Галерея Миров

89

Светозару не спалось в ту ночь, он лежал с закрытыми глазами и думал. В его холостяцком домишке гулял ночной сквозняк. Терпимо… но все равно неприятно… Лег поближе к печке, от которой еще веяло теплом.

В голову лезли всякие разные мысли. О предстоящей миссии особо не думалось, но она держала возвышенный фон для всего, что проскакивало в сознании. А это были в основном мечты о будущем.

Думал о Селин, девчонке, которую хотел назвать своей женой. Ее мать была уже согласна — Светозар вырос на ее глазах, она и нянчила его, пока родители мотались в патрулях, а братья(было раньше у него трое братьев, теперь только один Серега остался) вкалывали на «крестоносцевских» тренировках. В общем, с пеленок знала паренька: что не алкаш и не маньяк, и лучшего мужа для своей дочери и не желала. Только вот поставила одно скверное условие: замуж не выдам, пока 13 не стукнет девчонке. Но еще недолго ждать. Три месяца и девять дней…

Прижался боком к остывающей печке… подумал, как было бы неплохо: возвращаешься из патруля, злой, голодный, с перевязанной рукой… висит на красном от крови бинте, перекинутом через шею… а дома — детишки… жена, обнимает, лечить берется, лучше всех лекарей в Храме(медсестра она), с любовью, — и все раны заживают, как на собаке…

Думал, почему его назвали Светозаром…

Думал о брате. Думал о словах Багдада… когда он сказал, что Светозар уже взрослый и сам за себя отвечает. Вспоминал разные случаи из жизни. За некоторые становилось стыдно, но воспоминания о них от этого лезли в голову еще упорнее.

В конце концов стало дико тоскливо, Светозар накинул куртку и вышел покурить.

Ночь была замечательная — тихая и безветренная, но темнотища редкая — видишь только красные точки: огонек своей сигареты да несколько костров вдалеке(не спится кому-то тоже)… Долго размышлял, глядя на костры. Когда догорела сигарета, бросил окурок и все-таки решил присоединиться к тем неспящим. Подумал, что веселее будет…

Утром Багдад распахнул дверь своего дома(пристройка, как у Сереги, Светозара и других не совсем обычных товарищей)… вышел, зевая и потягиваясь, и чуть не врезался в стоявшего у двери Светозара. Тот стоял, похоже, давно. Как на посту. И задремал, как на посту, поэтому вовремя с дороги убраться не успел. Впрочем, Багдад-Стрелок был в хорошем настроении и не особо разозлился по этому поводу…

Пошли проверили снегоход, залили бензин, гайки подкрутили… Светозар учителю своему удивлялся просто. Сам он жутко нервничал и рвался: скорей, скорей, скорей!.. а Багдад был не только спокоен, как танк, он еще отпускал шуточки в адрес Сереги и всех остальных и делал все с ленцой, совершенно никуда не торопясь. Наверно, так и надо — он все-таки опытный разведчик…

— Садись, — сказал Багдад, хлопнув рукой по сиденью, — поведешь.

— Это шутка? — на всякий случай решил осведомиться Светозар.

— Не-а, — покачал головой Багдад. — Садись, кому говорю!

Светозар лихо вскочил на водительское место. Эх, что за день сегодня!.. Снегоход протарахтел по улицам, разметав по сторонам кучу рассыпчатого снега.

…И летел паренек, как на крыльях, и жалел, что его сейчас не видит Селин…

Правда через два часа от былой романтичности и следа не осталось. Во-первых, устаешь, как-никак, в небесах-то парить, во-вторых, просто устаешь, не железный ведь, а в-третьих, Багдад все время давал всяческие указания и лихачить особо не позволял…

Остановились, не доезжая до места довольно приличное расстояние, но в бинокль все видно было прекрасно, особенно Багдаду, потому что его бинокль был на порядок круче, чем у Светозара…

Правая половина бывшего слета «Вьюрков» сейчас представляла собой дымящиеся развалины. Вокруг уцелевших домов шевелилась безликая черная масса. Похоже, плясали и праздновали. Жгли костры. Палили в воздух.

