"Фантастика 2025-197". Компиляция. Книги 1-28

Глава 1

Деревня напоминала разворошенный муравейник. Люди собирались и грузились в машины. В общем-то народа было не так уж и много, так что почти все они могли поместиться в «Урал», который достался нам в наследство от бандитов. Но естественно они были недовольны.

Недовольны тем, что им приходится покидать обжитое место и уезжать к черту на куличики, вроде как и в безопасное место, но при этом к Севастополю, где бродят толпы зомби. Тем, что мы не давали им взять с собой слишком много вещей: одна сумка на брата, да и все на этом. В целом люди были много чем недовольны.

Я смотрел на все это и молчал, наблюдая за тем, как Мустафа и его помощники носятся туда-сюда, командуя, упрашивая, уговаривая и все остальное. Кое-как, но толпа размещалась по машинам, и скоро мои товарищи поведут колонну к базе Росгвардии. Они, конечно, потом вернутся, а вот остальные уже нет. Потому что некуда будет.

Мы с Роджером занимались другим — перегружали имущество бандитов в один из КамАЗов. Он, несмотря на то, что был ранен в руку, особо не жаловался, а спокойно брался за ящики, грузил в грузовик, и даже не рассчитывал на то, чтобы потом получить десятку. А я находил в этой работе какое-то мрачное удовлетворение.

Они выдали нам какой-то хлам, хотя у них самих в арсенале имелись десятки нормальных стволов. Даже глушители какие-то нашлись, пусть и не очень много. И даже совсем интересные штуки были — я увидел, например, «Витязя» с глушителем, цевьем от «Калашникова» сотой серии, и с крышкой ствольной коробки, поверх которой шла длинная планка. Заранее отметил, куда ее положил, если что, прихвачу. Что-то подсказывало мне, что глушеный пистолет-пулемет может пригодиться, он все равно будет стрелять тише, чем АК-12 со штатным глушителем. Пули-то дозвуковые.

И вроде я и работал, но все равно чувствовал себя, как автомат. Потому что понимал, что отрезок относительно мирной жизни — да, с рейдами в мертвый город, и с партизанскими вылазками, но все равно мирной — закончился. И произошло это ровно в ту секунду, когда на моих руках умерла Лика.

Роджер периодически смотрел на меня, и я даже видел, что он как будто хочет что-то спросить. Но американец молчал. Что у него в голове творилось, я сейчас даже предполагать не хотел. Он пусть и морпех, но не пес войны по типу меня или тех ЧВКшников из «Белой Земли». Для него служба была попыткой продвинуться по социальной лестнице вверх, и уверен, что он даже и не думал, что в итоге станет солдатом Третьей Мировой Войны. А потом окажется здесь.

Время у нас было. Так как конвой так и не приехал, становилось ясно, что все, приняли их по дороге. И если двинет кто-нибудь еще, то снова примут. Так что, подозреваю, после таких потерь «Вороны» решат затаиться, и только под утро приедут расследовать происходящее.

Нет, если бы Изгой был жив, то они действовали бы немедленно. Но мы нанесли им большие потери за последние пару недель. Сколько их там было? Полторы тысячи? Ну так на сотню меньше уже. А нашего полку наоборот прибыло. Так что выметем мы эту мразь рано или поздно, так оно точно не останется.

Только вот и у нас потери были…

Мысль раз за разом сама собой возвращалась к Лике, пусть я и гнал из своей головы образ моей девушки. Уже мертвой девушки.

— Ну что, пошли? — спросил у меня Роджер.

Мы как раз устроились на перекур, вымотались, вот и решили передохнуть. А сейчас вроде уже нормально. Так что сейчас в очередной раз спустимся в подвал дома, где раньше квартировали бандиты, возьмем ящик и потащим его наверх, чтобы загрузить в КамАЗ.

Там не так много осталось на самом деле, а личное оружие мы уже разобрали. Есть еще склад мин, там противотанковые остались. Но и их я собирался забрать. Потому что это — мощное оружие, а если его немного модифицировать, то можно как противопехотную использовать. Сунуть, скажем, обычную ПМН в качестве инициирующего заряда, и тогда при нажатии будет большой, мать его, бум.

— Пошли, — кивнул я, и мы двинулись через двор, а потом внутрь дома, ступая по доскам пола, в который впитывалась кровь. Трупы уже оттащили в сторону, чтобы не мешались под ногами.

Спустились на склад, и я осмотрелся, удостоверившись, что осталось-то всего четыре длинных деревянных ящика, покрашенных в армейский зеленый цвет. Значит, это, а потом мины.

Ну и на выезде не забыть все сжечь. Бензина у нас хватит, а дома в большинстве своем деревянные. А где кирпичные, там досок все равно достаточно — полы, брусья, стропила и прочее. Так что справимся. Ломать, мать его — не строить.

— Край, — наконец обратился ко мне Роджер, отвлекая меня от собственных мыслей. — Что ты думаешь, что будет дальше?

— В смысле? — не понял я и скривился.

Меня ведь самого раздражало, когда люди постоянно переспрашивали. Хотя еще больше бесило, когда они задавали слишком общие вопросы. Как, например, сейчас. Что он мог иметь в виду?

— Ну, в том плане, что деревни больше нет, — ответил он. — Что… Что мы дальше будем делать?

Ну тут все ясно. Ему просто поговорить захотелось. Даже не так, отвлечь меня. Скорее всего, то, что морпех увидел сегодня во мне, напугало даже его. Зверь проснулся.

И ведь действительно.

Я скрипнул зубами. Во мне жил этот самый зверь. И, наверное, я бы и сам не сломался бы, после того, что узнал про себя — про Габон и прочие истории. Но выпустил бы это чудовище наружу, и я даже не знаю, чем в конечном итоге это кончилось бы для окружающих. И меня. Подозреваю, что поймал бы пулю от кого-нибудь из своих, от того же Овода, пусть он и сам начал слетать с катушек.

И единственным, что сдерживало этого зверя, была Лика. И теперь ее нет.

И действительно, что теперь будет-то? Если раньше вокруг меня были мирные люди, обычные обыватели, которым то ли повезло, то ли наоборот крупно не повезло, не сдохнуть и не обратиться в безмозглых мертвых тварей в самом начале. Сейчас же наоборот — команда Грома, ЧВКшники, даже этот морпех — такие же звери. Пусть, возможно, и не настолько лютые.

Так что, наверное, мне остается только выпустить его наружу. Только направить его ярость против тех, кто это заслужил.

— Край? — переспросил он, обеспокоенно посмотрев на меня.

Я вдруг обнаружил, что мы уже вынесли ящик из дома и стоим у КамАЗа, погрузив его в кузов. Теперь одному из нас остается только залезть внутрь и затащить его в сторону кабины, к остальным. И это делал я, потому Роджеру все-таки трудно забираться, он же в руку ранен.

— Воевать будем, что еще, — пожал я плечами, схватился руками за край и полез наверх.

Пригнулся, чтобы не получить по башке откидным задним бортом, который мы заблокировали с помощью распорок, взялся за ящик и поволок его по дну в сторону кабины, туда, где уже лежало множество таких же ящиков.

Отволок к остальным, поднял, положил. Зачем-то отряхнул руки, после чего спустился вниз, спрыгнул, наткнулся на взгляд Роджера.

— Ну и как будем воевать? — спросил он.

— Я не знаю, — честно ответил я, пожав плечами. — Сперва перегруппируемся и отойдем в лагерь. Там узнаем свежие данные. И тогда уже какой-нибудь план выдумаем. Пошли дальше, наше дело пока — ящики таскать.

Собрались и двинули. Что-то я расклеился на самом деле, а нужно бегом-бегом. Время до утра не резиновое, а к тому времени тут должно только пепелище остаться, и ничего больше.

Так постепенно, примерно за полчаса, разобрались с остатками оружия и минами, которые тоже оказались упакованы в ящики. Закончили, короче говоря. Теперь у нас оружия было достаточно для того, чтобы целый полк вооружить. Преувеличиваю, конечно, но ненамного. Другое дело, что людей вот только нет. И это проблема.

К тому времени и гражданские успели закончить погрузку. Расселись по машинам: кто-то в кузов «Урала», кто-то в «буханку» и другие тачки. И команда моих боевых товарищей собралась чуть в стороне вместе с Мустафой. Они что-то обсуждали вполголоса, а над селом повисла тишина. Было слышно как сверчки поют. Или кузнечики? Черт их знает.

— Пошли, — сказал я Роджеру, и мы двинулись к остальным.

Подошли, и на меня тут же уставились пять пар глаз. Они ждали моей команды, думали, что сейчас я скажу им, что делать дальше. Что ж.

— Все готово, Край, — проговорил Мустафа. — Никого в деревне не осталось. Так что мы в общем-то можем ехать.

Я прикинул. Они умудрились разместить всех местных в трех машинах. И водители у них были свои, в деревне даже нашелся кто-то из мужиков, кто умеет грузовики водить. Но отправлять людей без сопровождения все равно нельзя. Даже если берег остался таким же безжизненным, как и был в наш прошлый визит, разное может случиться.

— Ильяс, ты остаешься, — приказал я. — Остальные — езжайте. Потом возвращайтесь, встречаемся в лагере, вы сами знаете, где. Машины можете оставить, кроме «Урала», он нам еще пригодится.

— Хорошо, — почему-то за всех кивнул Иван.

— Край… — вдруг обратился ко мне бывший сельский администратор. — А нельзя деревню оставить? Может быть, мы еще вернемся сюда, получится?

— Нельзя, — я покачал головой. — Давайте так, валите быстрее, потому что мы потом жечь начнем. А если это местные увидят, то охи-вздохи начнутся. Так что давайте, по машинам.

— Но…

— Езжайте, я сказал, — грубо прервал я татарина. — Чтобы через десять минут, блядь, за горизонтом скрылись, и я вас больше не видел. По дороге увидишь, что они с другим селом, которое им подчиниться отказалось, сделали. И если мы помедлим, то тут то же самое будет. Грузитесь давайте уже.

Он вздохнул, и двинулся в машину — в тот самый «Урал», вместе с Алией. Они, кстати, при оружии были, прихватили с трупов. А через пять минут колонна из четырех машин уже поехала на юг по дороге, чтобы потом повернуть на запад и отправиться в сторону Севастополя.

Мы остались втроем. Я, Ильяс и Роджер. При этом татарин переглянулся с американцем, а потом с опаской посмотрел на меня. Он тоже видел.

— Вы начинайте жечь, — сказал я. — Я пока домой заеду, потом присоединюсь.

Уселся в УАЗ, тот самый, раздолбанный, на котором мы гоняли за КамАЗами, завел. Услышал сзади мычание, повернулся. Ага, Фред уже пришел в себя, глазами вертит, смотрит на меня. Связан он по рукам и ногам, причем, вполне себе профессионально, рот ему Роджер заткнул тряпкой, а сверху еще и несколько мотков сантехнической армированной клейкой ленты намотал. Так что говорить в таком виде у него точно не получится.

— Да помолчи ты пока, — проговорил я ему, посмотрев в мутные после пьянки, но удивительно широкие, с пятирублевые монеты, глаза. — Побереги силы. По потом еще с тобой пообщаемся.

Врубил первую передачу, медленно тронулся с места, и на скорости километров в двадцать поехал по деревне. Мы планировали на двух машинах уезжать, втроем — на этом «козлике», да КамАЗе, который Роджер поведет. Втроем, остальные-то все должны свалить.

Но только когда закончим с остальным. А мне…

Мне надо забрать тело Лики. Оставлять его тут я не намерен. Предам земле сам, как положено.

Повернул, проехал немного, остановился у дома, который уже привык считать своим, заглушил двигатель.

Фред снова замычал. Я вдруг почувствовал злость. Это ведь он на самом деле виноват, что не смог удержать в узде своих подчиненных. Если бы этот мудак не бухал бы, заперевшись у себя в комнате, и не жалел себя, то ничего этого не случилось бы.

Нет, все равно бы произошло. Но только был бы штурм по всем правилам, а Лика осталась бы цела.

Мне резко захотелось вытащить его из машины, а потом долго пинать ногами. Изо всех сил, так, чтобы в кровь, в мясо, превратить его рожу в кровавое месиво, заставить его блевать собственными кишками. Удержаться, честно говоря, было тяжело.

Он поймал мой взгляд через зеркало заднего вида и снова замычал.

— Помолчи ты уже, блядь, ты заебал, блядь! — заорал я.

Повернулся и ударом ладони по лицу заставил затихнуть. На щеке остался красный отпечаток, голова его мотнулась в сторону, он зажмурился в ожидании следующего удара, но я только посмотрел на него и выдохнул:

— Успеем еще наговориться.

Открыл дверь и выпрыгнул наружу, на землю. Двинулся в сторону дома, калитка и двери которого так же были открыты, вошел, прошел в комнату, чувствуя, как воздух пахнет железом. И снова увидел Лику.

Кровь уже успела остановиться и свернуться, на платье были отпечатки моих ладоней, после того, как я пытался зажать ее рану, еще несколько — напротив сердца, когда я проводил реанимацию. Без толку. На указательном пальце правой руки — простой ободок из белого золота.

Я выдохнул, огляделся. Не хочу, чтобы ее видели в таком виде. Нужно завернуть в какую-нибудь простынь, погрузить в багажник. А уже потом спокойно похороню, в одиночестве. Это мне нужно пережить самому, без чьей-либо помощи.

За спиной послышались шаги, я резко повернулся, вскидывая автомат, и поймал в прицел лицо Наташи. Чего? А это что тут делает?

— А почему ты с остальными не уехала? — спросил я.

И вдруг понял, что растерялся. Я не давал девчонке никаких указаний по этому поводу, вообще не возвращался домой, но думал, что это само собой разумеется — если гражданские уезжают, то и она должна тоже.

— А почему я должна с ними уехать? — с каким-то вызовом ответила она.

Выглядела она удивительно взрослой для своего возраста. Ей ведь только одиннадцать исполнилось. Сверстницы ее должны обсуждать мальчиков, маечки, аниме, ну и ложиться спать после того, как посмотрели «Спокойной ночи, малыши» по телевизору. Была бы она постарше года на три, я бы наоборот сказал, что она должна по веревке из простыней убегать к мальчикам, когда родители уже спят.

— Так… — пробормотал я.

Растерялся. Честно говоря, не ожидал такого.

— Ты меня в очередной раз сплавить хочешь? — спросила она.

— Чего? — не понял я.

— Того, — она говорила жестко, с бескомпромиссностью, характерной только для подростков. — Я спрашиваю: ты меня опять хочешь сплавить к кому-то?

— В смысле? — ситуация была такой, что я совершенно не догонял, что происходит.

— Ты пообещал моей маме, что проследишь за мной, — продолжила она. — Но сперва обо мне заботилась Яна. Теперь она мертва. Потом ты бегал и воевал с этими бандитами, а за мной следила Лика. Вон она лежит. Кто следующим будет?

Мне словно врезали по ушам открытыми ладонями, в голове зазвенели колокола. Вот ведь соплячка…

— Я и не ждала, что ты будешь мне папочкой, но ты ведь вообще про меня забыл, верно? — спросила она и тут же продолжила. — Бегает тут где-то недоразумение, и ей даже сказать не надо, чтобы она с остальными ехала. Другие приберут. Не так разве?

Я смотрел на нее, и всё, что во мне копилось за последние часы — смерть Лики, пустая злость, чувство вины, усталость — прорвалось наружу.

— Ах ты, маленькая дрянь… — прорычал я и шагнул к ней.

Она не отступила. Только упрямо вскинула подбородок, посмотрела на меня в упор.

Я схватил ее так, что ткань затрещала, толкнул к стене, прижал к ней, как тряпичную куклу, вскинул руку, чтобы ударить… Но в последний момент замер. Так и застыл, чувствуя, как по телу пробегают судороги. А она продолжала смотреть мне прямо в глаза.

Вот тебе, сука, и «дядя Край».

— Ну давай, — выдохнула Наташа. — Ударь. Ты же больше ничего не умеешь, только бить, стрелять и резать. Так же? Ты такой же, как и эти бандиты, которые ее убили.

Рука медленно опустилась сама собой. Я сделал шаг назад, не знаю зачем, но поправил воротник ее футболки. Растянул все равно ведь.

— Я… — выдохнул я, не зная, что сказать. — Я не…

— Нет, ты именно такой, — перебила она. — Плевать тебе на всех, лишь бы очередную войнушку устроить. Она ведь тебя любила, Край, и умерла из-за тебя. А меня ты сплавить хочешь, потому что боишься, как лох.

Я сделал еще шаг назад, а потом уселся прямо на пол. Просто сел, уткнулся лицом в ладони и выдохнул, как будто из меня вытянули воздух. Замолчал. Она стояла рядом, и тоже не говорила ничего. А потом я почувствовал, как тонкая детская рука коснулись моего плеча.

— Прости, — сказала она тихо. — Прости, дядя Край, я не хотела…

— Ты всё правильно сказала, — перебил я. — Я просто… Я не знаю, как теперь.

— Ты моей маме обещал, что меня с острова вывезешь, так ведь? — спросила она.

— Ну да, — кивнул я. — И не смог. И никто уже отсюда никогда не выберется. Нет пути наружу.

— Но ты ей все равно должен, — она пожала плечами. — Заботиться обо мне. Только это не значит, что нужно меня скинуть на кого-то и забыть. Не в том смысле, что «сыта, здорова, крыша над головой есть — и нормально».

Я промолчал. Она посмотрела мне в глаза и продолжила:

— Нам всем тут жить. А, значит, мне нужно научиться выживать. Если понадобится, то убивать.

— Я могу тебя защитить, — сказал я. Сам сразу же понял, насколько упрямо и глупо это прозвучало.

— Можешь, — кивнула она. — Но ты не можешь всегда быть рядом. Ты можешь опять словить пулю, играя в свою войнушку. Или можешь просто состариться и умереть. Я должна уметь защищать себя сама, дядя Край.

Она права. И она додумалась до того, до чего не все смогли. Можно было надеяться, конечно, что это плод моего влияния, но вряд ли. Дети ведь в Дачном жили, как и раньше. Бегали туда-сюда, помогали в огородах. Лето же, а в то, что в сентябре учебного года уже не начнется, и в школу никто не пойдет, так и не подумал.

А школа должна быть, правда, другая уже. И там не академические знания должны преподавать. А в том числе, и как выживать, и убивать. И зомби, и себе подобных. Потому что если мы не научим этому наших детей, то внуков у нас уже не будет. Никто не доживет. И будет Крым действительно островом мертвых.

Ладно, чего это я расклеился. Все нормально будет. Что-нибудь придумаем.

— Хорошо, — я вдруг улыбнулся, неожиданно для самого себя и продолжил. — Я там тебе ствол нашел под руку. Такой же, почти, как у тебя был, только очередью стрелять еще может. А если с ним разберешься, то потом из любого автомата Калашникова сможешь стрелять, принцип один и тот же.

Я вдруг не выдержал и обнял Наташу, прижал ее к себе. Потому что…

Потому что она — единственное, что у меня из прошлой жизни осталось. И я сейчас не про ту, что до Войны была, я о другом.

Я нес еще какую-то чушь, чувствуя, как по моему лицу стекают слезы. А она слушала, не отстранялась, и как будто даже… Обмякла что ли.

Не знаю, сколько это продолжалось, но потом в голову мне пришла мысль о том, что мы теряем время. И неизвестно, не едет ли уже в эту сторону очередной конвой из Белогорска. А там могут быть такие силы, что и наши союзники на дороге остановить его не смогут. Нужно было действовать, причем быстро.

— Пойдем, поможешь, — сказал я. — Найди простынь, Лику нужно увезти отсюда. А потом мы сожжем тут все.

— Сейчас принесу, дядя Край, — сказала она и двинулась в сторону комнаты.

А я прошел в нашу с Ликой, которую мы занимали, и увидел несколько сложенных сумок. Она уже собрала вещи, понимала, что мы вот-вот уйдем. Но не знала, что так закончится.

И меня снова придавило. Да. Кто же знать мог?

Но отчаяние поутихло. Потому что теперь мне есть ради чего жить. Ради чего воевать. Ради нашего будущего. И вещи Лики я, пожалуй, все равно возьму. Не на память, конечно, а потому что среди нас есть женщины. Та же Саша, она вообще с одной сумкой из деревни ушла, а там только медицина, да инструменты, никакой запасной одежды у нее не было. Пригодится.

И вот сумка, где рации и солнечная батарея к ним. И автомат.

Прихватив все это, я вышел из дома и положил в УАЗ, в ноги у пассажирского сиденья. Наташа все равно разместится, все-таки ребенок. Да ей, на самом деле, еще и нельзя без детского кресла ездить, если так подумать. Правда, никому в голову бустер таскать уже не придет. Интересно, как быстро эти условности отпали.

Когда вернулся в дом, увидел, как Наташа уже принесла простынь.

— Расстели на полу, — попросил я ее, а когда она это сделала, поднял тело Лики и положил. И общими усилиями мы ее завернули.

После чего я подхватил легкое, показавшееся мне совсем невесомым тело девушки на плечо. Наташа посмотрела на меня, я кивнул, и мы двинулись на выход.

Но я остановился, когда проходил мимо керосиновой лампы, который мы пользовались для освещения в ночное время суток. Старая совсем, но работала. Недолго думая, сбил ее локтем на пол, и она естественно разбилась. Запахло топливом.

Я оторвал от савана Лики кусок, вытащил зажигалку, высек огонь и, когда хлопчатобумажная ткань загорелась, бросил ее на пол. Топливо тут же вспыхнуло, огонь побежал по полу, а мы двинулись на выход.

А там уже пахло дымом — я не сразу это заметил. А над деревней уже поднимались столбы дыма. Вот теперь-то всем стало ясно, что прошлая жизнь закончилась.

Глава 2

За нашими спинами пылало зарево, а в небо поднимались столбы дома. Деревня пылала. Здесь не должно было остаться ни одного целого дома — только пепелище. И, если честно, то было как-то даже жалко, потому что место неплохое. И оно стало прибежищем для меня на последние полтора месяца. Там было даже неплохо, если не брать в расчет бандитов.

Но увы. Теперь нам снова предстояло перейти на казарменное положение, поселиться в детском лагере, который в скором времени не будет ничем отличаться от военного. Мы везли целую машину оружия и мин, а еще у нас был пленный.

Оставалось надеяться на то, что конвой с гражданскими нормально доберется до базы Росгвардии, а потом мои парни вернутся назад. Я бы и сам мог поехать, на самом деле, но в этой ситуации мое присутствие требовалось здесь.

Нам удалось нанести хороший такой, крепкий удар по «Воронам». Но это был не нокаут, и даже не нокдаун. Даже если за все время мы перебили у них около сотни, может чуть побольше, это все равно даже не десятая доля их сил. А уж с учетом того, что у них была техника и артиллерия.

Так или иначе, преимуществом, которое мы получили, нужно было воспользоваться с умом. Вопрос только в том, что теперь делать: затаиться, или наоборот планировать следующую атаку.

Для атаки, как по мне, нас было маловато. Даже два десятка человек не набиралось. Если прощупать их, остановить какой-нибудь конвой или еще что-то подобное, то достаточно. Но для атаки на главную базу — мало. Очень мало.

А еще стоило помнить о том, что нам надо обеспечить нормальные условия на нашей базе. Да, мы везли с собой три генератора: тот, что забрали на стройке, да еще два из деревни. Но пользоваться ими мы могли только условно. С одной стороны, лес, конечно, может прикрыть его шум. С другой, если «Вороны» начнут прочесывать его, то рано или поздно услышат. А там найдут базу и устроят штурм.

Ну либо даже рисковать не будут, а снова отработают по нам РСЗО. Арту навести — не такое уж сложное дело. А спасаться нам будет решительно негде.

И если с учетом наличия генераторов и скважины, с водой проблем у нас не было, то с едой вот была большая беда. Но и ее можно было решить — для этого нужно было только съездить в Судак и забрать с нашей временной базы то, что мы успели награбить. Ну и оружие тоже прихватить, оно пусть и охотничье, но вполне себе может пригодиться.

Я ехал первым, вел УАЗ по дороге, а сзади Роджер гнал КамАЗ, Ильяс сидел с ним в кабине. Грузовик — это тоже нормальная тема, может пригодиться.

— Как-то грустно, — вдруг проговорила Наташа, которая всю дорогу смотрела в окна.

На остатки конвоя, который мы разбили тут пару недель назад, она никак не отреагировала. Ну стоят сожженные машины, и пусть, во время нашего путешествия от Севастополя она гораздо более страшные вещи видела.

— По сверстникам будешь скучать? — спросил я.

— По Лике в первую очередь, — ответила девочка.

Я скрипнул зубами. Не нравилась мне эта тема. Потому что бередила боль, которая до сих пор сидела у меня в душе. И подозреваю, что в ближайшее время она никуда не денется. Единственное, что я мог сделать — это не бередить ее специально, не давать точить меня, потому что командиру нельзя поддаваться эмоциям. Голова у меня всегда должна быть холодной.

Да, на войне мне придется жуткие вещи делать. Но это нужно делать с самообладанием сапера, не получая удовольствие. Хотя Фреда, который по прежнему лежал на заднем сиденьи, я бы запытал с большим удовольствием. Так уж вышло, гнев прорывался.

Да и сложно не вспоминать, когда тело моей девушки лежит в багажнике, завернутое в простыню. Нужно погрести его, предать земле и тогда, может быть, станет легче.

— У меня просьба, Наташ, — стараясь говорить спокойно, произнес я. — Давай мы больше не будем ее вспоминать, хорошо?

— С глаз долой — из сердца вон? — косо посмотрела она на меня.

Соплячка. Она же понятия не имеет, что на самом деле эта фраза значит.

— Слушай, мне реально больно, — проговорил я. — Хреново на душе. Я любил… Люблю ее. Но сейчас делать больше нечего, нужно жить дальше. Казнить себя я не собираюсь, но вспоминать об этом лишний раз тоже нельзя. В общем, постарайся больше не упоминать ее.

— Ладно, дядя Край, — выдохнула она. — Не буду.

Тем временем мы добрались до съезда на лесную дорогу, которая вела в детский лагерь. Я сбросил скорость — и так трясло немилосердно, а тут стало еще хуже. Подвеска у этого УАЗа совсем в ужасном состоянии. Но делать нечего, нормальные машины мы отправили в Севастополь. Там все-таки женщины и дети едут.

— А почему ты не провел мобилизацию? — спросила вдруг она.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну вот среди деревенских и мужчины же были, — Наташа пожала плечами. — У них достаточно сил держать автомат. Их можно научить стрелять, раз уж ты мне смог объяснить, как это делается. Почему не заставил их воевать? Сил и авторитета у тебя хватило бы.

— Сложный вопрос, — я ухмыльнулся. — На самом деле потому что считаю, что воевать мобилизованными — последнее дело.

— Почему? В Великой Отечественной ведь мобилизовывали.

— Там другое, — я покачал головой. — Тогда под угрозой вся страна была. И немцы все-таки зверства творили. Люди сами шли на фронт, понимали, что если они этого не сделают, то следующими, кого сожгут живьем, будут их родные. А этих мы не сможем мотивировать нормально воевать.

— Но бандиты тоже зверствуют.

— Не так. Далеко не так. Да и большинство людей терпеть все равно готовы. Да и честно скажу, лучше уж отряд подготовленных военных, чем толпа простых мужиков с «калашами». Те, кто был готов рискнуть, они уже со мной. Правда, их нашлось всего четыре человека. Ну и Алия, но та вообще странная.

— Вроде как понимаю, — проговорила она.

Скоро деревья расступились, и перед нами появились здания лагеря. Я увидел впереди Алмаза с автоматом, но тот умудрился разглядеть меня через лобовое стекло и отошел в сторону, пропуская нас внутрь. Так что я свернул, выехал на стоянку, и увидел, что кроме тех двух УАЗов, что мы привезли в прошлый раз, на ней стоит еще один, «буханка» и броневик «Тигр». И даже с пулеметом.

Да, похоже, что они неплохо сходили.

Я припарковал машину, поставил на ручной тормоз, а потом заглушил двигатель. На передаче оставлю на всякий случай, не доверяю я тормозам этой штуки.

— Пошли, — проговорил я. — Свежие новости послушаем.

Рванул ручку двери, открыл, спрыгнул на землю. И двинулся в сторону административного корпуса, из которого уже вывалила толпа. «Росгвардейцы» и ЧВКшники, причем все они что-то жевали. Похоже, что сделали дело и теперь решили перекусить.

Заодно я отметил, что они держатся отдельными группами, не смешиваются. Значит, хоть и побывали в общем бою, но боевое слаживание у них пока хромало. Ну так еще бы, у нас ведь здесь непримиримые враги собрались. Если бы не ситуация, они просто перебили бы друг друга, и на том сказочке конец.

— Как все прошло? — спросил Гром.

— Так, — сказал я. — Вы английский понимаете, пацаны?

— Я понимаю, — сказал командир. — Бойцы мои тоже знают, кроме Руси.

Мужчина с узкими глазами и скуластым лицом виновато развел руками. Бурят, наверное или башкир, на татарина он не похож.

— Тогда давайте, чтобы два раза не объяснять, на английском говорить, — предложил я. — А там наши западные партнеры постепенно русскому научатся. Верно ведь, guys?

— Куда еще деваться, — проговорил Шон за всех своих товарищей. — Если нам тут жить, то придется понимать язык, — и зачем-то добавил. — Сука, блядь.

Я заметил, что ирландка скорчила недовольную гримасу. Ей, похоже, эта затея не понравилась.

— Вот и славно, — решил я. — Деревни больше нет. Гражданские эвакуированы, дома мы сожгли. Во время зачистки потеряли одного человека.

Вот так вот, обезличенно. Если так говорить, то это не так больно.

— У вас как прошло? — задал я вопрос в свою очередь.

— Сожгли два БТРа, покрошили всех, кто был, захватили пару машин, — пожал плечами Гром. — Их там с полсотни было примерно, но почти все легли сразу, как из пулемета огонь открыли. Десяток пидорасов еще побегали, пошмаляли, но в итоге ни один ни ушел.

— Отлично, — кивнул я. — Значит, у них минус полторы сотни. Считай, десяти процентов нет.

— В Белогорске три сотни сидело, — проговорил Алмаз, который неслышно появился у меня за спиной. Удивительно, но на английском он говорил гораздо громче, чем на русском. — Я пленного разговорил немножко, время было. Значит, их там осталось не так много.

— Рискнем, командир? — тут же предложил Руся, посмотрев не на меня, а на Грома. Ну да, этого тоже следовало ожидать. Я, вроде как главный, но подчиняться они будут все равно своим начальникам, а я могу рассчитывать только на тех пацанов, что забрал из деревни. — Если прямо сейчас подойти, то можно попробовать…

— Нет, — я покачал головой.

— Они там укрепились, пленный сказал, — снова вступил в разговор Алмаз. — Так что вряд ли что-то сможем сделать.

— Нам сейчас о себе подумать надо, — пожал я плечами. — У вас еды сколько?

— Мы на неделю брали, — проговорил Гром.

— У нас на пару дней осталось, — снова ответил за своих Шон. — Поэтому мы в деревню и сунулись, что жрать стало нечего.

— Вот именно, — подтвердил я, подумал немного, и сказал. — Гром, Шон, Ильяс — вы за мной. Остальные — пока расходитесь. Разберите то, что привезли, там целый КамАЗ стволов и мин. Караулы стоят, я так понял, смените, ну и отдыхайте в целом.

Вот так вот, принял командование. Подчинятся, интересно?

«Росгвардейцы» переглянулись, но Гром тихонько кивнул им. А вот ЧВКшники сразу отправились к грузовику, возле которого стояли Роджер и Ильяс. Татарин, кстати, таращился на импортных во всех глаза. Не ожидал, похоже, увидеть их тут в таком количестве.

Мы двинулись в административный корпус, прошли через коридор и оказались в одном из кабинетов. Судя по хорошей мебели — это был кабинет директора лагеря, то точно сказать не получалось, потому что никаких табличек тут не имелось.

На столе лежали какие-то карты, уже знакомый мне военный планшет. Понятно, парни устроили тут что-то вроде штаба. Да, пока это — всего лишь стол с картами, но я подозреваю, что если мы продолжим борьбу, то он расширится.

— Короче, guys, — проговорил я. — Тут и так всем ясно, что и куда идет.

— Я буржуйского не понимаю, — смущенно проговорил Ильяс.

— Да? — я удивленно посмотрел на него. Алмаз говорил хорошо, а второй татарин, вдруг такое заявляет. — Ладно, будем переводить. В общем, если на базе в Белогорске у них осталась половина, значит, они скоро перебросят туда людей. И нам нужно узнать об этом и желательно остановить этот конвой.

— Много народа поедет, — сказал Гром. — Минимум сотню перекинут.

— У вас выстрелы к РПГ еще остались? — уточнил я.

— Конечно, — кивнул он. — Все есть.

— И есть мины, — сказал я. — Противотанковые. Можно собрать дистанционные взрыватели… Нужна электроника, добудем где-нибудь, хоть бы и пульт от машинки на радиоуправлении. Да, тогда издалека подорвать не получится, и может контузить… Ладно, что-нибудь придумаем.

Говорил я на английском, но периодически повторял все то же самое для Ильяса уже на русском. Неудобно, конечно, но что поделать. И так ведь было ясно, что перед нами языковой барьер появится.

— А как мы узнаем, когда и по какой дороге они поедут? — спросил Шон.

— Нужно слушать радио, — пожал я плечами. — У нас есть пара раций.

— Фигня это все, — качнул головой Гром. — В «Тигре» «северок» стоит. Нужно его переставить куда-нибудь, запитать от генератора, только инвертер собрать. Будет пост радиоразведки.

— Принято, — кивнул я. — И поставим кого-нибудь дежурить круглосуточно. Но… Пацаны, без техники у нас все равно не получится. Нужно думать, где ее добыть. Военная часть, еще что-то.

— Это все ближе к Севастополю, — проговорил Гром.

— И искать надо в замертвяченных местах, — добавил Ильяс. — Потому что, подозреваю, что все в этой части острова они уже под себя погребли. Артиллерия у них точно есть.

— У меня есть пара идей, — гвардеец взял со стола планшет, разблокировал, поводил пальцем по экрану, потом покосился на ЧВКшника. Похоже, что-то, что он собирался сказать, граничило с военной тайной. А может быть ей и было.

— Не тушуйся, — сказал я ему на русском. — Мы больше не военные, а России, может быть, уже и нет. Кто знает, где еще эти зомби сейчас бродят. Давай думать о том, чтобы выжить.

— Не говори так больше, — тот выдохнул. — Как представлю, что там… Ладно, хрен с ним.

Он взял со стола карандаш, а потом отметил две точки в горах. Крестиками.

— Вот здесь и здесь, — сказал он. — Военные мобильные базы. Какая-то техника там быть может вполне себе. По паре БТРов или еще что-то подобное. Если, военные, конечно, не растащили.

— А еще там роботы, — проговорил Шон.

Мы посмотрели на него. Он-то откуда знает?

— Приходилось штурмовать такие места в Африке, — пожал он плечами. — Ну а что, у нас боевых мутантов выращивают, у вас роботов используют. И все исключительно ради того, чтобы убивать себе подобных. У нас их терминаторами, кстати, называют.

— Роботов никто вывозить не станет, — я покачал головой. — Скорее всего, они запрограммированы на защиту базы. И по нам начнут стрелять сразу же.

— Не факт, — покачал головой Гром. — Они ведь сперва идентифицируют личность. По номеру жетона. Меня не пропустят, а вот тебя…

— С чего ты взял?

— А у кого личное дело засекречено? — хмыкнул он. — Ясное же дело, что ты не простой вояка. Так что… Короче, две базы в окрестностях. Одна вот тут, вторая — чуть дальше. И я предлагаю их навестить. Во-первых, там могут сидеть солдатики.

— Если не дезертировали, — сказал я.

— А куда им дезертировать? — Гром усмехнулся. — Сам подумай — стране пизда. А они на запасах сидят, с кучей оружия и техникой. Как вариант, можно попытаться уехать. Но можно и остаться на месте и выждать. И когда уже проблемы начнутся со жратвой, валить что-то искать.

— Вероятность пятьдесят на пятьдесят, — сказал Шон, поймал мой взгляд. — Ну а что, вероятность того или иного поступка человека всегда пятьдесят на пятьдесят.

— Ага, в зависимости от того, какая пятка зачешется, — проговорил гвардеец, кивнув. — А еще, пацаны. Думается нам, что пора постепенно территорию освобождать. Ты о скольки деревнях знаешь, где сидят эти уебки?

— О двух, — ответил я и ткнул в карту, указав на населенные пункты, с жителями которых мы уже встречались. С теми охотниками, что на нас в горах наткнулись, и с беглецами в Судаке. С теми, правда, плохо все кончилось, но так сами дураки.

— Вот, — кивнул он.

— Еще можно пленных расспросить, и о новых узнать, — кивнул я. — Тут в окрестностях их немало, думаю. Это по побережью зараза быстро распространилась, а дальше… Селения небольшие, людей живет немного, от дорог зачастую далеко.

— Меня одно смущает, — проговорил Ильяс, когда я вкратце перевел ему то, что только что сказал остальным. — Что мы с деревенскими делать будем? То же самое, что и в Дачном? Жителей к Севастополю, а деревни сжигать?

— Неа, — качнул головой Гром. — Столько народа мы принять-разместить точно не сможем. У нас на базе место тоже не резиновое.

— Так, а зачем? — спросил я. — Вот тут, — ткнул я в Белогорск. — У них основной пункт дислокации. В случае бунта, они людей отсюда должны отправлять на подавление, так? А куда они сунутся, если там народа полторы сотни осталось? Нужно помнить, что в самом городе людей немало, а они туда еще и рабов свозили. И ценности тоже, дань. Что это значит?

Шон посмотрел на меня. Он не понял толком, что именно я сказал, потому что на этот раз говорил я на русском. Блядь, как же я заебался, как же это тяжело — пытаться вести коммуникацию одновременно с русским и импортным, которые языка друг друга не понимают.

Гром быстро перевел ему то, что я сказал.

— Они никуда не поедут, — покачал головой негр. — Если мы освободим деревню, то у них не будет сил, чтобы захватить ее снова. Если мы потом возьмем их базу…

— То освободим эту часть острова, — закончил я за него.

— А еще ведь… Кто-то наверняка к нам присоединиться решит, — сказал Гром. — Не может быть, что там нет пассионариев, — он хмыкнул, похоже, ему понравилось слово. — Ну, сами подумайте, пацаны — кто-то наверняка в армии служил, или бывший мент. Да и они нам смогут едой помогать, топливом. Даже если не воевать. Команды добытчиков из них сформируем.

— То есть свое государство сделаем, — я улыбнулся. — Получается, берем пример с «Воронов».

— Да ни хрена, — сказал вдруг Ильяс. Похоже, что эту реплику он понял. — В отличие от этих кутакбашей, мы зверствовать не будем. И рабов набирать тоже. Пусть живут дальше своим умом и помогают, чем смогут.

— Это разумно, — кивнул я. — Значит, на ближайшее время у нас три задачи. Первая — обеспечить себя едой и топливом, хотя бы на первое время. С этим все ясно, еды у нас навалом в Судаке, на паре машин сгонять и забрать. С топливом… Заправку вскрыть тоже не проблема. Ты ж разберешься с тем, чтобы заправку взломать, — обратился я к татарину на русском.

— Конечно, — пожал он плечами. — Дайте генератор, и будет вам сколько угодно. И дизеля, и бензина.

— Во-вторых — нужно посетить вот эти вот базы и посмотреть, что там можно добыть. Уверен, добра там немало будет. Ну и освобождаем деревни потихоньку. В целом…

Я пощелкал пальцами, пытаясь подобрать слова. Мысль крутилась в голове, но сформировать ее внятно было достаточно трудно.

— В целом действовать будем с низов. Шлепнуть Мансура мы можем в любое время, уверен, в этом вообще никаких проблем не будет. Но может найтись кто-то, кто объединит банду. Не факт, что целиком, но… Несколько разрозненных структур могут оказаться более сложной целью, чем одна большая.

Они молчали, слушали меня. А я понял, что мне кто-то это уже объяснял. Если хочешь уничтожить могущественного врага, разрушай его структуру снизу. Уничтожь источники доходов, верных лейтенантов и командиров на местах. И тогда, когда ты придешь за ним, он останется с голой жопой. И вообще без каких-то вариантов сопротивляться.

— Мы пойдем снизу, — повторил я. — Методично очистим от них остров город за городом. Начнем с этой части. Так мы сделаем сильнее себя и ослабим их.

— Срезание основание пирамиды власти, — кивнул Шон. — Знакомая концепция. У наших научился?

— Не вы одни этим пользовались, — я покачал головой.

— Но мы первые это начали, — парировал он. — Еще во Вьетнаме.

— Ну… — я ухмыльнулся. — Там это все равно в итоге не сработало.

Он нахмурился. Патриот. ЧВКшник вроде, «дикий гусь», наемник, а все равно патриот. Ну и плевать мне на его чувства, честно говоря, все равно сейчас что Америка, что другая планета — никакой разницы.

— Значит, тогда задачи… — проговорил я. — Нам надо дождаться, когда прибудут наши, те, что сейчас отвозят гражданских. Потом… Наверное, съедим в город. И мелочиться не будем. Там есть супермаркет в торговом центре Восточный. Разграбим его, сил хватит, особенно если устроим отвлекающий маневр.

Я перевел то, что только что сказал и добавил:

— Потом Ильяс, ты съездишь на заправку и привезешь столько топлива, сколько сможешь. Возьмешь с собой пару человек. Добро?

Тот только кивнул. И так все понятно, да и проблем больших это вызвать не должно.

— Нам надо устроить пост радиоразведки. У нас с собой девчонка, Наташа…

— Кстати, я об этом хотел поговорить, — проговорил Гром. — Зачем ты ребенка-то с собой приволок?

— Она со мной, это не обсуждается, — жестко ответил я. — И этот ребенок с нами через весь остров проехал, от Севастополя до моста. И выжила, несмотря на то, что куча взрослых там полегла. Вот, ее можно приставить к радиоразведке, она все понимает. Заодно при деле будет. Километров на пятьдесят-сто рации хватит, этого достаточно.

Все слушали меня. Похоже, поняли, что я командир. Даже Гром не возражал.

— Пленных пока трогать не будем, пусть помаринуются денек. Как вернемся из города, будем допрашивать, с толком, с расстановкой. Нужно помещение обеспечить. Медпункт подойдет, думаю.

— Медпункт Саша заняла уже. Даже спать собирается там.

— Ну что-нибудь другое подыщите, — пожал я плечами. — Держите их отдельно, чтобы не договорились. Ну, нечего мне вас учить детей делать.

И так все понятно.

— Как разберемся с этими делами, поедем на военную базу. Какую — Гром, прикинь сам. Ну и учитывай, что далеко отъезжать не надо, нужно быть готовым, если подкрепление подойдет. И связь…

— Рации есть с шифрованием, — сказал он. — Комплект, четыре штуки всего.

— Нам хватит, — кивнул я. — А пока отдыхаем, пацаны. Сегодня и так хорошо поработали.

Глава 3

Однако, перед тем, как отдыхать, мне нужно было сделать еще одно дело. Забравшись в сарай, где хранились всякие грабли и вилы, я достал оттуда лопату. После чего, прихватив тело Лики, отправился в сторону леса. И только углубился в него, как услышал за спиной шаги. Обернулся и увидел Сашу и Наташу.

Я поморщился. Мне хотелось сделать дело в одиночестве, попрощаться, но, похоже, что у девчонки по этому поводу была своя точка зрения. Вот она и притащила единственную женщину, с которой более-менее плотно общалась. Не могли же они игнорировать друг друга, с учетом того, что хирург практически каждый день приходила обследовать меня.

— Мы хотели с тобой пойти, — проговорила Саша.

— Зачем? — спросил я, повернувшись обратно в сторону леса.

Одной рукой я удерживал на плече легкое, как по мне, так практически невесомое тело, а во второй — лопату. И идти было, не сказать, что тяжело. Я, конечно, богатырем из мультика не стал с тех пор, как очнулся, но большую часть прошлой физической формы вернул. Постоянные упражнения, обильное питание, да и мышечная память сделали свое дело.

Мышечная память, говорят, сказки. Хер там. Если раньше был крепкий — вернёшь форму быстро. Я вот вернул. Я, конечно, никогда атлетом не был, просто крепкий мужик. Но все равно уже в порядке.

— Попрощаться хотели, — проговорила врач. — Мы с ней все-таки дружили.

— Я не заметил особо, — я покачал головой.

— Это потому что ты постоянно шатался где-то, — заявила Наташа. — А когда тебя дома не было, Саша постоянно приходила. Общались.

— Да? — спросил я, обернувшись. — А почему, когда я дома был, ты практически не показывалась?

— Ну… — хирург вдруг покраснела, это было заметно даже в тени леса.

И замолчала. Так ничего не сказала. Ладно, есть тут какая-то причина, но мне, если честно, на нее наплевать.

— Хорошо, — выдохнул я. — Пойдемте. Только осторожнее будьте, тут все-таки зомби могут быть.

— Ты мне автомат так и не выдал, — заметила Наташа. — Хотя обещал.

— Ладно, — снова вздохнул я.

Требование, как по мне, было вполне справедливое. Неясно только, как отнесутся остальные бойцы к тому, что по лагерю будет шататься одиннадцатилетняя девочка, вооруженная пистолетом-пулеметом. Впрочем, плевать. Будет дочь полка, что тут еще сказать. Хотя нас на самом деле даже на взвод не наберется.

— Сейчас разберемся с этим, закопаем, вернемся, и я сразу же автомат дам, — кивнул я. — И научу, как пользоваться. Там ничего сложного в общем-то нет, даже ребенок поймет.

— Ага, пойму, — кивнула она и вдруг потребовала. — И пистолет.

— Ладно, и пистолет, — согласился я.

Все равно мы с бандитов набрали достаточно короткоствола. Так что Макаров с обрезанной пружиной мне в общем-то и не особо нужен. Если уж совсем честно, то толку от него совсем чуть.

На самом деле, если уж совсем честно, от их общества мне малость легче стало. До этого снова тяжелые мысли навалились, даже в башке загудело от них, а сейчас. Да, правильно говорят — без женщин мужчине нельзя. Хотя, иногда такие женщины бывают, что на край света от них сбежишь, лишь бы одному остаться.

Некоторое время мы, молча, шли по лесу, пока наконец не добрались до полянки. Сюда попадал солнечный свет, и я почему-то подумал, что лучшего места для могилы, чем здесь, мне не найти. Красивое место, конечно. Хвойные деревья плотно стоят со всех сторон, а тут трава, причем высокая достаточно.

Я бережно уложил завернутое в простыню тело на землю, а потом вытащил из кармана перчатки и натянул на руки. Стереть кожу никак нельзя, ладони нужно беречь. В конце-концов, от того, как крепко я способен держать рукоятки автомата, моя жизнь зависит.

Взялся за древко обычной штыковой лопаты, которая выглядела так, будто сделали ее в далекие года, во времена Советского союза, я приставил ее к земле, и резким ударом вогнал внутрь, подрубая дерн. Вытащил, сделал то же самое с другой стороны, потом с третьей, и так, пока не отделил солидный кусок. Отложил его в сторону. И перешел к следующему участку.

Прикрою потом могилу, пусть будет холмик, поросший травой. Все лучше, чем просто гора земли. Красивее. Думаю, Лике понравилось бы.

Девочки смотрели на то, как я работаю и молчали. Наверное, они думали, почему я не взял кого-нибудь из бойцов, ведь совместными усилиями мы бы выкопали яму нужного размера и глубины гораздо быстрее. Но у меня был ответ: я хотел сделать все сам. Своими руками. Если уж не смог ее спасти, то по крайней мере обеспечу ей достойное погребение.

Освободив от дерна участок земли, я принялся рыть. Корней деревьев тут практически не было, и их не приходилось подрубать, земля оказалась рыхлой, и я отбрасывал ее в сторону лопата за лопатой. Скоро я углубился примерно по колено, а рядом выросла горка из сероватой подзолистой почвы.

— Край, — вдруг проговорила Саша. — Я хотела спасибо сказать.

Я на секунду остановился, вытер пот со лба тыльной стороной рукава камуфляжной куртки и повернулся к ней. После чего спросил:

— За что спасибо-то?

— Да… — она протянула. — За то, что спас, в общем.

— Я не спас, — ответил я. — Я просто пока не всем дал сдохнуть. Разница есть.

— Но ты стараешься, — тихо добавила она. — Не убегаешь. Не прячешься.

Я не ответил. Снова вонзил лопату в землю, сыпал, работал. Плечи ныли, руки чуть дрожали. Сердце — нет. Оно молчало. Всё отдало в момент, когда Лика захрипела на моих руках.

Они все так же стояли и молчали. Поняли, похоже, что я сейчас болтать не в настроении и разговор, очевидно, не склеится.

Наконец яма была готова. По плечи мне примерно, но и этого хватит, чтобы труп никто не раскопал. Нормально. В лесу наверняка зверье водится, конечно, но рыть полтора метра земли они не станут, даже привлеченные запахом.

Выбравшись наружу, я схватился за завернутое в простыню тело. По уму, так его надо на веревках спускать, как с гробами делают, но у меня сейчас ничего такого нет. Да и не справлюсь я один. Так что опустил, как мог. Потом спустился, поправил, схватился за простыню и разорвал ее так, чтобы в последний раз увидеть лицо.

Оно уже разгладилось, было спокойным. Трупное окоченение начаться еще толком не успело. Ну, оно и к лучшему. Ладно, теперь закапываем.

Выбрался, снова взялся за лопату, посмотрел вниз. Молитву прочитать что ли? Только не знаю я разрешительных молитв, так что остается надеяться, что и так все пройдет. Отца можно будет попросить потом, но это так, для самоуспокоения. Ладно.

Бросил вниз лопату земли, и ее комья разбились, разлетелись в разные стороны. Потом еще и еще. И так раз за разом.

Наташа подошла, взяла горсть и тоже бросила вниз. Вряд ли она мне так помочь пыталась, скорее всего, просто повторяла жест, увиденный в каком-нибудь фильме. Саша же подходить не стала, я в целом заметил, что она после неудавшегося разговора старается держаться поодаль.

А я бросил землю вниз, и так до тех пор, пока не сложил всю. Руки уже серьезно болели, забились, как будто после колки дров.

Вот так вот. Был человек, а теперь остался только холмик в земле. И это каждого из нас ждет рано или поздно, в том числе и меня. Если будет, кому похоронить, если я не превращусь в живого мертвеца. Или если они же меня не сожрут. Или не разорвет снарядом, а потом просто сгнию.

Я подошел к отложенным кучей пластам дерна, взял пару и аккуратно прикрыл могилу. Тут же подошли и девчонки, и принялись помогать. И так, пока мы не покрыли могилу дерном целиком. Трава уже успела пожухнуть. Ничего, он схватится, потом вырастет новая. А следующей весной уже и не различить будет ничего, холмик и холмик.

Но надо крест. Верующей Лика особо не была, но как-то отметить могилу все равно нужно. Так что я снял с креплений на бедре топор, отошел в сторону и, приподнявшись, вбил лезвие в низкорастущую ветку. Удар, еще удар, и так, пока она не опрокинулась.

Схватился, обрубил сучья, очистил от хвои, после чего разрубил пополам. Не совсем ровно, так, чтобы одна сторона была длиннее. Ее обточил — в землю вогнать будет проще, потом сделал в ней небольшой паз во второй ветке. Сложил и перемотал шпагатом. Получилось не совсем ровно, но уж как вышло.

Подошел, не вставая на могилу, наклонился и с размаху вогнал острую часть в землю. Придавил своим весом.

Все, готово. Нормально.

Я заметил, как Саша перекрестилась, неловко так, размашисто. Сам не стал, подхватил лопату — ценный инструмент лучше не забывать, пусть и надеюсь, что дальше его придется использовать для других целей — и двинулся в сторону села. Девчонки за мной не пошли, так и остались на могиле.

