Это не наша война (СИ)

Глава 5

Задрав подбородок, Руфия решительно вошла в сад. Сомнения, словно порывы холодного ветра, зачастившие, накатывающие с ужасающей периодичностью, растревожили её. Что самое обидное, она не могла придумать никакого научного метода анализа ситуации. Мало того, к лагерю сторонних наблюдателей, заселённому всевозможными учёными мужами, не единожды выказывавшими дельные мысли по части строения мироздания, присоединились и древние (а также не очень) философы, мистики и вообще умные люди, что в свою бытность роняли слова, как некие драгоценности — но такие, блестящие не сразу, ибо не каждый серый прохожий бросался их поднимать. Короче, весь этот литературный бомонд как сговорился и вместо того, чтобы как и прежде подбрасывать единственно верные изречения, на этот же раз перечень крылатых фраз — и прочих жизненаправляющих и правдунесущих постулатов был чрезвычайно велик и до невозможности различен. Даже частенько взаимоисключающ. Слова возникали, строились в предложения, но ничего толкового пока не возникало. Возможно, Руфия не могла Это самое рассмотреть — и такой вариант нужно учесть, ибо смятение, поселившееся в душе, мешало думать рационально. В общем, не ожидала она такого подлого удара от своих любимых книг, а также их составителей и прочих графоманов. Но это так — крик души, а ещё проще — поиск виноватых.

С другой стороны, кого винить? Дан перечень поступков: первое — назначена встреча с молодым человеком в фактически укромном месте, куда она без всяких «а может» собиралась придти одна; назовём это таким обывательским словом — свидание; второе: ради того, чтобы пойти на сомнительную встречу, она сказалась больной, отправив со служанкой записку учителю астрономии, то есть, на лицо прямой обман, который раньше не то что не могла себе позволить достаточно разумная особа королевской крови, а об одной только мысли о существовании такого себе вполне жизнеустойчивого понятия (она точно знала об этом и не только из книг), — как ложь, бледнела в приступе предполагаемого стыда; третье: всё это она таки собиралась изложить Его Преосвященству, и эта неумолимость встречи с кардиналом и откровенный разговор были заранее неуютны; четвёртое: планируя встретиться с Меньи с глазу на глаз, Руфия собиралась поставить того на место, но пока не знала как, ибо и тут было несколько вариантов: быть ли холодной, вежливой, улыбчивой, сразу огорошить гневом (где только отыскать его? искусство лицемерия не знакомо в должных объёмах) или стереть заумными фразами, постараться как-то подвести к мысли, что он сам… не достоин… и сбежит о неё, как многие раннее… О, это был бы лучший выход! А также юная естествоиспытательница собиралась по возможности запоминать перипетии будущего общения и впоследствии, проанализировав, сделать некоторые выводы, так сказать, провести эксперимент на добровольце и понять схемы управления и воздействия на людей… Как бы цинично это не звучало. Но попадать в глупые ситуации — это никуда не годится. Неумение отстаивать свою свободу, невозможность адекватно отшивать набивающихся на её компанию (как выяснилось, это так, хотя до сегодняшнего дня у неё было иное мнение) — это плохо. Значит, нужно упрочить защиту, извлечь рациональное зерно из сегодняшнего урока, и, в конце концов, вернуться к рассудительности, а не вести себя, как суетливая, озадаченная девица.

Влажный воздух встретил её приветливо, во всяком случае, ей так казалось, ибо он ассоциировался у неё с возможностью побродить среди экзотических тропических деревьев и растений с прихотливыми, непривычными для глаз стволами, плодами и цветами ярких расцветок, среди разлапистых папоротников — вообще, эта буйная, налитая красками зелень действовала на Руфию умиротворяющее.

Меньи при ближайшем рассмотрении не оказалось, и принцесса ощутила даже некоторое разочарование. Но, пройдя буквально десять локтей по аллее, за стволом кокосового ореха, она лицезрела любопытную картину: мальчишка, замерший напротив куста орхидеи — мильтонии, кажется. Алые бархатные лепестки с жёлтой корзинкой и небрежными белыми вставками — цветок был похож на замершую бабочку. Необычайно красив. Заворожённый — как иначе описать состояние человека, неотрывно и будто бы даже не мигая смотрящего на удивительные цветы?

