Это не наша война (СИ)

Отступление 1

На листок упал крохотный солнечный зайчик. Это было чудо — чтобы сквозь сплошное зелёное покрывало, могучую крону мэлорна проник посланец света. Но таково было свойство листьев, раскрытых ладонью, как у клёна и вытянутых лучами вперёд, словно ивовые пальчики — впитывать солнечный свет, а частички его отражать и посылать дальше.

В этом священном месте для каждого эльфа, сердце Поющего Леса, была особая благодать. Конечно, высокорождённый в своём лесу, в любом его уголке — даже тех, что граничат с торговыми поселениями, чувствует себя легко и спокойно. Но здесь — это что-то неописуемое. Абсолютное царство зелени: травяной покров, стены листьев, условный потолок, при необходимости впитывающий дождь, словно губка, даже серо-коричневые эпизоды земли, корней и ветвей были редки… Что может быть чудесней для истинного светлого? Мгновения беспокойства, важные решения и размышления о судьбе народа — всё здесь приходит в равновесие, становится на свои места и видится столь легко, будто объяснённое взрослым ребёнку абсолютно ясное понятие…

Эльф усмехнулся про себя — было здорово ему, перевалившему двухтысячелетний рубеж, испытывать подобное чувство. Место силы и уюта, волшебства и откровений, магии и целительства всегда давало своим сыновьям и дочерям то, в чём они нуждались.

Он услышал — почувствовал, как кто-то приближается. Раз пропустила охрана (почётный эскорт?), что всегда старалась оградить Владыку в моменты посещений этого места, значит это тот, кто ему нужен. Вздохнул и с ощущением лёгкой грусти, сравнимой с покиданием домашнего очага на незначительное время, он скользнул к одной из полян, так сказать, «разговорных», где, не нарушая идиллию и целостность Сердца леса, можно было общаться. Гибкое тело легко и неуловимо проникало сквозь ветви, ни один посторонний хруст или треск не прозвучали, не нарушили покой мэлорна.

Расположившийся на траве эльф был типичным представителем народа: худой по меркам людей, с тонкими симпатичным чертами лица, он расположился так, чтобы создавать картинку: одна нога покоится на траве, правая же полусогнута в колене, на ней рука с небрежно висящей кистью, левая рука упирается в землю, голова задумчиво приподнята… Даже поза для сидения не должна быть небрежной. Вот так. Вместе с тем, истинный перворождённый нашёл бы некие отличия от жителя Леса, не покидавшего его. Не во внешности, а в одежде — изобилии металлических и кожаных деталей, в состоянии — еле заметном перебирании пальцами, подрагивании тонких ноздрей, инстинктивным, хоть и медленным, чуть уловимым поворотом головы — следствие постоянной необходимости быть настороже, а также долгого общения с представителями иных рас, некая смуглость, заплетённая на человеческий манер коса — мелочи, отличающие разведчика во внешнем мире.

В сердце Владыки потеплело — этот его праправнук пробуждал в нём родственные чувства с чисто (опять же!) человеческой силой…

Эльфов неспроста считают холодными, высокомерными, надменными — открытое проявление чувств в их среде не приветствуется. Однако же созерцательность, неторопливость, поиск прекрасного в окружающем порой занимают такое количество времени, которое иная раса не может себе позволить. И это тоже влияет на отсутствие внешних проявлений эмоций, которые внутри несомненно накапливаются, аккумулируются. Но было ещё довольно большое количество высокорождённых, не всегда чистокровных, в основном молодых, которых, так сказать, размеренная жизнь в Лесу не удовлетворяла, и они покидали его в поисках приключений, участвовали в людских конфликтах, вступали в отряды, дружины, параллельно портили человеческих самок и приобретали целый сонм вредных привычек. А также гибли. Но с этим ничего поделать нельзя было — никто не может запретить (кроме состояния войны, которого эльфы, искусные дипломаты и — благодаря возрасту и опыту — интриганы успешно избегали) покидать Лес. При этом в подобном оттоке была масса полезного: собиралась информация о положении дел на всей Веринии (благодаря общению с людьми и о территориях тёмных), на границе строились совместные посёлки людей и полуэльфов, создавая дополнительную буферную зону между Лесом и потенциально враждебным внешним миром, многие эльфы возвращались, принося новые умения, полезные знания, ибо чрезвычайно спешащие люди были плодовиты на хитроумные выдумки, как например изобретение таинственного пороха, чрезвычайно взрывоопасного вещества. Нельзя упускать из виду подобные вещи — это уже на кону выживание и безопасность всего народа. Вот этих светлых и отличала порывистость, излишняя эмоциональность, резкость поступков и суждений — опять же, со стороны лесных жителей, ибо по сравнению с людьми и гномами они оставались детьми во внешних проявлениях чувств.