— М-да-а, — протянул Багдад, — ну, в принципе, я и не ожидал, что они уберутся. Ладно, приступим.

Он вытащил из багажного отделения какой-то потрепанный чемоданчик с жесткими дырчатыми стенками, надел толстую кожаную перчатку и запустил в него руку. Из недр чемоданчика послышался разъяренный птичий клекот, а на свет божий (вернее, жалкие крохи света через солнечные трещины) был извлечен редкого уродства пернатый птах. Он яростно пытался вырваться и то и дело клевал перчатку. Если бы не она, рука Багдада превратилась бы, наверно, в кровавый фарш.

— Что это за чучело? — удивленно усмехнулся Светозар.

— Почтовый голубь, — объяснил Багдад. — Купил вчера у двоих наемников за бешеные бабки. Они говорят, что это северянская птичка. Так что сейчас мы им весточку отправим. Я записон накатал вчера, — он вынул из кармана кусочек испещренной буквами кожи, — на, привяжи этой твари на лапу. Только берегись клюва… кусается, стерва!..

— …Это ты здорово придумал, — сказал Светозар, пристраиваясь, как бы безопаснее для себя привязать к голубю записку, — я вот еду и думаю: как мы к ним подкатим — подстрелят ведь, а потом уж будут разбираться… дикари же. А потом сказал себе: Багдад что-ньть придумает, и все будет о'кей.

— Только не приучайся, что за тебя кто-то думать должен, — сурово сказал Багдад. — Тебе ж командиром быть, после Сереги-то: все будешь сам решать. Придется, если не хочешь, чтоб тобой крутили те, кто половчей.

— Я понял, — согласился Светозар, почувствовав себя маленьким и беспомощным: ну какая он Сереге замена?.. — Вот, привязал…

— Лети, птица счастья!.. — Багдад с радостью размахнулся и швырнул голубя подальше: видимо, боялся, чтоб тот не вздумал мстить за долгие муки.

Голубь от неожиданности шмякнулся в сугроб, потом тяжело поднялся в воздух и полетел, слава Богу, в нужном направлении…

— И ждем-с, — с облегчением вздохнул Багдад, стягивая с руки исклеванную перчатку…

Ахмар начинал скучать. Вспоминались былые дни в родной «Стране», когда единственным занятием порой было разглядывание Города в окно, за бутылкой араки и в собственных мыслях. Сейчас изменилось немного. Смотрел он теперь с высоты третьего этажа одной из лучших комнат бывшего отеля, а потягивал уже не араку, а вроде даже вино… на бутылке было написано «1990 г»…

Народ под окнами веселился вовсю. Если так и дальше пойдет, то они сожрут и выпьют все запасы, которые тут только есть… Некоторые умельцы оборудовали в ближайшем складе пыточную. Что до Ахмара, то он всего этого жутко не любил, еще с детства, когда подвыпивший отец забыл его на ночь в комнате для пыток… причем, вместе с тремя еще живыми пленниками. Специально он это сделал или случайно, по пьяни, — Ахмар не знал, но подсознательная боязнь пыточных комнат и пыток вообще у него осталась до сих пор… Зато Великий Народ хлебом не корми — дай кого-нибудь запытать… Ахмар иногда начинал думать, что он слишком цивилизованный чтоб быть вождем этой своры…

На край окна приземлился голубь и мерзко заверещал, как могут только голуби. Ахмар зевнул, равнодушно поглядел на птицу масляными глазами и отхлебнул еще вина. Потом до него все-таки дошло, что это не просто чей-то сбежавший голубь, а один из голубей элиты, причем с запиской на лапе.

