Гамельнский Крысолов

Глава 44. Пробуждение.

В следующее мгновение все его тело пронзила боль. Виктора передернуло, а в горле застрял крик. Он будто снова учился дышать, постепенно заставляя свое тело снова и снова привыкать к кислороду, к глубоким вдохам и к кашлю. Едва он восстановил дыхание, его скрутил приступ - Гадатель сложился пополам и стал кашлять, долго, едва успевая перевести дыхание, отхаркивая мокроту и кровь, утирая ладонями бегущие по щекам слезы.

И только успокоившись, он услышал их голоса. Он почувствовал, как Грейс гладит его по спине, а потом толкает за плечи вперед, заставляя упасть обратно на подушки.

Гадатель с трудом открыл глаза, тут же прикрыв их рукой, спасаясь от слишком яркого для него света, и мгновенно заморгал, пытаясь спастись от ощущения рези в глазах, а потом оглянулся. Анна с небрежной прической и нелепо сползшим рукавом свитера стояла дальше всех на пороге его комнаты, нервно обнимая пальцами какую-то кружку. У стола замер Иероним, скрестив руки на груди и озадаченно склонив голову набок, рассматривая Гадателя как диковинное чудо. А Грейс сидела рядом, осторожно положив руки ему на плечи, наверное, боясь, что Виктор снова попытается уснуть. Гадатель не мог поверить, что сейчас не только он видит их, но и они его тоже.

Он вернулся. Он больше не был призраком. Мир снова был ощутим, и это было потрясающее, невыносимо прекрасное чувство.

-Сработало даже быстрее, чем я ожидал, - раздался тихий голос Иеронима. Виктор с трудом повернул голову, чтобы посмотреть на него. Теперь, когда ему было необходимо дышать, он делал это с трудом, издавая сдавленный тихий свист, при каждом вдохе нелепо ловя воздух ртом. К тому же болезнь все еще не отступила до конца, так что каждая клеточка тела Гадателя разрывалась от боли и непонятного зуда. Кожа как будто была ему тесна, а горло слишком опухло, чтобы дышать.

Грейс, наклонившись к Гадателю, обеспокоенно посмотрела ему в глаза, нервно щурясь, потом выпрямилась и, совершенно неожиданно, дала ему подзатыльник.

-Ай, - Гадатель напряженно моргнул несколько раз, и поднял взгляд на девушку, - За что?

-За то, что не взял с собой никого в планетарий и за то, что вообще туда пошел. И за то, что довел себя до такого состояния, - Грейс равнодушно пожала плечами, а потом вдруг наклонилась к нему и коснулась губами его губ, легко и коротко. Гадатель виновато улыбнулся, впервые поняв, как сложно порой бывает осуществить даже такое простое сокращение мышц, и облизнул губы, пытаясь уловить послевкусие ее поцелуя.

-А это за что?

-Я люблю тебя, Виктор МакИвори, и не перенесла бы, если бы ты и вправду умер, - у Грейс дрогнул голос, и она махнула рукой, показывая на свое лицо и обращая его внимание на следы усталости, - К тому же, Иероним сказал, что я просто обязана это сделать, если ты очнешься.

-Я тоже с трудом перенес эти несколько дней. Видеть тебя и понимать, что мое прикосновение неощутимо... - Гадатель едва-едва покачал головой, - Я тоже тебя люблю. Очень сильно.

Он сделал паузу, прежде чем снова перевести взгляд на Иеронима.

-Белоснежка, - Виктор выдавил улыбку, - Я очень рад тебя видеть и слышать. Спасибо, что не изменяешь себе и что достал отвар.

Иероним удивленно нахмурился и переглянулся с Грейс. Виктор не сразу понял, что они не знают, что все это время он все равно незримо был рядом.

-Откуда ты это знаешь, милый? - Грейс погладила Виктора по щеке. Гадатель пересилил себя, перебарывая усталость и тот факт, что почти забыл, как управлять собственным телом, и поднял руку, чтобы ответно погладить девушку по пальцам.

