Феномен Ювэ

ГЛАВА 12 Феномен Ювэ, Часть II …мир даже проще, чем кажется

2937, май 19-го, воскресенье, новости Конфедерейшн ньюс чэнел (Си-Эн-Си).

— …Сограждане! Мы ведём прямой репортаж о возвращении экспедиции по изучению "феномена Ювэ". Без сомнения, это событие станет наиболее значимым в этом веке — а, возможно, на тысячу лет вперёд! Оно изменит до неузнаваемости привычный и уютный мир, ведь…

Репортёр говорил и говорил, от восторга захлёбываясь словами. Посадочное поле космопорта Наньцзин было непривычно пустынно и по больничному чисто вымыто недавно прошедшим дождём. Шестиугольные тёмные плиты из сверхпрочного тяжёлого комео выглядели панцирем огромной черепахи. Они явно внушали опасения многочисленным медиа-журналистам, В.И.П. встречающим и простым обыватели, суетливо толпившимся у самой кромки посадочного сектора для аэрокосмических аппаратов.

— …Как сообщили из диспетчерской службы, челнок с героическим экипажем малого исследовательского корабля "Хантер", впервые в человеческой истории преодолевшего барьер скорости света, находится в полутора десятках километров от космодрома. Его прибытие ожидается через несколько минут…

— Летит! Летит!! — закричали в толпе.

Маленькое пятнышко, мелькнувшее в облаках, быстро увеличилось в размерах, демонстрируя взбудораженной публике покатый лоб кабины, короткие оттопыренные крылышки и пару мощных вертикальных стабилизаторов. Из плоского блестящего брюха аппарата подобно лапам вытянулись посадочные полозья. Ещё минута… и вот челнок застыл в воздухе в паре метров над квадратом, очерченным белой краской, а затем мягко и непринуждённо опустился на блестящий панцирь поля — будто тяжёлый жук на тёплый камень.

— …Наши герои, наконец, прибыли! Если кто-то из вас не в курсе, то с гордостью сообщаю: позавчера президент Морриган наградил главных участников феноменальной экспедиции Цзыпея Цао, Виктора Грауфа, Фёдора Ратникова "Звёздами Конфедерации" и медалями "За заслуги". Мой коллега Торстейн Дайм вместе с многими другими людьми, обеспечивавшими успех катера "Хантер", получил "Крест Почёта". За последние сто сорок шесть лет Дайм — первый медиа журналист, удостоенный столь высокой награды…

Тяжёлая гермодверь отъехала в сторону, и на поле длинным языком выскочили сходни. Автоматика надёжно их зафиксировала, и на перилах зажглись зелёные огоньки, говорящие всем: путь свободен!

— …Также героям Конфедерации будут вручены высшие награды Восточноазиатского Союза, Северного Альянса и Астурийского Ордена. Об этом объявлено…

Толпа взревела: на верхнюю площадку сходней вышел и картинно остановился профессор Грауф. Реакция публики ему определённо понравилась, и учёной победно вскинул руки вверх, наслаждаясь всеобщим обожанием. По правилам первым должен был выйти Цао, но тот с лёгкой улыбкой уступил это почётное право "другу" Виктору, отговорившись усталостью от всяческой шумихи. Пусть цунами восхищения достаётся Грауфу, он — гений! Он своим упорством и трудолюбием заслужил и эту встречу, и все награды. Без него и сама экспедиция не состоялась бы!

— …Вот он, новый Коперник, — почти визжал медиа-корреспондент, — разрушивший старые представления об устройстве Вселенной, новый Колумб, ушедший далеко в смертельные воды омывающего Землю Мирового Океана и благополучно вернувшийся, новый кумир, пролетевший быстрее света! Он…

— Отныне космос открыт для людей! — громко воскликнул Грауф. — Мы нашли путь к звёздам для всех! Человечество более не заперто в своей Колыбели!!..

Он без спешки пошёл вниз по ступеням, а за его спиной на площадке сходень появились Ратников и Дайм. Изготовленная по персональному заказу парадная форма офицеров Исследовательского Флота сидела на них исключительно идеально. Как на рекламном стереоплакате.

— …Да, да!.. — корреспондент Си-Эн-Си мог только всхлипывать от распирающих его чувств и ничуть не стеснялся этого. — Этот день мы запомним навсегда, на всю жизнь, его будут чтить наши дети и внуки!! Мы счастливы тем, что живём на рубеже эпох. Чуточку терпения, и мы, сограждане, увидим начало Звёздной эры! Корабли Конфедерации человечества достигнут иных миров…

Грауф сошёл на поле и остановился, поджидая спутников. Вслед за ним по сходням спускались Ратников и Дайм, а на верхней площадке показались Цао и Норд.

