Галерея Миров

74

Недалеко от Храма было что-то вроде отеля. Бизнес есть бизнес — спрос рождает предложение. Один умелец уловил момент, когда надо было начать: построил несколько землянок и стал сдавать их приезжим за небольшую плату. Это Таш и Дина вполне могли себе позволить. Мелочи, которой можно было продать, у них было полно — в основном, многочисленные амулеты Великого Народа, которые шли здесь как диковинки. Для радиксов духовной ценности эти вещи не представляли. У них были свои Боги и свои мысли…

В последнее время они стали больше разговаривать. Обычно им это было и не нужно, так как настроение друг друга они понимали без слов и жили единым импульсом, как одно существо. Но строить логические цепочки и делать выводы без слов невозможно. Когда все слишком конкретно, мысли обретают словесную форму.

— Люди забывают вражду здесь, — сказал Таш.

— Но почему? Ты понимаешь что-нибудь? — отозвалась Дина.

— Пока нет. Нам нужно больше узнать о Храме. Где мы еще не были?

— В подземелье, я думаю.

— Отлично, с этим ясно. Второе: здесь начинается возрождение, первая ступень Радости.

— Да, это сильно чувствуется. Даже обычные люди это ощущают. Эта последняя лекция в школе…

— Да, и эта девушка… Рон. Она, конечно, не понимает, что творит, но ее воля способна двигать горы. А Сон Мира пошевелить сложнее, чем…

— …чем создать его.

— Верно. В ней есть что-то от радиксов. Мне даже одно время казалось, что она одна из нас.

— Но она не одна из нас.

— Да. Жаль…

— Мы должны поговорить с ней.

— Должны.

— Рон, с тобой все в порядке? — Влад осторожно тронул ее за плечо. — Ты не сиди на полу, здесь холодно.

Рон послушно встала(она могла спокойно выпрямиться во весь рост, не боясь задеть потолок подземелья, не то что Влад). Лицо девушки в тусклом свете керосиновой лампы выглядело осунувшимся и измученным, на щеках поблескивали две мокрые дорожки.

— Что случилось? — снова спросил Влад, и в его голосе звучало подлинное человеческое беспокойство.

— Ты так похож на Дениса, — прошептала Рон.

— Я и есть Денис… почти… — ответил Влад.

— Нет… да… Да, ты сейчас живой и настоящий, — Рон коснулась рукой его щеки, Влад улыбнулся, как-то вымученно и виновато. — Мне не нравится, когда ты спокойный и всемогущий… Мне бы хотелось, чтобы ты был просто человеком…

— Мне бы тоже… клянусь, я бы все отдал, чтобы просто быть человеком, чтобы быть рядом с тобой… чтобы ты любила меня…

— Я люблю тебя… но когда ты… Бог… мне страшно…

— Мне тоже страшно… когда ты Хранитель… — признался Влад.

— Почему? — без удивления спросила Рон.

— Ты слишком быстро учишься. И уже влияешь не только на свой мир, но и на меня… Я показал тебе солнце, но ТЫ заставила меня это сделать.

— А нельзя отказаться от такой власти?.. Не отвечай, знаю — нельзя…

— Да. Как нельзя остановить рост и наступление старости. Всему свое время…

Некоторое время они молча брели по коридорам, где на осклизлых стенах плясали желтые блики от лампы, а шаги долго прыгали эхом по всему подземелью. Они шли в библиотеку, не сговариваясь…

Библиотека изменилась за последнее время, и сильно. После землетрясения она превратилась в заваленный обломками зал, про который проще было забыть, чем пытаться его восстанавливать. Сейчас к ней возвращался былой уютный вид. Влад даже соорудил камин(тут очень удобно труба располагалась, как будто специально, чтобы сделать дымоход). Его можно было топить углем. Рон упоминала о тайном ходе в шахты, который должен быть где-то в восточной части подземелья. Вик искал там много раз, но пока ничего не нашел. Так что камин большую часть времени стоял пустой и холодный; иногда в топку шли обломки мебели и всякий хлам, но этого не хватало, чтобы согреть комнату. Можно было только посидеть у огня, подержать над ним руки… да зажарить парочку крысиных кебабов…

— …мне нравилось быть Денисом, — шутливо заметил Влад, пока возился с каким-то своим хитроумным устройством для ловли крыс. — Он был прирожденный снайпер. Я — наученный, а он — именно прирожденный. Талант от Бога, что ли?.. Бога Войны… Он бы сейчас не маялся дурью с этими ловушками, — Влад вытащил из крысоловки попавшуюся крысу и потряс ее, как брелок, держа за хвост (- никаких признаков жизни), — брательник мой сейчас не глядя, на звук сыграл бы в «ножички», и набил бы крыс сколько хочешь… Мне это не дано. Я неуклюжий. Потому и солдат атаки…

— Мне тоже не особо дано… — улыбнулась (впервые за весь вечер) Рон, поуютнее заворачиваясь в одеяло.

— Нет, — мотнул головой Влад (и очень кстати: заметил еще одну захлопнувшуюся ловушку), — я сам видел. У тебя все задатки талантливого снайпера. Ты сколько снайперишь-то уже?

— Года два… — прикинула Рон.

