Фальшивый наследник

Глава 3

Земля в лесу оказалась на редкость тяжёлой. За три часа, копая по очереди впятером, смогли углубиться в неё всего сантиметров на сорок и это в пятнадцати метрах от дома. В обычном грунте, даже не смотря на размеры братской могилы, мы давно смогли бы выкопать на много больше половины необходимой глубины, а здесь, когда под лапату то и дело попадают толстые корни, и это, кое кому из нас, кажется огромным достижением.

— Так до ночи копать будем — отдавая мне одну из двух, имеющихся в нашем распоряжении, лопат, сказал дядя Миша, муж Тамары Григорьевны.

— Это точно — поддержал его Егор, внук умершей сегодня ночью, бабы Веры. — А если нас ещё и не накормят, то мы её и до завтрашнего утра не закончим.

— Фархад, может сходишь за водичкой? — попросил я дворника, приступая к обязанностям землекопа. — Пить хочется страшно, а у меня дома совсем пусто.

— Схожу дорогой. Отчего же не сходить, люди должны помогать друг другу — ответил старый узбек, тяжело подымаясь.

Я бы и сам сбегал, но мне уже не удобно клянчить воду у соседей, а копать нам придётся и в самом деле ещё очень долго. Хорошо будет, если часов до пяти управимся и совсем не плохо, если похороним двенадцать человек, умерших в нашем подъезде за одну ночь, ближе к вечеру.

Молча занимались непривычным делом минут десять, но потом один из отдыхающей смены не выдержал и заговорил.

— Как вам кажется, Серёжа — спросил меня седовласый мужчина, живущий в квартире номер двенадцать, имени которого я, к своему стыду, до сих пор не знаю, — мы стали жертвами какого то безответственного эксперимента или нас сюда выбросили силы природного характера, до сего дня неизвестные нашей науке.

— Мне трудно судить об этом, — воспользовался я вопросом и прекратил копать. — Надо сначала получить хотя бы какую то информацию о месте, где мы оказались и только потом выдвигать идеи про то, как мы сюда попали.

Ответив, с удвоенной силой начал ковырять грунт, плохо поддающийся старым, штыковым лопатам. Филонить надо в меру, и тогда твоя маленькая хитрость не покажется окружающим наглостью. Да и на кого тут можно перегружать свою часть работы? На семнадцатилетнего парня, большую часть своей жизни просидевшего у компьютера или на двух престарелых ветеранов, делающих остановку после каждой десятой попытки, что нибудь отбить у твёрдой земли? Полноценные землекопы только мы с Фархадом, несмотря на его старость, а он мне может и не друг, но хороший и давний знакомый, и вообще человек с большим сердцем, и открытой душой, так что надо пахать с полной отдачей, если согласился помочь людям в их горе. Да и Юрку в одиночку мне было бы сложно похоронить. Смог бы я его сам подготовить, к этому скорбному обряду? Навряд ли. А вот руки женщин, занимающиеся сейчас усопшими, сделают всё, как надо.

— Серёж, давай сменю — предложил мне дядя Миша, когда его напарник уже проработал минут пятнадцать, — мокрый уже весь.

— Не, рано ещё — не глядя на него, отозвался я.

— Ну тогда копай помедленнее. Нам за тобой всё равно не угнаться, а смотреть, как ты в одиночку корячишься, неудобно.

— Ладно дядь Миш, буду помедленнее, если просишь — ответил я, не сбавляя темпа.

Вообще то женщины обошли все девять этажей в поисках мужчин способных выкопать огромную яму, за короткий промежуток времени. Но согласились на это только мы. Кто то из соседей уже не в том возрасте, чтобы заниматься тяжёлым физическим трудом, кто то был не в состоянии делать это после пережитой ночи, до кого то попросту не достучались, а некоторые закрыли дверь, так ничего и не ответив на предложение, есть у нас и такие.

— Серёжа, вода пришла — услышал я знакомый голос за спиной, — вылазь. Дай вон Михаилу поработать.

На этот раз отказываться от положенного перекура не стал. За последние несколько часов у меня образовалась небывалая жажда, попытки утолить которую разбивались о стену желания напиться снова и снова. Это, конечно, не страшно, у других после пережитого самочувствие ещё хуже, но проблема в том, что наш дом отключён от водоснабжения, а запасы жидкости в нём не безграничны. В последний поход за влагой, когда я обратился с просьбой дать попить, в квартиру на втором этаже, на меня посмотрели очень косо, хотя двести грамм всё же выделили.