Руфия неслышно и невесомо ступая, почти приблизилась — Меньи стоял вполоборота к ней, и за несколько шагов решилась предупредительно кашлянуть — она ощутила неловкость: будто бы подглядывает за человеком.

Меньи обернулся, и его отрешённое выражение на лице озарилось радостью.

— Ваше Высочество, я так рад, что вы пришли! — улыбка преобразила угловато-прыщавое мальчишеское лицо. — Это вам, — и протянул незамеченный раннее букет красных в белые прожилки хризантем. — Конечно, после такого великолепия, — движение в сторону тропических цветов, — которое вы имеете возможность наблюдать ежедневно, мой букет может вам показаться…

— Меньи, — прекратите, — она нетерпеливо подняла руку, останавливая оправдательную речь. — Позвольте мне самой делать выводы по части даров, — мимолётно глянула на множество небольших и свежих распустившихся бутончиков, источающих характерный аромат — веточки три. — Замечательные цветы, — посмотрела на парня; в её глазах мелькнула искорка интереса и… уважения, что ли. — Вам нравятся орхидеи? — уточнила с любопытством.

— Ну… — запнулся младший Гичи, — у меня покойная матушка была к ним, как бы это сказать, неравнодушна, — улыбнулся как-то застенчиво.

Руфия констатировала несомненное потепление отношений и была этим обстоятельством немного озадачена, но и довольна. Испытывать неприятные эмоции к человеку, «замечающему» цветы было бы неправильно. Возможно, даже этот молодой человек и развлечёт её.

— Простите меня, Меньи, если напомнила вам о печальном, — мягко произнесла, не сводя из-под полуопущенных ресниц внимательного взгляда.

Напоминать о том, что тоже когда-то потеряла мать, она не желала — это не тема для разговора с кем-либо. Даже с отцом. Осознание факта потери в своё время явилось отправной точкой понимания некоторых истин, одной из которых была такова: по-настоящему тебя не бросят только книги. Люди же изменчивы, как текучая вода. И измена, не в смысле предательства (к примеру, одного из супругов, или какого-либо торгового партнёра), а именно переменчивость, формирование, изменение под воздействием внешних обстоятельств и внутренних приоритетов. Вода, к примеру, осенью в листьях, зимой скована льдами, весной полноводна, а летом высыхает; опять же берег из-за постоянного воздействия течения меняет свой рельеф либо вследствие вырубки леса, либо постройки моста; живность тоже может кочевать: попал в воду, застрял в корнях мертвец, через время приходит на это место сом, выгоняет леща, вслед за лещом уходит щука… Камень и тот со времен меняется, даже самый крепкий, пусть и медленно. А человек — гораздо хрупче.

— Ничего-ничего, — замахал руками парень. — Это было давно. Просто эти цветы у меня ассоциируются с матерью, она их любила, — повторился парень, — и… погибла, поехав забирать очередную партию, — взгляд его на удар сердца стал отрешённым. — Поэтому у меня к ним двоякое отношение: я не могу не радоваться, глядя на орхидейные, ибо они занимали у мамы место наравне с отцом и мной. И в тоже время они фактически убили её. Значит, — криво усмехнулся, — я должен их ненавидеть.

— Цветы не могут убивать, — тут же вступилась Руфия.

— Разве? — отчего-то напряжённо уточнил парень.

— Ну да, — не очень уверенно ответила принцесса, не совсем понимая, как себя вести с Гичи: вроде не сахарный и не нуждается в сочувствии и жалости, но и тревожить память тоже некрасиво.

Но тут он её окончательно огорошил. Причём, логику последующего заявления проследить было не просто трудно, а на взгляд девушки невозможно.

— Ваше Высочество, вы сейчас как-то особенно прекрасны. В глазах плещется небо, губы — дольки спелого яблочного бока, тонкие черты словно вырезал искусный скульптор…

Руфия действительно была диво как хороша: распущенные до талии прямые светло-пшеничные волосы обрамляли ангельское точёное личико, сейчас серьёзное, с удивлённо раскрытыми выразительными глазами и полуоткрытыми вопросительно губами, розовые ушки мило выглядывали сквозь пряди. Лёгкое шёлковое платье выгодно обтекало тоненькую фигурку с зарождающимися атрибутами женщины и женственности.

