Его кошмарная невеста [СИ]

Глава 20

Я не позволила. Перехватила его под локоть, вынуждая остановиться. Ещё минуту назад я бы убила свёкра, а сейчас, глядя Рысёнку в глаза, не могу. Но мужу знать об этом не обязательно. И самое время задать вопрос, который я откладывала на утро:

— Он хороший отец?

Окажись это не так, было бы проще. Но на такую удачи рассчитывать не приходится.

— Очень хороший, — твёрдо ответил Кайрен.

Жаль.

На мой взгляд, Наэн Дамиран, скорее, обычный и не слишком любящий. В сравнении с моим папой.

— Он лишил тебя наследства, — мой бы так никогда не сделала.

Мой папа не знал, что женат на тёмной жрице…

Муж качнул головой:

— Отец был вынужден так поступить.

— Из-за того, что ты тёмный хранитель.

Рысёнок вскинулся, осёкся и зашипел как настоящий кот:

— Я не тёмный хранитель! Я его потомок. Не мой был выбор рождаться с этим уродством, предков не выбирают. Тьма пытается добраться до меня через тебя, — Рысёнок запнулся, видно, решил что сболтнул лишнее, насупился. — Отец поступил единственно правильно. Ему нужен наследник, и никто не виноват, что я им быть не могу.

— Но…

— Другой бы на месте отца, избавился и от жены, и от ребёнка. Яд, несчастный случай. Мало ли способов? И не смотри на меня так. Скажешь, подобных мразей не бывает?

— Бывают.

— Отец не такой. Он даже не отправил маму в монастырь. Не простил обман, но смирился, не мстит, только видеть не хочет, поэтому и отослал. Но здесь его не в чем упрекнуть. Меня вырастил, воспитал. Ещё до рождения брата позаботился, выделил мне приличную сумму, вложил на моё имя. Так что зря ты, совсем без ничего он меня не оставил. С женитьбой пытался помочь, чтобы хоть внук избежал чёрной метки. Если бы материнская кровь перебила…

Не простит.

Долгое мгновение я смотрела в его глаза.

— Говоришь, что угодно?

— Да.

Я выдержала паузу, нагнетая и слушая, как его сердце бьётся всё быстрее и быстрее. И согласилась: — Идём.

Рысёнок утратил контроль над эмоциями всего на один миг, но я успела заметить всполох недоверия, чистую радость, сменившуюся торжеством победителя. Ха, да кто-то думает, что приручил меня с полщелчка? Может, в этом и был план — приручить? Секунда, и муж старательно показывает лишь благодарность и только благодарность.

Ладно, пускай пока. Я требовательно подтолкнула его обратно к проходу. Хотя нет, уходить будем другой дорогой, благо я место знаю. Рысёнок не спорил, не возражал, не предпринимал попыток оставить какой-нибудь знак, за этим я следила жёстко. Словом, вёл себя идеально. Лишь один раз выбился из тщательно создаваемого образа пай-мальчика — взглянул на меня остро, с подозрением, когда сообразил, что я неоправданно хорошо ориентируюсь в окрестностях особняка.

Когда мы отдалились от дома на пару улиц, я вынудила Рысёнка перейти на бег. От источника опасности надо уйти как можно дальше. Мало ли, что жрец придумает. Снова шагом — Рысёнок старался держаться, но я видела, как он устал. Нам бы в нору забиться… Где взять денег на нору? У нехороших людей, разумеется. Впрочем, сначала я проверила карманы плаща и не осталась разочарованной. Забытой «мелочи» хватит на пару ночей в недорогой таверне.

Гостевой дом средней паршивости я нашла довольно быстро, ориентируясь по запаху. Бедно, зато чисто, и с кухни тянет свежей сдобой, а без модного декора и роскошной мебели мы прекрасно обойдёмся. Я заказала плотный ужин, забрала ключ и подтолкнула мужа к лестнице. Выглядел Рысёнок неважно. Неужели простыл? Словно отвечая на мои мысли, муж звонко чихнул.

Второй этаж, седьмая дверь слева, хлипкий замок, выбивается такой с одного удара. Бегло оглядев доставшуюся нам крошечную комнатёнку, я принюхалась к белью на кровати — стираное.

— Кай, тебе бы горячую ванную принять, — предложила я, когда муж чихнул во второй раз.

— Да, пожалуй.

Муж, продолжая играть в пай-мальчика, покладисто скрылся в уборной, вскоре послышался звук льющейся воды. Я же пристроилась на краешке кровати и задумалась.

