Галактическая одиссея Никиты Бочарова

Глава двадцатая Укрощение строптивой

— Ты опять смог изумить меня, Никита, — воскликнула, смеясь, Летиция, когда файдер оказался в своем ангаре, а терранин и аграфка — в кают-кампании яхты «Барриос». — Вот отмочил, так отмочил: я — рыцарь ордена Паладинов! Я поклялся соблюдать целибат! А сам так и смотрит, как бы сграбастать хорошенькую курочку!

— Не преувеличивайте, Летиция! Курочка только что предлагала себя на заклание, но я нашел нестандартное уклонение, причем за пару секунд!

— А почему, собственно? — искренне удивилась аграфка. — То почти изнасиловал ее в кабине файдера, а тут нос стал воротить?

— Мне показалось, что Вам, госпожа фор Барриос, мое спаривание с Виттой не понравится.

— Хм. Может быть, хоть я сама не знаю почему. Наверное, я ужасная собственница и все, до чего могут дотянуться мои руки, должно принадлежать мне.

— В воображении, госпожа, только в воображении. Реальных действий Вы, мне кажется, избегаете.

— Много Вы знаете, господин паладин, — фыркнула аграфка. — Сам ходит вокруг да около, но обжечься, видно, боится. Или Ваш целибат вовсе не выдумка?

В ответ Никита сделал стремительный пируэт, обвил со спины талию Летиции и стал пылко целовать ее в полураскрытые губы, дав свободной руке полную самостоятельность в поиске местечек для страстного петтинга. После двух суток почти беспрерывных постельных игр Никита и Летиция, наконец, очнулись.

— Милый! — сказала трезво Летиция. — Мне кажется, мы вполне можем любить друг друга в движущемся звездолете.

— Интересная мысль, — признал Никита. — Почему же она не пришла в мою голову?

— Все твои мысли, видимо, сконцентрировались в одну мыслеформу: как бы ловчей «вздрючить» меня. И надо сказать, тебе это все время удавалось. Я невероятно «тащусь» от всех твоих сексуальных придумок. В том числе и от сочных терранских выражений: «вздрючить», «оседлать», «оттянуть», «влындить», «впендюрить»… Я от них так завожусь! Ты самый потрясающий любовник в моей жизни!

— От этих слов мне просто хочется замурлыкать, госпожа фор Барриос, — хохотнул Никита. — Я даже начинаю верить, что на Тейе Вы пару раз навестите меня в той тюряге, куда меня упекут ваши сограждане.

— С какой стати упекут? Я выставлю там тебя в самом выгодном свете!

— А смерть бедняги Йерро Вы забыли?

— Точно, совсем забыла. Где же он кстати?

— В морозильнике. Пойдем посмотрим?

— Я сама посмотрю, — решительно сказала Летиция, вскочила с постели и, накинув шлафрок, вышла из своей каюты.

Отсутствовала она не менее получаса. А когда вернулась серьезная, но довольная собой, то сказала:

— Все. Нет никакого Йерро. Он, оказывается, вышел зачем-то из яхты в открытый космос и там пропал. Хорошо, что ты оказался под рукой и сумел привести мой корабль в Тейю!

— Ух, от сердца отлегло, — сказал Никита. — Впрочем, о каком космосе Вы говорите, госпожа? Мы находимся все еще на планете Постум!

— Так стартуй с нее, Никита Бочаров! Или ты теперь будешь называться Дартом Вейдером?

— Нет. Эта кликуха будет у меня предназначена только для жителей отсталых планет.

Космопорт Тейи был обрудован на ее естественном спутнике, но для корабля госпожи фор Барриос было сделано исключение, и Никита, руководствуясь указаниями Летиции, посадил яхту в пригороде Мурано (столицы империи Таори) — на лужайку перед обширным особняком о трех этажах.

— Побудь пока здесь, — попросила дама Никиту. — Я должна сначала пережить встречу со своей семьей.

— Естессно, май дарлинг, — сказал бывший студент. — Мой номер пятый или десятый.

— Не ерничай, дорогой, — пожурила его любовница и провела ладошкой по щеке. — Ты у меня номер один. Это точно. И кстати, хочу тебе сообщить: я в эти дни забеременела. Это тоже точно.

— Терранки узнают об этом точно только через месяц или полтора, — сказал озадаченный Никита.

— Но мы не терранки, — чуть вздернула голову аграфка и пошла в сторону родного дома. Никита же от нечего делать стал просматривать видеозаписи, сделанные при подлете к Тейе. Планета была поделена на два субширотных континента и экваториальный океан между ними. На полюсах континенты венчались ледовыми шапками (но поменьше Антарктиды). Были, конечно, и архипелаги и заливы и внутренние моря и горные цепи. Виднелись и города, тяготеющие к побережью океана — но, в целом, заселенность планеты показалась Никите небольшой.

Он подключился к местной Сети и нашел нужную информацию (базу по знанию языка аграфов Летиция ему поставила): да, население Тейи едва перевалило за миллиард. «Еще бы, — подумал с неудовольствием бывший студент. — Здесь живут разумные хуманы (не то, что на Земле!), которые способны оптимально регулировать рождаемость. Соответственно, и цена каждому тейянцу куда выше цены среднего землянина. Но погожу петь им дифирамбы: вдруг и у них есть свои тараканы?» Далее он просмотрел новости и отметил, что в них много времени уделялось дрязгам между чужими нациями (в частности, войне между Арваром и Аратаном) и совсем мало — событиям внутри империи Таори.

Вдруг в бегущей строке он увидел сообщение: «На Тейю из долгой командировки в Арвар вернулась двоюродная внучка императрицы Таори Летиция фор Барриос».

— Вот те на! — сказал вслух ошарашенный Никита. — И как мне себя с ней теперь вести? Чуть погодя он успокоился, пожал плечами и переключился на развлекательные каналы: фильмы (показались вычурными), шоу (ничего не понял), спортивные состязания (не обнаружил футбола!), а на музыке задержался: мелодии аграфов оказались завораживающими…

Летиция обнаружила его полулежащим в кресле пилота с блаженным выражением на лице.

— Милый, — вернула она его с небес на землю. — Ты чем там заслушался, что даже мое появление пропустил?

— Лита! — воскликнул Никита. — Ваша музыка бесподобна! Она действует на меня сильнее наркотика…

— Ты наркоман?! — ужаснулась Летиция.

— Это фигура речи, милая, — успокоил ее амант. — Я никогда их не пробовал. А вот вина, пожалуй бы, выпил. У вас употребляют вино? Впрочем, о чем это я: раз термин такой в речи есть, значит пьют, собаки!

— Пойдем в дом, там и выпьешь, объешься «явствами» и наговоришься с моими домочадцами: они очень желают тебя увидеть и услышать.

— Что, там и императрица будет? — понизил голос Никита.

— Императрица? — засмеялась Летиция, но тут же посерьезнела: — Ты успел узнать о моем родстве с домом Таори? Что ж, моя мать приходится дочерью одной из племянниц императрицы, но отец — всего лишь фор из двухсот знатных семей. Поэтому я не слишком лакомая невеста для карьеристов.

— Для меня, пожалуй, чересчур лакомая. Надеюсь, ты не сказала отцу и матери, что я недавно был рабом?

— Отец давно убит в бою с пиратами. Тебя ожидают моя мать, две сестры и брат-подросток. О твоем рабстве я не говорила, но, вероятно скажу, улучив случай — это будет бобма!