Идти было недалеко, так что скоро я вернулся в лагерь и встретил Ильяса.

— Похоронил? — спросил он.

— Да, — кивнул я.— А чего никого из нас не позвал?

— Хотелось это самому сделать, — мне оставалось только пожать плечами. — Да и знаю я ее лучше всех. И… Мы вместе были, что тут еще сказать.

— Ладно, — кивнул он, осмотрелся и добавил. — А ты им доверяешь?— Кому? — уточнил я, пусть все и было и так понятно.

— Импортным, — ответил он.

— Настолько, насколько это возможно, — пожал я плечами. — У тебя какие-то подозрения есть?

— Да не то чтобы… — он выдохнул. — Скорее тяжело свыкнуться. Они ведь тут чужие на нашей земле. Кто знает, что им в голову придет.

— К Роджеру у тебя таких подозрений нет.

— Он другой, — татарин покачал головой. — Сперва мы реально думали, что он студент. А потом как-то свыклись. К тому же он показал, и что может, да и вообще. Ладно.

— Чего не отдыхаешь-то? — спросил я.

— Так профилактику машинам надо провести. И вообще, надо бы за запчастями съездить, расходников взять, чтобы их подогнать можно было. В идеале, конечно, автопарк какой-нибудь полицейской управы разграбить, там такие же машины были, и запчасти точно есть. Но в Судаке ее нет, сгорела.

— Придумаем что-нибудь, — пожал я плечами. — Вдоль берега куча городов есть, и никто их не мародерил. Зомби, правда, но такой командой мы можем их не бояться. Разберемся как-нибудь.

Кстати, вот еще одна часть, которую я упустил. Про оружие думать не надо, его и так полно, у нас людей меньше, чем его. Про еду решил — разграбим супермаркет, ну и в городе наберем. А вот про то, что к машинам запчасти нужны, как-то и в голову не пришло.

Ильяс хмыкнул, открыл капот ближайшего УАЗа и полез руками внутрь. Секунду спустя я увидел, как он достает из него масляный щуп.

Я огляделся в поисках домика, в котором можно устроиться на ночлег. Тут ничего особенного не было, несколько отрядных домов, вот можно в один из них и залечь. Постельного, скорее всего, нет, оно где-нибудь на складе у кастелянши. Кстати, в административном корпусе и прачечная должна быть. Если запустим скважину и насосы, то можно будет больше со стиркой не заморачиваться — сперва в машинку кинул, потом в сушилку, и надевай.

Сделал несколько шагов к ближайшему, услышал за спиной торопливые легкие шаги, развернулся и увидел Наташу.

— Дядя Край, — проговорила она. — Ты автомат обещал.

Да, похоже сон откладывается. Но действительно, вооружить ее надо. Чем раньше она разберется с пистолетом-пулеметом, тем раньше тренироваться начнет. И значит, скоро должна научиться владеть этим оружием. Стрельбы бы только устроить, и это в общем-то можно, надо только в лес идти и мишений каких-нибудь наделась.

Кстати, в общем-то можно и сейчас. Я все равно не засну, подозреваю, несмотря на бессонную ночь. Если с глушителем пострелять, то нормально все будет, из леса не услышат.

Я отметил, что содержимое кузова КамАЗа уже разобрали. Ну да, я немало времени копался там, вот и успели общими силами. Да и вообще люди сейчас спать наверняка залегли, только часовых оставили. Но «Витязь», который я собирался дать Наташе, как и мой Калашников лежали в УАЗе.

— Ладно, жди тут, — решил я. — Сейчас схожу.

Надо зайти, предупредить Грома о том, что мы постреляем немного в лесу. Ну и глушитель найти.

На все про все у меня ушло пять минут. Грома я нашел в штабе, он ковырялся со своим КПК, а под склад определили один из гаражей. Я вошел туда и даже ужаснулся — очень много стволов выходило, целая куча. Ящиков с минами там, кстати, не было, их куда-то отдельно сложили.

Прихватил штатный глушитель к «двенадцатому», потом снял коллиматорный прицел под планку Пикатинни.

Потом подумал о мишенях, вернулся в административный корпус, прошелся по комнатам и отыскал в одной из них несколько листов ватмана. Наверное, для того, чтобы детишки работали руками и и стенгазеты писали. Там же нашелся маркер, так что я соорудил из них что-то вроде ростовой мишени. Прихватил и кнопок, чтобы зацепить на деревья. Так себе решение, конечно, отрикошетить может.

Но на этот раз мы будем стрелять с безопасной дистанции, у нас расстояния сколько угодно. Отойдем метров на пятьдесят, благо у нас теперь не крошечный кинотеатр в подвале. Да и оружие позволяет на самом деле.

Вернулся к Наташе, махнул рукой, мол, пошли, чего время тратить.

И пошли, но на этот раз в другую сторону, не к могиле. Девчонка некоторое время молчала, а потом сказала:

— Тебе не стоит себя винить, дядя Край.

Я посмотрел на нее, прямо в глаза. Она упрямо мотнула головой и продолжила:

— Ты не можешь спасти всех. Но ты много сделал. Хотя бы и людей освободил. И спас тех, что в больнице прятались от зомби. А то, что так получилось — Лике просто не повезло.

Да какого хрена она опять лезет? Ей что, значимой себя почувствовать хочется? Думает, что здорового дядьку может жизни учить? Взрослой себя почувствовала?

— Наташ, — стараясь говорить спокойно и даже вкрадчиво, ответил я. — Как ты считаешь, у меня есть настроение об этом говорить?

Она промолчала, а я продолжил.

— Вы ходите по охуенно тонкому льду все. Я пытаюсь забыть, стараюсь отвлечься. Как ты считаешь, мне хорошо, что об этом все напоминают?

— Но тебе же помощь нужна, — уже как-то робко проговорила она. — Я просто…

— Лучше всего мне поможет, если вы не будете об этом каждые пять минут напоминать, — перебил я ее. — Я уже сегодня чуть не сорвался.

Я в последний момент удержал слова о том, что и ей бы не понравилось, если бы я напоминал ей об Ирине, ее матери. Но не стал. Мне не хочется причинять ей боль. Да и что это такое было бы? Ребячество какое-то, иначе и не скажешь.

— Хватит. Ты просила тебя учить — я буду. Многие, кстати, будут против, потому что считают тебя еще ребенком. Я же думаю иначе: ты должна научиться себя защищать. На боевые задачи тебя никто не возьмет, но стрелять я тебя научу. А потом и воевать, если получится.

Мы отошли примерно на километр, когда я остановился. Осмотрелся и отметил два дуба, стоявшие среди ровных высоких сосен. Наверное, их до сих пор спасало только то, что под их могучими кронами ничего не росло. Но для наших целей эти деревья подходили как никак лучше.

— Сейчас, подожди, — сказал я, двинулся и присобачил самодельные мишени на кнопки. После чего повернулся и стал отмерять шаги. Остановился примерно на шестидесяти — пятьдесят метров и есть. Повернулся, прикинул — да, мишени далеко, но такой дистанции не всегда приходится огонь вести. Но нормально, в самый раз, чтобы учиться из длинноствола стрелять.

Я снял с плеча «Витязь», удостоверился, что она на предохранителе, отсоединил магазин и протянул ей.

— В чем разница понимаешь? — спросил я.

— Ну… — проговорила она. — Он гладкий. А тот был ребристый, желтый, и на банан чем-то похожий.

Ну в общем-то другого ответа от ребенка ожидать и не стоило.

— Этот — на тридцать патронов, — сказал я. — Если стрелять одиночными, это немало совсем. Но из него и очередью дать можно. Короче, раньше я тебя учил по зомби стрелять, а теперь буду учить по людям. В чем разница, понимаешь?

Страшный вопрос, на самом деле. Одно дело — выстрелить в тупоголового мертвеца, совсем другое — в живого, дышащего и думающего человека.

— То, что зомби убить можно только в голову, — ответила она.

Бля… Ну и ответ, конечно. Такого я не ожидал.

— Дело не в этом, — я покачал головой. — В живого человека выстрелить гораздо сложнее. Вот ты как считаешь, сможешь?

— Смогу, — без раздумий ответила она. — Я бы и в тех, что Лику убили выстрелила бы, только мне не из чего было.

— Это не так-то просто, — я покачал головой.

Хотя… У подростков ценность жизни человеческой в принципе снижена, а уж у таких, что повидали столько, сколько она… Тут и говорить нечего.

— Ладно, а теперь к технической части, — решил я. — Зомби действительно можно убить только в голову. Но у людей есть такая вещь, как бронежилет и шлем. И патрон вот этой штуки, — я встряхнул «Витязь». — Не пробьет нормальный броник. И даже шлем может остановить, если на излете или под неудачным углом прилетит. Так что нужно учиться работать и по конечностям. Хорошо попадешь в руку — не сможет стрелять. В ногу — не сможет бегать. К тому же, можешь мне поверить, это очень больно, и в такие моменты о сопротивлении особо не думаешь. Добить будет проще. Поняла?

— Поняла, — кивнула она.

— Теперь дальше. Патронов в этот магазин влезает больше, пружина у него гораздо более тугая. Нужно будет учиться набивать. Как это делать ты уже знаешь, принцип такой же. Хотя, ты автоматные магазины уже набивала нам, так что привыкнешь быстро. Помнишь, как это делается?

— Вставляем патроны, один за другим, — кивнула она. — Когда будет тридцать, его надо обстучать.

— Покажи, — кивнул я. — Вытащи пару патронов и вставь обратно.

Она сделала. Можно было и быстрее, если донышком выбивать, но сейчас нам это не нужно.

— Молодец, — кивнул я, забрал магазин и передал ей пистолет-пулемет. — Теперь покажи, как с ним управляться. Сними с предохранителя, дерни затвор и выстрели в сторону мишени.

Девчонка взяла из моих рук ствол, быстро щелкнула предохранителем, переведя его в режим стрельбы очередями.

— А как это так? — спросила она. — На той винтовке он так сильно не двигался.

Моя промашка. Надо было сразу объяснить.

— Это не винтовка была, а карабин, — я покачал головой. — Да, тут три режима. Предохранитель, одиночные, очереди. Пощелкай давай.

Она выполнила требуемое. Потом дернула затвор, прицелилась и нажала на спуск. Сухо щелкнул боек.

— Молодец, помнишь, — кивнул я. — Теперь вот, прицел и лазерный целеуказатель. Понажимай на кнопочки, на прицеле можно метку менять. Выбери, которая тебе удобная.

Там «Кобра», на ней несколько разных меток. Она быстро пощелкала, и кивнула.

— Вроде удобно, — протянула она.

— Дай гляну, — сказал я, забрал карабин.

Она выбрала треугольник. Ну что ж, мне эта метка тоже больше всего нравится.

— Теперь заряжай, — сказал я, вернув ей карабин и магазин. — И стреляй. Но на режиме автоматической стрельбы. Учись отсекать одиночные выстрелы. Просто нажимаешь и сразу отпускаешь.

Девчонка вставила магазин в приемник, после чего дернула затвор. Правой рукой, прямо как в армии учат, перехватив оружие левой. Потом уже объясню ей, как это левой делается, сейчас это без надобности особой.

Негромко хлопнул выстрел. Потом еще один. Потом — очередь, но короткая.

— Ой, — проговорила она.

— Ничего, молодец. Давай дальше.

Она постреляла еще, я посмотрел в сторону мишени, и увидел, что пули задевают ее самым краем, а большая часть попадает в ствол дерева. Ну, тяжеловато все-таки оружие, ничего не скажешь. Но привыкнет. И тут вроде спортзал есть, достану ей мелкие гантели, пусть укрепляет кисть и предплечья.

Дальше пошло кучнее, пули стали бить ближе к центру. Приноровилась. Когда Наташа отстреляла полмагазина, я остановил ее.

— Теперь короткими очередями. Нажимаешь на спуск, в уме произносишь «двадцать два». Отпускаешь. Делай медленно, паузы между нажатиями выдерживай. Сейчас главное — научиться правильно, скорость мы тебе потом поставим.

И вспомнилось, как я учил этому же самому Лику на крыше заправки. Опять накатило. Сука, как же это тяжело. Да, когда я только очнулся, с чистым разумом и без привязанностей жить было гораздо проще.

Сам я тем временем посадил глушитель на свой «двенадцатый». К тому моменту, как магазин девчонки опустел, я был готов.

— Молодец, — кивнул я. — А теперь смотри за моей стойкой и внимательно наблюдай.

Мои выстрелы хлопали гораздо громче, все-таки патроны у меня не дозвуковые. Но так все равно гораздо тише, чем без него. Я в беглом темпе отстрелял в дерево весь магазин, пока боек не щелкнул. После чего перезарядил оружие — чисто на всякий случай.

— Пошли посмотрим, как постреляли, — предложил я, кивнув на деревья.

Ничего не сказав, она двинулась за мной. Мы подошли. Мои попадания пришлось кучно, размочалили центр мишени и дерево под ним. Ее — когда хуже, «как бык поссал».

— Ты лучше стреляешь, — с обидой в голосе проговорила она.

— Так я сколько лет этим занимаюсь, — улыбнулся я. — Ничего, сейчас еще постреляем, лучше пойдет, не расстраивайся. И сил тебе пока не хватает. Привыкнешь.

Глава 4

Вместо деревни остались только обгорелые остовы домов. Воняло гарью, а все вокруг оказалось усеяно пеплом. Он покрывал все практически ровным слоем. Одно хорошо: пожар не перекинулся на окружающую местность, так что окрестности не выгорели, как это произошло в Коктебеле. Но пострадали не только дома, от некоторых деревьев тоже остались только прогоревшие столбы, тянущиеся вверх.

И я отметил на асфальте свежие следы от шин. Значит, «Вороны» приезжали сюда. Наверняка их отправили проверить, что именно тут произошло, однако найти какие-то следы в этом хаосе…

Так или иначе, сейчас тут никого не было, дорога оказалась свободной. Поэтому мы ехали на юг, в сторону берега, а точнее — к тому самому торговому центру, где в прошлый раз схватились с морфами.

И то, что там должно было случиться меня, если честно, пугало. Потому что уж слишком много там осталось мертвечины. Слишком много пищи для зомби, которых мы не добили.

Черт, как же там сейчас должно вонять…

Ехали мы на трех машинах, головной шел «Тигр», в котором сидел я, а позади — «буханка» и Урал. Отец и Иван вернулись с базы Росгвардии еще вечером и доложили, что все нормально: доехали, разместили местных и отправились обратно.

С ними вернулось и еще трое мужиков из деревенских, которые почему-то решили, что не хотят оставаться в стороне, а должны присоединиться к нашей борьбе. Инструкций на такой случай я не давал, поэтому их все-таки прихватили с собой. Хотя против я не был, если хотят воевать — то добро пожаловать, только пусть потом сами же не жалуются.

— Это просто пиздец какой-то, — проговорил Ильяс, покачав головой.

Он ехал рядом со мной. За рулем сидел Руся — тот самый боец из группы Грома, хотя основная часть гвардейцев заняли буханку. Еще в «Тигре» был Роджер, Шон и ирландка. Остальные остались на базе. Можно было взять и больше людей, кузов Урала позволял, но его мы собирались оставить пустым, чтобы потом наполнить продуктами. Грузоподъемность у этой тяжелой военной машины впечатляла, так что мы вполне себе могли загрузить в нее все нескоропортящиеся продукты, которые найдем в супермаркете.

— Very sad, — пробормотал Роджер.

Похоже, что его это зрелище угнетало. Или напоминало о том, как ему приходилось первое время выживать в выжженной пустоши вокруг Коктебеля.

— О, смотрите, — указал пальцем Шон. — Зомби.

Я повернулся туда, куда он ткнул, и действительно увидел впереди небольшую группу, которая стояла чуть в стороне от дороге. Полдесятка примерно, только сейчас повернулись к машинам и медленно двинулись к ним. Вялые, тупят, как и почти всегда ранним утром.

— На огонь пришли, — пояснил я. — Увидели зарево и двинулись ночью. Они всегда идут к огню.

Мы повернули, и я увидел, что на следующей дороге зомби стало еще больше — там стояло сразу несколько разрозненных кучек. Да, не все за домами увидели зарево, но те, что пошли на окраины, уже приперлись.

— Почистим? — предложил вдруг Ильяс. — Не хочется, если честно, чтобы они тут толкались. Все-таки мы тут жили.

— Не останавливаемся, — я покачал головой. — Их слишком мало, чтобы нас остановить, угрозы не представляют. А тут больше ничего нет, Ильяс. Пепелище. Забудь. Лучше скорости прибавь, тогда не погонят.

Он чуть подприжал педаль газа, машина рванулась вперед. Один из зомби, обгорелый, кстати говоря, подкопченный местами, все-таки сунулся под колеса, и его отшвырнуло вперед массивным бампером. Машина с хрустом проехалась по нему, чуть подпрыгнула, да и все.

Скоро мы проехали село и повернули на шоссе, еще сильнее прибавив скорость. Тут машин практически не было, так что можно было ехать спокойно до самого «Восточного». Решили сперва туда, а потом уже заглянуть на базу. Разграбить магазин было гораздо важнее, чем прихватить уже заготовленные запасы, к тому же их было не так уж и много. Их мы все равно почти все свезли в деревню.

План мы обговорили заранее, и решили, что на этот раз обходимся без отвлекающих маневров. Даже если мы опять устроим фейерверк, то есть риск, что твари вернутся. А если это произойдет во время погрузки, то все может кончиться плохо.

Короче говоря, в планах было зачистить весь торговый центр, с низу до верху. Были у меня небольшие сомнения по этому поводу, потому что в прошлый раз зомби там было несколько сотен, и сейчас должно быть немногим меньше.

Но теперь у нас и стрелков больше, и оружие совсем другое, армейское. Да еще и с глушителями. Это, кстати, не факт, что и плюс, потому что так стволы перегреваться будут гораздо быстрее, да и засираться сгоревшим порохом тоже. Но все равно лучше так, чем привлечь из города еще больше тварей.

Дальше дорога пошла в гору, к тому самому холму, с которого можно было нормально рассмотреть торговый центр и парковку у него. И когда мы поднялись на него, я хлопнул Ильяса по плечу.

— Приехали, — сказал. — Дальше на своих двоих.

Он плавно затормозил, съехав на обочину дороги, а я открыл дверь машины и выпрыгнул наружу, почувствовав, как хрустнули колени. Да уж, старею. Но ничего, достану в аптеке каких-нибудь лекарств на этот случай. Ну и спортзал обнаружился на территории детского лагеря, и даже с какими-то нормальными весами. Наверное, чтобы гонять упражняться детей, и у них не было времени, чтобы, скажем, сбежать ночью и отправиться в ближайший город пешком или на попутке для поиска сомнительных удовольствий.

Скинув предохранитель автомата, я двинулся вверх, на горку, остановился, когда передо мной открылся вид на торговый центр.

— Holy fucking shit, — проговорил негр, который пошел за мной.

Да. В общем-то чего-то такого я и ожидал. Заблокировать территорию от зомби у нас не было особых шансов, тут ведь ни ворот, ни забора. Вот они и вернулись обратно из города. Похоже, что остаточная память привела их обратно, даже после того, как они отвлеклись на фейерверк.

— Шопоголики ебаные, — пробормотал я.

Интересно, сколько из них вломилось внутрь. Хотя… И тут, на парковке много. Сотни две, может быть. Но это много для нашей группы тогда, а сейчас… Сейчас, наверное, в самый раз.

Остальные тоже подошли, так что мы выстроились цепью. Кто-то из «Росгвардейцев» тоже шепотом выругался, правда, уже на русском.

— Нормально! — сказал я. — Работаем двойками. Начнем отсюда — они сразу не пойдут, какое-то время тупить будут. Потом двинутся, но если прикрывать друг друга будем, справимся. Их двести — у нас патронов больше. Не робей.

Нужно было вдохновить их своих примером. Я вскинул автомат к плечу, поймал в прицел одну из голов этой сраной толпы, на выдохе потянул на себя спусковой крючок. Негромко хлопнул выстрел, из башки зомби вылетело кровавое месиво, и он рухнул на землю.

Я переключился на второго, и свалил его вторым выстрелом — первым угодил в туловище стоявшему позади. И почти сразу же упокоил третьего. Выстрел, еще выстрел.

Остальные присоединились. Выстрелы захлопали со всех сторон. С коллиматора на такое расстояние можно было стрелять нормально, только нужно было поправку брать — глушитель скорость пули так или иначе снижал, так что она падала гораздо быстрее. Но стволы пристреляны хорошо, позаботились об этом.

Живые трупы падали один за другим. А зомби топтались на месте, не обращая особо внимания на упавших. И только когда их стало на треть меньше, они отреагировали. Причем разным образом.

Часть, из тех, что стояли поближе, отреагировали на наши силуэты и двинулись вверх по холму. Кто-то брел медленно, вытянув руки, а другие наоборот, двигались достаточно быстрее, со скоростью шага нормального человека. Им, похоже, в свое время побольше человеческого мяса досталось. А вот остальные занялись гораздо более интересным с их точки зрения делом.

Они начали жрать.

Стрелять по толпе, бредущей вверх, было одно удовольствие. Особенно по такой. Сантиментов никто не испытывал. Все ведь понимали, что это уже не люди, что это — просто оболочки, которые подчинялись простейшим инстинктам, заложенным в оставшихся неповрежденными участках мозга. Ну, либо эти участки были изменены после первой смерти.

Интересно, кто вообще станет сочувствовать вот таким? Нет, первое время я задумывался об этом, пытался разгадать, кем же они были, по одежде, по платьям у женщин и спортивным костюмам или пляжным шортам у мужчин. Теперь уже нет. Они воспринимались безличной толпой.

И так и должно быть. Иначе очень быстро можно сойти с ума.

Я отстрелял первый магазин, быстро заменил его на полный, поднырнул левой рукой под автомат и дернул на себя затвор. Патрон с сочным лязгом вошел в патронник, а я снова схватился за переднюю рукоять. Выстрел, еще выстрел. Зомби падают. По тем, что шли к нам, я не мазал, расстояние гораздо меньше.

Мы быстро упокоили всех из первой волны, но от толпы постоянно отрывался то один, то другой зомби, и шел к нам. И все больше их жрали.

И могу сказать честно, мне, блядь, отвратителен их способ питания. Они наклонялись к трупам, вгрызались в них, отрывали куски мяса, после чего принимались глодать. Все больше и больше распалялись, терзали своих бывших товарищей по несчастью.

Снова поймать в прицел еще один живой труп. Потянуть на себя спусковой крючок, почувствовать несильную отдачу, которая толкает меня в плечо. И пронаблюдать, как зомби валится на землю.

Методичная работа скоро дала свои плоды — от толпы в две сотни зомби осталось примерно два десятка. И тогда они вновь отреагировали, но уже совсем не так, как я ожидал.

Они стали убегать. Разворачивались и ковыляли назад, явно собираясь скрыться за углом здания. Поняли, что никаких шансов достать нас нет. Но теперь в общем-то вся разница была в том, что вместо того, чтобы стрелять в лицо или висок, мы стреляли в затылки. Падали они точно так же, в этом плане ничего не поменялось.

Скоро от толпы остались единицы самых везучих, которые успели сбежать. А парковка вся оказалась усеяна трупами. Блядство, как же тут скоро все начнет вонять… А на этот запах придут еще из города. Отожрутся и устроятся в этом же торговом центре, так как там нет освещения, и туда не проникает солнце.

Да, остается надеяться на то, что мы вывезем все, и нам не придется больше сюда возвращаться.

Методичная зачистка. Наверное, при необходимости мы сможем зачистить город. Если бы у меня была структура подобная «Воронам», то я бы действовал совсем иначе. Я бы в действительно стал мобилизировать местных, учить их стрелять, хотя бы по мертвым, а потом зачищать города один за другим. Там ведь столько полезных ништяков есть, что и говорить нечего. И ради ресурсов кошмарить никого не придется.

И тогда уже можно было бы строить новое государство. После того, как очистили весь остров от зомби.

Мечты, мечты. «Вороны», увы, не на моей стороне, совсем наоборот, мы теперь с ними воюем, причем эта война в горячей фазе.

Я сменил магазин на полный, после чего стащил со спины рюкзак и присел на корточки. Открыл, вытащил пачку патронов. Обычный, армейский, со стальным сердечником — биметаллическая гильза, красный лак герметизатора, головка пули ничем не окрашена. И я стал набивать магазины один за другим. Внутри нам понадобится весь боезапас, потому что там отработать их так просто не получится.

Остальные тоже принялись набиваться. Магазины — у кого-то чуть изогнутые, бакелитовые, оранжевые, или те, что поновее — с окошками, через которые можно посмотреть количество оставшихся патронов, как у меня, например. У ЧВКшников и Роджера — другие, более прямые, стальные с тефлоном. Это, кстати, на самом деле основная причина отказов у НАТОвских винтовок — магазины не очень надежные, частые неподачи и прочие беды.

Закончил я не раньше всех, первым оказался тот самый Руся. Отличник боевой подготовки, блин. Но в итоге все закончили, встали, забросив рюкзаки за спины. И уставились на меня.

— Ну, что делаем? — спросил Гром.

— В прошлый раз логово морфов было в фудкорте наверху, — ответил я. — Туда свет не проникает. Так-то его там немного есть, крыша местами стеклянная. И под ним обычные зомби стоят, которые сейчас вялые. И варианта в общем-то два.

— Ну?

— Мы можем подняться на четвертый этаж. Если будем двигаться тихо, морфы ничего не услышат, они днем спят, причем крепко. Только вот начнем палить — все равно атакуют. Можем идти снизу. Им будет проще, они ведь сверху вниз станут прыгать. Но у нас против них приема есть.

Я похлопал пальцами по установленному на цевье справа тактическом фонарю. Производство «Зенит», называется «Клещ», причем это именно фонарь, а не тактический блок. Здоровенный и достаточно тяжелый, кстати говоря, но мощный. Вблизи слепит так, что невольно глаза прикрываешь, очень яркий.

А морфы яркого света боятся, это было понятно. И эта штука будет им прыжки сбивать — прямо на свет они атаковать не станут. А мы наоборот их хорошо видеть будем, потому что силуэты осветит. А потом стреляем в голову, и все нормально.

Руся, кстати, предлагал навесить на автомат сразу три таких, и я даже прикинул, какой по мощности прожектор тогда получится. По его мнению морфы просто разбегаться начнут от такой.

— Снизу идем, — решил я. — Так мы, если что, отступить сможем, а из здания они не выйдут. Наверху нас зажать могут. К тому же, я подозреваю, что на той лестнице, по которой мы поднимались в прошлый раз, есть зомби и много.

Ну да, дверь-то они наверняка выбили такой толпой. Если уж совсем честно, то мы спаслись чудом, действовали, как полные отморозки. Ну, на что только не пойдешь от отчаяния, верно?

— Пошли, — решил я и пошел первым.

Мы двинулись вниз с холма, я старательно перешагивал через трупы зомби. В нос шибануло вонью уксуса. Воняло тут буквально все, но скоро этот запах выветрится, а под палящим солнцем все станет пахнуть совсем иначе. И на эту вонь подтянутся другие.

Ну и кормушку мы им обеспечили, конечно. Хватит на то, чтобы полсотни морфов откормить. Хорошо, что они пока что не покидают городов, представлять не хочу, что будет, если такие твари начнут бродить по острову в поисках свежего мяса. Мы-то ладно, отобьемся, а вот деревенские… Это сильно вряд ли.

— I feckin' hate this shite, so I do, — пробормотала ирландка.

Мы все общались, и я потихоньку начинал различать ее акцент. И если честно, то в данной ситуации был с ней полностью согласен. Парковка заваленная трупами мертвецов, да еще и со следами их недавнего пира.

Воняло тут и обычной мертвечиной от тех зомби, которых мы успели убить в прошлый раз. Достаточно сильно, но уксус все равно перебивал все. Под ногой хрустнула кость, я невольно глянул вниз — объеденная, чуть желтоватая, но не разгрызли, чтобы высосать мозг. Сил не хватило челюстям. Не морфы пировали, обычные зомби, тем-то как раз хватало сил, чтобы разгрызть зомби.

Руся и еще один гвардеец ускорились, дошли до угла здания. Оттуда послышалось еще несколько хлопков, а потом азиат повернулся и показал большой палец. Мол, нормально все.

Скоро мы подошли ко входу. Здесь были две поворотные двери, но попасть внутрь можно было только через одну из них — вторая застряла в таком положении, что внутрь не попасть. Придется бить стекло.

— Работаем тройками, — сказал я. — Роджер и Ильяс со мной. Друг друга прикрываем, следим.

— Еще какие-то советы есть? — мрачно спросил Шон. Негр людей не боялся никаких, но зомби, а уж тем более морфы — это совсем иное. Потустороннее, я бы сказал. И гораздо более опасное, потому что один укус — и все, пиздец.

— Не давайте себя кусать, — ответил я, вскинул автомат и высадил короткую очередь по стеклу, открывая себе проход внутрь. Две двери всегда лучше, чем одна, особенно если придется отступать.

А потом включил подствольный фонарь и сделал шаг в сторону входа.

Глава 5

Я сделал шаг в сторону входа, несколькими ударами ноги выбил крупные осколки снизу, потом сбил верхние прикладом автомата. Вскинул оружие, высвечивая помещение торгового центра, а секунду спустя оттуда повалила толпа.

Им похоже, было достаточно энергии от трупов убитых, чтобы не впадать в свой привычный транс. И их было много. Один, правда, споткнулся и насадился грудью на стекло разбитой двери, но остальные пошли в нашу сторону и, хрустя ботинками по мелкому крошеву стали выходить.

— Оттягиваемся! — крикнул я, прицелился в ближайшего и высоко поднимая ноги, чтобы ни обо что не споткнуться, стал отходить назад.

Выстрел, еще выстрел. Одна пуля улетела в сторону, разбила что-то внутри павильона, из-за чего снова послышался звон стекла. Вторая угодила в голову зомби, и он опрокинулся.

Остальные тоже стали отступать и открыли огонь. Зомби попадали один за другим, и я понял, что в узком проходе у нас вполне себе получится сдерживать их. Только проблема была в другом. Если мы навалим их тут, то они вполне могут закупорить собой проход. И тогда их придется растаскивать.

— Не стрелять! — крикнул им и сделал еще несколько шагов назад, после чего остановился. — Дайте им выйти из здания, иначе хрен мы потом внутрь войдем!

Правда, перед входом мы тоже навалим порядочный такой бруствер, но без этого не получится. Трупов будет много, очень.

Мы отошли, разошлись цепочкой, в каждой из звеньев которой было по три человека. И стали работать. Снова началось методичное уничтожение. Зомби не успевали сделать и нескольких шагов от выхода, как ловили головами пули и валились вниз. Уксусом завоняло еще сильнее. Что-то подсказывает мне, что вопрос реанимации прачечной станет гораздо более значимым. Потому что если так продолжится, то нас в любой засаде по вони запалят.

А еще стричься придется. Мне-то ничего, а вот ирландке как? Она-то, подозреваю, своей рыжей шевелюрой гордится, все-таки это один из знаков принадлежности к ее гордому народу. «Эйре», или как там они себя называют?

Я в беглом темпе расстрелял весь магазин, свалив не меньше десятка зомби. Мазал гораздо чаще, чем раньше, потому что там, на холме, у нас была возможность выбирать цели, а сейчас они перемещались достаточно хаотично, и палить приходилось без перерыва.

В работу тут же вступил Роджер со своей М4, а я перезарядил автомат и остановился. Пусть он сперва достреляет магазин, а потом снова я начну. Ильяс же палил, причем с явным удовольствием. Я заметил, что ему это дело нравится.

Трупы падали на землю один за другим. А потом зомби стало гораздо труднее, и некоторые вместо того, чтобы пытаться идти, падали на четвереньки и лезли вверх по горе трупов.

— Empty! — крикнул морпех, и я чуть не упустил этот момент, задумался.

Да, рутина — дело такое, даже если это касается уничтожения толпы ходячих мертвецов, которая легко может разорвать тебя на куски, если ты замешкаешься.

Я тут же вступил в бой. Тактический фонари подсвечивали зомби со всех сторон, оставляя на стене торгового центра длинные причудливые тени.

Глушитель от интенсивной стрельбы уже покраснел, между выстрелами из него стал выходить легкий дымок. Но ничего, до настоящего перегрева пока далеко, можно стрелять.

А потом все резко закончилось. Зомби просто перестали выходить, а всех, кто успел, мы убили. Я остановился, сменил на всякий случай магазин. Надо опять набивать. Заодно и твари, что наверху успеют подтянуться, не на выстрелы, они на них не реагируют, на звон стекла и шаги. Ну и про коллективный разум тоже стоит помнить.

И о том, что морфы проснулись. Готовятся к атаке и ждут нас. Четыре этажа, атриум, с которого легко можно спрыгнуть. Ладно.

Перед входом в торговый центр мы насыпали бруствер из трупов в половину человеческого роста. Тела валялись, как мешки с песком, разве что те не воняли практически, а эти.

Но я уже постепенно привык, принюхался, хоть раньше и считал, что это невозможно.

— Руся, Ильяс, прикрывайте, — сказал я. — Остальные — набиваемся. Потом внутрь.

Снова стащил рюкзак, снова вскрыл пачку патронов, и принялся вставлять их в магазины. Пальцы уверенно делали свою работу, не требуя вмешательства сознания. Думал я совсем о другом.

Мне… Было страшно. Да, именно что страшно. Я научился давить страх практически на физиологическом уровне, но из здания сквозило неизвестностью. Что-то давило мне на мозги, и я толком не понимал, что именно.

И это началось с того момента, как мы подошли к входу к зданию. Даже нет, скорее с того, как я разбил стекло поворотной двери. Я посмотрел на остальных, и у них на лицах тоже можно было разглядеть выражение растерянности. У всех кроме Роджера и ирландки. Те, как мне казалось, не боялись.

Снова закрыв горловину рюкзака, я забросил его на спину, кивнул. Теперь настало время Русе и Ильясу перезарядиться, но они справились быстро — даже по одному магазину расстрелять не успели.

Я снова посмотрел на черный зев прохода. Идти туда не хотелось. Совсем.

— Что-то какая-то странная хуйня творится, командир, — проговорил Гром.

— Ничего, — ответил я, хоть и сам не полностью в это верил. — Все нормально будет. Не лохи мы, а это — пусть и быстрые, но всего лишь зомби. Пошли.

Я, перешагивая через трупы, вошел в торговый центр, и увидел зомби, которые медленно шли к нам. Значит, они еще не закончились. Однако их оставалось немного — десятка две-три. В нос снова ударил запах, и на этот раз это была вонь мертвечины.

Блядь, а я и не подумал о том, чтобы морду замотать хоть чем-то. Хотя на самом деле пора было озаботиться этим, не в первый раз же мы лезем в места, где валяется огромное количество трупов. И одеколоном каким-нибудь побрызгать, поядренее, чтобы дыхание спирало, чтобы не чувствовать ничего.

Вскинул оружие, поймал в прицел ближайшего, нажал на спуск. Выстрел в замкнутом помещении прозвучал гораздо громче, если бы не глушитель, то он наверняка ударил бы по ушам, а так вышло терпимо. Вполне себе.

Тварь поймала головой пулю и свалилась. Следом подтянулись остальные бойцы, и мы снова открыли огонь одиночными, и твари стали падать одна за другой.

И тут с третьего этажа что-то махнуло. Я каким-то инстинктивным движением отдернулся назад, и прямо передо мной приземлился морф.

Он резко повернулся ко мне, а я отшатнулся, кое-как навел на него точку коллиматорного прицела и выжал спусковой крючок, выпуская длинную очередь. Ствол чуть подбросило, тварь толкнуло назад, а одна из последних пуль угодила ему в башку. Так и не успев прыгнуть, он осел.

И тут сверху послышался крик. Леденящий душу вопль, который пробирал до самых кончиков пальцев. И я вдруг ощутил, как задавленный, было, страх резко проснулся. И мне захотелось ломануться наружу, на улицу, и бежать, до тех пор, пока я не доберусь до машин, а потом сесть за руль и уезжать как можно дальше.

— Еб твою мать! — выкрикнул кто-то из моих товарищей.

Я обернулся на них, увидел, как один из «Росгвардейцев» резко рванулся к выходу, но Гром поймал его за шкирку, подтащил к себе и дал такую оплеуху, что у него голова безвольно мотнулась в сторону.

А потом мне стало не до то дого, потому что морфы резко стали прыгать на нас со всех сторон. И их было много, очень.

Я поймал в прицел одного, но он, двигаясь из стороны в сторону, рванулся ко мне. Причем, было видно, что он лавирует так специально, чтобы сбить прицел. При этом одной из своих когтистых лап он явно прикрывал голову от яркого света фонаря, который бил ему прямо в лицо.

Рядом послышалась короткая очередь, тварь поймала головой пулю, на бегу перекатилась через голову и упала к моим ногам. Я снова невольно дернулся назад — страшно было, что поднимется, что схватит меня своими мощными зубами, пусть я и видел, что у нее мозги наружу.

Выстрелы слышались со всех сторон. Я поймал в прицел еще одного, который уже рванулся к Русе. Хлопнули выстрелы, дохлый морф прокатился по полу, да так и остался лежать.

Твари действовали… Слишком скоординировано, иначе не скажешь. Раньше они все вместе рвались в одну точку, и единственное, что их заботило — это первым дорваться до теплой плоти, вонзить в нее свои клыки. А теперь.

Сверху снова послышался крик, и я почувствовал, как у меня дико заболела голова. Вспышка пронзила ее от глаз до затылка. Не знаю, что там за тварь, да и вообще я не слышал до этого, чтобы они кричали, но прекрасно понимал, что она не может быть человеком.

Я вбил длинную очередь в еще одного морфа, и он упал. Но меньше их как будто не стало.

Боек сухо щелкнул, и мне оставалось только быстрым движением выбить пустой магазин полным и дернуть затвор. Нельзя так делать, но потом у меня будет время подобрать. Если мы вообще выживем.

— Наверх! — заорал я. — Вперед!

Если мы не достанем эту тварь, то нас рано или поздно разорвут. Что-то подсказывало мне, что как только мы убьем ее, морфы сразу же растеряют все координацию. А еще исчезнет это чувство неуверенности, этот тупняк, эта боль.

Сам я рванулся к лестнице, ведущей на второй этаж, побежал, по пути застрелив двух обычных зомби, что шли в нашу сторону, вытянув руки. Двигались они достаточно быстро.

Когда добрался до самой лестницы, сверху опять спрыгнула тварь. Рефлекторно я навел на нее фонарь, и она вдруг резко рванула в сторону — похоже, луч света удачно попал, прямо в глаза. Проводив ее этим самым лучом, я нажал на спуск. Промазал. Выстрелил еще раз, и на этот раз попал, угодив в висок. Брызнула смесь из мозга, ебаной жижи с запахом уксуса, и монстр, перекатившись через голову, упал.

Сзади послышался дикий женский вопль. Резко развернувшись, я увидел, что один из монстров упал прямо на ирландку. Мелькнули ее рыжие волосы, и тварь всей своей тушей подмяла девушку под себя.

В последнюю секунду я нажал на спуск, и будто в замедленной съемке увидел, как пуля преодолела расстояние между мной и морфом, и влетела ему в затылок. Он упал, придавив ирландку своим весом.

А потом меня толкнули в спину.

Я свалился, но не как мешок с дерьмом, в последнюю секунду успел перевернуться, да еще и выставить перед собой автомат. И увидел оскаленную рожу морфа. Тварь наткнулась на автомат шеей, но упрямо тянулась ко мне, и я увидел, как из ее пасти стекают капельки слюны.

Меня вдруг холодный пот прошиб — это эта дрянь попадет на слизистую или в какую-нибудь ранку или ссадину, мне же пизда. Монстр продолжал давить, руки уже дрожали от натуги, и я чувствовал, что еще немного и сдамся.

Резким движением я согнул колено, пытаясь сбросить тварь с себя. Если бы это была собака или даже волк, то у меня получилось бы, но этот мутант не чувствовал боли, у него вообще никаких ощущений не было. Я согнул еще раз, повел руки в сторону, кое-как отвел башку от себя.

И тут кто-то подскочил, приставил трубу глушителя прямо ко лбу монстра и нажал на спуск.

Хлопнуло и тварь рухнула в сторону. Я попытался подняться сам, но перед глазами все мутилось, да еще и от этого запаха хотелось блевать. Потом увидел перед собой вытянутую руку и лицо Роджера. Значит, это морпех меня спас. Ну спасибо.

Я схватил его за ладонь, а он резким движением поднял меня на ноги. Стрельба по-прежнему слышалась со всех сторон, но я решил не отвлекаться. Кем бы ни была бы эта тварь, она — первоочередная цель.

Рванул вверх по лестнице, и тут откуда-то сбоку на нее выскочил еще один морф. Я вдавил спусковой крючок, выпуская длинную очередь, пули снесли монстру голову почти начисто, осталась только нижняя челюсть, он покатился мне прямо под ноги. Прыгнув, я перескочил через него и побежал дальше, в очередной раз сменив магазин. Патрон в патроннике, все нормально.

Побежал вдоль атриума к следующей лестнице, навстречу мне из одного из павильонов вырулил очередной зомби. Я всадил пулю ему в башку, глянул вниз — мои товарищи вполне успешно отбивались, потерь пока не было. Даже Бренну вытащили из-под трупа морфа, и он сейчас стреляла вместе с остальными.

За спиной были слышны шаги. Обернувшись на секунду, я увидел Ильяса и Роджера, они последовали за мной. А когда снова глянул вперед, наткнулся на взгляд морфа, который появился передо мной будто из ниоткуда.

Навел на него ствол, но позади послышались хлопки, и тварь брызнула мозгами из башки и рухнула на землю. Кто-то из моих помог. Ладно.

Следующая лестница, и по ней я буквально взлетел, а не пробежался. Третий этаж. Орали вроде с четвертого.

Гулкие шаги внизу. Мои тоже поднимаются. Но стрельба не прекращается вообще, ни на секунду, палят и палят. Да сколько же их тут?

Хотя чему удивляться-то? Мертвечины здесь полно, мы же оборону держали. Представляю, что нас ждет наверху.

Справа, по другую сторону атриума мелькнул силуэт, я выстрелил, и морф упал вниз. Оттуда тут же послышался визг и мат. Оставалось надеяться, что никого не придавило, потому что такая туша, да с третьего этажа — это почти то же самое, что кирпич на голову. Или рояль, который сбросили из окна, чисто как в анекдотах.

Следующая лестница, и вонь стала такой, что я чуть не блеванул. Рот мгновенно наполнился слюной.

На полу валялась куча костей, разбитые черепа, раздробленные кости и прочие останки человеческих тел, над которыми порядочно так попировали зомби. Это тут мы и держали оборону.

К счастью лестница оказалась не завалена. Баррикаду, которую мы устроили, разобрали сами зомби, а трупы они, похоже, стащили вниз, для того, чтобы их удобнее было есть. Так что хрустя ногами по костяному крошеву и перешагивая через более-менее крупные фрагменты, я забежал на лестницу, и тут откуда-то сбоку послышался очередной крик. Гораздо более громкий и яростный, чем до этого.

Перед глазами на секунду потемнело, но я повернулся, и увидел мелькнувшую тень, которая исчезла за дверьми ближайшего павильона, в котором, судя по одетым в одни трусики манекенам, продавали женское белье.

— Куда пошла, сука! — заорал я и рванул следом.

Увидел справа, как на перила забирается морф, но его тут же достали очередью снизу, и он рухнул вниз.

Все. Теперь сомнений нет. Этот монстр, кем бы он ни был бы, управляет другими. И он убегает. То есть, пытается сберечь себя. Хрен его знает, что это за большой зомбячий босс, раз он умудрился подчинить себе морфов, но его нужно убить. Срочно. Что-то подсказывает мне, что тогда все будет проще.

Я рванулся в помещение, и тут же в меня прилетел женский манекен, который я ударом приклада отшвырнул. А потом, повинуясь какому-то предчувствию, рванулся в сторону, уклоняясь. И мимо меня пролетело тело…

Сперва я подумал, что это точно такой же морф, но только потом понял, что он покрыт костяными наростами гораздо сильнее, чем остальные. Практически так же, как тот крушила, которого мы встретили на заправке.

Он, скользя по гладкому полу из плит, повернулся, и я сумел разглядеть его лобастую башку. Очень большую, у простых морфов таких нет. Автомат мгновенно оказался у плеча, я нажал на спуск, и короткая очередь снесла верхнюю часть черепа твари.

И перед глазами снова потемнело. Я будто посмотрел на вспышку светошумовой гранаты, разве что при этом не осталось красного пятна от ожога сетчатки. Снизу снова послышались крики на разные голоса. Да, в этот раз досталось всем.

Кое-как проморгавшись, я выскочил наружу, и увидел, как Ильяс, отпустив автомат, трет глаза, а Роджер таращится невидящим глазом куда-то вперед. Подскочил к краю атриума, к парапету, посмотрел вниз, и увидел, как очередной морф рванулся вперед, прыгнул на Русю.

Нажал на спуск, и пули сбили монстра в сторону. Он перекатился через голову, развернулся, и я выстрелил еще раз, и на этот раз попал туда куда надо. Упокоил.

Остальные наконец-то пришли в себя. А морфы…

Они в действительности растеряли всю координацию, и снова превратились в хоть и быстрых, но просто хищных животных. Послышалось еще несколько выстрелов, после чего целей в поле зрения не осталось. Наступила тишина.

Глава 6

— Все целы? — спросил я.

— Жива, но немного помята! — первой отозвалась Бренна. — Мне, блядь, теперь ни в жизнь не отмыться!

Остальные тоже отрапортовали о том, что все в норме. Я почувствовал себя гораздо лучше. Во-первых, страх отступил, и дело было даже не в том, что этот безумный бой закончился. Я подозревал, что причина была как раз в этой твари, которую я пристрелил только что. Значит, она могла воздействовать не только на зомби, управлять ими, но и людям какие-то эмоции могла внушать.

Но это не то, чтобы хорошо. Потому что расслабляться нельзя. Мы определенно убили не всех, нужно пройтись по этажам, зачистить оставшихся зомби. Они тут наверняка есть, те, что не успели к основному разбору полета подойти.

А потом нас ждет погрузка. И дорога обратно на базу. Далеко не факт, что все пройдет гладко. Так что расслаблюсь я только когда доберусь до места, заставлю Ильяса подключить уже генераторы, а потом пойду в душ. Он в лагере на улице, насосы тоже можно запитать, а то, что горячей воды нет… Так даже лучше, наверное. Мне всегда казалось, что после холодной себя как-то бодрее чувствуешь.

— По четыре человека на этаж, чистим! — приказал я. — Чтобы в каждую щель заглянули, не хватало еще, чтобы во время погрузки какой-нибудь зомби вошел. Гром, Шон, поднимайтесь сюда, нужно кое-что обсудить.

Командиры все-таки. То, что я видел, нужно показать и им. Потом я повернулся к своим товарищам и сказал:

— Проверьте этаж, особенно на ту лестницу, по которой мы в прошлый раз выбирались, посмотрите. Там наверняка кто-то есть, они же в прошлый раз вломиться смогли.

Блядь. Опять ебаный языковой барьер. Пришлось повторить команду на английском, уже для Роджера. Он кивнул, мол, все нормально, тронул Ильяса за плечо.

— Ебаный в рот, — вдруг сказал тот, наконец-то оторвав руки от глаз. — Я уже не знаю, что хуже — зомби эти ебаные или люди. Эти не стреляют, так на мозги давить научились. Уф, инде.

— Люди хуже, — я покачал головой. — Думаю, что такие твари все-таки редкость. А людей много, и пули убивают не хуже, чем клыки.

— Да ты прав уж, — ответил он. — Но это все равно пиздец. Ладно, командир, мы пойдем посмотрим.

И действительно, двинулись проверять этаж. Причем, двигались нормально, прикрывали друг друга. Ну я в общем-то ни в морпехе, ни в татарине не сомневался.

Сам же я двинулся обратно в магазин белья, чтобы нормально рассмотреть морфа, которого убил до этого. Подошел, наклонился. Да, он действительно побольше обычного морфа будет, причем не только головой. Тело тоже помассивнее. А еще больше его увеличивают эти куски костяной брони.

Я вытащил топор, вбил его в сочленение между пластинами, расшатал и выдернул одну. Помял в руках, попытался взять на изгиб — не ломается. Крепкая штука.

— What the fuck is this? — проговорил негр.

Я поднял голову, и увидел, что командиры групп уже подняться успели.

— Крысиный король, — ответил Гром, как будто это все объясняло.

Нет, название, конечно, подходящее. Кукловод, мать его, управляет обычными зомби и морфами. Но он-то откуда знает?

— Встречались раньше с такими? — спросил я.

— Не, — покачал головой гвардеец, переходя на английский. — Сафин встречался, он же рассказал.

А, точно. А то я и забыть успел, что полковник у них работал в первом городе, где началась эта самая эпидемия — в Волкове. И по его словам он там несколько месяцев сидел, а выбраться тогда у них получилось исключительно чудом.

— Он нам целую лекцию провел об этих зомби, — продолжил Гром. — Они в санатории скрывались за городом, и у них был ученый, который вакцину разрабатывал. И сделал в конечном итоге. И один наемник из «Волка», ебанутый напрочь. Умудрился живого морфа поймать и притащить туда. Если бы не он, то вакцины не было бы, наверное.

— Да вы в этом «Волке» все ебанутые, — проговорил Шон.

— Так что это за крысиные короли-то? — спросил я, кивнув на труп.

— Да по сути своей те же морфы, только быстрее, умнее и хитрее. На рожон не лезут, вместо того, чтобы атаковать сами, управляют другими зомби. Могут толпу целую под контроль захватить и на тебя отправить. Могут и на мозги давить. Ну, короче, мы все это прочувствовали. Если честно, когда полковник об этом рассказывал, я не поверил особо. А сейчас, когда крик услышал, чуть не обосрался.

— Блядь, я тоже, — подтвердил Шон. — И мне, если честно, очень хотелось сбежать. Просто бросить все, на улицу, и до машины.

— Мне так же, — кивнул я. — Похоже, что он не воспринимал нас как добычу. Понял, что мы опасны, и пытался отогнать. И только когда вломились, отправил своих морфов.

— А ты один, считай, на него побежал, догнал и убил, — с уважением в голосе проговорил Гром.

— Да я же говорю, они в «Волке» все ебанутые, — не преминул вставить негр.

Снизу послышалось несколько выстрелов, но спокойных, одиночных. Потом еще пара со стороны лестницы, которую ушли проверять Роджер с Ильясом. Одиночных зомби добивают, ничего страшного. Похоже, что все позади.

— А ты с такими не встречался до этого что ли? — спросил Гром. — Вы же много по замертвяченным городам лазали.

— Нет, — я покачал головой, отложил пластину в сторону. — Разных мутантов видели, вот, например, здорового, и такими же пластинами покрытого, только толще. Пистолетная пуля их не брала, например.

— Крушилы, — подтвердил Гром. — Это еще фигня, эта броня может такой прочной быть, что ее только бронебойные пули берут. Так что ничего удивительного.

— Сука, чего ж только не народилось от этой дряни…

— А это потому что вирус на самом деле не для того, чтобы зомби делать, — сказал «росгвардеец». — Сам Сафин об этом только краем уха слышал, информация секретная, но говорил, что эта штука для того, чтобы суперсолдат из людей делать. Тот наемник, кстати, заражен был, ему какие-то сыворотки кололи из мозгов зомби. И он поменялся. Сперва раздулся раза в полтора, мышечный стал, что пиздец, наверное, мог на конкурсе бодибилдеров выступать. А потом про него совсем жуткие вещи стали рассказывать. Как будто он одним своим видом зомби отгонять мог.

— Сказки, — заявил Шон.

