Галактическая одиссея Никиты Бочарова

Глава тридцать пятая День рожденья Моны

Посадку они совершили опять на периферии Аратанской империи, близ воображаемой границы с Минматаром. Планета Фоссум была охарактеризована в лоции как благоприятная к обживанию, но во вторую-третью очередь. Очень уж пахуча была ее кислородно-азотно-сероводородная атмосфера и очень агрессивна изобильная живность планеты, напоминающая динозавров юрского периода Земли. Поэтому место посадки Никита выбирал весьма тщательно, остановившись на узком скальном полуострове, выступающем в океан из покрытого буйной желтой растительностью материка. Видеокамеры зафиксировали при снижении наличие в прибрежных водах крупных и мелких «рептилий», а в воздухе — «рептилий» перепончатокрылых, которые периодически выхватывали мелких из воды. После посадки (в центре полуострова, подальше от опасных вод) Никита собрал экипаж в кают-кампании и толкнул речь:

— Мы сейчас находимся на жутковатой планете Фоссум. Здесь нам надо преобразовать обводы нашего корабля, которые стали слишком известны в Галактике. Займется этим Борис, который подберет себе помощников. Мы с Игорем будем их страховать, барражируя попеременно вокруг шипа на флаере. Все прочие сотоварищи обязаны быть внутри корабля, занимаясь либо самообразованием, либо любованием окрестностей, но только через видеокамеры.

— Но почему? — ожидаемо возмутилась Наталья. — Лично мне сидеть в этом-самом шипе до чертиков надоело!

— Вы фильм «Мир юрского периода» видели? — возвысил голос Никита.

— Так Фоссум, можно сказать, срисован с этого фильма! Здесь динозавры шастают туда-сюда и только и ждут, что какая-нибудь красотка шагнет к ним в зубы. К тому же атмосфера планеты ядовита и находиться снаружи можно только в скафандре. В общем, не выпендривайтесь, девушки, и смотрите на Фоссум через посредство видеокамер.

— А почему на опасные задания ты отряжаешь всегда Бориса? — возбухла на этот раз Мила.

— Он самый сильный мужик в экипаже, — с доверительной интонацией пояснил Никита. — Надеюсь, против этого, Людмила, ты возражать не будешь? А тут на корпус придется приваривать фальшкиль — работенка не для хиляков!

— Что ты мне мозги паришь?! — вскричала Мила. — Все тяжкие работы у нас выполняют дроиды! А указывать им, что надо куда приваривать, любой хиляк сможет!

— Молчать, женщина! — взревел Борис. — Я еще никогда ни за чьи спины не прятался! И вообще: рановато вы свои феминистские замашки вспомнили! Здесь вам не уютненькая Терра, а кошмарная Галактика, из которой нам, кровь из носа, необходимо выбраться. Поэтому сидите на попе ровно и не мешайте нам выполнять мужскую работу!

Оказавшись с Борисом наедине, Никита расхохотался и крепко сжал его руку со словами:

— Лихо ты отбрил наших бабенок, лихо! Однако первая попытка приварить на титановый корпус фальшкиль (преимущественно из демонтированных в разных частях корабля декоративных панелей) провалилась, чему виной оказалось высокое содержание в атмосфере сероводорода. Надо было применить что-то вроде аргоновой сварки, но, как на грех, соответствующей базы данных в Меланьиных закромах не оказалось, а земного опыта у горе-космонавтов не было. Никита выяснил это, сделав опрос по внутрикорабельной связи.

— Придется нарабатывать опыт методом проб и ошибок, — мрачно сказал он Борису. — Тащи сварку в трюм и там тренируйся со своими дронами. Вдруг с ним на связь вышла Мона:

— Коммандер! Я узнала, что у вас возникли проблемы со сваркой?

— Это так, — признал Никита. — Но ее освоение — вопрос времени. Будем учиться по старинке, методом тыка.

— А между тем я как раз владею разными способами сварки. Это входит в программу обучения наших астронавтов. Вы примете мою помощь?

— С большой благодарностью, Моника, — пылко заверил Никита. — Мы сейчас в трюме оборудуем учебный стенд, где Вы сможете передать свои навыки моим недотепам.

Через пару часов посиделок Бориса и Моны выяснилось, что в сварочном деле полно хитрушек, освоение которых — дело не одного дня. После этого Никита согласился, скрипя сердцем, на выход Моны на корпус корабля (полулежащего на гравитационных домкратах) и переподчинения ей дроидов. Борис, Антон и Сергей толкались сначала рядом, но осознав свою никчемность в сварочных делах, переместились к носовой части и принялись закрашивать компрометирующее название корабля.