— Тем более, — Влад поучительно поднял указательный палец. — Как думаешь, мы тремя крысаками наедимся? — Рон пожала плечами. — Ладно, там видно будет…

Таш и Дина не пожалели, что сунулись в эти катакомбы. Беспокойство здесь чувствовалось сильнее, энергия ровно не текла нигде, что для радикса — сущая пытка, но зато они узнали много важного. Сразу оговорюсь: представления о морали у радиксов довольно расплывчатые, и с обычночеловеческими не имеют ничего общего. Для них в мире есть только семья, больше никого. Поэтому подслушивание чужих разговоров не вызывало у них не то что угрызений совести — никаких эмоций вообще. Они по делу пришли, все, что надо узнали. Приблизились к разгадке. Хорошо. Пошли назад, чувствуя, что ничего полезного больше не услышат…

— Влад, я тебе сказать хочу одну вещь, — робко сказала Рон и положила голову на его плечо.

— Что случилось, солнышко? — с улыбкой спросил Влад, обняв ее… маленькая доверчивая Рон… пугающая сила, которая увеличивается слишком быстро и от которой веет холодом… куда все делось?.. глупые старые сны…

— У меня будет ребенок… — сказала она… — ты… ты будешь ему отцом?.. вместо Дениса… уф, что я болтаю… ты же и есть Денис…

Влад и хотел бы что-то ответить, но не мог… он только смотрел, не отрываясь, в зеленые блестящие глаза… потом тихонько засмеялся… он смеялся так только однажды, много лет назад, когда опомнился после двухдневной битвы и увидел, что жив и что стоит один посреди пустого мертвого поля, среди дыма и сотен убитых… смеялся вот так же, чуть слышно, содрогаясь всем телом и роняя редкие слезы…

— Влад? Что с тобой, Влад? — Рон потрепала его по волосам.

— Я счастлив… — ответил Влад, подняв глаза, ярко-синие, как чистое солнечное небо. — Не говори больше ничего. Не надо…

Они молчали весь вечер, чем-то похожие на радиксов, для которых молчание — просто вечный диалог мыслей в собственной Вселенной. Да, их молчание не было пустым.

…говорят, настоящий друг, это тот, с кем можно помолчать…

Молча ели крысиные кебабы; грели руки над огнем. Огонь не гас, а плясал уже над мертвыми углями. Влад… Ройхо-Влад не давал ему погаснуть. Это было уже не пламя, а чистая энергия, абсолютное тепло, отголосок невероятного пожара в душе того, кого почему-то называли Богом Войны…

У него будет сын… СЫН!!! Он опять думал, как человек. Он мечтал, как человек, — растить детей, жить с любимой женщиной, и жить в мире… Богу нельзя так думать. Нельзя!!!

Это снова был тот дом: бывшее прибежище лесника; во снах — приютившийся на самом краю леса дачный домик; в реальности — логово двоих «Невидимок». Тот самый дом. В нем горел зеленый огонь, вихрем носились то красно-зеленые, то сине-оранжевые стаи каких-то точек, изображение плыло. Все как в тот день, в день последнего шаманского путешествия.

«Ты спишь, Рон,» — прошептал кто-то. И добавил: «Смотри…»

Возле камина сидел Денис. Все его движения были какие-то замедленные и плавающие. Рон не видела его глаз, но знала (во сне всегда ВСЕ ЗНАЕШЬ), что его зрачки «танцуют», становясь то больше, то меньше независимо друг от друга…

…Денис перелистал всю книгу, всматриваясь в каждую картину до боли в глазах. Нет. Больше ничего подобного. Только презрительное чувство, почти отвращение к примитивным, как ему казалось, картинам и узорам. Это чувство накопилось, перелилось в ненависть и гордое «Я могу лучше!»…

Последним страницам, которые оставляют «для заметок», суждено навеки остаться чистыми, пока их не съедят влага, грязь и книжные черви… Что ж, этой не повезло…

Денис ровно срезал ее ножом, чтобы не портить остальную книгу, и, не долго думая, потянулся за куском угля…

…он смял в руке лист, послушал, как он хрустит и резко разжал кулак. Бумажный комок упал на пол, запрыгал по прогнившим доскам, остановился…

…наверное, за дверью уже стоял Влад. Пара секунд, и дверь распахнется, стукнувшись о стену, и в психоделическом мире, разрушенным ворвавшимся шумом и ледяным ветром, это будет равно атомному взрыву…

…Рон уже почти видела этот беззвучный, но оглушающий, захлестывающий волной ужаса фейерверк несмешивающихся красок, таких ярких, что глазам больно… но пурпурный, а затем белый цвет залил все, как спасительная пелена, которая не даст прошлому вторгаться в настоящее…

Все исчезло, дом снова был пустой. Цвета стали обычными, а детали — до боли четкими. Это был уже холодный заброшенный дом, именно такой, какой он сейчас.

Было темно, а смятый лист выделялся на фоне темноты невероятно ярко. И Рон поняла, зачем она здесь…

Она взяла этот лист, зная, что он предназначен для нее… и мир рассыпался разноцветным песком, который унес ветер…

Рон проснулась возле горящего камина (она уже не удивлялась, почему огонь горит до сих пор), проснулась на своем матрасе, под тяжестью теплого шерстяного одеяла. Де… Влад был рядом, уснул как сидел — на краю дивана, поджав ноги…

На пожелтевшем листке был рисунок. Необычайно тонкий и четкий. Не поверишь, что это под кайфом рисовал куском угля человек, который и рисовать-то не умел никогда. К тому же углем никогда не провести таких тонких и безупречных линий… Нет, этот рисунок был похож на мысленный образ, отпечатанный на бумаге… обрывок сна, запомнившийся навсегда.

Мария с младенцем?.. Рон и ее нерожденный еще сынишка… а на заднем плане — кто-то призрачный стоит опустив голову и завернувшись в плащ…

…зачем все это… зачем…