— А мне-то почем знать? — удивился Гром. — Я почем слышал, потом и продаю.

— Ладно, — я поднялся. — Главное — справились. Но я, если честно, теперь лучше с сотней обычных зомби встречусь, чем с одним таким.

— Если если эта хуйня не будет той сотней управлять, — ответил гвардеец.

Снова выстрелы. И опять одиночные. Кстати, на самом деле торговый центр был бы неплохим местом для временной базы. Хотя бы до тех пор, пока мы не перевезем все продукты на нашу основную, в детском лагере.

Но я сомневаюсь, что хоть кто-нибудь из наших решится тут остаться, пусть даже и на время. И дело не в вони, и даже не в куче мертвечины. Просто место такое, блядь… На мозги давит. Особенно после того, что нам тут пережить пришлось.

— Ладно, пошли вниз, — решил я. — Посмотрим, что нам там ритейлинговая компания оставила.

Мы двинулись в сторону лестницы. Зомби из укрытий больше не вылезали. Может быть, смерть крысиного короля им страх внушила? И они поняли, что мы — действительно опасные противники, раз уж смогли уничтожить того, кто сидел на вершине их пищевой цепочки. Если они, конечно, могут хоть немного думать и испытывать эмоции.

Мы спустились по лестнице и двинулись в сторону супермаркета, который занимал примерно треть первого этажа. Большой, значительно крупнее, чем та «пятерочка», которую мы грабили первой, и уж точно, чем маленький местный магазинчик.

Кстати, справа аптека стоит. Туда тоже следует заглянуть и сгрести все, что есть. Неплохо было бы, конечно, сперва у Саши поинтересоваться, что брать в первую очередь, но думаю, что нам все нужно. Даже женские противозачаточные. Не потому что у нас есть какой-то избыток женщин, и у нас есть виды на них, но в поселениях должны много за такое дать. Потому что подозреваю, что в первые годы эпидемии, которые должны быть еще и самыми жесткими, вряд ли кто-нибудь решится завести детей.

С другой стороны, сейчас тварей подобных крысиному королю и тому крушиле мало. А если мы продолжим так же активно расправляться с зомби, то будет много мертвечины. А соответственно обычных ходячих трупов станет меньше, а вот таких вот, прокачанных и более опасных — больше.

И черт его знает, что случится, если они вдруг перестанут бояться света. Или если покинут города и начнут путешествовать стаями в поисках добычи.

Мы прошли мимо ряда касс и киосков самообслуживания и двинулись внутрь через вход для посетителей. Запаха прелых и гнилых овощей на фоне вони уксуса и разлагающейся мертвечины я практически не почувствовал. Ну пахнет немного, и пахнет, вообще ничего страшного.

Отметил, что тут есть и тележки. Похоже, для того парковка и стояла, чтобы вывозить целые тележки, грузиться, а потом завозить обратно. Посмотрел ближе, и увидел, что чтобы взять такую, нужно было сперва вставить в разъем мелкую десятирублевую монетку. А ни у кого из нас мелочи нет.

Дурак что ли, Край? Мы ведь в магазине. А тут этих денег вообще до жопы. Но кто же мог подумать, что ни с того ни с сего, нам понадобятся вроде бы в конец обесценившиеся деньги?

Ну либо коин-шоты делать, как их называют на западе — дробовые патроны, в которые вместо поражающего элемента вставляются мелкие монетки. Такой вот прикол, хотя я не думаю, что кто-то в здравом уме будет использовать его в бою. Стволу дробовика тогда точно жопа.

Так что уж лучше засыпать мелкие монетки в носок, завязать, а потом кого-нибудь отпиздить.

Я усмехнулся своим мыслям, прошел мимо ряда с овощами и оказался в дальней части магазина. А тут было немало интересного — одежда кое-какая простенькая совсем, футболки-трусы-носки. А дальше и автомобильный отдел был, где можно было купить пустую канистру, или заполненную маслом, лампочки какие-то. И инструменты садовые были. Нет, магазин все-таки огромный, и нам все это нужно, блин.

Да нам вообще все нужно, причем побольше.

— Похоже, нам придется как минимум пару раз сюда скататься, — проговорил я. — И на погрузке провозимся.

— Ничего, — сказал Гром. — Для себя же берем, не для кого-то другого.

Ну в этом я с ним не согласиться не мог, потому что в прошлый раз мы грабили этот торговый центр ради дани. А все, что сейчас заберем, бы будем использовать сами.

Прошли немного дальше вдоль рядов. Из-за следующего стеллажа появился одинокий зомби. Вышел из-за укрытия, посмотрел на нас, а потом вдруг резко развернулся и ушел обратно. Скрылся.

— Умнеют, твари, — проговорил Гром, вскидывая автомат.

— Не надо, — я покачал головой и снял топор с крепления на бедре. — Сейчас так разберемся.

Двинулся за ним, в несколько длинных шагов нагнал зомби и вбил ему в затылок лезвие. Послышался хруст, тварь упала на колени, а когда я выдернул оружие, рухнула навзничь. Повернулся — мои догнали меня.

Тут был целый ряд, заполненный самым разным печеньем — от банального «Юбилейного» и мятных пряников, да всяких мини-пирожных. И это все мы тоже увезем. И для души неплохо — без сладкого все-таки тяжело, в армии это, как никто другой, понимаешь. И как быстрый перекус хорошо. Ну и просто чаю попить.

В армии двойной порции сливочного масла радуешься, как Новому году. Чего уж говорить про изыски, которые тут стоят. Их можно либо за бешеные деньги в «чипке» купить, либо ждать, пока посылка от родственников придет. Да и ту могут либо отобрать, либо раздербанить на всех.

Пошли дальше, мимо рядов с крупами. Вот здесь — целое богатство, просто огромное количество. А на складе должно быть еще больше. В таких супермаркетах товар большими паллетами хранят. Но если мы склад забьем…

— Ладно, чего тут ходить, — проговорил Гром. — Пошли на склад, посмотрим, что там еще есть.

— Проверим, нет ли больше зомби, — я покачал головой. — Так, прошвырнемся, глянем. Твои, похоже, кого-то упустили.

Сказано — сделано. Хотя легко так сказать, магазин был действительно большим, так что у нас заняло достаточно много времени пройти его из конца в конец, из края в край и осмотреть полностью. Но больше зомби мы не нашли.

Когда подошли к складу, почувствовали вонь. Это ряд с охлажденным мясом и рыбой вонял. Но она уже особого отвращения не вызывала, нанюхались все, что тут еще сказать-то. Там холодильники раньше работали, а рыбу, похоже, прямо на ледниках хранили, а еще бассейны с живой рыбой были. Правда, сейчас они без системы аэрации и фильтров заросли какой-то дрянью, а бывшие обитатели плавали брюхами кверху.

— Столько продуктов пропало, — покачал головой Гром.

Я только хмыкнул. Тут вопрос был скорее в том, сколько людей пропало. Мы минимум несколько сотен зомби убили, а если считать первый рейд сюда, то, наверное, полтысячи. Кстати, тоже показатель — город станет на какое-то время безопаснее. Правда…

Сюда опять придут. На запах мертвечины сбегутся. Так что свято место пусто не бывает, и в итоге в торговом центре опять заведутся зомби. А скорее всего и морфы. И легко может получиться так, что очередной крысиный король зародится, если кто-то из них достаточно мяса налопается.

Короче, ночью в Судак лучше больше не соваться. И с перевозкой продуктов и остального закончить до ночи. Хотя тут не поездка больше времени займет, а погрузка и разгрузка. До лагеря ехать минут тридцать-сорок, если уж так. Но в оба конца дорога так или иначе займет часа полтора. А все вместе… Нет, пару дней нам тут ковыряться, не меньше. И еще и найти место, где это все хранить.

Между рядами стоял погрузчик. Самый обычный, вилочный. На нем был товар — какие-то паллеты. Я подошел ближе, посмотрел — газировка сладкая. Не сказать, что теперь особо полезно, даже в качестве дешевых быстрых углеводов. Все потому что теперь вся газировка на подсластителях — сахаринат, сукралоза, цикламат и прочая дрянь, которая никакой энергии организму не дает. Только воду задерживает и пердеть от них начинаешь.

Это можно даже не брать. Да и воду тоже смысла нет, хотя ее тут много. Крым, конечно, и с водой здесь проблемы, но это товар громоздкий и много весит. А в лагере есть скважина, где воды можно набрать сколько угодно.

— Сейчас, посмотрю, — проговорил Гром и двинулся к погрузчику.

Забрался внутрь, принялся нажимать какие-то кнопки. Не удивлюсь, если все наугад, пытаясь завести эту штуку. Хотя я особого смысла даже пробовать не видел — он ведь полностью электрический, значит, после ЭМИ его реанимировать не получится.

За спиной послышалось шипение. Я развернулся, и увидел, как Шон открыл одну из бутылок «колы», которую взял с полки. Приложился, сделал несколько глотков, поморщился.

— Наша лучше, — проговорил он. — Эта не сладкая совсем.

— Ага, — кивнул я. — Кто бы спорил.

У них-то в газировке сахар, самый обычный. А тут его практически нет. Ноль калорий при якобы всей сохраненной гамме вкуса. Только вот рецепторы ты все равно не обманешь, организм понимает, что это не сахар.

Он даже допивать бутылку не стал, закрыл и поставил ее на место. А «росгвардеец» тем временем вылез из погрузчика и покачал головой.

— Мертвый, — сказал он.

— Ну, значит придется ручками поработать, — пожал я плечами. — Благо хоть машины есть. Иначе сейчас набили бы рюкзаки, а потом своим ходом до места. А в следующий раз пришли бы за едой, и все чистить пришлось бы.

— Ладно, — выдохнул Гром. — Вроде все осмотрели. Пусть наши этажи допроверят и отправим кого-нибудь за машинами. Выебемся, правда, это все грузить.

— А что поделать, — философски заметил я и добавил уже на русском. — Своя ноша не тянет.

Глава 7

Грузились и возили весь день, считай, до тех пор, пока солнце не пошло к закату. А так как мы прекрасно знали, что сумерек в Крыму практически не бывает, а день всегда очень быстро переходит в ночь, закончили мы сразу же, порешив, что завтра займемся тем же самым, что и сегодня.

Мышцы побаливали, зато имелось ощущение какого-то морального удовлетворения. Еще недели две назад мы и не думали, что у нас получится вывезти этот супермаркет. Да даже о том, чтобы вновь сунуться в торговый центр мы не думали, потому что знали, что там творится.

А сейчас он чист, там нет ни одного зомби, а проходы мы завалили всяким хламом, сделали баррикады. Сами перелезть сможем, а вот тупоголовые зомби вряд ли. Нет, толпой они ее, конечно снесут-разберут, вот только толпы там не ожидалось. Да и не полезут они внутрь, мертвечины и снаружи хватает.

Оставалось надеяться, что они не отожрутся до морфов за одну ночь. Ну им ведь для мутации какое-то время требовалось, прежде чем они превратятся в вот такую вот опасную тварь, сильную, быструю, но при этом боящуюся дневного света.

Ильяс с Алмазом подключили генераторы к скважине и насосам, так что мы хорошо отмылись под струями ледяной, но все-таки чистой воды. Разнообразных шампуней и гелей для душа хватили, мы прихватили столько, что на год хватит при необходимости. Черт, да мы даже женские прокладки взяли, памятуя о том, что у нас в отряде есть представительницы прекрасного пола. Пусть их и всего две на огромную толпу мужиков.

Однако запах мертвечины все равно преследовал меня, поэтому в итоге я отдался в лапы Отца, который постриг мне голову под короткий ежик с помощью машинки для стрижки. Растительность на лице я вывел начисто. А так как в последнее время я немного забил на бритье, то кожу неприятно холодило, да и чувствовалась она мягкой и уязвимой, как у младенца. Но ничего, через неделю все отрастет обратно. Не то, чтобы я собрался отращивать тактическую бороду, как у Бастиана или Яна, просто борода — это тоже своего рода защита. От жара, от холода, от комаров и мелких царапин, каждая из которых, если не обработать, может воспалиться. К сепсису это, конечно, вряд ли приведет, лекарства и прочее у нас есть, но ходить с рябой рожей. Кому это понадобится.

Запитали мы и прачечную, правда, всего пару машин и сушилок из множества. Ильяс, кстати, предлагал использовать стиральную машину в качестве источника горячей воды — мол, запускаешь стирку без средства, вынимаешь сливной шланг, а потом собираешь воду в какую-нибудь емкость. Но я памятуя о том, сколько отложений может быть внутри, отказался.

В общем одежда была выстирана, высушена, и мы были готовы к завтрашнему рейду, во время которого будем заниматься тем же самым. Сейчас же я, стриженный, побритый, и одетый в домашнюю одежду, сидел в одной из комнат на втором этаже административного комплекса.

Правда при всех благах у лагеря была одна проблема — он все-таки летний, а не круглогодичный. Какая-то котельная тут все-таки нашлась, но отрядные дома не отапливались. Впрочем, и эту проблему можно решить — надыбать кирпича и сложить печи, тем более, что я удивлюсь, если узнаю, что Ильяс этого не умеет. Татарин, как мне показалось, умел вообще все, а о том, чего ему не приходилось раньше делать руками, имел представления и легко мог попробовать.

И я уверен, что после постройки печи мне не придется говорить ему «карачун тебе, Церетели», и сжигать его в этой самой топке. Шутка, конечно, юмор.

Здесь, похоже, было что-то вроде помещений для вожатых. Ну да, взрослым лучше жить отдельно от детей, тем более, что у них бывают собственные взрослые дела.

И вот одну из таких комнат я и экспроприировал под свои нужды, нагло воспользовавшись правами командира. В еще одной поселились Саша и Наташа, которых решили поселить отдельно. Остальные заняли отрядные домики. Бренна, кстати, решила жить вместе со своим отрядом, хотя ей и предлагали отдельно. Но она вообще была себе на уме. Если честно, я не взялся бы предсказывать, что творится у ирландки в голове.

Я сидел за столом и рассматривал карту Крыма, которую прихватил из штаба, прикидывая, что нам делать дальше. Хотя и так понятно, завтра мы будем снова перевозить товар из торгового центра. Еды хватит надолго, даже в том случае, если у нас будет пополнение.

А потом нужно будет допросить пленных. Трое суток — это достаточно долго, особенно если на цепи сидеть. Нет, их кормят, конечно, и дали ведро для оправки естественных потребностей, но само по себе унижение дает свои плоды.

Потом — военная база. А дальше будем действовать в зависимости от того, какое оружие найдем.

Наташа работала на посту радиоразведки, записывая все переговоры в окрестностях. Разговоров особых не было, подкрепления в Белогорск пока никто не отправлял, да и в целом все спокойно. О том, что Дачное сожжено, а весь сидевший там контингент перебит, конечно, доложили. А потом наступило молчание.

Нет, были еще переговоры, конечно, но судя по записи, это были совсем не «Вороны». Какие-то еще парни с рацией появились в окрестностях. Их мы тоже слушали, но они были на самой грани, до которой доставал передатчик, да и ничего интересного не обсуждали.

Дверь за спиной открылась. Я повернулся посмотреть, кто там борзый такой, что вошел, даже не постучав, и увидел Бренну. Красивой рыжей шевелюры у ирландки больше не было, она, похоже, решила избавиться от нее.

Но меня больше интересовало другое. Чего ей вообще понадобилось ни с того ни с сего.

— Ты решила сменить имидж? — я все-таки решил начать диалог нейтрально.

— Эту вонь из волос не вывести, — мрачно ответила она. — Так что теперь придется ходить, как ебаная солдат Джейн.

— Ну и чего пришла? — спросил я.

Прозвучало грубо. Но все же меня это интересовало больше всего.

— Я вообще не люблю, когда меня спасают. Сам же понимаешь, что я не принцесса совсем.

Ну да, я убил морфа, который сбил ее с ног. Секунду промедлил бы, и тогда все, пиздец, он бы ей башку откусил. Не в прямом смысле, конечно, но как-то убил бы, нашел способ.

— И что? — спросил я.

— Получается, я теперь перед тобой в долгу, — ответила она.

— А смысл нам долги считать? — я пожал плечами. — Мы же одно дело делаем. Сегодня я тебя спас, завтра ты меня спасешь. Это не имеет значения.

— А вот я всегда считаю, — ответила она.

Ирландка подошла ближе. Теперь я чувствовал, как от нее пахло. Шампунем, причем мужским. Наверное, называется «Судный день» или «Единственная вещь, которую они боятся — это ты». Ну не «Нежной лавандой» же называть шампунь для мужчин, верно?

— Ты бы и без меня справилась, — ответил я.

— Не ври, — ответила она. — Я была на волоске от смерти. А теперь мне придется жить с тем, что меня спас «Wʊlf». Ты знаешь, сколько ваших я убила?

— Понятия не имею, — я покачал головой.

— У меня был специальный кейс для ваших жетонов, — ответила она. — Правда, они все разные были. У кого-то конкретно ваши, а кто-то носил жетоны ваших войск.

Да, это правда. Некоторые из нас действительно ходили с обычными армейскими жетонами. И это никого не напрягало.

Она вдруг запустила руку мне за ворот футболки, и я почувствовал, как холодные пальцы коснулись меня. Ощущение такое, будто током пробило. Настолько от нее таращило электричеством и женскими флюидами.

— Вот такой же, — сказала она, вытащив мой жетон, прочитала вслух личный номер. — Да, Край. Я бы очень хотела, чтобы твой жетон оказался у меня в коллекции.

— Я тоже убил немало ваших, — я пожал плечами. Если все то, что про меня рассказывали, хотя бы наполовину правда, то это так.

— Да, — кивнула она. — И поэтому мне и нужен был твой жетон. А теперь я тебе должна. Ну как так-то?

Она толкнула меня вперед, на стол, и ее руки практически мгновенно расстегнули ремень моих брюк, и стянули с меня их вместе с трусами.

— Ну и что тут у нас? — придирчиво спросила она, коснувшись моего члена.

Надо было оттолкнуть ее, но я почему-то не смог. Она поигралась с ним немного, после чего проговорила:

— Что, младший Край не хочет?

А он хотел. Естественно отреагировал на женские ласки, тут же увеличился в размерах, напрягся. Он, но не я.

— Лучше тебе уйти, — сказал я, сам понимая, как это звучит. Когда ты сидишь на столе, а почти незнакомая женщина держит в руках твой пенис, обычно такого не говорят.

— Пошел ты, — ответила она. — Знаешь, что я делаю с теми, кому должна?

— Убиваешь кредиторов? — спросил я.

— Да, — она усмехнулась. — Но тебя не могу. Ты ж, типа, командир. Так что ты мне нужен.

Она сбросила с себя спортивные брюки, при этом умудрившись остаться в кроссовках, протолкнула меня вперед, и уселась верхом. Я практически мгновенной оказался у нее внутри, почувствовав, как там влажно. Там чуть ли не по ляжкам текло.

— Слушай, слезь с меня, — проговорил я. — Зачем нам это надо?

— Расслабься и закрой пасть, — проговорила она. — Не нравлюсь — дверь вон там.

— Так-то это моя комната, — только и оставалось пробормотать мне.

— Не думай, что это романтика, — проговорила она и постепенно стала ускоряться. — Один раз и забыли. Я убила много ваших. Теперь мне интересно, что это такое — трахнуть бойца «Wʊlf».

Она стала двигаться раз за разом, все быстрее. Не вверх-вниз, а вперед назад. Не наклонялась, не целовала, наоборот, откинулась назад. Мне кажется, ей было наплевать — я это или просто дилдо. Или еще что-то подобное.

А я внезапно почувствовал, что возбуждаюсь. И что мне это не впервой — такой вот быстрый, ничего не значащий секс.

Да. У нас на базах были бордели, точно. Собственные бордели нашей частной военной компании. Викторович, владелец «Волка», прекрасно знал, что мужикам в суровом замкнутом коллективе нужны женщины. И что под секс можно легко развести человека на информацию или вообще убить, когда он будет у бабы. Поэтому сношения с местными были полностью запрещены, а все профессионалки были приезжими. Зато на любой вкус.

Кончила она быстро, похоже, что ей много и не нужно было. И если честно, я ожидал, что на этом все закончится. Она слезет и уйдет, оставив меня одного. Но вместо этого ирландка вдруг потрепала меня по щеке и проговорила:

— Ну, чего ты скучный такой? Где твой огонь, «Wʊlf»?

И это меня разозлило. Я подхватил ее под задницу, впился пальцами в твердые, практически каменные мышцы, и завалил на кровать. После чего принялся за работу.

Я вбивался в нее раз за разом, и это будто открыло во мне кран, через который стали вытекать боль, отчаяние и напряжение последних дней. Я бился в нее, как будто забивал своим телом сваи. И она вдруг стала кричать. И от боли, и от удовольствия.

— Еще! — вдруг закричала она. — Еще! Да, блядь! Давай, «Wʊlf»!

И это только сильнее завело меня. Я стал двигаться быстрее и резче, и скоро она кончила во второй раз. Уже с криками во весь голос.

А потом я почувствовал, что подхожу к концу. Внизу живота все напряглось, и это передалось всему телу, но я продолжал двигаться раз за разом. Я не знаю, что со мной случилось.

Любви тут не было совсем, только разрядка. Я чувствовал себя каким-то автоматоном, а не человеком.

— Только не в меня, — произнесла она. Простонала. Похоже, что и ее саму проняло.

У меня и в мыслях этого не было. Я закончил, залив ее живот и грудь.

— Все, — проговорила она и оттолкнула меня от себя. — Dissmist. Свали.

— Неа, — я сделал шаг назад и покачал головой. — Это моя комната. Так что сама вали.

— Ты меня всю спермой залил, как ты себе это представляешь? — возмутилась Бренна.

— Придумаешь что-нибудь, — хмыкнул я.

Она жестко усмехнулась, а потом просто натянула футболку, которая моментально покрылась влажными пятнами. Потом поднялась, повернулась ко мне и наклонилась так, что я увидел ее разгоряченное лоно. Надела брюки.

— Мне даже немного жаль, что это на один раз, «Wʊlf», — проговорила она. — Но увы, это правило.

И вышла, больше ничего не сказав. Я хмыкнул. Да уж, чего-то такого я не ожидал. Хотя. По меньшей мере, это было весело.

Ну что ж, похоже, что мне теперь снова мыться идти. Натянув трусы с брюками, я взял из шкафа шампунь, полотенце и вышел в коридор. Бренна шла в его конце с независимым видом, навстречу ей вдруг поднялся с лестницы Гром. Хмыкнул, после чего двинулся в мою сторону. Похоже, что понял все. Хотя вид женщины после секса ни с чем не спутаешь, даже если на ее футболке нет пятен спермы.

— И как? — спросил он.

— Попробуй — узнаешь, — только и оставалось ответить мне.

И отправился мыться. Генераторы еще работали, так что я достаточно быстро справился с этим делом. Ближе к ночи их заглушат, потому что в ночи звуки распространяются гораздо дальше. Да, больше нет звуков машин, холодильников и разговоров людей — всего этого шума, но птицы, звери все равно производят звуки. А ночью они спят.

Обтерся, оделся и вернулся в комнате, возле которой стояла Саша с немного обиженным видом. А это еще с какого перепуга, что хирургу тут понадобилось?

Неужели узнала о Бренне и хочет высказать мне что-то? Нет, вряд ли. Во-первых, я ей ничего не обещал, и мы ни о чем не договаривались, для того, чтобы претензии друг другу озвучивать. А во-вторых, она держала в руках небольшой чайничек и какой-то пакет.

— О, Край, — проговорила она. — А я уже подумала, что ты спишь, не открываешь.

— Нет, — я покачал головой. — Мыться ходил. Ты давно ждешь?

— Да только что подошла, — ответила она. — Я хотела чаю с тобой попить. А то сам понимаешь, на базе куча людей, а пообщаться не с кем, я практически никого не знаю толком.

Ну, она и меня не знала, но я промолчал по этому поводу. В конце-концов я ее спас. Правда, сделал это давно, да и она за спасение отплатила полностью, когда вытащила меня с того света. Если по уму, то это я у нее в долгу.

Вот ведь удивительно — я и Бренну спас, а она так отреагировала. А Саша просто пришла с чайником чая и какими-то конфетами в пакете. Наверное, взяла из тех запасов, что мы привезли. Ну или в комнате какой-нибудь вожатой-сластены валялись. Черт его знает.

— Проходи, конечно, — сказал я, вставив ключ в замок и провернув его. Потянул створку на себя, пропуская девушку внутрь.

Она вошла, посмотрела на смятую карту на столе, на разворошенную постель, после чего принюхалась и смущенно проговорила:

— Тут траханьем пахнет. Может я в другой раз зайду?

— Да ты чего? — удивился я. — Проходи, присаживайся. Просто пообщаемся, чаю попьем. Нам есть о чем поговорить.

Если честно, я понятия не имел, о чем с ней разговаривать. Хотя… Начну с того, что просто спрошу, как у нее дела.

Я открыл шкафчик и вытащил из него две кружки — одна с известным старым актером, а на второй была изображена собачка в позе будды и подпись «Не надо все усукаблять». Наверное, это казалось хозяину кружки вершиной юмора, но как по мне, так так себе шутка.

Разгладил карту, отодвинул ее в сторону после чего поставил кружки. Рядом тут же оказался чайник и пакетик конфет. Саша разлила, взяла одну конфету, развернула и села на кровать напротив, чуть попрыгав на панцирном матрасе. Как ребенок, честно говоря.

— Ну и как у тебя дела? — спросил я. — Никто не обижает?

— Да нет, ты чего, — проговорила она. — Все мило общаются. Никто не пристает, если ты об этом. А к тебе?

Я выдохнул. Ну а чего тут скрывать-то? Тем более, что женщина в лагере помимо нее всего одна. Не могла же она подумать, что я тут с другим мужчиной… Ну, да, это уж точно не в моем характере.

— Сама видишь, — я развел руками.

— Да уж, — она нервно усмехнулась. — Ну тебе понравилось хоть?

— Давай не будем об этом, Саш, — попросил я. — Я, если честно, устал, как собака. Сперва чистили торговый центр от зомби, потом выяснилось, что ни один из погрузчиков не работает, и мы вручную все грузили.

— Могу уйти, — тут же заявила она.

— Не надо, — я покачал головой. — Приятно для разнообразия с нормальным человеком пообщаться. Который не связан с войной.

— Хорошо, — она отхлебнула чаю, потом откусила конфету.

Я сделал то же самое. Чай оказался не простой — я почувствовал шиповник и яблоко. Может быть, там еще что-то есть, но я толком не разбирался в таких вещах. Если уж есть вещи, в которых я ничего не понимаю, так это чай. Ну и кофе, наверное. Его я, вроде как, вообще терпеть не могу.

— Кстати, хочешь завтра с нами поехать? — спросил я. — Там две аптеки есть в торговом центре. Посмотришь, что можно взять, у тебя это явно лучше получится. А то мы все в гражданских лекарствах не очень.

— Только синт-морфин и нефопам? — спросила она, чуть усмехнувшись.

— Ну вроде того, — кивнул я. — Еще перфторан иногда, если уж совсем не повезло.

— Это безопасно хоть?

— Да должно быть, — без особой уверенности ответил я. — Если зомби еще придут за ночь, мы их постреляем. А так торговый центр зачистили под ноль. Пять сотен зомби, наверное, перестреляли.

— И морфов?

— И морфов, — вдохнул я отпил еще чаю.

— Я их видела, — сказала она. — Когда в больнице сидели. Света не было, в окна мы не высовывались, чтобы они не поняли, что мы там. Они бродили по улицам. Страшные, если честно.

— Это уж точно, — я вздрогнул, вспомнив встречу с крысиным королем.

— Они, кстати, других зомби убивают, — сказала она. — И жрут. У меня на глазах один такой махнул с крыши на обычного зомби, оторвал голову. И почти полностью сожрал. Быстро так. Давай я тебе еще чаю налью.

Она взяла чайничек и снова налила мне полную кружку. Потом себе. Посмотрела пристально, и я сделал еще один глоток. Тут со дна, наверное, или просто настоялся. Чай слегка вязал язык, но все равно был вкусным.

— Думаю, они себя уже обычными зомби не воспринимают, — кивнул я. — Они умнее. Ты, кстати, не хочешь исследованиями заняться? Можем притащить труп, вскроешь.

— Ага, а потом я порежусь и заражусь, — она усмехнулась. — На самом деле в этом толку вообще никакого. Ну узнаю я, допустим, что у них нет печени или два сердца? Хотя это бред, конечно, они ведь не живые, и сердце у них не бьется, насколько я знаю.

— Не знаю, — я пожал плечами.

— Нет у нас тут ни лаборатории, ни оборудования. Да и я не ученая. Я вообще не очень-то разбираюсь во всех таких вещах, больше привыкла работать руками. Знаешь как у нас говорят про хирургов и терапевтов?

— Как? — спросил я, отпив еще чая. Заметил, что она больше пьет, только держит в руках кружку и смотрит на меня.

— Терапевт — это тот, кто все знает, но ничего не умеет. Хирург ничего не знает, зато умеет все. Ну и есть еще один вариант: те, кто умеет и знает все, только вот пациенты к ним слишком поздно попадают.

— Паталоганатомы? — спросил я.

— Точно, — кивнула Саша. — Ты не представляешь, сколько от них зависит. Это ведь они на экспертизе могут увидеть, что ты неправильно кого-то лечил, вот он и умер. Хотя если свои, они подставлять не будут, напишут то, что надо. И это обычно срабатывает.

— Если родственники не докопаются с дополнительной экспертизой, — кивнул я.

— Редко, но бывает, — подтвердила Саша. — Так вот, я из тех, кто много чего умеет, но почти ничего не знает. А насчет зомби вы и так в курсе всего, что вам нужно. Пробей ему башку, и оно сдохнет.

— Это точно, — кивнул я.

Некоторое время мы молчали. Я прихлебывал чай из кружки, а она молча смотрела на меня. Потом вдруг сказала:

— Край, как ты думаешь, это навсегда?

— Что именно? — решил уточнить я.

— Ну все это, — она помахала рукой перед собой. — Жизнь когда-нибудь войдет в прежнее русло?

— Я не знаю, — я пожал плечами. — Думаю, когда война закончится, те, кто остались снаружи, если там, конечно, вообще хоть кто-нибудь остался, решат зачистить Крым. Реколонизировать его, если удобно. Но черт знает. Может быть, у них других проблем будет больше. Мы откопали один ноутбук, и там стало ясно, что вирус выпустили не только у нас. Еще в Казани и Калининграде такая же петрушка.

Мне хотелось сказать «хуйня», но при этом материться при девушке почему-то показалось стыдным, хотя обычно я слова не выбирал. Глупо как-то прозвучало.

— Хотелось бы верить, что мы снова когда-нибудь будем жить нормально. А то у нас тут вечная война. Тебе-то привычно, наверное, а вот мне, если честно, не очень. Сложно это все.

— Сложно, — кивнул я. Посмотрел в окно.

На Крым уже окончательно легла ночь, генератор тоже выключили, чтобы он своим тарахтением не мешал. Вот мы и сидели под светом звезд, Луны, и небольшой лампы на пальчиковых батарейках, которую я нашел в ящике стола.

Вдвоем сидели, и мне почему-то было хорошо. Безумный день подходил к концу. Бойня с морфами, Бренна. А Саша после всего этого — как глоток чистого свежего воздуха.

Я зевнул, и она тут же встала:

— Я пойду, наверное, ты же устал, встал ни свет, ни заря, — сказала девушка. — Давай кружку, помою завтра и занесу. Вы же опять поедете?

— Да, — кивнул я. — Снова грузить и возить. Зато еды надолго хватит.

— Это хорошо, — проговорила она. — После месяца в больнице… Я знаю, что такое настоящий голод. И рада, что вы делаете все, чтобы мы его избежали.

Глава 8

Вечером я чувствовал себя совсем разбитым. Но мы наконец-то закончили. Полностью забили сарай, который использовали под склад, самым разным барахлом, вывезли обе аптеки. Еды нам хватит теперь на год, наверное, если не больше — супермаркет-то действительно большим оказался.

Солнце пошло к закату, и я принял решение, что пора поговорить с Фредом. После трех дней на цепи он должен быть готов. Допрашивать пошли вдвоем с Громом — можно было, конечно, и Шона взять, как третьего командира, но разговор будет идти на русском, а он не понимает на нем вообще ни слова. Так что действовать будем вдвоем.

А разговор предстоял жесткий. Я не думаю, что бывший главарь бандитов сломался. Надлом произошел, конечно, чуть раньше, еще когда он понял, что его власти пиздец, и ничего хорошего его не ждет. Но теперь нам предстояло добить его. Возможно, что и пытками.

Опыт в таких вещах у меня был. Только вот после всего этого бандита добивать придется. Мне вовсе не хотелось тащить его к Саше, чтобы та лечила. Потому что я не знаю, как она отнесется к тому, что я могу проделать с человеком. А мне ее мнение было важно. Не знаю, почему, но важно.

Фреда мы держали в одном из сараев. Так было даже лучше, потому что его криков не услышат остальные, особенно Саша с Наташей. А они будут.

Я вытащил из кармана ключ, вставил его в замок, повернул и потянул на себя дверь. Запахло немытым человеческим телом, и скоро Фонарь в руке Грома осветил бандита. Он сидел на цепи, прикрепленной к крюку, вбитому в стену, голый, в одних трусах. Его засаленные волосы сбились в клочья, под глазами были мешки, да и исхудал он. Хотя это скорее от нервов, чем от отсутствия кормежки, голодом мы его не морили.

Когда луч фонаря ударил в него, Фред рефлекторно поднял руку, прикрываясь, прищурился. Посмотрел на меня и Грома, после чего хмыкнул и сиплым голосом проговорил:

— Вспомнили наконец-то?

— Если бы мы про тебя забыли, падаль, ты бы тут от жажды сдох, — кивнул гвардеец на полупустую полторашку, которая лежала на полу. Естественно, там была не минералка, просто вода из скважины, которую мы набрали в пустую бутылку.

— Да, от жажды сдохнуть было бы хреново, — выдохнул Фред. — Но ты-то Край, знал, что я бухал последние несколько дней. Неужели не мог старому другу пивка принести?

Я промолчал. Да уж, главарь бандитов оказался сильнее, чем я предполагал. Не сломался даже за три дня на цепи и в почти полной темноте. Бодр духом, еще и издевается.

Я подумал, было, сразу ему врезать или попозже, но Гром решил за меня. Он сделал несколько шагов вперед и ткнул мужику ботинком в солнечное сплетение. Послышался свист, с которым воздух покинул его легкие, и несколько секунд Фред лежал, хватая ртом воздух и пытаясь вдохнуть. Гвардеец же направил фонарь ему прямо в лицо, из-за чего тот закрылся рукой.

— Да уж, — просипел он, наконец-то отдышавшись. — Юмора вы вообще не понимаете, парни.

— Фред, — я сел на корточки прямо перед ним. — Ты можешь не жалиться. Сам ведь все просрал. Если бы не бухал, и не дал бы своим беспредельничать, то разговор был бы совсем другой. Но только вот…

— Они убили ее, да? — спросил он. — Твою бабу? Я видел, как ты положил в машину тело.

Мне почему-то самому захотелось его ударить, и если честно, то удержался я с большим трудом. Это тварь еще и на больное давила. И никакого сочувствия в его голосе слышно не было. Он ведь, падла, еще и выебывается, и прямо говорит, что мы — враги, и добром говорить он не станет. Значит, без членовредительства разговор точно не пойдет.

— Они бы раньше вас обоих убили, если бы я их не остановил, — сказал он. — Очень уж им хотелось, после того, как ты Левше кадык сломал. Меня только одно интересует: где вы стволы взяли? У американцев? Изгой-то у тебя в доме ничего не нашел.

— Потому что искать не умеет, — ответил я. — Так себе из него ищейка оказался. Я сейчас об одном жалею — сдох он очень легко и быстро. Только вот тебе это не грозит. Если не ответишь на наши вопросы, не расскажешь то, что мы хотим услышать, умрешь очень больно и плохо, Фред.

— То есть, его все-таки ты отработал? Той ночью, когда мы тебя у Катьки нашли?

Ответа тут не требовалось, и так все было понятно. Но он спросил:

— Так ты ее трахнул в итоге все-таки? А то мы тебе завидовали все — и самая красивая баба в деревне, да еще и милфу эту трахаешь. Она-то, кстати, как восприняла, что ты не дома ночевал? Поскандалила?

Я почувствовал, как на глаза мне легла кровавая пелена, даже руки затряслись от ярости. Слушать это я больше не мог. Я поднялся, пнул его в живот, а когда он согнулся, сел сверху, придавив Фреда коленом к полу. Нож будто сам прыгнул мне в руку.

Бандит рванулся один раз, второй, пытаясь сбросить меня с себя, но не смог — я надежно придавил его, да и весил уже примерно столько же. Схватил левой рукой за подбородок, заставил повернуть башку, а потом прижал нож к уху.

— Ну давай, — просипел он. — Одно ухо ты мне уже откусил. Давай второй отхуячь. Взял нож — режь, хули.

Я схватил его левой рукой за ухо и резким движением резанул ножом. Он все-таки не выдержал и заорал, громко, так, что в ушах зазвенело. Но я провел ножом дальше, и так пока не откромсал ему ухо окончательно. Из раны полилась кровь, темная и блестящая в свете фонаря.

— Еще раз что-то такой услышу, сука, я тебя твое же ухо сожрать заставлю! — заорал я ему в лицо, не узнавая своего голоса. — Буду слышать, как ты хрящами хрустишь! А потом член отрежу, понял?!

Он уже ничего не говорил, только орал. Я отшвырнул ухо куда-то в угол, встал, а потом снова добавил ему ногой в живот. От новой боли тот притих.

— Может лучше было «тапик» принести? — спросил вдруг Гром у меня за спиной.

— А у нас он есть? — я повернулся.

— Нет, — тот покачал головой.

— А чего тогда предлагаешь?

— Да это я так, по привычке, — он покачал головой. — Ну ты и мясник, Край.

— Да он заебал выебываться, бля.

Я снова ткнул Фреда ногой, уселся рядом, снова схватив за лицо и заставив повернуться к себе, а потом прижал нож к глазнице. Тот глаз закрыл, естественно, на веки потекла кровь с ножа.

— Ты сейчас, либо отвечаешь на наши вопросы, либо эта боль тебе блаженством покажется, сука! — прорычал я. — Она станет постоянной, но хуй я тебе дам к ней привыкнуть. И под конец ты меня сам умолять тебя убить будешь. Понял?

— Пошел ты на хуй, урод… — просипел он. — Это все из-за тебя…

Я держал нож у его глаза, и какое-то время мы просто смотрели друг на друга. Я дышал тяжело, глухо, как зверь. Он — чуть учащённо, но всё ещё упрямо.

— Ты думаешь, что твой пиздежь что-то изменит? — произнёс я тихо. — Думаешь, что выдержишь? Не ты первый, и не таких обламывали. Ты же просто падаль, которая думала, что мир теперь пизда, и он под тебя ляжет.

Он молчал. Только открытым глазом моргал.

Я повернуся к Грому.

— Сходи к Саше, возьми у нее скальпель. И пару гвоздей гвоздей принеси. Поржавее, чтобы зацепистее были.

Гром кивнул, вышел. Внутри меня было странное ощущение. Не бешенство — оно уже прошло. Осталась только тяжесть и чёткое понимание, что надо дожать. Я ткнул Фреда кулаком по ребрам, легонько. Он застонал — видно было, как отзывается боль в ребрах.

— Смотри, Фред. Я ведь могу просто тебя убить. Висок проткну, секунда — и пизда. Или нож в печень — пять минут, обоссышься, но будешь жив еще какое-то время. Но я могу сделать и по-другому. Могу снять с тебя кожу, как с кролика, могу гвоздь под ноготь вогнать. Или еще повеселее могу что придумать. Скажем, связать и отвезти в Судак, бросить там посреди улицы. А потом буду слушать, как ты орешь, пока тебя жрут.

Он молчал, только косился на меня открытым глазом.

— Вы за Лику уже ответили, но не до конца. Твои парни сотни сложили, но я не успокоюсь, пока вас все в расход не пущу. А ты первым будешь. Но умрешь очень больно, если не расскажешь то, что мы хотим слышать.

— Давай уже, — прохрипел он. — Пока ты только пиздишь, и не делаешь ни хрена.

Из его отрезанного уха на пол натекла лужа крови, но он держался. Сильный мужик, ничего не скажешь. Я его даже зауважал. Но все равно нужно зажать.

— Нет. Ты не понял.

Он снова посмотрел на меня, и на этот раз в его глазах я впервые увидел не вызов, а что-то другое. Что-то, что больше походило на сомнение.

Гром вернулся, в одной руке он держал жменю мелких ржавых гвоздей, во второй — молоток.

— Саша скальпель не дала, — виновато проговорил он. — Выставила.

Однако. Впрочем, чего-то подобного и стоило ожидать. Я взял один гвоздь, посмотрел на него в свете фонаря. Действительно, он поржавее выбирал что ли? Потом я вытянул руку Фреда, сел сверху, чтобы он не двигал ей, и просунул кончик гвоздя под ногтевую пластину. Ногти у него были толстые, жесткие, чуть желтоватые.

— Я спрашиваю, ты отвечаешь, — проговорил я. — Если нет, тебе будет очень больно.

Я взял молоток, медленно, не спеша, поднял его над гвоздём. Бандит дернулся, но Гром подошел с другой стороны, и сел ему на вторую руку. Теперь Фред оказался распят на полу, и не мог пошевелиться.

— Где ваша основная база?

Начнем с общих вопросов, проверим то, что нам рассказах Сухой. Если сойдется — будем задавать следующие.

Фред промолчал.

— Хорошо, — сказал я и ударил.

Гвоздь вошёл примерно на половину длины. Он закричал. Не так, как кричал раньше, теперь его голос звучал протяжно, хрипло. Бандит визжал, захлебываясь болью. Слюна потекла по его подбородку, он мотал головой, словно надеясь вытряхнуть эти ощущения из головы.

— Сука… сука ты… — прошипел он. — Надо было тебя сразу в расход пустить, как только увидел.

— Не пустил, и теперь за это отвечаешь. Ну? Говори?

Он только пытался отдышаться. А я ударил еще раз, уже сильнее, вгоняя мебельный гвоздь на всю длину. Он заорал, опрокинулся назад, ударившись головой так, что было слышно, как челюсти щелкнули. Потом — обмяк. Не потерял сознание, но лежал, дрожа.

— Воды, — выдохнул он. — Дай воды…

— Отвечай — и будет вода. Где основная база.

Я поднял молоток во второй раз, и он замотал головой. Все, спекся нахуй.

— В Белогорске основная база, но там благодаря тебе людей осталось немного. В Керчи на зоне, но они там сами по себе работают. И в Кировском.

— И где сидит Мансур? — задал я следующий вопрос.

— Нигде он не сидит, — замотал головой. — Мансур нигде надолго не останавливается, он всегда по острову мотается. Когда мы очередную деревню под себя подминаем, он приезжает и лично с местными базар ведет. Его лучше слушают.

Пока что он говорил примерно то же самое, что и Сухой. Значит, тот не врал. Что ж, хорошо, теперь мы послушаем его, а потом поговорим уже со вторым бандитом. Будем задавать те же самые вопросы. Если ответит — то можно будет поверить, возможности сговориться у них не было.

— Хорошо, — сказал я и резким движением выдернул гвоздь.

Давление на палец ослабло, и он выдохнул с облегчением. Под отбитой ногтевой пластиной расплывалось сине-бурое кровавое пятно, немного пролилось на пол. Я подставил гвоздь уже к среднему пальцу, снова поднял молоток.

— А теперь вопрос, который меня интересует больше всего, — сказал я. — Изобильное. Знаешь это место?

— Деревня, — сказал он. — Западнее Дачного, недалеко от Алушты. Возле водохранилища.

— Вы ее вырезали? — задал я следующий вопрос.

— Они не хотели под нами жить, борзые оказались, — кивнул он, провел языком по губам. — Я там не участвовал, там парни Изгоя работали.

— Деревню перепахали «Градами», — сказал я. — Откуда у вас они?

— Из военной части, — прохрипел он. — Дай воды, я и так все расскажу.

Я поднял молоток и резко опустил его на мизинец. Послышался хруст, и бандит заорал громко. Боль — это хорошо. Боль — это инструмент. Пусть лучше думает о ней, и о том, чтобы она прекратилась, чем о том, чтобы врать.

— Да за что, сука?! — заорал он. — Я же и так рассказываю!

— Где военная часть! — заорал я. — Сука, где!

— В Зуе! — ответил он.

— Сколько там людей?!

— Не знаю! — а когда я снова поднял молоток, он завопил. — Реально не знаю, я там не был! Но Изгой оттуда, и остальные тоже!

На этот раз бить я не стал. Хорошо. Значит, у них есть военная часть. В Зуе. Что ж, теперь нужно отправить разведку уже туда и внимательно все посмотреть. Потом штурм. И если нам удастся захватить артиллерию, тогда…

Тогда дело пойдет совсем иначе. Потому что артиллерия — это сила, от которой никуда не скроешься. При необходимости мы сможем просто перепахать ей и Белогорск, и зону в Керчи, и остальные города. В пыль, блядь, в труху. И тогда мы посмотрим, кто кого.

— Сколько деревень вы уже под себя взяли?

— Много, — ответил он. — Почти полсотни. По всему острову. Практически везде, где люди живут, есть наши.

— Гром, — проговорил я, посмотрев на «росгвардейца». — Принеси карту, пожалуйста, пусть покажет, что и где.

Он, кстати, на пытки особо не отреагировал. Ничего удивительного в этом не было, я уверен, что ему раньше самому приходилось таким заниматься. Может быть и так, особенно с учетом того, что он изначально предлагал дать Фреду «маме позвонить». И если бы у нас действительно был бы ТАП, то это, может быть, и лучше сработало бы.

Цепляешь провода на яйца, а потом.

Гром встал и двинулся прочь. Я же слез с искалеченной руки, подобрал с пола бутылку с водой. Открыл и протянул Фреду. Он сделал несколько жадных глотков, захлебываясь. Когда тебя пытают, в глотке так или иначе пересыхает. Так уж вегетатика у человека работает.

— Ну и на хрена тебе это нужно было, Фред? — спросил я.

Наверное теперь, когда мы выяснили большую часть того, что мне было нужно, меня на поговорить протянуло. Хрен его знает, зачем, но мне вдруг захотелось покопаться у него в душе. Нет, я это и так уже сделал, но одно дело, когда ты за бутылкой коньяка общаешься, а совсем другое, когда вот так, и когда человек полностью в твоих руках.

— Что именно? — спросил он, выдохнув. А потом приложился к бутылке еще раз.

— Зачем ты к бандитам пошел? Власти захотелось? Или что?

— Да, а какой у меня еще был выбор? — он умудрился опустошить бутылку и бросил ее в сторону. Ладно хоть не в меня. — Парни Мансура — это сила. Они тут все под себя рано или поздно подомнут, весь остров. А потом, не удивлюсь, если реально возможность свалить найдут.

— Ага, шаттл построят, — кивнул я. — Чтобы всем улететь к звездам, где они станут просветленными мудрецами. Или лучше на Луну, чтобы нарисовать на ней его рожу, и чтобы все это видели, когда на небо смотрят.

— Дурак ты, бля, Край, — проговорил он. — Ни хрена вы со своей партизанской войной не сделаете. Они — сила. Да и в том плане дурак, что сам к нам присоединиться мог бы. И вместо того чтобы по лесам с автоматом бегать, жил бы сейчас нормально, как человек. И баба твоя была бы жива.

Он немного успокоился, но на молоток, который я по-прежнему держал в руке, поглядывал с опаской.

— Блядь, Фред, — выдохнул я. — Ты меня специально из себя выводишь или нет? Ты не понял, что я не хочу о ней говорить?

— Так хуево? — как-то даже участливо спросил он.

— Если ты еще раз тему поднимешь, я тебе еще что-нибудь отрежу, — я не стал угрожать. Просто предупредил. — А потом еще.

Дверь сарая снова открылась, и в помещение вернулся Гром, держа в руках карту Крыма. Он сел, подстелив ее прямо на пол, стараясь, однако, чтобы ее не испачкало кровью, после чего я тоже наклонился над ней.

— Вот сейчас ты покажешь нам детально, кто, где и сколько человек сидит. Все поселения, где люди живут, тоже покажешь. И тогда можешь быть, проживешь подольше. Понял?

— Понял, — выдохнул Фред. — Убеждать ты умеешь. Не надо больше боли, и так все покажу.

Глава 9

Мы поднимались в горы. Небольшой группой — я и «Росгвардейцы». Мои и мужики из Дачного, которые решили присоединиться, сейчас отправились за запчастями к машинам на двух машинах. А мы пошли пешком. Потому что двигались напрямик. Да и то, что вело к военной базе, дорогой можно было назвать только очень условно.

Если честно, я понятия не имел, что мы там встретим. Может быть, там до сих пор сидят военные?

Не знаю. Вариантов была масса, но мы шли наверх по склонам, миновали пещеры, передвигались от древесного ствола к стволу, потому что там, где они росли, идити было малость попроще, чем в других местах.

— Ну что думаешь? — спросил Гром, который, хэкая, забирался наверх. Он пусть и тренированный, но очень массивный, весит килограммов сто десять на вид. А еще на нем бронежилет, автомат с боекомплектом и рюкзак. Плюс двадцать пять — тридцать кило. Естественно дыхалка не выдерживает.

Меня лично беспокоило немного другое. Колени побаливали, даже несмотря на то, что я полегче. Хотя я гораздо меньше, взвесился в медкабинете — восемьдесят вешу. А вроде здоровый мужик.

— Ты о чем? — решил уточнить я.

— О том, куда следующий удар наносить будем, естественно, — ответил он.

— Да штурмовать надо Белогорск, — встрял в разговор тот самый бурят. Как выяснилось, он родом был из Улан-Удэ, я не ошибся. — Нас три десятка почти, если навалимся с разных сторон, да ночью, под собачью вахту.

— Руся, тебя не спрашивали, — заткнул его Гром. — Да и вообще, ты был у того Белогорска? Мы были. И укрепления там, если что, я ебал.

Они успели сходить в разведку, когда мы их только привезли. И действительно, там и здания укрепили, и стадион, да и в целом навалили целую стену из машин. Которые между собой скрепили сваркой и колючей проволокой. Я знал об этом, потому что они наснимать успели со своих коммуникаторов. Кадры эти впечатляли, честно говоря.

Скрытно войти… Можно. При условии, что у них там нет мин и сигнальных растяжек. А так — спалимся, а у них АГСы и пулеметы. Очень быстро накроют. А от пули «двенадцать и семь» прятаться вообще бесполезно, она бетон пробивает. И целых трупов не оставляет — руки отрывает на хуй, ноги. Соваться под такое было вообще обреченным делом.

— В Зую надо идти, — сказал я. — Если Фред правду сказал, то там артиллерия есть. Навести ее и отработать, а потом уже на зачистку.

— Жестко как-то, — заметил один из бойцов.

— Жестко, — кивнул я. — А они в Изобильном не жестко? Вы же видели, когда мы проезжали через него.

— Мирняк поляжет. У них на базе есть. Бабы какие-то и прочее.

— Про допустимые сопутствующие потери слышал? — повернулся я к нему. — Вот, что-то мне подсказывает, что этот показатель очень велик. Да и вообще, пацаны. Вас не заебала эта хуйня?

— Какая? — спросил Гром.

— То, что враги наши военные объекты ставят в гражданской застройке. Артиллерию, пусковые площадки для дронов и прочее. А как только мы по ним отрабатываем, начинают орать, что злые русские по мирным кварталам бьют. Если честно, как по мне — хуйня все это. Если позицию поставили, то должны понимать, что ебашить будут по всем.

— Так это ж чужих не жалко, — заметил Руся. — А свои — другое дело. А те, кто там сидит, они — свои. Освободить бы их по-хорошему.

