Эпоха Титана 3

Глава 9

Борис посмотрел на Василису. Она подняла голову, встретилась с ним взглядом. Секунда. Две. Три. Переговаривались без слов. Я видел, что сопротивление рухнуло. Они сдались ещё до того, как открыли рты.

Выбора не было. Только вопрос времени.

— Мы… согласны, — прохрипел Борис.

Голос сухой, он сглотнул снова.

Кивнул.

— Я так и думал.

Достал из-за пазухи стопку чистых листов, что мне дал Чешуя, три ручки. Положил на койку рядом с Матросовым.

— Тогда пишем, — сказал. — Подробно. Всё, что знаете о Грибкове. Каждый заказ, каждая встреча, каждая передача ядер. Любые имена, которые вы слышали. Ничего не упускайте.

Борис взял листы. Руки дрожали, перехватил поудобнее. Ручку зажал между пальцами, как школьник на экзамене. Посмотрел на чистую бумагу. Потом на меня.

— Что ещё? — спросил он.

— Пиши.

Молчание. Он опустил взгляд, начал выводить буквы. Медленно, старательно. Почерк неровный. Морщился, когда двигал раненой рукой. Напрягал мышцы, прикусывал губу. Пот выступил на лбу.

Василиса взяла свои листы молча. Села на пол, спиной к стене. Положила бумагу на колени. Ручку сжала так сильно, что костяшки побелели. Писала быстро. Буквы прыгали, строчки кривые. Злость. Видел по тому, как она впивалась кончиком ручки в бумагу. Царапала, не писала.

Сел на угол койки. Достал свой лист. Положил на колено. Начал писать.

Рапорт. Сухой. Короткий. По форме.

«…в ходе патрулирования территории промышленной зоны обнаружил несанкционированную операцию майора Грибкова. Идентифицировал извлечение конфискованных активов СКА — магических ядер, ранг два и три. Разделил ядра: одни в кейсе, другие в самодельном мешке из моей куртки для лучшей сохранности. Объекты под охраной: Матросов Б. И., Мамонтова В. С., оба — аномальщики, корпус десять. При попытке задержания вступил в бой для защиты активов и предотвращения хищения собственности Службы. Был обездвижен магической атакой неустановленного типа со стороны майора Грибкова. Майор забрал одиннадцать ядер СКА и я потерял сознание. Очнулся после прибытия подкрепления…»

Хотел бы сказать, что я это выдал быстро. Да хрен там плавал. Пока Борис и Василиса «раскрывали души», я мял один лист за другим. Сначала написал на языке планеты Ксеркс и увидел это только в конце.

Новая попытка — застрял на первом слове. Ещё раз, снова у меня вышли какие-то наскальные рисунки, а не буквы. «Сука, твою ж…» — мысленно я ругался и старался не показывать виду, что у меня нихрена не выходит.

Матросов с Мамонтовой уже строчили по второму третьему листу, а я так и сидел с одним словом, которое у меня вышло: «Рапорт». Десять листов в помойку и я не продвинулся. Уже начал думать, чтобы попросить кого-то из них написать за меня, а я там подпись поставлю просто — крестик.

Но Титан во мне не сдался. Я начал медленно, буква за буквой выводить письмена. Поэтому и пришлось сократить всё своё повествование до очень короткого абзаца. Выдохнул и вытер пот со лба.

— Я думал нам тяжело писать… — хмыкнул Борис в какой-то момент моих стараний.

Ничего не ответил. Закончил. Отложил ручку. Посмотрел на них. Матросов всё ещё писал. Губы шевелились — проговаривал слова про себя. Лоб сморщен от напряжения. Пот капал на бумагу, размывал чернила в одном месте.

Василиса дописала раньше. Отбросила ручку в сторону. Та покатилась по полу, ударилась о стену. Листы смяла в руках, потом разгладила резко, с силой. Дышала сквозь зубы.

Ещё минута. Борис закончил. Положил ручку аккуратно. Выдохнул. Руку прижал к ране — болит. Откинулся на стену, закрыл глаза.

Встал. Забрал все три стопки. Свернул, засунул под плащ, что мне накинули. Бумага шуршала.

— Ждите здесь, — сказал.

Борис открыл глаза. Посмотрел на меня снизу вверх. Развернулся. Пошёл к двери.

