Эльфийский бык

Глава 26 Об опасной близости к власти

Глава 26 Об опасной близости к власти

«По всей стране прошли массовые выступления зоозащитников, требующих немедленно остановить эксплуатацию птиц кондитерами. Созданы петиции, призывающие к запрету выпуска тортов „Птичье молоко“ и аналогичных им. Ряд фабрик и производителей добровольно пошли навстречу, создав альтернативный продукт, с указанием на этикетке, что при производстве не используется натуральное птичье молоко…»

«Министр образования заявил о необходимости проведения очередной реформы, направленной на расширение программы по отдельным дисциплинам и устранение пробелов…»

«Новости регионов»

Ухо дергалось мелко и часто, и Иван с трудом сдерживался, чтобы не придержать его рукой. Подумалось, что, возможно, это просто бред.

Обычный такой нормальный, если можно выразиться, бред.

Случается.

На солнце перегрелись. Потом в воде перекупались. Может, наглотались местной тины или надышались ядовитыми испарениями. А теперь вот и сказывается.

Потому что не может такого быть, чтобы император и…

— Молодцы, — сказал Император, выпустив руку Бера, когда Серега удалился достаточно, чтобы не слышать. — А соображать можете иногда.

— Почему иногда? — Бер пальцами пошевелил и на руку поглядел с некоторым подозрением.

— Потому что если бы всегда, то тут бы не оказались, — Его императорское Величество провели ладонью по волосам. — Что тут вообще происходит-то?

— Да хрень какая-то, — ответил Иван прежде, чем успел сообразить, что с Императором так разговаривать не след.

Только он, вместо того, чтобы возмутиться, кивнул и произнес:

— То, что хрень, это я уже понял. А конкретнее? Хотя… чего мы во дворе стоим. Показывайте, как живут молодые специалисты…

Иван посмотрел на Бера, выражение лица которого стало мрачно-упрямым, что поневоле зародились нехорошие предчувствия, и подхватил приятеля под руку.

— Прошу, — произнес он. — Проходите… Ваше…

— Сашка, — перебил Император. — И на «ты»… я тут инкогнито. В отпуске.

— А у императоров бывает отпуск?

— В том и дело… — он махнул рукой и подхватил невзрачного вида черный рюкзак.

— А в Подкозельск почему? — Бер явно успокаивался. — Можно же куда-нибудь… скажем… на Гоа. Или Мальдивы.

— Ага, чтоб потом какие-нибудь умники написали, что индустрия туризма в полной жопе, если Император едет отдыхать на Гоа. Или Мальдивы. Да и… ты не представляешь, сколько это мороки. Каждый выезд за границу — тысяча согласований. Дипломатический корпус воет. Охрана стенает. Да и… вообще, я император или нет?

— Понятия не имею, — отозвался Бер, вытащив из-под камня ключ от замка. Замок был навесным и вида весьма внушительного.

— Вот! В этом и проблема, что я и сам понятия не имею, — император почему-то на высказывание не обиделся. — А что за магия? Чую, а разглядеть не могу.

Замок с ключом принес Серега, а Бер чутка доработал.

— Родовая… так-то я не особо. А вот по мелочи если, то получается… мои замки даже матушка открыть не может, — Бер вставил ключ, и две половинки заклятья, видимого, как сложное кружево, сомкнулись. Замок открылся с тихим щелчком. — Прошу…

Император вошел первым.

Огляделся.

Хмыкнул…

— Убираться не пробовали? — поинтересовался он с насмешкой. И Иван, оглядевшись, согласился. Вчера они вещи свалили в угол. Утром и вовсе спешили, вот и вывернули, как было, на пол.

На полу оно и лежало.

Слева — гора Берового шмотья. Справа, стало быть, собственная Ивана. Тут же рюкзак распотрошенный. На столе — пустая тарелка, по которой сосредоточенно ползала троица мух, собирая остатки блинов. Под столом — россыпь консервных банок. Пустых. У одной с видом печальным сидела мышь. При появлении людей мышь обернулась, смерила пришедших внимательным взглядом черных глаз и неспешною, гордою даже походкой удалилась куда-то к печи.

— Так… вышло… — заметил Иван, судорожно пытаясь понять, с чего начать.

Раньше оно как-то все само.

Приходишь, а в комнатах чистота с порядком обретаются. И цветами пахнет. Здесь пахло пылью и, кажется, остатки тушенки успели слегка затухнуть.

— Вижу, что так, — Император бросил рюкзак на лавку. — Так, ты…

Палец его уперся в Бера.

— Берешь и собираешь мусор.

— Куда?

— Для начала в пакет. Потом узнаешь, куда его здесь выносят. Ты… с вещами разберись.