— Не вижу смысла дискутировать, — я махнул рукой, но решил все-таки продолжить. — Если они пойдут в атаку, гражданскими прикрываясь? Живой щит, и так далее. Это-то вам знакомо должно быть, вы и с захватом заложников сталкивались, и с террористами. Что тогда?

— Тогда не мы работаем, — заметил Гром. — А спецназ. Иногда газ используют, иногда что-то еще.

— Газ, — я хмыкнул. — Если ты знаешь, где тут, в Крыму газ достать можно, то без пизды, отработаем газом. Если нет… То увы.

— Вообще, — командир «росгвардейцев» почесал в затылке. — Я в общем-то заметил, что большая часть гражданских все-таки в самом городе живет. На базе их минимум. Бабы в основном.

— А кто сказал, что эти бабы — рабыни? — спросил я. — Рабов на базе держать никто не станет, как по мне. Их надо в отдельном загоне где-нибудь в городе, чтобы сбежать не могли, да и вообще. А это их семьи могут быть. А уверен, что они тоже в делах замазаны. Так что и их жалеть нечего.

— Жестко ты что-то, Край, — заметил Руся.

И я действительно говорил жестко, как-то непривычно даже самому себе. Нет, на потери среди гражданских я никогда особо не обращал внимания. Кстати, и в действительности, возможно потому, что это были не наши, русские, а какие-то случайные негры и латиносы. Но для меня всегда значение имели всего две цели. Первая — сохранить своих парней. Вторая — уничтожить врага. И если ради того, чтобы мои бойцы жили, придется лечь кому-нибудь из случайно подвернувшихся людей, то увы. Такова война.

Вспомнилось кое-что, если честно из того, что видел, и то, что творили НАТОвцы. Конечно, официально это были различные частники из компаний, но они, как на самом деле и мы, воевали по контракту со своей страной.

— Блядь, пацаны, вы не знаете, что в мире творится. Вы же из России не выезжали никогда, и я понимаю, что особо не воевали.

— Ну да, — кивнул Гром.

— Я видел, как снайперы «Whiteground» стреляли по колонне гражданских, которая пыталась покинуть Банги. Столица ЦАР натурально горела, мы эвакуировали людей оттуда. Сперва положили наших пацанов, кто там был, а потом стали работать по гражданским. И знаешь зачем? Чтобы показать, что мы не можем местных защитить. Настроить их против нас.

— И получилось? — спросил Руся.

— Не особо, — я покачал головой. — Там и так гражданская война, все разделены между собой. Кто за нас стоял, так еще крепче встали, а те, кто против… Те за свои идеалы воевали.

— Наши доблестные повстанцы против их безжалостных боевиков, — заметил еще один боец — Пинцет.

— Не совсем, — я улыбнулся, шутку эту знал. — Законное правительство против безжалостных боевиков или доблестные повстанцы против режима кровавого тирана. Да, у них в СМИ действительно так все подают. Да и у нас то же.

— Про то, что во Пскове творилось в курсе? — спросил вдруг у меня Руся.

Лица парней ни с того ни с сего помрачнели. Похоже, что история такая себе. Но я об этом в действительности ничего не слышал. Псков… Это же Россия. Да, боевые действия на ее территории, конечно, были, но все-таки.

— А что там? — спросил я.

— НАТОвцы с Прибалтики прорвались, — сказал Гром. — Двигались к Петербургу, хотели по-видимому блокаду Ленинграда повторить. Но сейчас не то время, сам понимаешь, колонны их жгли просто. Завязли, короче. Да и нашим повезло — Финку почти полностью прошли за неделю, так что местные там только по лесам партизанят, а так она оккупирована.

— А что с Псковом-то? — решил я вернуть его к теме.

— Реально не помнишь что ли?

— Да я вообще ни хрена не помню, Руся, — сказал я. — Отрывками память возвращается, а так, считай, как в четвертом классе. «Я познаю мир», бля.

— Питер они, я подозреваю, так просто не оставят, но это ладно. Псков два года в осаде сидит. Город окружили, наших взаперти держат. Пацанов, судя по сводкам, полегло до пизды, а еще больше гражданских. От голода, болезней и холода, зимы там, сам понимаешь. Там же и электричество отрубили, и водопровод и котельные соответственно. Наши только грузы и могут сбрасывать, да и то так себе получалось, потому те небо держат. И бомбят постоянно, бля.

— А что в итоге-то? — спросил я.

— Да я ебу что ли? — хмыкнул бурят. — Наши вроде как выбивать собирались, а потом связь легла.

— И эта ебучая резня по всему земному шару, — сказал я. — Не хочу представлять даже, какой пиздец сейчас на тех же Балканах творится. Они ведь наверняка друг другу старые обиды припомнили.

— Ну да, — кивнул Гром. — Там тоже война. А ваших там нет что ли?

— Не помню, — я мотнул головой.

— Да, наверное, помогают как-то режиму братской Сербии, — сказал вдруг Пинцет.

За разговором и время скоротали, и дорогу. Постепенно поднялись на перевал, а потом увидели впереди дорогу — так себе, просто грейдером накатанную, которая вела к самой базе.

Выглядела она, честно говоря, непрезентабельно. Забор из плит, быстросборные ДОТы, которые доставляют в виде бронированных плит, а потом этот конструктор буквально за несколько часов можно превратить в огневую точку. Дальше — такие же конструкции, но уже в виде жилых помещений — казарм и прочего.

Проект… Знакомый. Потому что у нас такие же лагеря были, мы их собирали. И на блокпостах подобное же строили. Разве что там с отоплением не надо было заморачиваться, а вот тут, скорее всего, пришлось. Мы в горах, а тут, вроде как, ближе к солнцу, но холоднее.

Да, наверное, каждый ребенок до определенного возраста этот парадокс не понимает. И воздух теплый наверх поднимается, и к небесному светилу ближе должно быть, а в горах при этом все равно холодно. Меня сейчас спросишь, почему так — так, я не отвечу.

— Идем по дороге, — проговорил Гром, снимая рюкзак. Поковырялся, вытянул какие-то трубки, и через несколько секунд уже собрал миноискатель. — Вокруг точно должны мины стоять, заминировали саму дорогу или нет — не знаю. Шаг в шаг за мной. И прикрывайте, бля, мало ли, стрелять начнут.

Стрелять… Ну, без предупреждения не факт, что начнут. Но если станут, то положат всю группу вообще без вопросов, укрытий тут нет, а мы представляем собой отличную групповую цель.

Хотя мы в форме. Пацаны в «росгвардейской», даже со знаками отличия, а я в простой армейской. Без погон и шевронов, кстати.

Только что-то тихо больно. Ни разговоров, ни чего такого. А ведь системы обнаружения нас уже засечь должны были, так что заметили бы нас издалека. Да и вообще, насколько мне помнилось, такие базы кастрированным искусственным интеллектом управляются. И боевые роботы тут тоже есть.

А это пиздец. Кстати, одно из фундаментальных отличий в военной доктрине нас и НАТО. Те на биоразработки напирали, делали хищных существ для заброса в тыл. Потому что они, типа, не подвержены атакам русских хакеров, которые всю Америку в страх вгоняют уже больше тридцати лет. Даже дежурной страшилкой у журналюг стали.

А вот у наших — роботы. И это может проблемой быть, потому что лучшее, что нам светит — это то, что нас просто отгонят, как нежелательных элементов. Но если искусственный интеллект переведен в агрессивный режим…

Мы постепенно приблизились к въезду на базу. Гром так и ни разу не отклонился от маршрута, что означало то, что мин на дороге не было. Так постепенно и пришли, а потом с двух вышек в нас ударил поток света, а люки в земле раскрылись, и из них появились две автоматические турели, которые тут же направили стволы на нас.

Парни побросались в стороны, а я остался на месте. Какой смысл? Если уж нас будут убивать, то завалят с гарантией, потому что спрятаться тут мы не сможем, тупо негде. Укрытий-то нет. А уж про крупнокалиберные турели с датчиками движения я вообще молчу.

— Вы вторглись в зону автоматической обороны. В случае отказа идентифицироваться будет открыт огонь, — проговорил голос, искаженный динамиками.

— Запрос на идентификацию! — крикнул Гром, поднимая голову.

— Назовите имя, фамилию и номер личного жетона.

«Росгвардеец» поднялся на ноги. Он, очевидно, понял, что в нас просто так стрелять не станут, а если и начнут, то мы уже не убежим. Но, похоже, что ИскИн не в том режиме, чтобы убивать всех, кто приблизится. Если откажут в доступе, то…

— Станислав Громов! — крикнул он. — Личный номер A-103249.

— Идентификация… В доступе отказано. Немедленно покиньте объект и прилегающие территории.

А может быть, мне попробовать? Я, конечно, своих имени и фамилии не помню, но личный жетон-то при мне, так что…

— Запрос идентификации! — повторил я.

— Назовите имя, фамилию и номер личного жетона.

— Край, — решил я назвать свой позывной, вытаскивая жетон из-за воротника. — Р-048119.

— Идентификация… Майор Сергей Краев. Первичный доступ разрешен. Пройдите подтверждение личности.

Свет на вышках не погас, но как будто бы стал менее ярким, а турели по-прежнему смотрели в нашу сторону. Из-за забора выехал робот на боевой платформе, снабженный двумя роторными пулеметами, повернулся в нашу сторону. Мне почему-то очень ярко представилось, как из стволов вырвутся пучки огня, и пули просто разрежут нас на части.

— Этого еще не хватало, блядь, — проговорил у нас за спиной Пинцет.

Я все-таки двинулся вперед, держа перед собой жетон, как пропуск. Меня пропустили. Приблизился на расстояние вытянутой руки и поднес жетон к объективам камер робота. Прошло несколько секунд, и голос из динамиков произнес:

— Полный доступ. Добро пожаловать.

И все. Свет погас, турели спрятались обратно в землю, а робот резко развернулся и поехал по своим делам. Я повернулся к своим, махнул рукой, мол, подходите. Если меня пустили, значит, и их должны, это однозначно.

— А ты, оказывается, меня по званию старше, — проговорил Гром. — И чего молчал?

— Потому что я до сегодняшнего дня этого не знал, — ответил я. — Ни звания, ни реального имени с фамилией. Сергей, однако. Не ошибся, когда себя так называл. А то, что майор, — мне только и оставалось пожать плечами. — Кто ж знал, что майоры не только в штабах сидят, но и с разведгруппами ходят. Пошли уже.

— Ссыкотно что-то, — заметил Руся.

— Наше право признали, — сказал я. — Пошли уже, вперед.

Я закинул автомат за спину, и двинулся внутрь. Тут стрелять точно не в кого, никого чужого нет. Ни людей, ни зомби, ни зверей. Все потому что автоматическая система защиты попросту аннигилировала бы все, что попыталось попасть на базу без допуска.

— Ну, буфета тут нет, наверное, — как-то нервно пошутил Пинцет.

— Ага, — кивнул я. — Ни буфета, ни привета, ни ответа. Людей вообще нет, — согласился я. — Но сейчас это, наверное, самое безопасное место для нас во всем Крыму.

— Только если бы у тебя доступа не было, мы бы сюда вообще не попали, — заметил Гром. — Кем ты все-таки был?

— Не помню, заебал, — отмахнулся я. — ЧВКшник из «Волка». Там командовал группой. Потом по-видимому в ВС РФ служил. Что в это время было не помню, вообще, понимаешь?

— Ладно, ладно, — выдохнул он, хотя подозрение в его взгляде все равно осталось. — А насчет безопасности, в этом ты прав. Правда, ненадолго. Когда-нибудь эти роботы с ума посходят, и начнут крошить вообще всех, кто попытается подойти. Черт его знает, может быть, тут какая-то система, типа «Мертвой руки»? Нет сигнала определенное время, значит оккупировано. Кругом враги, и убивать можно всех подряд.

— Остается только надеяться, что эти роботы отсюда не разбегутся, — кивнул Руся на стоявшую чуть в сторону машину на гусеничной платформе. Тоже с пулеметами. Броня, если честно, внушала, а ресурс у этой штуки был долгий. Там какие-то хитрые батареи стояли. Если в режиме энергосбережения большую часть времени будут проводить, а активироваться только по тревоге, то их лет на пятьдесят хватит.

Как и для компьютера, который тут всем управляет.

— Вопрос только в том, что с людьми стало, — сказал я. — Трупов не видно, никаких разрушений тоже. Ушли, скорее всего. Только куда направились, и все ли вывезли.

— Надеюсь, что мы не зря сюда перлись, и хоть что-нибудь забрать сможем.

Прошли мимо первого сборного домика, и стало ясно, что действительно шли не зря. Потому что посреди двора стоял БТР. Нет, когда-то тут и другая техника была, это видно по следам, которая она после себя всегда оставляет: протекторы, потеки масла из негерметичных сочленений и все такое. Но другой техники не было. А вот БТР стоял.

— Охренеть… — проговорил Руся.

БТР — это сила. Если у противников нет, конечно, противотанковых мин или, дронов, с помощью которых его легко можно сжечь.

— Подожди радоваться, — сказал Гром. — Мы пока что не знаем, почему его тут вообще оставили. Может на не ходу.

— Или заминировать могли, — заметил я. — Чтобы врагу не достался. Так сказать, из-за своей природной солдатской вредности. Кто-то из вас минное дело знает?

— Есть спец, — кивнул Гром. — Бехр, посмотри, пожалуйста. Только осторожно, не взорви нас тут всех на хрен.

— Так точно, — ответил боец с южной, кавказской, внешностью. Говорил он при этом, кстати, совсем без акцента. Отправился к машине, и принялся осматривать ее.

— Я пойду посмотрю, что тут и как, — сказал я. и двинулся к неприметному зданию с антеннами, в котором и должен был скрываться пункт управления.

Меня трофеи пока не особо волновали. В голове крутилось другое. Сергей Краев, Сергей Краев. Нет, то, что я узнал свое настоящее имя, никаких ассоциаций не вызывало, честно говоря. Теперь, по крайней мере, понятно, почему меня Краем погнали, от фамилии. Как и Громова Громом. Но больше никаких воспоминаний не проснулось.

Дверь я потянул на себя осторожно, внимательно обследовал на предмет растяжек, но ничего не обнаружил. Потом вошел, оказался в штабе — тут рация стояла, и терминал с большим экраном, через который можно было подключиться к системе. А у меня доступ, вроде бы, есть.

Подошел, пощелкал по клавишам, но ничего не добился. Неактивны. Но тут и система голосового ввода есть. Попробуем.

— Майор Сергей Краев, личный номер Р-048119, — проговорил я в микрофон.

— Доступ получен, — ответил тот же самый голос из динамика, и экран загорелся.

— Уровень доступа? — задал я следующий вопрос.

— Полный.

Охренеть. А это-то почему и как? Я вроде как на данном участке фронта вообще появляться не должен был, раз воевал в Севастополе. Но у меня, тем не менее, полный уровень доступа. А что, если и ко всем остальным базам? Ладно.

— Активировать управление с клавиатуры, — дал я следующий приказ.

— Активировано.

Теперь снова постучал по клавишам. Да, командная строка появилась, вводить в ней надо на русском. Русский софт, импортозамещение, что-то напоминает мне, что уже с двадцатых годов так. Удобно, наверное, но не знаю, мне с момента пробуждения не приходилось с компьютерами работать. Даже если считать ноутбук Шпалы, с ним ведь Олег разбирался, а не я.

Ну-ка…

Так, личный состав самовольно покинул расположение вместе с техникой и вооружением. Если верить календарю на устройстве, то это было недели через две после начала эпидемии. Ну, тут понятно, пацаны сидели без каких-либо команд и информации с большой земли, а когда поняли, что все, пизда, решили выживать сами.

Что там по последним командам, которые поступили из штаба. Короче, что там с новостями?

Связи со штабом не было… Уже больше двух месяцев. Считай, с того самого момента, как началась эпидемия. А причиной всему этому была…

Операция «Ной». Переход всех мобильных баз в режим повышенной боевой готовности. А перед этим…

Я ввел в поиске операцию «Ной» и получил то, что в общем-то и так знал.

Полная изоляция острова. Активация климатического оружия, которое должно было вызвать шторм и затопление северной части, включая перешеек. Может быть… Отключить его получится, и в итоге на большую землю выбраться? Где эта штука вообще находится?

Нет, никакой информации. Совершенно секретно, и доступа у меня нет. Не тот уровень. Ладно. Что тут еще может быть?

Я запустил поиск по базе данных о военнослужащих. И несколько секунд передо мной появилось полное досье. Если у лейтенанта, что служил в «Росгвардии» доступа к моему файлу не было, то у меня вот он имелся. Ну это удивительно было бы, если бы я сам свой файл не мог посчитать.

Фотография. Мое лицо смотрело на меня с экрана. Единственное, что — на нем шрамов не было, вот и все. Ну и гораздо более упитанное. Нет, не жирный, просто пошире, а я, как ни крути, похудел сильно с начала эпидемии.

Срочная служба, увольнение на должности ефрейтора… Я ожидал, что следующим пунктом будет контракт, но нет, я отправился учиться в Рязанское военно-воздушное училище. Дальше…

Дальше — ЧВК «Волк». Выполнение боевых задач. Если посчитать количество стран, в которых мне пришлось повоевать, то тут почти весь земной шар выйдет. Я даже в миссии по подрыву НПЗ на Аляске участвовал… Однако. И к этой задаче мы готовились долго, жили среди местных практически полгода. Вот почему я на английском разговариваю на уровне натива — и до этого учил, и за рубежом в основном на этом языке разговаривают, и даже пожил в этих их Америках.

В конце тридцать девятого вернулся в состав ВС РФ, сразу же получил звание капитана. Потом — еще одна задача, за которую поощрили… Внеочередное звание, «мужика» получил. И предложили на штабную должность перейти.

И я… Отказался, однако. Продолжил работать в составе разведгруппы. И вот — ранение на боевой задаче. Был эвакуирован, отправлен на лечение в госпиталь. Переправить на большую землю меня не успели, хотя собирались.

И тут перед глазами вспыхнуло.

Глава 10

— Тут пайки у них с собой, — проговорил Вирус, копаясь в рюкзаке одного из убитых врагов. — По-видимому надолго собирались.

— Диверсанты, — ответил второй боец. — Прут и прут, блядь. И чего им в этой части города, медом намазано? Тут ведь нет ни хрена, просто жилые кварталы.

Мы были в южной части города, недалеко от побережья. Только что закончилась очередная стычка с бойцами ЧВК «Whiteground». Исконный враг, истинный, еще со службы в ЧВК «Волк». Уебки конченые, в отличие от морпехов, у которых есть хоть какие-то понятия о том, как вести войну, эти — отморозки.

Действительно — диверсанты, шли стандартным, как они сами говорят, юнитом в шесть человек. И явно что-то искали.

Мы тоже диверсанты, и тоже идем на их территорию. Другое дело, что захваченная территория располагается на нашей земле, в Крыму. И наша цель — уничтожить их систему защиты, которую эти уебки успели развернуть. А потом уже мы сбросим их обратно в море.

И они ведь постоянно атакуют. Обороны на море уже нет, флот практически полностью уничтожен. Берег буквально перепахан нашей артиллерией, но они своим напором умудрились отбросить нас. Высадились, и теперь упрямо огрызаются.

Но мы выдержим, в этом сомнений нет. Даже наоборот, у нас другая цель. Перемалывать их силы постепенно, чтобы этих ублюдков отправляли обратно в Америку в запечатанных гробах, которые потом накроют их звездно-полосатыми флагами, зароют в землю на военном кладбище и поставят сверху белый обелиск. Как и всегда.

Мы держимся тут именно для этого. Потому что пока они атакуют тут, то не могут перенаправить своих войск для атаки на другом фронте. Северном, на границе со Швецией и Норвегией, на Кавказе, на Прибалтийском или в Европе, куда мы проникли достаточно далеко.

И как и всегда, потери у них гораздо больше, чем у нас. Так почти всегда — обороняющиеся теряют гораздо меньше, чем наступающие. Это в Европе ситуация стандартная: две глубоко эшелонированные обороны, постоянно ебашит арта и дроны, а в гости друг к другу периодически ходят ДРГ и ДШРГ. Чисто посмотреть, у кого пайки вкуснее.

Дурацкая шутка, но в ней есть какой-то смысл. Потому что пайки мы, например, в действительности заберем. Потому что с поставками бывают проблемы, а мы так вообще ушли в глубокий рейд, и можем задержаться на неделю, а то и больше.

— Забирайте, что есть, — проговорил я. — И патроны возьмите. Если что, на их стволы перейдем.

Я тут командую. И званием выше чем все остальные. Но в штабе не сижу, работаю в поле, несмотря на то, что человека с моим опытом пытались туда перевести, и не раз. Наверное, если я словлю осколок в живот, мне отхуярит ногу или руку так, что ее придется заменять на протез, то придется принять предложение.

Меня никто не спишет. Я солдат ебаной Третьей Мировой Войны. И даже если что-то случится, то руку пришьют как-нибудь, благо возможности медицины сейчас гораздо лучше, кость заменят на титановую, и отправят дальше работать. Как и любого из нас. Дороги домой нет вообще.

Наклонившись, я стащил со спины небольшой рейдовый рюкзак, переложил в него гранаты — пожалуй, вообще главная ценность при штурме. Скинул и пару пайков, благо готовые блюда в плотной полиэтиленовой упаковке много места не занимают. Наши далеко не такие компактные.

Пять минут на мародерку, и двинули дальше по плотной бетонной застройке, местами перепаханной артой настолько, что даже прочные дома сложились и перегородили дороги грудами обломков.

Каждый прикрывает, каждый внимательно смотрит по сторонам. На всякий случай я вскидываю автомат, на котором стоит компактный тепловизионный прицел, осматриваю окрестности. Есть, наверное, плюс в том, что через теплак ты человека не видишь, и не думаешь, кем он был раньше. Только белое световое пятно.

Но это для начинающих плюс. Я уже привык убивать, и на сантименты времени у меня не было. Это моя работа, и я делаю ее хорошо.

Мы прошли через одну улицу, вторую, постепенно двигаясь в сторону побережья. Там — мобильная база американцев, здоровенная такая платформа, как в старых компьютерных играх. Со встроенным вооружением, небольшими кубриками, в которых можно жить. И у нас есть вакуумный заряд, который мы должны под эту штуку заложить. Страшная штука, деформирует пространство в узловых точках, генерирует область полной пустоты, которая существует считанные доли секунды, а потом резко схлопывается, втягивая в себя все вокруг.

Тот кто попадал под него, уже не расскажет. Потому что его расщепило нахуй на атомы. Но такого оружия у американцев, к счастью, нет. Не успели разработать. А вот наши достали старую технологию с пыльной полки, довели до ума в краткие сроки, и вот теперь мы с ней работаем. Там не то, что мобильной платформе хватит, там можно небоскреб сложить, если взорвать эту штуку в подвалах у несущих конструкций.

Еще одна улица, чисто. Вторая, третья…

И тут впереди мелькнуло пятно. Не белое, красное — холоднее, чем человек. И слишком большое для него. И оно с каждой секундой становилось все больше, потому что приближалось к нам.

— Контакт! — проговорил я, и мы бросились в разные стороны, прячась за бетонными обломками.

— Люди?! — спросил Вирус, шепотом.

Не уверен, что солдат НАТО можно называть людьми в полной мере этого слова, как по мне, так нелюди это конченые. Но сейчас мы имели дело не с человеком в прямом смысле этого слова.

Скоро в поле зрения появился монстр, страшная тварь, высотой метра в четыре, с длинными ногами, которые торчали не из жопы, а прямо из середины туловища, да еще и изогнуты были под прямым углом в коленных суставах. А вместо рук — недоразвитые конечности. Да еще лупатые глаза и огромная пасть, которой эта тварь может перекусить человека.

И я даже видел, как это происходило.

— Отходим? — спросил Фор.

— Ждем… — пробормотал я.

Наши автоматы против нее буквально бесполезны. Пули просто завязнут в толстой прослойке жира и мышц. Тут нужно кое-что потяжелее.

Лишь бы не услышала, не почувствовала. Шуметь нам нежелательно на самом деле. Лучше идти тихо. Только вот не получается. Сперва с импортными закусились, правда порвали мы их за несколько секунд, те доложиться не успели. А теперь вот эта вот хуйня.

Тварь на секунду остановилась, потопталась на месте. Я буквально почувствовал, какая она тяжелая, блядь, ногами ощущалось, земля дрожала. Потом покрутилась. А потом неуверенно зашагала в нашу сторону.

— Блядь, — сквозь зубы процедил Вирус.

Начнем отходить — увидит. Ускорится, несмотря на большую массу, бегает эта штука очень быстро, гораздо скорее, чем человек. Атакует с разбега, валит на землю, топчет, а потом начинает жрать.

— Работай! — приказал я.

Он осторожно снял со спины трубу одноразового гранатомета, привел ее в действие. Фугасный снаряд, монстра он разрывает на куски. Уже проверено. А потом придется валить отсюда как можно скорее, потому что на место взрыва тут же отправятся птички. А потом те же самые птички или уже со сбросами. Ну либо ебаный камикадзе.

Этот рейд с самого начала пошел не по плану.

Вирус вдохнул, выдохнул, а потом высунулся и выстрелил. Из трубы гранатомета вырвался столб огня, ракета, оставляя за собой реактивный след, а потом врезался в тварь. Во все стороны разметало кровавые ошметки, а я вскочил на ноги.

— Пошли, пошли, пошли!

Мы побежали в сторону, пытаясь затеряться в городской застройке. Одна улица, потом вторая, третья. Я заметил какой-то полуразрушенный пакгауз, и махнул рукой, мол, внутрь.

Забежали, но слишком надежным укрытием это не станет. Тепловизоры сейчас не такие, как в двадцатых, они и сквозь стены видят. А вот камуфляжа, который размывал бы тепловую сигнатуру и делал человека полностью невидимым для приборов, так и не создали. Ладно хоть избавились от старых стиральных порошков, которые заставляли форму светиться в обычном ПНВ.

Прошло несколько секунд, и я услышал дрон. Но летел он не по нашу душу, а как раз туда, где произошел взрыв. НАТОвцы решили узнать, кто там расхуячил их любимую домашнюю зверушку. Что ж, нам остается только прятаться тут и ждать.

— Не палимся, пацаны, — сказал я. — Сидим тихо.

Дрон крутился на месте минут пять, но к нам так и не подлетел. Наверное осматривал окрестности. А потом постепенно стал удаляться, и скоро наступила полная тишина. Не спалились. Повезло. В этот раз повезло.

— В пролом, — приказал я, кивнув на место, где в металлической стене отсутствовала одна из плит. — Давайте, нужно уходить, пока новые не появились.

Мы двинулись туда. Миновали дорогу и углубились во двор. И только вошли, как откуда-то справа послышался хлопок, и меня в грудь словно ударили кувалдой, заставив согнуться от боли.

— Контакт! — заорал Вирус. — На три часа!

Тело мое, хоть и содрогнулось от боли, но сработало привычно: бросилось в сторону. Я перекатился за брошенную машину так, чтобы спрятаться за двигателем, первым же делом ощупал грудь. Наружный слой бронежилета порван, но плита нет, даже пуля прощупывается.

Захлопали выстрелы. Оружие практически у всех было с глушителями, что у нас, что у врагов. Мои парни рассредоточились, и садили куда-то в сторону врага. Те отвечали. Пули барабанили по кузовам машины, какой-то шальняк отлетел в сторону дома и оттуда послышался звон посыпавшегося разбитого стекла. Похоже, что какое-то окно сохранилось после бомбардировки, но сейчас не повезло — разбилось.

Я высунулся, высадил несколько длинных очередей, ориентируясь по тепловизионному прицелу. Попал — тело задергалось, а потом так и осталось лежать неподвижным. Снова хлопнуло, пуля просвистела у самой головы, толкнув упругой волной воздуха, я снова спрятался за укрытие. Тактические наушники усиливали звуки выстрелов, и я примерно ориентировался, где находится враг. Высунул ствол, выдал несколько одиночных, раз за разом нажимая на спусковой крючок.

— Скопытил одного! — крикнул Фор, и тут же брызнул кровью из горла и рухнул на землю. Сука!

Я перекатился в сторону, спрятавшись за второй машиной, и высадил длинную очередь по укрытию врага. Услышал, как пули забарабанили по кузову машины, увидел, как во все стороны брызнуло разбитое стекло.

— Хули вы забыли на нашей земле, суки! — крикнул им Вирус, и тоже выстрелил.

Третий боец кивнул мне, мол, прикрой. Я подтвердил, высунулся и высадил длинную очередь на весь остаток магазина. Увидел, как он мелькнул в сторону, стреляя на бегу, добрался до трансформаторной будки, укрылся за ней. Перезарядил, снова открыл огонь, и еще один из импортных свалился на землю

— РПГ! — вдруг заорал Вирус, бросился в сторону, и свалился на землю, закрывая голову руками.

Снова рев реактивной струи, и в нашу сторону полетела граната. Я предпочел поступить так же, как Вирус, укрылся за какой-то бетонной клумбой. Секунду спустя послышался взрыв, который наушники приглушили, а потом со свистом во все стороны разлетелись осколки.

Меня резануло по ноге, рубануло болью, перед глазами потемнело. Кое-как проморгавшись, я повернул голову и увидел, что Вирус тоже держится за ногу, причем ту же самую, что и у меня — правую. И как из нее течет кровь.

В ушах звенело, перед глазами все пульсировало. Я вообще толком не понимал, что происходит. Где-то вдалеке, словно в другом мире, были слышны хлопки глушителя. Высунувшись из-за укрытия, я увидел, как еще один парень упал на землю, а потом что-то свистнуло рядом, и еще один наш боец рухнул, держась за живот. Так… Так…

Я не знаю, сколько пролежал так: минуту или несколько часов, а потом увидел, как человек в камуфляже бежит в мою сторону. Вскинул автомат, нажал на спусковой крючок, но боек только сухо щелкнул. Патронов в магазине не было.

Человек схватился за мой автомат, резким движением выдернул его у меня из рук. Я потянулся к пистолету в кобуре, но мою руку схватили, а потом кто-то залепил мне хлесткую пощечину. Только тогда в голове прояснилось.

Я повертел головой, и увидел, что Фор стоит около меня, и орет:— Край! Край! Кончились импортные! Все!

— Но… — проговорил я, чувствуя как во рту мгновенно пересохло. — Нога.

Он наклонился и тут же рванул подсумок аптечки. Секунду спустя на бедро лег турникет. Я пощупал штанину — в крови вся. Неужели артерию задело? Тогда мне очень сильно повезло.

Вирусу уже оказывал помощь второй из бойцов. Так, нужно мыслить яснее. Итоги боя не очень-то удачные: минус двое у нас, двое трехсотых. Импортные легли все. Но это означало, что пора эвакуироваться. Хули мы тут сделаем-то?

Двумя пальцами я нащупал осколок, торчащий из мяса. Так вот почему я сразу не закончился. Он рану закупорил.

Новая боль окончательно привела меня в себя. Я рванулся, попытался подняться, но не смог. Фор тут же с готовностью пришел ко мне на помощь, поднял на ноги. Рядом уже стоял Вирус. Ему явно было больно, но он держался сам.

— Валим отсюда, пацаны, — проговорил я. Звон в ушах еще не прошел, но я уже мог рассуждать нормально.

Мы двинулись обратно в сторону пакгауза. Отходить нужно через него, только пройдем через другой выход, а потом вниз. Там выйдем к своим позициям. Там помогут.

Только сейчас я догадался, что надо перезарядить автомат. Одной рукой сделать это было сложно, но я справился. Только потом увидел, что тепловизор отключился — не выдержал нагрузки. Я понажимал на кнопки, но ничего не произошло. Потом вывернул винт и отшвырнул в сторону. Толку-то от этой штуки теперь, буду через диоптр стрелять, если придется.

Потом тоже рванул подсумок, вытащил шприц-ручку, вогнал себе в бедро. Синт-морфин подействовал мгновенно, боль будто отключили. Сделал шаг, потом еще один, и понял, что пусть и припадаю на ногу, но могу идти.

— Все, сам пойду, — сказал я, отстраняясь от Фора. — А вы по сторонам смотрите, бля.

И тут откуда-то сзади послышался знакомый гул. В последнюю секунду я успел повернуться, и увидел, как на нас летит дрон. И это уже не разведывательный, это камикадзе.

Парни бросились в сторону, а я вскинул автомат и высадил длинную очередь по птичке. Все равно с раненой ногой ни убегать, ни прятаться я не мог, толку никакого не было. Как в общем-то и стрельбе — дрон из автомата сбить если кому и удавалось, то это казуистические случаи.

Взрыв, и меня отбросило в сторону, швырнуло о стену. Боли не было — лекарство еще действовало, но перед глазами помутилось. Оглядевшись, я увидел то, что осталось от вируса. Прилетело прямо в него, так что получилось немного.

А потом я снова услышал гул. Птички не летают поодиночке, только стаями. Сил, чтобы подняться и спрятаться уже не было, да и поздно. Если слышишь дрон, то тебе уже пиздец.

— Спаси меня, Господи, — только и оставалось прошептать мне.

Второй взрыв, что-то хлестнуло меня по голове, щелкнув о шлем, а потом мир погас.

И я услышал звук заводящегося мотора. Помотал головой, и понял, что все еще нахожусь в центре управления мобильной военной базой. Что на экране передо мной мое досье. Что с экрана на меня смотрит мое же фото, но без уродливого шрама на виске.

Я дотронулся до него, провел, чувствуя рубец под пальцами. Так вот, как оно все было. Рейд, который с самого начался неудачно, две схватки, а потом птичка. Одна за другой. Но кто-то, похоже, остался цел, раз меня вынесли, а потом отправили в госпиталь.

Где я и очнулся. Тогда и наступил момент, с которого началась моя история в новом мире. Точнее он-то был старый, я же не попаданец, просто реалии оказались совсем новыми.

На всякий случай я закрыл окно с досье — не стоит это видеть кому попало, после чего развернулся и двинулся на выход из командного центра.

Глава 11

— Что, завели? — спросил я, оказавшись на улице.

— Нормально все! — Гром перекрикнул рев двигателя БТРа. — Бехр говорит, заебись все с машиной! Так что проедем! Считай, у нас теперь броневик есть!

Ну, это уже третий броневик, причем серьезный, в отличие от первых двух. И обратно на базу будем добираться с относительным комфортом, пусть и кружным путем. Ну, если поездку на броне и в десантном отсеке БТРа можно назвать хоть сколько-нибудь комфортной. Это, насколько мне помнилось, та еще пытка. Хотя все равно лучше, чем пешком тащиться.

— Что еще нашли? — спросил я.

— Мины есть, много, — сказал «Росгвардеец». — Стрелковка. А вот пайков практически нет, все выгребли.

Ну да, любой солдат понимает, что жратва — это первое дело. Точнее второе, первое — это боезапас. Еда и патроны, короче, то, что реально рулит. Без всего остального при необходимости можно обойтись.

Это в мирной жизни нам нужна куча всего: от мягкой кровати и любимой женщины под боком, до мирно бубнящего телевизора, чтобы создавать уютный фон и не чувствовать себя таким одиноким. На войне все бывает совсем иначе.

— Еще дроны! — крикнул Пинцет. — И камикадзе, и разведывательные.

Я поморщился. Теперь-то я понимаю, почему так ненавижу дроны. Вспомнилось, блядь. Вот ведь сучье оружие, даже похуже, чем мины будет.

— Край, — Гром подошел ко мне, и необходимости кричать уже не было. — Есть возможность роботов перенастроить? Чтобы они наш лагерь охраняли, а не этот. Тут-то они, пожалуй, уже без надобности.

— Неа, ни хрена, — я покачал головой, уже зная ответ, пусть и не пробовал. — Не получится. Роботы управляются с ядра искусственного интеллекта, а его мы не перенесем. Да и если честно, не доверяю я этим штукам. Мало ли, чего там замкнет?

Правда, что люди надежнее, сказать нельзя. Каждый мнит себя уникальным, никто не хочет быть просто винтиком в системе. И каждому хочется сладко жрать, мягко спать и мять баб. Человека можно шантажировать, давить на больное или банально купить. С роботами так не получится.

Но что случится, если куча этих роботов вдруг потеряет наведение на цель и начнет крошить все подряд в нашем лагере? Мы не отобьемся. Это же боевые роботы, блин, а не электропогрузчики.

— Тогда забиваем десантные отсеки и валим отсюда, — решил Гром. — Добра тут достаточно. А сами на броне как-нибудь разместимся. Поджопники бы еще.

— В америке специальные алюминиевые подносы используют, — я улыбнулся. — На случай, если их «Страйкер» на мину наедет, чтобы яйца не оторвало. Но нам потрястись придется. Ничего, все не своими ногами.

Но это значит опять — одно грузить. Складывать. Мое любимое арифметическое действие, бля. Но все равно мины — это полезно. Минами можно лагерь обложить со всех сторон, и тогда хрен к нам кто тайно подойдет.

— Сигналки есть? — спросил я.

— Конечно, — кивнул гвардеец. — Тут этого добра хватит весь наш лагерь обнести. Спец тоже есть, Пинцет на саперно-минные дела зачет сдавал. Так что в курсе, как капсюль обжимать, и куда молотком ебашить нельзя.

Ну и хорошо тогда. Значит, что не придется самому этому заниматься, иначе я бы ебнулся. И так два дня вокруг Дачного ползал, когда там поля засеивал. Цветками смерти, епта.

— Пошли грузиться тогда, хули, — решил я, разминая руки. — Делать нечего больше.

***

Наше появление в лагере на БТРе произвело переполох. Выскочили наружу, а у одного из импортных в руках даже гранатомет оказался, наш РПГ. Нашел и схватил. Но ума хватило не выстрелить сразу, а потом и заметил на броне знакомые рожи и опустил.

Въехали на парковку, на которой становилось уже тесно, остановились. От запаха выхлопа уже тошнило, да и тряска на нашем состоянии сказалась не самым лучшим образом. Но никто не слетел, не поломался, что уже было хорошо.

— Откуда такое богатство? — спросил Ильяс, когда Бехр, который послужил у нас механиком-водителем, заглушил двигатель.

— Военную базу размародерили, — сказал я, спрыгивая на землю. Покачал головой, но легче не стало. Но ничего, выветрится и выхлоп из головы и все остальное. Нужно только немного передохнуть.

А еще, что немаловажно, нужно составить план дальнейших действий. А мы сейчас в гораздо лучшем положении, чем раньше. У нас куча всего полезного есть, и я бы даже сказал, что пока хватит. И так все склады завалены.

— Сами как скатались? — спросил я.

— Запчастей под УАЗы набрали, нашлось. А вот под дизели нет ни хрена. Не обслуживали тут такие. И ремонтных станций… Там же под «ярославские» надо. Короче, тут только какую-нибудь военную часть грабить, где все это найти можно.

— Попробуй еще эту военную часть найти, — проговорил я. — Ладно, разгружайте добро. Ты поковыряйся с двигателем, посмотри, что там не так. Его почему-то на базе оставили. Машина едет, конечно, но не просто так ведь.

— Да просто водителей под него у них не было, вот и все, — сказал Гром, который спрыгнул вторым. — Там таких как минимум три должно было стоять. Два забрали и свалили, а вот третий.

Кстати, мы ведь теперь дороги расчищать можем, что тоже немаловажно. Небоевое применение боевой техники, так сказать. Машины легковые этой штуке вообще похуй, спихнет на обочину и даже не заметит. Вопрос только в том, что нам пока дороги не нужны. Совсем наоборот, чем труднее будет проехать, тем лучше.

А к нам проехать можно. Что тоже многое значит.

— Гром, — повернулся я к капитану. — Пошли в штаб, подумаем, что дальше будем делать. Шон, — обратился и к командиру импортных, уже на английском. — Тоже пошли, обсудим. Целеуказание только дайте своим, чтобы разгрузили. У тебя по минному делу есть, кстати, кто-нибудь?

— Так Ян, — сказал ЧВКшник. — Он у нас по саперному делу спец.

— Вот, пусть они и начинают потихоньку засеивать лес вокруг. Только пускай с выдумкой работают, чтобы так просто не подобраться было. И противотанковые пускай используют, под нее ПМН можно сунуть. Но несколько оставьте, вкрутите в них ручные взрыватели с замедлением. Кофр с саперскими делами там тоже был.

Уж очень хорошо такими штуками получается дома зачищать. Которые не жалко, ага. Забросил в окошко, а потом вали прочь как можно скорее, чтобы самого не задело. А в доме всем, кто есть, гарантированно пиздец. Вместе с самим домом, потому что под такие штуки местные конструкции не рассчитаны совершенно.

Импровизация чистая, но мы так делали, да. Точно помнится.

Но импровизация на войне зачастую жизни спасает. Потому что те, кто действует заученно всегда проиграют тем, кто обучен, но при этом способен еще и работать по оперативной обстановке. Те же гранаты без взрывчатки, но с вкрученным запалом. Бросай такую, а потом можешь сразу на штурм идти. Народ-то попрячется, но ты-то в курсе, что взрыва не будет.

Только перед этим тротил из них надо вытопить. Или вычистить вручную. Затея та еще.

Мы с гвардейцем и импортным отправились в сторону административного корпуса, где у нас и находился штаб. Поднялись на второй этаж, и я прошел мимо такой притягательной двери своей комнаты. Прилечь хотелось немного, и чтобы земля не тряслась. Опять ведь встали ни свет ни заря.

Вошли, расположились у карты, которая так и лежала на столе, но пополнилась метками согласно новой обстановке. Большую часть из них нарисовал нам Фред, его даже пытать больше не пришлось, сломался. За это мы подарили ему жизнь. На какое-то время. Пусть и на цепи, но все равно с нормальной кормежкой.

Сухой, кстати, подтвердил все, что нам сказал бывший главарь. Не врал, значит, похоже, что понял — мы не шутим.

— Ну что, господа спецназеры, — проговорил Гром. — Что дальше делать будем?

— На английском, Гром, — поправил я его. — Надо чтобы все понимали, сообща же решаем.

— Бля, я забываю постоянно, что они не бельмеса по-русски, — гвардеец поморщился, но продолжил уже на языке Шекспира и Гомера Симпсона. — Что дальше-то думаете?

— Я думаю, что штурмовать базу их пока рано, — сказал я.

— А то я этого не понимаю, — заметил Гром. — Это Руся у нас в бой рвется, а у меня мозгов хватает понять, что пока не стоит. У нас партизанская война очень неплохо получается, так что ее и продолжим. Только мало нас. А с мужиков деревенских, которых твои привезли, толку пока никакого. Стрелять могут, воевать — нет.

— Вот тогда кого-то и оставим учить, — решил я. — Только не всякой хуйне типа штурмов. Их туда гнать — это гарантировано положить. Если что, сами пойдем, штурмовать здания у нас есть кому.

— Проще их разъебать просто, — заметил Шон.

— Так я думал, у вас наоборот учат дома чистить, как профессионалы, — посмотрел я на него. — Это у нас все проще, мы позиции врага сразу дронами разъебываем и танками раскатываем.

— Это у спецназовцев. Мы так же работаем. Мы вообще за время войны многому у вас, русских, научились.

— Ага, — кивнул я. — Так, гляди, побратаемся и будем вместе против Европы воевать. Или негров. Или вообще по Антарктиде ебанем, против пингвинов будем воевать.

— И белых медведей, — подтвердил он.

Я с сомнением посмотрел на него. Что-то я был не в курсе, что в Антарктиде белые медведи водятся. Хотя… Может быть тут недостаток образования сказывается. У меня или у него. Хотя какая в общем-то разница. У нас сейчас ни пингвинов, ни медведей не предполагается, мы в Крыму, и никто его не покинет.

— Короче, партизанская война у нас получается неплохо, — решил я. — Значит, ее и будем продолжать. И нам надо их силы раздергивать и перемалывать помалу. А это значит, что нам нужно сделать?

— Что? — спросил Шон.

— Освободить пару местных деревень, — проговорил я. — И будет надеяться, что они усмирять бунты поедут. А мы их примем по дороге тепленькими. И тогда на базе людей станет еще меньше.

— Подкрепление пришлют, — заметил Гром. — С другой базы.

— Ты думаешь мы их колонну не сожжем? — спросил я. — С дронами-камикадзе-то? У нас ведь теперь есть, а те, что разведывательные, тоже можно под птички со сбросами переоборудовать. Тоже неплохо, короче. Даже в бой вступать не придется.

— Только под зачистку, — кивнул Шон.

— Дронов мало, — сказал гвардеец. — И они при штурме базы больше бы пригодились.

— До открытого штурма надо еще дойти, — сказал я. — Да и там, думаю, будет чем отработать. Но колонну сжечь — это милое дело. Пока никакой инфы не было?

— Ваша девчонка, Natasha, сейчас на посту дежурит, — пожал плечам Шон. — Ничего не говорила. Но нас она, кажется побаивается.

— Да я вас сам боюсь, бля, — проговорил я в ответ. — Особенно Бренну.

— Почему? — удивился Шон.

— Не важно. Короче, давайте думать, куда первый удар нанесем. Предлагаю вот это, — я ткнул пальцем в Краснокаменку. — Деревня на десяток домов. Насколько я знаю, «Воронов» там человек десять что ли. Но десяток трупов — это десяток трупов, как ни крути. Да и кто-то к нам присоединиться может. И в целом… Нужно показать пример.

— В каком смысле? — спросил импортный.

— Да в том, что если мы покажем, что власть этих уебков можно скинуть, то люди это поймут. Сейчас они считают, что «Вороны» — это ультимативная власть. Если мы покажем им, что это не так, что они такие же люди, которых можно убивать… То дело может иначе повернуться.

— Логично, — согласился Гром. — Нам одним не победить в любом случае. А память о партизанской борьбе у людей есть. На самом-то деле, если эти в одном доме живут, то проблем даже у деревенских от них избавиться, ни у кого не будет. Убить часового, подпереть дверь и поджечь потом.

— Это надо чтобы тебя очень сильно заебали, — сказал я. — Чтобы толпу людей живьем сжечь решиться. Не так-то это и просто, особенно у селян. Но… Они сейчас даже не думают о сопротивлении. Если мы покажем, что это возможно, то «Воронов» рвать начнут.

— А ты шаришь в этом, имеешь понятие, — кивнул Шон.

— Ну так еще бы, — я улыбнулся. — Я ведь не только с пушкой бегал раньше. Я тренировал ополченцев, повстанцев. Негр с пушкой — это негр с пушкой, а когда их много, то вам совсем не сладко становилось.

— Да ни хрена они не могли, — отмахнулся он.

— В этом и дело, почему вы особых успехов не добились, — сказал я. — Потому что вы к местным с презрением всегда относились. «Спокойно мой младший желтолицый брат. Кавалерия прибыла. Сейчас мы отправим этих русских прямо в ад». Или чернокожий, в зависимости от того, где это происходило. А местные повстанцы вас зачастую ненавидели гораздо сильнее, чем враги. И массово переходили на нашу сторону.

Действительно, наши доктрины отличались и в этом. Мы к местным всегда относились с уважением, помогали и учили, вооружали. Были страны, где в прямых боестолкновениях наши бойцы вообще не участвовали. Местные все делали сами, а мы для этого поставляли им оружие и инструкторов. Мне таким инструктором тоже пришлось поработать, прочитал в досье.

С другой стороны случалось и все наоборот. Как на Ближнем Востоке, где местные воевать не хотели вообще. А во время атак либо бросались на землю и лежали, либо бросали автоматы и бежали обратно, только мешая.

— Бля, пацаны, вам делать нечего такие вещи обсуждать? — спросил Гром. — Это кончилось уже все. И вокруг не негры и не узкоглазые, а наши же люди. Которым помощь нужна. И как мясо их использовать просто неправильно.

— Нет, но им тоже нужно подниматься, — я покачал головой. — На войне, конечно, рулят не большие батальоны, а хорошие стрелки, да только вот без поддержки в народе нам ничего не сделать.

— Что с пленными? — спросил Шон. — Берем?

— А чего они нам могут рассказать? — спросил я. — Они в отдаленной деревне сидят. Если пленные и нужны, то только из командиров. А так, мы сами хрен чего узнаем. Так что в расход всех, да и дело с концом.

— Жестоко, — покачал Гром.

— Мы на войне, — ответил я. — На войне разговор с врагом короткий.

— Guys, — вдруг проговорил Шон, оторвавшись от карты, на которую смотрел до этого, посмотрел на нас. — А как вы вообще считаете, у нас есть шансы победить? Или мы обречены?

— Мы все в любом случае обречены, — ответил я. — Считай, что мы — черви, которые дожирают труп того, что когда-то было полуостровом Крым. Так что нам в любом случае пиздец. Годом или неделей позже-раньше? Какая разница-то?

— Только нашим лучше об этом не говорить, — сказал Гром. — Пусть надеются на победу. Иначе побегут.

— Мои не побегут, — с гордостью ответил Шон.

— Твоим бежать потому что некуда, — ответил я. — Но вообще, я считаю, можем победить. Audentes fortuna juvat, или как там говорят?

— Чего? — не понял импортный.

Похоже, что латыни он тоже не учил. Хотя я понятия не имею, было ли у него образование до того, как он пошел в ЧВКшники. Может школу не закончил. В компаниях больше ценят то, что у тебя нет психологического барьера на убийство людей, быстрые мозги и рефлексы, которые позволяют выживать в опасных ситуациях, и желание заработать денег, рискуя жизнью.

— Ну и когда пойдем? — спросил Гром.

— Сегодня, — ответил я. — Но идут только русские. Мои и твои, Гром.

— Почему это? — возмутился импортный.

— Потому что вы будете ждать подкрепления, которое к ним подойдет. Оно по этой дороге двинет, других путей у них нет туда. А как местные отреагируют, если туда заявятся американцы, вообще хрен его знает.

— У нас из американцев-то только я, — мрачно сказал он. — Но вообще аргумент, конечно. Все-таки для вас мы враги.

— Враги, — подтвердил я. — Но это только пока. Лет через двадцать на острове никакого значения не будет иметь, американец ты или русский. Главное, чтобы не бандит, и не живой мертвец. Тогда можно договариваться.

— Но не на большой земле, — сказал он.

— А большой земли больше не существует, — только и оставалось мне пожать плечами.

Глава 12

К деревне мы подошли уже глубокой ночью, когда все должны были спать. Ну а как иначе — совесть молчит, вот мы и спим. Даже я несмотря на все, что в своей жизни делать приходилось, дрыхну себе спокойно. А как иначе? Без сна нельзя.

Собственно говоря, насчет десятка домов я все-таки преуменьшил. Деревня была домов в тридцать, но не больше. И находилась выше, в горах. Пошли мы туда не по дороге, а напрямик через лес. На разбитую асфальтовую выходить не стали, потому что я подозревал, что за безопасностью у бандитов хоть как-то, но следят.

Так и оказалось — на входе стоял пост, правда дежурило на нем всего двое бандитов. В полной боевой готовности, мать их: одеты они были в спортивные костюмы, но поверх носили бронежилеты, разгрузки, и у каждого на груди висел автомат.

Укрытие у них оказалось так себе: несколько машин, которые они скатили в одно место, перекрыв дорогу, да какую-то вышку себе сообразили из кирпичей и досок. Сами, скорее всего, этого не делали, строили местные. Вряд ли бандиты утруждались.

Кстати, ворота из машин — это неплохая идея. Если кто-нибудь решит приехать, то вполне себе можно отодвинуть их в стороны, просто оттолкать. Или начать отстреливаться из-за этих же самых машин. А с разгону никто не проскочит, в любом случае скорость сбросить придется. Да и не особо сейчас машин ездит по Крыму.

Парни, кстати, выглядели расслабленными. Один курил себе спокойно, второй просто сложил руки на груди. Похоже, что не рассчитывали на то, что кто-нибудь решит пожаловать.

Да и деревня не была такой уж приоритетной целью. Слишком она мелкая, никому не нужна. Я думаю, что и дань тут платят исключительно за счет охоты. Вот та группа охотников, которую мы встретили, и работает за всех, ну и кто-то на огородах копается. Так себе приварок, но лучше иметь его, чем не иметь ничего вообще.