От временного помоста, установленного метрах в пятидесяти от места посадки, тяжёлой трусцой побежал к ним чиновник-ханец. Видимо, какой-то из помощников распорядителя запланированной церемонии.

— …Встретить героев-исследователей на космодром Наньцзина прибыл президент Конфедерации сэр Бенджамен Морриган. Его сопровождает председатель Объединённой Компании Астроперевозок господин Ву…

Визоры перевели свой "взгляд" на высокого седого бледного мужчину в строгом костюме и идущего рядом с ним пожилого ханьца. Они с достоинством шествовали к триумфальному помосту в сопровождении многочисленной свиты, состоящей из чиновников и военных.

— …Президент и председатель намерены лично наградить наших героев, чтобы ещё более подчеркнуть их вклад в дело освоения космического пространства!..

"Сколько дешёвого пафоса!" — Мартин Кейси потянулся за стаканчиком виски, и "умный" столик, распознав жест, сразу же подкатился к хозяину. — "Пожалуй, после такого представления конкуренты сэра Бенджамена надолго затихнут. Ха, как их ловко "обули", ободрав почти до нитки! Только за это можно вручать Грауфу все эти почётные "висюльки" и поддержать его избрание в академики! Из него получится чудесное шило для всех собравшихся там старых учёных пердунов, ха-ха!"

Кейси глотнул "огненного" напитка и расслабленно откинулся на спинку кресла-качалки. Осень окончательно вступила в свои права, и леса вокруг Роксайда оделись в праздничные цвета. Мартин и раньше мог подолгу любоваться многоцветием синих елей, солнечно-жёлтых пихт и огненно-красных клёнов, над которыми возвышались изумрудные горы, подёрнутые у самых вершин серебристой изморозью. А сейчас его душа просто пела! Великолепный успех, посрамление конкурентов, уничтожение врагов… ещё и своё состояние Кейси практически удвоил!

"Спасибо, академик Грауф и инженер Ратников!" — Мартин отсалютовал стаканом в сторону севера, где именно сейчас проходила церемония награждения. Сейчас сэр Бенджамен "толкал" с трибуны свою очередную проникновенную речь, и женщины в толпе встречающих растроганно плакали, вытирая глаза платочками. — "Боже, какой артист! Какой оглушительный успех!! Да, сэр Бенджамен не только увеличил своё состояние, но практически обеспечил себе победу на следующих выборах! Да и председатель Ву не выглядит разочарованным. Ну да, Союз точно не упустил своё, да и ещё Грауф собирается устроиться в университете Наньцзина…"

— …Слово для приветствия предоставляется уважаемому председателю Ву Лао!..

Мартин недовольно скривился.

Слушать бесконечные рассуждения ханьца ему не хотелось (хитрец всё равно ничего важного не скажет!), и полковник звонким щелчком пальцев отключил стерео. Всё что надо, он увидел, а теперь лучше побыть в тишине, полюбоваться низким солнцем, поразмышлять…

2937, май 22-го, среда, пустыня Негев, база "Избранных".

Ицхак Коэн за те два месяца, которые считался мёртвым, успел и вдоволь поразмышлять, и окончательно ошалеть от тишины и нудных закатов. Других увеселений — не принимать же старенький стерео за развлечение? — на тайной базе "Избранных" в пустыне Негев не было. И поговорить было не с кем, так как роль обслуживающего персонала здесь исполняли исключительно роботы. И даже повторный разбор действий не позволил Ицхаку понять, чем он вызвал неудовольствие Истинно Избранного.

И вызвал ли?

Будь ребе Ахаспер Скиталец, известный в миру как дряхлый философ-затворник Менахем бен Менахем-Мендл Коэн, действительно недоволен, он не стал бы заморачивать себе голову судьбой своего праправнука.

Родственников, подобных Ицхаку, у ребе пруд пруди, зачем же щадить глупца? В бессмысленном милосердии ребе никогда замечен не был. Скорее, наоборот, действия патриарха всегда были прагматичны без меры. Каждая вина вызывала наказание, каждая победа — награду.

Старец не нуждается в личных встречах, чтобы карать или поощрять. Ребе достаточно силён, чтобы свести с ума любого потомка даже с диаметрально противоположного места планеты. Он может проклясть, лишив провинившегося здоровья и удачи — а что может быть страшнее для всякого представителя избранного народа, чем бесконечные хвори и нескончаемая работа без малейшей надежды на профит?

