Фантом. Инженер системы 1

Глава 19 На полшажка ближе к пониманию

Черт! И на старуху бывает проруха. Неприятно будет рассказывать Тахе, что ей не удалось спасти это бесстрашное животное. Мне этот баджара даже начал нравиться. А то, как он разделался с бандитами — жесть!

Горечь потери напрочь убила радость победы.

Я осмотрелся. Бардак, царивший вокруг, стоило быстро прибрать и отправляться в комплекс. Мне неизвестны мотивы этой троицы кроме того, что им нужна была Таха. Девочке придется рассказать мне всё после того, как очнется. Если она со мной, то секретов быть не должно. Я обязан понимать, кто ещё может прийти по наши души. И исходя из это выстраивать линию обороны… или нападения.

Я перенес Таху в кузов трицикла, аккуратно уложив на груду одежды. Девочка так и не переоделась. Принесённая мной накидка, которую я снял с пирата, чем-то ей не приглянулась — Таха предпочла остаться в своих лохмотьях.

Затем я собрал оружие: три автомата, шесть рожков и пистолет. Маркировка на нем говорила, что это Глок-26 с магазином на 19 патронов. Я проверил — обойма оказалась полной. Главарь берег её для особых случаев? Не важно. Сейчас я был неплохо вооружен. Хвала африканским бандитам! Даже после урегулирования конфликта и ввода миротворческого контингента, эти ушлые товарищи нашли способ хранить оружие.

Патроны в калашах главаря и того бандита, что сдох первым, я извлек и поместил в рожок своего автомата, вышло точно под завязочку.

Таскать с собой четыре калаша смысла не было. Я не могу стрелять с двух рук из четырех стволов разом, а для Тахи автомат пока ещё тяжеловат. Так что два ствола я решил прикопать под деревом. Благо вокруг никого не было. А схрон может рано или поздно пригодиться.

Я выбрал два калаша, которые были в лучшем состоянии. Остальные завернул в рубашку, что принес Тахе. Орудуя нагинатой, я быстро вырыл неглубокую ямку и спрятал оружие.

Магазины сложил в свой рюкзак, сильно потяжелевший за сегодняшний день. Второй ствол я решил оставить на всякий случай. Да — это груз, но после того, как доберусь до скелетоника мне может пригодиться запас оружия. У меня уже были кое-какие мысли о вооружении экзоскелета.

С бандитами я тоже не церемонился — вскрыл и извлек эссенции. Навыков внутри не было, но мои запасы пополнились тремя на выносливость и одной на интеллект. Что было странно, учитывая бесславную кончину ублюдков. Немного поколебавшись, я выдрал золотой зуб у главаря. Какие ценности сейчас будет в ходу сказать сложно, но точно не бумажные деньги. А золото — оно всегда золото. Зуб я сунул в кармашек к часам. Пусть желтый металл лежит вместе.

Тела бандитов оттащил подальше с дороги. Этих хоронить не стал. Рыть яму в пересохшей земле долго — в этом я убедился, пряча автоматы — а ящика поблизости не оказалось. Возвращаться для этого на пирс не хотелось. Время уже поджимало. Я был уверен, что с наступлением ночи безопасней вокруг не станет. Намеками служили раздающиеся всё чаще далекие завывания. Кто мог так выть я не представлял, а знакомиться лично не хотелось тем более.

Осталось понять, что делать с медоедом.

Я склонился над неподвижным телом, прислушался. Сердце, казалось, не бьется. Я слышал, что медоеды способны впадать в спячку, восстанавливаясь после укуса кобры. Но это понятно — надо вывести или нейтрализовать яд. Но от пуль… от пуль анабиоз не спасет.

Мне было жаль баджару. Странно, но я уже привык его так называть. Таха вкладывала в это слово столько любви к зверьку, что мне стало казаться, что это его имя. Хотя сейчас, когда я понимал местное наречие, знал, что это просто одно из названий медоеда — более того, калька с английского — которой с удовольствием пользуются аборигены.

Вздохнув, я приподнял обмякшее тельце и вдруг услышал будто бы слабый вздох. От неожиданности я вздрогнул.

Возможно, при движении вышел воздух из легких, но в тот момент я поверил, что баджара может быть жив. Ни с чего, практически безосновательно, но вера — сильное чувство. Раз Система дала миру магию, кто сказал, что невозможно мыслью воскресить мертвых? Или я придумываю лишние сущности, и медоед действительно впал в спячку? Могла Система улучшить его навык восстановления, расширив возможности не только на яды? Скопировала имеющийся механизм и создала возможность регенерации. Хорошее предположение.