Дошёл до кабинета Чешуи. Дверь приоткрыта. свет горит. Слышал голоса внутри. Кто-то докладывает. Подождал секунд двадцать.

Голоса стихли. Кто-то вышел — сержант, форма мятая, лицо усталое. Прошёл мимо, не глянув. Торопится куда-то.

Толкнул дверь. Вошёл.

Чешуя сидел за столом. Завален бумагами. Папки, отчёты, фотографии. Сам лейтенант без кителя, рукава закатаны, галстук ослаблен.

Поднял голову, когда увидел меня. Выражение не изменилось, просто ждал, руки на столе. Пальцы барабанили по дереву.

Подошёл, достал три стопки листов и положил перед ним. Одна за другой. Своя в стороне, две других толще.

Чешуя смотрел на бумаги, секунда тишины. Потом руки метнулись вперёд. Резко. Жадно. Схватил показания Матросова. Придвинул к себе ближе. Глаза упали на первую строчку.

Читал.

Молча. Быстро. Губы шевелились чуть-чуть — проговаривал про себя какие-то слова. Глаза бегали по строчкам. Слева направо. Вниз. Следующая страница.

Я стоял и ждал.

Лицо Чешуи начало меняться. Сначала — концентрация. Брови сдвинулись. Морщины на лбу углубились. Потом — что-то ещё. Удовлетворение? Нет. Больше. Предвкушение.

Он перевернул страницу, ещё одну. Пальцы дрожали слегка.

— Так-так-так, — пробормотал он себе под нос. — Вот оно… Вот оно, сука…

Голос тихий, почти шёпот. Но я слышал каждое слово.

Он отложил Матросова. Схватил показания Мамонтовой. Читал быстрее. Проверял. Сверял. Искал совпадения. Глаза сузились.

— Да! — вырвалось у него. — Да, твою ж, да!

Кулаком стукнул по столу. Бумаги подпрыгнули. Пепельница звякнула.

Дочитал. Откинулся на спинку стула. Стул скрипнул под весом. Выдохнул с облегчением, с наслаждением.

На лице появилась улыбка, растянулась от уха до уха. Хищная, мрачная, довольная. Как у хищника, который загнал добычу в угол и знает — она никуда не денется.

— Отлично, — сказал он негромко.

Посмотрел на меня. Глаза блестят.

— Просто отлично, — повторил громче. — Этого… — Он постучал пальцем по бумагам. — Этого хватит, с лихвой хватит.

Взял сигарету. Чиркнул зажигалкой. Затянулся. Дым выпустил через нос. Расслабился.

— Значит, вы его арестуете? — спросил я.

Чешуя хмыкнул. Качнул головой. Улыбка стала шире. Насмешливая.

— Арестую? — повторил. — Володя, Володя… Ты не понял.

Лейтенант наклонился вперёд. Локти на стол. Сигарета дымится между пальцами.

— Грибков — пешка, — сказал он медленно, смакуя каждое слово. — Мелкая, ничтожная пешка. Мы только начинаем, мальчик.

Пауза. Затянулся снова. Дым в лицо мне. Не отвёл взгляд.

— Ты не просто прижал майора, — продолжил Чешуя. — Ты дал нам официальный повод вцепиться в его покровителя — генерала Краснова.

Я молчал. Смотрел на него.

— А Краснов, — голос Чешуи понизился, стал тише, жёстче, — это «кошелёк» и «руки» рода Медведевых в армии.

Пауза. Он смотрит мне в глаза и ждёт реакции.

Я ему не даю. Лицо каменное.

— Мы два года не могли к нему подобраться, — продолжил лейтенант. — Два гребаных года, Володя. Краснов чист. Документы чисты. Связи прикрыты. Он осторожный ублюдок. Профессионал. — Затянулся. — А ты вскрыл его за один день. Пусть это только начало. Но теперь у нас есть всё, чтобы начать его прижимать. Я же не просто так позволил ему вмешаться и забрать Грибкова. Он показал себя, свои интересы. И теперь вот с этим… — указали на бумаги. — Дело пойдёт куда быстрее. Кстати, ты чего так мало написал? Думал, что за каждую букву нужно платить?