Ребе может благословить, наградить отличившегося феноменальным долголетием, ясностью ума, отменным здоровьем и успехом в делах. Чего же ещё желать истинному сыну избранного народа в этой жизни?

Но всё это не вынудило бы старца покинуть тайное убежище. Он не любил оставлять свою скрытую от людей "пустынь" даже на короткий срок, предпочитая использовать для общения защищённую стерео связь.

Что же произошло, в чём оказался виноват бедный Ицхак, если Скиталец принял решение встретиться со своим потомком лицом к лицу?!

Тех, кто за последнее столетие удостоились аудиенции ребе, можно пересчитать по пальцам рук. И все эти люди — его потомки, привлекшие внимание древнего своими феноменальными победами или феерическими поражениями. Победивших он лично благословлял, неудачников — карал. Всякий раз заслуживший внимание старца неузнаваемо менялся, приобретая что-то новое.

То, что делало его сильнее.

И неудачи, и безрадостный нескончаемый труд способны закалить того, кто силён духом, и превратить неудачника в победителя. Тому же, кто добился успеха, не помешает переключиться на другую область деятельности, в которой он ещё не пробовал свои силы.

Победа, как и поражение — очередной поворот на бесконечной дороге. О том, как она приведёт избранный народ к Богу, знает лишь тот, кто проложил этот путь — ребе Ахаспер по прозвищу Скиталец, который уже давно скрылся от человеческой суеты в своей тайной обители…

Ицхак ждал прапрадеда и волновался, потому что никак не мог определить, каков итог его трудов? Добился ли он успеха, на который рассчитывал ребе, или подвёл его собственной неуклюжестью. Что ожидает Ицхака — благословение старца или кара за совершённые ошибки?

Щедрая оплата за многолетний труд, или нищета и "разбитое корыто" как вечное проклятие Скитальца?

Кстати, расплата — это награда или наказание?..

Солнце уже коснулось краешком недалёкого горизонта. В сумерках песок пустыни казался красно-бурым, а небо над ним приобрело неестественный прозрачно-зелёный цвет. Окружающая тишина чего-то ожидала, куда-то звала, на что-то намекала. Понять бы только, на что?

На время… на место… на какую-то пустыню с красным песком и тусклым зелёным небом?! Разгадывать шарады ему решительно не хотелось. Его деятельная натура хотела настоящей работы, на которой он, даже лишённый имени, сможет принести пользу своему народу.

— Воздух сегодня особенно горяч и сух, — Скиталец подошёл тихо, застав глубоко задумавшегося Ицхака врасплох, — и даже вечер не принёс прохлады…

— Дедушка! — Ицхак опустился на колени перед пожилым мужчиной, который выглядел чуть ли не моложе его самого, и склонил свою голову под его сухую крепкую ладонь, — шалом леха (мир тебе)…

— Вэ-алейхем шалом, Ицхак, — хитро улыбнулся Скиталец, — твоим трудом Избранные приобретут мир!

Дед опустил ладонь на его лоб, и сила полилась на Коэна освежающим дождём. Он снова ощутил себя мужчиной, полным сил, а не дряхлеющим стариком. Чувство благодарности переполнило его, но Ицхак не смог вымолвить ни слова.

— Ты сделал большое дело, внук! — ребе потрепал волосы Ицхака, — теперь, после успеха Грауфа, взгляд испорченных людей будет обращён за пределы планеты в другие миры. Морриганы, Норды и остальные потомки наших гонителей окончательно утратят власть. Склока между гоями будет расти вширь, обходя в дальнейшем Детей Завета стороной. Избранные станут сильнее, наши враги ослабнут. Не сразу, но так будет. Только это лишь половина работы, Ицхак. Бог наших праотцев вернётся к своему народу лишь тогда, когда все прочие нечистые народы будут окончательно изгнаны с Земли. Эта планета, эта звёздная система обещаны нам.

— Избранные готовы сражаться! — горячо воскликнул Ицхак. — Пусть нас мало, но дух наш силён и свиреп. Мы — наследники Навина и Самсона, и не дрогнем, когда…

— Это бессмысленно, внук. Прямое столкновение с врагом лишь отдалит конечную цель. Ты помнишь её?

— Земля — для Избранных!