— Не заходил туда? — тихо спросил я Фархада, сделав несколько больших глотков из пол литровой банки.

— Заходил — тяжело вздохнув, ответил он.

— Ну и, как там?

— Тяжело, Серёжа. Женщины плачут, мужчины тоже, слёзы по щекам растирают и даже детки несмышлёные, и те от них не отстают. Трудно им всем сейчас.

Мы замолчали. Представшая перед глазами скорбная картина вызвала у меня желание ещё попить водички, а наш, всеми уважаемый, дворник предпочёл разговору молчаливое наблюдение за тяжело работающими, хорошо знакомыми ему, людьми. Снова обратился к бывшему жителю южной республики, перед самым началом своей смены, в тот момент, когда дядя Миша уже умоляюще поглядывал на меня.

— У них там, всё готово? — спросил я, отдыхающего вместе со мной, Фархада.

— Не знаю дорогой, я в ваших делах совсем ничего не понимаю — сказал он, с еле заметным акцентом. — Лежат все в рядок, на полу, в одной квартире, замотанные в белые простыни, только лица у них видны. Тебе, наверное, лучше знать, готовы они или ещё нет.

— Да, откуда? Я же в этом совсем ничего не понимаю — возразил я ему, вставая.

Похороны прошли быстро, в отличии от поминок. За огромным столом, составленным из двенадцати маленьких, разных по высоте, собрались все жильцы пожелавшие помянуть соседей, способные спуститься вниз и, что немало важно, подняться обратно, без помощи лифта. Набралось нас человек тридцать, если считать и детей школьного возраста, а еды было выставлено на сотню, не меньше.

— Куда вы столько натащили? — спросил Лизу, сидевшую рядом со мной и следившую за тем, чтобы я не остался голодным. — Нам же это всё не съесть.

— Света нет, холодильники не работают. Не сегодня, так завтра, половину из этого выбрасывать придётся. Вот люди и вытащили всё на улицу, не пропадать же добру.

— А разогревали где? — подчищая свою тарелку задал я ей, очередной вопрос.

— На костре, за домом. Разобрали тротуар, сделали из плиток подставки и разогревали. Бабушки наши ко всему привыкшие, в жизни своей и не такое видали, быстро сообразили что делать надо, — тяжело вздохнув, ответила Лиза.

— Да, они такие, не чета нам — согласился с ней я и тут же спросил, вспомнив про Светкины запасы: — А ты уверена, что до завтра ничего из продуктов в холодильнике не достоит?

— Да не волнуйся ты так, с тем, что у тебя имеется ещё неделю ничего не будет, — чему то усмехнувшись сказала она, а затем взяла мою пустую тарелку и начала накладывать в неё всё, что попадалось ей под руку.

— Да я не за свой холодильник волнуюсь. У Юры, там, целая кастрюля борща стоит и сковорода котлет. Он меня утром кормил.

— Хороший видно парень был — опустив голову в низ, сказала девушка, — жаль, что я его плохо знала.

— Да, начинаешь это понимать, как всегда поздно, когда человека уже нет рядом — согласился с ней, я.

Лизка заревела, её узкие плечи задёргались, а руки полностью закрыли лицо. Лопать, когда рядом молодая женщина, так убивается, был не в состоянии. Положил на стол вилку, отодвинул тарелку и поискал глазами, осталась ли где ещё, принесённая соседями водка. Две бутылки, стаявшие рядом с нами, были уже полностью пусты. Приподнялся, посмотрел на ближних столах, тоже ничего. Надо в дальний конец сходить, туда, где устроилась пожилая часть жильцов нашего дома, у них наверняка ещё чего то осталось. Вышел из-за стола и не твёрдой походкой пошёл изучать содержимое посуды на той половине, где обосновались старушки и деды, очень преклонного возраста.

В общей сложности просидели на свежем воздухе часа два, но даже после того, когда тётя Тамара объявила об окончании застолья и женщины начали собирать грязную посуду, некоторые из мужиков всё ещё продолжали рассказывать друг другу страшилки, и байки, связанные с прошедшим недавно, тяжёлым для всех нас, мероприятием.