Меньи всё говорил и говорил, а она, неблагодарная, была не здесь, а где-то… где-то далеко. Оказывается, слушать о том, какая ты красивая — это приятно. Раньше она как-то не уделяла подобному вопросу внимания, ей говорили, что она похожа на мать, что она симпатична — при чём эту информацию косвенно поставляла большая часть двора, а также пришлые: послы, гости, представители иных рас. Но, будучи голенастым, худющим, нескладным подростком, Руфия имела собственные критические глаза и с большой долей скепсиса относилась к пышным и не очень эпитетам и сравнениям. Ей казалось, что в людях говорит простое чувство самосохранения — попробуй скажи властителю земли, что любимая (ну, пусть одна из них) дочь — как-то не очень… Да отец, не взирая на предыдущие заслуги и многовековую родословную, постарается этого человека сжить со свету. Да, по части наличия ума, она без ложной скромности и с учётом приступов самокритичности могла ответить, что да, не глупа — не каждый дворянин мог похвастать тем изобилием различной информации, что осела в её светлой голове — и комплименты в этом направлении выслушивала благосклонно. Вот касательно внешности у неё были серьёзные сомнения. Но так как проблемой собственной привлекательности она не болела, то и не чувствовала зависимости от сладкоречивых представителей сильного пола. Тем более, не понаслышке знала, сколь сильно распространено и чуть ли не введено в ранг необходимости лицемерия. А тут вот такой казус.

Она тряхнула головой, сбрасывая с себя гипнотизм слов и, будто бы про себя проговорила:

— В любви мы ищем утешенье, коль далеко от нас она…

— Что?.. — сбился с мысли Меньи, покраснел, и лицо тут же стало утрачивать вдохновение и некую одухотворённость.

— Это Разилье, — пояснила девушка. — А вот ещё из него: «В иллюзии мы ищем счастье, и из неё мы строим дом…»

— Что… что вы хотите этим сказать? — запинаясь, спросил Меньи.

— Дорогой мой рыцарь, — принцесса совершенно серьёзно заглянула парню в глаза, — я вам очень благодарна за этот поступок. Один великий человек сказал: «нет пустяка в содеянном», а другой: «Мгновение истины — это великий океан чувств», и поэтому я, желая по достоинству оценить вашу искренность и смелость, хочу одарить вас вот этим, — она легко развязала невесомый шёлковый шейный платок и протянула парню. — Пусть частичка меня сопровождает вас и помогает сохранить силу духа в любой тяжёлой ситуации. — Меньи вспыхнул, словно зародившаяся в небе новая звезда, в полном достоинства поклоне склонился к руке девушки, коснулся губами ладони, а, выпрямившись, уже прижимал к груди драгоценный предмет. — Мы будем не часто видиться, ибо у каждого из нас своя ноша. Я желаю, чтобы вы, дорогой Меньи, продолжили совершенствовать навыки рыцаря — воина, а также обратили внимание на стезю дипломата, — младший РоГичи, не отрывал взгляда от лица младшей принцессы, но и так было понятно, что он впитывает слова чуть ли не кожей, и вывернется наизнанку ради того, чтобы выполнить пожелание дамы сердца. — Иногда я буду призывать вас к себе, желая услышать достойную речь: об ваших успехах, о путешествиях в дальние страны, о королях и придворных, возможно, буду просить развлечь лёгкой непринуждённой беседой — и вы должны будете к этому готовы. Но помните, что встречаться мы будем в том случае, когда в этом будет необходимость. И определять её, с вашего позволения, — она твёрдо посмотрела на него, — буду я, — замерла, словно ожидая подтверждения сказанному.

— Да, Ваше Высочество, — склонил голову понятливый РоГичи.

— Вот и хорошо, — улыбкой смягчились губы девушки.

— Кхм, дети мои…

Руфия и Меньи, чуть не подпрыгнув, резко обернулись.

— Ваше Преосвященство! — воскликнули молодые люди практически синхронно и склонились к сухонькой руке.

— Да пребудет с вами свет Единого, — осенил кардинал их крестным знамением. — Узнал я о твоей болезни, дочь моя, и решил проведать, — замолчал, скользя приветливым взглядом по притихшей парочке. — В ваших покоях мне подсказали, где вас можно отыскать, Ваше Высочество, — на щёки Руфи хлынул румянец, стоило только представить, как пожилой кардинал бродит по дворцу в поисках её. Но ещё ей показалось, что Его Преосвященство смущён. — Что-то неспокойно у меня на душе, — пожаловался Апий, поворачивая голову к цветам, — вот и решил прогуляться во дворец и проверить, не с вами ли связана моя тревога, — бросил лукавый взгляд на Руфию. — Но вижу, что ваше недомогание не очень опасно, — на этот раз принцесса побледнела.