-Если бы вы этого не сделали, я бы еще долго бродил по дому Анны, рисовал кровавые пятна чернилами и тряс кандалами. Правда, таким сожителем я бы тебе не понравился, не так ли? - Виктор поморщился, склоняя голову набок, чтобы лучше видеть Анну, нерешительно замершую в дверях.

-Я очень холодна по отношению к историям про привидений, и они меня не пугают. Так что я не понимаю, о чем Вы, - девушка сжимала в руках пустую чашку, по всей видимости, из-под отвара, который пил Виктор. Она, похоже, не понимала, что Гадатель все знает.

-Только не используй на мне гипноз снова, пожалуйста, - Гадатель сам испугался того, что всего одно ее действие может разрушить все старания Иеронима и Грейс, - В прошлый раз ты видела, к чему это привело, - он попытался сесть поудобнее, - Закатай рукава, пожалуйста.

-Зачем? - Анна лишь сильнее прижала к себе кружку и сощурилась. Только теперь до нее, кажется, начало доходить, к чему клонит Гадатель, и Гадатель отчетливо ощущал отголоски ее волнения даже сквозь собственную боль. - Виктор, Вы несете какую-то чушь.

-Она права, Виктор. Даже Грейс больше похожа на кого-то из Колоды, чем Анна, - Иероним сделал шаг в сторону Анны, собираясь защитить ее. Сейчас им, наверняка, казалось, что так и должно быть. Через пару часов Виктор успокоится, придет в себя и перестанет бредить. Но как оградить окружающих от его временного помешательства?

Виктор бы ухмыльнулся, но это требовало легкого напряжения мышц, которое Гадателю сейчас давалось с очень большим трудом.

-В этом-то и вся особенность. Она выглядит слишком обычной, никто никогда не поймет, кто она на самом деле, - Виктор облизнул губы, чувствуя, как у него стремительно пересыхает во рту. И в то же время, испытывать все это: жажду, боль, сглаживаемые прикосновениями Грейс и ее присутствием рядом, - было самым лучшим, что происходило с ним за последние дни. - Закатай ей рукава, Белоснежка. Пожалуйста.

Гадатель понимал, что Иероним выполнит его просьбу, как минимум, потому, что захочет доказать Виктору, что тот не прав. Альбинос посмотрел на него со смиреной покорностью, как смотрят обычно солдаты на старших по званию, не верящие в приказ, но вынужденные его выполнить. Но Гадатель и тогда не почувствовал себя виноватым или не правым.

Каратель повернулся к Анне и протянул к ней руки, молча, просто смотря ей в глаза. Девушка в ответ покачала головой, поджав губы, сильнее сжимая в руках чашку и натягивая на ладони рукава.

Иероним покачал головой, смотря на Анну со снисхождением и немой мольбой, осторожно забрал у нее из рук чашку и взял за запястье, аккуратно, как будто боясь ей навредить.

-Если ты прав, и она, правда, из Колоды, - задумчиво произнесла Грейс, - что именно ты хочешь увидеть у нее на руках?

-Татуировки посвящения, - коротко ответил Виктор. Он сказал Анне, чтобы она показала руки, больше обращаясь к своей интуиции, чем предполагая, где именно должна быть татуировка. Он понимал, что если Анна принадлежит к Колоде, то она может носить знаки и на спине, и на груди, и на ногах - где угодно. Но его интуиция, то постоянное, неуловимое ощущение грядущего будущего, не покинувшее его даже за время смерти, создавала в его голове образ: монеты и танцор с лентами, знак бесконечности и Анна, вытянувшая руки перед Учителем.

Анна испуганно охнула, попыталась высвободить руки и сделала шаг назад, отстраняясь от Иеронима, но альбинос тут же перехватил ее руку, сжал покрепче, подвел девушку к Виктору и быстро задрал ей рукав.

Виктор, морщась, протянул к ней руку и коснулся кожи девушки пальцами. На ее нижнем предплечье, совсем близко к сгибу локтя, был хитрый рисунок - множество веточек, переплетающихся между собой, скрепленных шнурками и образующих хитрый пентакль.

