Гамельнский Крысолов

Глава 30. Первые часы.

...Ничто укутало его, будто пуховое одеяло. Оно было душным и тесным, и в то же время холодным и свободным. Виктор узнавал это ощущение - томительное чувство не-существования, когда время течет невыносимо медленно, и ты не знаешь, когда именно наступит долгожданный момент смерти или пробуждения.

Он уже бывал в этой Тьме, тогда же, когда спас Грейс, но тогда он не знал, выживет ли, а сейчас все было с точностью наоборот.

Сейчас он точно знал, что умер.

Гадатель постарался расслабиться, даже не пытаясь осознать себя. Он закрыл глаза, - точнее ему показалось, что он закрыл их, - и стал ждать.

В какой-то момент Виктора как будто схватили за шкирку и выдернули из теплой и отвратительно уютной темноты. Буквально через мгновение Гадателю показалось, что вокруг стало слишком светло, и этот свет обжигает глаза даже сквозь закрытые веки, но едва он подумал о том, что он дух и не должен ничего чувствовать, и даже это ощущение ушло.

Виктор открыл глаза - ему показалось, что он открыл глаза - и снова увидел дом Анны. Только теперь он видел все со стороны.

-Получилось! - не смог сдержать крик Гадатель и даже подпрыгнул от удовольствия.

Он не ушел в Безмирье. Он стал одним из тех духов, с которыми когда-то говорила Пенелопа - Неупокоенным. Не мертвым и не живым, замершим где-то на границе между миром живых и Безмирьем. Такие люди становились призраками еще до смерти. Их умирание было медленным, как увядание или засыхание больного цветка. Они так долго погибали, что умерев, не сразу осознавали это, еще долгие годы бродя по земле после, потерянные и обозленные.

Но это было именно то, что было необходимо Виктору - дойти до грани.

Только Пенелопа, как Жрица, могла видеть Неупокоенных призраков, и только она была способна их слышать. Но её больше не было.

Гадатель припомнил, что Медиум говорила ему о таких призраках. Она рассказывала, что, как правило, они выглядят так, как хотят подсознательно. Кто-то, кто цепляется за свое умирание, выглядит умирающим, кто за болезнь - больным, а кто-то ищет комфорта и оказывается одетым в пижаму, любимую ночную рубашку, мягкий халат, или уютную домашнюю одежду.

Виктор опустил взгляд и осмотрелся. Похоже, сам того не понимая, он относился к последним, так что теперь он, запахнув свой старый домашний халат, накинутый поверх пижамы, присел на край ступеньки, наблюдая за происходящим.

-Мы не будем вызывать скорую, Анна, - Иероним отнял у девушки телефон и убрал за спину, - Гадатель прекрасно знал, что врачи ему не помогут, даже когда был в порядке, а теперь они тем более не принесут никакой помощи. К тому же, вмешательство врача могло помешать его идеям.

-Ему плохо, Иероним, как ты не понимаешь? Ему нужна медицинская помощь, - Анна сидела на коленях рядом с Виктором, смотрела на Карателя снизу вверх и тряслась.

-Для постороннего человека ты уж как-то слишком переживаешь за него, - альбинос скептически выгнул брови, совсем как Пенелопа когда-то, - Думаешь, если бы медицина могла ему помочь, он бы довел себя до такого состояния? Уверен, Виктор посетил не одного врача, прежде чем сдался. Сейчас его нужно уложить в постель и посоветоваться с травником.

-Ему нужен врач, а не травник, - процедила сквозь зубы Анна. Виктор больше не видел в ней уютности, только злобу, подобную звериной, будто она готова была защищать его ценой собственной жизни.