— Шкафа нет, — заметил Иван.

— Это да… ну хоть в чемодан сложи, чтоб глаза не мозолили.

— А грязное?

Император тяжко вздохнул.

— Грязное тоже сложи. Но отдельно… потом постираем.

— А ты?

— А я… — Император величественным взором окинул просторы комнатушки и произнес: — Буду осуществлять общее руководство. Мудрое. И пол подмету. Вон, веник есть.

Он вытащил из-за лавки пучок веток, перевязанных веревкой.

Веник?

— Может, лучше пылесосом? — робко предложил Иван.

— А есть пылесос?

— Нет… наверное, нет.

— Ну, тогда без вариантов… — Император перекинул этот пучок веток с одной руки в другую, словно примеряясь. А может, проверял, насколько хорошо веник сбалансирован? В общем, перекидывал, перекидывал, на пол глядя, а потом как махнул слева направо.

И справа налево…

С пола поднялись тучи пыли.

— Чтоб…

— Мусор! — рявкнули Его Величество, махнувши веником в другую сторону.

— Лучше я! — Бер перехватил руку венценосца. — Это ж пол, а не полчища врагов… его мести надо, а не разить наповал. Аккуратно. Сперва смочить… Вань, воды притащи! Пол смачивают, веник тоже… потом только метут.

— А ты откуда знаешь? — Император поглядел на Бера с подозрением.

А Ивану подумалось, что как-то оно все до боли странно. Нет, ему случалось видеть венценосца, ибо некоторые праздники требовали обязательного присутствия и Ивана, и Императора, но как-то вот издали.

Тут же…

— Меня к прабабушке как-то отправили. На лето, — Бер подкинул веник. — А у нее дом свой… уезжать отказывалась. Меня и отправили приглядывать. Ну и как-то вот…

Он спохватился и гордо заявил:

— Я даже грядки полол однажды!

— Да? — Император, кажется, самоуправству не слишком обрадовался. — И как?

— Да не особо… мне сказали, чтоб чисто было. Я и сделал, чтоб чисто. А потом выяснилось, что чисто — это значит без сорняков… а я и морковку тоже. Правда… честно… я б её все одно от сорняков не отличил бы. Но мести умею!

— Вот и мети.

С уборкой в принципе как-то даже получилось сносно. Воду Иван принес, и Бер, сунув веник в ведро, щедро оросил этой водой все-то вокруг, включая Его императорское Величество, которое, позабывши о чинах, засовывало грязные консервные банки в пакет.

Неудобно как-то…

Иван подошел к стене.

Засунуть вещи в чемодан? Можно. Только гора из чемоданов намекала, что жить так будет сложновато. Да и найти в этой горе что-то нужное — та еще задача.

Тем более сумки не все, часть вон на улице стоит.

Шкаф…

Должен быть шкаф.

Иван потрогал стенку. Старые обои чуть захрустели, внутри что-то посыпалось.

— Ванька, ты дыру не проделай!

— Не проделаю… — Иван руки отряхнул и задумался. Отклик был. Дом этот строили давно. И не из простого дерева, что было довольно-таки странно, но с другой стороны в общие странности Подкозельска вполне себе вписывалось.

А если…

Вряд ли, конечно, получится… но…

— Вань…

— Не мешай…

— Чего он? — тихо спросил Император.

— Понятия не имею.

Дерево никуда не делось. Оно позволило укрыть себя за парой слоев штукатурки или шпаклевки — Иван не слишком в этом разбирался — заслонилось обоями и, кажется, не одним их слоем. Но это все — мелочи.

Легкий импульс.

И отклик становится яснее, ярче…

А теперь силой поделиться… вот так. И попросить… Иван задумался. Нужен шкаф, только… где?

И какой?

Устройство шкафов он представлял себе весьма смутно. Нужны стенки. И дверцы. И чтобы повесить всю одежду. Или… нет, на стенки и дверцы его пока не хватит. А вот крючки…

Сучки.

Сучки, если так-то, вполне крючки заменят.

Или…

Сила вдруг выплеснулась, потекла по одревесневшим сосудам, пробуждая к жизни старый дом. Иван попытался перехватить поток, и даже получилось. Он аж выдохнул от облегчения. Может, еще обойдется…

С хрустом обои прорвались, выпустив тонкую лозу, которая поспешила обнять ногу Ивана, а потом радостно потянулась выше, выкладывая петлю за петлей.

— Вань…

— Слушай, мне мерещится, или его стена пытается сожрать? — в голосе Императора слышалось искреннее беспокойство.

А следом за первым побегом выбрался второй.