— Именно. Теперь, когда в Бездну открыты пути, на которые надлежит направить всех порченных и нечистых, терпение особенно важно. Пусть самые беспокойные уйдут с Земли. Пусть они своим примером покажут, что за пределами нашего мира можно выжить и жить. За ними неизбежно потянутся бедные и обездоленные, а мы постараемся, чтобы этот поток не иссякал. Их будет становиться всё больше и больше, но пока ушедшие будут ощущать свою связь с Колыбелью, у Избранных ничего не получится. А потому нужно терпеливо следовать плану.

— Плану?..

— Обиды и противоречия будут накапливаться, а склока — разрастаться, и однажды колонизированные миры решат, что им более не нужна Колыбель, что она душит их свободу, стесняет и давит возможности. И тогда Избранные воспользуемся тем, что заставит последних испорченных покинуть нашу Землю, наш мир. Специальное оружие.

— Но, ребе…

— Вот, возьми, маскил (просвещённый)…

В руке Скитальца будто из ниоткуда (Ицхак был готов поклясться, что мгновение назад руки Ахаспера были пусты!) возникла старомодная пластиковая папка. Ребе протянул — почти кинул её — внуку, всё так же стоящему перед ним на коленях:

— …эти знания существуют лишь на бумаге и в головах немногих. Пусть так будет и впредь. Ознакомься и приступай к работе. Чтобы оружие появилось в срок, начинать нужно прямо сейчас.

— Сейчас? — искренне удивился Коэн. — Ночь на дворе, и разве такое дело стоит начинать после заката?

— Такое — стоит. Скоро сюда прилетит флаер и доставит тебя на новое место. Вся работа будет проходить в тайной лаборатории неподалёку.

— Хорошо, ребе. — кто такой этот Ицхак, чтобы вести споры с Великим?!

— Я хочу, чтобы ты возглавил этот проект. Твоё усердие и удача принесут ему успех. Действуй, внук!

— Да, дедушка, — кивнул Ицхак, удивлённо уставившись на место, где мгновение назад стоял Скиталец. Пусто… так ведь пустыня вокруг! Она молчит, и нигде нет даже намёка на присутствие ещё какой-либо живой души. Только прилив сил и бумаги в руках подтверждали, что ничего Ицхаку Бесфамильному не пригрезилось.

Он открыл папку, чтобы прочитать аннотацию проекта, и застыл в благоговейном ужасе. Такого он и представить себе не мог:

"Использования недокументированных свойств универсальной прививки для создания генетического оружия против потомков Хама и Иафета…"

2937, май 31-го, пятница, Наньцзин, Большой лекционный зал университета.

— …так экипажем малого исследовательского корабля Хантер было обнаружено пространство с числом измерений больше трёх. Гиперкосмос.

Виктор Грауф впервые в жизни выступал перед многотысячной аудиторией, забитой учёными до отказа. В огромном зале сидели (и стояли в проходах!) не ленивые и глупые студенты, не жадные до дешёвых сенсаций хамоватые журналисты, а самая настоящая элита современной метафизики.

Академики, профессора, ведущие научные сотрудники. Они бросили все дела и примчались в Наньцзин, чтобы выслушать его невероятный доклад. Сообщение, безжалостно разрушающее все старые представления и о свойствах пространства, и о структуре Вселенной.

Такого шока научный мир не испытывал, наверное, со времён яблока Исаака Ньютона и его закона тяготения. Или прозрений Коперника и Галилея, открытий Колумба и Магеллана. Грауф, некоторым образом, предстал перед сообществом учёных одновременно во всех этих ипостасях.

Подобно Копернику и Галилею, он обрушил привычную картину мира и предложил альтернативу, пугающую невообразимыми перспективами. Как Колумб, Магеллан и другие мореплаватели Эпохи Открытий, он нашёл неизведанные пути и скрытые возможности для человечества, показав дорогу к звёздам. Нет-нет, не настоящую дорогу, пока лишь намёк на неё. Едва заметную тропу к иным мирам.

А создание основ новой науки, метафизики пространства, поставило его в один ряд с величайшими учёными человечества. Такими, как Ньютон.

— Простите, профессор! Не могли бы вы уточнить, какое число вы имеете в виду, говоря о пространственных измерениях? — зычный голос молодого мужчины, одного из тех, кому не хватило кресла, и потому он расположился в проходе, достал до самых отдалённых уголков аудитории. — Четыре, пять, шесть? Ведь это целое число, да?

— Я не расслышал вашего имени, извините…

— Доктор Акимов. Тимофей Акимов, ассистент кафедры метафизики, университет Ярославля.

— Вы ошибаетесь, доктор Акимов. Число пространственных измерений обычно не является целой величиной! Разве что, в качестве редкого исключения.

