Эльфийский бык

Глава 25 Прямого отношения к происходящему не имеющая

Глава 25 Прямого отношения к происходящему не имеющая

«Порой думаешь, что у некоторых людей к здравому смыслу есть какая-то особая глубокая личная неприязнь»

Просто жизненное наблюдение

Где-то во Владивостоке

Двое в серых костюмах внимательно следили за пассажирами, покидавшими здание аэропорта. Лица их были мрачны и полны сосредоточенности. Взгляды споро и профессионально прочесывали реденькую толпу.

— Вон тот, — встрепенулся один. — Смотри. Почти без багажа и с гитарой.

— Думаешь?

— А кто еще? По возрасту подходит.

— А по морде лица — не особо.

— Ты и вправду думаешь, что он с родною мордой лица тайную инспекцию вершить полезет? — первый снисходительно поглядел на напарника. — Секретность же ж.

— Можно подойти, пощупать…

— Много ты там нащупаешь. С его-то уровнем силы любую маску натянуть можно, даже шеф не почешется… погоди, доложусь.

Он коснулся артефакта.

— Да… возраст… примерно подходящий. По документам — студент четвертого… точнее уже пятого выпускного курса… воздушник… заявился туристом. Нет, уверенности нет, но других подходящих я не вижу. Не приближаться? Приглядывать? Понял.

В другом конце города глава его Пахтоменко Василий Васильевич, выслушав доклад службы безопасности, дрожащею рукой отер чело и, повернувшись к портрету Его императорского Величества, поежился под холодным того взглядом.

— Дождались, — сказал он дрогнувшим голосом. И зачем-то, видать по привычке, осенил себя крестным знамением.

— Ошибки быть не может? — поинтересовался первый зам, чувствуя, как покалывает под лопаткой.

— Может… отчего не может… все больно зыбко… инспекция эта, чтоб ей… а куда поедет? К нам обязательно. Еще когда грозился… в Москву вызывать изволил. Мол, жалоб на тебя много. На коммунальщиков…

— Так… — глава городских коммунальщиков потупился, чувствуя, как на щеках вспыхивает стыдливый румянец. — Стараемся мы…

— Плохо стараетесь… плохо… надо больше… в общем так, Савелий, с тебя замена асфальта…

— Так по осени меняли же ж!

— Так ваш осенний со снегами и сошел, — в тон отозвался Василий Васильевич. — И теперь представь, поедет Сам по городу… и что узрит? Ямы? Прошлогодние, если не позапозапрошлогодние? И развалины.

— Развалины, — встрял глава ведомства культуры. — Это не просто развалины! Это объект исторической памяти. Можно сказать, наследие!

— Вот. А таблички бронзовые о том есть? Еще когда на них финансирование выделял…

— Может, — коммунальщик чуть втянул голову. — Ямы тоже того…

— Чего?

— Объявим объектом этой… исторической памяти. Они ж от основания города тут… стало быть…

— Шутишь? — Пахоменко покраснел. — Дошутишься… инспекцию не пройдем, живенько отправят в Арктику, пингвинам хвосты крутить…

— У них нет хвостов, — осторожно заметил глава городского строительства, человек в городских верхах новый, не обжившийся, а потому слегка робеющий.

— Отрастят. Специально для вас. Сиськи и хвосты. Одни доить будут. Другие — крутить, — мрачная перспектива будущего со всей своей реалистичностью встала пред Василием Васильевичем, который лучше чем кто-либо знал о проблемах Владивостока и окрестностей. — Значит, так… ты Савелий, асфальтом займешься… и разверни там капитальный ремонт. Типа, облагораживаем…

— Что?

— Все, Савелий, буквально все.

— А бюджет?

— Сам изыщи. Не маленький… вон, претензию выдвини, тем, кто асфальт клал и вообще… что еще? Кто у нас там жаловался больше всего? — мэр наморщил лоб, вспоминая.