Эльф вышел на поляну. Пришедший встал, с достоинством поклонился.

— Владыка Баэлхар, — сказал спокойно и даже несколько сдержанно.

Естественно, он знал о родстве, что глава Поющего Леса — его какой-то там прадед. Но родственников как таковых у Владыки было немало (даже среди полуэльфов — ведь он в молодости тоже был не против покинуть Лес и покуролесить, да и к родственным связям это, пожалуй, было уже сложно отнести). И потом, требовалось соблюдать приличия.

— Здравствуй, Каэлен, — благосклонно кивнул старший, с любопытством вглядываясь в лицо молодого эльфа, а точнее, по крови на три четверти, ведь, несмотря на весь чудесный набор высокорождённого: красоту, стиль, долгожительство, бабушкой его была обыкновенная человеческая женщина.

Хотя, по чести сказать, назвать «обыкновенной» ту, что завладела сердцем и разумом его второго сына, который до самого её старения и смерти сохранил о ней светлые чувства, и даже — поговаривают (но Владыка-то знал наверняка!) — не изменял ей (что для эльфов вообще считается нонсенсом, ибо подобную «измену» они вообще считают человеческим изобретением), а дочь свою Амаари, полуэльфийку редкой красоты, признал официально и относился с такой заботой и нежностью, что многие старшие пожелали высказать ему упрёк, а заодно и Владыке, не проведшему профилактическую вразумительную беседу. Глава Поющего Леса позволил себе рассердиться, но было уже поздно. Даэлон вместе с дочерью и небольшим отрядом приближённых и семенем мэлорна покинул Лес. Они, по договору о совместных действиях в случае войны и мира с королём Брежии, небольшой лесистой страны на юго-восток от Поющего Леса, основали поселение. Которое, как знал Владыка, уже изрядно разрослось, впитывая в себя очень многих, «неполных» эльфов, а также, как ни странно, чистокровных, других светлых и людей. Получилось довольно-таки интернациональное сообщество, очень даже военизированное и жёсткое по отношению к внешней угрозе. Совместно с брежианской королевской армией они не единожды нарушали захватнические планы соседей: трёх крупных людских королевств и страны дроу, с которыми умудрились впоследствии договориться о вечном перемирии и торгово-союзнических отношениях. Брежианская королевская фамилия (это было уже восьмое поколение, подтверждающее союз с эльфами) значительно укрепила свои позиции (как же! при дворе постоянно присутствуют высокорождённые, чем совсем не каждый может похвастать, готовые по необходимости делиться сильной природной магией и опытными отличными воинами) и занялась экспансией на тех же соседей. Естественно, часть лесов отходила союзникам, расширяющим границы Леса Острых Стрел (многозначительное название?). И вот уже молодой мэлорн уже поднялся над лиственно-хвойными рядами, исподволь меняя структуру леса, создавая будущее Священное место, опутывая живительной магией растения, животных и разумных, расположившихся в тени его кроны.

— Твой путь был лёгок?