Зал оживлённо зашумел.

— Но как же так… — растерялся Акимов, — это же прописная истина, известная всем. Количество измерений — это количество чисел, используемых для описания движения тел или какого-либо явления. Количество чисел — это всегда целое!!

— Изумительно, доктор! Вы только что блестяще продемонстрировали то, насколько быстро и легко одно понятие может поменяться другим, имеющим похожее название. В своей мысли вы легко перешли от мирового пространства — того сосуда, что содержит в себе все материальные объекты и явления — к пространству физическому, воспринимаемому как среда, в которой мы обитаем, а затем подменили его результатом этого восприятия. То есть описанием движений или явлений. А дальше вы и вовсе перешли к абстракциям в виде чисел…

— Вы говорите ерунду, профессор, подвергая сомнению и даже ревизии очевидное!!

— Ерунда? Каждый маленький ребёнок скажет, что Солнце ходит по кругу над Землёй, а сама Земля — плоская, если не принимать во внимание горы и овраги, конечно. Это истина, которую подтверждает весь его небольшой жизненный опыт.

По аудитории прокатилась волна смешков и стихла, едва лишь Грауф взмахнул рукой, призывая к порядку.

— Любой учёный, — продолжал Виктор, — ставит во главу угла опыт. Эксперимент по проверке гипотезы, способный дать о ней однозначный ответ: можно ли ей доверять — или нет? Обратите внимание, коллеги: этот ответ имеет смысл только с определённой точки зрения, и может измениться на противоположный для другого наблюдателя. Для маленького ребёнка бесспорно: Земля плоская, а Солнце двигается над ней. В рамках тех решений, что ему приходится принимать, этого ответа вполне достаточно. Но для архитектора, проектирующего дома-башни, инженера, создающего аэрокосмические аппараты, необходимо оперировать более современной научной истиной. Она, в свою очередь, оказывается ошибочной, если нужно рассчитать космический полёт со скоростями, сравнимыми со световыми. Ошибка выбора "истины", на которую следует опереться в каждом конкретном случае, ведёт к катастрофе и человеческим жертвам. Примерами таких катастроф являются и та, что произошла с контейном "Феномен", и печальная судьба монитора "Пацифика". Научная истина относительна и верна лишь для конкретных физических условий. Вы можете доказать, доктор Акимов, что пространство вокруг нас трёхмерно?

— Прямо вот так, сходу? Нет, профессор.

— Возможно, вы желаете предложить какой-нибудь эксперимент, который однозначно подтвердит вашу гипотезу о том, что это пространство — трёхмерно?!

— Вообще-то, трёхмерность нашего пространства доказал ещё в седой древности — чуть ли не тысячу лет назад — Пауль Эренфест: согласно его безупречным рассуждениям, показатель степени в знаменателе формулы закона всемирного тяготения должен быть на единицу меньше истинной мерности физического пространства. Этот показатель равен двум, значит число измерений — три. Но, если вам хочется простого объяснения, можно померить длину, ширину и высоту аудитории, профессор! — позволил себе лёгкую улыбку Акимов.

— Хорошая попытка, доктор! — рассмеялся в ответ Грауф. — Увы, её нельзя признать годной: длину и ширину вы сможете измерить сами, а вот для высоты вам придётся воспользоваться примитивной лестницей, современным поясом с тэгравом или математическими расчётами. Очевидно, что эти три измерения неравноправны, так стоит ли говорить именно о трёх измерениях — или третье является таковым лишь частично, процентов этак на семьдесят, а? Так же обстоит дело и с безупречностью рассуждений Эренфеста.

Акимов возмущённо замахал руками, но Грауф его полностью проигнорировал.

— Как было принято в физике в прошлом, её легко подменяли математикой, игнорируя возникающие нестыковки и всяческие глупости. Как это сделали и вы несколько минут назад. Вы исходили из аксиомы — а данное вами определение не что иное, как аксиома! — что мерность физического пространства — это целое число, равное трём, а потом "логически" это же и доказали. Классическая форма жульничества, дорогой доктор!

— Но, профессор…

— А, обвинение в жульничестве вам не нравится? Охотно заберу его назад! Но тогда и вы со своей стороны откажитесь от попытки выдать тривиальные обмеры за доказательство трёхмерности! Я уж не говорю о сомнительных ссылках на Эренфеста.

— Только если вы, профессор, предложите нам, — Акимов обвёл рукой зал, — однозначный эксперимент для определения истинной мерности пространства!!

