Егерь. Опасная Зона. Книга 2

Глава 8

Проснулся до рассвета из-за холода. В пещере стало промозгло, огонь давно погас, оставив лишь тлеющие угольки. Я потянулся, разминая затёкшие мышцы.

— Ну как, всё в порядке?

Афина коротко мурлыкнула, давая понять, что всё спокойно, никаких угроз за ночь не было.

Красавчик высунул мордочку из-под моей куртки — видимо, за ночь перебрался поближе к теплу, забравшись под импровизированное одеяло. Его чёрные глазки сонно моргали, но зверёк уже был готов к новому дню.

— Пора, — пробормотал я, собирая рюкзак.

Быстро позавтракал остатками вяленого мяса, запив водой из фляги. Афине дал оставшийся кусок — ей предстояло немало поработать. Красавчик довольствовался привычным блюдом, которое с хрустом перемалывал острыми зубками.

Получено опыта: 100

Получено опыта: 10

Выбравшись из пещеры, я вдохнул утренний воздух опасной зоны. Он был плотным, насыщенным запахами незнакомых растений и той особой магической остротой.

— Ну что, зверюги, — сказал я, поглаживая Афину за ухом. — Пойдём.

Принялся методично обследовать окрестности, двигаясь концентрическими кругами от пещеры. Сперва радиус в сотню шагов, потом больше. Афина патрулировала чуть в стороне, её острые чувства должны были улавливать то, что ускользало от меня. Красавчик сидел на плече, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону.

Час поисков не дал ничего, и это начинало меня бесить.

Я останавливался почти у каждого дерева, проводил ладонями по шершавой коре, ощупывая каждую трещину и наросты. Осматривал землю под ногами, опускаясь на колени и раздвигая пальцами мох, высматривая малейшие вмятины или царапины. Принюхивался к воздуху, втягивая носом густой, насыщенный аромат незнакомых растений.

Ничего. Словно такого зверя просто не существовало.

Афина двигалась рядом, её ноздри постоянно работали, улавливая запахи, недоступные мне. Но даже она выглядела озадаченной — несколько раз останавливалась, принюхивалась к какому-то месту, затем недовольно рычала и шла дальше.

Красавчик на моём плече вертелся как заведённый, его маленькие ушки постоянно поворачивались, ловя звуки. Но и он не подавал сигналов тревоги или интереса.

Лес словно насмехался надо мной своей первозданной тишиной. Даже обычных следов было мало — пара беличьих отпечатков на мягкой земле возле старого пня, несколько царапин какой-то мелкой птицы на коре берёзы. Но следов крупного хищника — ни одного.

Я присел на поваленный ствол, покрытый изумрудным мхом, и потёр виски. В груди нарастало раздражение.

— Думаю, как идиот, — пробормотал себе под нос, сплёвывая на землю.

И тут в голове словно щёлкнуло!

Вот именно. Я действовал по старинке, применяя методы, которые работали с обычными зверями. Но ведь это же магическое существо! Стихия воздуха, как сказал Григор.

Проблема была в том, что я пытался найти ветряную рысь, представляя её как обычную рысь из моего мира. Искал привычные следы — вдавленные в землю отпечатки лап и царапины на коре от когтей. Привычные метки территории — мочу на видных местах, потёртости на стволах.

Но всё не то! У неё наверняка совершенно иное поведение.

Я закрыл глаза и заставил себя переключиться. Отбросить все мысли о системах и кодексах этого мира. Забыть про магию и особенности. Стать снова тем егерем, который полвека изучал тайгу, который знал — в лесу всё взаимосвязано.

И тогда в голове щёлкнуло ещё раз.

Если не можешь найти зверя — ищи то, что он изменил. Каждое животное оставляет след не только лапами. Оно меняет окружающий мир просто фактом своего присутствия! Примятые травы там, где оно отдыхало. Обглоданные ветки, если оно травоядное. Остатки добычи, если хищник. Запах, который отпугивает одних животных и привлекает других.

Я открыл глаза и поднялся со ствола, стряхивая с куртки прилипшие к ней кусочки мха. Теперь я искал не следы ветряной рыси, а аномалии в поведении леса. То, что выбивалось из общей картины.