— Лиз, времени сколько не знаешь? — спросил я девушку, очищавшую очередную тарелку от остатков пищи, нехотя покидая приятную, мужскую компанию.

— Нет, а тебе зачем? Собрался куда или футбол ждёшь? — ответила она вопросами, впервые за этот вечер улыбнувшись.

— Ага, футбол. Как же, дождёшься тут футбола — с грустью подумав о завершении моей, многолетней карьеры болельщика, сказал я. — Интересуюсь совсем по другому поводу. Понять не могу, чего это так светло на улице? По моим ощущениям сейчас уже часов девять на тикало, а светло, как будто и пяти ещё нет.

— Точно, а я и внимания на это не обратила — взглянув в высокое, почти безоблачное небо, согласилась со мной Елизавета.

Ночь так и не наступила. Наши настенные часы показывали двадцать минут первого, а я спокойно мог разглядеть их стрелки, мерно двигавшие начало нового дня вперёд, без дополнительного освещения. Ещё одна странность этого места. На некоторые уже обратил внимание днём, во время работы. Так, например, никто из нас не подвергся нападению вездесущих комаров, хотя все этого ждали и, как могли, готовились. По предыдущему опыту мне известно, что наши разогретые тела должны были служить для кровососов хорошей приманкой, но этих мелких пискунов и это не заинтересовало. Рядом с нами, за всё время нахождения в лесной зоне, не пролетел ни один, даже самый захудалый комарик. На отсутствие мышиных нор и муравьёв, более сведущие в таких делах люди, тоже указали, что их, а заодно и всех остальных, порядком озадачило. Правда в остальном, живущий когда то в далёкой молодости за Уралом, дядя Миша, ничего необычного не увидел. Напротив, он готов был поклясться, что сегодняшний, непростой для нас день, мы проводим в северной, предгорной части огромного хребта, разделившего нашу страну на Европу и Азию, где белые ночи, насколько я знаю, такое же обыденное явление, как у нас жара под сорок, в летний период. Он признал все игольчатые деревья, назвал их по именам, не удивился тому, что среди стройных великанов не нашлось места более мелким, лиственным, объяснив это явление отсутствием, рядом с домом, водоёма. Так же легко мужчина разобрался и с птицами, сидевшими в метре от нас на огромных ветках не бывало высоких елей, и без боязни поглядывавших на незваных гостей. Даже воздух, для всех остальных отличавшийся от родного лишь хвойным запахом, навеял ему воспоминания о молодости и ещё больше утвердил во мнении, что мы покинули старушку Европу, и уже находимся в Азии.

Разбудил меня очередной, настойчивый стук в дверь. Вставать не хотелось, уснул поздно, тело от непривычной работы болело, да и не понятно было, зачем в такую рань вставать. Однако стук не прекращался, и я был вынужден сначала приподняться с подушки, а потом, еле размыкая глаза, встать на ноги. Подойдя к входной двери и заглянув в глазок обнаружил, с другой его стороны, Лизку, упрямо смотревшую прямо в мои сонные очи.

— Чего тебе? — спросил я её через металлическую перегородку, недовольно почёсывая макушку.

— Вставай соня, проспишь всё. Через пол часа обще домовое собрание.

— Какое ещё собрание? Зачем?

— А я знаю? Ко мне утром сосед с нижнего этажа пришёл и обрадовал, что ровно в двенадцать, на улице у подъезда, собрание. И заодно попросил всех наших оповестить об этом, радостном событии. Вот я тебя и оповещаю.

— А чё, уже двенадцать? — удивился я, незаметно пробежавшему времени.

— Половина — громко сказала Лиза и помахав мне ручкой, не спеша пошла к себе.

— Ничего себе поспал — взбодрив тело резкими взмахами рук, высказался я по поводу небывалого для меня события.

Будить Лизавете, на нашей площадке, кроме меня, было некого, поэтому она так настойчиво и стучала в мою дверь. Мои непосредственные соседи уже год, как не живут в нашем доме, а из двух квартир, находящихся напротив, вчера так никто и не появился, ни в подъезде, ни на улице, что нас с соседкой сильно насторожило. Хотя, было бы чему удивляться, народ говорил, что на каждом этаже такое творится.