Владыка точно всё знал о последнем караване у Хостии: о шамане конкурирующего торгового дома, наведшего разбойников на купцов, и эльфе (для удобства будем называть его так, ибо внешне Каэлен им был, и кроме чистокровных жителей Леса наличие и процент человеческой крови в нём определить вряд ли кто смог), подрядившемся в охрану, меткими выстрелами обезглавившем банду — умение определять вожаков и потенциально опасных соперников — очень полезное качество; о семействе болотных троллей, заглянувших совершенно безбоязненно однажды вечером на огонёк по причине пустого брюха — и опять же, улыбчивый эльф, в отличие от присоединившихся к каравану чистокровных собратьев, сумевший задурить тёмным головы и увести из опасного места уверенных в собственной силе и неуязвимости глупых созданий, уговорить перебить аппетит до утра кореньями и ягодами — на утро он таки одарил их молодым кабанчиком, и расстаться с тёмными… ну почти друзьями; о деревенском колдуне, не шуточно рассерженном на эльфа за обиженную дочь, хотя вломившиеся на сеновал караванные охранники спустя мгновение боевого клича испуга на лице полураздетого «нарушителя морали» не наблюдали, а сам объект «нанесённой обиды» со злостью шнуровала корсет, на чём свет обкладывая драконами папашку, «быстрого, как понос», который, кстати, лежал рядом с безмятежным видом, закрытыми глазами и наливающейся шишкой на лбу и, естественно, ничего не мог слышать; молоденькая ведьмочка чуть позже таки отблагодарила Каэлена двумя не самыми слабыми амулетами от человеческой магии. Ну и так далее — ещё много любопытных эпизодов, на первый взгляд не привлекающих внимания, на самом деле несущих существенную информацию о разумных существах. В первую очередь о представителе Леса, в силу своей коммуникабельности, обаяния, а также непоседливости и везучести являющегося добровольным связным между разбросанными эльфийскими конклавами.

— Да. Ничего сложного или интересного для Владыки кроме самого послания от Хранителя Хрустального Леса, — и он достал из поясной сумки зелёную веточку — магическую крупинку священного дерева — таким вот образом передавалась информация. Прочесть, расшифровать, пытать связного, что всё же иногда происходило, для получения сведений было бесполезно, ибо «читать» подобное послание могли лишь посвящённые, то бишь, сами старейшие: Владыки и Хранители Лесов, а также возможно кое-кто из особо посвящённых.

— Хорошо, отдыхай. Тебе предстоит далёкий путь.

— Куда? — оживился эльф, чуть ли не перебивая старшего.

Ну, неугомонный! Владыка мысленно усмехнулся. Смысла воспитывать подобного…гм, кадра в эльфийской строгости и сдержанности не было — для его деятельности это неприемлемые качества, укорять тоже глупо. Вот пытаться сберечь — это да. Каждого сына Леса нужно беречь. Но вот со времён падения изоляции вот такие юные существа — очень ценный продукт общения эльфов, людей и прочих рас. Существа, не несущие традиции вековой ненависти.

— Не спеши, позже объясню.

— Но я не видел готовящегося каравана.

— Не видел — не значит, что его нет. Ты пойдёшь вдвоём с человеком. Вначале, как охранники караванные до переправы через Глубинную. А после свернёте на юг — твой будущий напарник идёт наниматься в дружину барона Ансальда.

— Но ведь это же… — брови его совершенно по-человечески поползли вверх, — пол Веринии.

— Да, — невозмутимо согласился Владыка; прерывать объяснения и сам разговор он всё-таки посчитал не нужным — такие любопытные натуры, как Каэлен нуждаются хотя бы в минимуме информации. И потом, так могло получиться гораздо лучше: вместо любимого чистокровными официоза, посланец Леса сам постарается отыскать будущего попутчика, и учитывая достаточную коммуникабельность обоих и информационную подготовленность (тоже обоих!), встреча должна быть… интересной и продуктивной. — Ройчи, — а так зовут того, с кем тебе придётся провести бок-о-бок весомое по людским меркам количество времени, очень интересный… человек. В силу того, что он в своё время выполнял некоторые поручения Леса, мы о нём знаем многое, большую часть которого мы не имеем права тебе разглашать без его ведома в силу наших договорённостей. Могу тебя лишь уверить в том, что этот разумный, — чуть проакцентировал последнее слово, что в дополнение к предыдущим интригующим словам много что говорило младшему, ибо, как известно, эльфы к иным относились мягко говоря пренебрежительно, не взирая на статус: друзья, враги или союзники, — достоин доверия детей Леса. То есть, — усмехнулся губами, — спину он тебе прикроет.