— Там это, — подала голос Марфа Петровна, секретарь, человек должности малой, но великого опыта, который и позволил ей пережить трех мэров и несчетное количество иных пертурбаций. — Митинг стихийный затевают.

— Кто? — подобрался Пахтоменко.

— Матери…

— Какие, мать вашу, матери?

— Обыкновенные, — к мэрскому гневу секретарь была привычна, лишь позволила себе укоризненный взгляд по-над оправой очков. Очки были столь же солидны и проверены временем, как сама Марфа Петровна, а потому взгляд получился выразительным. — Те, которым вы когда еще обещали сад с яслями построить, взамен старого…

Мэр прикрыл глаза рукой и простонал.

— Автюков…

— Я, — Автюков поерзал, чувствуя недоброе.

— Сад где?

— Так… бюджет…

— Ты мне, когда старый просил закрыть, чего пел? Что за год построишь новый? Вот сразу после торгового центра… и чего?

Автюков покраснел. Обещания он помнил, как и то, что строительство торгового обошлось в куда большую сумму, чем он изначально предполагал. А там то одно, то другое… и как-то само так вышло, что с садом детским не заладилось.

— Если к вечеру стройка с места не сдвинется, я из твоего центра сад сделаю. А что? — мэр даже оживился. — Там же ж и бассейн, и каток…

— Не по закону…

— Вообще-то в договоре, — подала голос секретарь, — есть пункт, согласно которому при невыполнении обязательств собственность…

— Понял, — Автюков побелел. — Начну. Вот сразу, как…

— Сегодня!

— Но как⁈

— Обыкновенно, — Василий Васильевич откинулся на кресло. — Иль я не знаю, что ты троих магов из Петербурху выписал, чтоб они возвели новый дом для твоей любимой тещи, Прасковьи Аникеевны… вот пусть на садике и потренируются, благо, планы я еще когда подписывал. Стройматериалами ты тоже запасся… а митинг.

Он щелкнул пальцами.

— Реорганизуйте. Пусть будет благодарственное шествие…

Автюков сунул палец под воротничок, который показался вдруг тесен.

— Так, Степенко, с тебя народные гуляния.

— Когда?

— Завтра, чтоб тебя! Или послезавтра на крайний случай! Объяви там… не знаю… день исторической памяти…

— Ямы… — не удержался глава ведомства культуры.

— Да хоть и ямы! Главное, чтоб массово, задорно, с огоньком…

— Как⁈

— Как-нибудь! У тебя вон целый дом культуры имеется. Соображай… пусть там танцы, песни… ярмарку устрой. Ремесел. Дом ремесел у тебя тоже имеется! И если ремесла мне не предоставишь, хрен тебе, а не увеличение бюджета. И главное, подведите к нему компанию, но такую, чтоб без перегибов… чтоб заняли, окружили теплом и вниманием. И чтоб он у нас так нагулялся… — Василий Васильевич стиснул кулак. — Чтоб ноги не держали, как нагулялся…

— Поить не рекомендую, — вновь влезла Марфа Петровна. — Согласно имеющимся данным Его императорское Величество алкоголь не употребляют. И вовсе выступают за здоровый образ жизни.

— Чего? — мэр нахмурился, не ожидал он от жизни этакого подвоху, и обреченно взмахнул рукой. — Здоровый, так здоровый… объяви там день здорового образа жизни…

— Совсем здорового? — недоверчиво уточнил кто-то.

— Совсем уж не стоит. И народ организовать сложнее, и в целом… будет выглядеть так, будто мы заранее знали. Пусть… почти здорового. Парад счастливых матерей. Концерт. Ремесла. Шашлыки там. Бесплатный сельдерей благодарному народу. Школьников там… пусть радостно грызут сельдерей. Терешков, школьники с тебя! Чтоб колоннами и с сельдереем. И главное, радостно…

— Василий Васильевич, — глава отдела образования отер испарину. — Ты невозможного-то не требуй! Школьников я тебе организую, и сельдерей тоже. Но по отдельности… а чтоб вместе и радостно…

— Не получится, — подтвердила Марфа Петровна, которая вырастила четверых сыновей, а теперь и на внуков переключилась, а потому имела богатый личный опыт работы с детьми.