Ройчи и Листочек уже битый час торчали у ворот внешнего периметра королевского дворцового комплекса. Были куплены и съедены по десятку пирожков (с яблоками, капустой, грибами и говядиной) у лоточников, но постулат о том, что время ожидания проходит быстрее, когда ешь, не подтвердился, разве что скорость поедания была на порядок выше. Возможно из-за того, что они не были особо голодны, а пирожки оказались на диво хороши. Было просмотрено, оценено, а кое-что и приобретено на стихийном рынке с другой стороны дворцовой площади. Они успели пустить в ход несколько мелких монет в игре в кости, организованной местными любителями лёгкой наживы, заставив понервничать явно криминальных товарищей, но в конечном итоге остаться при своих. Также Листочек пофлиртовал с молодой пышнотелой купеческой дочерью — но так, для убивания времени, ибо ни необъятные формы юного существа, ни звероватый вид приказчика, находящегося в паре локтей от искомого объекта не располагали к особому вдохновению и некоему идиллическому в перспективе завершению тонких манёвров. А Ройчи померялся взглядами с огромным орком, служившем при каком-то обозе охранником; можно было уже переходить к кулачкам, но бдительная стража предупредительно прошлась невдалеке, гремя железом, и на этом их поединок без особого сожаления был прекращён.

А РоПеруши всё не появлялся, и уже эмоциональный, но неизменно воспитанный эльф начинал проявлять нетерпение, расхаживая туда-сюда вдоль стены, бормоча какие-то эльфийские заклятия — до ругательств дело, конечно, не дошло, просто таким образом он пытался вернуть себе равновесие. Наёмник одно время следил за передвижениями напарника, пытаясь по губам прочитать слова, но коль скоро словарный запас эльфийского был скромен, а скорость произношения вне пределов понимания человека, он расстелил плащ и занялся своим любимым занятием, пережёвывающим скуку, как селянин в зимний период семечки — сном. Не то чтобы крепким, а так, дремотой в полглаза. Благо жара спала и было самое то — полежать, никуда не торопясь.

— Ройчи, ну как ты можешь спать в такой момент? — со сдержанными нотками некоего сильного чувства спросил Листочек, возвышаясь над человеком.

— Какой такой? — вяло уточнил наёмник, не открывая глаз — он бы вообще проигнорировал вопрос, но эльф так удачно стал, закрывая солнце, что Ройчи пожелал потянуть это ощущение тенька. — Я вообще-то люблю поспать, и с твоей стороны бессмысленно мне об этом напоминать, — он приоткрыл один глаз, чтобы проследить за реакцией товарища, но тот, как оказалось, совершенно не обратил внимание ни на ответ человека, ни на его скрытую издёвку — он смотрел в сторону ворот.

Листочек внешне был абсолютно невозмутим, но по некоторым, не сразу заметным признакам: лёгкому подрагиванию ушей, отбиванию пальцами левой руки какого-то ритма по бедру, небольшому раскачиванию тела, что наверняка являлось следствием постукивания носком сапога по брусчатке, можно было понять, что эльф как минимум не доволен. В состоянии покоя у него ничего не дёргается и не шевелится.

— Лис, ты можешь расслабиться? — спросил человек, понимая, что подремать толком не удастся, и даже назвал его сокращённым именем, принятым для боевых ситуаций и вообще эпизодов, где всё происходит очень быстро, в надежде, что эльф встряхнётся и возьмёт себя в руки. Бестолку. Тот, казалось, воообще не услышал товарища, продолжая таращиться в сторону ворот. Что он там пытается увидеть? Хорошо хоть тень сохраняется.

— Чего-то много… — пробормотал тихонько — про себя — эльф.

Человек, открывший к этому времени второй глаз, вздохнул и сел, поправил косицы за спину, опять вздохнул. Если эльфу кажется, что ему нравится такое времяпрепровождение, то это не так. Он мог гораздо продуктивней провести эти часы, чем словно незваный родственник маячить в сердце столицы. Просто человеку когда-то вбили в голову такую истину: воин должен быть терпелив, нетерпеливый воин — мёртвый воин. Он очень много раз мог в этом убедиться. А эльф по своему хороший боец, просто находится не в своей среде (лесу), много времени проводит в плохой с точки зрения классической светлой семьи, а также испытывает неудовлетворение от невозможности разрешить в свою пользу амурную проблему. Отсюда и раздражение.