-Тогда ему подойдет и медсестра, не находишь? - Иероним отстранил девушку от Виктора, и осторожно взял его на руки. Он сделал это с такой легкостью, что Виктор поначалу удивился. Каратель будто поднял пушинку, что-то почти невесомое, даже не ощутив толком вес этого. Только потом Гадатель обратил внимание на себя, впервые посмотрел со стороны, а не в зеркало. Он впервые увидел, как сильно похудел, какие темные круги образовались у него вокруг глаз, и как сильно впали его щеки. На его лбу выступила испарина, а дыхание было медленным и почти незаметным. Он дрожал, как будто его знобило, хотя призрак Виктора не чувствовал вообще ничего.

-Нужно позвонить Грейс, - тихо прохрипел Иероним, все еще не двигаясь с места.

-Зачем? - Анна так и сидела на полу, едва не плача от паники и ужаса.

-Потому что, в каком-то смысле, она его жена, и она должна знать, - альбинос двинулся к лестнице, бережно, словно ребенка или сокровище, прижимая к себе Гадателя. Это казалось удивительным, странным и неожиданным, ведь Виктор был тем, кто фактически разрушил его жизнь.

Иероним медленно поднялся по лестнице - Виктор интуитивно попытался отклониться, чтобы альбинос не споткнулся, но тот лишь прошел сквозь него, на секунду замерев, почувствовав что-то.

Виктор посмотрел на него снизу вверх, с ужасом сознавая, что не может ощутить ни единой эмоции альбиноса впервые за несколько недель, даже исходящего от него странного холода и спокойствия.

Он мог попытаться понять, что Иероним чувствовал, лишь по глазам, по выражению лица, по тону. Сейчас Каратель выглядел неожиданно потерянным, словно он не справился с каким-то важным заданием и не знает, что же ему делать дальше.

Альбинос скрылся в комнате Гадателя. Анна с трудом поднялась и медленно пошла следом.

В словах Иеронима была доля правды. Альбинос заблуждался лишь в том, что Анна могла просто не желать, чтобы в ее доме кто-то умирал. Совсем скоро здесь появятся две новых жизни, два маленьких ребенка, и недавняя смерть была бы совсем некстати.

Виктор поднялся и пошел за ней, глядя ей в спину - сейчас Анна казалась ему старухой, уставшей и сгорбленной, нелепо кутающейся в шерстяной платок, не способный согреть.

Иероним положил тело Гадателя на кровать и замер, устало всматриваясь в бледное лицо человека, которого когда-то хотел убить, и который перевернул его жизнь с ног на голову, а теперь, неожиданно, так нуждался в нем.

-Я дождусь Грейс, она наверняка сегодня придет, - тихо обратился он к Анне, - Переодень его, придумай что-нибудь, чтобы сбить жар...

-Нечем сбивать жар, у него лихорадка, которую...

-Это не лихорадка, - снова отрезал Иероним, - Пойми ты уже, наконец, что ему теперь почти ничем не поможешь. Только если вдруг найдется кто-то, кто сможет вытащить его с того света.

-Если, по-твоему, он уже мертв, зачем сбивать температуру? - Анна взмахнула руками. У нее дрожал голос, напряжение захватило всё её существо, и она готова была вот-вот сорваться и закричать.

-Чтобы облегчить его последние дни в этом мире, - отозвался Иероним, - Анна, если понадобится, мы с Грейс за все заплатим, просто позвольте нам ухаживать за ним здесь. Я не уверен, что мы сможем перевезти его в другое место...

Анна обхватила себя руками и оперлась спиной о стенку.

-Он точно не придет в себя?

-В прошлый раз, когда он потерял сознание при мне, он пролежал в отключке неделю. Думаю, что в этот раз одним днем он не обойдется.

-Ты уверен? На все сто процентов? - Анна посмотрела на Иеронима исподлобья. Она все еще не доверяла ему, альбинос казался ей нелепой, ненужной, лишней деталью окружающих Гадателя событий.

-Да. Я был Чистильщиком, я изучал Колоду. Я знаю, что проклятый колдун будет постепенно сгорать, пока однажды не потеряет последние силы, помогающие ему держаться. И тогда он будет медленно умирать, находясь в беспокойном сне.

-Чистильщики?