Никита же, как и в первый раз, вылетел из шипа на флаере с целью отпугивания «птеродактилей», настойчиво кружащих вокруг инородного «существа». К стрельбе он пока не прибегал, но уже склонялся к мысли о ней, так как зубастые «рептилии» шарахались от него все на меньшее расстояние. Вдруг они выстроились в круг, который стал стремительно вращаться. Никита припал к прицелу крупнокалиберного игольника и стал вонзать смертоносные снаряды в этот жуткий круг. От нескольких «ящеров» полетели крылья и ошметки, но оставшиеся разом кинулись вниз, к расхаживающим по корпусу шипа фигуркам! Никита заорал по связи «Бейте их!» и бросил флаер к кораблю, сбивая и сбивая крылатых тварей. Борис со товарищи выхватили игольники и стали встречать рептилий выстрелами в упор. Через минуту твари усеяли своими останками всю землю вокруг корабля и у Никиты отмякло сердце. Но посмотрев на корму шипа, он вновь ужаснулся: ни дронов, ни Моны на обшивке не было!

Никита кинул флаер к земле, стремительно облетел корабль, но бестолку. Тогда он взмыл над кораблем и увидел несколько ящеров, улетающих в сторону материка. На полной скорости он помчал им вслед и через минуту догнал тяжело летевших ящеров, каждый из которых держал в зубах добычу. Никита опознал одного дрона, другого, третьего и помчал к головному ящеру, в пасти которого белел скафандр Моны. Никита сократил расстояние до ящера, саданул снарядом в его хвостовую часть и тотчас скользнул вниз в ожидании падения Моны. На мониторе видеокамеры, направленной к ящеру, мелькнула безвольно разжатая пасть, миг — и Мона оказалась в гравизахвате флаера. Никита возликовал, выровнял почти над лесом флаер, втянул безжизненную тушку Моны в кабину (повторяя как заклинание: — Ничего, в капсуле оживет! Оживет!) и только собрался набрать высоту, как флаер потряс сильный удар, в результате которого он зацепился за крону дерева и рухнул в чащу. Амортизаторы сработали как надо, но взлет из густого растительного месива представлялся очень проблематичным. «Кто же меня так шваркнул?!» — взъярился Никита. Прокрутка видеозаписи показала, что это был дроид, которого сбосил на лету ящер. «Вот сука, бомбометатель хренов! — вяловато удивился землянин и повернулся к Моне: — Жива ли она?»

Запрос систем скафандра показал, что его владелец дышит, хоть и слабо, а значимого кровотечения не обнаружено. Никита дал команду сделать Моне инъекцию самоспасателя, закрепил ее ремнями к сиденью флаера, а сам полез наружу для поисков дроида. Если он функционален (а для этого есть шансы, потому что запас живучести дроидов раз в десять выше человеческого, а падение его было с небольшой высоты), то может решить почти все проблемы Никиты и Моники. Однако спустившись вниз, Никита осознал, что ходить по такому лесу невероятно сложно. Он и до земли-то не добрался, оказавшись на прогнившем стволе дерева, лежащем на других таких же стволах, к тому же густо поросших кустарниковыми растениями и перевитых лиановидными. Как же тут передвигается местная живность? Ответ не замедлил явиться в виде очередного ящера (метра полтора в длину), выпрыгнувшего откуда-то сбоку и вцепившегося когтями в ствол впереди стоявшего дерева. Никита автоматически вскинул руку с игольником и выстрелил в уже рванувшую к нему пасть. Тварь пискнула и упала к его ногам, пустив струйку зеленоватой крови по желтой чешуйчатой коже.

«Хорошо, что я успел, — ошарашенно подумал Никита. — А успею ли в следующий раз?» Тут что-то зашуршало сзади него, и бравый герой Галактики ринулся в кабину флаера. Оказавшись в надежной скорлупе, он первым делом услышал голос Бориса:

— Никита, ответь! Ты где, Никита?

— Здесь я, в лесу, — ответил враз повеселевший коммандер. — Мона со мной, но в отключке. Флаер глухо застрял в чащобе, нужно будет делать к нему проход.

— Слава богу! — повеселел и Борис. — Твои координаты я засек, счас двинем к тебе дроидов. Но вас лучше выдернуть файдером — вдруг Мона вздумает окочуриться?

— Я слышу вас, — вдруг раздался слабый голос Моны. — Хоть ничего не понимаю…

— И правда слава богу, — сказал Никита и перешел на интерлингву. — С днем рожденья Вас, Моника. Внеочередным.