— И вообще, — встрепенулся Савелий, почти смирившийся с мыслью, что с новым домом придется погодить. — Почему именно сельдерей? Это… какая-то иностранщина. Русский человек радостно грызть сельдерей не может!

— Да… мне тут жена нашла одного… — мэр вздохнул. — Нутрициолога…

— Чего?

— Того… велел больше сельдерея есть. А он… гадость неимоверная! — Пахтоменко аж передернуло. — А про русского человека ты правильно… сельдерей — это непатриотично. И вообще, надо что-то такое… импортозамещающее. Согласно актуальной политике.

— Капусту? — предположил глава полиции. — Из нее еще щи делают!

— Во! — Василий Васильевич поглядел с одобрением. — Капуста — это наш вариант.

— Еще свекла… если так-то… — специалист по культуре прикрыл глаза. — Свекла — это вообще, можно сказать, национальный символ.

— Морковку еще можно раздавать… — произнес кто-то.

— Вот! Правильно мыслите… — мэр даже приободрился. — В конце концов, и вправду, чего это мы! Давно надо было какой фестиваль придумать… морковки, капусты и свеклы…

Ответом было тягостное молчание.

— Тут… докладывают… что парень вроде как блогер, — на мгновенье ожил начальник полиции. — Турист. Обозреватель. Может…

— Может, не может… может, его к нам и заслали. Обозреть. Вот пусть и обозрит! Но правильно. Ясно⁈ И таблички! Егорыч, если я нынче же табличек на развалинах не увижу, я тебя…

— Пингивнам хвосты крутить?

— Хуже. Приемную организую. Открытую. Чтоб каждый мог прийти и жалобу подать. А ты будешь сидеть и слушать… Поверну, так сказать, тебя лицом к народу.

Речка в Подкозельске имелась. Козельчанка. И Бер еще подумал, что, должно быть, Подкозельск в честь речки и нарекли, вроде как он близ Козельчанки находится. И мысль эта порадовала своей логичностью, привнеся в нынешнее престранное бытие некоторую ясность.

Начиналась она за деревней, широким водным рукавом, разрезавшим два берега. Некогда они соединялись и мостом, но теперь от моста остались столбы, торчавшие из воды, и остатки настила. Чуть дальше речка вовсе разливалась этаким озерцом, окаймленным зеленью ив. Берег был пологий, и песочек имелся. Может, оно, конечно, и не Лазурный берег…

Бер с разбега влетел в воду.

И вылетел с воплем.

Вода была ледяною.

— Холодная? — участливо поинтересовался Иван.

— Сам п-попробуй…

Бер подошел и потрогал воду у берега. Вроде нормальная. А дальше чего ледяная такая? Его мелко знобило и…

— А тут родники подземные открываются, — раздался голос. — Доброго дня.

— Д-доброго, — Бер поспешно поднял с песка майку, запоздало вспомнив, что к мокрой коже песок пристает на раз. — Анастасия? Верно?

— Ага.

Сегодня на ней был не сарафан, но шорты. Зеленые. В ромашки. Ромашки же украшали и майку.

Майка — саму Анастасию.

— А ты у нас…

— Береслав.

— Иван, — представился Иван, явно радуясь, что не успел раздеться. Бер же маялся. Помыться-то толком он не сумел, но натягивать майку не хотелось.

Грязная.

Теперь и в песке.

— Сюда не стоит ходить, — сказала Анастасия. — Тут… девчата купаются.

— Извините.

— Да ничего. Просто… они не любят посторонних. А вас они пока не видели… а почему вы одни? С вами Серега быть должен.

— Так… ушел.

Анастасия нахмурилась.

— Вот… паразит.

— Так мы вроде немаленькие, — Бер майкой отерся. — Сами…

— Сами… сами с усами. Ладно, пошли. Отведу.

— Куда?

— К запруде.

— А там купаться можно?