И сразу начал замечать странности.

Вот здесь трава примята, но не так, как от ветра или дождя. Стебли лежали в определённом направлении, будто кто-то прошёл через них. Но отпечатков лап в мягкой земле не было. Словно зверь летел над самой поверхностью, едва касаясь травы.

А вон там, в десяти шагах, ветки на кусте надломлены странным образом. Не снизу вверх, как делают олени, объедая молодые побеги. И не рвано, хаотично, как от сильного ветра или падающего дерева. Аккуратно, под углом, будто кто-то осторожно проходил и слегка зацепился.

Я подошёл ближе и присел на корточки возле куста. Это было что-то вроде шиповника, но с серебристыми листьями, которые переливались на солнце, и длинными колючками цвета старого железа. Несколько веток были сломаны на высоте моего плеча — значит, зверь действительно крупный, не мельче обычной рыси. Но сломаны удивительно аккуратно, без следов зубов или когтей. Словно их просто согнули до предела.

— Что за чёрт? — пробормотал я, разглядывая излом.

И тут заметил!

На самом кончике одной из колючек, едва заметный, трепетал крошечный клочок меха. Серебристо-голубой, тонкий как паутинка, почти прозрачный. Он колыхался в ритме, не совпадающем с движением листвы.

Сердце ёкнуло, и по спине пробежал знакомый холодок предвкушения. Тот самый, который всегда появлялся, когда я выходил на правильный след.

— Есть, — прошептал я, и губы сами растянулись в хищной усмешке. — Афина.

Кошка подошла и обнюхала куст, затем посмотрела на меня и медленно моргнула. В её жёлтых глазах читалось подтверждение.

Я осторожно протянул руку к клочку меха, и едва коснулся его пальцем, как почувствовал лёгкий холодок и покалывание. Будто прикоснулся к кусочку льда, заряженного статическим электричеством.

Мех действительно развевался сам по себе, играя в невидимых воздушных потоках, которые чувствовал только он.

Я осторожно снял клочок с колючки и поднёс к носу. Запах… странный. Не мускусный, как у обычных кошачьих, а какой-то свежий, как после грозы.

Красавчик на плече встрепенулся и тихонько тявкнул, привлекая внимание. Он смотрел вправо от куста, где между деревьями виднелась едва заметная тропинка.

— Видишь что-то? — спросил я.

Горностай принюхался к меху, спрыгнул с плеча и побежал к тропинке, останавливаясь и оглядываясь на меня. Его поведение было красноречивее слов: след ведёт туда.

Я подошёл и присел рядом с тропинкой. На мягкой земле не было отпечатков лап, но трава была примята специфическим образом — не как от копыт или лап, а будто по ней прошёлся лёгкий, почти невесомый зверь.

— Ветряная, — пробормотал я. — Она и вправду почти не касается земли.

Тропинка вела вглубь леса, туда, где деревья росли ещё плотнее, а свет едва пробивался сквозь кроны. Но теперь у меня было направление.

Я встал, стряхнул с колен прошлогодние листья и посмотрел на Афину.

— Готова к настоящей охоте?

Кошка оскалилась в хищной усмешке, демонстрируя клыки. Готова.

— Тогда пошли. И помни — это не обычная добыча. Она наверняка чует опасность.

Мы двинулись по тропинке, и следующий час стал самым сложным испытанием для всех моих навыков следопыта.

Ветряная рысь словно издевалась над законами природы. Там, где обычный зверь оставил бы чёткие отпечатки лап в мягкой земле, я видел лишь идеально ровную поверхность. Будто зверь вообще не касался грунта. А на твёрдой почве следы появлялись на несколько мгновений, а затем… исчезали. Просто стирались, словно их подметали невидимой метлой.

— Что за чертовщина, — пробормотал я, присев возле места, где ещё секунду назад виднелся отчётливый отпечаток лапы.

Я провёл ладонью по земле — она была ровной, без малейших вмятин. Но воздух над этим местом слегка шевелился, хотя ветра не было. Крошечные частички пыли и сухих листьев кружились в миниатюрном вихре не больше ладони в диаметре.