Наёмник ещё помолчал, а потом всё-таки уточнил:

— Что ты там бормочешь?

Листочек наконец-то соизволил посмотреть в его сторону.

— Зачем столько солдат во дворце?

— О чём ты?

— Посмотри сам, — кивнул в нужном направлении.

В ворота втягивалась длинная колонна пехотинцев в зелёных плащах, со сверкающими на солнце остриями пик, треугольными щитами, в кольчугах, а в самих воротах исчезали солдаты в пластинчатых доспехах и с длинными, остроконечными внизу щитами.

— Может это один из полков, отправляемых к западной границе? Пригнали их на прослушивание напутственной речи? — с сомнением в голосе проговорил Ройчи.

Если честно, то это его нисколько не волновало. Вот если бы король Агробара Элий Великолепный, как его прозвали в народе, голышом продефилировал по площади — это да, могло его привлечь. А так это средненькое королевство никак кроме необходимости пересечь его не затрагивало его интересов. Но раз пообещал маркизу встретиться с ним, значит нужно постараться выполнить это. Хотя наёмник начинал склоняться к мысли, что можно и валить отсюда — три удара колокола, начало вечерней службы, были взяты им за временную точку, после которой он не намерен больше развлекать скуку здесь. Приличия соблюдены даже с перебором — они не обязаны караулить их дворянскую светлость до пришествия Единого.

Но были ещё две причины не сильно задерживаться дольше необходимого. Первая: совершенно неинтересно, что расскажет РоПеруши, вникать во внутренние проблемы королевства — увольте, тем более, имелась небольшая вероятность того, что слова маркиза могут неким гипотетическим образом повлиять на их планы, что следовало непременно избежать. Вторая причина — уходящий завтра с утра каботажник по подходящему компании маршруту. Местной власти они ничего не должны, разве что агробарцам не мешало быть благодарными любым доступным образом за уничтожение тёмных, но подобный долг компания, так и быть, может им простить. Они не столь денежно зависимы, чтобы совать свой нос в первый попавшийся осиный рой. И потом, компания не собирается делать покупки, требующие серьёзных капиталовложений вроде острова, мануфактуры или дворянского титула (к примеру) — спокойно себя сами обеспечат в тихой и незаметной местности где-нибудь на краю земли вне сферы внимания любых великих и не очень начальников — и прочих королей.

— Ройчи, давай попробуем зайти? Вдруг маркиз предвидел такую ситуацию и предупредил стражу.

У человека от удивления вытянулось лицо. Это предложение было столь неожиданно, что лицевые мышцы из полурасслабленного, ленивого состояния перетекли в нечто натянутое и замершее в ожидании.

— Тебя давно по ушам не били? — уточнил проникновенно. — Может отправить тебя к дракону, чтобы он зубами размял твою застуженную голову и дырками в ней помог избавиться от избытка загустевших мозгов?..

— Ты не понимаешь, — грустно перебил тот. — Представь, — эльф порывисто присел на корточки к человеку, — если бы луны не выходили на небо, что бы тогда было?

— Это значит, что небо затянуто тучами и возможен дождь.

— Да нет же! Не в тучах дело!

— Конечно не в тучах. Когда сидишь в кабаке, а в тебе три бурдюка пива, то мало того, что твои тучи и луны мешает увидеть потолок, так и ты так хочешь в туалет, что некогда голову поднять…

— Не издевайся! — сердито отреагировал Листочек. — Ты знаешь, о чём я! — воскликнул он, не отводя от человека требовательного взгляда.

— М-да, как всё запущено, — невесело констатировал тот. — Изрядно деваха промыла тебе мозги.

— Не говори так о ней, — твёрдо предупредил эльф, глаза сердито сверкнули на спокойном лице.

— Что ты хочешь?

— Почему бы нам не пройти во дворец и не решить наши проблемы?