Аудитория одобрительно зашумела, поддерживая требование доктора Акимова. Виктор окинул взглядом ряды взволнованных учёных (волки, настоящие волки: зазеваешься — разорвут!) и оскалился улыбкой самого сильного хищника в лесу.

— Извольте, дамы и господа! Например, изучите процессы расширения облака одинаковых частиц в дальнем и ближнем космосе и сравните их между собой. Классический опыт, так сказать. Или вот… да что впустую разводить говорильню? Все сомневающиеся могут совершить путешествие в аномальную область пространства на судне, подобном "Хантеру", и лично убедиться в моих словах, наблюдая за причинами возникновения феномена Ювэ.

Грауф широким жестом обвёл трёхмерную модель катера, медленно вращающуюся над кафедрой докладчика.

— Только обеспечьте свой будущий кораблик мощными формгравами, создающими "пузырь" пространства, подходящего для существования жизни, и фрактальной бронёй, неплохо защищающей от неприятностей. Они, уважаемые коллеги, возникают на границе пространств с разной мерностью. Если с привычной нам стороны этого раздела неприятности проявляются в непрерывном потоке электромагнитного излучения, то с "изнанки" — локальными гравитационными аномалиями. Если защита окажется недостаточной, и корабль, и его экипаж будут обречены на скорую гибель…

Виктор замолчал, глядя куда-то поверх голов слушателей. Напряжённо затих и зал, ожидая продолжения доклада. Собравшиеся, видимо, вспомнили, сколькими жизнями люди заплатили за новое знание.

— Вот голые факты, коллеги! Первое, унипрэн "Хантера" использовался в качестве единственного источника энергии. Он оставался постоянно полностью заряженным благодаря прямой подзарядке через иико от излучения границы раздела пространств. Есть подробные логи этого процесса, зафиксировавшие происходящее с наносекундной точностью. Второе, в одном из погружений "Хантера" в аномальную зону был выпущен пробник, изготовленный в мастерских челенжера "Астра". Это цельный куб со стороной в один метр из сверхпрочного комео. Изменения, происходящие с этим объектом, фиксировались джи-сенсорами "Хантера" с разрешением в один микрометр и интервалами в фемтосекунду. Данные преобразовывались по стандартной методике в обычный стерео формат. Всего до окончательного разрушения объекта удалось получить чуть меньше тысячи кадров…

В аудитории зашумели. Все оценили озвученные величины и осознали, с чем придётся столкнуться исследователям феномена Ювэ.

— То есть, профессор, — закричал кто-то с "галёрки", — кубометр комео бесследно растворился в гиперкосмосе менее чем за пикосекунду?

— Именно так, мой неизвестный коллега, — усмехнулся Грауф, — для иллюстрации моих слов я предлагаю ознакомиться с коротеньким фильмом. Всего сорок секунд, дамы и господа. Зрелище впечатляющее!!

Притихшие зрители медленно переваривали зрелище, как кубик комео, который без ущерба выдержал бы огромные температуры и колоссальное давление, за сотню фемтосекунд превращается в шершавый шарик, а затем бесследно истаивает.

— …вот кадры, полученные после обработки данных о крушении монитора "Пацифика". Думаю, катастрофа контейна "Феномен" шла по такому же сценарию…

В этот раз всё происходило намного дольше. Пока гиперкосмос обгрызал острые углы корабля, приводя его форму к вытянутому эллипсоиду вращения, монитор изо всех сил пытался выбраться из Бездны, в которую неосторожно свалился. Досмотрев ролик, учёные даже зааплодировали. Только непонятно кому — доблестным астронавтам Военного Флота, наперекор обстоятельствам сохранившим себе жизни, или экипажу "Хантера", собравшему ценнейшие научные данные.

Виктор терпеливо подождал, пока стихли последние хлопки. Теперь на экране, развернувшемся над кафедрой, появилась непонятная картина. На ней затейливо пересекались кривые линии, поверхности, размытые геометрические фигуры. Их будто бы извлекли из фантазий душевнобольного художника-графика.

И весь этот ужас к тому же ещё и шевелился!

— Ещё одним доказательством — пусть и косвенным — сложной мерности мирового пространства служит приобретённый экипажем "Хантера" опыт навигации в гиперкосмосе. Сейчас вы видите на экране визуализацию ближайших окрестностей "Хантера" во время его погружения. Для сбора данных были использованы джи-сканеры и весь массив сенсоров, включая масс-детекторы. Эта визуализация выполнена при помощи штатной навигационной программы в полном соответствии с Уставом Исследовательского Флота.