— Она заметает за собой следы, — выдохнул я с невольным восхищением. — Магией.

Пришлось полностью перестраивать подход к выслеживанию.

Самым поразительным было другое. След ветряной рыси внезапно обрывался посреди мягкой лесной почвы, где любое четвероногое оставило бы глубокие вмятины. А через двадцать, а то и тридцать метров появлялся снова — как будто зверь просто перелетел это расстояние по воздуху.

Я остановился возле очередного такого «разрыва» и задрал голову, высматривая ветви, по которым рысь могла бы перепрыгивать. Но деревья росли слишком далеко друг от друга, а ветки были тонкими — не выдержали бы веса крупного хищника.

— Неужели всё-таки летает? — прошептал, глядя в пустое пространство над землёй.

Афина шла чуть впереди, водя носом из стороны в сторону. Её ноздри постоянно раздувались, улавливая что-то неуловимое для меня. Время от времени она останавливалась и принюхивалась к воздуху.

— Что ты чуешь, девочка? — тихо спросил я, поглаживая её по загривку.

Хищница подняла морду к небу и глубоко вдохнула. Потом посмотрела на меня и тихо мурлыкнула. Как будто пыталась передать мне ощущение чистого горного воздуха.

Красавчик вёл себя ещё странней. Его маленькие ушки постоянно подрагивали, поворачиваясь в разные стороны, словно ловили неслышимые звуки. Несколько раз он тихонько скулил и тыкался мордочкой мне в шею, указывая направление.

— И ты что-то слышишь? — пробормотал я.

Горностай подбежал к большому дубу. Начал бегать вокруг ствола кругами, принюхиваясь и попискивая. Я подошёл ближе и внимательно осмотрел кору.

Царапин не было. Но на высоте примерно в метр от земли кора выглядела… по-другому. Будто кто-то очень аккуратно прикоснулся к ней и оставил едва заметный отпечаток. Не физический — скорее энергетический.

Я провёл ладонью по этому месту и почувствовал лёгкое покалывание. Статическое электричество.

— Понятно, — выдохнул я. — Она трётся о деревья, метит территорию. Только не запахом, а… магией?

Выходит, ветряная рысь оставляет за собой не только физический, но и магический след. Что-то вроде заряженного воздуха, который мои питомцы могли чувствовать, а я — лишь изредка ощущать как покалывание на коже.

Мы двинулись дальше, и я заметил закономерность.

Рысь не шла напрямик. Её маршрут петлял самым причудливым образом — через густые заросли колючего кустарника, по россыпям острых камней, через поваленные стволы, образующие естественные барьеры. Места, где Зверолову пришлось бы продираться с трудом, царапаясь и спотыкаясь.

— Умница, — с невольным восхищением пробормотал я. — Ты точно знаешь, что делаешь.

Это не было случайным блужданием испуганного зверя. Это была продуманная стратегия. Ветряная рысь инстинктивно или сознательно выбирала самые неудобные для преследователя маршруты. Там, где она могла легко проскочить благодаря своей магической природе, человек и обычные звери застревали бы на каждом шагу.

Через час такой охоты мои руки были исцарапаны колючками, а на лбу выступил пот. Афина, привычная к подобным условиям, двигалась без особых проблем. Красавчик время от времени спрыгивал с плеча, когда я протискивался через особенно густые заросли, и забирался обратно, когда путь становился свободнее.

Мы вышли к небольшой поляне, посреди которой возвышался одинокий камень высотой с человеческий рост. Афина подошла к нему, обнюхала основание и посмотрела на меня.

Я подошёл ближе и присмотрелся.

На гладкой поверхности камня, примерно на уровне моего плеча, виднелись едва заметные царапины. Четыре параллельные линии, слишком аккуратные для естественного происхождения.

— Когти, — пробормотал я, проводя пальцем по бороздкам.

Царапины были неглубокими, почти символическими. Но расстояние между ними говорило о размере лапы, и она была не меньше рыси из моего мира.