Каэлен озадаченно, насколько можно было судить по отсутствующему взгляду, молчал. Он был даже немного… разочарован, что ли.

Человек в попутчиках? Даже достойный доверия? Какой-нибудь угрюмый лесовик (согласен, и среди людей, этой молодой и коротко живущей расы, существуют умелые следопыты, всё равно не сравнимые с эльфами по части слияния с Лесом), которого придётся терпеть чуть ли не полгода? Это не большая команда, где легко либо затеряться, либо найти компанию для веселья или интереса. И не путешествие в одиночестве, где он сам себе хозяин, и волен выбирать места ночлега… тёплые, уютные… с очаровательными хозяйками… Да-да, такова была основная слабость Каэлена — его неудержимо влёк к себе так называемый слабый пол, и довольно доступные человеческие самочки во всём своём внешнем многообразии, различии характеров, неизменной темпераментности и чувственности давали ощутимую фору долгоживущим чистокровным, следующим неким ритуалам и схемам общения эльфийкам. А теперь, небось, придётся передвигаться одними лесными тропами, дабы избегать многолюдных мест, не привлекать ненужного внимания всякой швали, чтобы выполнить…

Он поднял глаза.

— А зачем мне его сопровождать? — удивился Каэлен. — Есть интересы народа у этого… барона?

— Нет, что ты, — старейший получал истинное удовольствие от разговора: подвижная мимика младшего, его чувства, как раскрытая ладонь — это было так… волнительно, он уже и не помнил себя таким — всю жизнь среди народа приходилось скрывать, контролировать чувства, эмоции… При встречах с представителями иных народов — тем более. — Он просто захотел повоевать именно там, на юге. И согласился тебя сопровождать, — Владыка с удовольствием наблюдал реакцию: вытянувшееся в недоверии лицо, расширившиеся в последующем негодовании глаза, сжавшиеся губы. Мысленно опять усмехнувшись, старший эльф продолжил сухо и строго: — Тебе необходимо передать весточку нашим братьям из Леса Золотого Солнца. То есть, человек оставит тебя на эльфийской границе, и дальше пойдёт сам — он решил немного уточнить тамошнюю обстановку. Там сложные отношения между высокорождёнными и людьми, совсем недавно земли были пограничными между светлыми, людьми и уруками, и часто подвергались набегам тёмных. Отчего и изобилие соответствующих полукровок. Но и после того, как король Вали объявил их своими, отогнал уруков, отношения с нашим народом, это, естественно, всё равно не улучшило, — объяснил Владыка и уже мягче завершил: — Не переживай, ты не будешь разочарован общением, — кивком руки отпустил молодого эльфа.

Вдогонку же Каэлен услышал тихое и совсем уж странное:

— Так тебе будет безопасней.

Своего будущего попутчика эльф нашёл очень быстро. И как было не найти того, кто не будучи чистокровным эльфом, наглым образом разляжется на траве чуть ли не в священном месте. Вследствие этого Каэлен не успел остыть, и кипел, будто похлёбка на костре. Плюс само ощущение испытываемого гнева, чувства, совсем ему не присущего, лишь подливало масло в огонь. Его, свободного… члена общества, абсолютно добровольно предложившего услуги народу, в напарники к какому-то неотёсанному… А он, голый по пояс, преспокойно развалился, беспардонно дрыхнет под священными кронами, словно мэлорн обязан укрывать его от солнца. Ещё и храпит!

Раздражение было столь велико, что эльф принялся грубо тормошить человека за плечо, что будучи в спокойном (нормальном) расположении духа вряд ли бы себе позволил.