— Отработают твои? — спросил я.

— Без проблем, — кивнул гвардеец. — Тихо убрать надо?

— Да, — подтвердил я.

— Бехр, Пинцет, — сказал Гром. — Давайте, только тихо. Ну, вы умеете.

Двое «росгвардейцев» двинулись вперед, не по самой дороге, а по одной из сторон. Очень скоро растворились в тени. Все-таки их серый камуфляж хорошо работал в ночи, даже мультикам бывает лучше видно. Мы же остались на месте.

Что именно произошло, я так и не понял, но прошло всего несколько секунд, и бандиты исчезли. Ни хлопков, ни выстрелов, только две тени, которые метнулись на дорогу. И готово. Никто даже пискнуть не успел.

— Пошли, но осторожно, — сказал я. — Там могут еще быть.

Мы двинулись в сторону деревни следом за двумя гвардейцами, и скоро оказались за блокпостом. Там, в стороне, лежало два трупа, рядом, отдельно — их автоматы. А Бехр уже копался по карманам. Чего ему там понадобилось-то?

Ага, пачку сигарет достал. Ну, боец курит, и ничего предосудительного я в этом не вижу. У нас запас курева тоже есть, из магазина взяли, но там вышло немного совсем. Ну а как иначе, это ведь не только для своих, но и товар. Потому что с началом зомби-апокалипсиса курить никто не бросил, скорее наоборот, закурили даже самые ярые борцы за здоровый образ жизни. То же самое и с бухлом.

Правда меняться пока не с кем. Не с «Воронами» же.

А этих зарезали, кстати, причем профессионально. Даже не захрипели.

— Что дальше? — спросил Гром.

— Дальше мы вдвоем идем внутрь, — сказал я. — Остальные пускай подождут тут. Нужно спросить вообще, где бандиты живут, и что делают. Сейчас кого-нибудь из местных разбудим и поспрашиваем.

— Зря без разведки сунулись, — заметил Руся. — Надо было сперва кого-нибудь отправить, чтобы посмотрели.

Да, кстати, молодой правду говорит. Это я, долбоеб, привык рассуждать старыми категориями, когда у меня под началом всего пять человек было. Сейчас же все иначе, у нас три отделения, считай, да еще и вооруженных. Если третьим можно было, конечно, считать тех мужиков деревенских, которых я под начало своей группе добытчиков отдал.

А себя из командной структуры как бы вывел. Типа, главный над всеми. И подчиняются же. Может быть, из меня прет то, что я старшим офицером был? Черт знает.

Но при этом сам везде лезу. Как и в старые времена, это тоже понятно было. Ничуть, короче, со старых времен не поменялся, если верить сухому досье, которое мне удалось прочитать.

Думаю, если не пообщаюсь с теми, кто меня раньше знал, то не докопаюсь до истины. Но не факт, что оно мне надо. Я сейчас себя собой ощущаю, и на своем месте чувствую. Этого достаточно.

Пустовато, правда, без Лики стало…

Думал об этом, а мы тем временем шли вперед, прижимаясь к заборам так, чтобы нас разглядеть было сложнее. Хотя на улицах никого не было. И свет в окнах не горел — ни свечи, ни керосиновые лампы. Да хоть бы и лучины, бля.

Впереди я увидел дерево, которое росло у одного из домов. И на ветке этого дерева висел человек.

— Ебаный в рот, — пробормотал Гром. — Эти уебки тут концлагерь устроили что ли?

Я присмотрелся поближе и узнал его, пусть и с трудом, потому что труп уже успел вздуться и измениться. Это был тот самый пацан, которого мы встретили в группе охотников. Сука.

Нет, повесили его не просто так. Но куда он полез-то, сука, чтобы с ним так поступили?

— Я его знал, — ответил я.

— В смысле? — не понял Гром. — Откуда?

— Видел же у нас американские винтовки? — спросил я.

— Ну, — он, похоже, не понял, к чему я веду.

— Когда до тайника с Роджером ходили, наткнулись на них. Они косулю подстрелили. Та прямо на нас выскочила, вот и пересеклись. Здесь помимо него охотники были. У него бандиты то ли сестру, то ли мать забрали к себе на базу. Вот он и мстить готов был.

— И нарвался, похоже, — мрачно сказал «росгвардеец».

— Точно, — кивнул я. — Ладно, пошли. Вот в этот дом, шума поднимать не даем. Этого нам еще не хватало. Подсади.

Гром сложил руки лодочкой и помог мне забраться на столб забора. Потом я вытянул руку, приподнял его, пусть это оказалось и тяжело, все-таки весил он гораздо больше меня.

И мы оказались на той стороне. Домик, кстати, был неплохим, ухоженным, да и сад тут фруктовый имелся. Мандарины росли, яблоки, местный сорт какой-то. Ладно, мы сюда с хозяевами пришли разговаривать, а не фрукты воровать.

Двинулись к дверям, ведущим в дом, и я постучал в створку. Один раз, второй. Потом услышал шаги и голос:

— Кого на ночь глядя принесло? — спросил мужчина.

— Открывай, — ответил я. — Разговор есть.

Дверь открылась. Похоже, что «Вороны» уже научили местных, что впускать их в дом нужно по первому требованию. Единственное, что в этой ситуации поменялось — это то, что мы — не бандиты.

Я вошел, резко схватил мужчину, заткнул ему рот и прижал к стене. Он не сопротивлялся, а пару секунд спустя я его узнал — это был один из тех охотников, которых мы встретили в лесу. Тот, что старше, дед совсем почти.

— Узнал меня? — спросил я, посмотрев в его выцветшие от старости глаза.

Он кивнул. Говорить не мог, потому что у него на лице лежала моя ладонь.

— Мы вас пришли освободить, — сказал я. — Но нам нужно узнать, где «Вороны» сидят. Так что мы просто поговорим. Не будешь шуметь?

Он помотал головой. Ну и как мне это понимать? Он соглашается, что не будет шуметь или наоборот, говорит, что как только я его отпущу, заорет во всю глотку и поднимет деревню на уши?

Да ну, это бред какой-то. Пара мужиков в форме, и с автоматами — это явный знак, что шуметь не следует, особенно если не хочешь лишиться жизни.

Я отпустил его, сделал шаг назад, после чего посмотрел на старика и спросил:

— Пацана за что повесили?

— Леху-то? — спросил он, как будто тут в окрестностях все ветки были пацанами завешаны, как будто, они как мандарины на деревьях висели. И сразу же продолжил. — Он как на вас насмотрелся, вообразил себя мстителем народным. Попытался дом, где они сидят, поджечь. И может быть получилось бы, только он бензина не нашел и солярку взял.

Ну да, дизельное топливо горит очень хреново, с его помощью дом хрен сожжешь. Для этого бензин нужен, тогда веселье пойдет. И еще желательно его с маслом смешать, иначе он может просто прогореть, а пожар при этом не займется.

— Короче, дед…

— Палыч, — ответил он.

— Чего?

— Палычем меня называй, — сказал он. — На деда отзываться не буду.

Однако, строптивый. Ладно.

— Короче, Палыч, мы пришли с бандитами разобраться. Так что нужно нам знать про них все. Где сидят, сколько их и все остальное.

— Да где сидят, — он усмехнулся. — В соседнем доме они сидят. А их одиннадцать ровно.

— Главный у них кто?

— Они его Кастетом кличут, — он почесал в бороде.

— Выглядит как?

— Живьем взять хотите? — спросил он зачем-то.

Ну в наших планах такого не было, но раз уж все удачно идет, то почему бы и нет. Можно и живьем.

— Да мужик как мужик, — пожал плечами. — Только у него татуировка на лице. Череп набит прямо на лбу, над правой бровью. Небольшой.

Это плохо, в темноте можно и не заметить.

— Понял, — кивнул я. — Местные как отнесутся, если мы их завалим?

— Кто как, — пожал он плечами. — Я только рад буду, но мне-то хрен ли? В леса уйду, и к монастырю, там можно остановиться. Выживу, умею и опыт есть. А вот остальные могут и испугаться. Вы их перебьете, а приедут еще и деревню сожгут.

— Не сожгут, — я покачал головой. — Их теперь на полторы сотни меньше. Не до этой деревни им будет. И мимо нас они не проедут, мы возьмем их и хлопнем по дороге. Да и вообще есть у меня подозрение, что скоро их совсем не станет в этой части острова?

Он проигнорировал слова про то, что Крым теперь — это остров. В курсе уже? Или не придал значения? Хрен знает, дед умен, так что если бы не знал, то наверняка переспросил бы.

— Короче, — проговорил я. — Их одиннадцать, живут они в соседнем доме…

— Через двор, — ответил он. — Рядом карга старая живет, но вы увидите, там двор весь зарос, за ним не ухаживает никто, а у нее сил нет. А там дальше дом с крышей, шифером крыта. Вот они в нем и разместились.

— Все вместе живут? — спросил я.

— Да, — кивнул Палыч. — Они лишний раз не расходятся. Баб тут, чтобы к ним ходить, нет. Сидят, водку пьют, иногда нас кошмарить пытаются. Ну и пост у них еще есть, на дорогу выходит, там еще машинами перегорожено. Но обычно там один-двое дежурят.

— Нет у них уже поста, — ответил Гром. — И самих их на двое меньше.

— Ну что ж, — старик снова почесал в бороде. — Значит, вам теперь остальных под нож. Кастет лютый, парня вздернуть живьем приказал, причем ладно бы просто табуреточку выбить, шея бы сломалась и все на том, сразу к Богу… Они его подтянули за веревку, чтобы медленно умирал, значится. Если найдут трупы — еще нескольких повесят.

— В том числе и тебя? — решил зачем-то уточнить Гром.

— Меня вряд ли, — дед покачал головой. — Я им нужен, кто еще на охоту будет ходить. А дань нам платить больше нечем, картохой вот отдали в этом месяце, выкопали. И мясо, естественно.

— Ладно, — сказал я. — А теперь дед, иди и из дома не высовывайся. Как нужен будешь, сами позовем.

— Может я с вами? — вдруг предложил он. — Я еще кое-что умею, хоть и старый.

— Не надо, — я покачал головой. — Только мешаться будешь. Так что давай, прячься, а то может жарко стать, если пальба начнется.

Мы с Громом переглянулись, он кивнул мне. Вышли.

— Если бандиты спят, может попытаемся тихо? — спросил он.

Я задумался, а потом в голову мне пришла идея. Это будет очень жестоко, но мы в таком случае обеспечим себе лояльность местного населения. Стопроцентную. Хотя… Конечно, метод в стиле Третьего Рейха, они, наверное, себе так же полицаев набирали.

Вышли, и Гром отпальцевал какой-то жест в ту сторону, где был пост. Я заметил, как несколько теней метнулось в нашу сторону, а уже потом увидел, что бойцы идут вдоль заборов, тем же маршрутом, что и мы. Нет, все-таки они профессионалы. «Росгвардию» теперь так комплектуют что ли? Не, сейчас не то время, когда они могли только студентов разгонять и народ крутить на митингах.

Все-таки они вернулись к тому, с чего начинали. Внутренние войска. И работать они должны именно против врага внутреннего. А таких немало, нашлись же те, кто тайники устраивал для оккупантов и уебки по типу Шпалы, который вирус выпустил в Севастополе.

— Ну что? — шепотом спросил Руся.

— Они вот в этом доме, — махнул я рукой на дом, который был через один от того, в который мы залезли. Следующий двор, кстати, реально оказался неухоженным: и травой зарос, да и штакетник в заборе покосился, а кое-где и подгнил.

— Врываемся и берем живьем, — проговорил я. — Но если рыпаться начнут, то стреляйте, не думайте. Главное — не задача, главное — самим в живых остаться.

— Поняли, командир, — проговорил Бехр. Он, кстати, говорил без акцента вообще, что даже странно для его национальности. И никаких «ежжи» и прочего. Может быть, где-нибудь в Нальчике жил раньше?

Подошли к забору. Руся, как самый легкий, перескочил на ту сторону, и через несколько секунд уже открыл калитку, которая едва слышно скрипнула петлями. Но ничего, в доме это вряд ли услышали.

Подошли к дверям дома. Она оказалась самой обычной, из металлопластика. Но открыть ее так просто не получилось бы. Я медленно повернул ручку, и естественно она оказалась заперта.

— Сейчас сделаем, — сказал Гром и полез в карман.

— Только тише, — заметил я.

— Не учи ученого, съешь говна печеного, — ответил он.

Я хмыкнул. Да уж, с субординацией у пацанов так себе.

Он вынул масленку, закапал в замок, смазал отмычки и принялся ковыряться. Справился достаточно быстро — примерно за полминуты. То есть «росгвардейцев» и такому учат? Или он просто сам тренировался? Черт знает.

Но теперь он повернул ручку и открыл дверь. Я тут же проскользнул внутрь, оказался в сенцах. Ступал тихо, перекатываясь с пятки на носок. Благо хоть пол тут, похоже, недавно перестелили, и доски не скрипели. Хотя кто сомневался в том, что бандиты выберут для себя самый лучший дом?

Я дошел до следующей двери, которая вела в сам дом, и она оказалась не заперта. Вошел, и в этот момент услышал позади грохот. Обернулся и увидел, что Руся уронил алюминиевый таз, который до этого спокойно лежал на стуле. В темноте не разглядел, наверное. Ну либо глаза у него слишком узкие, чтобы это видеть.

— Внутрь! — заорал я, понимая, что мы уже перебудили весь дом.

Побежал, уже не обращая внимания на шум, смысла прятаться не было. Заглянул на кухню, которая оказалась пустой, вбежал в основное помещение, что-то вроде гостиной. Здесь лежали трое — двое на диване, а еще один на кресле-кровати. Ну как лежали, они уже поднимались, но за оружие схватиться еще не успели.

— Всем лежать, блядь! — заорал я, вскидывая автомат, переводя автомат с одного на другого. — Лежать, сука, не двигаться!

Один вдруг бросился на меня, и я, недолго думая, ткнул его стволом в грудь. Воздух со свистом вышел из его легких, а я добавил еще раз, уже прикладом, по голове. АК-12 не очень-то приспособлен для рукопашного боя, все-таки складной приклад. Это деревяшкой АКМа или «семьдесят четвертого» можно уебать как следует, а этим.

Я добавил бандиту ногой в лицо, и тот опрокинулся, да так и остался лежать.

За мной в помещение ворвался Гром. Он тоже целился в них. Остальным, похоже, пример избитого мной показал, что дергаться смысла нет.

Позади были слышны крики, звуки драки, а потом короткая очередь из автомата с глушителем.

— Все, вяжи их, — приказал я, кивая на ближайшего бандита.

Вот так вот, в стиле спецназа отработали. Взяли большую часть живыми, хотя одного, похоже, пристрелили. Неплохо прошло.

Глава 13

Мы связали бандитам руки и выволокли их наружу из дома. Был, конечно, гомон, но гвардейцы быстро объяснили им, что возмущаться бесполезно. Самым подходящим для этого методом — пиздюлями. Причем, мощно так, если честно, я, наверное, и не смог бы в своем нынешнем состоянии.

Тот самый, что рыпнулся, кстати и был этим самым Кастетом. По крайней мере, татуировка на лице обнаружилась именно у него. Он уже успел прийти в себя и смотрел на нас максимально злобно.

Ну а на что еще я рассчитывал? Он был царем и богом в этой деревне, все зависели от него. А потом вдруг выяснилось, что его власть вообще ни хрена не стоит. А причиной этому стали именно мы.

Вот так вот, несколько готовых действовать решительно пацанов с автоматами, и все, конец власти бандитов. И теперь тут другая будет.

И всех ведь взяли живыми, кроме одного, которого пришлось пристрелить. Слишком резким оказался, к тому же пистолет держал под подушкой. Параноик. Хотя если бы эти идиоты хотя бы одного постового выставили перед домом, то нам было бы гораздо сложнее.

Хотя… Скорее всего и его мы бы сняли.

Распиздяи, блядь. Только и могут, что водку жрать и деревенских кошмарить. Тем более, что водку они пили в больших количествах — у них несколько ящиков нашлись в доме. А вот такого запаса оружия, как в Дачном, не было. Только личное — автоматы и несколько ружей. Тем самые, которые они выдавали охотникам.

Палыч все-таки выбрался из дома, не послушался. И теперь смотрел на нас.

— Буди всех, Палыч, — обратился я к нему. — И пусть сюда идут. Разговаривать будем.

— Да они и так проснулись, как тут не проснуться-то, — как-то даже философски заметил дед. — Сейчас позову.

Он двинулся в сторону ближайшего дома. Ну, пока поднимутся все, пока соберутся, время пройдет. А они мне нужны все. Для пущего воспитательного эффекта. Для того, чтобы поняли, что сопротивляться бандитам можно и нужно.

А на базу сообщить они так и не успели, хотя рация у них была. Так что… Так что дня два-три можно гостей не ждать. А потом… Потом, конечно, приедет отряд разбираться, что случилось. И возможно, что сразу с карательной миссией.

Зачем нам засада на дороге? Мы уже два их конвоя так разъебали, а повторяться нельзя. Так что примем их прямо тут. Ладно, переговорить с Громом по этому поводу еще успеем.

— Вы кто такие, суки? — спросил Кастет, злобно посмотрев на меня. Ну да, это же я его прикладом приласкал, а потом ногой.

— А ты сам-то как думаешь? — вопросом на вопрос ответил я.

— Вояки что ли какие?

— Угадал, — я улыбнулся.

— Ты солдат, не знаешь, с кем связался, на хуй, — он сплюнул на землю и посмотрел мне прямо в глаза. — Мы, бля, тут единственная сила. И мы вас порвем, понял?

— Ты, уебок, никого уже порвать не успеешь, — обратился к нему Гром. — Потому что мы тебя кончим прямо сейчас. И полетит твоя душа прямо в ад, где тебя черти ебать будут.

— Ты меня адом не пугай, я уже пуганый, — ответил он. Похоже, действительно не испугался.

— Пацаны, — повернулся я к Русе и Бехру, которые стояли чуть в стороне, держа автоматы наизготовку. Контролировали ситуацию. — Снимите пацана с ветки. Только веревку оставьте, она нам еще понадобится.

— Не… Не надо, — вдруг проговорил один из бандитов. — Пацаны, отпустите, а? Я уйду просто. Я вообще не с ними, меня из деревни соседней взяли, заставили…

— Ебало завали, — ответил я ему. — Прими смерть достойно, бля.

— Ссыкло, — прошипел Кастет.

Ну вообще он прав, я даже отвечать ничего не стал. Действительно ссыкло. Не верю я, что «Вороны» насильно кого-то к себе потащить могли, у них все и основано на том, что они — добровольцы. Да и хрен знает, что он там творил.

Тем временем деревенские жители постепенно стали собираться, одетые кто во что — из постелей же вытащили. Палыч, значит, свою работу делал. В большинстве своем бабы и дети, хотя несколько мужиков присутствовали, вполне себе крепких на вид. В том числе и второй охотник. Лицо у него было мрачным, похоже, что понял, к чему дело идет.

И дети. Нет, детям этого видеть не стоит. Мы, конечно, в жестокое время живем, но хоть какие-то еще понятия должны быть.

— Так, ты, — я наугад ткнул пальцем в одну из баб. — Детей всех собери и в дом идите. Им не надо видеть того, что сейчас будет.

Она выдохнула, с облегчением. Похоже, что сама не хотела быть свидетельницей массовой казни. А то, что дело шло именно к ней, даже самый тупой должен понять.

— Идите за мной! — сказала она, подняв руку.

— Но мы посмотреть хотим, — ответил какой-то пацаненок лет двенадцати.

— Иди, Кирилл, — обратилась к нему другая женщина, судя по всему, мать. — Иди!

Тот вздохнул, но послушался. Дети постепенно сбились в кучку, и женщина повела их прочь. Хотя они все время оборачивались, будто хотели все-таки глянуть, что именно случится. Скоро подошел и Палыч и оставшиеся жители.

— Все здесь собрались? — обратился я к нему.

— Все, — ответил он.

Ну, человек тридцать, на быстрый взгляд. Да, негусто. И какую дань с них хотели брать «Вороны»? Все ценности у них наверняка отобрали еще в самом начале, когда только приехали. А города, который можно было бы грабить, под боком нет.

— Так, жители села, — обратился я к ним официально. Можно было, конечно, затереть такую же телегу, как-то, что я рассказал в Дачном в самом начале, когда только приехал. Вот только напрасных надежд сеять я не хотел, и нужно было сразу все сказать. — Мы, считайте, партизанский отряд. Из местных силовых структур. И мы пришли вас освободить.

Толпа молчала, вопросов пока никто не задавал. Я продолжил:

— Вижу, эти зверства творили, — кивнул я на труп, который гвардейцы как раз снимали с дерева.

— Этот уебок нас живьем сжечь хотел! — сказал один из бандитов и тут же получил подзатыльник от Грома. Такой сильный, что аж зубами щелкнул.

— Короче, сейчас мы этих всех кончим. А вы будете дальше жить, как получится. Оружие мы вам дадим, научим им пользоваться. Если кто-то…

— А если они приедут? — спросила одна из женщин. — Перебьют же всех, деревню сожгут…

— Не надо перебивать, — как можно мягче попросил я. — Мы на пару дней останемся здесь, если кто-то приедет, то встретим. Если не приедут сразу, то уже не появятся никогда. Мы им и так достаточно хлопот создали, так что они скорее за нами гоняться начнут. А теперь так. Мужики, есть кто хочет к нам присоединиться?

— Я пойду, — первым сказал второй охотник.

Палыч, кстати, тоже открыл рот, но замолчал. Похоже, что решил сперва посмотреть, что дальше будет.

— Иди сюда, — махнул я рукой, и когда увидел, что он сомневается, добавил. — Иди, не бойся.

Он неуверенно двинулся в нашу сторону. Я же вытащил из кобуры пистолет и протянул ему.

— Сними с предохранителя. Умеешь? — я носил патрон в патроннике, так что дергать затвор не нужно было.

— Я служил, — ответил он, и действительно мягко переключил предохранитель большим пальцем.

— А теперь кончи кого-нибудь из них, — кивнул я на сидевших на земле бандитов.

— Зачем? — охотник отшатнулся и посмотрел на меня широкими глазами.

— Нам нужны люди, которые готовы убивать, — ответил я. — Потому что именно этим мы заниматься и будем. Если не можешь — лучше оставайся тут. Поможешь своим, чем можешь.

Он посмотрел на меня долгим взглядом, потом кивнул. Спросил только:

— Которого?

— Да кого хочешь, кроме вот этого, — я пнул в спину Кастета, заставив его повалиться на землю лицом вниз. — Он пока еще пригодится.

Мужик обошел нас и встал позади одного из бандитов, прижал ствол пистолета к его затылку. Тот сразу же скукожился, закрыл глаза. Понял, что сейчас произойдет.

— Неа, — я взял охотника за руку и вздернул ствол вверх. — В затылок убить легко. Нужно в лицо выстрелить.

Мне нужно проверить их. И убедиться в том, что он действительно готов убивать. Потому что тот, кто убежит, нам не нужен. Более того, нужно замарать кровью «Воронов» как можно больше людей. Потому что тогда они поймут, что иного пути, кроме как сопротивляться, у них не будет. Вот так вот.

Жестко? Ну а что еще делать. Время сейчас такое.

Охотник немного посомневался, а потом все-таки обошел бандитов. Прицелился одному из них в лицо. Тот только повалился на землю, а секунду спустя я почувствовал запах мочи. Испугался, сука, настолько, что обоссался.

— Давай, — ободрительно кивнул я.

Охотник нажал на спусковой крючок, грохнул выстрел, и в голове бандита появилось аккуратное входное отверстие. Он повалился на землю, да так и остался лежать. Тот, что просил отпустить его, вдруг тонко завыл на одной ноте, но Гром утихомирил его несколькими ударами.

— Давай, — протянул я руку за пистолетом, и охотник вложил мне его в ладонь. — Ты принят. Отходи, вставай сзади нас.

Он сделал несколько шагов, и на его лице отобразилась уверенность. Вот так вот обычный человек становится бойцом. Его только обучить осталось, и теперь он пойдет до конца. Никуда не денется.

— Кто-то еще? — я повернулся к остальным.

Они промолчали, даже подались назад. Теперь в их взглядах открыто читался страх. Единственным, кто двинулся ко мне был Палыч. Ну, в том, что старик присоединится к нам, я если честно, и не сомневался.

Я протянул ему пистолет, а он покачал головой, показал мне на бедро.

— Дай.

Хмыкнув, я вытащил топор из креплений и передал деду. Неужели он действительно просто зарубит бандита? Если честно, то такого даже не ожидал.

Однако он поступил иначе. Схватился обеими руками, завел топор за голову одного из крикунов, а потом рванул в сторону, ломая шею. Послышался звонкий хруст, а потом мочой запахло еще сильнее. И дерьмом тоже.

— Принят? — спросил он, протянув мне мое оружие.

— Принят, — кивнул я. — Вставай к остальным.

Осталось еще шестеро бандитов, каждый из них знал, что может быть следующим. Однако они молчали.

А желающих присоединиться ко нам больше не было. В лицах у мужиков читался страх, они не хотели становиться убийцами. Да только вот выбора у них в любом случае больше нет.

Хотят остаться чистыми? Пусть. Только вот в этом мире чистых долго не бывает.

— Хорошо, — сказал я. — Только вот те, кто останется, тоже должны быть готовы убивать. Вы сами подумайте — они пришли к вам в дом, забрали ваших людей, отобрали припасы. Обложили данью. Пацана вон, — я кивнул в стороне дерева, с которого уже сняли подростка. — Убили. Кто-то из вас реально этих сук жалеет?

Вперед неожиданно вышла женщина, и пошла в нашу сторону. Лет под сорок, немолодая, лицо решительное, светлые волосы треплются на легком ветерке. Она перешла дорогу и протянула к вам руку. Подразумевая, что вы должны вложить в нее пистолет.

Взяла его она неловко, обеими руками, несмотря на то, что это был ПЛК, то есть компактный. И его в общем-то даже женщина смогла бы удержать одной рукой. Встала перед одним из бандитов, прицелилась ему в лицо. Тот посмотрел на нее решительно, после чего вдруг закричал:

— Ну! Стреляй, сука! Тебе слабо что ли?

Женщина посмотрела на него, и вы заметили, что пальцы на рукояти пистолета побелели. Похоже, что она очень сильно его сжала. Бандит же расхохотался, чуть повернулся ко мне и сказал:

— Кровью их замарать хочешь? А хрен тебе. Им слабо выстрелить. Да и вообще…

В этот момент грохнул выстрел, и бандит завалился на сторону. А женщина вдруг выронила пистолет. И он, естественно, снова выстрелил. И главарь бандитов вскрикнул — пуля вошла ему в живот.

Я даже как-то сжался, потому что был уверен, что с моим везением пуля попадет именно в меня. Или в кого-нибудь из «росгвардейцев». И придется нам его тащить до лагеря, чтобы Саша могла помочь. Но нет.

— А вот так вот делать не надо, — проговорил я, подошел, наклонился и подобрал ствол с земли. — Если уж взяли, то держите крепко. «Крепче, воин, сжимай топор». Не слышали что ли?

В голове вдруг появилась строчка из песни. Странно даже, я думал, что в ней особо не разбирался.

— Сука тупая, я тебя убью, поняла? — прошипел главарь бандитов, скрючившись, но тем не менее, подняв голову. — Я тебя с того света достану, блядина…

Я дважды, не глядя, выстрелил в него. Все, готов. С такого расстояния я не промахнусь даже вслепую. Да и не кричит он больше, а соответственно, сдох.

— Ну! — крикнул я, снова смотря на толпу. — Кто еще! Их четверо осталось, так что делов-то!

Из толпы вышел еще один мужик. Выстрелил, убил. Но к тем, что решили примкнуть к нам, присоединяться не стал. Вернулся в толпу деревенских. А потом еще одна баба. И еще одна.

И все, закончилось. Больше никто не решился. Я выдохнул, посмотрел на Грома, и кивнул ему. И тот казнил последнего выстрелом из Калашникова в затылок. У наших сантиментов вообще не возникает, они убивать готовы. Они — воины.

— А теперь так, — я сменил магазин в пистолете, поставил его на предохранитель и убрал обратно в кобуру. — Дело в том, что пути назад у вас больше нет. Этих, — я обвел рукой трупы бандитов. — Не мы убили. Это были вы. И теперь, если они вернутся, то все. Убьют всех и деревню сожгут. Как вы и боялись!

— Ну и зачем ты нас заставил это сделать? — крикнул кто-то. Гнева в голосе не было, скорее просто непонимание.

— А чтобы объяснить, что свою землю надо защищать, — ответил я ему. — Чтобы до вас дошло. Со дня на день сюда приедут каратели. Мы останемся тут. И вы выступите против них вместе с нами. Получите оружие и будете защищать деревню! Всем все понятно!

В воздухе повисло мрачное молчание. Мне, если честно, было наплевать о том, что они думают. Но те, кто убивал… Им теперь будет проще.

— А теперь похороните трупы, — решил я. — Леху по-человечески, остальных просто в яму и землей присыпьте, чтобы зверье не достало, и не воняли. И расходитесь по домам. Ну!

Толпа, еще несколько секунд не двигалась, народ просто переглядывался между собой, по-видимому, решая, как они будут выполнять этот приказ. Я же отошел к забору, чтобы они могли подойти к трупам, стащил со спины рюкзак, вытащил из него пачку «парабеллумовских». И стал набивать полупустой магазин.

— Ну ты и псих, Край, — проговорил Гром. — Что это за театральщина была? Кончили бы их спокойно, да ушли бы.

— А дело в том, что мы не уйдем, — я покачал головой. — Сейчас по рации передадим своим, чтобы оставили человека на дороге, но конвой не трогали. Пусть сюда пропустят и нас предупредят.

— Ты думаешь, местные хоть что-то сделать смогут?

— Основную работу мы сделаем в любом случае, — ответил я. — Но они пусть поучаствуют. Пусть поймут, что такое — первый пиздорез. И тогда хоть как-то, но готовы будут обороняться. А не как в Дачном сперва — добровольно оружие сдали, и дали людей в рабство увезти.

— Ну вообще логично, — вдруг поддержал меня Руся. — Если «Вороны» будут знать, что тут не только их людей кончили, но еще и конвой разъебали, то ничего хорошего местным ждать не придется. А ты не боишься, что они просто артой отработают по селу?

— А вот это — следующий шаг, — ответил я. — Нам нужно, чтобы арты у них больше не было. А еще лучше, чтобы она теперь была у нас. Отправим импортных к Зуе с дронами, пусть посмотрят, что и как. И туда выдвинемся потихоньку.

— Полководец, Жуков, бля, — сказал Гром.

— Бля, пацаны, хули вы от меня хотите? — спросил я, оглядев каждого из «гвардейцев». — Мы на войне или погулять вышли? Тут иногда приходится вот так вот работать.

— И что, в Африке тоже так делать приходилось? — заинтересовался Руся.

— Там все проще, — ответил я. — Там очередь выстраивалась из желающих стрелять. Племенная вражда, все дела. И вообще, забейте, нам их психологию не понять. Это нашим барьер на убийство преодолеть сложно, а тем…

Оба местных мужика, что решили присоединиться к нам, скромно стояли в сторонке. Слушали, конечно, но молчали. Я махнул им рукой, мол, подходите, после чего протянул второму руку.

— Край, — сказал я. — В первый раз виделись — не познакомились.

— Богдан, — ответил он.

— Это Гром, Бехр, Руся… — я представил остальных.

— Палыч, — представился дед.

Ну мы-то с Громом и так знали, остальные нет. Перездоровались за руки все, после чего я обратился к старику:

— Вы ведь охотились тут, в окрестностях? — спросил я.

— Ну а где еще? — почему-то вопросом на вопрос ответил дед. — Сам ведь знаешь.

— Так вот, нужно будет моих пацанов поводить по деревне, — сказал я. — Показать, где тут и что, скрытные подходы и прочее. Мы не долбоебы, как эти, надо нормальное охранение поставить, да и вообще. А вы поможете.

— Правильно думаешь, — кивнул Палыч, одобрил. Хотя я в его одобрении не очень-то нуждался. Скорее всего, субординации его придется учить, несмотря на уважение к его сединам.

— Это первое. Второе — разместимся мы пока в этом же доме. Ты сельских всех знаешь, так что сразу определи, кому можно ствол давать, а кому нет. Потому что драться ваши наравне с нами будут. Если сюда рыл тридцать подскочит, то нам пиздец, у нас даже десятка нет.

— Хорошо, — согласился он. — Найдутся люди. Ты не думай, что тут рохли все, растерялись просто. Да и сам знаешь, что в бою стрелять в человека — это одно, а вот так вот, в лицо казнить, когда он на коленях стоит связанный.

Про то, что он даже стрелять не стал, а просто рукоятью топора бандиту шею сломал, я решил умолчать. Хотя, есть у меня такое ощущение, что этому деду убивать не впервой. Сколько ему? Ну с виду хорошо так за шестьдесят уже, он Степаныча, Царствие ему Небесное, старше определенно. Может быть и успел повоевать? На территории бывшего СССР достаточно мест было, где можно боевые навыки проявить. А последняя война так вообще не ранее как шестнадцать лет назад отгремела.

Не последняя. Последняя — эта та, что сейчас, и в ней творится полный пиздец. Но ладно, не суть, у нас она своя. Хотя, говорят, война никогда не меняется, и все такое.

— Понимаю, — кивнул я. — Только вот и в бою необученные обычно просто стреляют куда-то в сторону врага. И надеются, что не попадут. Но мы объясним, как с автоматами управляться.

— Да побросают они стволы и побегут, — заявил Бехр. — Что мы, не знаем их что ли?

— Посмотрим, — пожал я плечами. — Учить все равно надо. Мы тут не вечность сидеть будем, а чтобы деревню под защиту взять, людей у нас нет.

— Я займусь, — вызвался Руся. Он вообще, насколько я знал, был фанатом тактической подготовки. — Хули там объяснять, «калаш» — и есть «калаш».

— Переполох вы устроили, конечно, — покачал головой Богдан. — Я даже не знаю, радоваться тому, что вы пришли, или нет.

— Радоваться, конечно, — я улыбнулся. — Дальше только хуже было бы. У нас в Дачном бандиты перепились, и стали к местным приставать. У меня на глазах пытались подругу изнасиловать. Кое-кого даже убили. Не та это власть, при которой можно нормально жить, понимаешь?

— Да я-то понимаю, — кивнул он и указал на жителей, которые волокли куда-то трупы. Причем Леху несли бережно, схватив за руки и за ноги, а бандитов просто по земле. — Ты это им объясни.

— Да хули тут объяснять, — махнул рукой Бехр. — Лучше умереть, чем покориться, как по мне. Потому что вот это вот — это не жизнь. Это страх постоянный.

— А теперь страх еще сильнее станет, — заметил Богдан.

— Ладно, сейчас не об этом, — сказал я. — Теперь дальше. Чтобы засаду правильную устроить, нам нужно несколько огневых позиций. Пойдут они, скорее всего, с дороги, так что мы там и устроимся. Так что их нужно будет освободить. И пусть лучше вы об этом с жителями договоритесь, вы все-таки местные.

— Договоримся, — кивнул Палыч.

— Подвалы в домах есть? — задал я следующий вопрос. — Детей надо бы куда-нибудь спрятать. Эти стены автоматная пуля навылет прошьет, так что об их безопасности тоже позаботиться нужно.

— Кое-где есть.

— Вот и хорошо, — сказал я. — А теперь Гром, ставь на посты людей, а мы с тобой пойдем наследство осваивать. Надо же посмотреть, что от них там осталось.

— Погоди, Край, — вдруг сказал Палыч. — Ты говорил, что в Дачном жил, и они там бузить стали. Чем все закончилось в итоге? Ты-то живой, и воюешь вроде бы.

— Умерли все бандиты, — сказал я. — Очень уж нам их поведение не понравилось. Люди ушли в безопасное место, а деревня сгорела. Вот так вот получилось.

— Так может и наших есть возможность в безопасное место спровадить?

— Не получится, — я покачал головой. — В том безопасном месте уже места нет. Не примут они больше никого. И это надо через весь остров ехать, к Севастополю. Понимаешь же, что это значит?

— Сейчас проще до Луны долететь, чем до Севастополя доехать, — согласился он. — Луну хотя бы видно.

Ну это вряд ли, но в основном он был прав. Хотя причина была не только в этом, так, отговорка. Не примет Сафин больше людей, своих-то девать некуда.

— Пошли, Гром, — сказал я. — Посмотрим, что там есть.

Глава 14

— Край! — меня потрясли за плечо.

Как же я заебался просыпаться вот так вот, когда ни с того ни с сего, меня начинают трясти за плечо и ждать. Может быть еще разок в кому впасть недельки на три? Вот уж высплюсь, честное слово.

Шутка, конечно. Я один раз уже повалялся так, что в другом мире очнулся. Так что хватит на самом деле, пусть лучше уж будят.

Открыл глаза, и увидел перед собой Руслана. Лицо у бурята было озабоченным, в целом он выглядел помятым.

— Ты же в карауле должен быть, — пробормотал я.

— Мы уже час как сменились, ответил он. — День на дворе.

Ну да, мы ведь легли под утро уже. И памятуя об этом я плотно занавесил все шторы в комнате так, чтобы ни капли солнечного света через них не проникли. Потому что решил, что раз уж нам надо ждать здесь нападения, то почему бы не совместить приятное с полезным, и не отдохнуть. Точнее полезное с полезным получается, но не суть.

— Случилось что-то?

Судя по тому, что он не орал, и не поставил всех в ружье, то ничего страшного. Но мало ли.

— Местные собрались, — сказал он. — Тебя требуют.

Местные. А им-то чего понадобилось? Вроде бы все, что им надо, я еще ночью сказал.

— Не знаю, — он покачал головой. — Но там только бабы. Просят тебя выйти.

— Ладно, — сказал я, поднимаясь с кровати. Взял бутылку воды, что стояла у кровати — благо у бандитов оказалось немало ящиков с минералкой, наверное, чтобы после похмелья отпиваться. Сделал несколько глотков, потом прополоскал рот, тоже проглотил.

Натянул на себя брюки, футболку, носки, ботинки. Бронежилет брать не стал, угрозы вроде как не предполагается. А вот кобуру с пистолетом на бедре закрепил. Вообще без оружия сейчас ходить нельзя, я без него себя, словно голым чувствую.

Прошел через дом, двор, вышел на улицу, и действительно увидел группу местных. Четыре бабы разного возраста: младшей четырнадцать на вид, хотя может быть и до двадцати, некоторые не меняются, старшей уже под пятьдесят, лицо все в морщинах старческих, от уголков глаз гусиные лапки отходят.

— Что случилось? — спросил я.

— Солдатик, у вас врач есть? — спросила самая старшая.

— Не солдатик, а Край, — решил все-таки представиться я. — Так что случилось-то?

— Людмила рожает, — сказала она.

Твою мать! Ну вот надо же было что-то такое предположить. Допустим, в Крыму осталось тридцать тысяч человек, все-таки в глухие деревни эпидемия прийти не должна было. Из них половина или чуть больше, из-за того, что мужиков в принципе в мире меньше — бабы. И кто-то да должен быть с пузом.

Но почему именно сейчас? Нам надо врага ждать, пусть по рации пока ничего и не передавали, а не с местными носиться. Но если уж взялся защищать и помогать…

Беременная — это серьезно. И ни у кого из местных, похоже, опыта в принятии родов нет. Это сто лет назад любая баба за сорок могла роды у молодухи принять, а даже эта самая старшая, когда она родилась? В девяностых. Время было лихое, конечно, но медицина, оставшаяся после Советского союза худо-бедно работала. Да и потом медицина у нас была хорошей и доступной по сравнению с другими странами.

— Есть врач, — сказал я. — Сейчас, подождите.

Я пошел в дом, добрался до стола, за которым дежурил Бехр. Типа пост радиоразведки, да только вместо нормальной радиостанции — портативка. Но мощная, военная, ловит далеко. Все вижу, все слышу, да и сказать тоже могу, потому что канал шифрованнный.

— Что случилось? — посмотрел на меня сонный кавказец.

— Что-что, — сказал я. — Роды у нас на носу. Праздник, считай.

— Блядь… — протянул он. — Только этого еще не хватало.

И я, если честно, с ним был полностью солидарен.

Я схватился за рацию и ввел нужный канал, тот, на который должна быть настроена рация, оставшаяся в лагере. Конечно, прослушивали мы все с «северка», он ведь добивает гораздо дальше, да и мы станционарную антенну растянули, тем более, что было где.

— База, вызывает Край, — проговорил я. — Ответьте.

Несколько секунд ничего не происходило, а потом я услышал из динамика искаженный помехами голос Наташи.

— Дядя Край, база слушает.

Блин, ну хоть по рации меня могла бы так не называть. И ведь она меня постоянно так зовет, а дать знать, что мне оно не по душе язык не поворачивается. Но время сейчас такое, что как бы этот «дядя» Край в итоге не превратился в «деду» Края. Хотя, до этого момента мне, пожалуй, хотелось бы дожить.

— Найди Ильяса, скажи, чтобы взял пару парней, Сашу с инструментами и гнали сюда на всех парах. Пусть на машине едут и побыстрее.

— Кого-то ранили?

— Рожают тут, — ответил я. — Давайте реально быстрее.

Вот, на самом деле появился еще один повод выставиться перед местными. Не только показательной казнью пленных бандитов, которую я еще и их руками совершил, а тем, что реально помочь. Да и…

Время сейчас такое, что людей все меньше и меньше становится. А если хоть кто-то родится, это ж, мать его настоящее чудо.

— Я даже рад, что тут не я командир, — проговорил Бехр, когда я положил рацию на стол.

— Ага, сейчас допиздишься и строем пойдешь роды принимать, — сказал я.

— Неа, — он покачал головой. — У нас на Кавказе так не положено. Требую уважать мои культурные традиции.

То ли шутит, то ли нет. Может быть, полы мыть его заставить, проверить? Ладно, черт с ним.

Я чуть не сплюнул.

— Иди, сходи на пост, предупреди лучше, что наши сейчас приедут.

Повернулся и двинулся на выход из дома, где бабы все так же стояли. Они смотрели на меня с ожиданием.

— Будет врач, — сказал я. — Полчаса, максимум час. Будет.

— Пошли, командир, — вдруг сказала самая младшая. — Пошли.

— А я-то вам зачем? — я вдруг почувствовал панику.

Есть вещи, которые любого мужчину могут в панику вогнать. Я, например, боюсь месячных, это я понял еще во время жизни с Ликой. Не потому что она бесоебить начинает, и не потому что крови боюсь, я ее литрами на землю лил, и свою, и чужую. И сексом во время месячных я заниматься, например, отказался напрочь, хотя она была и не против. Просто есть такое ощущение, что когда кровь течет оттуда, то это как-то неестественно.

Для мужиков неестественно, конечно. Бабам-то, наверное, такие вещи наоборот привычны, и они их обсуждают между собой без всякого стеснения. Я вот, например, наверное не смог бы другому рассказать о том, что мне поссать сходить сложно, или что я встаю по ночам для этого.

— Пошли, пошли, пошли, — она махнула рукой, и я почему-то пошел. При этом чувствуя себя конченым дураком.

— Кто-нибудь, останьтесь здесь, — проговорил я. — Когда УАЗ приедет, проводите.

Мы прошли мимо одного дома, второго, вышли на перпендикулярную… Нет, улицей это назвать было сложно, так, кусок дороги, даже не асфальтовой, а щебенки, и по три дома с разной стороны. Мы зашли во второй двор справа, и я остановился. Какого хуя я иду с ними, как теленок на веревке?

— Я-то вам зачем понадобился?

— А кто еще-то? — каким-то наивным голосом спросила девушка.

Да, блядь…

Я выдохнул, посмотрел на них. Что в такой ситуации нужно делать? Наверное, простыни чистые нужны. Ага, еще белые, чтобы кровь на них лучше было видно. А потом вывесить, чтобы все соседи видели. Или это в другой ситуации делают?

И горячая вода нужна. Точно нужна.

— Простыни принесите чистые, — приказал я, решив, что это то немногое, что я могу сделать до приезда Саши. — И воды. Горячей и просто теплой.

Ну а что, попить ей, наверное, тоже надо.

А сам, ощущая себя конченым придурком, двинулся внутрь. Дом стандартный, я прошел через сенца, потом вошел в основную комнату. И услышал из соседней охи и вздохи. Прошел в нее, и увидел женщину с огромным животом, буквально гигантским, я бы под ним спрятаться, наверное, смог бы. В ночнушке, с ногами расставленными, а на лице у нее отражались страшные муки.

— А ты-то тут чего делаешь? — воскликнула она и попытались прикрыться.

— Я и сам не знаю, — ответил я, осмотрелся и присел на стул, который стоял рядом. — Меня зачем-то позвали.

Я чувствовал себя растерянным. Тем более, что никто из баб почему-то в дом со мной не вошел, они все так и остались стоять снаружи. Да почему это все вообще?

Она уже почти не шевелилась — только стонала, тяжело, будто втягивала воздух всей грудью. По лбу ползли капли пота, волосы прилипли к щекам. Глаза открыты, мутные, полные боли и злости одновременно.

— Ну чего таращишься, командир, — выдохнула она. — Бабу с пузом не видел, что ли?

— Видел, — я присел рядом. — Ответил я. Только не так вот.

— Да ты сам бы орал, если бы из тебя наружу кто-то живой лез, — она вздрогнула, прогнулась дугой и выругалась. — Твою мать… Да чтоб ты сдох, Димон! — и посмотрела на меня.

— Я Сергей, — на всякий случай ответил я, почему-то представившись настоящим именем.

— Да не тебе это я, блядь, — он выругалась. — Это муж мой бывший. Он давно уже налево ходил с нимфой одной, а как началось, так сел в машину и уехал, меня бросил. Уебок.

— Я не думаю, что он куда-то далеко уехал, — ответил я. — Моста все равно нет. Так что, скорее всего, сдох твой муж.

— Ну так еще лучше! — она снова закричала. — Ему теперь все равно, а я тут, с тобой!

— Довольно почетная компания, как по мне, — только и оставалось буркнуть мне. — Да и не все так плохо. Простыни и кипяток скоро принесут.

— Если ты мне сейчас скажешь, что бабы в поле рожали, я встану и тебя отпизжю, — сказала она. В выражениях совсем не стеснялась. Потом вдруг улыбнулась и проговорила. — Мне это вообще все говорили последние месяцев пять. Только это, считай, и слышала.

— Ну им да, — сказала я. — Им-то самим в поле рожать не приходилось.

— А ты врач что ли? — спросила она.

— Да нет, — я покачал головой. — Скорее, совсем наоборот. Не лечу, а калечу.

— А на какой хуй они тогда тебя сюда притащили?

— А я знаю что ли? — только и оставалось ответить мне.

Я замолчал, уставился в стену. Несколько минут ничего не происходило, только женщина вздыхала и охала. А потом вдруг ни с того ни с сего, она завопила во весь голос.

— Блядь! Схватка! Дай руку!

Не знаю, почему, но я подскочил и сунул свою ладонь в ее. Она схватилась, сжала, словно тисками, словно моя рука была последним, что удерживало ее в этом мире. Завопила еще громче, выгнулась, забилась, потом задышала ртом, часто-часто. Снова выдохнула и остановилась.

— Фух…

— Он там не лезет еще? — спросил я.

Если честно, то смотреть, что у нее внизу мне почему-то было стыдно. Ну, не та это женщина. Да и вообще, что тут происходит?

Вдруг захотелось сбежать, бросить все. Пацанов собрать и уходить. Но нельзя. Придется терпеть и смотреть за этим. Только что делать, если реально ребенок полезет? Надо, наверное, сперва руки помыть?

— Нет, — покачала она головой. — Отпустило.

— Сейчас, погоди! — сказал я, поднимаясь. — Сейчас вернусь.

— Не уходи, Сергей! — простонала она. — Пожалуйста!

— Да не ухожу я, — огрызнулся я. — Руки вымыть надо. У тебя умывальник есть?

— Есть, — ответила она. — На кухне.

Я рванулся на выход из комнаты, как будто от этого зависела моя жизнь. Проскочил через зал, вошел на кухню, продолжая слышать за спиной это тяжелое дыхание. Умывальник тут действительно нашелся. Водопровода в доме, похоже, не было, воду приходилось из колодца таскать. Да уж, надеюсь она это не сама делала. Хотя тут ведь не совсем уроды живут, чтобы заставлять пузатую с ведрами ходить.

Умывальник оказался обычным — нажимаешь снизу на клапан, вода льется. Я почему-то поднес руки к лицу. Потом пахнут и порохом. Когда много стреляешь, особенно из пистолета, руки всегда порохом начинают вонять. Я вроде бы привык уже, принюхался, а вот тут почему-то резко почувствовал.

— Ты где, блядь! — снова послышался из спальни голос, полный боли.

Я понажимал, и на руки вылилась струя воды. Потом взялся за кусок мыла, намылил, смыл. Нет, надо тщательнее, я помыл еще раз, при этом стараясь, чтобы пена попала даже под ногти. Я даже представлять не хочу, что у меня там под ногтями скопилось за это время.

И тут я услышал, как открылась дверь, и торопливые шаги со стороны входа. Вышел, и увидел Сашу, взлохмаченную всю. Она, похоже, как собралась, так и побежала. В руках сумка, она в ней всегда инструменты. За ней шли те самые бабы, одна тащила таз с кипятком, вторая — целую кипу аккуратно сложенных простыней. Белых, кстати. Как я угадал.

— Давайте! — Саша протянула руки и буквально вырвала простыни из рук той самой малолетки. Потом повернулась ко мне. — Ты таз бери. А потом вон все.

У меня аж ком к горлу подкатил. Если честно, я бы предпочел, чтобы выгнали меня, а не их. Но хирург смерила меня таким взлядом, что я увидел в нем страх. Впервые увидел. И если я все правильно понял, то роды ей дальше принимать не приходилось.

Женщины свалили с какой-то потрясающей скоростью, как в мультиках, когда герою срочно нужно куда-то сбежать. Только что были, а теперь их уже нет.

— Ты хоть раз роды принимала? — спросил я.

— Видела один раз, — ответила девушка. — А ты?

— Да мне больше на тот свет спроваживать людей приходилось, чем на этот свет затаскивать.

— Поможешь? — спросила она. С надеждой в голосе. И вдруг добавила. — Когда ты рядом, мне собраться проще будет.

— Помогу.

В такой ситуации отказать я не мог.

Она глубоко вдохнула, выдохнула, вроде как собралась. И мотнула головой. Мол, пошли.

Мы двинулись в комнату, и когда вошли, Саша каким-то нарочито веселым голосом проговорила:

— Все, будущая мать, помощь уже прибыла. Сейчас мы из тебя вытащим его.

— Да давайте уж быстрее! — крикнула женщина. — Такое ощущение, что я сдохну просто сейчас.

Саша ухнула простыни на кровать, а потом открыла сумку, вытащила флакон, щедро полила руки, а потом натянула на них перчатки. И протянула мне.

— Надевай и обрабатывай, — сказала она.

Я натянул на руки перчатки, щедро полил их антисептиком. Принюхался — запахло спиртом. Даже поднес ладонь к лицу.

— Только пить не вздумай, там изопропиловый, — проговорила хирург, наклонившись над женщиной и пытаясь что-то высмотреть. — Сдохнешь на хрен.

— У меня и в мыслях не было, — я отложил флакон куда-то на стул.

— Кровать сдвинуть надо в центр, неудобно, — сказала она.

— Ты думаешь, я встать смогу? — завопила женщина.

Ладно, надо просто делать то, что она говорит. И тогда все будет нормально. Да, точно.

Хотя, блин, от нормальности эта ситуация пиздец как далека.