-Это Братство, призванное уничтожать таких, как Виктор. Мы не могли пользоваться силой проклятия, но знаем, как это работает. То есть... они знают, - Иероним отмахнулся, обрывая собственный монолог, - В любом случае, помоги нам хотя бы сейчас. Остальным мы сами займемся.

Иероним выскользнул из комнаты. Анна проводила его взглядом, и снова повернулась к лежащему на кровати Виктору. Она почти сразу же сдалась, поддалась эмоциям и зарыдала, закрыв лицо руками, а Виктор-дух боялся оставить ее, хотя и знал, что ничем не может ей помочь. Он прекрасно понимал ее слезы, и ему было стыдно и неприятно признавать, что он втянул в свою смерть и связанный с ней план совершенно невинного человека - беременную девушку, которой именно сейчас больше всего нужен покой и комфорт, а не умирающий Маг в доме.

Однако, вопреки его ожиданиям, девушка успокоилась почти сразу, вытерев слезы краем фартука и направившись к телу Виктора. Гадатель попытался было погладить ее по плечу, но его рука скользнула сквозь нее. Удивившись скорее по привычке, Виктор отступил, покачал головой и вышел, пройдя сквозь дверь, и поспешил за Иеронимом.

Похоже, интуиция и предвидение не оставляли Гадателя даже сейчас: стоило ему сделать последний шаг с лестницы, как в дверь постучались. Иероним оказался у нее почти моментально и, не спрашивая, кто именно пришел, распахнул ее широко-широко.

Грейс замерла на пороге - румяная от мороза, со снежинками в волосах и на пальто. Она растерянно улыбнулась и заинтересованно склонила голову набок.

-У тебя выражение лица, будто Виктор заставил тебя съесть ложку веджимайта без закуски... - она боком толкнула Иеронима, закрыла за собой дверь и принялась разуваться. - Что, он, правда, это сделал?

Виктор неслышно горько засмеялся над ее шуткой и тут же осекся. Как она отреагирует на новости о его смерти? Меньше всего Виктору хотелось причинять ей боль, и магу тут же стало невероятно страшно.

-Нет, - альбинос впервые на памяти Виктора взял Грейс под руку, помогая удержать равновесие, - Он умирает. Сегодня он потерял сознание и наверняка больше не придет в себя.

-Это плохая шутка, Белоснежка, - Грейс замерла. Она нахмурилась и стиснула зубы, как делала только, когда очень злилась, - Он ведь пообещал мне, что...

-Поможет людям в Безмирье. Может быть, он надеялся, что успеет.

Грейс застыла, нелепо ловя ртом воздух, задыхаясь от удивления. Вцепившись в собственный шарф, видимо, казавшийся ей теперь удавкой, она пробормотала:

-Он говорил, что больше не видит свое будущее, и это... - она не договорила. На ходу стаскивая с себя пальто, забыв снять одну перчатку, путаясь в собственном шарфе, Грейс побежала наверх, едва не теряя равновесие и спотыкаясь от волнения.

Она влетела в комнату, словно красно-черная фурия, как делала это всегда. Врывалась в его жизнь и раскрашивала её, будто полубезумный художник, с каждым разом делая все ярче, а теперь она так же ворвалась и в его смерть.

Анна поймала Грейс, когда та едва не упала, увидев бледного Виктора, укрытого одеялом. Она бормотала ей что-то на ухо, что-то, что Виктор не слышал, но надеялся, что это успокоит его Принцессу.

-Я... - Виктор видел, как Грейс плачет лишь дважды, но сейчас она не проронила ни слезинки. Грейс выглядела так, будто впервые в жизни совершенно не представляет, что должна делать. Казалось, он был не так близок ей, она могла бы позволить себе оставить его. Она была почти замужем, пусть это был фиктивный брак, и все же...