Я пошла на поводу у Рысёнка. У меня есть цель, а я отступила, потому что Кайрен попросил. Приручил-таки? Я представила, что прямо сейчас в комнату заходит убийца моих родителей, из уборной выскакивает Рысёнок и снова просит за отца. Ни тени сомнения — я не поддамся. Никто меня не приручил.

Просто… Высовываться было глупо, а прямой путь не самый короткий. Меня ждали. Появилась бы я, вся из себя красивая, и сожгли бы меня во славу Света, а пепел развеяли по ветру. Отступить было единственным правильным решением.

В дверь постучали.

Зевающая девица принесла поднос с разогретым ужином. Я и не подумала её пускать, оставила на пороге и без стеснения обнюхала каждое блюдо. Запечённое мясо, гарнир, толстый ломоть хлеба, горячий чай и варенье к нему.

— Госпожа, сегодня всё приготовлено, — заметила девица с лёгкой обидой и с гордостью добавила. — Мы два дня не храним, остатками свиней кормим.

Я не столько тухлятины опасалась, сколько приправы из всяких разных интересных травок. Некоторые почти безобидны, вызывают аппетит, и человек заказывает дополнительную порцию, а некоторые травки вызывают привыкание, и человек раз за разом приходит в таверну за полюбившимся фирменным блюдом. Словом, обижать Рысёнка могу только я.

— Спасибо, — я забрала поднос и ногой захлопнула дверь.

Муж как почувствовал, что стол накрыт, вышел из уборной.

— Приятного аппетита, — пожелала я.

— Шани, ты…?

— Мне не нужно.

Рысёнок отрывисто кивнул.

Чтобы не смущать, отсела подальше, искоса наблюдая, как муж аккуратно режет мясо, отправляет небольшие кусочки в рот. Управился Рысёнок быстро, допил чай, варенье почти не тронул, промокнул губы салфеткой, обернулся ко мне, такой близкий, манящий и недоступный. Я уверена, Рысёнок действительно позволит мне всё, что угодно, только вот я не хочу, чтобы меня терпели ради спасения чьей-то шкуры, я хочу чтобы я была нужна.

— Шани? — муж опять чихнул.

— Что?

— Мы остаёмся здесь, да?

— Да. Отсыпайся, отдыхай. День был тяжёлым, а уж ночка…

— А ты?

— Мне сон не нужен, так что я ещё прогуляюсь.

Рысёнок мигом напрягся.

— Кай, я ещё не решила, как поступить. Но я обещаю не убивать твоего отца без предупреждения. Если я решусь, сначала скажу об этом тебе. Естественно, обещания имеют силу, пока ты выполняешь свою часть сделки.

— Да, Шани.

Рысёнок подошёл вплотную, всмотрелся в мои глаза:

— Я тебе верю, Шани.

Ха, а на меня не действует. Я моргнула и притворилась, что «поплыла». Момент испортил новый чих. Не удержавшись, всё же пропустила русые пряди между пальцами. Отстранилась. Рысёнок забрался в кровать, отвернулся носом к стенке и натянул одеяло повыше. Усталость и сытость, видимо, взяли своё, муж заснул почти мгновенно. Я же немного подождала и отправилась на первый этаж на поиски бумаги, чернильницы и пера.

Всё-таки, если вдуматься, первая брачная ночь прошла более, чем удачно. Чудом, благодаря побегу Рысёнка, я избежала встречи с жрецом. Отношения не испорчены. Если Рысёнок сумеет понять красоту Тьмы, то и меня он примет. Остаётся решить насущные проблемы.

Я оставила мужу короткую записку, в которой сообщила, что, вероятно, задержусь и надеюсь по возвращению увидеть мужа в комнате. Пускай сидит и не высовывается. Последнего я не написала, но Рысёнок умный, сам поймёт. Оставив записку на видном месте, я убедилась, что замок закрыт, а ключ вставлен в скважину и повёрнут. На всякий случай подпёрла дверь стулом, бросила взгляд на кровать. Муж расслабленно сопел.

Не теряя времени, выскользнула в окно и тихо прикрыла чуть скрипнувшую ставню. Оказавшись на земле, поправила плащ и припустила по улице прочь от благополучного района в сторону трущоб.

Да уж, то, чего я опасалась, случилось — обо мне узнали. А я ещё и Рысёнка решила с собой потаскать. С одной стороны, он для меня обуза сейчас. С другой — чем дольше он рядом с тёмной, тем больше шансов, что инстинкты возьмут своё. Опять же, как показать ему Тьму, если он вернётся к Свету? Чего доброго, в монастыре себя от меня запрёт. Нет уж, не отпущу.