Схватившись за кровать, я рванул ее на себя. Ножки заскрежетали по полу, пришлось потянуть сильнее, но мне удалось поставить ее в центр, так, чтобы девушка могла подойти с разных сторон. Она схватила простынь и подстелила ее под беременную. Или она роженица уже? Да хрен его знает. В медицинских терминах я вообще не разбираюсь.

— Садись с той стороны, — проговорила Саша. — И таз держи. Не урони только, пожалуйста.

Пальцы вцепились в таз так, что аж побелели. Я схватился за него, и принялся ждать. Саша тем временем залезла рукой под ночнушку женщины, что-то там посмотрела, потом повернулась ко мне. Судя по лицу, я вообще не был уверен, что она знала, что делает.

Но собралась, это точно. И определенно решила довести дело до конца.

— Блядь! — завопила женщина, выгнувшись и схватившись за края кровати. — Кажется, пошло!

— Держись! — твердым голосом приказала хирург. — Сейчас ты будешь дышать, часто-часто и ртом. А когда я буду тебе говорить, будешь тужиться. От того, как ты это делать будешь, не только твоя жизнь зависит, но и ребенка твоего. Поняла?

— Да поняла, блядь! — выдохнула та. — Да я сейчас сдохну!

— Не сдохнешь, — твердым голосом проговорила Саша.

Я переглотнул. Мне нервно было, совсем.

Женщина снова заорала, а это означало только то, что схватки становились чаще. Получается, уже вот-вот, совсем совсем.

— Давай! — заорала Саша, и лицо женщины исказила мука. Оно мгновенно покраснело от натуги.

Минута, другая, все то же самое, а потом женщина успокоилась. Но всего на несколько секунд, потому что потом опять началось. И снова крики, и снова Людмила тужилась, и опять…

Минута покоя. И снова.

А Саша вдруг схватила ножницы, забралась под ночнушку, и я услышал хруст разрезаемой плоти.

— Нет, не надо, блядь! — завопила женщина. — Больно! Больно!

— Головка пошла! — крикнула Саша. — Давай, еще! Выталкивай его из себя!

Слизь, кровь, что-то темное, но явно живое. Кожа сморщеная, как у старика, красная.

— Блядь, — только и оставалось выдохнуть мне. — Сука…

— Держись, Край, — хирург даже не повернулась ко мне.

Снова потуги, и снова. А потом еще и еще. А потом я увидел…

Младенца. Новорожденного. Маленького совсем, он, наверное, у меня на ладони бы поместился. И что же это получается, мы все такими маленькими когда-то были? В том числе и я? Странно как-то.

— Держи, — протянула Саша мне ребенка.

— А как держать-то? — спросил я.

— Да голову поддерживай, и все, — сказала она. — Одну руку за голову, вторую снизу. И держи.

Я схватился, и удивился тому, какой он легкий. Как будто совсем ничего. Мои руки привыкли к тяжести автомата, а тут как будто бы еще легче. И странное ощущение. Обычно я держал то, что призвано дарить смерть. А теперь. Жизнь.

И ребенок запищал, высоко, на пронзительной ноте. А Саша уже накладывала какие-то зажимы на пуповине. Потом пересекла ее теми же ножницами. А ребенок запищал, громко, пронзительно, на одной ноте.

— Мальчик или девочка? — спросила Людмила, как будто бы только это и интересовало ее в этот момент.

— Девочка, — ответил я. — Девочка.

И это хорошо. Когда она вырастет, то сможет родить еще много-много детей. И тогда человеческий род не пресечется несмотря на все, что творится. И ничего не будет, выживем как-нибудь.

А защитить ее будет кому. Я ведь защищаю Наташу. А как справимся с «Воронами», так все проще будет. Гораздо.

— Ей холодно, наверное, — пробормотал я.

— Заверни ее в простынь аккуратно, — проговорила Саша. — Сейчас там еще пойдет…

— В смысле, там их двое? — заорала женщина, которая похоже пребывала в шоке.

Живот у нее, конечно, стал меньше, но я вполне мог поверить, что вот таких вот мелких там уместится не двое, а как минимум пять штук.

— Да один там, это послед пойдет, — ответила Саша и снова наклонилась.

Я же взялся за одну из простыней, развернул и уложил туда девчонку. Пуповина с зажимом торчала, но сам младенец красный. Это, как помнилось, хорошо. Гораздо хуже, если бы ребенок был бы синим. И орет ведь, орет. А если закричал сразу после рождения, то это тоже хорошо.

Как их пеленать? Понятия не имею, заверну, как получится, он сейчас все равно шевелиться не будет. Потом перепеленают, как правильно.

— Дай ребенка ей, — кивнула Саша на Людмилу. — Пусть к груди приложит.

Я сделал шаг в сторону, наклонился и аккуратно приложил ребенка к груди женщины. Тот зачмокал губками, наткнулся на сосок и принялся сосать. А я заметил, что по лицу Людмилы текут слезы. Да уж.

Если честно, то я сам вымотался. Пошел бы сейчас и спать завалился бы. Ага, хрен там.

Я бы пошел и напился, если честно. Водкой. Но нельзя, сука. Потому что с часа на час сюда могут заявиться бандиты, и нам придется драться. Не на жизнь, а на смерть.

— Все, — проговорила Саша, и показала мне какой-то кровавый комок, из которого торчала пуповина. — Плацента. — Развернула ее, осмотрела внимательно и добавила. — Здоровая. Ни кровоизлияний, ни чего такого. Это хорошо.

Я выдохнул. Ну, похоже, что все закончилось. Может мне уже идти можно, а? Я бы сейчас свалил куда подальше.

— Ты капельницу ставить умеешь? — спросила хирург.

— Умею, — кивнул я. Действительно, это мне делать приходилось, причем не один раз.

— Возьми там в сумке, зеленая коробочка, «метрогил» называется. И трубка тоже есть. Поставь. А я пока…

Двинулся к сумке, а Саша тем временем нажала на лобок женщины, которая вполне самостоятельно удерживала своего ребенка. И смотрела она на него с любовью. Да повезло девчонке, даже несмотря на то, в какое время родилась. Без отца расти, конечно, но любящая мать.

Из влагалища брызнула кровь, как из пушки. Саша поморщилась, но ничего особенно в этом, похоже, не увидела. Да и, наверное, это нормально, если сразу кровь идет. Хирург же взяла упаковку, вскрыла, достала иглу и схватилась за нее зажимом. И вдела нитку. Ага, зашивать будет то, что сама разрезала. Ну, раз она это сделала, значит, так и надо.

Я же в действительности нашел флакон и упаковку капельницы. Разорвал обертку, потом надорвал у флакона металлическую защиту, воткнул толстый пластиковый конец в пробку. Теперь открыть вот эту синюю пимпочку, и можно повернуть колесико. Не идет.

А, да. Сперва надо вот на эту вот пластиковую штучку нажать. Отлично, пошло. Закрыть.

Осмотрелся, и не придумал ничего лучше, кроме как засунуть флакон подмышку. Сам же подошел к женщине и потянул на себя левую руку. Удержит ребенка и правой, он весит всего ничего.

Жгута нет, но он и не нужен. Я вену пальцем могу пережать, опыт есть. Все, игла внутри, в канюле кровь. Снова открыть колесико. Пошло, и под кожу не заливает. Встал, держа флакон наверху, пока лекарство заливалось в вены новоиспеченной матери. Посмотрел на Сашу, которая зашивала ей что-то между ног, и только теперь выдохнул. Похоже, все закончилось.

Ну что ж, добро пожаловать в этот ебучий прекрасный мир, лапочка-дочка.

Но тут в голову мне пришла другая мысль. Успеет ли она вырасти?

Глава 15

Я сидел на посту в одном из домов на окраине. Передо мной лежал разобранный АК-12, и я спокойно чистил его. На самом деле никакой необходимости в этом не было, я всегда содержал свое оружие в порядке, но мне просто нужно было собраться после того, что я увидел сегодня.

Каждый раз, когда я был потрясен, недоволен чем-то или еще что-то, я садился чистить оружие. На самом деле это было очень медитативное занятие. На столе разложены детали разобранного автомата, а ты ковыряешься себе внутри. Тряпка чистая — тряпка с пороховым нагаром. Масло.

Но в общем-то сейчас тряпка выходила из ствола практически чистой.

О том, что кто-то приедет в деревню сейчас, можно было не волноваться. За единственной дорогой, ведущей в село, сейчас следили, и нам сообщат по рации все, что нужно. Вот я и решил, что можно поковыряться. А за пятнадцать минут, что займет у бандитов путь от поста до села, я всяко автомат собрать успею.

В общем-то тут и собирать особо нечего. Это считанные секунды занимает. Хотя я никогда не понимал, зачем солдатов учат разбирать и собирать автомат на скорость, в этом все равно никакого смысла нет. Но у срочников немного другая служба — чем бы солдат не занимался бы, лишь бы заебался.

Гораздо важнее изучить свое оружие. Понять, за что отвечает каждая деталь, как оно все вообще работает. Как по мне, так от такого проку было бы больше. Ну и стрелковая подготовка.

Раньше, говорят, солдаты за всю службу стреляли по два-три раза. Сейчас я отчетливо помню, что все было иначе. Ты отстреливаешь три магазина, потом идешь на пункт боепитания, и тебе вручают еще три таких же. Снова стреляешь. И так дальше.

Причем, много раз. Нас-то готовили воевать, никто не сомневался в том, что срочникам придется это делать. Ну и самое главное — нас активно агитировали идти дальше по контракту. Не так важно, с министерством обороны или с ЧВК, хотя представители компаний так и сновали туда-сюда и обрабатывали самых перспективных парней. Тех, из которых могут получиться хорошие операторы.

Позади послышались шаги, и я положил руку на пистолет, просто на всякий случай. Обернулся и увидел Сашу. Она переоделась в чистое, в легкое летнее платье. Похоже, что кто-то из деревенских ей его дал.

Вообще, как я понял, ее очень быстро взяли в оборот, даже отдохнуть не дали после того, как мы закончили принимать роды. Тут ведь врачей нет, а больные есть, причем много. Вот ей и пришлось прием вести, писать какие-то таблетки, из того, что есть.

Хотя больницы в деревне не было, а аптеки тем более. И лекарства только у кого какие были.

Зато был пункт выдачи заказов «Ягодок». Абсурдно, конечно, но они есть практически в любом селе, хотя бы один. Даже если деревня в руинах лежит, хоть один ПВЗ там так или иначе найдется.

— Ну ты как? — спросил я, убирая руку с пистолета.

Взялся за масленку. Смазать осталось ствол и можно собирать. Благо много времени и без того чистый автомат почистить не занимает. А потом пистолет разберу, из него-то постреляли во время казни бандитов.

— Нормально, — сказала Саша, взяла стул и уселась рядом со мной. — Ты-то как после того, что увидел?

— Да нормально, — пожал я плечами.

— Не уверена, — она улыбнулась. — Зрелище это, если честно, не для слабонервных. Да и не для мужиков вообще. Особенно неподготовленных. У нас, знаешь, случай в институте был.

Я молчал, слушая ее голос, спокойный уверенный, с долей иронии. Интересная она девушка, конечно.

— Был у нас парень, единственный в группе, кстати говоря. Мы с ним не то чтобы встречались, — она чуть покраснела, но все-таки продолжила. — Но дружили, близко. Так вот, мы как-то пару по акушерству пропустили, просто погулять решили. И нас решили наказать, и за это отправили вечер дежурить на родильном отделении. Там роды были несложные, но низкое предлежание, из-за этого кровь долго не останавливалась. Он, короче, побелел весь, стоял чуть дыша.

— И что дальше? — спросил я.

— Когда вышли оттуда, перешли через дорогу, там магазинчик был, ну знаешь, чурки держали. Он зашел туда, взял бутылку пива и лимонада мне. Вышел, выпил залпом и сказал, что больше никогда ни к одной женщине прикоснуться не может. Ты знаешь…

Она на несколько секунд замолчала, после чего усмехнулась и добавила:

— Продержался он месяц в итоге. Но вообще, забавная тема, у него нервы-то были. Не как у тебя, конечно, но когда мы на судебку ходили, мне плохо стало, а он меня поддержал, когда я чуть в обморок не упала. Облапал при этом, конечно, я знала, что ему нравлюсь. Мой парень узнал об этом, взбеленился, но потом успокоился.

— А чего страшного-то?

— Запах, — она поморщилась. — В морге, на обычном «патане» нормально. Ну кровью пахнет, мясом. А в судебке… Там же тела лежат, пока дело не закроют, а это и месяц может занять, и три. Холодильников на всех не хватает, они начинают гнить, воняет… Ну как сыром, наверное, тухлым. И запах этот въедается в одежду, кожу. Я когда после этой пары ехала домой, рядом со мной в трамвае никто не сел. И оборачивались все время. А он вообще бороду побрил.

— Я бы лучше тридцать трупов понюхал, чем увидеть то, что сегодня, — ответил я. — Чудо жизни, конечно, и все такое, но ты права. Не для мужчин это зрелище, особенно для неподготовленных.

— Понимаю, — она выдохнула, потом вдруг протянула руку и погладила меня по щеке.

Я замер. Во-первых от неожиданности, а во-вторых, потому что не хотел упустить этого момента. Какое-то странное взаимопонимание между нами возникло. Как между теми, кто пережил какое-то потрясение, которое было для нас первым в жизни и останется уже навсегда.

Она тут же отдернула руку, покраснела еще сильнее, после чего проговорила:

— Прости, пожалуйста.

Тон был виноватым, будто она позволила себе что-то не то.

— Все нормально, — я улыбнулся. — Все в порядке, Саш.

— Мне, наверное, лучше уйти, — она встала.

— Не надо, — я покачал головой. — Посиди со мной. Пожалуйста.

Наверное, она этого ждала. Или нет. Но села, сложила руки на коленях, как отличница какая-то. Я же к тому времени уже закончил смазывать автомат, и принялся собирать его.

— Научи меня? — вдруг попросила она, кивнув на оружие.

— Зачем? — не понял я, и тут же осознал, как глупо звучит этот вопрос. Я Наташу учу обращаться с оружием и убивать, а тут взрослая баба у меня просит, а это недоумение вызывает.

— Хочу уметь, — пожала она плечами. — Ты Наташе выдал оружие. Лику учил с ним обращаться. Если бы тогда, когда на меня напали, у меня был бы автомат, то…

— То тебя убили бы, — сказал я. — Так же, как и Лику.

— Лучше убили бы, — выдохнула она и вдруг неожиданно жестко добавила. — Лучше умереть в бою, чем тебя поставят на четыре кости и выебут во все щели. Так ведь и получилось бы, если бы ты не зашел.

Тут она права. Наверное, в действительно лучше умереть в такой ситуации. И забрать хоть кого-нибудь с собой. Так что надо ее учить. Как же так получилось, что я упустил это раньше? Странно даже.

Да, наверное, потому что мы не были так близки. Она все равно держала дистанцию от меня. А почему?

Да потому что рядом была Лика. А Саша, хоть и относится ко мне с симпатией, она никогда на меня не претендовала. Именно не претендовала, как на собственность. Просто была рядом, вот и все.

Так что… Почему бы и нет?

— Ладно, — сказал я и быстро собрал автомат. — Смотри. Это — АК-12. Конкретно эта модель старая, до модификации две тысячи двадцать четвертого года. Но таких до сих пор много ходит. Да, что сказать, если честно, то автоматов в войсках вообще куча самых разных. Даже «весла» пятидесятых годов есть, правда их обычно тюнят так, что они на инопланетные бластеры становятся похожи. И калибр там другой, более мощный, но некоторые его любят больше.

— Это «семь-шестьдесят два», который прошибает рельс? — спросила она.

— Да не пробьет она рельс, — я покачал головой. — РПК может, но не каждый, рельсы тоже разные бывают. Это миф.

Я улыбнулся, и она тоже. Похоже, что она эту глупость сказала просто чтобы меня повеселить.

— На самом деле тут все просто, даже ребенка можно научить, — я положил автомат на стол. Вот магазин, сюда патроны набиваются. Окошки есть специальные, чтобы смотреть, сколько их осталось. Но к нему и другие подходят, старые.

Я вытащил из подсумка другой магазин, полимерный, и показал его.

— Вот тут с тыльной стороны окошко есть. Видишь заднюю часть гильзы, значит, полный.

— Тот вроде получше, — она почесала в затылке. — Там все и так видно.

— Да, но этот при необходимости просто на руке взвесить можно, — я потряс магазином, и даже подбросил его и поймал. — Примерно, но будешь знать, сколько там. Иногда, бывает, с врага магазины берешь, только так и остается выяснять. Но, кстати, если магазин просто на земле валяется, его подбирать нельзя.

Мало ли, реально в бою побывает. Такие вещи тоже объяснить нужно.

— Почему? — спросила она.

— Потому что разбираются они легко, и их можно в элементарную мину превратить. Набиваешь внутрь С-4, она как пластилин примерно и легко входит. Ставишь взрыватель, который на отпускание срабатывает, пружину режешь и набиваешь 4-5 патронов. Тот, кто его подобрал, отстреливает их, а потом эта хуйня бабахает, потому что без замедлителя. И тебе в лучшем случае автомат разворотит, а скорее всего руку отхуярит.

Она вдруг поморщилась.

— Что такое? — спросил я. — Подлое оружие?

— Подлое, — кивнула она. — Но ты не мог бы так не материться, хотя бы когда со мной общаешься?

Это еще почему? Нет, если честно, я столько ругаюсь, что даже в мыслях на свой армейский-матерный перехожу. Но все-таки…

— Ладно, — решил я. — Почему нет. Если тебе так приятно будет.

— Я буду очень благодарна, — кивнула девушка.

— Так вот, — сказал я. — Руку отрывает. Поэтому чужие магазины можно брать только те, что в подсумках. Но тебе сейчас взвешивать магазины бесполезно, тут надо годами воевать. Чтобы понимать хоть что-то начать.

— Теперь патроны, — я вытащил один, и принялся аккуратно выбивать остальные на стол, пока не разрядил весь магазин. Потом показал, как снаряжать, обстучал по-привычке и передал ей. — Попробуй.

У меня появилось дежавю. Неудивительно, ведь я недавно учил этому Наташу. Правда тут оружие было поинтереснее. Но Сашка — крепко сбитая девчонка, так что с таким автоматом в любом случае сможет справиться.

Она все делала быстро и четко. Ну еще бы, руками она работает четко, ведь все-таки хирург, ничего удивительного. И пальцы у нее сильные. Выбила все — набила. Потом еще раз и еще.

— Все, хватит, — я улыбнулся и забрал магазин, сунул его обратно в подсумок. — Дальше все просто. Вот рукоять. Задняя — пистолетная. Не спрашивай, почему она так называется, хотя это автомат, я сам не знаю. Передняя — тактическая. Можно и без нее, но с таким хватом отдачу проще контролировать.

Она слушала внимательно. Я почему-то подумал, что она, наверное, и на лекциях в своем институте такой же внимательной была.

— Да в общем-то и все. На цевье тут планки, как раз под рукоять, ну и под фонари. Еще одна планка поверху идет, для прицела. Ну на цевье тоже есть, можно поставить, но мне так не нравится. Ну либо, если у тебя голограф, и он повыше сидит, можно тактический блок поставить, есть специальные, низкопрофильные. Снимается и надевается прицел легко, нужно вот этот вот ролик покрутить.

Продемонстрировал. И показал на предохранитель.

— Это — самое главное. На новых «двенадцатых» он двусторонний. А тут всего с одной стороны, под большой палец. У него четыре положения. Самое верхнее — видишь, он затвор запирает. Так не постреляешь вообще, даже дослать не получится. Потом — автоматический огонь, — я щелкнул. — Вот еще — очередь под два выстрела, но она не нужна, короткие очереди нужно самому учиться отсекать. И последний — одиночные.

Я переключил режим стрельбы на одиночные и дернул затвор. Тот лязгнул вхолостую — магазина, то не было. Потом нажал на спусковой крючок.

— А это глушитель? — кивнула она на трубу на стволе.

— Да, — подтвердил я. — В общем-то его основная задача — это вспышку скрывать, чтобы тебя в засаде слышно не было. А еще уши защищает. Если раздобыть дозвуковые патроны — будет еще тише, но они летают ху… — я поморщился. — Непредсказуемо. Скорость у них низкая, настильность тоже. Отдача поменьше, правда, но если отсыреет или еще что, то может автоматика не сработать. Затвор назад не уйдет, досыпать придется вручную. Или вообще осечные могут попасться. В общем-то сейчас таких и не делают, это раньше были банки, которые от обычного патрона поломаться могли.

— Понятно, — кивнула она.

— На пощелкай, — я пододвинул ей автомат.

Она попереключала переводчик огня, а потом тоже дернула затвор. И нажала на спусковой крючок — боек сухо щелкнул вхолостую.

— Молодец, принцип поняла, быстро учишься, — я улыбнулся. А теперь хватайся.

Девушка взялась за автомат, посмотрела на меня. Я нажал на кнопку, включил коллиматорный прицел.

— Попытайся прицелиться, — сказал.

— Метка плавает, — проговорила она, глянув на линзу.

— Это нормально, — кивнул я. — Метка всегда плавать будет. А на дешевых коллиматорах, например, она еще и мутной будет и не очень яркой. Есть голографические прицелы, там дело получше обстоит. Принцип работы другой совсем. Но они здоровые, и поле зрения здорово перекрывают. Теперь прицелься в стену, я покажу как правильно его держать.

Магазина в автомате не было, естественно, так что можно было не бояться того, что она случайно выстрелит.

— Можешь кнопкой пощелкать, попереключать режимы, — предложил я.

Она сделала это. Включила тот, где одна точка была.

— Удобно, — сказала она.

— Ага, — кивнул я. — А вот штатный прицел у него — го… Так себе, короче. Неудобный. Но через него работать тоже надо учиться. Но постреляем мы позже, когда в лагерь вернемся.

— А скоро мы туда, кстати? — спросила она. — А то я соскучилась по своей обители. Знаешь, пол, кафельные стены.

Она ведь реально в медпункте жила. Интересно, почему? Неужели ей там собраться проще было? Не знаю.

— Сейчас покажу, как правильнее, запоминай.

Я подошел, чуть пододвинул локоть ее левой руки, потом взялся за правый. И почувствовал, как волоски на ее коже встали дыбом, и по ней побежали мурашки. Она едва слышно переглотнула. Да что ж это с ней такое-то вообще?

— Попробуй теперь так затвор дерни, — сказал я. — Только левой рукой. Считай, что твоя правая с рукоятью срослась в тот момент, когда ты за оружие взялась.

Она неловко повернула автомат набок, дернула, снова схватилась за рукоять. Потом нажала на спусковой крючок.

— Молодец, — я кивнул. — Как в лагерь вернемся, я тебе личное оружие выдам. И будешь тренироваться.

— А пострелять? — спросила она.

— Стрелять уже будем тоже в лагере, я там оборудовал кое-что. Так что…

— Край! — заговорила рация, лежавшая на столе. Это короткая, которые мы для переговоров внутри группы использовали. Ее и не услышал далеко, они ловят-то на километра три максимум.

Я подошел, взялся.

— Что там? — спросил. Обозначился, можно сказать.

— Гости пост проехали. Скорее всего, к нам двигают.

— Много? — решил уточнить я.

— Две машины. «Нива» и «буханка».

— Ясно. Готовимся.

Я повернулся к Саше, мягко забрал у нее из рук автомат, повесил ремень себе на шею. Примкнул магазин, дернул затвор и поставил автомат на предохранитель.

— Беги, спрячься где-нибудь, — сказал я. — Лучше всего в подвал. Сейчас тут жарко будет.

— Хорошо, — проговорила она, а потом вдруг наклонилась и чмокнула меня в щеку. После чего повернулась и побежала прочь. Я вдруг почувствовал, как меня пробивает дрожь.

Да что ж это такое творится? Ладно, надо собраться. Сейчас кровь прольется.

Глава 16

Бойцы заняли позиции. В том числе и местные, которые получили от нас оружие и краткий курс о том, как с ним обращаться. Бронежилеты у бандитов для них тоже нашлись, а это важно — бронежилет увеличивает срок жизни на поле боя даже у необученных бойцов.

Мои все были снаряжены бронежилетами, да еще и с плитами «Гранит», а это, пожалуй, самое лучшее, что можно найти на рынке.

Ну и стоило помнить о том, что подавляющего численного превосходства у врагов на этот раз не получится. Ну сколько человек можно посадить в «Ниву» и УАЗ «буханку»? Ну при всем желании больше полутора десятков не получится, туда даже столько не запихнуть.

Нас с «росгвардейцами» семеро, плюс еще двое деревенских охотников присоединились. Ну и местные автоматы получили, хотя на них особой надежды не было. Но пускай крови хлебнут, а если кто-то умрет из них, то так, наверное, даже лучше. Потому что это увеличит уже открытый счет. И тогда гораздо меньше шансов, что они снова сдадутся бандитам. Потому что будут знать, что на этот раз все закончится гораздо хуже. Скорее всего — массовым расстрелом.

Так что если мы победим, то теперь они свою землю будут защищать до конца. А так и надо, если это действительно твоя земля. Куда деваться-то? За родную хату и прочее.

Машины мы растащили, чтобы дать бандитам заехать в деревню. Купятся или нет? Не знаю, я бы на их месте не стал бы. Я бы вообще на машине не поехал, а остановился бы где-нибудь в километре, а дальше уже на своих двоих. И вошел бы с разных сторон в деревню.

Но мы уже успели понять, что бандиты — это не регулярная армия, совсем даже наоборот. Толковых командиров у них не было, а в армии практически никто не служил. Все просто — служба в армии среди бандитов почетным делом не являлась, поэтому большинство из них косили по тем или иным причинам. Кто по почкам, кто по сердцу. Только по дурке никто особо не решался, потому что это было зашкваром. Все-таки голова — это дело такое, и если ты готов открыто признать, что у тебя с ней проблемы, пусть даже и мнимые, то относиться к тебе будут совсем иначе.

Прошло несколько минут, и со стороны дороги послышался гул машин. Фары не горели, хоть и вечер, но еще не так темно, чтобы в них была необходимость. А габариты можно теперь не включать. Раньше-то на это правило все плевали, а уж теперь, когда вероятность попасть в аварию на дороге вообще стремится к нулю.

А потом я увидел и машины. Действительно две — внедорожник и «буханка». Кстати, это была та самая «трехдверная» зеленая «Нива», на которой в сторону моста ехала парочка с собакой, и которая потом досталась сперва дезертирам, потом деревенским, а теперь и бандитам.

Мне даже не по себе как-то стало, уж слишком много хозяев сменила эта машина. Но ничего, это точно последние, потому что этого боя она не переживет. Мы не собирались щадить тачки, хрен с ними. Люди дороже. Была бы моя воля, я бы вообще приказал бы их дронами сжечь, но увы, птичек у нас было слишком мало, и они могли пригодиться потом.

Я щелкнул предохранителем, переводя его в режим автоматического огня, слегка оттянул на себя затвор, заглянув в патронник. Да, на месте. Так что можно работать потихоньку.

Бандиты не стали сбавлять скорость. Неужели не догнали, что именно случилось? Или их с инспекционной миссией отправили, и никто в целом не предполагал, что группа их товарищей, которая квартировала в деревне, может не просто пропасть со связи, а попросту умереть?

Нет, наверное все-таки нет, потому что иначе не стали бы такую группу отправлять, обошлись бы одной машиной. Да и после того, что случилось в Дачном, они должны быть настороже. Они уже прекрасно понимают, что тут какая-то группа действует. И знают, что мы опасны.

Но есть несколько вещей, о которых они не в курсе: это во-первых, о нашем количестве, а во-вторых, о том, где мы дислоцируемся. Хотя, если бы они знали, что нас меньше трех десятков человек, то действовали бы гораздо смелее. Прочесали бы лес, и тому подобное.

Однако у страха глаза велики, а нам уже удалось нагнать на них этого самого страха. Так что они не знают. Вообще не в курсе. Работаем.

Машины приближались, водители сбросили скорость. Я все-таки ожидал, что они остановятся перед заграждением, но нет — проехали дальше, и скоро поравнялись со мной. Сигналом к атаке должен был стать мой выстрел, а потом уже включатся и остальные.

И так, головную или заднюю сперва? Да головную, чего уж тут думать, они ведь могут попытаться набрать скорость и прорваться вперед. Задним-то ходом особенно не погазуешь, мы их всяко расстрелять успеем, тем более, что в «буханке» двигатель не спереди. А значит и никакой защиты от автоматных патронов нет.

Я прицелился в сторону водителя, а потом нажал на спусковой крючок, выпуская три короткие очереди одну за другой. Время будто замедлилось, и я увидел, как лобовое стекло покрывается отметинами пулевых попаданий, заметил, как брызнула кровь.

«Нива» вильнула в сторону, внезапно прибавила скорости и свалилась в кювет, так, что от нее только задняя часть кузова оказалась видна. Неудачно, с такого ракурса мне не пострелять. Только вот есть и другие.

Огонь открыли мгновенно, и со всех сторон. Захлопали выстрелы, загремели автоматные очереди, со звоном осыпалось автомобильное стекло. Пули забарабанили по кузову машины, превращая ее в крупный дуршлаг.

А я уже перевел прицел на «буханку». И водитель сработал правильно: он мало того, что сразу же врубил задний ход, так еще и вывернул руль, пытаясь развернуть машину на узкой двухполоске. Я высадил в его сторону несколько очередей, но он пригнулся и подставил тачку к нам другим боком.

Машину резко занесло. Что он там делал дальше, я не видел, потому что перевел точку коллиматорного прицела ниже и левее, прицелившись в заднее колесо. Снова нажал на спусковой крючок, и оно лопнуло, а тачка тут же просела. Здесь колеса были не стандартными — слишком большими. Соответственно и тачка просела гораздо сильнее.

А потом я выстрелил еще раз, но уже в переднее боковое. Машину перекосило, и хоть видно было, что водитель по-прежнему пытается ее развернуть, шансов уехать на ободах у него не было. По крайней мере, не далеко.

Меня отвлекло движение справа, и я увидел как из канавы кювета высунулся человек. Мы выдали всем местным по белой повязке, которые нарезали из самой обычной простыни, как раз, чтобы они случайно не постреляли друг друга. У этого такой повязки не было, да и одет он оказался в спортивный костюм, так что я без всяких зазрений совести открыл огонь.

Бандит исчез. А я высадил остаток магазина по кузову «буханки» веером, примерно так, чтобы выстрелы пришлись на уровне сидящего человека. Выбил пустой магазин полным, левой рукой дернул затвор — потом подберу если что.

Задние двери УАЗика открылись. Именно задние, кто-то догадался, что через боковую лезть смысла нет, и наружу выбрался человек. И тут же упал — кто-то его срезал. Потом еще один, но ему повезло: он рухнул на землю и спрятался за трупом своего же товарища. Тело затряслось от нескольких попаданий.

Бандит даже высовываться не стал, просто поднял автомат и дал несколько длинных очередей из своего автомата. Позади послышался вскрик. Ну вот, кого-то из наших зацепило. Впрочем, редко такое бывает, что бой проходит вообще без потерь.

Справа один из бойцов выскочил из-за укрытия, подскочил к «Ниве», и дал несколько очередей по тем, что еще были внутри. Ну все, теперь даже если живые и были, то им в любом случае уже конец. Судя по фигуре, это был Гром.

Он сменил магазин, и мы встретились взглядами. Он кивнул мне, мол, давай.

А он прав. Тут в любом случае на сближение надо идти, иначе мы тут до утра перестреливаться можем. На самом деле нет, ровно до момента, пока патроны не кончатся, а потом все, жопа.

Он высунулся и выдал весь магазин в несколько коротких очередей, а я сместился в сторону, спустился в дренажную канаву и побежал по ней. Ботинки тут же вымазались в какой-то дряни, недавно шел дождь, и высохнуть ничего пока не успело, вот я и испачкался.

Но через несколько секунд я уже всадил пулю в того удачливого бандита, что высунулся. Он, конечно, успел прицелиться в меня, но нажать на спуск ему времени не хватило. Готов. Так что теперь на земле лежало сразу два трупа.

К открытым дверям машины я не пошел, ума хватило, обошел ее чуть стороной, выхватил из подсумка гранату, выдернул спусковой крючок и опустил рычаг. Хлопнул запал, граната влетела в кузов буханки, и оттуда послышались крики. Значит кто-то живой еще был.

А я присел на землю, сгруппировался, чтобы меня самого не накрыло. Хлопнуло. Машина, естественно, не взорвалась, такое бывает только в кино, хотя бензином воняло уже изрядно, похоже, что бак мы тоже пробили. В общем-то можно было и ничего не делать, а просто кинуть спичку, а потом наслаждаться запахом шашлыка. Но это, пожалуй, было бы уже перебором.

Я резко высунулся из-за укрытия, вскинул автомат, прицелившись в салон «буханки». Живых там быть на мой взгляд не могло, когда РГД взрывается в замкнутом пространстве, это мало кому дает шансы на выживание.

Краем глаза увидел движение, повернулся, заметил, что Гром и еще двое бойцов движутся в мою сторону. А потом заметил, как один из трупов дернулся.

Бандит скинул с себя тело своего товарища и вскинул пистолет. Я увидел, что у него из бронежилета торчал осколок, из ушей текла кровь — похоже, что близким взрывом перепонки порвало.

Он успел выстрелить первым. Пуля ударила меня в грудь, но я даже не почувствовал этого — плита надежно выдержала пистолетный патрон. Я же пальнул в ответ, практически не целясь, и короткая очередь разнесла его башку на клочки. Правда грязнее в салоне «буханки» от этого не стало, там и так все было в крови, и воняло сырым мясом и толом.

Больше никто не шевелился. Я сделал несколько шагов назад, перезарядил автомат, продолжая, тем не менее, оставаться настороже. Наступила тишина, выстрелы прекратились.

И она оглушала, иначе и не скажешь. Бывает же такой парадокс — оглушительная тишина. Но бойцы не торопились выходить из укрытий, а деревенские так вообще сидели тихо по своим местам. Но они стреляли — это самое главное. Причем стреляли так, чтобы убить.

— Вроде все? — спросил Гром. — В «Ниве» никого живого. Тут есть?

Я посмотрел на месиво, которое осталось от тех, что были в «буханке». Хмыкнул. Там как минимум семеро трупов. И в кабине еще двое.

— Давайте, — сказал я. — Вытаскивайте. Проконтролировать только не забывайте.

А сам опустил автомат, продолжая, тем не менее, держаться за пистолетную рукоять, и двинулся в сторону деревни.

Вот так вот, еще на полтора десятка меньше «Воронов». За несколько секунд боя. Только вот что-то подсказывает, что дальше нам так действовать не дадут. Скорее всего, после того, как и эта группа пропадет, они вообще закроются на базе и будут ждать. Дальнейших распоряжений и подкрепления.

А что это значит? Да то, что мы можем освободить еще пару деревень без особой опасности для себя. А каждая свободная деревня — это минус к дани, к живой силе, потому что рано или поздно они могут прийти к тому, чтобы выдать обычным деревенским автоматы и погнать их в под под прицелами пулеметов.

В общем-то то же самое, что и мы сделали, разве что мы при этом в спины им не целились, а действовали сами.

Меня еще немного трясло после боя. Адреналин, норадреналин, все дела. Но быстро отойду.

Позади послышалось несколько одиночных выстрелов. Я повернулся и увидел, как Гром показал мне большой палец. Значит, все в порядке. Не факт даже, что раненых убивали, вполне возможно, что просто для верности постреляли.

Впереди из дренажной канавы вытащили человека, женщину. Автомата у нее не было, а правая рука висела вдоль тела, и была полностью покрыта кровью. Ее поддерживали двое, а лицо было мертвенно бледным. Судя по затуманенному взгляду и закушенной губе, она была в шоке. И она стреляла в бандитов.

Один вытащил бинт, принялся что-то ковырять, но материал сразу же покрывался кровью, становился скользким.

— Вы что творите? — спросил я, открывая подсумок аптечки, который как обычно висел на груди. — Кто же так бинтует?

Подошел ближе, посмотрел. Да, печально, конечно. Пуля в плечо попала, причем хреново так. Благо, что хоть руку не оторвала. В руках у меня сразу же оказался кровоостанавливающий турникет, я наложил его выше раны, застегнул, а потом затянул. И отобрал бинт у парня, оторвал окровавленный кусок, и уже после этого принялся бинтовать.

Впрочем, чего я ожидал? Жгутов и бинтов мы им не выдавали, похоже, что этот малый просто смекалистый довольно, вот и догадался прихватить. А ведь никаким приемам тактической медицины мы их не учили. А это тоже важно.

Правда, главное правило — если ты видишь своего раненого, то первым же делом у него нужно отобрать оружие. Потому что человек в шоке легко может пострелять своих. Это только в кино раненого эвакуируют за петлю на разгрузке, а он при этом ведет заградительный огонь по врагам. В жизни калеченному никто ствола не доверит.

Забинтовав руку, как полагается, я достал еще один бинт, и сообразил что-то вроде косынки, в которую поместил руку. Чтобы не двигалась лишний раз.

— Все, — сказал я. — Теперь к Саше отведите, пусть она посмотрит. Еще раненые есть?

Деревенские и наши бойцы тем временем потихоньку стали покидать укрытия. Я осмотрелся — нет, все целы. Ну что ж, полтора десятка трупов, а у нас только один, точнее одна, словила пулю в руку.

Хотя рана хреновая, конечно. Огнестрельный перелом — это очень плохо, и вполне возможно, что ее придется отнимать. Да уж, наплодим мы вдов, сирот и калек, даже среди своих.

— Все, расходимся! — приказал я. — Если нужны будете еще, вас позовут. Стволы оставьте при себе, могут пригодиться в любой момент! Всем, все ясно?

Никто ничего не ответил. Ну, молчание — знак согласия. Вполне возможно, что они теперь напьются, причем, все. И остается надеяться, что никто не схватится за оружие. Ладно.

Я передал раненую на руки ее товарищам, после чего двинулся к «Ниве». На заднем там никто не сидел, догнали, что выбраться быстро из такой тачки не получится. На переднем было видно труп водителя, причем, я ему в голову попал. А чего тогда Гром стрелял? Просто на всякий случай?

Услышав позади шаги, я увидел Грома, который подошел ко мне. Заметил, что его бойцы уже вытаскивают убитых «Воронов» из машины. Что ж, мародерка полным ходом идет, сейчас автоматы начнем собирать, бронежилеты, потому что даже покоцанный лучше, чем вообще ничего. Но большую часть из всего этого, наверное, оставим местным.

Командир «гвардейцев», уже тащил из пачки сигарету. Вставил в зубы, потом протянул мне, но вспомнил, что я не курю, убрал. Прикурил.

— Красиво мы их, — проговорил Гром. — В лучших традициях партизанских засад, считай.

— Ага, — кивнул я.

У машины пахло бензином, тоже бак пробили. Но ладно, никто не рассчитывал на то, что она останется целой.

— Пошли, отойдем, а то полыхнет сейчас, — сказал я.

Гром принюхался, после чего на его лице отразилось беспокойство:

— Вот я придурок, — сказал он. — И не подумал.

— Бывает, — сказал я.

Вместе мы отошли в сторону, Гром продолжил смолить, после чего посмотрел на меня.

— Ну, что дальше делаем? — спросил он.

— Да что тут делать, — пожал я плечами. — Сейчас с трофеями разберемся, местных нагрузим напоследок, да двинем.

— На базу? — спросил он.

— Нет, — я покачал головой. — В соседнюю деревню. Рядом тут ничего нет, но за Судаком, на самом берегу, есть одна. Вот и там разберемся. И я почему-то думаю, что туда никто уже не поедет.

— Почему? — спросил капитан.

— Да потому что они в панике, — ответил я. — Эти сообщить ничего не успели, наверняка. Короткая рация до базы не добьет, а до длинной они добраться не могли. Тех, что в кабине, мы завалили в первую очередь.

— У них и не было, — заметил он. — Я посмотрел.

— Ну тем более, — я пожал плечами. — Две команды за один день пропали. Думаешь, они куда-нибудь высунутся?

— А ты прав, — он задумчиво почесал в затылке свободной рукой. — Скорее всего, не сунутся.

— Я тебе больше того скажу, — сказал он. — Они сейчас от страха трясутся там. Сам ведь знаешь, есть такая вещь, как предел допустимых потерь. Так вот, у них он и так не очень высок, потому что это бандиты, а не армия. И сейчас, я подозреваю, мы до этого предела дошли. Что дальше будет, можешь предположить?

— А что если наоборот? — спросил Гром и раскрыл свою мысль. — У них начальство есть, причем оно жесткое достаточно. И оно наверняка наши головы требует. На блюдечке с голубой каемочкой. Что, если сейчас все дернут наружу нас искать?

— А базу кто охранять будет? — я улыбнулся. — Они ведь точно так же понимают, что мы можем пойти на штурм прямо сейчас. И спалить их главную базу на хрен. Они не знают, кто мы, они не в курсе совершенно, сколько нас. Знали бы, что трех десятков нет — тогда пошли бы.

— Ну да, — он покивал.

— Я сам, если честно, только что до этого додумался, — сказал я. — Но надо действовать, развивать успех. Прямо сейчас. Одно-два села, и их власть в этой части острова посыплется. Сил удержать его им не хватит. Так что действуем, парни, работаем.

К нам подошел Бехр, протянул руку Грому, и тот без особых разговоров вытащил из кармана пачку и протянул ему. В целом я чуть раньше заметил, что у них своего рода негласное правило было: если первым пачку доставал Гром, то он угощал Бехра. Если кавказец — то он угощал своего капитана.

Взаимное выражение уважения, ничего больше. Среди мужиков такое достаточно часто встречается.

— Край, — проговорил кавказец. — Ты не думал, кого-нибудь из местных с собой на базу взять?

— В плане? — спросил я.

— В плане женщин, — ответил он. — Я думаю, если им добровольно предложат поехать, кто-то согласится.

— По пиздятинке соскучился? — спросил Гром у него. Причем, по голосу капитана было слышно, что ему это не понравилось.

— Да ты шутишь что ли, ты же в курсе, у меня жена на базе, — отмахнулся тот. — Дело не в этом. Сейчас хозяйственными делами нам самим заниматься приходится. Обстирываемся, готовим. Если хотя бы часть работы на местных переложить, тогда гораздо проще будет. Больше людей в рейды сможет ходить, больше народа в патрулях, в охране…

— На хрен, — ответил я, тут же выдав свою резолюцию. — У нас новичков достаточно, и пусть еще больше будет. С пользой время тратить они не умеют, так что пусть помимо тренировок и этим занимаются.

— Согласен, — кивнул Гром. — Чем бы солдат не занимался бы, лишь бы заебался.

— А еще стоит учитывать, что это не сопляки-срочники, которых можно авторитетом задавить, — сказал я. — Это мужики за тридцать-сорок в большинстве своем. Они себе на уме. Так что на хрен нам не нужны эти бабы. Лучше уж пусть их не будет, конфликтов избежим.

— Так их уже две есть, — сказал Бехр. — Эта ЧВКшница, и Саша.

— ЧВКшница сама за себя постоять сможет, — я хмыкнул. Вспомнилось, что она мне устроила. — И поверь уж. А если кто-то Сашу тронет, то я его расстреляю. Крест на пузе, не пощажу.

— Типа, она твоя? — спросил Гром.

— Типа — она единственный хирург, — жестко ответил я. — И перед тем, как ее трогать, надо подумать, что ей, может быть, в кишках у тебя на следующий день копаться. Она меня с того света вытащила, после винтовочного в живот. Надо еще что-то говорить?

— Пиздец… — проговорил Бехр. — У тебя шрам на голове, так еще и в живот ранили? Как ты еще воюешь-то, ломаный переломанный весь.

— Не важно, — прервал я его. Не надо подчиненным знать о слабости командира. Лишнее это совершенно. Подумал и пояснил. — Я больше ни хрена не умею, если честно. Это единственное, что могу делать хорошо.

— Да не прибедняйся, — сказал вдруг Гром. — На личном фронте у тебя тоже все хорошо.

В замкнутом мужском коллективе без таких разговоров не обходится, как и без сальных шуток. Но мне почему-то стало неприятно. Не знаю, что у меня с Сашей, я, если честно, вообще ничего не понимаю, но говорить об этом мне не хотелось.

Впрочем, в замкнутом женском еще хуже. Там за хорошего мужика может настоящая борьба начаться. А если он, скажем, взаимностью не ответит, то его легко сделают изгоем. Или вообще пидорасом выставят перед остальными. Не в смысле того, что человек нехороший, а в плане сексуальной ориентации.

— Ладно, пацаны, хватит, — сказал я. — Собираемся и валим отсюда. Ильяс на машине приехал — вот ее заберем. И двинем дальше. У нас пара дней всего, и нам надо очень много успеть.

Глава 17

Следующим поселком, который мы решили «освободить», стал Новый свет. Я точно знал, что там «Вороны». И Фред нам об этом рассказал, да и встречались мы уже с выходцами оттуда. Правда для них эта встреча достаточно хреново закончилась, но они сами в этом виноваты оказались. Нечего было палить, почем зря. А так, может быть, и нормально разошлись бы.

До места мы доехали на машине, но последние километров пять мы решили преодолеть пешком. Мы ж не анархисты-махновцы, которые врывались в села на своих тачанках, в которые были запряжены лошади, а потом палили почем зря из пулеметов Максима. Уж не знаю, правдив ли был такой образ, но в кино анархистов показывали именно такими.

Нет, мы — профессионалы. И нам нужно было зачистить деревню, при этом избежав жертв среди местных. Как ни крути, но люди нам нужны.

Ильяс и Саша отправились в лагерь своим ходом, их присутствие в деревне было лишним. Туда же двинули и охотники, решившие присоединиться к нам. Нам нужно было сперва понять, как они в качестве бойцов. Конечно, отправлять в наше убежище совсем уж незнакомых людей не хотелось, но там было достаточно народа, чтобы они не совершили какой-нибудь глупый поступок.

И в первую очередь я рассчитывал именно на западных ЧВКшников. Они по поводу порядка все усвоили, кроме Бренны, конечно, которая, похоже, считала себя дикой кошкой, которая гуляет сама по себе. Ну и хрен с ней, если честно, пусть делает, что хочет, пока делу не мешает.

Машину мы оставили в отдалении от дороги. Гром приказал Русе остаться и охранять ее, и хоть боец был этим недоволен, ему явно хотелось поучаствовать в драке, но поставленную задачу обсуждать не стал. У гвардейцев это было вообще не в характере, обычно они делали то, что им говорят.

Добрались до места мы к раннему утру, еще до того, как солнце стало вставать, но время уже приближалось к этому. Дело сделать мы планировали быстро и четко, примерно так же, как получилось в Краснознаменке. И при необходимости брать бандитов нужно было живыми.

Деревня находилась на самом берегу, туда вела всего одна дорога. Дальше — море. И по небу становилось ясно, что сегодня разразится очередной шторм. Они, кстати говоря. какими-то непредсказуемыми стали. Если первое время после катастрофы штормы случались регулярно: каждые три дня с моря наступали тучи, которые проливались дождем, и все это сопровождалось грозой и бешеным ветром, то теперь все было иначе. Могло неделю ничего не происходить, а потом гроза и ветер бушевали по двое суток.

Странные дела, короче, но это немного обнадеживало. Может быть, он скоро выдохнется и откроет нам дорогу на большую землю? Если честно, мне этого хотелось бы, но увы, что-то подсказывало, что ничего такого не случится.

Когда мы добрались до деревни, стало ясно, что так же просто, как в Краснокаменке, не получится. Потому что тут все было иначе. Никакого поста на входе мы не увидели, но и внутрь не полезли, понаблюдали немного. И попались как раз на смену караула, который стоял не на открытом месте, в одном из домов на окраине.

— Вот сука, — пробормотал Гром, вместе с которым мы и смотрели за окрестностями, пока остальные бойцы находились неподалеку. — Это меняет все дело.

И я был с ним согласен. Все просто: так просто близко к охране не подобраться, а соответственно и снять ее не получится. Так же, как пройти дальше. А еще, мы ведь не знали, где именно сидят остальные бандиты. Это означало, что нужно будет будить кого-то из местных, расспрашивать. А это тоже может к лишнему шуму привести.

Либо… Взять кого-нибудь из бандитов живым и допросить. Тоже вариант. Так что.

— Пусть контролят, — решил я. — Мы с тобой в обход пойдем.

— Уверен? — спросил Гром. — Может быть, в открытую попробуем? Пойдем прямо сейчас, постреляем, сколько получится.

— Местные могут пострадать, — я покачал головой. Смена, что шла на отдых, уже двинулась по улице. Скоро они исчезли в темноте, в какой из домов вошли, я так и не увидел. Тут ведь под уклон все еще. — А так мы только вдвоем рискуем. Жить, конечно, хочется, но ничего. На то мы и воюем, чтобы жизнями рисковать, нет разве?

— Так-то оно так, конечно, но…

— Открытая перестрелка — это тоже риск, — сказал я. — Если у них тут кто-то нормальный за оборону отвечает, а не долбоеб какой-нибудь, значит опытные сидят. Они и село знают, и позиции, и пристреляно все должно быть. Идем, короче.

Гром отпальцевал что-то своим подчиненным. Я более-менее понял, сказал стоять на месте, следить, а если начнется бой — работать аккуратно и точно. Ну что ж, я с ним согласен.

Вместе мы двинулись в обход. Заросли тут были высокие, траву пока никто не косил, кустарник опять же. Так что до забора нам удалось добраться без особых проблем, никто нас не заметил. Я кивнул капитану, мол, подсади, и он без особых проблем забросил меня на забор.

Осмотрелся. Никого нет. А в доме сидят. Сам дом, как и большинство тут, бревенчатый, сруб. Нужно нам было бы его зачистить, так я просто мину противотанковую внутрь забросил бы через окно, благо я одну с собой такую таскаю как раз на случай зачистки помещений очень грубыми методами. Главное потом — отбежать подальше, чтобы не контузило, и осколками не задело.

Но сейчас не тот случай. Нужно взять их тихо.

Двор был интересный: вместо открытого огорода, как везде, теплицы стояли. Интересно, что же такое здесь выращивали, если даже жаркий климат Крыма не подходил?

Повернувшись, я протянул руку, схватил «росгвардейца» и не без усилий затащил его наверх. Двинулся в сторону дома, благо дверь выходила не на фасад, а на заднюю часть двора. И ее держали открытой, это тоже видно. А почему так?

Ладно, разберемся.

Я прошел мимо одной теплицы, второй, и вдруг почувствовал ногой какое-то натяжение. Меня тут же пробил холодный пот. Сразу стало понятно, на что именно я наткнулся.

Ладно, хлопка запала не было, значит, пока все нормально. Посмотрим, что там.

Жестом показал Грому остановиться, а потом осторожно, не делая резких движений, сделал шаг назад. Наклонился, и увидел натянутую поперек двух теплиц леску. Суки, еще ведь темную подобрали, из рыбацких. Специальную такую, чтобы рыба в воде ее не различала, не белую.

Я проследовал пальцами вдоль лески, заглянул за угол теплицы, и увидел присобаченную к ней на проволочные зажимы гранату. Ага, понятно, даже не сигналка. Что ж, люди здесь очень гостеприимные, это однозначно.

Ну, вроде ничего необычного. Просто граната, леска к кольцу и усики разжали. Теперь небольшого рывка хватить для того, чтобы выдернуть предохранительное кольцо, а потом она рванет. Самая простая растяжка, я бы иначе делал бы — на рычаг бы положил, как-нибудь зафиксировав. Ее разминировать было бы гораздо сложнее.

Или, если уж так, то подпилил бы этот самый рычаг, чтобы разминировать можно было только подрывом. А тут какие-нибудь подобные сюрпризы ожидаются? Вряд ли.

Можно, конечно, просто перешагнуть, да только вот если потом отступать придется, быстро убегать, то можно про нее просто забыть и подорваться.