Гадатель выгнул бровь и посмотрел сначала на Иеронима, потом на Грейс.

-Второй рукав, - тихо сказал он Иерониму, и альбинос тут же выполнил его просьбу. Виктор вдруг отчетливо ощутил его разочарование и не мог не подумать, что даже по своей эмпатии успел соскучиться.

На второй руке у Анны обнаружился точно такой же рисунок. Сопоставляя пришедшие ему в голову образы с рисунками у нее на руках, Гадатель понял, кем была Анна.

-Ты - Двойка пентаклей, я прав? Потому ты так хороша в обмане. Потому тебе так хорошо удавалось скрывать, что ты не та, за кого себя выдаешь.

-Я никого не обманывала, Виктор, - Анна высвободила руки и обхватила себя ими. Гадатель с удивлением понял, что даже сейчас она выглядела сильной и уверенной в своей правоте. Ей просто хотелось, чтобы Виктор перестал говорить с ней в таком тоне. - Твой отец просил меня не подпускать тебя к тому месту, куда он попал. А еще он просил не говорить тебе, кто я на самом деле.

-Ну, так отличная работа, мама, - Виктор бы развел руками, но смог лишь вяло дернуться, снова и снова содрогаясь от боли, пусть и постепенно затихающей, - Все эти дни я столько сил тратил на сопротивление твоему влиянию, что в итоге оказался здесь, в таком состоянии, - он покачал головой. Он не мог на это даже разозлиться толком. Гадатель понимал, что Анна сама не знала, что делает, просто выполняла просьбу его отца и пыталась помочь самой себе.

-Но это не так важно. Ты не знала, чем это чревато, это скорее недочет Учителя, - Виктор попытался выпрямиться, но тут же снова упал обратно на подушки. - Я только одного не могу понять: чего ты хотела добиться? Ты выглядела такой доброй и заботливой, а я так нуждался в этом, что, наверняка, не найдя ответ, не захочу уезжать и останусь здесь, с тобой.

-Виктор, - начала Грейс, положив руку ему на плечо, чтобы успокоить. Она всегда знала, когда его нужно остановить, перевести разговор на другую тему, но сейчас Гадатель лишь отмахнулся от нее.

-Ты же знала, что я никогда не испытывал на себе материнской заботы, что если ты будешь вести себя, как мамочка и ухаживать за глупым, капризным и вдобавок смертельно больным сыном, то я даже не пойму, что происходит, зато постепенно привяжусь к тебе. Поэтому ты была так спокойна, когда я спрашивал тебя о твоем будущем. Ты думала, что близнецы будут расти со своим сводным братом, который заменит им отца.

Анна потерла переносицу, устало морщась. Возможность убедить Виктора и его друзей в том, что он ошибается, стремительно ускользала из ее рук. Гадатель чувствовал, что это ее раздражает, и девушка недовольна и Виктором, и самой собой. Наконец, она сдалась.

-Так было бы лучше даже для тебя, - Анна скрестила руки и вскинула брови. В ее глазах Гадатель был всего лишь избалованным аристократским сынком, ничего не смыслящим в происходящем, - Разве ты сам не об этом мечтал? Об обычной жизни?

-Я не спорю, что для меня так было бы лучше, - Виктор покачал головой. Он понимал, что сейчас не согласился бы на такую жизнь, какую предлагала ему Анна. Жажда обычной жизни для него была совершенно иной, он хотел совсем другого, - Но я бы хотел сделать такой выбор добровольно, а не поддаваясь твоему влиянию, Анна. К тому же, я не хочу быть калекой.

Анна покачала головой, закрыв глаза и поджав губы, но промолчала. Гадатель чувствовал, с каким волнением она ожидает его следующих слов, как надеется, что его решение не будет глупым, то есть не будет отличаться от ее желания.

-Уходи. Прости, мама, - Гадатель сделал акцент на последнем слове, - Но я не хочу тебя видеть в ближайшие пару часов. И... - Виктор почесал подбородок, удивляясь, как же неприятен может быть зуд, - Я придумаю что-нибудь, что устроит и тебя, и меня.