Умываться было нечем, пить соответственно тоже нечего, есть не хотелось. Накинул на себя, что попроще и выскочил на улицу, нужду справлять надо сразу начинать за ёлками, иначе в квартиру потом будет не зайти, водопровод, скорее всего, в нашем доме на долго отключили.

Начало собрания задерживалось. Один из мужчин, стоявший неподалёку, громко, так чтобы до всех дошло, заявил, что он ждёт ещё пять минут и уходит. Услышав такое от соседа, переглянулась и наша компания, костяк которой составляли вчерашние землекопы. Скучно нам не было, поговорить о чём нашлось, но стоять и ждать не понятно, чего, тоже никому не хотелось. Тем более о зачинщиках сборища никто ничего не знал. Я посмотрел по сторонам, в поисках знакомых, у кого можно было бы уточнить хотя бы что то о предстоящей встрече с неизвестным энтузиастом, но в это время, на ступенях ведущих в подъезд появились двое мужчин, один из которых мне абсолютно был не знаком.

— Соседи, попрошу тишины! — громко выкрикнул тот, что жил в нашем доме вот уже лет десять, на третьем этаже.

Разговоры постепенно стихли и лишь после этого стоящий рядом с ним невысокий, плотный мужик, лет пятидесяти на вид, заговорил.

— Уважаемые товарищи, дамы и господа! — сказал он приветливо, обведя нас внимательным взглядом. — Мы собрали вас здесь за тем, чтобы…

— А ты кто такой? Чего то мы тебя раньше в нашем доме не видели? Ты случайно не из местных будешь? — выкрикнули из группы, плотно стоящих у кромки леса, женщин, тем самым прервав говорившего.

Последний вопрос, заставил сначала всех перевести взгляды на задавшую его, а потом вновь посмотреть, но уже с нескрываемым любопытством, на вещавшего со ступеней гражданина.

— Друзья мои, это Геннадий… — вступился было за мужика, расположившийся в полуметре от него, хорошо знакомый нам, сосед.

— Не надо Евгений, я сам представлюсь и всё объясню — прервал его незнакомец и выдержав тридцатисекундную паузу, снова заговорил: — Зовут меня Геннадий Сергеевич, фамилия Стрелков. Я военный пенсионер, подполковник в отставке. Приехал в ваш город четыре дня тому назад, в гости к знакомому всем вам, Евгению Александровичу. Ну, а всё остальное и так понятно.

— Понятно! — выкрикнул грубый мужской голос. — Не понятно другое, чего тебе от нас надо?

— Зря вы так, товарищи — снова попытался заступиться за друга, жилец с третьего этажа, но был тут же остановлен своим гостем.

— Дорогие мои — заговорил приезжий, — мне от вас ничего не надо, так же, как и вам от меня, но несмотря на это все мы нужны друг другу. Думаю, никому из здравомыслящих людей объяснять не требуется, что в сложных ситуациях лучше держаться всем в месте. А у нас, как раз такой случай.

— Вообще то мужик правильно говорит — не громко, но так, чтобы его все услышали, сказал пожилой мужчина, с седьмого этажа.

— Вот видите — обрадованно продолжил отставной подполковник, — не мне одному пришла в голову такая мысль. Не должны люди, попавшие в беду, отгораживаться друг от друга, ни к чему хорошему это не приведёт. Уж поверьте мне, опыт у меня в этих делах большой.

— А ты в каких войсках служил? — громко задал вопрос говорившему, стоявший рядом со мной, дядя Миша.

— В войсках ПВО — спокойно ответил мужчина.

— И что, много у тебя там случалось подобных ситуаций? — буравя его прищуренным глазом, не успокаивался мой сосед.

— Ни одной, но это здесь не при чём. За двадцать шесть лет службы у меня накопился достаточный опыт руководства людьми и в том, что руководитель нам всем, рано или поздно, понадобиться, в этом я твёрдо уверен. Вот поэтому мы и взяли на себя смелость, собрать вас здесь, чтобы всем вместе выбрать человека способного взвалить на себя нелёгкую ношу ответственности за порядок в доме, не более того.

— Ну что же, если так, тогда говори дальше — пошёл на попятную, дядя Миша.