Третий почему-то пробил доски пола, и из трещины вместе с лозой прыснуло мышиное семейство, весьма возмущенное этаким самоуправством.

— Вань! Да погоди ты, Император, еще его спалишь тоже…

Побеги стремительно расползались по полу.

— Чего годить? Его сейчас сожрут! И нас тоже!

— Да не сожрут… Вань!

— Не сожрут, — Иван выдохнул. — Я шкаф сделать пытаюсь!

— П-похвально, — Его императорское Величество медленно пятились к двери. Пол, проломанный уже в нескольких местах, заполнялся зелеными змеями. Побеги, получив силу, спешили выбраться на солнце. Мелкая чешуя листьев, покрывавшая их, усиливала сходство. — Только… в следующий раз… давай… как-то… менее глобально. А то какой-то этот шкаф… уж больно здоровый будет.

Он переступил через особо любопытный отросток.

— Вань… я и без шкафа согласен, — отозвался Бер, тоже пятясь.

Побеги оплетали стены, сдирая обои. Некоторые обосновались на печи. И пара кроватей со скрипом прогнулась под тяжестью их.

А потом, кажется, кровать вовсе хрустнула.

И рухнула.

— Вань, ты прекратил бы… нам тут еще жить, между прочим. Два года!

— Не могу, — пришлось признаться, и Иван сделал шаг назад. Благо, лоза, что нежно терлась о щеку его, развернулась, отпуская. — Кажется… я случайно что-то запустил.

— Случайно?

Скрипнула дверь.

— Ого тут у вас… — раздался голос то ли удивленный, то ли восхищенный. — Ремонтом занимаетесь?

Иван высвободился из нежных объятий эльфийского лозоцвета, счастливого от встречи с хозяином, и обернулся.

Маруся.

И Таська.

И та, третья, в широких штанах и рубашке, на животе узлом завязанной.

— Радикальным, судя по всему, — мрачно ответил Император. — Крышу не обвали!

— Не обвалю, — Иван осторожно ступал, что было довольно-таки сложно. — Они… просто спали давно. А теперь вот я их немного разбудил. Случайно.

— А убаюкать сможешь?

— Нет… поздно уже. И не надо. Они по заранее установленной программе работают. В них вкладывается изначально… на уровне семян еще.

Побег обвил ногу и потянулся, выпрашивая ласку и силу. Пришлось дать, потому что если лозоцвет возьмет и уснет вот так, то вопрос проживания, а еще, как Иван подозревал, порчи имущества, вверенного им с Бером, встанет весьма остро.

— В Предвечном лесу почти все дома… такие…

— Да? А с виду… — Император осекся и покосился на девушек.

Маруся, присев на корточки, потянулась к побегу. А он ей навстречу. Выкинув пару листиков, лоза скользнула ими по ладони.

— Смотри, сейчас сожрет, — заметила Таська.

— Они не питаются людьми, — Иван все же выбрался и оглянулся. Вещи… вещи были где-то там, под скопищем побегов. Толстые и тонкие, всех оттенков зеленого, некоторые уплощались, выпуская дополнительные плети.

Другие карабкались по стенам.

По потолку.

— Вань… там тушенка осталась, — жалобно произнес Бер. — И вообще… все… ты в следующий раз предупреждай, что ли? Мы бы хоть тушенку вытащили. А то же ж… как дальше?

— Подождать надо, — Иван очень надеялся, что голос его звучит в достаточной мере уверенно, поскольку сам он уверенности не испытывал. — Это первая стадия… побеги анализируют пространство, создают массу. На второй эта масса перераспределяется. И становится остовом дома. Стенами там. Потолком.

— Мы поняли, — Бер хмурился, глядя в копошение зеленых змей.

— Она одревесневает. Уплотняется. Создает комнаты. И мебель всю… согласно программе. Я вообще шкаф хотел сделать. А оно само как-то вот…

— И чего делать?

— Ждать.

— Долго? — уточнил Император.

— Ну… часов двенадцать для первой стадии. Сутки — максимум, — Иван судорожно пытался вспомнить хоть что-то. — А там дальше… как получится.

— Твою ж… — Бер сунулся во двор. — А ночевать нам где? Во дворе, что ли?

— Лето, — Иван понял, что на этот вопрос ответа у него нет. — Ночи теплые…

— Комары быстрые.

— Так… если одну ночь, то и на сеновале можно. На чердаке. У Менельтора. У него тепло. И сено свежее, — предложила Таська, явно с трудом смех сдерживая. — Заодно вон и пообщаетесь… а ужин мы и так принесли. В конторе и стол есть.