Он все еще надеялся вернуть Учителя. Тогда тот смог бы остаться с ней, сам вырастить их общих детей и помогать ей. Виктору, в свою очередь, не пришлось бы в очередной раз мириться с чужим решением.

И это решение, почти наверняка, устроило бы всех. И Грега, и Виктора, и Анну.

Когда Анна вышла, прикрыв за ней дверь, Грейс тихо спросила:

-Откуда ты все это узнал? - она вскинула голову. Девушка верила Гадателю почти всегда, но сейчас он чувствовал, что Грейс сомневается. - Виктор, это даже звучит ужасно, почти невероятно. Она ведь младше даже меня... И беременна.

-О, расскажи мне об этом, - Гадатель фыркнул, - Я же сказал, я немного побыл привидением.

-И ты даже не дал нам знать? - девушка скрестила руки на груди и обиженно прикусила губу.

-Грейс, поверь мне, если бы я мог, я обязательно разыграл бы для тебя Патрика Суэйзи, - Виктор выдавил усталую улыбку. Вспоминать о том, что еще пару часов назад он даже прикоснуться к Грейс не мог, было жутко.

-Возвращаясь к Анне, - Иероним уперся плечом о шкаф, - Ты хочешь сказать, что все это время она нас гипнотизировала?

-Ну, тебя и Грейс она просто расположила к себе, а мне повезло чуть меньше, - Виктор коротко закашлялся и тут же подавил кашель в себе, стоило только Грейс коснуться ладонью его лба, будто ее прикосновения были целебными. - Ты ведь сначала ей не доверял, помнишь? Может, почувствовал в ней свою. Это же твоя способность.

-Я должен был раньше сообразить, - альбинос тихо цокнул языком, разочарованный своим промахом.

-Ну, а я должен был послушаться тебя, когда ты просил меня здесь не останавливаться. Или предвидеть, чем это все закончится, - Виктор пожал плечами, - Идиоты, что я могу сказать. Что многое говорит о Колоде, раз даже лучший из лучших поддается чарам.

-Ты лучший, но ты не опытный, Виктор, - Грейс вскинула брови. Ее слова были такими простыми, теми самыми, что Виктор слышал миллион раз от отца и друзей, но только Грейс находила правильную интонацию и подходящий момент для их произнесения. - Даже я, проведя два года в Безмирье, не почувствовала, что она копается в моей голове...

-Нет, Грейс, - Гадатель рассмеялся, - Ты воин и ты сильная духом, но почувствовать чье-то небольшое, деликатное вмешательство... ты бы не смогла.

-Наверное... - Грейс пожала плечами и замолкла, смотря куда-то в сторону. Замолчал и Иероним. Виктор понимал, что им обоим была дика сама мысль о том, что кто-то ими управлял, смотря им в глаза и предлагая помощь каждый день.

И в то же время именно оказанная Анной поддержка не позволяла им злиться на неё слишком сильно. Виктор и сам не мог не оценить её заботу, которая лишь поначалу была частью простой механической работы профессиональной медсестры, а потом девушка все же пересекла черту и позволила себе перейти на более личный уровень.

Грейс коснулась его лица руками, заставляя посмотреть на нее, и тихо спросила:

-Ты злишься на нее?

И Виктор, решив не объяснять своих эмоций и чувств, и зная, что Грейс, уважая его, не переспросит, коротко ответил:

-Нет. Уже не злюсь, - он протянул руку к Иерониму и щелкнул пальцами, - Белоснежка, ты не мог бы забрать у нее мои карты?

-Он сделает это позже. Сначала ты поешь и немного оклемаешься, - вместо Иеронима ответила Грейс, заботливо поправляя ему челку. Виктор понимал, что ей страшно, что с ним снова может что-то случиться, и она пытается оградить его от магии хотя бы ненадолго потому, что еще не знает всей правды. Например, того, что Виктор добровольно довел себя до нынешнего состояния.

Так же Грейс не знала, что происходит с Юноной и как важно для Виктора сейчас взять в руки карты и узнать хотя бы так будущее своей ученицы, попытаться передать ей послание и попросить потерпеть еще совсем немного.