-Вы поможете мне? - теперь уже громко заговорила Анна, сильно тряхнув Грейс за плечи. Впервые ее профессиональная деформация была так к месту. Гадатель с удивлением отметил, что теперь она уже не казалась напуганной или уставшей. Сейчас она говорила как человек, который точно знает, что должен делать и как этого добиваться. - Сможете побыть его сиделкой немного?

Грейс закивала и, спотыкаясь, направилась к телу Виктора. Видимо, из-за паники у нее начала кружиться голова, и удерживать равновесие было все сложнее. Гадатель метнулся к ней, чтобы поддержать за локоть и помочь, но и Грейс только прошла сквозь него, ничего не заметив.

-Он такой горячий, - пробормотала она, прикоснувшись к его лбу.

-Да. Иероним считает, что нужно сбить температуру, я не уверена, но... - Анна пожала плечами, - Начнем с компрессов, а я сбегаю в ближайший магазин и куплю водку, или...

-Думаешь, водка поможет? - Грейс выдавила жутковатую улыбку. Виктор прикрыл лицо рукой. Он прекрасно знал, что Грейс выдержит все что угодно и обязательно справится с его смертью, но смотреть на то, как ей больно при этом Гадатель просто не мог. Его мучило чувство вины.

-Если его ей растереть, то вполне возможно. Пропотеет и ненадолго, возможно, избавится от температуры.

-Откуда ты знаешь такие тонкости?

-Я медсестра, - Анна скрестила руки на груди, - Я, конечно, предпочла бы отправить его в больницу и чтобы жар сбивали настоящими лекарствами, но...

-С Колодой это не работает, - Грейс пожала плечами и виновато опустила взгляд, - Пенелопа... его сестра рассказывала.

-У него есть сестра? - Анна хотела уже уйти за водой, но остановилась.

-Названная. И она умерла, - Грейс погладила Виктора по лбу и теперь уже обращалась только к нему, - Что же, теперь мы поменялись местами? Милый, сделай вид, что это очередной розыгрыш, и проснись, ладно?

Виктору хотелось бы ей ответить, послушаться ее, пересилить смерть и открыть глаза, но он не мог. Все больше он понимал, почему сходили с ума не упокоенные духи. Не потому, что они не понимали, что уже умерли, а потому что ничем не могли помочь близким.

Боясь услышать что-то еще из того, что могла бы адресовать ему Грейс, он поспешил выйти из комнаты, как раз вовремя, чтобы застать Иеронима за сборами.

Виктор выскочил на улицу вместе с ним. Альбинос тут же поежился от холода и застучал зубами, но упрямо пошел вперед. Виктор шел за ним, ступая по снегу босыми ногами, но не чувствуя ничего. Он удивленно смотрел на штанины своей пижамы, не намокающие от снега, на ноги, не краснеющие от холода. Он поймал себя на том, что дышит только по привычке, а не потому, что ему это жизненно необходимо, и от этого не испытывает привычной зверской боли, причиняемой холодным воздухом. Хоть какие-то плюсы в бытие призраком.

Мимо пролетел Одиссей. Пронзительно каркнув, он сел на плечо Иерониму, после чего повернул голову, внимательно смотря на дух хозяина.

Иероним вздрогнул, нервно поежился, но не стал сгонять ворона, наверное, надеясь, что тот как-то поможет ему, даст подсказку или какой-то знак. Виктор же отлично знал, что это было бесполезно: Иероним не понимал язык Одиссея так, как Виктор. Ведь Гадатель вырастил вороненка, делая своим верным спутником и одним из лучших друзей, которого мог понять даже с легкого намека, а Иероним общался с этой птицей впервые.

-Ты меня видишь, да? - Виктор протянул руку к Одиссею, но так и не прикоснулся к нему. Виновато улыбнувшись, Гадатель развел руками. - Прости, не могу тебя ни погладить, ни покормить.

Одиссей понимающе каркнул, еще раз заставив Иеронима вздрогнуть и чертыхнуться, и снова замолк.