— А?.. Что?.. — спросонья вскинулся тот, а эльф моментально замер, ибо в кадык ему упёрлось что-то очень острое.

Он потерял дар речи по причинам, которых даже смысла нет приводить.

Взор человека прояснился.

— А, эльф, — прозвучало утвердительно, будто это что-то объясняло. Нож исчез, а в следующее мгновение человек упал на спину, повернулся на бок, подложил руки под голову… и опять засопел.

Каэлен так и застыл в полусогнутом состоянии, не шевелясь, будто его околдовали. Пять ударов сердца он тупо пялился в мерно вздымающийся бледнокожий бок. В его голову стали проникать отнюдь не миролюбивые мысли.

Человек так же внезапно перевернулся на спину и абсолютно бодрыми глазами глянул на эльфа.

— Чего надо?

Прозвучало бы грубо, если бы можно было уловить хоть какой-то вызов, агрессию. А так — просто вопрос. Без особой, впрочем, вежливости. А кому нравится, когда беспардонно прерывают его сон?

— Я…это… — гневная речь куда-то запропастилась, испарилась, и, испытав неловкость, эльф снова почувствовал раздражение. — Я не согласен подчиниться глупым приказам! — бросил он с вызовом.

Это было чистой воды мальчишеством. Учитывая десятилетия ученичества в Лесу, занятия риторикой и психологией, умение владеть собой, не взирая на ситуацию — всё пошло прахом. Невозможно было остановиться! Мало того Каэлен и сам затруднялся ответить, что он хотел этим сказать.

— Подчиняться? — недоумённо переспросил человек, совершенно естественно почесал живот в шрамах и без капли жира.

Видимо, это действие выполнило необходимую задачу, сработал механизм озарения, и он… внезапно улыбнулся: совершенно открыто, белозубо.

— Ты — тот, с кем я буду путешествовать?

Ошеломлённый эльф молча кивнул произошедшей метаморфозе. Человек протянул ему руку, тот автоматически пожал её — этот человеческий обычай не совсем ему нравился, но сами обстоятельства действовали за него. Рукопожатие оказалось неожиданно крепким и… уверенным, что ли? Ибо это была ладонь воина.

— Ройчи, — представился тот, легко поднимаясь на ноги и сворачивая волосы в тугую косу.

— Каэлен.

— Как это будем на моём языке? — поинтересовался он, приводя себя в порядок.

— Осенняя стрела. Но люди зовут меня Осенний лист, — Каэлен почему-то смутился.

— Красиво, — прокомментировал Ройчи без тени иронии, глядя на эльфа, оправляя курточку на своей худой, жилистой фигуре. — Но долго. Можно просто — Лист? — вопросительно глянул на эльфа.

Тот лишь пожал плечами, сам не понимая, нравится ли ему.

— Нет, — подумал тот, замер задумчиво. — Во! Листочек! — и снова обаятельно улыбнулся. — Спокойно — спокойно, — поднял руки в притворном испуге, видя неподдельное возмущение эльфа. — Шучу, — хлопнул того по плечу. — Пошли куда-нибудь перекусим, — подхватил свою увесистую котомку, оружейную перевязь. — Куда-нибудь, где можно, — двусмысленно хмыкнул, — посидеть по- человечески.

Они двинулись сквозь Лес, и человек ни чем не уступал высокорождённому в продвижении по родной стихии того.

— Тебя что-то смущает в нашем будущем путешествии?

— Как мы будем выбирать маршрут?

— Как хочешь, так и будем, — пожал плечами тот. — Некоторые места знаю я, некоторые — ты, сведения собираем — выбираем оптимальный вариант.

— То есть, при необходимости будем двигаться по трактам, заходить в крупные города?

— Почему бы и нет. Всё-таки хорошая дорога — это хорошая скорость. А города — это удобоваримые постоялые дворы. Я надеюсь, ты не относишься к тем высокорождённым, для которых земля — перина, а ветка дерева — предел комфорта?