Гадателя передернуло от одной мысли о том, что Юнона все еще находится в тесной холодной камере, на жесткой койке из соломы и потрескавшихся досок, и не может спать, едва-едва ест и почти не пьет.

-Я... - начал Виктор и тут же замолк.

Грейс и Иероним все равно не позволили бы ему снова взяться за карты. Для них это было слишком опасно, ведь, даже исключая влияние Анны на него, Гадатель тратил только что обретенную энергию на то, чтобы заглянуть в будущее. А это, конечно же, снова сказалось бы на его здоровье, вновь доведя его до предсмертного ложа.

Узнав о Юноне, они могли бы попытаться спасти ее сами, а может, что было бы совершенно недопустимо, обратились бы за помощью к Джеку. Такой вариант развития событий казался Виктору наихудшим, способным сломать все его планы, а он просто не мог этого допустить.

-Все в порядке. Не надо, - Гадатель кивнул. Он все равно заполучит свои карты, пусть и не дав знать об этом никому из окружающих. Если они собираются выражать свое беспокойство, ставя ему палки в колеса, то Виктору остается лишь перестать давать им поводы для волнений.

-Я бы хотел поговорить с Одиссеем. Можете его принести? - тихо попросил Виктор. Иероним тут же выскользнул из комнаты, после чего послышались его шаги на лестнице. - И да, Грейс, ты права. Я бы с удовольствием что-нибудь съел. В конце концов, побыв призраком даже пару дней, уже начинаешь забывать, каково это - ощущать вкус хоть чего-то.

-Ну, к сожалению, тебе придется начать вспоминать вкусы с куриного бульона, - Грейс ухмыльнулась, прикусила губу, с сожалением рассматривая его, и тихо добавила, - Я, правда, очень испугалась.

-Я, правда, тоже испугался, - Виктор слабо улыбнулся, приподняв уголки губ, и откинулся на подушки, закрыв глаза.

Грейс ушла тихо, беззвучно прикрыв за собой дверь. Спустя пару минут вернулся Иероним, и Гадатель снова открыл глаза. Неожиданно теплый желтый свет, исходящий от лампы и обязанный создавать уют, заставил Виктора почувствовать себя в ловушке, будто запертым в коробке, и его ненадолго охватила паника. Но едва услышав карканье ворона, он успокоился, отогнал все мысли о том, как же ему опротивело это место, и снова сел.

Невыносимая боль постепенно ослабевала, двигаться стало проще, и даже дышать теперь давалось с меньшим трудом. Виктор почти перестал кашлять, только запинался иногда, будто отек горла еще не сошел и порой напоминал о себе.

-Привет, Одиссей, - Гадатель протянул руку к Иерониму и замер, подставляя птице запястье.

-Он поцарапает тебя, - начал Иероним и тут же замолчал.

Виктор скептически сощурился.

-И я истеку кровью и умру, или, хотя бы, буду очень испуган, потому что он никогда этого прежде не делал, - он покачал головой, - Белоснежка, не веди себя как Капитан Очевидность.

Иероним выдавил неуверенную улыбку и подошел поближе, чтобы Одиссей мог перепрыгнуть на запястье хозяина.

Птичьи кости привычно неприятно оцарапали запястье, впились в кожу, прокалывая ее до крови. Виктор поморщился, хотя боль сейчас казалась ему почти благословением. Он чувствовал себя таким живым в те минуты, когда все его тело болезненно ныло, и сейчас, когда Одиссей терзал его кожу когтями.

-Открой окно, пожалуйста, душно... - хрипло попросил Виктор, краем глаза взглянув на альбиноса и снова обратив свой взгляд на ворона лишь, когда Каратель открыл форточку. Гадатель сейчас, на самом деле, не чувствовал никакой разницы между духотой и холодным свежим воздухом. Открытое окно должно было послужить ему совсем для другой цели. Но для начала ему нужно было остаться один на один с Одиссеем.

-Я оставлю вас, - уловив настроение Виктора, пробормотал Иероним и снова вышел.