— Спасибо — вполне искренне поблагодарил его, бывший военный и продолжил: — Хочу сразу всех предупредить, готовых ответов на произошедшее с нами у меня нет, так же, как и нет никакого представления о том, где мы оказались. Но кое что инициативной группе всё же удалось сделать. Так вчера вечером мы собрали, а сегодня утром обобщили кое какую информацию, её немного, но с чего то же надо начинать. Если не возражаете, то я её озвучу?

— Рассказывай — дал разрешение озорной, женский голос.

— Так вот, по обобщенным сведениям, жильцам дома не удалось достучаться до своих соседей в четырнадцати квартирах. Полный список их у нас имеется. Погибших, я приношу их родным свои искренние соболезнования и не хочу ничем обострять душевную рану этих людей, но вынужден огласить эту цифру. Так вот, погибших у нас, тех о ком мы можем это сказать с полной ответственностью, двенадцать человек. Таким образом на эту минуту, в строю осталось: шестнадцать мужчин, в возрасте от двадцати шести и до семидесяти семи лет, двадцать две женщины от двадцати двух до семидесяти трёх лет и восемь детей разного пола, и возраста от семи до семнадцати лет.

— Какой я ему ребёнок? Как могилу копать, так их нет никого, а, как в список к мужикам, так мне нельзя? — тихо высказался Егор, умотавшийся вчера на копке не меньше остальных.

— Не волнуйся, кому надо, тот тебя впишет в нужный список — успокоил его я и продолжил слушать опытного докладчика.

— Если у кого то по списочному составу есть дополнения, прошу высказываться — полистав свои бумажки, предложил подполковник.

— Пока нет, если кто то появится мы тебе сообщим — ответили ему с галёрки.

— Почему же обязательно мне. Сообщать надо будет тому, кого народ выберет. И чтобы он смог быстрее приступить к выполнению своих обязанностей, я предлагаю не терять зря времени и приступить к выдвижению кандидатов, на должность старшего по дому — пока так его назовём — сказал, мало кому знакомый, мужчина и внимательно посмотрел на боевого друга, Евгения.

— Я предлагаю… — начал вполне ожидаемую речь сосед, стоявший на ступенях рядом с подполковником, но ему тут же заткнули рот снизу.

— С этим всё понятно. Других пускай люди называют — сказал грубый, мужской голос.

— Мы предлагаем Тому — выкрикнули со стороны, где обосновалась большая часть прекрасной половины человечества. — Мы её давно знаем, женщина она положительная и никогда не отказывается помочь.

— Мужиков надо выдвигать! Ещё бабы командирши нам не хватало — не согласился с говорившей, один из нас.

Пока народ буйствовал, я молча разглядывал знакомые лица и удивлялся относительному спокойствию этих людей. Казалось бы, произошла катастрофа вселенского масштаба, ну, как минимум для всех нас, а они глотки дерут из-за какой то ерунды. Да какая разница, кто тут у руля встанет. Что это изменит? Пройдёт максимум месяц, и мы все благополучно ляжем рядом с теми, кого похоронили вчера вечером. Если не помрём с голоду, то от жажды высохнем, что также не очень весело.

— Товарищи, успокойтесь! — вернул меня в действительность властный голос военного. — Я внёс в список всех, кого вы предлагали, давай те уже наконец приступим к процедуре голосования.

Как я и предполагал, выбрали отставного военного, оказавшегося рядом с нами по чистой случайности. Радости от этого у меня не прибавилось, точно также, как и разочарования. Мне было абсолютно всё равно, кто будет главой подъезда, для себя я не собирался ничего менять, буду жить, как и прежде, в ладу со всеми, но обособленно и самостоятельно. Кто бы тут, чего не говорил.

— В таком случае считаю наше первое собрание законченным — заявил подполковник после того, как его короновали. — О следующем, сообщим заранее. Сейчас женщины и дети могут разойтись, а мужчин я прошу задержаться.

— А вас Штирлиц, я попрошу остаться — в тон ему, сказал один из жильцов дома, вызвав всеобщий смех.

— Это хорошо товарищи, что у вас настроение боевое — дождавшись, когда наши ряды покинул слабый пол, снова заговорил военный. — А было бы ещё лучше, если бы прямо сейчас из вас вызвались три добровольца, для несложной, но очень всем нам нужной операции, местного масштаба. И желательно, чтобы люди эти были не старше пятидесяти, придётся ногами прилично потопать, а человеку в возрасте это не совсем просто уже делать.