Лишь через некоторое время Виктор понял, куда именно идет альбинос. Каратель собирался искать излечение для Виктора у травника. Гадатель прекрасно знал, что эта затея бессмысленна, но никак не мог донести свои мысли до Иеронима, и даже Одиссей не смог бы в этом ему помочь.

Теперь он был лишь наблюдателем и ни на что не мог влиять.

И это было одним из главных минусов бытия призраком.

Он больше ничего не мог изменить.

Иероним толкнул стеклянную дверь и шагнул внутрь, едва не задев головой висящий над дверью колокольчик. Нежный звон заставил альбиноса поморщиться, а Виктора, на мгновение, сделать шаг назад.

"Но ведь я добрый призрак, я не желаю этому старику зла", - поправил себя Виктор и тут же прошел в аптеку, по привычке попытавшись поймать закрывающуюся дверь.

-Добрый день, - раздался из угла скрипучий голос. В этот раз хозяин лавки принял посетителя радушнее, не заставляя тратить время на собственные поиски.

-Здравствуйте, - у Иеронима нервно дернулся уголок губ, - Мой друг тяжело болен, я бы хотел, чтобы Вы помогли мне подобрать лекарство.

Иероним играл свою роль превосходно, почти не сбиваясь. Он и давал понять всю важность происходящего, называя Виктора своим другом, и в то же время четко говорил, чего он ждет от хозяина лавки.

-Можно попробовать, - старик поправил свои огромные толстые очки и поманил Иеронима к витринам, - Чем болен Ваш друг?

-Это что-то между астмой и раком легких, но только с учетом того, что умирание происходит иначе и по другим причинам, - Иероним склонился к одной из витрин, изучая бесконечные склянки и названия, - Его прокляли. Психосоматика сработала таким образом, что проклятие инфицировало его легкие. Сейчас он одной ногой в могиле: лежит без сознания, у него лихорадка, наверняка, бред, и истощение. Мне нужен отвар, который поможет ему.

Старик посмотрел на альбиноса, презрительно сощурившись. Он стянул с носа очки и начал протирать их краем своего халата, бормоча себе под нос:

-Вы хотя бы представляете, что такое проклятие? Его не снять травками. У меня нет таких чудодейственных отваров, ликеров и смесей.

-Но должно же быть что-то, что облегчит ему страдания.

-Вероятно, больница, - старик отвернулся. Виктор, молча, сел на его стол и скрестил руки, наблюдая за происходящим.

-Раз Вы так много знаете о проклятиях, то и о том, что врачи будут совершенно бессильны, тоже должны знать.

Хозяин лавки надел очки и устало посмотрел на витрину.

-Знаю. Такие люди даже не питаются ничем, просто уже в этом не нуждаются. Но страшно мучаются...

-Ну, тогда облегчите его страдания, - бывший Чистильщик стиснул руки в кулаки, и Виктор с удивлением понял, что он злится. Обычно сдержанный, Иероним злился из-за какой-то мелочи! Это казалось невероятным.

-Ладно, - старик скрылся за витриной и принялся копаться в бесчисленном количестве своих шкафчиков. Виктор развернулся, чтобы видеть его. До него доносилось тихое бормотание старика:

-Нет, это не то... Эвкалипт? Разве что, чтобы облегчить дыхание...

Он собирал какие-то травки, расталкивая их по баночкам, и Виктор даже укорил сам себя в том, что не пытается расслышать названия каждой из них. С другой стороны, Тристана научила его многому, но даже она молчала о том, что именно может облегчить муки, приносимые Болезнью из Безмирья, так что Гадатель все равно не узнал бы ни одного названия и не смог бы рассудить, полезна ли та или иная травинка.

Старик заботливо заворачивал каждую склянку в бумагу, предварительно поспешно и непонятно настрочив на ней рецепт, как заваривать эти смеси, а после перевязывал лентой и складывал в отдельный бумажный пакет.

Виктор видел, как тот напряжен и озабочен, и прекрасно понимал истинные причины этого.