Иногда говорят, что вера может сдвинуть горы. Кто сказал, что с приходом Системы что-то изменилось? Для меня наука тоже своеобразная религия, требующая веры. Если я смог для себя обосновать какое-то утверждение, то легко начинаю в него верить. Так и сейчас. Я понял, что медоед действительно мог выжить. Не просто так, а за счет навыка, который ему дала Система. Она, как обычно, находила сильную сторону в… ну, скажем в организме, и помогала развить это, усилить до возможного предела. Так она поступила со мной. Наверняка что-то подобное случилось и с Тахой. Сейчас я был почти уверен, что девочка с самого детства знакома с практиками местных целителей. Раньше я не верил во всю эту мистику, эзотерику и прочее вуду, но сейчас…

Мысль мне понравилась. Кажется, я стал чуть ближе к пониманию Системы. Вскрыл, так сказать, какую-то её часть, препарировал и что-то осознал. Так и живем. Научный метод познания в действии. Не хватает только проверки на практике. Но и это успеем. Сначала теория — дальше эксперименты.

Я приложил ухо к мохнатой груди медоеда и услышал удар. Словно гулко стукнул крохотный молоточек. Один раз — и тишина.

К черту! Дам ему шанс.

Мне помогла восстановиться эссенция выносливости. Возможно, и у животных тот же механизм взаимодействия с Системой. Я порылся в кармашке пояса и достал красную капельку. Подумал и добавил к ней вторую. Приоткрыл пасть медоеда и сунул туда эссенции. Они растворились почти мгновенно. Это убедило меня, что медоед жив. Система не позволила бы раствориться своим пилюлькам во рту трупа. Оставалось только подождать.

Я уложил медоеда рядом с Тахой. Девочка сквозь сон тихо забормотала, но так и не проснулась — затихла, повернувшись на бок.

Интересно, есть ли у лекаря возможность атаковать? В играх — это норма. Все магические целители могут постоять за себя. Система не могла допустить такой дисбаланс. Какой навык у Тахи? Почему не применяла до сих пор? Ладно, выясним. С девочкой мне предстоял долгий и основательный разговор. Идея найти и передать её родителям у меня пока доминировала, но с учетом того, что её разыскивают бандиты — всё может оказаться не так просто.

Я проверил не забыл ли чего уложить, но бетонная дорога оказалась совершенно пустой, если не считать груженого под завязку трицикла. Словно тут и не было стычки меньше часа назад. Всё, что могло свидетельствовать о ней — размазанная по бетону кровь. Это было плохо, но с кровью я ничего поделать не мог. На всякий случай проверил не налилась ли она под колеса. По кровавому следу нас легко будет найти, а я пока, собирался скрыться. С двумя недееспособными на руках из меня хреновый боец.

Колеса стояли на сухом бетоне. Даже задние. Но одно из сдвоенных оказалось пробито пулей. Резину разорвало и сейчас колесо было бесполезно. Но страшного ничего не случилось. С такой загрузкой я доеду и на одном, но потом надо будет заняться ремонтом.

Повозка потяжелела или это я подустал? Сейчас трицикл катился не так легко, но я подналег.

Солнце скрылось за горизонтом и наконец опустилась легкая прохлада. Крутить педали стало проще. Не задыхаясь от жары, я мог хоть как-то действовать. Зато комплекс накрыло плотными сумерками. Никакого света, ни огонька, ничего. Лишь вдали, над горизонтом разливалось оранжевое зарево. Кисмайо по-прежнему горел. За два дня там могло сгореть всё, что угодно. Сомневаюсь, что там осталось хоть что-то. Но наш путь лежал пока не туда. Эту ночь мы проведем в относительно безопасных коридорах комплекса. Затем буду решать, как быть.

Трицикл я сначала собирался бросил у входа. Сомневаюсь, что зомби решат покататься. Но потом вспомнил про бандитов, и решил, что стоит подстраховаться. Втащить его внутрь не было никакой возможности. Если стеклянные двери я мог попросту разбить, но проблема бы не ушла. Сам проход был узковат. Единственный вариант, разобрать трицикл на две части и втащить по отдельности. Теперь я пожалел, что для крепления кузова применил заклепки, а не болты. Хотя, что это я? Болтов у меня попросту не было.

Прежде, чем разбирать, я решил поискать хоть какое-то подобие укрытия снаружи. Таха еще спала, и медоед не пришел в себя, хотя порой поскуливал и у него появилось дыхание. Это хороший признак, но мне сейчас было не до того.

Укрытия не находилось, а время неумолимо летело. Ночь сгустилась над комплексом, погрузив почти в полную темноту окрестности. Стало проблематично видеть, не то, что искать.

Интересно, есть ли у Системы чертежи машинки для уменьшения предметов? Как в кино. Пальнул лучом в трицикл — и он помещается в кармане! Эх, мечты. Пока мне ещё было далеко до такого понимания системных возможностей.