— Эй, цыпа.

Я обернулась.

От нетрезвой компании отделился быкообразный бугай и, растягивая толстые губы в щербатой улыбке, качнулся мне навстречу.

— Чем обязана?

— У нас праздник. Куш сорвали, обмываем. Иди к нам, красотка. Угостим, выпить дадим.

— А у меня, ребят, неприятности. Не до праздников.

Бугай остановился:

— Сеструха, кто обидел? Ты только скажи, мы разберёмся.

— Да! — поддержали его. — Мы разберёмся.

— Проводим, — поддержал ещё один, оторвавшись от горлышка винной бутылки.

— Спасибо, я сама.

Я побежала дальше. Пьяницы что-то кричали вслед, предлагали помощь, но рук ни один не распустил. А жаль. Я думала поесть досыта. Увы.

Впрочем, очень скоро я добралась до ближайшего притона и про нетрезвых, предлагавших помощь мужчин забыла. Да, я решила пойти более простым путём. Не по всей же столице шарахаться в поисках убийц. Выберу пару психов на травке, из тех, у кого сознание уже напрочь разрушено. Не жалко: всё равно скоро помрут, так хоть с пользой.

К дощатому зданию, похожему на сарай, я подобралась с чёрного хода. Из многочисленных щелей тянуло смрадом. Я порадовалась, что могу свободно обойтись без дыхания, и приникла к одной из них. Об освещении никто не позаботился, и это опять же радует, для выживших посетителей я останусь лишь мелькнувшей в угаре тенью.

Упившиеся оборванцы всех возрастов сидели или лежали на соломенных тюках, а то и вовсе на полу. Зал был набит битком. Двое или трое горланили, в углу тихонько подвывали. Вместо счастливых глюков словил кошмар? Возня неподалёку от «моей» стены — девушка стонала под парнем. Наличие зрителей пару не смущало. Впрочем, окружающим было не до них.

— Пустите! — выкрик со стороны улицы, шум, шаги.

Я буквально взлетела на плоскую хлипкую крышу, доска опасно прогнулась. Эй, не шлёпнуться бы. Вот будет весело, если провалюсь. Я неподвижно застыла на краю и уставилась вниз. Что-то будет.

Двое рослых парней притащили к чёрному ходу третьего, щупленького. Я аж облизнулась, предвкушая вкусный и обильный корм.

— Гоня, а Гоня, — мелкого отпустили, прислонили к стене, а сами встали с боков, вероятно, чтобы не сбежал.

Названный Гоней всхлипнул.

— Помнишь, что ты мне говорил? Помнишь, Светом клялся? «Дай, брат, в долг. Расплачусь. Два дня, брат». Помнишь, Гоня?

— Послушай…

Короткий замах, рослый ударил Гоню в живот. Парнишка охнул, согнулся и тихо заскулил.

— Слушай ты, Гоня. И рот свой поганый без спроса не разевай. Ты просил в долг на два дня. Я тебе поверил. Прошло уже шесть дней. Где деньги, Гоня?

— Б-бу-дут.

— Это хорошо, Гоня, — рослый ухватил парня за волосы и вынудил распрямиться. — А когда они будут?

— Не злись, брат. День ещё. Всё отдам.

Рослый ударил дважды.

— Ты, Гоня, не понимаешь. Я тебе, как человеку, поверил. А ты что? Обманул. И сейчас врёшь. А я очень не люблю, когда меня за идиота держат.

— Я отдам.

— Конечно, отдашь.

Рослый потрепал Гоню словно пса.

— Но сначала я тебя жизни малость поучу. Нехорошо врать старшим, особенно мне.

Парнишка что-то в ужасе пискнул, сполз на землю закрывая руками голову, скрючился. Второй рослый, тот что до сих пор ни звука не издал, по-прежнему молча ухватил мальчишку и отбросил от стены — будут бить. Я примерилась, прикидывая, как лучше спрыгнуть.

Первые пинки ногами. Мальчишка заскулил. Я мысленно досчитала до десяти, позволяя рослым увлечься процессом. Жалости к щуплому я не испытывала. Всякое бывает, но совсем дураком надо быть, чтобы у таких «братиков» в долг просить. Сегодня они просто поколотят по-братски, а завтра утопят, ибо долг, по их мнению, святое. К тому же щуплый из любителей травки, не удивлюсь, если в долг брал «дозу».