Надежно обхватив руками гранату, чтобы рычаг точно не отскочил, я развернул проволочные зажимы и достал взрывоопасный сюрприз. Потом схватился за усики и согнул из большим пальцем обратно, один за другим. Леска, естественно, провисла после этого.

Все, теперь не взорвется.

Осторожно положил гранату на землю, так, чтобы ее видно было. С собой брать не буду, потому что там вполне может быть взрыватель с нулевым замедлением. Достаешь предохранительное кольцо, и она тут же херачит. Или с подпиленным, что еще хуже — тот хоть вывинтить можно и на маркировку посмотреть. Короче, использовать чужие гранаты совсем уж нежелательно.

— Вот ведь сучье оружие, — пробормотал Гром.

— Понимаю, — ответил я. — Осторожно идем, смотрим под ноги.

Я поднялся и двинулся ко входу. На самом деле растяжка — это даже хорошо. Это означает, что за тылами слишком бдительно никто смотреть не будет.Но даже так мы двинули под углом, чтобы нас разглядеть нельзя было из окна, что в заднюю часть двора выходило. Я подошел к двери, наклонился, обследовал ее на предмет возможных сюрпризов. Тут ничего не оказалось, что и правильно — настораживать и снимать ловушку каждый раз может быть проблемой. А она и ебануть может в случае чего, по распиздяйству, скажем.

А распиздяев даже в армии хватает. А тут понятно дело, что военные сидят.

Я взялся за автомат — он все-таки с глушителем, и меньше шансов, что выстрел в доме переполошит народ снаружи. Пистолет-то точно будет слышно хорошо, а тут еще бабушка надвое сказала.

Пошел внутрь, перекатываясь с носка на пятку, прошел через прихожую и оказался на кухне. Тут все было проще, похоже: кухня, а потом еще одна дверь, которая вела в комнату. Вот там-то они и сидят. И дверь была приоткрыта.

— Блядь, жопой чую будет что-то сегодня, — услышал я негромкий голос из комнаты.

— Да с чего бы? — вопросом на вопрос ответил второй, визгливый.

— Так полный пиздец творится, — ответил первый. — Сперва в Дачном резню устроили, потом в Краснокаменке, да еще и те, что порядок приехали наводить, пропали. Даже сообщить ничего не успели. Точно что-то будет.

— Сидим на жопе ровно, — проговорил третий. — Мы тут для того и караулим, чтобы ничего не случилось.

— Ага, — сказал второй. — Скажите спасибо, что Лирик нас не отправил в Дачное. Слышали же пальбу, да и он вроде как хотел.

— Может, если пошли бы, то спасли пацанов, — сказал третий.

— Да, бля. Там за несколько минут все закончилось. Мы когда ехали, посмотрели трупы. Обгорело все, конечно, но было видно, что вошли и положили все. Поверьте мне, это не импортные. Это наш, российский спецназ.

— Почему?

— Да потому что только наши на такое способны. Не верю я, что импортные прошлись бы, и ни одного трупа не оставили бы своего.

— Ну, тело они забрать могли.

— Да пацаны даже в ответ не постреляли.

То, что их трое всего, мы и так знали, видели с улицы. А от, что они разговором заняты — это хорошо. Очень даже. Я показал Грому три пальца. Мол, на счет «три», а считает каждый сам у себя в голове.

Он кивнул, а я исполнил свой же приказ и рванулся внутрь.

Да, бандитов там оказалось действительно всего трое. Причем, солдат, потому что одеты они были не в спортивные костюмы и кожаные куртки, как это было принято у быков, а в камуфляж. Старый, правда, цифровую флору еще, но это нормально, у нас разве что в «березке» в армии не ходят. А «частники» так вообще сами выбирают, в чем им воевать.

Один сидел на стуле у окна, второй стоял у стены дальше, сложив руки на груди. Третий лежал на диване, заложив руки за голову. Что-то типа бодрянки, походу.

Тот, что у окна, обернулся, я увидел его распахнувшиеся глаза. Рванул с места вперед и тут же врезал ему прикладом, метя в ямку между затылком и позвоночником. Удар получился такой силы, что он ударился лицом в стол и замер.

Второй, у стены, рванулся к кобуре, понимая, что за автомат, который стоял рядом, он взяться не успеет, но я врезал ему ногой в грудь, отбрасывая назад. Тычок такой силы в солнечное сплетение сразу выбивает все желание сопротивляться.

Он опрокинулся обратно на стену, а я уже приставил глушитель автомата к его голове. Повернулся — да, Гром уже успел вырубить того, что на диване лежал.

— Вы кто такие? — просипел парень, которого я держал на мушке. Молодой совсем. Кричать он не мог, потому что задыхался и кашлял.

— В расход обоих, только тихо, — приказал я.

Гром вытащил нож. Ладно, он сам разберется, а мне этого в оборот пока надо взять.

Я схватил его за голову и ударил о стену, а потом завалил на дощатый пол, покрытый пыльным ковром. Вытащил из кобуры пистолет, отбросил его в сторону, после чего зажал рот. Успел заметить, как гвардеец перерезал глотку сперва первому, а потом второму.

Все. Разобрались с караулом. Теперь этого допросить надо.

— Правила будут простые, — жестко проговорил я. — Я спрашиваю, ты отвечаешь. Если будешь медлить, кричать или врать, я тебе делаю очень больно. Понятно?

Он не ответил, только бешено крутил испуганными глазами, осматривая меня. Я ударил его ладонью свободной руки по лицу, достаточно сильно. Так, чтобы привести в себя.

— Вопрос первый, — проговорил я. — Где ваши сидят?

Чуть отодвинул руку, чтобы в случае чего снова заткнуть ему рот. Он сперва вдохнул воздух, потом переглотнул, а потом открыл рот:

— Пошел на хуй! — крикнул он, но я тут же успел прикрыть его пасть ладонью. Просто чтобы не шумел.

— Ответ неправильный, — проговорил я. — Значит, будем по-плохому.

Положил ладонь ему на лицо, так, чтобы большой палец уткнулся в глазницу, и надавил. Сильно, но не так, чтобы выдавить глаз. Однако это все равно больно, причем очень. Проверено на себе. Он забился, замычал, задергался, но я все равно продолжил давить. Так продолжалось несколько секунд, после чего я отнял руку и повторил во второй раз:

— Где ваши сидят?

— Да пошел…

Снова заткнул рот, снова надавил на глазницу, но уже сильнее. Вот такой вот метод экспресс-допроса, когда под руками нет ничего, чем можно порезать или проткнуть допрашиваемого. Неплохой вариант на самом деле.

— Ты дурак что ли? — спросил я. — Ты ведь легко это прекратить можешь. Просто расскажи нам все, что нам интересно.

Еще несколько секунд, и я отпустил его. После чего наклонился ближе и спросил снова:

— В последний раз спрашиваю, потом выдавлю глаз на хуй. И за второй возьмусь. Где ваши сидят?

— В доме, — прохрипел он. — В доме дальше по дороге, в самом центре деревни. Кирпичный, двухэтажный, он тут всего один.

Все, спекся. Дальше все расскажет. А если нет, так я ему помогу немного снова.

А мне ведь часто таким приходилось заниматься. Что сейчас, после пробуждения, что раньше. Извлекать информацию, так сказать, хирургическими методами. Делать нечего, на войне постоянно приходится проворачивать такое. Что ж.

— Сколько вас? — спросил я.

— Пятнадцать человек, — ответил он.

— Пятнадцать? — переспросил я. — То есть в Краснокаменке сидело всего одиннадцать, а тут, в небольшом хуторе, аж пятнадцать?

— Местные присоединились, — ответил он. — Четверо. На испытательном сроке пока.

А вот это плохо. Если местные присоединились, то вполне может выйти так, что и остальные к «Воронам» лояльны. Хотя… Почему бы и нет? Если солдаты не особо тиранили местных, то вполне могли завоевать их симпатию. А для военных такой разброд и шатание, как для обычных бандитов, не характерны. Солдат ребенка не обидит, и все такое.

Но с другой стороны… Те, которых мы встретили в городе, ведь ушли, верно? И рассказывали они о том, что плохо живется. Так что присоединившиеся местные вполне могли оказаться просто мразями, которым только за счастье выделиться из толпы своих односельчан.

— Кто главный?

— Лирик, — ответил он.

— Я понял, как выглядит. Что за человек?

— Лейтенант из ВДВ, — ответил он. — Здоровенный, под два метра ростом, и здоровый очень. Он в тельняшке обычно ходит, практически не снимает ее.

Это нормально. Войска дяди Васи — это элита, и таковой они себя и считают. Поэтому зачастую своей принадлежностью к данному роду очень даже гордятся.

— Что в окрестностях творится? — спросил я.

— В смысле? — он не понял, глаза его расширились.

— В прямом. Что из Белогорска докладывают. Какие сплетни ходят. Все рассказывай.

Получить более-менее свежие сведения может быть не лишним. Потому что те, что могли рассказать нам Фред и Сухой давно уже протухли. У них ведь никакого контакта со своими бывшими подельниками нет. А этот, хоть в местной иерархии и занимал явно одну из нижних ступеней, но может что-то знать.

— Не заставляй меня снова тебе больно делать, — проговорил я. — Рассказывай все, о чем в курсе.

— Главного тамошнего, Андрея, снять собираются, — наконец проговорил он. — За то, что не может поймать тех, кто тут бесоебит. Мансур, говорят, в ярости. Собирается нового человека прислать с подкреплением.

Так. Понятно. Значит, подкрепление все-таки будет. Получается, что там на радиоволнах происходит, слушать теперь надо еще более внимательно.

— Что еще?

— Да все в общем-то, — он попытался пожать плечами, но не смог, потому что я сидел сверху.

— Посты еще есть в деревне? — спросил я.

— Да, — кивнул он. — На той стороне, у берега, чтобы с него никто не подобрался.

— Тоже в доме?

— Нет, на лодочной станции, — он покачал головой.

Так, лодочная станция. Это мы запомним.

— Сколько там человек? — задал я следующий вопрос.

— Двое, — ответил он.

— Еще кто-то есть?

— Патруль, — выдохнул он. — По селу патруль ходит. Смотрят, чтобы никто из местных никуда не ходил. Было дело, трое сбежали, с тех пор Лирик комендантский час ввел.

Ну, про сбежавших я и так знаю. Как и про то, что они вроде бы побили кого-то и оружие отобрать у них умудрились. Встречались.

— Как патруль ходит? — спросил я.

— Не знаю, — он покачал головой.

— Хули ты мне пиздишь? — спросил я. — Хочешь сказать, тебя ни разу в него не отправляли?

Я снова положил ладонь ему на лицо, и этого хватило, давить на глаз больше не пришлось. Запомнил, как это больно, и повторения больше не желает.

— Просто деревню проходят из конца в конец, раз минут в пятнадцать, — сказал он.

— Сколько человек там?

— Двое, — ответил он.

— Как вооружены?

— Как и мы. Автоматы, бронежилеты, пистолеты.

Двое в патруле, трое на этом посту, двое на лодочной станции. Итого семь человек. В две смены за ночь, по четыре часа. Ну, значит, этот самый Лирик считает, что столько сна человеку достаточно. Его дело.

Ну, похоже, он жесткий парень, да и люди его к дисциплине приучены. Это значит, что легкой прогулки не будет. Ну и так однозначно.

— Где еще ловушки стоят? — спросил я.

— В окрестностях, в стороне от дороги — мины, — сказал он. — Подходы к этому дому заминированы, лодочная станция тоже. Сигналки еще есть по сторонам.

— Главный дом чист? — спросил я.

— Конечно, — он чуть вздохнул. — Там ничего нет.

— Все, спасибо, — сказал я, схватил его за подбородок и затылок и одним движением свернул шею.

Парень умер мгновенно, даже дернуться не успел, и я услышал звук, с которым его кишечник опорожнился. Ну это нормально, мало кому удается перед смертью не обосраться. Я поднялся, взялся за автомат и посмотрел на Грома.

— Что дальше? — задал он вопрос.

— Идем к дому, — сказал я. — Если этот не соврал, ловушек там нет. Внутри должно быть восемь человек. Нас почти столько же, так что возьмем мы их. Потом патруль и в последнюю очередь станция. Если получится шума не поднимать, то шансы большие.

— Согласен, — кивнул он. — Тогда пошли?

— Пошли, — кивнул я.

Вместе мы двинулись на выход из дома, не тратя времени на то, чтобы собрать трофеи. Этим займемся потом. Да и оружие по традиции достанется деревенским, чтобы могли в случае чего защититься, если опять «Вороны» придут.

Мы вышли из хаты, а потом и со двора, уже как положено, через передние ворота. Патруля видно не было, и Гром повернулся туда, где заняли позиции остальные наши товарищи и отпальцевал им. Мол, подходите.

Скоро они присоединились к нам. Мы разделились, и двинулись вдоль заборов по разные стороны дороги, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Старались двигаться быстро, но тихо. Получалось, если честно.

На горизонте постепенно начинало подниматься солнце. Его еще не было видно, но рассвет окрасил небо в оранжевые тона. Что ж, скоро комендантский час закончится. Но к тому моменту не останется уже никого, кто проверил бы его соблюдение.

Скоро мы увидели и тот самый дом, двухэтажный. Кирпичный, капитальный, он действительно был единственным таким из стоявших в деревне. Остановились, понаблюдали немного.

Свет не горел. Ну что ж, все должны спать сейчас.

А ведь так получается, что караул и патруль у них круглосуточные. Иначе с чего бы они перед рассветом менялись бы?

Мы прошли дальше. Я выглянул из-за угла, убедился, что никого нет, и махнул рукой, мол, пошли. Сейчас войдем группой. Дверь, правда, может быть заперта, но придумаем что-нибудь.

И уже на бегу увидел краем глаза, как с параллельной улицы кто-то выходит. А потом громкий окрик:

— Стоять! Кто такие?!

Глава 18

Я рванулся в сторону забора спереди, прижался к нему, вскинул автомат. Вот ведь суки, и нужно было им появиться так вот внезапно. С другой стороны, все могло быть хуже, они могли появиться в самый неожиданный момент и ударить нам в спину, когда мы приступили бы к штурму дома.

Практически мгновенно со стороны патруля раздались очереди, пули засвистели у меня над головой. Стрелять они начали первыми.

«Росгвардейцы» остались позади. Бехр, который шел следом, вдруг высунулся из-за угла забора и высадил по патрульным длинную очередь. Захлопал глушитель, и один из патрульных споткнулся и упал.

— Чужие! Чужие в деревне! — второй успел заорать и бросился в сторону, поливая все перед собой огнем.

Я рухнул на землю, в надежде хоть как-то укрыться, оказался в высокой траве. Весь перемазался в росе, форма сразу же намокла, руки и лицо тоже. И выстрелил во врага короткой очередью.

Дорогу перебежать боец не успел, упал, но все еще был жив. Я увидел, как он судорожно пытается сменить магазин, выстрелил еще раз, на этот раз одиночным, и не увидел куда попал — то ли в голову, то ли в шею, то ли в грудь. Тем не менее, он опрокинулся на спину, да так и остался лежать.

С патрулем все. Теперь остались те, кто в доме. Успеют они отреагировать или нет? Так или иначе, но теперь все так просто, как в Краснокаменке не пройдет. Потому что они наверняка уже проснулись.

И только я об этом подумал, как со стороны дома послышались автоматные очереди. Повернулся, увидел, как «росгвардейцы» отходят, продолжая вести огонь на подавление. Ну еще бы, укрытий на улице не было, так что им не оставалось ничего другого, кроме как попытаться бежать.

А вот я оказался в мертвой зоне, за высоким забором из профлиста. Нет, достать меня тут — говно вопрос, этот тонкий металлический лист если что-то и сдержит, то только мелкую дробь. Автоматная пуля прошьет его навылет.

Но тут был один нюанс. Те, что засели в доме, похоже не знали, что я тут, иначе давно убили бы меня.

И я, держа автомат на вытянутых руках, пополз вдоль забора в сторону следующего дома. Почувствовал, что промок уже до самого пуза, все-таки росы тут оказалось много. Вот она — большая разница между утренней и ночной температурой.

Изо всех сил перебирая руками и ногами, я добрался до забора следующего дома. Тут позволил себя приподняться, рассчитывая на то, что меня все равно видно не будет, и дальше двинул уже гуськом.

Все, вышел из зоны огня. Теперь по-хорошему нужно бы отойти, встретиться с остальными гвардейцами, перегруппироваться и решить, что делать дальше, и как мы будем выкуривать врага из коттеджа.

Нет, если бы у нас были те же «шмели», то никаких проблем. Пизданули бы через окно, да и все, одни кишки по потолку. Да только вот не имелось у нас ничего кроме стрелковки. И еще одного козыря, который лежал у меня в рюкзаке. Очень тяжелого козыря, надо сказать, увесистого, такого, что меня к земле придавливал, пока я полз.

И вот если им воспользоваться с умом, то можно повернуть бой к нашей победе. Однозначной, окончательной и бесповоротной. Ладно, кто рискует, тот побеждает.

Я схватился за ручку калитки и потянул ее вниз, а потом на себя. Заперто. Заметил проволочку, которая держала воротину изнутри, вытащил нож, подцепил, поднял вверх и через секунду был уже во дворе. Отлично, а теперь нужно пройти немного, так, чтобы не заметили.

За тылом они смотрят? Да наверняка, бандитов или солдат, смотря с какой точки зрения на них посмотреть, там восемь человек. И этот Лирик, который, похоже, очень толковый командир, должен предусмотреть, что кто-то может сунуться сзади, пока враг отвлекает его ударом в лоб.

Ладно, хрен с ним, посмотрим.

Я пробежал через двор, схватился за заборный столб, оттолкнулся от земли, рывком забросил себя наверх, спрыгнул. Ну тут меня заметить еще не могли, потому что соседний дом прикрывает. А вот дальше все будет гораздо сложнее.

Двинулся вдоль дома с задней его части, обежал теплицу, которая находилась за ним, и прижался к забору. По мне по-прежнему не стреляли. Ну что ж, а теперь самое опасное. Действовать надо быстро, иначе мне однозначно и бесповоротно жопа.

Подпрыгнув, я схватился за забор, перепрыгнул и тут же бросился вперед, к стене дома. Успел сделать несколько шагов, когда сверху застучала автоматная очередь, но я был уже у самого здания. Тут меня не достать, только если высовываться, а я сам кого хочешь срежу.

А я уже бежал вдоль стены к передней части дома, туда, где был козырек. Прижался к самой стене, и когда по все тому же профлисту забарабанили пули, я уже оказался в безопасности. Пули свистели мимо, рикошетили от бетонного основания.

Я стащил со спины рюкзак, открыл горловину и вытащил из него свой сюрприз — противотанковую мину, в которую мы вкрутили очень интересный взрыватель, благо взрывного говна на разграбленной нами военной базе оказалось немало. Теперь она срабатывала не на нажим, а просто херачила, когда догорал замедлитель.

Схватился за рюкзак, набросил его на одно плечо, а потом выдернул предохранительную скобу. Только бы не ебануло в руках, от меня тогда вообще ничего не останется, хоронить меня можно будет в спичечном коробке, как какого-нибудь дохлого майского жука.

Взявшись за мину обеими руками, я хекнул и зашвырнул ее в окно. Оно, естественно, такой тяжести не выдержало, разбилось, со звоном осыпавшись осколками.

Так, а теперь по съебам, причем как можно скорее.

Я побежал, схватившись за уши руками и как можно шире раскрыв рот. Перед домом был гараж, кирпичный, и он давал хоть какой-то шанс, что я выживу.

В целом эта вся операция была очень рисковой, но никого из своих бойцов я на нее не отправил бы. Потому что нельзя заставить человека пойти на верное самоубийство. Разве что под стволом автомата, но такой вариант был явно не для меня.

Сзади раздался выстрел, меня толкнуло в спину, но боли я не почувствовал. Через несколько секунд я был уже за гаражом, рухнул на землю, продолжая держаться руками за уши, а потом…

Землю сотряс взрыв, а мне словно по голове ударили, причем как минимум кувалдой. Следом послышался грохот.

Перед глазами все помутилось, я помотал башкой, пытаясь прийти в себя. И несмотря на то, что принял все меры предосторожности, в ушах звенело.

Но выстрелов больше слышно не было. Вообще.

Я высунулся из-за угла и покачал головой. Передней части коттеджа не было, ее просто вырвало на хуй, разбросав по двору груды битого кирпича. Второй этаж просел, крышу вынесло наружу. Над зданием висела туча пыли, но сквозь ее запах я почувствовал дым. Похоже, что там еще и что-то загорелось.

Все, пиздец. Живых там быть не может по определению.

Но надо проверить. В любом случае надо, кому-то могло повезти, кто-то мог выжить в дальних комнатах второго этажа.

Я снял рацию с зажима, на котором она висела, поднес ко рту.

— Гром! Гром, все живы? Прием!

Я понял, что ору, и толком не слышу своего голоса. Похоже, что все, пиздец, отвоевался боец как минимум на ближайшие пару дней. Пока слух не восстановится.

Засунул палец в ухо, поковырялся, посмотрел. Нет, крови нет. А это значит, что барабанные перепонки целые. И это хорошо, иначе меня вывело бы из строя по крайней мере на пару недель.

— Лега зацепили, — услышал я из рации, но совсем тихо, как будто звук доносился как минимум с другой планеты. — Но легко, в ногу. Жить будет. Это что, блядь, такое было, Край?

— ТМ-160 это была, — ответил я. — Отправь кого-нибудь к лодочной станции, пусть разберутся, если те еще не съебались в страхе. Но пусть аккуратно действуют. И живых не брать. А вы подходите, надо здание проверить.

Мне же оставалось только расслабиться и ждать. Все равно я больше ничего сделать не мог. Снова помотал башкой, пытаясь выгнать из нее звон, но потом все-таки поднялся, скинул рюкзак. Пусть лежит.

Заметил, что он пробит пулей. Ну да, мне все-таки в спину попали. Но боли нет, и кровь вроде как тоже не течет.

Кое-как дотянулся до спины, прощупал. Да, дырка в наружном слое бронежилета, но плита целая. Повезло. Не врал я, когда говорил, что бронежилеты сильно повышают выживаемость личного состава.

Через минуту я увидел, как через забор перепрыгнули двое — Гром и еще один его подчиненный. Они посмотрели на меня.

— Пиздец ты отчаянный, — сказал боец. — Я бы хуй на такое решился.

— Жить захочешь — еще не на такое решишься, — проорал я в ответ.

— Контузило? — с пониманием спросил Гром.

Я только махнул рукой. И так все понятно же.

— Пошли внутрь! — сказал я, показывая на дом. — Надо проверить, что там!

Взялся за автомат, и мы вместе, страхуя друг друга, полезли по грудам битого кирпича и россыпям стекла. Ни одного целого окна в доме не осталось. Вокруг по-прежнему тучи пыли стояли, а еще я почувствовал запах дыма, гораздо более явственно. Точно что-то горит.

Теперь стало понятно, что ни одной целой двери в доме тоже нет.

Ну что ж, трофеев тут не будет, и деревенским никакого оружия, кроме того, что мы снимем с бойцов снаружи, не останется. Даже если тут был складик, то ему пизда, засыплет.

Первый труп мы обнаружили уже в следующей комнате. Осталось от него не очень много, и его завалило грудой обломков. Ну, потолка тут больше не было, а он, похоже, со второго этажа свалился.

На всякий случай Гром выстрелил в него, а я хлопка глушителя практически не услышал. Да уж, штурмовик из меня сейчас точно так себе, единственное на что рассчитывать остается — это на товарищей моих.

От межкомнатных перегородок вообще ничего не осталось — все разнесло. Да уж, это страшная штука. И когда в твоих руках, вроде бы, еще ничего, а вот если наоборот, на позицию, где ты сидишь…

Короче, так себе, не хотелось бы мне такого пережить. Да и вообще, мины — это жопа. Хуже только артиллерия. А еще хуже, чем она — это дроны-камикадзе.

Меня аж передернуло от воспоминаний.

Я заметил справа шевеление, повернулся, и увидел еще одно тело, придавленное мебелью. Причем рука у него дергалась. Пальцы то сжимались, то разжимались. Может быть, агония, а возможно, что еще жив. Но там все ребра переломаны должны быть, так что ему так или иначе конец.

Я выстрелил и рука упала. Все, больше не двигается. Так, дальше.

На первом этаже больше никого не оставалось. А лестница, ведущая на второй оказалась частично обвалена. Но делать было нечего, и пришлось забираться по тому, что есть.

Шнур — подчиненный Грома — взлетел наверх быстро и легко. Мне было сложнее, пришлось идти совсем уж медленно, потому что после контузии меня покачивало. Один раз я чуть не свалился, но боец помог мне удержаться, буквально втащил наверх. Капитан тоже поднялся без особых проблем.

Наверху стены сохранились, но покрылись трещинами, кое-где тоже осыпались. Местами и кусков пола не имелось, приходилось краями обходить. И именно тут пахло дымом гораздо сильнее. Я заглянул в одну из комнат, и увидел, как шторы горят.

— Пизда дому! — крикнул я. — Быстрее надо, пока не вспыхнуло все!

Ускорил шаг. Следующая комната — тело лежит, не двигается. Навести точку коллиматорного прицела в голову, нажать на спуск. Чисто для верности, чтобы не восстал, и не выпалил в спину. Позади послышался еще один выстрел, я повернул голову — да, Гром кого-то прикончил.

В следующей бойцов было двое, и один из них даже шевелился, пытался ползти прочь, оставляя на полу кровавый след. И по характеру ран было понятно, что именно с ним случилось — стеклом осыпало, порезало всего. Увидев нас, он протянул руку вверх, его рот искривился, а я просто выстрелил. А потом во второго, чтобы наверняка.

Кто из них пришлый, кто местный, сейчас уже не поймешь. Одеты все были одинаково, в форму, а по искореженным трупам особо и не различишь.

Шнур выстрелил еще раз, где-то в соседней комнате, и я вошел в последнюю, которую еще не проверил. И увидел парня, относительно целого. Ну он в дальней, ему, похоже, повезло. Да и задачу поставили — тылы крыть, он в перестрелке практически не участвовал.

Сидел возле батареи отопления, держался за уши, и было видно, что по его шее течет кровь. Раскачивался вперед-назад, глядел перед собой невидящим взглядом. Ну, толку с него как от пленного не будет, разве что в качестве сакральной жертвы оставить, для того, чтобы местных кровью запачкать. Но один — все равно мало, можно даже не мараться.

Я прицелился ему в голову и выстрелил, разбрызгав мозги по радиатору. Он так и не посмотрел на меня, не обратил внимания. Вышел, посмотрел на Грома и проговорил, стараясь больше не орать:

— Все готовы! Пошли отсюда, пока заживо не запеклись.

Спускаться по лестнице не стали, спрыгнули прямо через пролом. Я отряхнулся, двинулся вперед. Надо рюкзак забрать, он за гаражом лежит, а бросать его нельзя. Там и патроны, и паек, и лекарства. Все, что пригодиться может.

Так и сделал, а потом вышел со двора. Вдохнул воздух, в котором по-прежнему висела мелкая пыль, снова мотнул башкой.

Дальше по улице были еще двое «росгвардейцев», один сидел на асфальте, вытянув ноги, одна из которых оказалась забинтована прямо поверх штанины. Ну с этим позже можно будет разобраться. И, что немаловажно, у нас машина есть, так что нам не придется пешком тащиться. Довезем с ветерком, а дальше Саша превратит маленькую дырку в его ноге в большую, и будем ждать, пока заживет.

Но в целом такая операция, да еще и с одним трехсотым — это уже хорошо. Очень даже.

Второй рядом на корточках, беседовали о чем-то.

Справа появилось еще двое наших, у каждого на плече было по второму автомату, один еще и две РПС-ки тащил, повесив их на плечо. Ну, значит, разобрались со всеми.

Все, можно было выдохнуть. Врагов тут больше нет. И что-то мне подсказывает, что пытаться отбить деревню никто не приедет. Уж слишком много народа «Вороны» потеряли за последние дни, и до прихода подкрепления они с базы больше не высунутся.

— Минус двое! — крикнул Бехр. — Разобрались! Они постреляли чуток, да только станция у них даже не из кирпича, сплошной профлист!

— Заебись, — ответил Гром, повернулся ко мне. — Ну, что дальше, Край?

Голос звучал уже более явно, слух постепенно возвращался ко мне, да и звон уходил. Но все равно глухо, как через подушку. А мне теперь с местными разговаривать.

Хотя, бля. Почему все время я, да я? Я вообще раненый герой, считай, обеспечил успех всей операции. Так что пусть сами разбираются для разнообразия.

— Свяжись с Русей, пусть машину сюда гонит, — сказал я. — И кого-нибудь из местных из дома вытащи, пусть соберет остальных. Гром, выступишь перед ними? Я чего-то не могу. Устал, если честно.

— Понимаю, бля, — ответил он, вполне серьезно. — Самому такого переживать не приходилось, но подозреваю, что тебе сейчас очень хуево.

— Если честно, так и есть, — признаваться в своей слабости не хотелось, но я все-таки решил, что так будет правильно. — На ногах еле стою.

— Бехр, Игнат, — обратился к своим подчиненным Гром. — Пройдитесь по домам, найдите кого-нибудь, и пусть тут все собираются.

— Так дом же горит, — кивнул кавказец на взорванный мной коттедж. Там действительно постепенно поднималось пламя. — Может где-нибудь в другом месте?

— Нет, — я покачал головой. — Им еще и пожар этот тушить потом. Думаешь, мы этим заниматься будем что ли?

Я повернулся и двинулся к ближайшему забору. Бросил на землю рюкзак, сам облокотился на стену, закрыл глаза. Да уж, что-то сложный сегодня день.

Хотя, положа руку на сердце, когда я мог сказать, что у меня был легкий день? То то и оно. Один сложнее другого.

Ладно, главное — живой. А со всем остальным еще успеем разобраться.

Глава 19

Я сидел на кушетке, а Саша ковырялась у меня в ухе. Прикосновение какой-то металлической штуки было неприятным, кожу холодило, но я терпел, потому что знал, что это необходимо.

— Ну, перепонки вроде бы целы, — проговорила хирург, впрочем без особой уверенности.

Ну еще бы, она ведь не ЛОР-врач. А теперь ей приходилось выступать вообще за всех. И терапевт, и ЛОР, и даже как недавно выяснилось, акушер-гинеколог. Разве что не педиатр, но и до этого дойдет.

Хотя, пожалуй, это будет как раз началом спокойной жизни. Тот момент, когда с нами снова окажутся дети. Нет, сейчас есть Наташа, но она как ребенок не воспринималась уже совершенно. Руки у нее окрепли, как я понял, она занималась с какими-то гантелями, которые нашла тут в лагере, а навыки работы с пистолетом-пулеметом отработала до совершенства.

И когда я только приехал, сразу прилипла ко мне, требуя провести зачет. Насколько я знал, она и стрелять ходила вместе с нашим пополнением, и старалась чуть ли не больше всех. И из Макарова, и из «Витязя».

Я пока отговорился травмой, но потом сходим и я посмотрю, как она теперь стреляет. А еще она рассчитывала на то, что я возьму ее в бой, но такой возможности у меня не было. Рисковать девчонкой мне не хотелось. Но вот такая вот воинственная у меня получилась племянница. Или приемная дочь? Да черт тут ногу сломит.

— Я так и не поняла, что случилось-то? — проговорила Саша, сделав несколько шагов назад и усевшись за стол. И тут же принялась черкать что-то в обычной тетрадке в клеточку. Похоже, что она и медицинскую карту уже успела завести.

Голос по-прежнему звучал, как сквозь вату, но звон уже окончательно прошел. Это радовало. Значит, пару дней, и я снова смогу нормально слышать, ну, насколько это возможно. Так, как после рок-концерта, когда рядом пару часов ревели гитары и гремели барабаны на полной громкости. Если я, конечно, был хоть раз на рок-концерте.

— Да мина взорвалась рядом, — ответил я. — Противотанковая.

— А как так получилось-то? — удивилась она. — Я думала, что противотанковые только танк и может подорвать.

— А я сам ее взорвал, — ответил я. — Выдернул предохранитель из взрывателя, зашвырнул в окно. Еле спрятаться успел.

— Все геройствуешь? — спросила она.

— Да ты видела бы, что случилось с теми, кто в этом доме был, — я хмыкнул.

— Край, ты ведь добегаешься, — сказала Саша, провела в тетрадке какую-то длинную линию, после чего закрыла ее. — Неужели ты не понимаешь? У тебя трети кишечника нет, прежней формы ты не наберешь уже никогда. А ты все со стволами носишься.

— Только не надо из меня инвалида лепить, Саш, — я поморщился. — Ну и сама подумай: если не я, то кто? Мы на войне, и кому-то надо все это делать.

— Так другие есть, — ответила она. — Вот пусть они и бегают с автоматами. А ты командуй.

— Ты знаешь, я же тут узнал о себе кое-что, — я улыбнулся. — Я был майором. Еще раньше, до эпидемии, когда служил. Мог на штабной должности сидеть в теплом и уютном кабинете. Гербовые печати ставить, и все остальное. Но тогда в поле работал. Похоже, что у меня это идея-фикс какая-то.

— Ну тут я ничего сказать не могу, я не психиатр, — она развела руками. — Хотя он тебе бы понадобился, как мне кажется.

— Смешно, — усмешка на моем лице стала еще шире.

— Это ты так думаешь, — сказала она, почему-то без тени веселья. — А вы с войны возвращаетесь поломанные, а потом куда? Либо в психушку, либо в бандиты, либо, тем, кому повезло, обратно едете. За смертью своей едете. А все потому что реабилитации после войны толком никакой нет.

— Саш, это не про меня, — я покачал головой. — Я в здравом уме и твердой памяти. Считай, что иммунитет у меня к таким делам. Или еще лучше считай, что я заговоренный. Во. Думай, что меня какая-нибудь бабка отшептала.

На самом деле я просто бодрился. Проблемы с головой у меня были, это однозначно. Хотя бы эти самые вспышки из прошлого, которые периодически возникали в ответ на раздражители. Ну и вообще, травмы наверное есть. Даже в новой жизни. О Лике, например, я до сих пор нормально думать не могу.

А ведь Саше я нравлюсь. Реально. И она тоже хорошая. Да классная она, иначе не скажешь — и внешне, да и ведет себя так, что привлекает внимание. И прошли мы с ней через многое, вспомнить только как роды вместе принимали.

Но не могу. Реально не могу. Одно дело — секс с Бренной, чуть ли не по принуждению, а совсем другое — настоящие чувства, которые могут перерасти в доверительные отношения. Я так не смогу, есть такое ощущение, будто предаю. Лика… Она ведь реально много для меня сделала.

— Народная медицина — это развод, — почему-то сказала она. — Так же как гомеопатия, нутрициология и костоправство.

— Ну да, реальная медицина — это только пальцами в кишках ковыряться, — пошутил я.

— Не только, но в целом да, — кивнула она. — Так что дальше-то делать будете?

— Ждать, — ответил я. — Ближайшую пару дней с базы ни ногой. Вообще. И так слишком много шороху навели. Разве что эти уе… — я вспомнил, что обещал не материться при нет и остановился на полуслове. Потом продолжил. — Нехорошие парни снова со своей базы куда-нибудь сунутся. Хотя бы в те же деревни, что мы уже освободили.

— Что-то не похоже было, что деревенские были рады, что вы пришли, — заметила она. — Там они про тебя такое рассказывали. Что ты псих конченый, что заставлял их пленных стрелять.

— И как, верится? — спросил я.

— Про психа — нет, — она покачала головой. — А вот что пленных расстрелять их заставил — вполне. В твоем это характере, если уж честно.

— Ну вот и хорошо, — пожал я плечами.

— Край, — она повернулась ко мне лицом и посмотрела прямо в глаза. — Ты мне скажи, было или нет?

— Было, — кивнул я.

— Но ведь так нельзя, — проговорила она…

— Иногда так надо, — Саш, — проговорил я. — Так надо. Ты мне лучше скажи, как тебе тут живется. Не обижает никто?

— Да нет, — она махнула рукой. — Даже тронуть боятся. Что наши, что эти иностранцы. По-моему они все решили, что я твоя.

— Ну и хорошо, — пожал я плечами. — Значит, точно не тронут. По крайней мере, пока я жив.

— Ну а может мне хочется? — спросила она.

— В смысле? — не понял я.

— Ну в прямом, — она вдруг покраснела. — Я нормальная здоровая баба, Край. А у меня мужика не было уже с весны.

— И? — я чуть напрягся. Сам не понимаю почему, но меня это напрягло. Прям конкретно напрягло. И какое-то странное ощущение возникло. Я этого от себя даже не ожидал.

— Ладно, забей, — Саша вдруг махнула рукой.

— Нет, ты скажи, — остановил ее я.

— Забей, — повторила она и продолжила, похоже, переводя тему. — И подружек нет. Скучно без подружек, если честно. А из женщин тут только Наташа, но с ней особо не поговоришь, мала еще, да эта Бренна сумасшедшая.

— А с ней вы не сдружитесь? — спросил я.

— Подозреваю, что нет, — она покачала головой. — Я людей лечу, а она жизни отнимает. Да и вообще, я пыталась с ней поговорить, чаю попить. Так она сперва в одной кружке пять пакетиков заварила, потом сетовала, что виски нет, чтобы разбавить.

— Так ирландка же, — хмыкнул я. — У них так принято.

— Ага, — кивнула хирург. — А потом она рассказала мне, как тебя трахнула, и советовала мне тоже непременно попробовать. Мол, хорош «Волк», дело свое знает.

Мне почему-то стало неловко. Нет, я понимал, что слухи пойдут, но что ирландка ни с того ни с сего станет рассказывать об этом Саше… Да уж, бабы — они и есть бабы, языки у них без костей, ничего не скажешь.

— Ладно, — я поднялся. — Я пойду. Меня пацаны в штабе ждут.

— Иди, — пожала плечами Саша, ей, похоже, самой было не по себе, и она разговора продолжать не хотела. Да и вообще жалела, что об этом заговорила.

— Это, Саш, — мне почему-то захотелось что-то сказать. Просто чтобы последнее слово осталось за мной. — Если что-то случится, кто-то обижать станет, то ты обращайся. Да и вообще, если что-то надо, то говори, привезем.

— Привези мне, папа, аленький цветочек, — запищала она противным голосом и усмехнулась. Совсем не весело.

От этого стало еще хуже. Я вышел из медпункта, прошел по коридору, поднялся по лестнице, туда, где у нас находился штаб. И навстречу мне, покачивая бедрами как раз шла Бренна. Легка на помине, бля. Чего ее вообще сюда принесло, она ведь вместе со своими в одном из лагерных домиков живет.

Кстати, я только сейчас понял, что именно меня в ней удивляло. Она ведь воюет уже хрен знает сколько лет, людей убивала, да еще и в мужской компании постоянно. И сразу представляется какая-то «солдат Джейн», мужик в женском теле. Но нет, никаких мужских повадок, и даже разговаривает она, пусть и грубо, но по-женски грубо.

— Привет, Wʊlf! — крикнула она. — Что, как уши? Не болят?

Похоже, что и она об этом уже узнала. Ну, про мой подвиг скоро говорить будут все. Ну это, может быть, и хорошо. Если только не начнется болтовня по типу «наш командир — смертник, и он положит нас всех». Хотя вот это было бы совсем несправедливо, я ведь не кому-то мину отдал, я сам с ней поперся.

— Нормально, — кивнул я. — Жить буду.

— Ну хорошо, — она усмехнулась. — В штаб идешь? Этот ваш Гром и Шон уже тебя ждут.

— Да, — подтвердил я.

— Тогда не буду мешать.

Она двинулась дальше, а потом вдруг резким движением толкнула меня к стене и схватилась рукой за промежность.

— У тебя есть яйца. Взорвать целый дом — это наш метод. Это заводит.

— Иди уже, — я поморщился. — Надоела.

— Вот как? — она усмехнулась, но руки не убрала. — Может быть, повторим?

— Сама же говорила, что это на один раз, — ответил я.

— Ну, я своему слову хозяйка. И своей poo-shee тоже.

Я не сразу понял, что это слово означало, но потом до меня дошло. Я чуть оттолкнул ее плечом и двинулся дальше, в сторону двери штаба. Она постояла еще немного, а потом крикнула мне в спину:

— Ты еще сам попросишь, Wʊlf! Вот увидишь!

Отвечать я не стал. Открыл дверь, вошел и увидел склонившихся над картой Грома и Шона. Они что-то обсуждали, а увидев меня, повернулись.

— Как уши? — спросил Гром.

— Перепонки целы, все остальное пройдет, — ответил я. — Нормально все будет. А ты молодец, Гром, хорошо выступил.

Ну да, его выступление мне понравилось. К тому же для деревенских он выглядел гораздо внушительнее меня — на полголовы выше, а в плечах шире в полтора раза. Сразу видно — боец. Да еще и камуфляже, при автомате.

Да и деревенские вняли сразу же. И все поняли. И оружие разобрали, и даже пятеро крепких мужиков нашлось, которые заявили, что будут защищать свою землю. Особенно с учетом того, что первым рубежом обороны все-таки будем мы, и что скорее всего никого не пропустим.

— Да уж, эта пара дней, похоже, тяжелыми для вас были, — проговорил негр. С какой-то иронией в голосе.

— Ну не то, что для вас, — в тон ему продолжил Гром. — Вы-то просто на посту вдоль дороги сидели. Сильно, наверное, устали, бедняжки.

— Так это ж он нам приказал, — тут же вскинулся Шон. — Ты думаешь, мы бы хуже вас справились?

— Да нет, только вы бы половину мирняка покосили бы при этом, а от деревни вообще одни развалины остались.

— Так, брейк, бля, — сказал я, последнее слово, впрочем, произнеся на русском. Хотя Шон его понял. С учетом того, сколько мы материмся, он уже начал это узнавать, да еще и сам вкручивал в свою речь. И ему это, похоже, нравилось. — У нас сейчас задача не сраться между собой, а проблему решать. А проблема у нас общая — «Вороны».

— И мы ее вполне себе успешно решаем, — сказал Гром. — Сколько мы еще и накрошили? Больше двух десятков, получается?

— Двадцать три человека, — ответил я.

— В смысле? — не понял «росгвардеец». — В Краснокаменке их одиннадцать было, а во второй деревне целых пятнадцать.

— А в Новом Свете трое были местными, которых они к себе взяли, — сказал я. — Их за полноценных бойцов считать нельзя.

— Как и тех, что с вами приехали, — не преминул вставить Шон.

— Ну уж что ж поделать, — я развел руками. — Так уж получилось, что настоящих солдат у нас вы да мы. Но это не так важно. Вопрос в том, что мы будем дальше делать.

— Нужно дальше и идти, — сказал Гром. — Чем больше деревень мы освободим, тем сильнее стулья зашатаются под начальством, тем, что в Белогорске сидит. Они ведь там ссутся — люди просто со связи исчезают, они отправляют людей, и те тоже пропадают. Так что предлагаю к следующим населенным пунктам перейти. Вот, например.

Он ткнул в карту на деревню, которая располагалась примерно посередине между нами и Белогорском. Ее Фред отметил нам на карте, причем, сказал, что село больше, и контингент там сидит тоже немаленький. Почти три десятка.

— Три десятка — это много, — проговорил Шон с сомнением в голосе.

— Справимся, — сказал я. — Если пойдем все вместе. И если действовать будем по уму, то они нас остановить не смогут. Все нормально будет.

— Согласен, — кивнул Шон. — Вы в лоб пойдете, а мы с гор зайдем и передавим их всех, как курей.

— А чего это мы в лоб? — спросил Гром.

— Потому что вы — дуболомы, а мы — диверсанты.

— Так, хватит, — сказал я. — Роли потом распределим. И вообще, это мое дело. Надо посмотреть сперва, что у них и как, учитывайте, что карта вообще очень приблизительная. Да и службу они по-разному, бывают, несут. Кто-то распиздяйничает, а кто-то наоборот, очень даже порядок уважает.

И тут дверь распахнулась так, что даже хлопнула о стенку. Мы все синхронно повернули головы.

— Дядя Край! — забежала Наташа в штабное помещение и остановилась, увидев там помимо меня ЧВКшника и «росгвардейца». — Ой, простите!

Она импортных побаивалась, как и все остальные. Ну а чего тут еще ждать, все-таки оккупанты ведь.

— Что случилось, Наташ? — было видно, что девчонка явно торопилась, бежала. Может быть, искала меня, а в штаб только потом догадалась зайти?

— Там по радио передавали, — сказала она. — В общем, завтра должны подкрепление в Белогорск отправить.

Здравствуй, жопа, Новый Год. Ну в общем-то чего-то подобное я и ожидал, с учетом того, что и пленный в деревне говорил об этом. Но, похоже, последней каплей стало и то, что мы Новый Свет отхватили. Вот ведь странно поселок назвали, была у кого-то фантазия. Хотя, может это с крымскотатарского, и он раньше иначе назывался?

— Что-то еще говорили? — спросил я.

— Ну… — Наташа покраснела. — Они там ругались матными словами. На «п», «х» и «г».

Понятно. Все-таки ребенок, и такие разговоры ей гораздо интереснее. Но меня, если честно, гораздо больше интересовала конкретика. Что за конвой, какой состав, сколько человек поедет. Хотя, я подозреваю, что много. Уж точно не десяток им в усиление отправят.

— Не, Наташ, — сказал я. — Я про то, что сколько машин поедет, сколько народа, чем вооружены.

— Нет, дядя Край, ничего не говорили, — она покачала головой.

— Хоть когда поедут-то, сказали? — спросил Гром.

— Да, сказали, чтобы к обеду встречу готовили, — закивала девочка.

К обеду… Это получается, что по обыкновению они выйдут ранним утром. И если там бронетехника, то пойдут медленно, потому что скорость колонны равна самому медленному ее члену.

Но это однозначно, что выдвигаться нам надо уже сейчас. Место разведать и вооружение подготовить. Если в колонне народа сотня хотя бы, а это, как по мне минимум, и если там хоть пара «коробочек» есть, то дроны нужны. У нас они есть, но мало. И это печально, конечно, потому что ресурс это одноразовый — там ведь камикадзе, а не просто птички со сбросами.

— Так о чем вы, собственно говоря, разговариваете-то? — спросил Шон, который из нашей речи если что-нибудь и понял, то только отдельные слова.

— О том, что Земляничное отменяется, — ответил я. — Конвой идет в Белогорск. Точнее завтра пойдет. И его нужно будет встретить.

— Встретим! — оскалился всеми двадцати восемью зубами негр. Белые, кстати говоря, чисто новый унитаз цветом. — Наконец-то настоящая работа.

Теперь вопрос только в том, что дальше делать. Но действовать придется самому, это однозначно. Пройти по трассе, место для засады подобрать, да и вообще. Такую вещь, как нападение на большой конвой, с бухты-барахты не делают. Но и цель понятна: обездвижить, уничтожить бронетехнику, а потом зачистить. И последнее — самый опасный этап. Но живым никто уйти не должен.

Нормально, даже привычно. Другое дело, что команда у нас небольшая. И «гвардейцы» плюс ЧВКшники, плюс мои товарищи-добытчики одни не сыграют. Нужно всех, кто есть, в поле выводить.

Ну заодно и посмотрим, как они сыграют.

— Короче, Гром, собирай людей, инструктируй, — проговорил я. — Пусть Пинцет и Бехр дроны готовят, без них тут не обойтись будет. Мины тоже подберите, нужно будет ставить. Выдвигаемся все, в лагере чисто пару человек оставим на охране.

— Не мало? — спросил Гром.

— Я подозреваю, что им не до поисков будет, — я покачал головой. — А там нам каждый понадобится.

— А я пойду, дядя Край? — вдруг обратилась ко мне девчонка, которая слушала наш разговор.

Я подумал немного, а потом кивнул:

— Да. Иди, собирайся.

Наташа развернулась и пулей вылетела из штаба. Интересно, что она сейчас чувствует? Ликование? Чему? Тому, что будет убивать людей?

На самом деле я ее другим вещам хотел научить. Как место под засады выбирать, как позиции обустраивать, как мины маскировать и прочее.

Ну и вообще, пусть посмотрит на то, что такое война. Может быть, в домохозяйки запросится. Или во врачи. Вон, пусть Сашка ее учила бы, тому что умеет, тоже хороший вариант.

Хорошо. Поживем-увидим.

— Ты серьезно, Край? — спросил у меня Гром.

— Да, — кивнул я. — Пусть посмотрит.

— Твое дело, — он выдохнул. — Ты у нее опекун, не я. Не боишься, что пристрелят девчонку?

— Так я же ее на штурм не пошлю, — я усмехнулся. — В сторонке посидит, с тылу прикроет.

— Ну так оттуда тоже могут зайти.

— Слушай, мне самому эта идея не нравится, — сказал я. — Но так надо. Просто чую что надо, вот и все. Ладно, давайте, готовьтесь. Я пойду пока своих проинструктирую.

Повернулся и тоже вышел, только услышал позади тяжелый вздох.

Глава 20

С местом для засады было туго. Как мы выяснили из дальнейших радиопереговоров, колонна пойдет в Белогорск из Кировского. Дорогая там в общем-то была одна, если не считать разных проселков, но в конечном итоге им пришлось бы выехать на трассу в любом случае.

И вот по разные стороны от этой трассы были поля. Никаких посадок вообще, это была часть Крыма, которая переходила в степи. А это было плохо, потому что означало, что нам банально негде будет спрятаться. А еще это значило, что они могут выехать с дороги и попытаться дать прямо полями. Если учесть, что техника там скорее всего будет внедорожная, у них это вполне могло получиться. Даже если мы подорвем головную и хвостовую машины колонны.

Что еще интереснее, шоссе было четырехполосным. И пусть полосы между собой были огорожены бетонным отбойником, для БТР они никакой преграды не представляли. А там, где смогут проехать они, в конечном итоге просочатся и другие.

Мы немного проехались по этому шоссе, и в конце концов я приказал остановиться у придорожного села, которое называлось Муромское. Причем справа от дороги, если смотреть по нашему пути, дома были старыми, избы какие-то, а вот слева — новенькие коттеджи, достаточно большие.

— Что, думаешь тут? — спросил Гром, с сомнением осмотревшись, когда мы вышли из тачки.

— Думаю да, — кивнул я.

— Могут до домов дернуть, — сказал Руся, который был с нами за водителя.

Остальные ехали позади, в «Урале» и десантном отсеке БТРа. Выехали почти все, и ночевать предполагалось уже здесь, потому что перемещения прямо перед засадой могли спалить. А марш-бросок перед боем — тоже такое себе дело.

— Видишь что там? — кивнул я направо, в сторону старых домов.

Гром прищурился, пробормотал:

— Болото какое-то.

— Ага, болото, — согласился я. — Пруд это, заросший просто. Его, скорее всего, для орошения использовали, ну и против пожаров тоже. Только никто не чистил, война все-таки, некому такими вещами заниматься. Но вот через него на ту сторону к домам им не пройти. А с этой…

Я посмотрел на новый дома. Вот в общем-то за ними мы бы и могли разместиться. А площадку взлетную для дронов устроить с другой стороны, чтобы до нее точно не добрались. Веселье начнется тут, конечно, ничего не скажешь. Хотя…

— Короче, это не идеальное место, — решил я. — Но лучше нам все равно ничего не найти. И сам же видишь, там машины стоят. Вот ими можно улицы перегородить, тогда так просто никто не прорвется. И подойти скрытно можно будет под прикрытием домов. — Да в самом деле нормально, Край, — кивнул Гром. — Вопрос только в том, что если тут люди есть?

— Если бы тут люди жили бы, то нас давно бы уже остановили, — сказал я. — Ты же не думаешь, что «Вороны» хоть одно поселение вот так вот оставили бы, само по себе? Да и сам присмотрись, вон они, люди, по улице бродят.

Гром вскинул к плечу автомат, сдвинул магнифер на коллиматорном прицеле, и кивнул.