Вождь аккуратно поставил бутыль на стол и почти лениво сгреб голубя с подоконника. Птица и не думала отбиваться: голубь, он не дурак, хозяина всегда помнит… Отвязал записку и выдал птаху кус вяленого мяса из собственных запасов. Что странно, отказываться голубь не стал, хотя обычно эти твари ничего, кроме сырого мяса не признают: видать, голодный был очень…

Записка была составлена на скверном среднеземском языке, причем не совсем грамотно и отвратительным почерком(или у них, в средних землях, буквы такие?). Так что Ахмар понял от силы половину. Но главное, что он понял: это явно не его разведчики писали. Возможно, их убили, а голубя забрали как трофей… или же они предали Страну… В любом случае, голову ломать не хотелось: тут разбираться Каяле и только Каяле…

Ахмар сунул записку в карман, пригладил взъерошенную шевелюру и вышел за дверь. В коридоре толпилась какая-то мелюзга; из отрывков разговора можно было понять, что они вдрызг пьяные и вовсю празднуют свое «боевое крещение». Увидев вождя, все, как по команде, рухнули на колени, башкой в пол. Ахмар поморщился и прошел мимо… Дикари… не, элиту вождь уважал куда больше… а это что — псы, не люди… и не вырастет из них людей никогда…

Комната, которую выбрала себе Каяла, больше походила на шкаф. Из мебели в ней было только раздвижное кресло и встроенная в стену полка вместо стола. По-тюремному все как-то. Ахмар зашел, не стучась, как привык. Каяла сидела в кресле, закрыв глаза и уронив голову на грудь. Можно было подумать — спала. Странно… Ахмару даже в голову не приходило, что эта ведьма… да прочь суеверия… радикс может просто спать, как самый обычный уставший человек… У подножия кресла сидела зареванная девчонка лет десяти с сумасшедшими глазами, между прочим, чем-то похожая на саму Каялу. Может быть, это и послужило причиной тому, что в разгар бойни ведьма зарубила топором пятерых своих именно чтобы спасти эту девчонку, а потом, не обращая внимания больше ни на что (как вам это? посередине боя? а?), вытерла ей слезы, села рядом и заговорила с ребенком на каком-то непонятном языке. С тех пор девчонка… дай Бог памяти, Рая… от Каялы ни на шаг… ну, не о том речь…

Каяла подняла голову, как только Ахмар шагнул за порог, и вопросительно посмотрела на него. Он понял, что слов не требуется и просто протянул ведьме смятую записку. Каяла взяла ее и принялась внимательно изучать. Не может быть, чтобы она читала так долго, — скорее, размышляла над каким-то важным решением. Как бы там ни было, терпение у Ахмара кончилось, и он позволил себе поинтересоваться:

— Я тут не совсем понял, о чем речь… — сказал он прокашлявшись.

— Все просто: к нам парламентеры из местного клана, — спокойно пояснила Каяла, но в ее взгляде плясали дьявольские огоньки, — ждут нас у «горы, похожей на гриб», это недалеко здесь. Хотят обговорить условия союза. Говорят, что они нейтральный клан, специализирующийся на лечении раненых. Предлагают встретиться и поговорить.

— Разумно, — пожал плечами Ахмар. — А в самом деле, почему бы не заручиться поддержкой какого-нибудь местного клана? А то получается война против всех…

— Если бы местные кланы были едины, тогда это, может быть, и была бы война против всех… — Каяла задумалась… — Пошли за парламентерами кого-нибудь из элиты.

— Л-ладно, — Ахмар почесал в затылке. Сказать ему было больше нечего, поэтому оставалось только уйти.

А пока он спускался в холл по лестнице, он почему-то представлялся себе побитым псом и чувствовал себя жутко виноватым. К чему бы это? С чего бы это?

— Знаешь, я тут подумал, — робко начал Светозар, — мы ведь можем и не вернуться.

— Можем, — кивнул Багдад. — Это же не увеселительная прогулка, в конце концов… Но я уверен, мы вернемся.

— Тогда я спокоен, — Светозар улыбнулся.

— Какой ты все-таки еще мальчишка, — Багдад улыбнулся в ответ и похлопал ученика по плечу.

Они сидели уже час, потихоньку замерзая все больше и больше. Гора, конечно, защищала от ветра, но холодно было все равно. Костер жечь не решались: мог заметить кто-нибудь из рядовых северян и пристрелить незваных гостей еще до приезда больших шишек, с которыми те собирались поговорить…

— …тяжко быть разведчиком, да, Свет? — Багдад был спокоен, как танк. — Битву морально легче выдержать, чем вот такое ожидание.