— Но ведь это же просто какой-то хаос! — послышался крик из зала. — Абсолютная мешанина!! Как по этому кошмару можно ориентироваться и управлять кораблём?!

— Полностью согласен с вами, коллега, — поднял руку Грауф, призывая сохранять тишину, — это невозможно. Поэтому те же исходные данные были пересчитаны иусом "Хантера" по иной модели визуализации, в основу которой положена гипотеза о четырёхмерности данной аномальной области. Результат этого процесса вы видите перед собой.

Аудитория дружно охнула: сводящая с ума мешанина поверхностей и фигур исчезла, а на её месте возникла вполне чёткая картинка. Странный пейзаж: склон горы с морщинами ущелий, и там, наверху, едва угадывается вершина. Или, может быть, "седло" перевала? Над этим экраном открылось ещё четыре окна, демонстрирующие иные ландшафты — бесконечную поверхность моря или океана, тянущуюся вдаль, едва заметные в густом мареве гористые острова… что это?

— Верхние окна визуализируют результаты, полученные при групповом преобразовании исходных данным по четырём взаимно ортогональным трёхмерным пространствам. Очевидно, что эти изображения сугубо ситуативны, и их можно построить бесконечно много в зависимости от направления взгляда наблюдателя. Пейзаж, выведенный на нижний экран, получен как суперпозиция четырёх верхних ландшафтов и некоторым образом инвариантен. То есть не зависит ни от наблюдателя, ни от того, как строились пейзажи вверху. С этой позиции данное представление можно считать объективным. По нему и производилась навигация "Хантера" внутри аномалии. Обратите внимание, коллеги: на каждой из картинок присутствует число, отражающее её "вес" в итоговой визуализации. А на ней, в свою очередь, вы можете видеть некую величину. Её использует навигационная модель как однозначную характеристику результирующего инварианта. Её физический смысл, коллеги — истинная мерность мирового пространства. В местах погружения "Хантера" эта величина варьировал от трёх целых и пятнадцати сотых до трёх целых восьми десятых.

Слушатели в задних рядах начали подниматься и аплодировать. Грауф повысил голос, чтобы его услышали:

— Всё дело в определениях, доктор Акимов! Если взять за основу ваше, то мерность аномальной области равна четырём. Если же использовать навигационное определение, то оценка глубины гиперкосмоса, раз вам так неугоден термин "мерность", полученная при изучении феномена Ювэ, меняется в пределах от трёх с небольшим до трёх и восьми десятых.

Вся аудитория уже аплодировала стоя, но Виктор снова поднял руки, призывая всех к тишине.

— У меня нет для вас божественных откровений, дамы и господа. Изучение гиперкосмоса и создание новой науки только начинается. Давайте работать вместе!

2937, июнь 05-го, среда, Ярославль, офис "Виржин".

— А теперь всё то же самое для меня, попроще, — усмехнулся Фёдор, протягивая кружку с тёмным пивом Виктору, — вся эта заумь про пространственные измерения для меня как древняя ханьская грамота!

— Так ты ж её вроде как изучаешь, нет?

— Да нет, — Фёдор неопределённо махнул рукой, оставив Виктора в недоумении: то ли изучает, но пока особых успехов нет, то ли не изучает, но его к этому кто-то подталкивает, — неважно…

Фёдор не собирался говорить Грауфу, что внучка Учителя, восхитительная Чжилян, потребовала от Ратникова в доказательство серьёзности его чувств… не кольцо с бриллиантом, нет! Выучить ханьцзы! Да ещё не относительно новую, упрощенную письменность байхуа, а самый древний вариант вэньянь!! Цао на жалобу Фёдора лишь рассмеялся, похлопал ученика по плечу и пробурчал что-то вроде: "любовь из варвара сделает человека"!

— …китайская грамота — дело другое. А про гиперкосмос меня спрашивают постоянно, а я… всего лишь простой инженер, Виктор, и ни разу не академик!

К сегодняшнему дню Грауфа успели выбрать в действительные члены всех значимых Академий Колыбели, так что он уже сбился со счёту присвоенных ему научных званий и степеней, среди которых почему-то оказалась ещё и степень доктора медицины Университета Джонатан! Вот уж в чём он совсем не разбирается, увы. Но научный мир счёл столь существенным вклад Грауфа в изучение воздействия гиперкосмоса на здоровье человека, что медики приняли это решение "на ура".