— Твари. И немало. Это что же тут должно было случиться, чтобы в такой деревушке, и началось?

— Не знаю, — я покачал головой. — Но трасса тут. Ехали зараженные, плохо стало, остановились, помощи попросили. Обратились и покусали. Те в свою очередь стали кусаться, и пошло-поехало. А те, кто выжил, свалили.

— Значит, деревню чистим? — спросил Руся.

— Да, — кивнул я. — Причем, быстро. Машины с трассы надо убрать. К спутникам доступа у «Воронов», конечно нет, но вот с птичек они легко могут трассу пройти, проверить. Но дальше смотреть вряд ли будут.

— Эти дуры укроешь, ага, — кивнул бурят на машины.

— Укроем, — сказал я. — Сетки есть, благо, а посадки за деревней какие-то имеются, видно же. Вот там их и поставим. Другое дело, что дернуть оттуда нужно будет быстро.

— Давай, командуй, — сказал Гром. — Надо новобранцев хотя бы в бою против зомби проверить сперва. Как раз по силу им.

— Неа, — я покачал головой. — Чистить будем сами, у них стволов глушеных нет. А шуму пока поднимать нельзя.

Я повернулся, показал жестом водителю БТРа, мол, глуши мотор. Через несколько секунд тарахтение прекратилось, потом дверь десантного отделения открылась, и из нее выбрался Шон. Негр, кажется, немного был не в себе.

— Да уж, о комфорте ваши вообще не позаботились, — проговорил он и помотал головой.

— Зато пушка броню вашего «Страйкера» шьет только так, — не остался в долгу Гром.

— А если с навесными панелями? — тут же парировал негр.

— Да все, хватит, заебали уже, — я чуть разозлился. Грому нравилось подкалывать негра, а тот велся, как ребенок, честное слово. — Гром, твои идут чистить новую деревню. Мы с твоими, Шон, пойдем в старую.

— Почему это нам старую?

— Да потому что я так сказал! — уже срываясь заявил я. — Заебали! Все, пиздец, пошли.

Я взялся за автомат и перекинул предохранитель на режим стрельбы одиночными. Для зомби этого хватит, и тратить лишних патронов мне не придется. За мной двинулись все остальные. Я поймал два взгляда — злобный от Шона и какой-то иронично-заинтересованный от Бренны. Похоже, что не так часто негра ставили на место, да еще и в такой грубой форме.

— Работаем двойками, кроем друг друга, — приказал я. — Здесь зомби, может быть что угодно. Морф, крушила или еще какая дрянь. Сперва по улицам пройдемся, потом по домам.

— Закрытые проверять? — спросил Ян. В общем-то поляк задал разумный вопрос.

Я подумал немного, а потом кивнул.

— Нам тут ночевать, а если из какой-нибудь задницы морф выберется и охоту на нас откроет, будут проблемы. Лучше удостовериться, что их тут нет. Или завалить — днем на это шансов гораздо больше. Деревянные двери вскрывайте на хрен, если металлические, и других выходов из дома нет — проходим мимо.

Я прислушался к своим ощущениям. Никакого страха, никакого желания свалить. Не ледяное спокойствие, конечно, отзвуки раздражения на командиров отрядов ЧВК и Росгвардии все еще на месте. Но не думаю, что это то, что попробовал бы внушить мне крысиный король. А уж с ним мне встречаться не хотелось. Вообще. Совершенно.

Нам пришлось пройтись сперва до съезда с шоссе, потому что пруд перекрывал путь и нам. Но это хорошо, что он здесь. Кстати, а там рыба может быть?

Мне почему-то вдруг захотелось жареной рыбки. Причем речной, самой обычной. Карасей каких-нибудь, карпов. Но увы, подозреваю, что мне это только сниться пока может. Может быть потом, как напряг с «Воронами» закончится, тогда…

Хотя мы ведь честно понимаем, что когда он закончится, начнется что-то другое. Не будет «Воронов» — просто анклавы людские между собой воевать. Или еще что-то. Людская природа не меняется, хотя казалось бы — ресурсов сейчас гораздо больше, чем народа, и ссориться смысла нет. Наоборот. Надо объединяться, хуярить зомби, и тогда что-нибудь получится.

Но те же «Вороны» в замертвяченные города не суются. Что само по себе интересно. Боятся чего-то?

Когда мы спустились с дороги, то я увидел первую группу зомби. Обратить внимания на нас они пока не успели, просто стояли небольшой толпой. Так что я вскинул автомат, навел точку коллиматорного прицела в голову ближайшему, и мягко потянул на себя спусковой крючок.

Грохнул выстрел, и на землю повалился труп. Остальные зомби вдруг уставились на него, а пару секунд спустя один из них наклонился, схватил своего мертвого собрата за руку и впился в нее зубами. И принялся ждать.

Рядом раздался смешок, и я услышал еще один хлопок, чуть отличающийся по тональности. Калибр другой просто — НАТОвский. Но ничего, скоро импортным тоже придется на русское оружие переходить, под их модные стволы патроны закончатся.

Увидел, как тот зомби, что начал потчеваться мяском, упал. Повернулся, заметил ухмылку на лице Бренны:

— А что, забавные они, верно? — спросила она со своим вечным ирландским акцентом, поймав мой взгляд.

Да уж. Не приходилось ей выживать в городе, полном мертвецов, когда у тебя нет никаких запасов, а из оружия только — ржавая металлическая труба, да Макаров с неполным магазином патронов. Который все равно в бой не пустишь — могут еще зомби прийти и сожрать, а могут бандиты… И что-нибудь похуже сделать.

Я тоже, конечно, покрутел с тех пор, ничего не скажешь, счет лично уничтоженных мной монстров, включая и самых опасных из них — морфов, улетел далеко за несколько сотен. Но что было в самом начале, пока еще помню.

Остальные тоже открыли огонь. Зомби попадали на землю. На нас пока никто не шел — я привык к тому, что монстры не ассоциировали хлопки глушеных выстрелов с человеческим присутствием. В отличие от обычных.

Деревню я эту видел на карте раньше, когда осматривал шоссе, чтобы сразу прикинуть место засады. Построена она была интересно — как решетка. Две длинные параллельные улицы по краям, еще пять перпендикулярно им, и небольшие переулки. Домов на сто пятьдесят — двести, наверное, деревушка.

Получается, что и людей тут жило… Ну человек пятьсот, вряд ли больше. Если не учитывать то, что многие бежали от войны, а другие — уже от эпидемии. В любом случае для слаженного отряда на открытой местности даже пять сотен зомби не представляли бы особой опасности. С нашим вооружением.

Всего-то пять сотен патронов. Да у меня только по магазинам в разгрузке двести сорок их. Плюс еще один уже примкнут.

Дальше по улице были еще зомби, но попасть точно в голову с коллиматорного прицела было бы большой проблемой, да и разброс у оружия, как ни крути, имеется. Поэтому мы двинулись вперед. Остановились, отстреляли еще группу. Потом опять прошли, отстрелялись, остановились. И так пока не добрались до первого поворота.

Тут воняло. Не мертвечиной несло, конечно, а просто тиной и сыростью от болота, в которое превратился пруд.

Но это наводило на мысли. Нам тут ночевать еще, кстати говоря, так что от тел желательно было бы избавиться… С другой стороны, не жить ведь. Да и что с ними делать? Грузить в «Урал» и вывозить куда-нибудь в поле? Затопить в этой самой луже? С нее уже не убудет, а под водой тела разлагаются гораздо медленнее, чем на воздухе. С другой стороны, потом трупы повсплывают, и все равно вонять начнут. Но позже, чем под Крымским солнцем. Хоть и осень началась, но все равно пока что жарко.

Одно радовало. Шторм до этой части острова не добрался. Хотя лагерь наш, например, накрыло, это мы узнали по рации. Как будто бы он четкую границу имел. Впрочем, природа этого явления для меня один хрен непонятной была.

— Делимся? — спросил Шон, повернувшись ко мне, когда мы отстреляли очередную группу.

Я повернулся, прикинул. Зомби бродили, десятка полтора. В общем-то, если экстраполировать это значение, их примерно сотни полторы тут должно быть. Сколько-то еще в домах.

— Делимся, — кивнул я. — Прочесываем сперва улицы, потом дома. Лишний раз голову не подставлять, не соваться, в деревенские сортиры не ходить.

Я не знаю, почему у меня вырвалась эта шутка, но судя по недоуменным лицам ЧВКшников, никто ее все равно не понял.

— Я с тобой, — вдруг заявила Бренна.

Я посмотрел на нее и кивнул. Почему бы и нет, стрелок она хороший, это точно. Только язык без костей.

— Если будешь дальше изводить меня своими шуточками, пристрелю, — тут же сказал я.

— Хах, — она только усмехнулась. Остальные тоже заухмылялись. И они, похоже, уже в курсе, что у нас с ирландкой произошло.

Меня это тоже разозлило немного, но я решил плюнуть. Черт с ним.

— Если что, кричите, — приказал я и повернул налево.

Двинулся вперед, в сторону очередной группы тварей, не доходя до них метров тридцать, вскинул автомат. Эти заметили и заковыляли в нашу сторону. Кстати, а ведь дочистить деревню надо до того, как наступит вечер, и уж тем более ночь. Они ведь тогда быстрее станут и умнее. Надо торопиться.

Вообще об этом надо было своих импортных приятелей предупредить, но ладно. Разошлись, так разошлись.

Я поймал в прицел голову одного из них, что качаясь шел в мою сторону, выстрелил. Хлопок, и труп опрокинулся на землю. Рядом выстрелила Бренна — еще один упал. Я пальнул дважды, и все, группы не осталось.

Но остальные из тех, что были на улице, нас заметили, двинулись в нашу сторону. Так что нам не оставалось ничего другого, кроме как продолжить вести огонь.

— Как в тире по мишеням, — усмехнулась Бренна.

Похоже, что-то, что раньше это были люди, ее ни капли не смущало. Я относился к ситуации иначе. Они давно уже не были людьми, но их тела были захвачены вирусом, какой-то полупотусторонней сущностью, которая и управляла ими. Упокоить такого окончательно — благо, даже какая-то дань уважения. А вот для ирландки это было как по тарелочкам пострелять.

Не то, чтобы я в гуманисты записался, но это все-таки были мои бывшие соотечественники. Могло так оказаться, что мои отец или мать сейчас в таком же состоянии бродят. Если бы я, конечно, вообще был в курсе, живы ли они.

Я продолжил идти вперед, периодически останавливаясь и отстреливая одного зомби за другим. Бренна следовала чуть позади. Скоро мы добрались до первого переулка, я повернулся, и увидел, что из него валит толпа. Голов двадцать, не меньше.

Среди них, кстати говоря, я увидел и несколько сгорбленных старух, даже в сбитых на сторону платочках. Наверное, на какой-нибудь лавочке сидели, а на них набросились и покусали. Да уж.

— Назад! — приказал я, и высоко поднимая ноги, чтобы не споткнуться об оставшийся за спиной труп, пошел в указанном направлении.

Нужно было растянуть толпу. Зомби не двигались с одной скоростью, они вообще несмотря на всю свою однообразность немало различались. Кто-то отожрался больше, а возможно что тут играли свою роль и возрастные особенности. Но зомби-качок был гораздо сильнее зомби-инвалида, и с учетом того, что отжирался, имел возможность обратиться в гораздо более страшную тварь типа того же крушилы.

Растянуть и расстрелять — привычная тактика.

Бренну я обогнал, и она оказалась впереди. Но продолжила стрелять. Я тоже, но из-за того, что твари раскачивались и двигались относительно быстро, несколько раз промахнулся. Нет, попал, конечно, но в торс, шею, плечи — но не голову.

К тому моменту, когда я отстрелял первый магазин, толпа поредела. Одновременно с этим Бренна рванула магазин, бросила его в подсумок для сброса на боку, вставила новый и с щелчком сняла оружие с задержки. Я практически полностью повторил ее движения, разве что мне пришлось дернуть затвор самому.

И мы продолжили стрелять. Вот одна из бабушек упала, а вот вторая. Третий — совсем молодой пацан, лет пятнадцать, наверное, внучок. И так далее, пока от толпы не осталось никого.

Я остановился. На всякий случай все-таки сменил магазин на полный — пусть уж лучше так будет, и прислушался. Хлопки было слышно с соседних улиц, еще несколько раз выстрелили с другой стороны, где находилась новая часть деревни.

Все, на этой улице больше никого не было. Я осмотрелся, прикинул примерно… Ну, десятка четыре получилось. Нет, много. Слишком много, если бы эпидемия развивалась бы постепенно. С другой стороны, кому бы пришло в голову специально заражать именно ее? Ничего интересного тут быть не могло по определению.

— Ну что, в дома? — спросила Бренна, глянув на меня.

— Да, — кивнул я. — Начнем с того края. Пошли.

Из-за поворота с крайней улицы вышел еще один зомби, но я застрелил его одиночным, попал прямо в переносицу. Прошли, заглянули за угол, и я увидел там Яна и Баста. Они уже прошли свою улицу.

Ян показал мне вскинутую руку со сжатым кулаком. Я понятия не имел, что это означает, но на всякий случай кивнул. Деревня почти зачищена, теперь надо дома проверить. Убедиться, что нам больше никто не угрожает.

Ну — доброе дело сделали. Если бы в какую-нибудь компьютерную игру играли бы, то сейчас в деревню вернулись бы жители, появились торговцы, а может быть даже персонажи, которые давали бы второстепенный квест.

Что? А такие ассоциации у меня откуда еще? Я что, раньше в игры играл?

Я подошел ворота, ведущим во двор первого дома. Справа от калитки встала Бренна, перехватила автомат наизготовку, кивнула мне. В общем-то в ворота никто не стучался, но это еще ничего не значит. Возможно, там какой-нибудь зомби в отключке валяется, еще в себя не пришел, а на выстрелы попросту не отреагировал.

Повернул вниз ручку, потянул на себя дверь и ирландка сразу же высунулась, заглянула во двор. Кивнула мне, мол, никого тут нет, и мы вошли дальше. Была мысль достать топор, но я решил, что с автоматом лучше справлюсь. А патроны можно больше не экономить. Их много, очень даже, в Урале пара ящиков лежит, на всех хватит.

Баня, сарай какой-то. Я включил подствольный фонарь, заглянул в одно помещение, потом во второе. Бренна тем временем прошла через двор, кивнула мне, мол, чисто.

Дверь в дом была открыта, но никаких следов человеческого пребывания не было. Как и того, что тут могут быть зомби. Мы подошли ко входу, снова заняли позиции по разные стороны. На этот раз я вошел первым, проскрипел ногами по полу, прошел через сенца и скоро оказался на кухне.

В общем-то это все, что здесь было — кухня, да одна большая комната. Да уж, похоже, что секретов ни у кого вообще никаких не было. Кровать огромная, диван, рабочий стол со стулом — все расставлено вдоль стен. А в центре — большое пустое пространство. То ли чтобы дети играть могли, то ли еще почему.

— О, неплохая кровать, — сказала ирландка кивнув на этого монстра.

Да, она действительно была здоровой — метра три на два с половиной, на металлическом каркасе, и с первого взгляда было видно, что там еще и матрас ортопедический стоит.— Давай по-быстрому, а? — повернулась она ко мне. — Мне много не надо, чтобы кончить, сам знаешь.

— Да хватит уже, — я поморщился. — У нас работа есть, нам еще с сотню домов проверить нужно.

— А потом? — тут же спросила она. — Нам же ночевать здесь все равно. А ночь будет холодной. Может согреем ее друг другу, а, «Волк»?

— Нет, — отрезал я и двинулся на выход. Прошел через двор и оказался на улице. Огляделся, сразу двинулся в сторону соседнего. Ситуация с ирландской меня так напрягала, что я разозлился. Серьезно разозлился. Сам толком не понимаю почему, но ее постоянные намеки мне не нравились. Хотя это даже не намеки были.

И ведь понятное дело, что она не планирует занять место возле меня. Просто играется. Это в ее характере. И, возможно, именно это меня и заставляло психовать.

Я открыл следующие ворота и на меня тут же навалилось тяжелое и воняющее уксусом тело. В последнюю секунду я успел выставить перед собой руки, одной рукой схватив тварь за плечо, а второй — за горло.

Она тупо потянулась ко мне, щелкнула зубами. Я посмотрел ей в глаза, и увидел в этих мутных, как у конченого алкаша или наркомана, зенках, дикий голод. Не было в нем ничего потустороннего, просто взгляд, как у безумца, хотя видно, что это не живой человек. Совсем не живой.

Я не закричал, не стал отступать, даже сердце не заколотилось. Просто перехватил зомби, сделал шаг назад, воспользовавшись импульсом его же движения, а потом перебосил тварь через бедро. Она с громким шлепком ударилась об асфальтовую дорожку, и стала разворачиваться. А я тут же вбил ботинок ей под подбородок.

Послышался хруст, голову резко развернуло, и тварь обмякла. Никакого выражения на ее лице не появилось, мимические мышцы обмякли, будто атрофировались, но она продолжала водить глазами. Я же схватился за автомат, прицелился зомби в голову и потянул спусковой крючок.

Раздался хлопок, и тварь сдохла уже окончательно. Я посмотрел на Бренну, которая стояла чуть в стороне, вскинув автомат. Несколько секунд она целилась в мою сторону, а потом все-таки отвела ствол.

— Не надо меня злить, — попросил я. — Сама же видишь, что из этого может получиться.

И пошел во двор. Из-за дома в мою сторону вышла еще одна тварь — ребенок, лет семи, наверное, если судить по росту. Двигался он медленно, отожраться не успел. С детьми вообще двойственная штука, я видел их достаточно много, и все они были быстрее, чем их собратья из обратившихся взрослых. Им, похоже, меньше нужно было мяса, чтобы начать эволюционировать.

С другой стороны, в начале своего пути по лестнице некроэволюции, они гораздо слабее, чем взрослые. Поэтому их легко могут оттереть от кормушки.

Не испытывая никаких эмоций, я выстрелил ему в голову. Пуля буквально разметала голову мелкого в стороны. Я же двинулся дальше, проверять двор. Это уже не ребенок — это просто тварь, которая захватила его тело. Лучшее, что я могу для него сделать — это упокоить его.

Проверил двор, заценив красивый фруктовый сад, в котором, тем не менее, воняло гнилыми яблоками. Их на земле было много, попадали, потому что собирать было некому. Вернулся, увидел, как Бренна заглядывает в теплицу.

Дернул дверную ручку — не открывается. Ну и хорошо, металлическая, никто наружу не двигается.

Идем дальше. У нас еще очень много работы.

Глава 21

На мониторе ноутбука передо мной было видно изображение. Оно передавалось напрямую с дрона, который висел над дорогой. На самом деле это не так уж и безопасно — можно заметить, но конкретно эта птичка была очень маленькой. Из движущегося транспорта ее увидеть — это очень сложная задача.

Четыре винта, небольшой корпус с элементом питания, двигателем, модулем связи, да камера высокого разрешения. Дорога как на ладони.

Рядом со мной стоял Шон и его товарищи, мы прятались в небольшой посадке перед озером. В камуфляже, так что и нас заметить будет не так уж и просто. Если, конечно, не через тепловизор.

Если в колонне будет новый БТР, то у него тепловизионный модуль вполне себе есть. Оставалось надеяться, что в него никто не будет просто так смотреть. Ну и зачем им это нужно? Дорога же свободная, все спокойно, ничего им не угрожает.

Нет, на самом деле на их месте я был бы начеку. Потому что, когда на подконтрольной тебе территории действует диверсионная разведывательно-штурмовая группа, терять бдительность нельзя вообще ни на секунду.

Но посмотрим. Посмотрим. Даже если заметят, нам есть куда укрыться, а потом в дело вступят дроны. А они летают быстрее любой машины. И лететь им всего ничего — пусковую площадку с оборудованием мы разместили прямо за деревней. Набрать скорость, а потом тут же удар. И пиздец, одни клочки по дороге разметает.

Дронами занимается Гром с его людьми, у них опыт более-менее есть. На самом деле там Бехр и Пинцет за всех работать будут, остальные на подхвате, но этого должно хватить, чтобы поднять птички в воздух. А уж направить их на врага хватит умений у почти любого, сейчас это почти как на авиасимуляторе полетать.

Через дорогу в новых домах сидит Ильяс и остальные наши вояки-забияки. У них же на втором этаже одного из домов пулемет установлен. Причем не что-то простое, а НСВТ, правда переделанный с электроспуска. Так себе на самом деле, но для задуманного хватит.

Причем, не просто так стоит, из окна торчить. Его закрепили на старой электроплите, на колесиках. При желании ее легко можно будет подкатить к заранее открытому окну, и потом уже открывать огонь. Да, угол будет не такой уж большой, но ничего, хватит.

Ну и дорога, естественно, заминирована. Как основная ее часть, так и съезды. И стоят там противотанковые мины, вроде той, которую я в окно запустил. Там дополнительное гнездо под взрыватель есть, так что вкорячили простенький, на радиоуправлении, в добавок к обычному, нажимному. И подрывная машинка сейчас у самого Ильяса.

А мы ждем. Солнце уже встало, роса высохла, утро уже не раннее даже. Вчера приготовления успели закончить, и даже выспаться более-менее. И теперь ждем.

Все импортные, что рядом со мной, спокойны. Ну, в засаде сидеть им, очевидно, не впервой. Любой человек на войне очень быстро учится самым сложным вещам в жизни — ждать и догонять.

Но вот среди ополчения нашего сейчас наверняка другие настроения. Там люди гражданские, и их сейчас ждет первый в жизни серьезный пиздорез. То бишь высокоинтенсивный бой. И в зависимости от того, как они его переживут, станет понятно, что будет дальше с ними. Естественно, среди того, кто выживет.

Батарея ноутбука полностью заряжена, все-таки не зря у нас генераторы, ее хватит еще часов на восемь. Да и модель простая, военная — ничего лишнего и металлический корпус. Так что ждем. Все вроде бы спокойно, все нормально.

Время шло. Я посмотрел на часы ноутбука. Восемь пятьдесят восемь.

— That’s wild, — произнес вдруг Шон. — Никогда не думал, что буду в засаде сидеть вместе с Краем. Да еще и в России, и охотиться на русских.

— Да забудь уже, — ответил я. — Нет никаких русских-не русских. Ну или наоборот, мы теперь все русские. Все братья, считай, одной бедой объединены. И сестры, — добавил я, глянув на Бренну, которая только поджала губы.

Она сегодня ночью приходила, но получила от ворот поворот и, очевидно, обиделась. Меня это только позабавило. Я бы не увидился бы, если бы она потом трахнулась с кем-нибудь другим, просто чтобы насолить мне, да еще и специально орала бы погромче, чтобы все услышали. Но нет, ничего такого не произошло, мозгов хватило. Хотя бы на то, чтобы не шуметь.

— Для меня это еще более дико, — проговорил Ян. — Уж как у нас русских ненавидят. Всю историю же воевали.

— Ага, кроме того времени, когда вы в составе России были, — заметил я.

— Чего? — он посмотрел на меня. — Не было такого! Никогда поляки не покорились бы.

— Было, — я усмехнулся. — Как-нибудь зайдем в школу любую, я тебе учебник истории найду, там прочитаешь.

— Ага, пойму я хоть что-то на вашем языке, — сказал он, подумал подумал немного и добавил. — Да и вообще, эта ваша история — неправильная. Там вранье написано для того, чтобы вам головы промыть патриотизмом. О том, какие вы великие.

— Ну может быть и так, — я не стал спорить. — Я бы вообще, наверное, предпочел бы, чтобы никаких войн не было.

— Да? — спросил Шон. — А как ты тогда на жизнь бы зарабатывал? Ты ж больше ничего не умеешь.

— Да какая разница, — вдруг сказал Бастиан. — Не играйте на нервах уже, а то как будто не в засаде сидим, а в солдатском баре.

Я подумал о том, что солдатский бар устраивать не стану в любом случае, даже с учетом того, что алкоголя у нас достаточно. А вот напиться разок было бы совсем не лишним. Хотя бы для пущего слаживания. Ну и нервишки полечить, естественно.

— Едут, — сказал Шон.

Я прислушался. Да, действительно едут. Слышно звук двигателей, а еще дрожь земли ощущаться начинается. А это значит, что что-то тяжелое движется. Причем, очень, сука.

— Ждем… — проговорил я.

Прошло несколько минут, и на экране появилась колонна. И увидев, что идет у нее во главе. Танк. Старый, Т-90, причем без динамической защиты, но это все равно ультимативное оружие. Пока ресурс двигателя не выйдет, конечно, потому что их особо не погоняешь. Не для этого они предназначены.

— Серьезное дерьмо, — пробормотал Шон.

У нас был с собой противотанковый гранатомет, как раз на случай, если поедет тяжелая техника. И попадание в корму его, естественно уничтожит. Или по крайней мере оставит небоеспособным.

Но проблема была в том, что в колонне был не один танк. Их было три. Не знаю, где эти уроды достали такое богатство… Хотя почему нет? Техники в Крыму сейчас, как говна, все-таки война ведь идет.

Еще в колонне ехало два БТРа, два УАЗа, Урал и пассажирский автобус. Короче, как я и прикидывал, народа там было около ста человек. Это будет серьезным ударом для «Воронов». Вопрос только в том, как мы это сделаем.

— Может пропустим их? — вдруг спросил Ян.

Не то чтобы испугался, но силы тут были, очевидно, не равны. Не так-то просто все произойдет, ой не просто. Ладно, не ссать. Яйца в кулак.

Я вытащил из кармана подрывную машинку, большим пальцем скинул предохранительную крышку. Первый взрыв будет сигналом для дронов. И только потом в дело вступаем мы. Зачистка.

Колонна двигалась дальше. Ждем…. Ждем…

И когда машина поравнялась с заложенной на дороге миной, я зажал кнопку подрывной машинки. Послышался грохот, даже земля дрогнула, во все стороны разметало куски асфальта, поднялось облако пыли.

Я ждал, что не сработает, что танк сейчас на скорости покинет зону поражения, что он выедет вперед, но нет. Этого не произошло — мина все-таки остановила его.

Секунду спустя сзади послышался звук, как будто кто-то ехал на мопеде. Меня аж передернуло — я помнил, что это такое, знал на себе. Хотя сейчас наши западные партнеры все больше использовали малые стелсовые дроны, заточенные под уничтожение живой силы.

И тут же послышался еще один взрыв. Я тут же уставился на экран ноутбука, и увидел, как третий танк, из тех, что ехал последним, вспыхнул, покрывшись облаком дыма. Но секунду спустя снова бахнуло, и из этого облака вылетела башня со стволом, прокрутилась и упала на дороге.

Все пиздец, такое уже не лечится.

Со стороны дороги послышались крики, ор, а сзади уже снова летели дроны. Секунда, другая, и оба БТРа оказались уничтожены. Один отбросило в сторону с дороги, второй, так и остался на месте. Ну, а чего они хотели, боеголовка, все-таки почти под двадцать килограммов. Кумулятивный заряд…

Один из УАЗов вдруг резко рванулся вперед, свернул и выехал на дорогу, ведущую в деревню. И тут же под ним распустился огненный цветок, машину подбросило в воздух, и она, перевернувшись, упала, смяв забор ближайшего дома. Я увидел огонь, а следом послышался еще один хлопок — это бензин взорвался. Ну, там живых быть точно не может.

Я смотрел на это, как будто передо мной разворачивалось какое-то фантастическое кино от режиссера, помешанного на спецэффектах. Но при этом все было слишком реалистично, слишком по-настоящему. Ведь и взрывы было слышно в реальном времени, и земля от них тряслась.

Экран бликовал, и я увидел в нем отражение собственного лица. Заметил, что закусил губу, поднял руку и вытер подбородок. Посмотрел на пальцы — кровь. Надо же, чуть не откусил на хрен. Но неудивительно. Нервничаю. Все на самом деле нервничают.

Еще один треск мотора дрона, и я увидел, как он летит прямо в танк, что ехал в центре колонны. Но тут произошло то, чего не ожидал: танк резко тронулся вперед, отбросив в сторону БТР, проехал несколько метров и…

— Давай! — приказал я Шону.

Он уже успел разложить свой гранатомет, раскрыть прицел. Сделал шаг вперед, продолжая скрываться за кустами, провел стволом оружия вслед за танком, а секунду спустя из него, оставляя за собой дымный след, вылетела ракета.

И ударила прямо в борт танка, который тут же остановился. Прошло несколько мгновений, и я увидел, как люк открылся, а из него стал сочиться дым. А потом вылез человек.

Снова повернулся к ноутбуку. Удар дроном все равно не прошел зря — в конечном итоге он прилетел в Урал. И всех, кто в нем сидел, можно было списывать в безвозвратные потери. Вон, коптит, дымится, и никто из него так и не вылез. Короче говоря, пиздец им.

Ну все. Дроны у нас закончились, и больше удивить врага нечем. На мины они тоже не попадутся, так что пришло время честного оружия. Не мечей, конечно, а автоматов.

— Давай! — приказал я по рации, отбрасывая в сторону ноутбук.

Взялся за рукоятки своего «двенадцатого» и скрываясь за кустами рванулся к дороге. Следом за мной и остальные.

А потом услышал громкий, будто кто-то гвозди забивал, стук. Это вступил в дело наш танковый пулемет, установленный в доме. Здорова так эта дура стучит, обосраться можно со страху. Ну а что я хотел, двенадцать и семь. Это пиздец какая жесткая штукам.

Позиция надежная, дорога почти вся кроется, специально же рассчитали место, на котором колонну нужно остановить.

Следом — крики и стрельба в ответ. Ну ладно, палите, там дом из кирпичной кладки, так что пуля его хрен пробьет.

Секунду спустя я услышал лязг. Танк, который стоял первым, и который мы подбили миной, вдруг повернул башню, подпрыгнул и засандалил снарядом в дом, из которого работал пулемет. Его тут же скрыла туча пыли, и послышался грохот разваливающегося строения. Пулемет, естественно, замолчал.

С противоположной стороны послышалось шипение, но ракета пролетела мимо танка, взлетев куда-то в небо. Несколько секунд, и она самоликвидировалась, оставив в воздухе облачко.

Я только скрипнул зубами. Ну кто же знал, кто думать мог? Ну не хватило бы у нас дронов на все танки и БТРы, что тут сделаешь? А пацаны… Сомневаюсь, что мы кого-то из развалин достанем.

Но пока там танк — нам лезть нельзя. Повернет башню, ебанет, и все, приплыли.

— Шашки! — крикнул я, выхватывая из подсумка цилиндр гранаты.

Выдернул предохранительное кольцо и швырнул вперед, так, чтобы попало между нами и дорогой. Тут же послышалось шипение и передо мной постепенно стало расплываться облако серого дыма. Остальные поступили точно так же.

Воздух наполнился серым туманом, который завонял горящей резиной с привкусом жженой спички. Я завалился на землю, повернулся к Шону, который уже успел перезарядить гранатомет. С противоположной стороны улицы вновь послышалась стрельба, но уже автоматная, а потом снова рявкнула пушка танка. Блядь…

Негр вдруг рванулся вперед, вбежав в облако дыма. Похоже, что решился. Пока танк смотрит на ту сторону от дороги, у него есть шанс. Я проклиная сам себя, побежал вперед, за ним, с низкого старта. Как раз успел увидеть, как еще одна ракета прилетела в бок танка.

Хлопок, а следом еще один. Все, укладка, пиздец. Живых там быть не может.

— Вперед! — заорал я. — Пошли, пошли, пошли!

Увидел, как впереди на дороге из-за разбитого и чадящего дымом БТРа высунулся боец в военной форме. Повернулся, высадил в него короткую очередь, но он успел выстрелить. Шон вскрикнул, рухнул на землю. Я пальнул еще пару раз, но боец упал.

Обернувшись, я увидел, как импортные выбежали из облака дыма. У всех автоматы наизготовку. Ладно, они прикроют, если что, а мне надо посмотреть, что там с нашим чернокожим товарищем.

Рванулся в сторону, держа автомат, присел. Шон лежал, хватая воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба. Я наклонился, пощупал дыру в бронежилете, но наткнулся на бронеплиту. Целая, просто приложило порядком, вот он и задыхается.

Нацелив автомат одной рукой в сторону колонны, я наклонился и хлопнул негра по щеке. Он посмотрел на меня.

— Воевать можешь? — крикнул я.

Он кивнул, хотя было видно, что вдохнуть все еще не может. Я схватил его за руку и рывком поднял на ноги, чувствуя, как в плечевом суставе что-то хрустнуло. Нет, не в том я состоянии, далеко не в том, чтобы вот таких вот здоровяков одной рукой тягать. Ладно, вроде помог.

Он взялся за рукоятки автомата, и побежал вперед. Я за ним. С дороги уже были слышны выстрелы — хлопки глушителей, и полноценная, громкая пальба. Следом раздался оглушительный вопль:

— Попали в меня, пацаны, попали! Су…

И тут же еще один выстрел, который оборвал этот крик. Похоже, что добили.

Сделав несколько шагов, я добежал до танка, от которого ощутимо тянуло теплом. Я бы даже сказал жаром. Страшно это, если честно, мало ли, долбанет укладка или башня слетит, и тогда все, пиздец, на куски раскидает.

Откуда-то спереди застучали выстрелы. Я спрятался за танком, выждал несколько секунд. Пули забарабанили по броне, послышалось несколько визгов рикошетов.

Перешел в сторону, высунулся, и увидел стрелка. Он снова был в военной форме. Похоже, что Мансур, или кто там приказал отправить подкрепление, решил разбавить бандитов военными.

Черт…

Странное ощущение — я ведь по сути солдат своей же армии убиваю. Мы все присягу давали служить Родине, пусть изначально у меня была и не клятва стране, а контракт с компанией. Которая, тем не менее, работает исключительно на благо России.

Навел на него точку коллиматорного прицела, потянул спусковой крючок, выпустив короткую очередь. Хлопки глушителя потонули в творящемся вокруг аду. Боец поймал грудью очередь, упал на землю. Я вбил в него еще две короткие очереди одну за другой, и он наконец затих.

Снова спрятался. Крики, перестрелки. Ничего не понятно. На меня внезапно напало такое ощущение, как будто меня оглушило. Вдарили вдруг по голове изо все сил, и все, финиш.

Может быть контузия после взрыва мины в доме сказывается, возможно еще что-то. Ладно.

Я выскочил из-за укрытия, рванул вперед вдоль танка, к Уралу. Передо мной выскочил человек — я вскинул автомат, посмотрел на него, увидел на плече белую повязку. Нет, это свой, в него стрелять не надо.

Побежал дальше. Перебежал от танка у УАЗу, двери которого были уже открыты, заглянул внутрь. Нет, пусто, те, кто там был, уже сбежали. Машина целой осталась практически, только стекла выбило, ну и несколько осколков прилетело. Ну еще бы, нам только на обычные внедорожники осталось дроны тратить, когда вокруг столько вкусных целей.

Из-за Урала снова выстрелили. В последнюю секунду я успел метнуться в сторону. Мимо просвистели пули. Высунулся, снова открыл огонь, положил.

Впереди снова побежали силуэты с белыми повязками. Трасса уже буквально кишела своими, людей становилось все больше. Все вступили в бой. И те парни, деревенские мужики дрались отчаянно.

А потом наступила тишина. Я высунулся, и увидел, что больше ничего не происходит. И кто победил тоже стало однозначно ясно: наши спокойно стояли, а больше ни одного врага видно не было.

Глава 22

Я сменил магазин в автомате, патрон досылать необходимости не было. Мне и стрелять-то практически не пришлось, все очень быстро закончилось, когда наши навалились со стороны домов. Хотя ничего удивительного в этом не было — бандиты оказались дезориентированы, шокированы нашим внезапным нападением. Вот и особо не сопротивлялись.

Я вышел, прошел дальше, остановился за вторым Уралом. Повсюду валялись трупы, воняло сгоревшей резиной, обивкой, танки продолжали чадить в небо дымом, один из Уралов горел, потрескивая. Брезент кузова полыхал.

Как будто картина какая-то, апофеоз войны, только там черепа были везде, а здесь — трупы. Причем среди убитых было видно и людей с белыми повязками. То есть наши. Я насчитал четыре человека. Не так уж и много, если подумать, но это ведь люди.

Не сказать, чтобы чисто сработали все-таки. Хотя… Я и не ожидал, что потерь не будет вообще. Но мы положили примерно под сотню народа, причем судя по форме, это были не бандиты, а именно что военные. То есть, лучшие вояки, что есть у Мансура.

Он, похоже, собирался серьезно нами заняться, раз отправил их. И потерял. Он сделал гораздо большую ошибку. Даже нельзя сказать, что недооценил угрозу, потому что эти-то точно не лохи. Даже если бывшие срочники, им должны были хоть что-то вдолбить.

Ладно…

Проблема, конечно, что нас меньше стало. Но получалось, что и у «Воронов» мы не меньше трети жилой силы выбили. И если дальше так продолжится, то выметем их из этой части острова. Что дальше?

Сам не знаю. Время покажет. У меня не было какого-то плана, действовали мы по ситуации.

Наши, как оказалось, взяли пленных — пять человек. Те стояли на коленях под стволами, порядком избитые. Одному видно было, что прикладом зарядили в рожу — круглая ссадина на скуле, до крови, так, что даже кость видно. Лицо все кровью залито.

Мужики стояли, насупившись. Им до этого в бою бывать не приходилось. Сейчас им нужно отдохнуть и расслабиться, как мы когда-то в солдатском баре. Праздник… Праздника проводить не будем, скорее наоборот, устроим что-то типа поминок по погибшим. Другое дело, что оружие у людей нужно будет отобрать. Потому что мало ли, что они могут сотворить после первого пиздореза.

— Ильяс где? — спросил я, оглядевшись в поисках татарина.

Нигде его видно не было. Неужели…

— Он в доме был, — кивнул один из мужиков на разрушенный коттедж, в который прилетел снаряд танка.

— В смысле? — не понял я. — Он же должен был вами командовать.

— Решил в итоге сам за пулемет встать, — пожал плечами тот. — Не доверил Игорю.

— Пиздец, — только и оставалось пробормотать мне.

Со стороны старой части деревни появились «росгвардейцы», с ними — Наташа. Вид у девчонки был совсем не воинственный. Она озиралась из стороны в сторону, рассматривая трупы. Наткнулась на мой взгляд и тут же отвела его.

Естественно я не стал отправлять ее в бой, дал ей посмотреть на все это со стороны, через камеры беспилотников. И зрелище это ей, очевидно, не понравилось. Прям вот совсем не понравилось. И это даже хорошо. Если она откажется от идеи быть воительницей, то мне станет гораздо спокойнее.

Тишина была оглушающей, ее нарушали только выкрики и треск огня. Я посмотрел на Грома, он кивнул. Капитан-то точно все произошедшее понял правильно.

Потом я глянул на пленных. Они почти все смотрели в землю, и явно были в шоке. Кроме одного — тот глядел на меня, причем дерзко. Похоже, что узнал командира и виновника всех бед.

— Посмотрите завал, — приказал я тому самому мужику, что ответил мне. — Поищите Ильяса.

Может быть, живой еще? Хотя вряд ли, вероятность выжить в доме, разъебанном танком — сильно так себе. Даже если взрывом не задело, то наверняка осколками кирпича и другими обломками завалило. Про то, что у нас теперь пулемета нет, мне думать вообще не хотелось, это казалось мелочью.

Те переглянулись и двинулись в сторону дома, их места заняли «росгвардейцы». Я услышал хлопок откуда-то сзади, но даже поворочиваться не стал. Это М4 с глушителем, наши импортные кого-то проконтролировали.

Значит, надо трофеи собрать. Автоматы, боезапас, бронежилеты, если на ком-то остались. Погрузить в сохранившийся Урал и валить отсюда. Расстояние тут до их базы… Ну, километров семьдесят, наверное, но если успели сообщить об атаке.

Ладно, час у нас есть в любом случае. Потом по шоссе уедем, и хрен нас найдут.

Главное на самом деле — чтобы точно так же не приняли. Вдруг у «Воронов» свои дроны есть? А они летают триста километров в час, да еще и на расстояние до тысячи километров. Накроют и пиздец.

А я боюсь дронов. Очень даже боюсь.

— Наташ, — попросил я, обратившись к девчонке. — Подойди сюда.

Девочка посмотрела на меня, а потом несмело сдвинулась с места. Подошла. Я заметил, что пистолет-пулемет на ее груди висит правильно, рука продета в ремень. Так схватиться и привести оружие в боевое положение несколько секунд займет. Ну еще бы, я же сам ее учил, да и остальные не отставали, пусть и не одобряли.

— Кто это? — кивнул я на того самого парня, который продолжал дерзко пялиться на меня. Хотя, когда увидел девчонку, выражение его лица тут же сменилось на недоуменное.

— Человек, — тихо проговорила она.

— Ага, двуногое без перьев, — я выдохнул. — Нет, а конкретнее?

Она посмотрела на него еще раз, потом на меня и сказала:

— Не знаю.

— Это враг, — жестко припечатал я. — Может быть, именно он приезжал в деревни, отнимал запасы и женщин. Потому что считал, что раз они — сила, то ему все можно. Ты поняла?

— Да, — едва слышным голосом согласилась она.

— Застрели его, — приказал я.

— Что? — воскликнул Гром, который стоял рядом.

— Что? — одновременно с ним вскрикнула девчонка.

— То, — спокойно ответил я. — Застрели его. На нем бронежилет, твой пистолет-пулемет его не пробьет. Так что стреляй в голову. Две пули в голову — любое дело делай до конца. Давай.

Девчонка посмотрела на меня, потом на пленного. На его лице появилась злобная усмешка. Не верил он в то, что девчонка его пристрелит. Что сможет, что решится.

Я и сам не знал, пальнет она или нет, предсказать, если честно, не мог. Может быть и убьет, а возможно, что и нет.

Но мне нужно было знать наверняка. Сможет ли она казнить человека или нет. В бою-то не все во врага способны стрелять, некоторые просто куда-то в сторону врага палят в надежде, что не попадут. Прям убивать готовы может быть процентов пять человек. Я был одним из них. Но без этого штурмовика не получится. Снайпера не получится. Да врага вообще.

Наташа все-так вскинула пистолет-пулемет, прицелилась в голову пленного. Руки не дрожали, оружие она держала вполне уверенно. Но когда прицелилась, руки вдруг заходили ходуном. И я увидел, как ее лицо исказилось.

Я ждал. Пять секунд, десять, двадцать, тридцать. А потом девчонка повернулась ко мне, покачала головой и сказала:

— Я не могу, дядя Край.

Я успел заметить как злорадная усмешка на лице пленного стала еще шире. Тупой придурок, неужели он думает, что ему это поможет?

Вскинул автомат сам и, практически не целясь, нажал на спусковой крючок. Хлопнул глушеный выстрел, пуля проделала во лбу парня аккуратное входное отверстие, а мозги расплескались по сторонам. Я посмотрел на девчонку.

— То есть ты не готова убивать? — спросил я.

— В бою смогу! — тут же ответила она.

— В бою тебя убьют сразу, — сказал я. — Ты не готова. И не будешь готова. Ты что, думаешь, когда-нибудь сможешь стать как она? — я кивнул на Бренну.

Девочка замолчала, посмотрела на труп. Потом на меня. Я заметил, как уголки ее губ задрожали, как она опустила оружие.

Все. Наверное, я бы в ее возрасте после такого расстрелял бы остальных пленных, и дело с концом. Просто чтобы доказать, что я способен убивать. Если бы оказался в такой же ситуации, конечно.

Хотя нет. Я бы выстрелил в первого еще.

— Значит так, — проговорил я. — Когда мы вернемся в лагерь, ты пойдешь к Саше и скажешь, что хочешь учиться у нее. Оружия сдавать не надо, будешь ей еще и телохранительницей, она-то ствола в руки не берет. Будешь лечить людей. Убивать и без тебя есть кому. Поняла?

— Да… — тихо проговорила она.

— Я не слышу, — сказал я.

— Да, дядя Край! — закричала Наташа, а потом резко повернулась и двинулась прочь. Я посмотрел на пленных, потом на «росгвардейцев», что стояли вокруг. По их лицам было видно, что не одобряли. Все, кроме Руси, но тот, похоже, понял, что именно я задумал. И что я желал девчонке только добра.

Странное дело — сперва они не одобряли, когда я начал учить ее воевать. Теперь осуждают, что вот таким вот жестоким методом заставил Наташу отказаться от этой идеи. Они ведь бухтели, что я оружие ребенку дал.

Ладно.

— Кончайте их, — проговорил я.

Они выстрелили, причем с готовностью. Все кончилось достаточно быстро — четыре выстрела, и еще четыре трупа на асфальте. Все, врагов тут больше нет.

— Пинцет, проверь, как Урал и УАЗ, — приказал я. — Остальные — собирайте трофеи. И быстро. Да, Гром, выведи дрон на трассу подальше, пусть смотрит. Если кто-то покажется, то будем прятаться.

— Может свалим? — спросил вдруг Бехр.

— Если мы все это оставим, то, считай, стволы им подарили, — ответил я. — А так у них будет не только меньше людей, но и меньше оружия. Нам оно пригодится еще, может быть, деревенских вооружать.

— Командир! — послышался от дома знакомый голос того самого мужика, что ответил мне про Ильяса.

Я повернулся и двинулся в ту сторону. Перелез через опрокинутый взрывом забор, прошелся по профлисту, потом стал перебираться через развалины кирпича. Увидел там людей, подошел ближе.

Ильяса вытащили, и выглядел он очень хреново. Был весь покрыт цементной пылью, из-за этого его достаточно смуглая кожа буквально выглядела белой. Ноги оказались неестественно выгнуты, грудная клетка прогнулась — с него уже сняли бронежилет. Из уголка рта вытекала струйка крови.

— Пиздец мне, походу, Край, — просипел он.

Я не стал поддерживать его, как делают в фильмах. Говорить, что все хорошо, что мы отвезем его в лагерь, и что Саша его вылечит. Тут операционной бригады на месте будет мало, чего уж говорить о нашем единственном хирурге. Да и не довезем мы — у него внутреннее кровотечение, что очевидно, а трястись в Урале при таком состоянии противопоказано.

— Да, братишка, пиздец, — только и кивнул я.

— Да какой я тебе братишка, я тебя лет на десять старше, — он усмехнулся и вдруг закашлял. Страшно, надсадно, разбрызгивая во все стороны капли крови. Потом посмотрел на меня и сказал. — Вы там это… Не отступайте, лады? Пусть моя смерть напрасной не будет.

На самом деле, в его смерти виноваты мы. Провафлили первый танк, понадеялись, что экипаж контужен, что больше не сможет выстрелить. Так оно и было первые несколько секунд, а потом пришли в себя и ебанули по самой опасной позиции — пулеметной.

— Порвите их, — продолжил он. — Я знаю, вы сможете. И семье моей сообщи, только лично. Пусть держатся, с ними все нормально будет, но все равно.

— Сообщу, — только и оставалось кивнуть мне. — Позаботимся, Ильяс, все нормально будет.

— Вот и ладно, — сказал он. — А теперь добей. Больно мне, печет в груди.

Я выдохнул, посмотрел на остальных мужиков, но они только потупили взгляды. Они-то его знали гораздо дольше. Да и в общем-то знал неплохо, пусть друзьями мы и не были. У меня вообще среди них друзей не было, пожалуй.

Но он был моим боевым товарищем. Не зассал зомби, когда нужно было идти в город и искать припасы для того, чтобы заплатить дань. Не испугался, когда мы начали войну. Пошел на штурм домов, где засели бандиты. И зачем он все это делал?

Впрочем, и тут ответ понятный. Ради семьи. Ради детей. Чтобы они выросли свободными, а не с единственным выбором: стать рабами или пойти в «Вороны», бандиты. Грабить деревни и убивать людей.

— Давай, — сказал я. — Если там что-то есть, увидимся еще.

Я вскинул автомат, приставил ствол глушителя к его лбу, а потом нажал на спуск. Специально, чтобы это было неожиданно. Чтобы ему не пришлось бояться, трястись в ожидании своей смерти.

Еще один погиб. Ну что ж.

— Это война, мужики, — проговорил я. — Каждый из нас может быть следующим. В том числе и я.

— Да, Край, — подал кто-то голос. — Ты не отсиживаешься. В первых рядах идешь.

— К тебе претензий нет, — сказал второй. — Это все это уебки. Суки.

— Загрузите его в Урал, похороним по-человечески, — сказал я. — И остальных, кто лег сегодня, тоже.

У нас уже и кладбище свое есть, правда лежит на нем только Лика. Но в том, что оно расширится, я не сомневался. А то, что мы можем тела своих вытащить — это уже хорошо. Сколько во время Войны таких по посадкам оставалось гнить, а матери и жены годами ждали, пока им сообщать о судьбе их «пропавших без вести» мужей и сыновей?

Я закинул автомат за спину, повернулся и пошел обратно в сторону дороги. Оставшийся целым Урал уже тарахтел двигателем, чадил из выхлопной трубы черным солярным дымом. Так себе, похоже, там с двигателем дела. Нужно помочь трофеи собрать, обобрать трупы. А потом валить. Да.

— Край! — крикнули со стороны УАЗа. — Там по рации вызывают! Что делать будем?

Так. А вот это уже интересно. Кто бы это мог быть?

Я двинулся в сторону машины, подошел ближе, забрался в кабину. Рация действительно бубнила мужским голосом:

— Конвой, это база. Конвой, это база. Ответьте.

Так, это интересно. Неужели они о нападении не успели сообщить? Да нет, быть не может, мы не так молниеносно сработали.

Я выглянул наружу, посмотрел, что там. Народ и без моего приказа стал собирать все. Думаю, минут пятнадцать им хватит, вряд ли больше. Не так уж и много добра на врагах.

Мысли о трофеях не особо радовали. Все-таки люди легли, много. Но ладно. Когда разберемся с Белогорском под наше начало пойдут охотнее. Уже не единицы, как это было в Краснокаменке. А десятки, а может быть и сотня-другая. Бойцы они будут так себе, но это уже что-то.

Командир для того и нужен, чтобы побеждать умом и изобретательностью. Хотя как брать города без серьезного численного преимущества, и уж тем более без артиллерии я, если честно, не подозреваю. Штурмы — дело такое, на них люди десятками ложатся.

— Конвой, это база. Конвой, это база. Ответьте, мать вашу. Что у вас там случилось?

Я все-таки решился ответить. Притворяться их товарищем не буду, лучше просто поговорю.

— Мансура позови, — сказал я.

— Да это Мансур и есть, — ответили мне из рации. — Вы там совсем ебанулись что ли?

Странное дело, никакой особой воли или харизмы в голосе не слышно. Про него говорили, что он — очень крутой мужик, что умеет за собой вести, да и вообще… А тут — просто голос и голос, ничего особенного. Не актер, не оратор.

— Нет твоего конвоя больше, — сказал я. — Пацаны все твои легли. И то же самое с вами будет.

Несколько секунд рация молчала. А потом из нее спросили:

— А ты, бля, кто такой?

— Меня зовут Край, — решил я представиться. — И я тот, кто тебя убьет, Мансур.

Снова молчание. Потом вопрос:

— Это, типа, ты мне срешь все это время? В Дачном, в Краснокаменке и вообще?

— Ага, — подтвердил я. — И Изгоя тоже я завалил. И конвой разъебали мы ваш. Так что пизда вашим в Белогорске, без вариантов.

— Какого хуя тебе надо вообще? — он сорвался на крик. — Взялся хуй знает откуда, так теперь еще и… Чего ты хочешь уебок?

— Я? — спросил я. — Да ничего особенного. Хочу, чтобы вы все сдохли.

И выключил рацию. Ладно, хватит, поговорили уже. Теперь надо валить отсюда.

Выбрался из машины, кивнул одному из мужиков, мол, залезай. Двинулся дальше, возле Урала встретил Грома:

— Все, заканчиваем уже, Край, — сказал он.

— Вот и отлично, — кивнул я.

Вот и отлично.