— А если…

— В конторе места мало, — отмахнулась Маруся. — Да и где там лечь? На полу разве что. А вот на сеновале — очень даже неплохо…

Позже, поглотивши ужин — девушки на ночь даже пирожков оставили, с капустой, — Иван вытянулся на копне душистого сена. Поверх кинули покрывало, а Серега, преисполнившись сочувствия, и пару одеял принес.

— Ну вы даете, — сказал он.

— Брат как? — Императорское величество был тих и странно-задумчив.

— Нормально. Уже очухался… от отца пару затрещин получил, впредь внимательнее будет. Ну ладно, пойду я… мне еще дрова возить.

— Ночью?

— Иные дрова только ночью и возить…

И ушел.

А Император вытянулся рядом, закинул руки за голову и вздохнул. Снизу тоже вздох донесся, преисполненный печали.

— Слушай… — начал было император. — Извини, если что, но мне всегда было интересно… а на кой эльфам такие уши?

— Чтобы лучше слышать, — Иван поерзал. Лежать было хорошо…

Обещанный сеновал находился не в коровнике, а наверху, под самой крышей. И было слышно, как тяжко переступает с ноги на ногу Менельтор, а рядом суетливо мечется Яшка.

— Я серьезно.

— И я серьезно. Помогают улавливать энергетические потоки. Точнее разделять их. В Предвечном лесу все пронизано этими потоками. И если их не слышать, то…

— Что?

— Ничего. Людей не даром не пускают дальше первого кольца. Меня поселили на самой границе, и то… уши у меня есть, да не те.

Ухо дернулось.

— Почему? — Император повернулся. — Вроде длинные…

— А ты эльфов видел? — Бер приподнялся на локте.

— Видел… посол их вон постоянно при дворе околачивается. Редкостного занудства. Подозреваю, что поэтому его послом и определили. Чтоб нас доставал, а не их там… так что с ушами?

— Ничего. Уши у меня есть, но тонкие потоки я не воспринимаю. Самые общие разве что. С точки зрения эльфов — я глухой. Или слепой? Или и то, и другое — сразу.

— А с точки зрения людей — лопоухий, — не удержался Император.

— Эй, — Бер приподнялся на локте, рискуя провалиться. — Полегче… мне Ванькины уши почти родные!

— Сам полегче… тебе, значит, гадости про людей писать можно, а мне говорить — нельзя? И это не гадость. Это, между прочим, правда…

Иван вздохнул.

Правда.

Как есть, правда…

— Главное, трогать не надо, — сказал он. — А то…

— Больно?

— Неприятно, — он поморщился, хотя в темноте этого, наверное, видно не было. — Особенно… эльфы… они живут как бы каждый по себе. Даже семья. Очень важно личное пространство. Границы. И нарушать их без разрешения… не принято. Семейные обеды там и прочее… ну… по значимым событиям. Или когда дела рода надо обсудить. Или совместный выход спланировать, представить там кого-то из выросших детей обществу. Обычно, когда дом уже вырастят и отселят… это как знак, что он взрослый и сам по себе. Хотя они и до того сами по себе. Вот… а мы сюда приехали. И все бабушкины подруги тотчас пожелали на меня посмотреть. И ладно бы только смотреть! Представь, что их сотня и каждая норовит уши пощупать!

— Жуть, — искренне произнес Бер. — Меня тетушки только за щеки щипали… причитали, что худой больно.

— А ты худой?

— Ну… по сравнению с братьями — да.

— А меня не трогали и не щипали, — признался Император.

— Оно и понятно, ты ж — император.

— Тогда еще наследник. У меня наставники были. Гувернер… мама вот каждый день в детские заглядывала. Или хотя бы справлялась о делах. А у отца раз в неделю была аудиенция.

Все замолчали.

И молчали почему-то долго. Где-то рядом раздался стрекот одинокого сверчка, на него отозвался второй. Третий… и следом многоголосо, переливчато заголосили жабы.

— Ты… вы… в общем, извини, что так получилось, — произнес Бер тихо. — Я на самом деле… не думал. Так… предложили тему… похайпить. Род не при чем. Сам дурак.

— Полудурок, — поправился Иван.

— Почему? — Император даже сел и уточнил. — Полудурок почему?

— Да так… приезжал тут один. Полудурками обозвал.

— Это он вас крепко недооценил, — сказали Его императорское величество, заваливаясь в душистое сено. Вот и пойми, то ли похвалил, то ли наоборот.

Впрочем, понимать Ивану было лениво.

И глаза сами собой смыкались. И вообще… только тень чужой печали доносилась откуда-то издалека. А еще смутные мысли, что надо бы уточнить кой-чего.

Завтра.

Уже завтра.