— Ага, точно, — больше ничего Светозар ответить не мог, только сидел и клацал зубами.

Багдад посмотрел на мальчишку с жалостью и протянул ему флягу со спиртом, хотя прекрасно понимал, что не стоило бы давать ему сейчас пить: перед таким заданием светлая голова нужна, все-таки.

Светозар сделал пару глотков и вернул флягу. Да, это в нем Багдад ценил: что крыша не едет при виде спиртного и что пить умеет так, чтоб не кашлять и не захлебываться потом. Прямо Серега в миниатюре… Приятно иногда осознавать, что воспитываешь будущего главного командира: получается, что в благополучии Храма будет и твоя заслуга, причем очень немаленькая.

Прошло еще минут двадцать, и Светозар заметил в бинокль несущийся к ним снегоход. Явно «Вьюрковский», предназначенный, чтобы возить много народу и багажа. Славная машина: бронированная и с теплой просторной кабиной. Сейчас в ней сидело трое.

Когда снегоход подъехал, они спрыгнули на снег и осторожно приблизились к двоим «крестоносцам». На северянах была стандартная черная форма, пошитая наполовину из крысиных шкурок, но — присмотришься — дикарями они не выглядели. Совершенно нормальные лица, умные спокойные глаза, и точные движения, свойственные профи.

Это были, похоже, по жизни-то снайпер и два штурмовика, или, как их еще называют, солдата атаки. Многословностью они не отличались: один, похоже, главный, внимательно проверил Багдада и Светозара на предмет оружия (которое, кстати, эти двое предусмотрительно оставили в своем снегоходе, отведя его подальше) и кивнул: пойдемте.

Ехали молча. Светозар и Багдад — на заднем сидении, рядышком с двумя штурмовиками, которые с них глаз не спускали. Багдад сохранял абсолютное спокойствие, даже глядя на то, что творилось на улицах бывшего «вьюрковского» слета, хотя тут впору было орать от ужаса. Светозар не выдержал и пригнулся, чтоб выглянуть в окно, за что получил по лицу от сидевшего рядом штурмовика… из разбитого носа брызнула кровь, но больше всего пострадало, конечно, мальчишеское самолюбие… сдачи дать хотелось. Очень. Особенно, учитывая то, что обидчик был совсем ненамного старше.

Снегоход остановился перед отелем, вокруг которого, как живое море, шевелилась толпа. Перед троими из элиты эти полулюди расступались прямо таки в благоговейном страхе, сжимая ряды и давя друг друга. Самые младшие падали и кланялись, чуть ли не мордой в снег. Отвратное зрелище.

Страшно становится, когда видишь, во ЧТО может превратиться человек…

Ахмар и Каяла ждали в просторной комнате, которая до Войны, видно, была номером люкс. Сейчас она хранила остатки недавнего погрома, но самый хлам давно вынесли, в том числе и залитый кровью ковер, и поставили длинный стол, за которым умещалась главная часть элиты.

…глядя на элиту и обычных северян, можно было удивляться такому контрасту сколь угодно…

Рая сидела у Каялы на коленях… в голове Ахмара почему-то промелькнула ассоциация о маленьких зверюшках вроде крысаков и собачек или ручных голубей, которых некоторые сильные мира сего везде таскают с собой… Ну зачем ей эта девчонка… кстати, девчонка… уже не ревет, и лицо — как у Каялы совсем. То же железное спокойствие и непоколебимая уверенность… и вообще, она похожа на радикса… Блин, вот нашел о чем думать в такой момент!..

Парламентеры носили вызывающе белую форму с красными крестами на длиннополых куртках. Один был удивительно спокоен и сохранял дружелюбное выражение лица. Второй, тот, что помладше, злобно зыркал по сторонам, весь красный от злости, и то и дело прикладывал руку к разбитому носу, из которого текла тонкая струйка крови.

Каяла о чем-то спросила свою девчонку. Та внимательно посмотрела на незнакомцев и ответила ей что-то. Какая разница, что, все равно Ахмар ничего не понял… он такого языка в жизни своей никогда не слышал.