Чешуя засмеялся. Я никак не отреагировал. В моём случае каждое слово действительно имело цену. Переключился на то что он сказал. Картинка сложилась в голове.

Вся операция. Грибков был просто наживкой. Бойко и Чешуя с самого начала вели игру против Медведевых. Выпустили Матросова и Мамонтову не просто так. Выпустили со мной. Зная, что мы пойдём за кейсом. Зная, что Грибков следит. Зная, что он придёт.

Они использовали меня как таран. Чтобы пробить стену, чтобы создать инцидент. Официальный повод для атаки на Краснова.

Красиво. Эффективно. Похоже, многоходовку здесь провернул не только я. Внутри кольнуло. Злость? Нет. Что-то другое. Уважение? К людишкам?

Хмыкнул.

Как я и думал меня использовали против рода Медведевых. Отлично, скоро они дадут мне свои ресурсы, чтобы я смог с ними сразиться. А пока подождём и подыграем им.

— А ведь я даже не старался, — сказал вслух.

Чешуя перестал улыбаться. Лицо стало жёстким.

— Вот это и есть проблема, Володя, — сказал он. — Вот это… Твоя главная проблема. Что ты умудряешься поставить на уши всё вокруг даже не напрягаясь. Как?.. Не знаю! Но у тебя чертовски хорошо получается.

Встал из-за стола. Обошёл его. Подошёл ближе. Встал передо мной.

— Теперь ты — главная мишень на доске, — сказал он тихо, медленно. — Понимаешь? Главная. Медведевы захотят убрать свидетеля, который топит их генерала. Тебя, Володя. Тебя захотят убрать.

Пауза.

— Не арестовать. Не запугать. Убрать, — повторил он. — Труп в канаве. Или несчастный случай на тренировке. Или пропал без вести. Понял? Да что там, военные подключатся к этому.

Я молчал.

Чешуя сделал шаг ближе. Почти вплотную.

— И это только полбеды, — продолжил он. — Змеев рвёт и мечет. Он считает, что СКА «украло» у него ценный актив. Тебя, Володя. Тебя украли у него.

Голос стал насмешливым.

— Он думал, ты будешь его глазами в Корпусе 10. Его собачкой. Его инструментом, а мы забрали тебя на базу. Легализовали, дали форму, теперь ты наш.

Чешуя отступил на шаг. Скрестил руки на груди.

— Ты умудрился за две недели стать точкой конфликта между двумя Великими родами, — заключил он. — Медведевы хотят тебя убить. Змеев хочет тебя вернуть. СКА тебя держит. — Усмехнулся. — Поздравляю, мальчик. Ты в самом центре говна.

Тишина.

Я переваривал информацию. Медведевы, Змеевы, СКА, военные.

Четыре силы тянут в разные стороны. Быстро же они появились на моей доске. Людишки думают, что я — пешка.

Ошибаются. Это не они со мной играют, а я с ними. Но пока мне выгодно быть пешкой. Пусть думают, что контролируют. Пусть тянут. Пока они тянут — я получаю ресурсы. А потом… Потом верёвка порвётся. И все эти людишки поймут, кого пытались использовать.

— Теперь иди, — махнул рукой Чешуя. — Освобождай своих «друзей»… Кто бы мог подумать, что ты Володя такой преданный.

Развернулся. Сделал шаг к двери и остановился. Посмотрел на лейтенанта и улыбнулся. Правильные мысли… Они и должны быть у вас. Я дурак, что решил рискнуть всем, чтобы прикрыть Матросова и Мамонтову.

Коридор изолятора встретил той же серостью и тишиной. Лампы гудели, прошёл мимо двух камер, остановился около седьмой. Охранник стоял у двери.

— Открывай, — сказал коротко.

— Матросов, Мамонтова, — сказал охранник в проём. Голос официальный, без эмоций. — На выход. Вы свободны.

Тишина внутри. Секунда. Две.

Потом шаги. Борис появился первым. Шёл медленно, неуверенно, Василиса следом. Двигалась резче, увереннее. Руки сжаты в кулаки, челюсть стиснута.

Охранник отошёл в сторону, прислонился к стене. Борис и Василиса стояли в коридоре. Смотрели на меня. Ждали чего-то. Объяснений? Приказов?

Подошёл ближе. Встал так, чтобы охранник не слышал. Понизил голос почти до шёпота.

