучше приложить поясняющую записку?

— Зачем это?

— А ты уверен, что она поймёт, что это филин, а не, скажем, ворона?

— Видно же, что это филин, — удивляюсь я, но вздыхаю. — Ладно, вдруг она филинов не видела.

Достаю из теневого портала ручку с листком.

Дворец Дианы, Темискира

Диана смотрит в окно, где густой туман стелется над морем. Рыки над волнами становятся всё громче. Времени совсем мало. Где же пропадает Филинов? Ты добился своего — украл Покров, так теперь выдвигай же условия, не молчи!

— Что это за птица? — удивлённо произносит полубогиня, глядя на чёрное создание, что село на подоконник.

Рядом, за решёткой, Красивая приподнимает голову. Её тигриные глаза блестят, а голос рычит сдержанно:

— Это теневой филин.

— Да в каком месте это филин? — хмыкает Диана, не отводя взгляда. — Какая-то утка, скрещённая с воробьём.

Птица, будто услышав её сомнение, расправляет крылья. Она зависает перед Дианой и выплёвывает из клюва что-то маленькое, свёрнутое.

Диана ловит послание, разворачивает записку и читает. Всего одна фраза:

«Хочешь спасти свой остров — иди за филином. И да, это филин.»