-Ну, если кто-то из твоих коллег и может похвастаться тем, что его хозяин - идиот, то это ты, - Гадатель погладил птицу по перьям, таким непривычно теплым и мягким в этот момент. - Ты ведь пытался мне рассказать, кто такая Анна на самом деле, да? - Гадатель сокрушенно опустил голову. - И карты потом подтверждали твои намеки, и ты постоянно клевал ту страницу с адресом Анны...

Виктору было обидно, что эта девушка так просто и так долго водила его за нос. Из-за этого он чувствовал себя все более неуверенным в своих умениях и способностях здраво мыслить и адекватно оценивать ситуацию. Упустив столько нужных подсказок, он только сейчас понемногу начал понимать, что именно заставило Учителя сбежать, и каковы были его истинные мотивы. Слишком много времени было потрачено впустую из-за обмана Анны.

-Одиссей, дружище, - Виктор обернулся к тумбочке и увидел на столе тарелку с недоеденным бутербродом. Он тут же отломил пару кусочков от булочки и протянул на ладони птице, - Я знаю, ты ненавидишь перетаскивать предметы, но я очень, просто безумно тебя прошу, достань мне мои карты.

Одиссей несколько раз клюнул его по ладони, потом озадаченно покрутил головой, прежде чем вопросительно уставиться на хозяина.

-Они лежат у Анны на столике у кровати, принеси мне их. Это очень важно, - Гадатель отломил еще несколько кусочков хлеба и снова протянул их птице.

Ворон несколько раз каркнул и снова принялся клевать хлеб с руки Гадателя, каждый раз слегка пощипывая его за кожу и щекоча перьями. Виктор мягко улыбнулся. Он назвал ворона Одиссеем из-за Пенелопы, чтобы постоянно помнить о ней и ее бесконечном ожидании, что, однажды, и она найдет своего заблудшего скитальца, который спасет ее от вечного одиночества. И теперь эта птица стала его другом, самым верным спутником, зачастую даже более сообразительным, чем сам Гадатель. Совсем как Пенелопа.

-Давай, - Виктор собрал пальцем последние крошки и позволил Одиссею склевать их. Ворон соскочил с его руки, перелетев на стол, и Гадатель тут же понял, что птица просит перенести его к форточке.

Встать ему удалось тяжело: сначала он с трудом выпрямился, заново узнавая каждую косточку своего тела, потом спустил ноги на пол, и встал, пошатываясь и крепко опираясь о стену.

Пол был упоительно холодным - Виктору не нравилось само ощущение, но то, что теперь он снова мог чувствовать, доставляло ему необъяснимое удовольствие. Медленно переставляя ноги, он подошел к столу и подставил запястье Одиссею - ворон запрыгнул на него, слабо вцепившись в ткань пижамы когтями. Гадатель дохромал до окна и поднял руку, помогая ворону перешагнуть на оконную раму. Одиссей оглянулся на хозяина напоследок, и спрыгнул с рамы, пронзительно каркнув.

Виктор доплелся до кровати и снова рухнул на подушки, завернулся в одеяло и попытался забыться сном, чтобы хотя бы немного отвлечь мысли от страданий Юноны.

Но напрасно. Стоило ему закрыть глаза, как тихо скрипнула дверь. Виктор приподнялся на локтях, радуясь, что может позволить себе совершать любое движение, ведь боль теперь превратилась лишь в легкий зуд и должна была вот-вот пройти окончательно. Чего нельзя было сказать о слабости, от которой ужасно немели руки и не слушались ноги.

В дверях замерла Анна, не решаясь, или не желая войти. Она, сощурившись, смотрела на Гадателя и все вытирала и вытирала муку с рук передником. Волосы ее, собранные в небрежный пучок, тоже были немного присыпаны мукой, на щеке тоже остался мучной след.

-У тебя... - начал Гадатель, как-то нелепо показав на свою щеку. Анна молча кивнула и вздохнула.

-Не думал, что ты посмеешь сюда заявиться снова, - Виктор откинулся назад. В его нынешнем состоянии постоянно сидеть ровно было достаточно тяжело, и Гадатель с наслаждением ощутил мягкость подушки собственной спиной.