— Вы свободны, — сказал тихо, глядя Борису в глаза. — Поезжайте в корпус. Сидите тихо. Никаких вылазок, пока я не свяжусь.

Матросов моргнул. Облизнул сухие губы и кивнул.

Василиса шагнула ближе.

— И… это всё? — прошептала. — Мы просто… уходим?

— Пока да, — ответил коротко. — Проваливайте.

Посмотрел на них жёстко. Без эмоций. Разговор окончен.

Они развернулись и пошли к выходу. Быстро, почти бегом. Шаги гулко отдавались по коридор. Матросов и Мамонтова свободны. Чешуя получил то, что хотел — показания против Грибкова и Краснова.

Потрогал ядра, что ещё лежали под футболкой. Нужно попробовать впитать их.

Вышел из изолятора. Свежий воздух ударил в лицо. Уже утро почти. Двинулся в сторону казармы. Ноги несли сами, автоматически. Усталость накатывала волнами. Последние сутки были долгими.

Дошёл до своей двери. Открыл. Зашёл внутрь. Закрыл за собой, щёлкнул замком. Добрался до койки. Сел. Пружины скрипнули под весом. Истощение навалилось разом. Плечи налились свинцом, веки отяжелели. Хотелось просто упасть и вырубиться, но нет, сначала дело.

Пальцы нащупали два холодных шара, прижатых к коже. Достал их. Положил на ладонь. Моё ядро в позвоночнике откликнулось.

Два ядра, вместо тринадцати, сука. Но эти шарики второго или третьего ранга. Они сильнее. В них больше энергии.

Что если… самому впитать? Не просто поглотить, как с гигантом на аномалии. А попробовать «поймать».

Альберт тогда объяснял, что когда поглощаешь ядро, можно попытаться ухватить стихию внутри. Разница в том, что он мне помогал, а теперь это нужно сделать самому. Получится? Хрен знает, в любом случает энергию получу.

Попробую.

Взял первое ядро, более светлое. Положил на правую ладонь. Закрыл глаза. Сосредоточился. Дыхание замедлилось. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Внимание внутрь — на ядро в позвоночнике, на потоки энергии в теле.

Начал тянуть.

Ядро в руке отозвалось. Потеплело резко. Энергия начала вытекать из него. Она потекла в ладонь, в кожу, в кровь.

Мощный поток силы вливался в меня. Ядро в позвоночнике впитывало энергию жадно, втягивало в себя. Тело наполнялось силой — мышцы напряглись, нервы вспыхнули.

Искал стихию. Пытался «поймать» её. Концентрировался на ощущениях. Искал огонь? Воду? Ветер? Ничего. Только энергия, чистая, без примесей, без стихии… Жаль!

Серая, мелкая пыль осыпалась с ладони на пол. Выдохнул. Открыл глаза. Разочарование кольнуло. Ладно. Первое было пустым. Но энергия хорошая — восстановился немного. Усталость отступила, тело ожило.

Взял второе ядро, более тёмное. Положил на ладонь, оно тяжелее первого — ощутимо тяжелее, хотя размером такое же. Плотность выше? Значит энергии внутри больше?

Поморщился и закрыл глаза снова. Дыхание замедлил. Вдох. Выдох. Концентрация максимальная.

Начал тянуть энергию.

УДАР.

Не ручеёк. Не поток, а ЛАВИНА.

Энергия хлынула в руку мощной волной, как прорвавшая плотину река. Врезалась в ядро в позвоночнике с такой силой, что тело выгнулось дугой. Зубы сжались сами собой, челюсти свело. Боль взорвалась внутри — острая, жгучая, непереносимая.

Твою мать!

Ощущение, будто на плечи навалили гору, кости сдавливают тисками. Слово внутренности придавливают к позвоночнику невидимой рукой. Дышать стало труднее — воздух не шёл в лёгкие, рёбра не расширялись.

Ядро в позвоночнике содрогнулось от боли. Чужеродная энергия насильно вбивалась в него, ломала сопротивление, раздирала изнутри. Она не просила войти — она вламывалась.

Кажется, у этого ядра есть стихия. Только от этой мысли стало немного легче. Осталось её потянуть в себя. Отделить от основного потока и закинуть в прожилку. Хреновая идея делать это без инструкции, но и ждать я больше не могу.