Они оба понимали, что эти травки дадут лишь одну четвертую необходимого эффекта. Старик не был членом Колоды, его отвары не становились чудодейственными, ведь были собраны не теми руками.

И все же, травник понимал, что Иероним все равно настоял бы на своем, и ему пришлось бы собрать все эти отвары, так или иначе.

-Держите, - он протянул пакет Иерониму. Виктор соскочил со своего места и тут же оказался рядом с альбиносом. Тот молча кивнул, расплатился с аптекарем и быстро вышел.

Одиссей громко каркнул, спархивая с крыши аптеки, и плавно опустился на плечо Иерониму, тут же снова каркнув, теперь неодобрительно.

-Замолчи, глупая птица, - тихо шикнул альбинос и пошел дальше.

Одиссей, как и Виктор, знал, что травы не принесут никакой пользы. Иероним же, похоже, считал наоборот.

Уже подходя к дому, Иероним остановился. Виктор шел в паре шагов позади, сунув руки в карманы халата и смотря скорее себе под ноги, чем на альбиноса, так что он понял, что Каратель не двигается с места, лишь пройдя сквозь него. Гадатель развернулся, облизнул губы - по привычке, а не от того, что пересохло во рту, - и посмотрел на Иеронима, озадаченно склонив голову.

Каратель смотрел прямо на него. Он подслеповато щурился, пытаясь рассмотреть Виктора, и Гадателю на мгновение показалось, что он действительно видит его.

Иероним потер глаза и посмотрел на место, где стоял Виктор еще раз. От яркого солнца и снега он видел все хуже, Виктор знал об этом и при жизни, а сейчас все яснее понимал, как это мешает альбиносу.

То, что он мог увидеть благодаря части сущности Пенелопы, которая теперь была заключена в нем, он принимал за обман зрения.

Альбинос потер глаза еще раз и, скрипя подошвами по снегу, пошел к крыльцу дома Анны, спеша поскорее принести ей и Грейс хоть какое-то лекарство.

Остаток вечера и ночь они провели, практически не разговаривая. Грейс не отходила от Виктора, никого к нему не подпуская. Она сама делала ему компрессы, переодевала из одной пижамы в другую, меняя мокрую от пота на сухую, она буквально заливала в него отвары, по ложечке, аккуратно, боясь, что он может захлебнуться. Она убирала с его лба спутанную челку, поправляла одеяло и шептала ему на ухо какие-то детские сказки о Спящей Красавице про Короля-Ворона и даже пару историй о Короле Артура. Она так и уснула, полусидя, положив голову Гадателю на плечо и прислушиваясь к его прерывистому дыханию.

Виктор долго сидел рядом, не в силах отвести взгляд от Грейс. Она казалась ему еще прекраснее, чем раньше, даже такой: усталой, измученной и взволнованной.

Ей нужно было вернуться к себе, позвонить Дику, переодеться, но она осталась с Виктором, наверное, не в силах совладать со страхом упустить хоть один момент с ним. Момент, который может помочь.

Потом Виктор спустился в гостиную. Иероним сгорбился в кресле, уснул в таком положении и почти не отреагировал, когда Анна накинула ему на плечи плед.

Анна была единственной, кому должно было быть все равно, что происходит с Виктором, но ее реакция на его падение говорила об обратном. Сейчас девушка делала все, что могла: готовила отвары, меняла воду для Грейс, вспоминала какие-то еще способы сбить температуру и сообщала о них, приносила одеяла и еду. Порой она поднималась и замирала в дверях комнаты Виктора, печально смотря на бледного Гадателя и Грейс у его кровати.

На месте Иеронима и Грейс, она бы уже отвезла Виктора в больницу. Но, похоже, чем больше она смотрела на него, тем отчетливее понимала, как прав был Иероним.

Врач не смог бы ему помочь. Его бы уже вообще ничего не спасло.

Прежде чем уснуть, Анна долго ворочалась, пытаясь лечь поудобнее, но, даже найдя подходящую позу, еще долго не могла провалиться в сон.