— Ты с ума сошёл? О чём ты? — сделал удивление Ройчи. — И у нас вообще-то нет никаких проблем, — наставительно воздел указательный палец, но всё-таки с интересом спросил: — Как ты себе это представляешь? Собираешься покорить превратную стражу своим эльфийскм обаянием? — в его голосе в равной пропорции прозвучали скепсис и ирония. — Согласен, — решительно встал и стал разминать затёкшие ноги и спину. Видя непонимание в глазах глядящего снизу эльфа и неготовность ясно воспринять его реакцию, тот объяснил: — Ты желаешь проникнуть во дворец, полный людей, не очень лояльно относящихся к наёмникам и вообще посторонним, то бишь, изобилующий высокомерными дворянами, стервозными дамами, грубой солдатнёй и невежливой прислугой, так? — эльф нехотя кивнул. — Тебе и кости в руки — проводи, — помолчал, ехидно глядя на растерянного Листочка. — Но с одним условием, — эльф обречённо вздохнул, — я, естественно буду молчать — в этот рассадник спеси и лицемерия меня бы и дракон не загнал, но ты ведь не дракон? — уточнил на всякий случай у молчаливого товарища. — Конечно, нет, — сам ответил. — Но в некоторых ситуациях эльф — полукровка хуже самого… — указательный перст вверх. — Так, о чём это я? — типа, сбился с мысли. — Ах да, условие, — победно покачался с пяток на носки. — Если тебе не удастся протащить нас хотя бы за эти ворота, то ты становишься спиной к ним и… кукарекаешь десять раз…

— Я так и знал! — в сердцах воскликнул Листочек, его так долго удерживаемую невозмутимость смыло во мгновение. — Три раза.

— Пять. Или…

— Согласен, — эльф поднялся, укоризненно глянул на человека, поправил за плечом чехол с луком, колчан. Он уже вновь «держал лицо» и, демонстративно отвернувшись, терпеливо ждал, пока Ройчи скатывал свой плащ, упаковывал его и забрасывал котомку на плечо.

— Только громко, — предупредил человек, вышагивая за товарищем, — иначе следующий раз в твоих амурных делах я не помощник, ты меня знаешь.

— Не волнуйся ты так, — несколько свысока обронил тот, что не очень-то вязалось с перспективой действий в случае неудачи, — я всегда выполняю обещания.

— Это будет круто, — человек даже причмокнул от удовольствия. — Кукарекающий эльф — это… это… — и развёл руки от невозможности отыскать достойный эпитет. — Худук и Ностромо будут плакать.

Эльф недовольно посмотрел на веселящегося товарища, но промолчал, так как они уже подходили к воротам.

Трёхметровые створки были распахнуты, они наблюдали последних кнехтов, заходящих в пространство внутреннего двора. Завершала колонну пятёрка кавалеристов. Тройка рядовых стражников в гвардейских тонах с чайками на котах и щитах хмуро провожали взглядом зашедших пехотинцев — сразу понятно, что высокие и усатые гвардейцы не совсем в ладах с солдатами непонятной для друзей принадлежности. На подошедших они совсем не обратили внимания.

Эльф, ни удара сердца не останавливаясь, уверенно прошёл мимо стражников. Ройчи, пытавшемуся притормозить у караулки, ничего не осталось, как следовать за ушастым хитрецом. Внутренняя, очень короткая и быстрая борьба между желанием испортить этот проход пешки в ферзи каким-нибудь нелестным замечанием охране и возможностью этого не делать, закончилась победой второго — было бы нечестно помешать эльфу. Будет потом всю дорогу нудеть и ваять грустные вирши, а своей безразлично-печальной физиономией третировать ранимую совесть виновника неудачи.

— Эй, вы кто? И куда?

Вот оно, — усмехнулся про себя человек, демонстративно не оборачиваясь к говорившему. Эльф приостановился в пол оборота и этак надменно вопросил:

— Вас разве не предупредили о нас? Человек и эльф с маркизом Фиори РоПеруши к королю?

Наёмник с любопытством обернулся и удивился всерьёз: их остановил крепкий квадратный с вислыми усами стражник, но не в этом загвоздка — такое ощущение, что обратил он на них внимание случайно, ибо два его товарища отошли в тенёк и о чём-то негромко, но эмоционально говорят, не обращая на окружающее никакого внимания.

Солдат в это время отвечает, что — нет, их никто не предупреждал.

— А почему такой маленький караул? И где офицер? Кстати, именно офицер должен быть в курсе нашего появления, — вставляет свои пять агров Листочек.