— Можно. И купаться. И рыбу ловить, если вдруг желание возникнет. Раньше туда парни и ходили.

— То есть, у вас тут девочки направо…

— Ага, — Анастасия улыбнулась. — Девочки направо, мальчики налево… пока пару не найдут. А то ж мало ли…

Это было совершенно непонятно, но уточнять Бер постеснялся.

— Вы, главное, голову задурить себе не дайте, — посоветовала она со смешком. — Чего Серега показать успел?

— Быков… улицу.

— Улицу…

— Контору вот. И Петровича видели. И этот… Севрюгин приезжал, — Бер забросил майку на плечо. Иван сумку подхватил, в которой и полотенце было, и мыло.

— Сволочь…

— Анастасия.

— Таська. Меня все так зовут… Анастасия — как-то оно непривычно.

— Тогда я — Бер. А то тоже непривычно. Ну а Ванька — он всегда у нас Ванька…

Она улыбнулась.

Красивая.

Еще вчера Бер поразился тому, до чего красивая. Высокая… выше его будет на полголовы, и раньше он несомненно застеснялся бы, смешался бы и постарался бы держаться подальше, зализывая раненое самолюбие. А теперь вот шел и любовался.

Статная.

Волос светлый. Коса в руку толщиной и ниже пояса спускается. В ней — ленточки всякие, которые страсть до чего охота потрогать. И не только ленточки.

Кожа загоревшая и загар такой, что куда там солярию. И маечка, на груди натянувшаяся, загар лишь подчеркивает. Или он маечку.

Бер отвел взгляд.

— Так чего хотел-то? — Таська-Анастасия глянула с насмешкой, будто догадываясь об этих его мыслях.

— Понять хотел, проблемы возникли. Долги. Иван говорит, что у вас продукт уникальный. Молоко вот. Сыры… что вы — имперские поставщики. Ну и… и это же полный эксклюзив!

— Ага. Полный — это ты точно отметил. Только вот… — Таська посмурнела. — Продавать мы его за гроши должны.

— Почему?

— Договор. Старый… мама наша подписала когда-то… с Севрюгиным… с его подачи. Точнее с фирмой его. И теперь обязаны поставлять. Цена оговорена. Количество. А больше почти и не выходит. Мизер какой-то… если б еще коров прибавлялось, тогда бы могли и на свободную продажу. Но…

— Договор… — Бер задумался.

— Год еще остался. Севрюгин раньше на маму работал, вроде как управляющим. Помогал. То и это… ну, пока мы маленькими были. Деньги маме понадобились. Срочно. Большая сумма… и он нашел вроде спонсоров. Они вкладываются, а потом забирают сырами. Ну и…

— Подписали.

— Да.

— А просто выплатить? Закрыть долг.

— Мы консультировались. Хитрый договор… Севрюгин через год и ушел. И оказалось, что фирма-то — его, вернее его невесты, которая тотчас женою стала. А она уж приходится Свириденко дочерью. Как-то вот так.

И вот этак.

Полный, мать его, эксклюзив.

— Ладно, — Таська остановилась. — Вы тут купайтесь, мешать не стану. Если что, то дядька Стан по пятницам баню топит.

— Баню? Это хорошо…

— От и ладно…

Она не спешила уходить. Да и Бер не был бы против, чтоб осталась. Или… тогда как-то мыться неудобно.

— Анастасия, скажите, а продуктовый магазин тут есть? Нам говорили, что есть, но мы как-то не нашли… — Иван замялся.

— Автолавка. Будет. Завтра. Она посигналит, услышите. Сегодня, если хотите, Маруся принесет чего.

— Не откажемся, — поспешно сказал Иван. — Нам бы вовсе договориться…

— Сабуровых попрошу, мешок картошки притащат. Для начала хватит. Морковка и лук тоже свои, пусть с прошлого года, но в целом еще неплохие. Хватит до нового урожая. Молока вот выписать могу, с фермы если. Или сами к утренней дойке подходите, нальют. Только… — Анастасия посерьезнела. — Вы, как покупаетесь, сразу домой. А то… мало ли.