Стоящий ко мне спиной молчун меня не заметил. Говорун, впрочем, тоже. Я положила первому руку на затылок.

— Какой ты сладкий, — не удержалась я от комментария.

Смерть наступила почти мгновенно, тело стремительно высохло до состояния мумии. Я отбросила труп и метнулась к говоруну. Тот от растерянности и шока даже не дёрнулся.

— А ты, пожалуй, ещё слаще.

Вторая мумия.

Щуплый толком ничего не понял. Я сорвала с ближайшего тела куртку, накинула щуплому на глаза. Парнишка испуганно заскулил и даже дёрнулся неожиданно сильно.

— Перебирай ногами, — велела я, вздёргивая его в вертикальное положение.

Щуплый пошатнулся. Пришлось полпути удерживать его за шкирку. Не так уж и пострадал парень. Синяки останутся, но вроде бы обошлось без серьёзных повреждений внутренних органов, да и звука ломающихся костей я не слышала. Очухается.

Я доволокла парня до улицы:

— Лети отсюда. Бегом и не оглядывайся.

Сорвала куртку, она мне ещё пригодится, а парню отвесила прощальный пинок. Трупы он не видел, меня — тем более. Пускай живёт.

Я вернулась к мумиям, быстро обыскала. Деньги перекочевали в карман моего Рысёнкиного плаща. К сожалению, мало. Несколько бумажных свёртков с травкой тоже забрала. Вряд ли понадобится, но ведь даром. Забрала нож. Одежду выброшу, но не в огонь — гореть будет плоховато. Увязала тряпки комом. Ничего не забыла? Кажется, нет. Щёлкнула предусмотрительно прихваченным из таверны огнивом, и с первой же искры мумии вспыхнули. Пламя жадно облизало останки, разгорелось, освещая ночь красно-оранжевыми бликами.

Сейчас торгаши из притона прочухаются, набегут с вёдрами. Надо их отвлечь… Махнула на крышу, сорвала деревяшку, спрыгнула, ткнула в огонь. Дерево ярко занялось. Поднесла палку к стене. Сарай загорался тяжелее, но всё же у меня получилось запалить дверь. Я курткой разметала оставшуюся от мумий горстку пепла. Будем считать, что следов не оставила.

— Что там происходит?!

Вовремя я. Прыжок, подтянулась и закинула себя на крышу. Всё, можно уходить.

— Твою! Пожар! Пожар!

Я перебралась на противоположную сторону сарая и задумалась. Первое дело я сделала — временно решила проблему с голодом. Теперь второе — деньги. Рысёнку нужна обувь, одежда. Кормить его надо каждый день. Да мало ли расходов. Поэтому я осталась лежать на крыше и прислушиваться.

На тушение пожара бросились человек пять, все они, как я поняла, продавали травку, а сами либо вовсе не баловались, либо очень осторожно. Остальным даже не шелохнулись, большинству было без разницы, горят они или не горят, им было слишком хорошо, чтобы беспокоиться о столь примитивных вещах. Трое выбежали на улицу и остались наблюдать. Я юркнула внутрь и с порога же случайно наступила на чью-то ладонь.

Белобрысая девица лежала, вольготно раскинувшись, и даже не заметила, что я её слегка потоптала, только заливисто всхрапнула. Я двинулась дальше. Чутьё подсказывало, что кто-то здоровый и бодрый за стеной. Навестим-ка.

— Ты кто?!

Поджарый немолодой мужчина вскинул голову и моментально связал пожар с моим появлением. Движение руки, в меня полетел короткий метательный нож. Траш! Переговоры у мужчины явно не в почёте. Я уклонилась, перекатилась. Вскочила, оказалась точно перед ним. И задала мой любимый вопрос:

— Ты убивал невиновных?

— Э? Ты, любитель высокой морали.

— Значит, убивал.

Я бы удивилась, если бы это было не так.

Вообще-то продолжать пир я не планировала, но само получилось. Не оставлять же свидетеля, и не пропадать же добру. Как-то плохо я продумала свои действия. Ладно, обыскать, забрать одежду в общий ком, мумию сжечь, пепел убрать. Принюхавшись, я определила щель в полу, которую часто трогали потными ручищами — тайник. Я выгребла деньги. Знатная добыча, хорошо я с притоном придумала. Закрепила увесистый мешочек на поясе, запасы травки оставила. А вот теперь пора и драпать. Время не ждёт, а у меня ещё два дела — покупки и визит к свёкру.

— Ш-ш-ш, Наэн Дамиран.

Из притона я ушла незамеченной.