Сконцентрировался на вибрации. Вот она, я смог отделить. А теперь её в моё ядро в позвоночнике. Что-то начало расширяться. Перестал чувствовать ноги. Ещё чуть-чуть. Прожилка шевельнулась и я уже её знал.

Сука! Это… Земля…

Осознание пришло сквозь боль. Упал на колени. Ноги подкосились, не держали. Ладонь со вторым ядром прижал к груди, оно всё ещё отдавало энергию, процесс не остановить. Вторая рука вцепилась в койку, пальцы сжали матрас.

Боль усилилась. Ядро в позвоночнике трещало. Трещины шли по структуре, по связям между энергиями. Оно не справлялось, не могло переварить такой объём стихийной энергии.

Твою мать… Из всех, мляха, стихий… Земля! Единственная, которой мне лучше не пользоваться и не светиться. Вот это же мне повезло…

Вспышка.

Яркая, белая, ослепляющая. Даже с закрытыми глазами я её видел. Ядро в позвоночнике вспыхнуло изнутри, как миниатюрное солнце.

Потом — сжатие.

Резкое, болезненное. Ядро сжалось до размера горошины. Плотность выросла настолько, что я почувствовал это физически — будто в позвоночник вдавили раскалённый металлический шарик.

И расширение.

Ядро взорвалось наружу. Расширилось обратно, но уже по-другому. Структура изменилась. Связи перестроились. Новые каналы пробились сквозь тело, соединились с нервной системой, с мышцами, с костями.

Стихия земли вплелась в ядро. Разряд увеличился. Но цена…

Боль не проходила. Ломило всё тело. Мышцы тряслись от перегрузки. Кожа горела, будто меня изнутри выжигали огнём. Пот лился ручьями, пропитал футболку насквозь.

Второе ядро рассыпалось. Тяжёлая, тёмная пыль упала на пол рядом с первой. Попытался встать. Не получилось. Ноги не слушались. Руки тряслись. Голова кружилась.

Мысли расплывались. Концентрация терялась. Темнота наползала по краям зрения. Нужно… на койку…

Попытался подняться ещё раз. Оттолкнулся от пола, напряг мышцы. Почти получилось. Выпрямился наполовину, схватился за край.

И сознание отключилось.

Сколько прошло времени? Не знаю. Секунды? Минуты? Часы?

Приходил в себя постепенно. Сначала — звуки. Приглушённые, далёкие. Голоса? Шаги? Нет, тише. Скрип дерева. Ветер за окном.

Потом — ощущения. Холод под спиной. Жёсткий пол давит на позвоночник. Правая рука затекла, онемела. Голова гудит — тупая, ноющая боль в затылке.

Попытался открыть глаза. Веки тяжёлые, не слушаются. Ещё попытка. Получилось.

Темнота. Потолок. Знакомые очертания комнаты.

Я на полу. Лежу на боку. Рука под головой, нога подогнута. Неудобная поза — затекло всё.

Попытался пошевелиться. Мышцы откликнулись болью — острой, пронзающей. Застонал сквозь зубы. Тело не хочет двигаться. Каждое движение — пытка.

Что… Где я?

Память вернулась медленно, по кускам. Ядра. Поглощение. Стихия земли. Боль. Потеря сознания.

Сколько я спал?

Повернул голову к окну. Больно, но получилось. За окном светло. Не ярко, но уже не ночь. Рассвет? Или уже утро?

Попытался встать. Оттолкнулся от пола рукой. Боль вспыхнула в плече, в спине, в рёбрах. Игнорировал. Напряг мышцы, поднялся на колени. Закружилась голова, перед глазами поплыли чёрные точки. Замер, ждал, пока пройдёт.

Встал. Шатаясь, держался за койку. Ноги ватные, не держат. Присел на край. Пружины скрипнули. Посмотрел на руки. Перевёл взгляд на пол. Две кучки пыли — серая и тёмная.

Я получил второй разряд второй у себя стихии — земли… Вот только что-то жестко всё пошло. С Альбертом мало того, что открыл стихию и два разряда получил и нормально всё было, а тут?

Злость кольнула внутри. Из всех стихий — именно земля. Использовать нельзя. Один раз покажу — и всё.