Стражник беспомощно мнётся на месте — к слову, он даже не сделал попытки потянуться к мечу на поясе (а копья, все три подпирают стену), смотрит куда-то в сторону. Проследив за его взглядом, друзья замечают в ста локтях от них в тени дерева такую композицию: два рыцаря, один из которых судя по цветам — начальник караула, другой, в зелёной котте (?) скорее всего относится к только что вошедшему подразделению пехотинцев, разговаривают, точнее «зелёный» что-то втолковывает «красно-жёлтому». Место общения полукругом словно оцеплено пятёркой новоприбывших солдат, стоящих в непринуждённых позах, но с копьями наготове в руках.

— Да с утра пришёл приказ усилить вербарские ворота из-за возможности каких-то провокаций, и две трети состава караула после обеда ушло туда гонять крестьян и купцов, — скривился точно от зубной боли.

— Откуда приказ? — насторожился Ройчи.

— А дракон его знает, — пожал служивый плечами. — Говорят, что с самого верха. Вот мы и торчим тут, как гномы в пустой горе — с такой защитой и ночные средь бела дня могут идти во дворец, ковровой дорожки не хватает только, — вздохнул, стянул с руки перчатку и вытер лоб. — А тут ещё лягушатники припёрлись речь Борова слушать, — сплюнул смачно.

Эльф и человек переглянулись.

— Боров — это кто?

— Да это ж РоШакли — начальник городской стражи, — несказанно удивился солдат, будто вся Вериния должна знать эту важную информацию. — Он над нами не начальник, у нас как бы подчинение самому королю, но наш командир — лорд РоВенци. Ну а Боров вообще недолюбливает гвардию, так как у него чересчур худосочное дворянство.

— Это как? — поинтересовался наёмник.

— Да ненастоящее. Говорят, у него покровители высокие. Вот и любит нам гадостей разных преподнести: то вон отправить какашки нюхать и возах деревенских ковыряться, то на глазах у нас вводить псов РоАйци.

— Не понял, кто такие?

— А вон, лягушатники, пехота подчинения графа РоАйци, — солдат, видимо, решил не обращать внимания на вопиющее незнание реалий королевства, этой парочкой. — Мы с ними в городе завсегда дерёмся. Так что не к добру эти манёвры, — кивок в сторону уходящих солдат. — Очень уж мы с ними на ножах. Буквально вчера в таверне была поножовщина. Наших четверо, их семеро, — замолчал, грустно опустив глаза.

— Ну и как? — не утерпел эльф.

— Да никак. У нас трое раненых, у них четверо убитых, трое тяжело раненых.

— Так чего ж ты такой недовольный? — удивился Листочек.

— А чего радоваться: этих отвезли лечиться, хотя зачинщики они, а наших в подвалы до выяснения приговора… А вердикт за поножовщину один — петля. Уж эта сволочь РоШакли расстарается.

— Да, — протянул Ройчи сочувственно, хотя касательно трактирных драк и последующих за ними историями у него было своё мнение: всё зависит от того, за какую сторону ты болеешь, так и преподносишь историю — это раз, а второе — можно значительно видоизменить любую информацию. К примеру встретились трое гвардейцев и семеро одноногих лягушатников — по факту трое против семерых. Или трое раненых людей короля не успели обнажить мечи, как семеро человек графа были забиты камнями сочувствующих горожан. По факту: трое против семи. Или: четверо убитых зелёных и трое лёгких — но раз забрали к лекарю, значит тяжело ранены, но вот у жёлто-красных, допустим трое ранены, но так, что будто при смерти и смысла нет их выхаживать, и их относят в подвал, а четвёртый, е упомянутый, скорее всего убит, ведь участвовать и уцелеть совершенно — сложно, и в итоге получаем счёт: четыре — четыре. Конечно, нужно учитывать перевес в людях, но зелёным последний вариант не так обиден, нежели версия гвардейца. — Кстати, лягушатники — это прозвище из-за цвета?