Грауфу было намного проще жить, когда его изображали клоуном, а не научным гением сродни Ньютону и Эйнштейну, да-да! Теперь у него нет времени даже на себя. Но для Ратникова… — Виктор вздохнул: не так уж много у него друзей, тем более таких! — на ликбез Ратникова несколько минут найдётся. К тому же парень прав: то, что он не может внятно рассказать окружающим о сделанном открытии, бросает тень и на самого Грауфа, выставляя его каким-то мелочным и ревнивым к славе.

Да подавитесь вы этой славой!!!

Если дух человеческий и вправду перерождается после смерти, то свою следующую жизнь Виктор проведёт в тиши и спокойствии, подальше от всех людских — и околонаучных в особенности! — склок. Устал, знаете ли!

— Ладно уж… "простой инженер", ха-ха, — невесело усмехнулся Грауф, — слушай…

— Весь внимание… академик, сэр!

— Не подкалывай! — шутливо замахнулся на Ратникова Виктор, — ещё и ты тут зубоскалишь!

— Всё-всё-всё! — примирительно поднял руки Фёдор, — больше ни-ни!

— Ну то-то! — посерьёзнел Виктор, и Фёдор внезапно почувствовал, насколько отвратительна его другу вся эта шумиха вокруг. — Постараюсь изложить всё максимально просто, но… я ведь не школьный учитель!

Грауф, будто заранее извиняясь, развёл руками.

— Тогда рассказывай как для детей дошкольного возраста. Как раз по мне! Так что такое "гиперкосмос"?

— В двух словах просто не объяснишь. Представь себе огромный мешок — или, может быть, цистерну, наполненную чем-то вроде "жидкости". В ней "плавают" связки мешков поменьше — это метагалактики. Они содержат маленькие мешочки (галактики) и опять-таки заполнены "жидкостью", но немного иной. В свою очередь, внутри них плавают маленькие пузырьки. Это звёздные системы. Такие, как наша колыбель. И мы.

— Да уж… детишки ясельного возраста… хм.

— Ты же сам просил — для дошкольников!

— Пока всё понятно, — отозвался Фёдор, — но хотелось бы уже повзрослеть и выбраться из колыбельки!

— Не только тебе, — кивнул Грауф. — Внутри пузырьков есть свет, но за пределы тонкой оболочки он проникнуть не в состоянии. В "жидкости", в которой мы "плаваем", царит тьма. Электромагнитные волны вне зависимости от частоты в гиперкосмосе не распространяются. Так же как звуковые — в вакууме.

— Проще, Виктор! Ну откуда дитё может знать о каких-то ещё волнах помимо тех, что на поверхности лужи?

— Куда уж проще? — фыркнул Грауф. — Сразу скажу, причина, по которой мы видим что-то вроде звёзд, мне неизвестна. Возможно, между некоторыми пузырьками есть какие-то дополнительные связи, благодаря которым и возникают эти изображения на стенках пузыря… да. Может быть, эти стенки преобразуют свет во что-то ещё… но, чтобы ответить на этот вопрос, нужны дополнительные длительные и кропотливые исследования.

Длительные, хм! Многие десятки, а то и сотни лет. Жаль, что они вряд ли доживут до отправления первой Звёздной экспедиции! Область феномена Ювэ — просто маленькая лагуна внутри атолла под названием Солнечная система… нет, "Колыбель" звучит лучше!

А за пределами Колыбели царствует бушующий межзвёздный "океан", который сразу же "утопит" любой современный корабль. Даже такой как "Хантер".

Чтобы пересечь Бездну, нужны большие корабли.

"Парусники", — подумал Грауф, вспомнив об "эффекте третьего формграва", — "это будут парусники, и тот "ветер", что наполняет гиперкосмос, потащит их к иным звёздам!"

— Главное, что удалось доказать — наша Вселенная сильно фрагментирована, и физические законы в её относительно изолированных друг от друга частях не одинаковы. Можно лишь предполагать, что для "пузырьков" Создатель дал одни законы, а для Бездны — другие, хотя их разнообразие может быть куда больше. Поэтому в Мире Колыбели, где существует свет, ничто не может двигаться быстрее света. Там, где его нет, нет и подобных ограничений. Логи "Хантера" показывают, что в отдельные моменты он превышал скорость света в пять и две десятых раза, а проходил заявленные маршруты со средней скоростью две и четыре десятых световых.

Сейчас Грауф был абсолютно уверен: большой корабль с мощными парусами сможет двигаться намного быстрее. И если до Проксимы Центавра или звезды Барнарда переход потребует всего лишь месяц, то почему бы их не навестить?!..