— Я готов — сказал мужик, живший на девятом этаже, не очень похожий на туриста или спортсмена.

Странно, что то вчера, рядом с собой, когда надо было могилу копать, я этого бугая не видел, а сейчас он в первых рядах. Перед новым начальством, выслужится хочет?

— Так, хорошо — обрадованно воскликнул старший. — Назовите свою фамилию, имя, отчество и квартиру, где проживаете.

Пока отчаянный доброволец, с огромным пивным пузом оглашал свои данные, к нему в компанию попросился ещё один, почти его близнец, только ростом немного поменьше.

— Отлично! — прервав на мгновение писанину и кивнув ему головой, сказал подполковник, и продолжив вносить данные первого героя спросил, не подымая глаз: — Кто ещё?

Самовыдвиженцев больше не нашлось, но отставник не стушевался. Он обвёл наш кривой строй внимательным взглядом и ткнув в меня дешёвой шариковой ручкой бодро сказал:

— А вы, молодой человек, не желаете записаться в эту дружную компанию?

Я посмотрел на оставшихся вне списка и определив, что никого достойнее меня здесь нет, ответил:

— Хорошо, попробую. Если всё сложится.

— Ну вот и здорово. Тогда вы трое остаётесь, а остальные свободны. Сейчас я запишу вашу фамилию, и мы обговорим тонкости предстоящей операции.

— А нельзя ли сначала про операцию послушать, а потом записываться? — спросил я старшего по дому. — Может у меня возникнут вопросы, на которые хотелось бы сразу получить ответ и если это будет в ваших силах, то развёрнутый.

— Можно и так — не стал кочевряжиться, внимательно смотревший на меня человек, — тем более делать вам, ничего особо сложного и не придётся. Перед всеми вами стоит одна задача: выдвинуться километра на два в лес и про шерстить в нём всё, от и до, вокруг нашего дома. Думаю, часов шесть вам на это хватит. Ну, а если кто то из вас окажется очень везучим и вы найдёте источник питьевой воды или, что было бы совсем идеальным, людей, сразу же прекращайте хождение, и возвращайтесь обратно. Естественно с подмогой, ну или хотя бы с обещанием того, что её вызовут. Вот так, если вкратце. Вопросы.

— Нет вопросов, — ответил за всех, самый толстый из добровольцев.

— Ну тогда с богом. Ровно через шесть часов жду вас обратно, с докладом. Давайте сверим наши часы — обрадованно заявил ПВОшник.

— Подождите, что значит нет вопросов — остановил я, его. — А, как быть…

— Компас я вам выдам — торопливо прервал меня военный и полез в карман своих огромных брюк.

— Компас, вещь конечно нужная, при ходьбе по незнакомому лесу, но его одного, нам будет маловато — продолжил я свою мысль. — Мне бы хотелось узнать, как обстоят дела на счёт оружия? Его, где получать?

— Какого оружия? — посмотрев на меня, словно на душевнобольного, спросил главный мужчина нашего подъезда.

— Я не знаю, какого. Вы теперь у нас командир, вам и решать, с каким именно оружием нам идти в разведку — ответил я, нисколько не смущаясь пронзительного взгляда старшего, по званию и возрасту.

— Ты чего издеваешься или просто прикидываешься дураком? — явно сильно нервничая, попытался выяснить мои скрытые намерения, офицер в отставке.

— Нет. Я вполне серьёзно спрашиваю — коротко, ответил я.

— А раз нет, тогда взял ноги в руки и потопал вместе с остальными — словно плюнул, резко сказал обладатель дефицитной должности.

Мои потенциальные напарники уже так и делали. Боковым зрением я видел, что они уже оттопали по лесу метров пять и останавливаться, в своём благородном порыве, даже не собираются. Мне же, идти за ними, с одним компасом в руках, совсем не хочется и об этом я намереваюсь прямо сейчас рассказать разнервничавшемуся руководителю. Подошёл к нему по ближе, наклонился к левому уху, оппонент на много ниже меня ростом и спокойно, так чтобы нас больше никто не услышал, сказал:

— Если оружия нет, тогда можешь сам идти туда, куда послал этих идиотов. А я пока, дома посижу и посмотрю, чем это хождение у вас закончится.