— Не только, — усмехнулся вояка, — им даже нравится, когда их так называют. Они же двинутые — это все в городе знают. У них ритуал посвящения в своих знаете какой? — эльф с человеком отрицательно качают головой. — Боец считается настоящим, когда на глазах у своего отряда сжирает живую лягушку. — Эльфа заметно передёргивает. Солдат сочувственно качает головой. А Ройчи безмятежен — эка невидаль — съесть несчастное трепыхающееся земноводное, тоже мне подвиг! — Вот и я говорю: каким надо быть идиотом. Нет бы, как у нас молодому продержаться против троих ветеранов заданное время или, как у дуралеев щитоносцев устоять от удара копья с малой дистанции, — и, видя непонимание в глазах невольных собеседников, добавляет. — Да там и конь без тяжёлой сбруи, и всадник без доспехов, копьё тупое, расстояние в сотню локтей(?), а щит настоящий, ростовой, можешь даже доспех полный для устойчивости надеть, — объяснил, будто это просто выдержать такой удар (выдержать безболезненно для организма). — А у кавалеристов варианты: удержание на время на диком жеребце либо раззадоренном уколами в задницу или полоса препятствий на объезженном. Вот это я понимаю. Есть ещё разбивание древка пики о гребень шлема соискателя(метание топоров, затупленных, учебных, но тяжёлых в доспешного или драка в неблагополучном районе с ночными — у каждой части свои забавы. Но у этих же… — поморщился. — Даже у наших, как их… — задумался, — воинственных баб…

— Амазонок, — подсказал эльф.

— Вот-вот, у этих драконов в юбках есть нормальный критерий отбора: сдача нормативов по владению саблями, стрельбе из лука — ну и ещё что-то, — словоохотливый стражник улыбнулся внезапно, будто вспомнил что-то интересное. — Не, вру, дракон видит как, есть ещё одни придурки. У РоДизайши есть эскадрон лёгкой кавалерии, дворянские же сынки, но те ещё пижоны, так вот у них новобранец обязан принести или добыть предмет нижнего белья какой-нибудь прелестницы. Причём это целый процесс: проверка заявленной дамы — чтобы не была совсем простолюдинкой или шлюхой, проверка накануне отправляющегося на предмет отсутствия на теле заранее искомых дамских предметов, бдение товарищей под окнами — порой и всю ночь, и торжественное представление необходимого в казарме. И прошу заметить: они даже в таких мелочах не верят друг другу на слово — всё проверяют, — торжествующе закончил стражник.

Ройчи и Листочек, нагружённые массой «полезной» информации, преувеличенно согласно кивнули. Эльф, правда, всё-таки примерил на себя последнее испытание, но вынужден был признаться себе, что вот так цинично и на заказ… Впрочем, а почему бы ублажённым девицам полюбовно не делиться одёжкой? Ему, к слову, порою предлагались и рука, и сердце, и земли, и драгоценности, и… даже корова, не то что нижняя юбка.

— Благодарим тебя, гвардеец, за занимательную беседу, но нам нужно торопиться, — поставил наконец Ройчи заключительную точку в беседе. — Но всё-таки ворота охраняйте бдительней.

— А то что? — насторожился тот.

— Ничего, всего лишь требования устава, — отчеканил эльф и потащил человека прочь.

Они ещё некоторое время ощущали подозрительный взгляд стражника, но продолжали уверенно, но неторопливо удаляться от ворот.

— Куда ты меня ведёшь? — спросил наёмник.

— Во дворец.

— Это понятно. К парадному входу?

— У тебя что, глаз нет?

— У меня глаза есть, а вот у тебя мозги, судя по всему, ушли через дракона.

— Что ты имеешь в виду? — прозвучало вроде даже обиженно.

— Представляешь, сколько стражников нам нужно пересечь, чтобы хоть чуть-чуть продвинуться в сердце дворца? Или ты их всех в качестве пропуска будешь приглашать на беседу? Мало того, что мы можем перетрудить уши и потерять уйму времени, так и не факт, что они окажутся столь словоохотливы, как наш предыдущий собеседник. И как следствие, могут вытолкать взашей в самый неподходящий момент.

— Ты же вроде как и не против этой перспективы?

— Может и не против, но раз мы уже преодолели первую преграду, то зачем останавливаться на достигнутом?

— Что ты предлагаешь?

— Мы пойдём не через главный вход. Во дворце есть входы и попроще — для прислуги, для завоза множества необходимых для функционирования дворца вещей и продуктов. Мне кажется. Подобные места менее охраняемы. А там, уже войдя, дабы не терять время на длинный маршрут с двумя точками общения, мы разделимся, и я пойду искать маркиза, а ты свою даму. Кстати, ты уверен, что она здесь?

— Я абсолютно уверен, что она была с амазонками, но коль скоро есть хоть один шанс её нахождения здесь, то я должен это проверить.