Я принял волевое решение делить трицикл. Оставлять его снаружи глупо. Если на поиски Тахи придет ещё один отряд отморозком, то такую вещь они точно заберут. Даже в холе внутри комплекса оставить трицикл безопасней. Во-первых, он будет разобран. Это я способен его собрать обратно в два счета — у меня есть взрывные заклепки. Для других, если только они не носят дрель и болты в кармане, задача восстановить целостность конструкции не такая тривиальная. А во-вторых, те кто знают о твари в вентиляции попросту не сунутся в комплекс.

Я подогнал трицикл к самому входу и попытался разбудить Таху. Она спала уже около часа. Много больше, чем в прошлый раз. Видимо, выложилась по полной, когда лечила своего баджару.

Девочка заворочалась, принялась что-то бормотать сквозь сон, но не просыпалась. Зато медоед открыл глаза.

Зверь посмотрел на меня одним глазом, поднял морду и моргнул.

— Поднимайся, лежебока. Пора искать ночлег. Да и твою хозяйку стоило бы привести в чувства.

Медоед ничего не ответил, но этого я и не ожидал. Зато он встал на лапы, отряхнулся, чихнул и потянулся мордой к Тахе. Я насторожился, готовый схватить зверя и отбросить в сторону. После того, что он сделал с бандитами, я понимал всю его силу и опасность. Но медоед лишь ткнулся носом девочке в щеку и засопел.

Таха открыла глаза и зевнула.

— Привет, баджара, — пролепетала она спросонья. — Ты поправился?

— Он в порядке, — ответил я за медоеда. — Вставай, надо искать укрытие на ночь.

Таха приподнялась, огляделась, потерла глаза. В темноте её черная, почти антрацитовая кожа давала неплохое преимущество в маскировке. Я видел её, но отойди девочка на десяток метров и замри, не уверен, что смогу разглядеть её.

— Хорошо, — вздохнула она. — Куда нам?

— Идем внутрь. Там есть места, где, как мне кажется, мы сможем более-менее безопасно переночевать. А завтра у нас будет разговор.

— Серьёзный?

— Очень.

Таха кивнула и вылезла из кузова.

— Идем, — позвала она медоеда, и тот тут же спрыгнул на бетон.

Таха прихватила шопер, накинув его через плечо, попыталась поднять рюкзак, но это ей не удалось.

— Нужно забирать всё? — спросила она.

— Да. Тут оставить ничего не выйдет. Я и велосипед разберу на части и занесу внутрь.

Девочка удивленно приподняла бровь.

— Не бери в голову. Так надо.

Вдаваться прямо сейчас в объяснения я не собирался.

Сгрузив весь скарб, я вытащил нагинату из креплений и в два приема срезал заклепки. Трицикл переломился пополам. Вот тебе и функциональный дизайн от итальянского ателье.

Я затащил обе части трицикла в холл. С кузовом пришлось немного повозиться, но всё получилось. Таха придерживала двери, а медоед носился по холлу, обнюхивая углы. Ему явно что-то не нравилось. В его поведении прослеживалась тревога. Но если подумать, что в том странного? В здании засела тварь, убившая тысячи людей. То, что она сейчас ослаблена и перерублена надвое не делает её менее опасной. Но я знаю коридоры, где вентиляция чиста. Конечно, я ещё раз проверю, чтобы убедиться в этом, но думаю, что прав.

Я взвалил весь груз на себя, включая автоматы, щит и арбалет. Таха кроме шопера прихватила вновь нанизанный на проволоку чеснок. Медоед семенил следом, время от времени недовольно фыркая.

До нужного коридора мы дошли минут за десять. Я неплохо ориентировался в комплексе, тем более хорошо помнил, что осматривал с утра. В тупиковом коридорчике мы и решили обосноваться.

Аварийное освещение здесь работало, но доходило только до последних дверей в кабинеты по разные стороны коридора. Дальше — пять метров закутка, где ничего не было. Только три прохладных бетонных стены. Отличное укрытие. Я проверил кабинеты. В одном из них нашлось узкое горизонтальное окно. Если вдруг придется сбегать, через него можно будет выбраться на улицу. Высота метра два, может чуть выше. Залезть с улицы проблематично, а спрыгнуть можно.

Я забрался по щиту наверх, раздвинул ломиком и проверил вентиляцию — чисто. Таха наблюдала за мной с удивлением, но ничего не спросила.

Дальше стоило оборудовать ночлег. Рисковать и спать без «сигнализации» я больше не хотел. То, что твари нет в трубе не значит, что она не приползет откуда-нибудь еще. Да и зомби могут пожаловать. Но мертвяки слишком громкие, их мы легко услышим, если решат приблизиться. Тем более, что у нас теперь есть медоед. У животных, и слух, и нюх, и остальные чувства гораздо острее, чем у человека. А то, что зверь не даст Таху в обиду, я уже не сомневался.