И ушла.

— Вань, — Бер кинул майку на землю. тело обсохло, дрожь прошла. — Слушай, а ты знаешь, что с картошкой делать?

— Нет. Но мы можем к сосне сходить… в гугле точно рецепты будут.

— Это да…

Бер подошел к краю и потрогал пальцами воду. Теплая. Да и здесь она иной была. Речка снова разливалась этаким круглым озерцом, на диво ровным, аккуратным, будто вычерченным. Песчаная коса. Зеленая травка.

И зеленоватая же гладь воды, которую порой тревожили расползающиеся круги.

— Тут рыба есть, — сказал Иван. — Можно будет порыбачить… рыба — вкусная.

Помолчал и добавил.

— Вкуснее жуков.

— Верю, — Бер заходил медленно, правда, холода больше не было. Напротив, вода успела прогреться и мягко, успокаивающе, обволакивала кожу. — А ты умеешь?

— Что?

— Рыбу ловить?

— Ну…

— К сосне пойдем?

— Пойдем, — вздохнув, согласился Иван. — Правда… спросить-то спросим, но удочки все равно нужны будут. Хотя…

— Что?

— Да так. Надо подумать… раньше я и без удочки умел. Но давно. В общем, давай мыться, пока комары не налетели.

Домой возвращались по знакомой уже тропинке. Речная вода, пусть слегка пахнувшая тиной, успокоила и раздражение сняла. И кожа дышала. И в целом жизнь показалась вдруг не такой и поганой.

Подумаешь…

— О! — огромная фигура кого-то из братьев Сабуровых, возвышалась над забором. — Говорю ж, скоро явятся! А мы тут ждем вас…

Серега?

Или Семен?

— Доброго вечера, — поздоровался Бер, привычно уже шлепнувши себя по шее. Комары по вечерней прохладе очнулись, а может, и у них время ужина подошло.

Во дворе кое-что изменилось.

Исчез огромный трактор, да и машина тоже. Правда, пожитки из нее выгрузили у двери и даже вязаным ковриком прикрыли.

Зато появился тип, который прятался в тени Сереги, и главное, было в нем что-то такое, до боли Беру знакомое. Что?

Не сказать, чтобы высокий. Сухощавый. Жилистый какой-то. И морды весьма обыкновенной, при том что в целом черты лица правильные.

И главное, чувство такое, что типа этого Бер где-то да видел.

— А мы от… третьего вам привели, — сказал Серега и подтолкнул типа вперед. — Сашка, стало быть.

Уголок рта типа дернулся, но руку он протянул. И пожал так, что у Бера кости затрещали. Главное, в глаза смотрит и давит, давит… только хрена ему, если надеялся, что Бер пощады запросит.

Может, ростом он и не вышел, но все одно же ж крови Волотовых. Так что — выдержал.

И даже оскалился в ответ дружелюбною улыбкой.

— Это, стало быть, Иван… а это — Бер. Агроном, значит, и культуролог…

Главное, что Серега говорил это вполне серьезно. Еще и пальцем тыкнул, чтоб ошибки не вышло.

— А это у нас император…

Вот тут Бер и понял.

Головой мотнул, потому как быть такого не могло. Вот совсем не могло. И никак не могло. Рот приоткрыл… а руку ему тряхнули так, от души, и тихо-тихо произнесли:

— Молчать.

А Ивану и вовсе кулак показали. У того ухо дернулось и…

Бред.

И солнце в макушку. Потому… потому губы сами в нервной улыбке растягиваются.

— Кровать мы чуть позжей притащим. Брательник прихворнул, но вы не переживайте… обустраивайтесь. Покажьте тут, что и где…

— Конечно, — Бер высвободил руку. — Со всем нашим… верноподданическим удовольствием.

— Я ж говорил, что славные ребята. С чувством юмора… вы это, приберитесь там. Я Аленке скажу, чтоб ужин принесла…