Каяла жестом велела пришельцам сесть напротив. Верно, чтобы смотреть им в глаза. Ну да, если Каяла смотрит человеку в глаза, она вызнает у него что угодно, без помощи пыток и тому подобной ерунды.

— Итак, я знаю, зачем вы пришли, — начала она. — Вы нейтральный клан, лечите всех, хотите договориться с нами, согласны на любые условия.

— Нет, не на любые, — тактично заметил Багдад, — мы хотели бы заключить союз на равных и сохранить относительную свободу.

— И что вам дает право ставить такие условия? — поинтересовалась Каяла. — У вас огромная армия? У вас лучшее оружие? Вы большой клан?

— Мы ценный клан, — ответил Багдад, — нашими услугами пользуются почти все средние земли, поэтому если мы будем уничтожены или порабощены, большинство кланов объявит вам войну.

— И они забудут свою вражду? — ведьма явно задавала наводящий вопрос.

— Да, — твердо сказал Багдад.

Ведьма изучала его взгляд. «Крестоносец» держался из последних сил, лишь бы не отвести глаза.

— Мы хотим остаться в стороне. Мы не будем воевать ни с вами, ни с кланами средних земель. Мы будем лечить всех. И ваших солдат — тоже, если вы вступите с нами в союз.

Каяла расплылась в улыбке, от этого даже Ахмару стало не по себе.

— Говори, где ваш клан, — потребовала она.

— Я не получил ответ, — спокойно заметил Багдад. — Вы вступаете в союз…

— Это зависит от того, ГДЕ располагается ваш клан, — передразнила его спокойствие Каяла и развернула перед Багдадом карту.

— Я не скажу, — он догадался, к чему клонит эта светловолосая стерва, и это была ужасная догадка. Каяла вновь улыбнулась.

— Посмотри на карту, Светозар, — сказала девчонка.

Светозар аж вздрогнул. Откуда она может знать его имя? Маленькая такая девчонка… и лепет у нее детский… и чего она делает на военном совете? А глаза… как омут… в них можно утонуть… от них нельзя отвести взгляд…

— Посмотри… — детский голос, казалось, проникал в душу, переворачивая там все с такой жестокостью, что становилось больно и страшно…

— …Свет! — крикнул ему Багдад. — Да что с тобой такое?!

Светозар вдруг внезапно успокоился, равнодушно поглядел на карту: кривая такая карта, половина гор нарисована неправильно, Храм вообще не обозначен… посмотрел и отвернулся. В душе стоял штиль, думалось о доме, Селин и горячем ужине. В глубине души проснулся маленький капризный мальчик, который очень хотел хныкать и подвывать: «Домой… пойдем домой…»

— Радость, — сказала девчонка Каяле и показала пальчиком как раз в ту точку карты, где должен быть Храм.

— Очень хорошо, — ответила ведьма и засмеялась, потрепав Раю по волосам. — Всем спасибо, все свободны, — сказала она остальным, махнув рукой.

— А этих куда? — спросил Ахмар.

— Отдай Народу, — пожала плечами ведьма и вышла из комнаты… вместе со своим маленьким ведьменышем…

Ахмар проводил их взглядом, потом подошел к окну и глянул на улицу. В комнате теперь, кроме Багдада и Светозара, остались только те трое, что привели парламентеров, и, собственно, вождь.

— Хм… что-то не больно хочется отдавать вас этим псам, — сказал он, внимательно посмотрев на «крестоносцев». — Я ценю хороших солдат. Они живут у меня, как короли. Я советуюсь с ними на равных… Вас бы я без проблем взял в элиту. По глазам вижу, что умные.

— Я не пойду воевать против своих, — отрезал Багдад. — И мой ученик тоже.

— Я как лучше хочу, ребят, — развел руками вождь. Честно говоря, в его словах чувствовалась искренность. — Хороших людей слишком мало осталось на свете, чтоб вот так бросать их псам на забаву. Я даю вам подумать… хм… четыре часа… Это целая куча времени, — Ахмар невесело усмехнулся. — Если верить старикам, когда-то за четыре часа был уничтожен мир…