Щитом я перегородил коридор. Так что между стеной и металлическим краем остался проход не больше полуметра. Болты вбил в дверные коробки по обе стороны коридора. В дальние углы поставил автоматы и подпёр их другими вещами. Сверху растянул накидку, снятую с пирата. Хорошо, что сомалийцы носят большие накидки — так они спасаются от беспощадного солнца.

В нескольких местах продырявил накидку проволокой и на неё же подвесил по три болта, так чтобы, задень кто растянутую сверху накидку, арматура начнет брякать, как ловец снов. Только вместо колокольчиков арбалетные болты. Получилось что-то типа шалаша высотой сантиметров восемьдесят, длиной чуть больше двух и шириной с коридор.

Ткань еще приглушила свет от аварийного освещения, создав приятный полумрак — самое оно для сна.

На пол я расстелил остатки вещей и содранную со офисного стула в одном из кабинетов обивку. Получилось неплохо. Пока я всё это делал, Таха тихонько сидела в сторонке, зевала и гладила медоеда. Тот не сопротивлялся, напоминая сейчас не дикое животное, а верного пса. Было видно, что девочка измученная и готова снова отрубиться прямо сейчас.

— Готово! Можно спать.

— Я думала мы поговорим, — пробормотала Таха, забираясь внутрь.

— Завтра. Утро вечера мудренее, как говорят у меня на родине. Ты попробуй заснуть, а я немного покараулю. И попроси своего баджару лечь у самого входа.

Таха сонно кивнула, и не скажешь, что спала до этого больше часа. Хотя там, наверное, был другой сон — восстановительный.

Медоед, выслушав наказ Тахи, словно поняв всё, подошел и лег поперек узкого прохода. Между стеной и краем щита, но под накидкой. Теперь мне стало еще спокойней. Вряд ли кто-то, хоть зомби, хоть отвратительные щупальца, проскользнут мимо него.

Таха устроилась у стенки, а я лег на спину, сцепил пальцы на затылке, уперев голову в стену. Теперь полулёжа я мог наблюдать за коридором поверх спины медоеда. Не знаю, долго ли смогу не уснуть — день выдался тяжелым — но я попробую быть начеку.

— Сладких снов, — прошептал я.

— Спокойной ночи, — уже едва слышно пробормотала Таха.

Похоже, она почти спала.

Отчего-то мне вспомнилось, как мы ездили на Байкал с Ленкой. Стояли там с палаткой, ловили хариуса в крохотном ручейке. Дочь жарила его на палочке над костром, готовила из рыбы уху, запекала в фольге на углях. У неё талант к готовке. Правда сама она его отрицает всеми силами. В двенадцать лет дети редко признают, что-то что не совпадает с их желаниями. Ленка лет с девяти хотела стать солдатом, как её папа. Дочь гордилась мной, особенно сильно, после ухода матери. Она даже в военно-патриотические лагеря каждое лето ездила уже несколько лет. Там и сейчас должна была быть, когда всё случилось. Я отправился на «Новую реальность», а Ленка уехала в Белокуриху, на сборы.

Это меня немного успокаивало. Шанс выжить, находясь рядом с профессиональными военными, пусть и отставными, выше. В этом я не сомневался.

С этими мыслями и под тихое сопение Тахи я и уснул.

Он лежал, свернувшись клубком, прикрыв нос задней лапой. Так ему бело легче прятаться от запахов, доносящихся от тех двоих, которые спасли его, которых он сейчас берег. Пахли они, конечно, получше гиен, но нос всё равно забивало.

Маленькая спасительница дышала ровно, чуть вздрагивая во сне. Это он чувствовал телом, прижимался к ней, пытался согреть. Большой и суровый, тоже заснул, долго пролежав с открытыми глазами. Наверное, хотел сторожить, но не смог справиться с навалившимся сном.

Он пошевелился, перелег поудобней.

Откуда-то издалека послышались тяжелые шаги. Он встрепенулся, поднял морду, навострил уши.

Так и есть: бух-бух-бух. Кто-то громко топал — сначала быстро, затем медленней.

Он превратился в слух.

Шаги замерли. Миг, и послышался скрежет, словно кто-то рвал металлическую кору стальными зубами. Не так близко, чтобы поднимать тревогу. Может быть, на другом конце норы. Или там, где они вошли, в том противно воняющем страхом и смертью зале. Эти двое ничего даже не услышат, но не он. Его слух совершенней, зрение острее, нюх на несколько порядков лучше.

Он втянул носом воздух. Слабые колебания несли новые запахи: чего-то неестественного, острого, неприятного. Он знал похожие. Так пахли машины.