-Я надеялась объясниться без присутствия Ваших друзей, - тихо ответила девушка.

Они помолчали еще пару минут - Анна никак не решалась заговорить, а Гадатель не хотел поднимать столь неприятную для него тему. С другой стороны, ему нужно было ее задержать, прежде чем она решит заглянуть в свою комнату.

-Анна, зачем ты вообще забрала мои карты? Ты их так прячешь, словно я не гадаю, а принимаю наркотик, или беспробудно пью, с каждым разом калеча себя все больше, или...

-А Вы и калечите себя все больше, - девушка пожала плечами и, наконец-то, отпустила передник. Одернула его и продолжила, - Я просто забочусь о Вас, потому что нельзя иначе.

-"Нельзя"? - Виктор подался чуть вперед - ему давно казалось, что с девушкой было что-то не так, что она о многом умалчивает, но он гнал от себя эти мысли подальше. Наверное, думал он, это просто паранойя.

-Он бы меня не простил, - Анна как-то криво, некрасиво улыбнулась и покачала головой, - Вы довели себя почти до смерти этими своими картами. Может, лучше бы Вы и вправду оказались пьяницей. По крайней мере, все развивалось бы не так быстро.

Гадатель удивленно ахнул.

-Ты даже не понимаешь, как сильно мне навредил еще и твой гипноз? - он покачал головой. - Анна, лучше бы ты даже не начинала. Посмотри, чего ты добилась, пытаясь остановить меня. Если бы не твои постоянные попытки вставить мне палки в колеса, мне было бы намного лучше.

-Грег был моим другом и любимым. Если его сын умрет у меня на руках, я себя никогда не прощу, - Анна словно сама подкидывала ему пищу для размышлений и подкармливала его ответами на вопросы.

Теперь Виктор понимал, почему ее выражение лица так незаметно и коротко меняется, когда она говорит об Учителе.

Гадатель открыл рот, что бы спросить что-то еще, но Анна развернулась и собралась уходить, не намереваясь продолжать разговор. Произошедшее час назад задело ее, и она была не в духе и, кажется, обижена больше, чем обычно.

Виктор осекся - он все еще должен был выиграть Одиссею какое-то время, хотя бы пару секунд.

"Не подведи меня, дружище, не подведи..." - мысленно обратился он к птице и тут же заговорил:

-Анна...

Девушка обернулась. Гадатель сел и посмотрел на нее исподлобья, скомкал в кулаках простыни и продолжил фразу:

-Спасибо. В том, что ты сделала, была и польза.

Анна лишь нервно передернула плечами, будто была на грани срыва, как часто бывает с обиженной матерью, которая не находит взаимопонимания с непослушным сыном, и, все-таки, ушла.

Спустя полминуты после того, как она покинула комнату, прикрыв за собой дверь, на оконную раму сел Одиссей.

Ворон обиженно каркнул и влетел в комнату. Гадатель резко сел, поморщившись от неприятных ощущений, и протянул руку - Одиссей пролетел над ним и уронил чехол с колодой прямо ему в ладонь.

-Прости, прости. Я не подумал, что тебе может быть тяжело... - Виктор снова погладил ворона по ледяным перышкам и тут же поспешил достать колоду из чехла.

Ему казалось, что никогда, ни разу в жизни он еще не испытывал такой радости. Колода казалось ему самой дорогой и важной драгоценностью в мире. Он чувствовал себя заблудившимся в пустыне путником, неожиданно нашедшим источник воды.

Колода была удивительно теплой. Ему было тяжело, но безумно приятно снова держать ее в руках, он будто бы ощущал, как она ласково отвечает на его прикосновения. Безусловно, он безумно скучал без колоды, ведь она являлась его старинным и добрым другом, таким, который никогда не предаст.

И колода, похоже, также по нему скучала. Он снова услышал ее тихий шепот, похожий на дуновение ветра, чьи-то голоса, смешивающиеся, тревожные и не очень. Но все слова, что он сумел разобрать, были ласковыми.