Сжал кулаки. Ногти впились в ладони. Что толку от силы, которую нельзя применить?

Нужно посмотреть как там моя сила Титана поживает и какие ещё изменения в теле произошли. Вот только голову повело и я снова вырубился.

Очнулся от толчка. Всё тело подбросило вверх, потом опустило обратно. Голова стукнулась о что-то твёрдое.

Открыл глаза. Не потолок. Брезент. Серый, грязный брезент.

Что за хрень?

Попытался сесть. Получилось. Огляделся.

Кузов грузовика… Металлический пол, стенки высокие, скамейки вдоль бортов.

И люди. Вся Третья команда.

Альберт сидел ближе всех, напротив меня. Руки на коленях, лицо мрачное. Смотрел на меня долго. В глазах — злость. Саша рядом с ним. Отвернулся, смотрел в сторону. Челюсть стиснута, руки сжаты в кулаки. Катя у борта. Обнимала себя за плечи, съёжилась. Не смотрела на меня.

Сколько я спал? Где мы? Они меня просто… забрали из комнаты? Грузовик подпрыгнул на ухабе снова. Всех тряхнуло.

Сел ровнее. Посмотрел на Альберта.

— Куда мы едем? — спросил я.

Альберт усмехнулся.

— На экскурсию, Большов! — крикнул он громко, через шум двигателя. — Ты же у нас любитель привлекать внимание. Решил, что Третья команда — это скучно.

Саша повернулся ко мне. Посмотрел мрачно, без своей обычной улыбки.

— Мы едем на Форпост, Володя, — сказал тихо.

Поднял бровь.

— Что за Форпост?

— Это ССЫЛКА, Большов! — рявкнул Альберт. — Закрытое поселение под аномальной сеткой. Дыра, куда ссылают проштрафившихся военных, аномальщиков и… аристократов, которых нельзя казнить, но нужно «потерять». — Он сплюнул в сторону. — Выйти оттуда нельзя, пока не «отслужишь срок».

Саша продолжил, сквозь зубы:

— Там аномалии третьего и четвёртого ранга. Гиганты. Постоянно. Сетка их еле держит.

Альберт поправил, усмехаясь:

— Третьего, Саша. Четвёртый был один раз. Не надо пугать нашего героя.

Пауза. Альберт наслаждался моментом. Смотрел на меня, ждал реакции.

Потом добавил медленно, смакуя каждое слово:

— … И наше задание… осмотреть сетку. И починить её. Изнутри.

Вся команда смотрела на меня.

Альберт закончил:

— Это задание — наказание. Потому что нормальные команды туда не направляют. Никогда! Сука, я там был всего один раз и то просто для ознакомления. А это… Оно… из-за тебя, Большов.

Нахмурился.

— А я тут причём? — спросил.

Альберт хмыкнул. Наклонился вперёд.

— Ты знаешь! — бросил он резко.

Молчал. Не знаю или знаю? Какой из эпизодов? Кошкин со своей докладной или расследование по военным.

Чешуя… Он предупредил меня, что я — мишень. Неужели лейтенант решил вмешаться? Он меня попытался спрятать. Убрал с доски, пока Медведевы и Змеевы будут носом рыть землю. Он кинул меня в самую задницу, чтобы сохранить как фигуру… как козыря на потом.

А Матросов и Мамонтова? Они тоже свидетели. Как с ними? Или новый глава корпуса прикроет их? Тряхнул головой. Внутри странное чувство. Вроде бы и паника и мне плевать одновременно, хотя нет облегчение.

Володя очень боится Медведевых, а тут ещё и Змеевы и СКА и военные. Разберусь. Людишки всегда бояться чего-то. Ну поселение, ну с гигантами, ну закрытое. Посмотрим… Хотя! Сначала, заглянуть в себя и оценить итоги моих стараний и уменьшенной доли.

Не получилось. Грузовик резко затормозил. Всех кинуло вперёд. Саша не удержался, упал с лавки. Ругань, грохот.

Альберт поднялся. Осмотрел всех и поморщился.

— Дальше не поедем! — крикнул кто-то из кабины водителя.

— Выгружаемся! — Альберт пнул борт грузовика. — Добро пожаловать в ад, Большов. Твоя личная экскурсия начинается.