Уже подымаясь по лестнице, услышал брошенное мне в спину: — «Молокосос», но оборачиваться на ругательство не стал, потому что сразу за ним последовала другая, более громкая фраза:

— Мужики, подождите! Я с вами пойду! Тут у нас отказник выискался!

Решение отставника обследовать прилегающую к дому территорию мне понятно и я с ним полностью согласен, в этом вопросе. Но вот так, без подготовки, хотя бы без самого примитивного оружия, ломиться в неизвестность. Ну уж нет, на такую глупость я ни за какие коврижки не подпишусь. И главное, мужик то вроде бы уже в возрасте, бывший военный, к тому же, а поступает, как не обученный солдат из карантина. Может быть от того, что он всю свою жизнь видел противника на расстоянии, а меня год службы учили искать его под каждым кустом, у нас и возникло обоюдное недопонимание? Не знаю. Буду, конечно, только рад за эту отчаянную троицу, если у них всё закончится благополучно, но чтобы так подставляться, это же надо быть совсем больным на голову.

— Сам придурок — скромно выругался я, в ответ на обзывательства военного, добравшись почти до четвёртого этажа.

Ответил ему с опозданием, зато от души и основательно подумав над тем, стоит ли это делать.

Ворвавшись в квартиру, зло хлопнул дверью и решительно прошёл к себе, в комнату. Слова, написанные ещё вчера в «ноуте», все пять этажей сверлили мне мозг.

— Я вам сейчас такой план действий напишу, выполнять замучаетесь — приводя в рабочее состояние заброшенную технику, бросил я в пустоту. — Посмотрим ещё, кто из нас не оторвался от мамкиной сиськи, тоже мне, лётчик-налётчик.

Открыл, всего один раз посещаемую, папку. Прочитал солидное название, вверху чистой страницы и одним махом стёр его. Затем встал из-за стола, подошёл к окну, отворил его и жадно вдохнул свежий воздух, ворвавшийся вместе с ветром в замкнутое пространство.

— Какой к чёрту план действий — успокаиваясь, заговорил я сам с собой. — В трёх метрах хрен знает чего творится, а я всё туда же, пытаюсь разобраться во всём этом старыми методами. Программку решил нарисовать.

Злую шутку сыграл с нами невидимый садист-фокусник. На целый дом, с небольшим участком, накинул свой волшебный платочек и перекинул его, вместе с жильцами…

— Да, попробуй тут разберись, куда он нас перекинул — прервав размышления снова высказался вслух, глядя на высоченные кедры. — Факир хитрозадый, твою маму! Как всё умело сделал. Вместе с тёплой пастелью взял и переставил всю толпу, чтобы сильно не волновались. Ну подумаешь света и воды нет в доме, остальное же всё на месте. Никуда оно не исчезло, никто его не украл. Утром просыпаешься, тапки у кровати дожидаются, часы в углу тикаю, телевизор на прежнем месте висит. Всё, как всегда. А к отсутствию благ цивилизации и привыкнуть можно. Готовить на улице уже научились, воду откопаем и заживём дальше, как и прежде. Нет, здесь планом не обойдёшься. Тут радикальные меры принимать надо. Иначе передохнем все и не заметим, как.

Снова сел за стол и быстрыми движениями набрал: Оружие. Продукты. Вода. Одежда. Обувь. Остановился и внимательно посмотрев на экран сказал:

— Нет, с этим надо кончать и, что то делать.

Удалил напечатанное и сильно вдавливая клавиши заново вывел: Оружие. Экипировка. Еда.

— Вот это другое дело — почувствовав, как за спиной вырастают крылья, похвалил я себя, но тут же ощутил, как недовольно заурчал желудок. — Так, а времени сколько? Ну, нормально! Уже второй час, а я ещё даже и не завтракал.

Резко встал со стула и обо всём позабыв, быстрым шагом направился на выход. Вырвавшись на площадку, в два прыжка преодолел расстояние отделяющее мою квартиру от Лизкиной и затарабанил в её дверь кулаком.

— Елизавета! Мы сегодня обедать будем?! Или ты решила меня голодом заморить?!