Я отступил на несколько шагов и осмотрел поляну целиком. Камень стоял точно в центре, а вокруг него росли те самые кусты с серебристыми листьями, где я нашёл первый клочок меха. Место было открытое, хорошо просматриваемое со всех сторон.

— Наблюдательный пункт, — сказал вслух с невольным уважением.

С этого камня открывался прекрасный обзор на несколько троп, по которым могли подойти преследователи. Идеальное место для того, чтобы оценить угрозу и принять решение — сражаться или бежать дальше.

Красавчик вдруг напрягся на моём плече и тихо заскулил. Его крошечное тельце дрожало от возбуждения или страха.

— Что такое, парень?

Горностай ткнулся мордочкой мне в ухо и еле слышно тявкнул. Потом повернул голову к дальнему краю поляны, где между деревьями виднелась тёмная расщелина в скале.

Афина тоже насторожилась. Её уши встали торчком, а хвост слегка распушился. Она не выглядела испуганной — скорее заинтригованной.

Я прищурился, всматриваясь в расщелину. Обычная пещера или что-то больше?

— Логово?

След вёл именно туда. Но инстинкт подсказывал: подходить нужно крайне осторожно.

Я достал из рюкзака моток верёвки и внимательно осмотрел её. Прочная, но… Если повезёт поймать рысь в петлю, выдержит ли?

Афина подошла ко мне и тихо рыкнула — предупреждающе, но не агрессивно.

— Хорошо, — сказал я, убирая верёвку. — Но действуем по-умному. Никаких резких движений, никакой спешки.

Я ещё раз оглядел поляну, запоминая расположение камней и кустов. Если придётся отступать, нужно знать, куда бежать.

Потом медленно, шаг за шагом, мы направились к расщелине.

Она оказалась началом узкой тропы, которая змейкой поднималась между скал. Я двигался осторожно, проверяя каждый камень под ногами, прежде чем перенести на него вес. Афина шла рядом, её лапы бесшумно касались каменистой поверхности. Красавчик притих, лишь изредка поворачивая голову и принюхиваясь.

След становился всё свежее.

— Близко, — прошептал я, и собственный голос показался чужим в этой напряжённой тишине.

Деревья здесь росли реже, но становились всё более причудливыми. Стволы искривлялись спиралями, будто их скручивала невидимая сила. Листва мерцала серебристыми и голубыми отблесками, а некоторые ветви буквально светились изнутри слабым, пульсирующим светом.

Тропа неожиданно резко повернула влево, огибая массивный валун.

И тут лес раскрылся.

Мы вышли к подножию скалистого уступа, который возвышался над лесом добрых метров на двадцать, а то и больше. Серые камни, покрытые изумрудным мхом, складывались в естественную лестницу, по которой можно было бы подняться наверх. Между камнями пробивались ручейки, стекающие откуда-то сверху.

Но самое поразительное открылось, когда я задрал голову.

С этого утёса открывался захватывающий дух вид на опасную зону — бескрайнее море зелени, волнующееся под порывами ветра, который здесь, у подножия скалы, почти не ощущался. Кроны деревьев переливались всеми оттенками зелёного и не только — от нежной мяты до глубокого сапфира. Цветастые магические растения ярко выделялись.

Кое-где из этого океана поднимались серебристые дымки тумана, а ещё дальше, на самом горизонте, проглядывали фиолетовые пики далёких гор.

А над всем этим великолепием, разрывая небо пополам, зияла та самая трещина Раскола, из которой словно сочился невидимый холод.

— Господи, — выдохнул я, невольно останавливаясь.

Даже в своей прошлой жизни, исходив тайгу вдоль и поперёк, я не видел ничего подобного. Это была дикая, первозданная красота мира, который ещё помнил момент своего перерождения. Мира, где магия не просто существовала, а буквально пропитывала каждый листок, каждую каплю росы.

Красавчик тихонько тявкнул, привлекая моё внимание к скале. На ней, примерно в середине подъёма, виднелась тёмная расщелина — вход в пещеру или глубокую нишу. Именно туда вёл след ветряной рыси.

— Дом, — сказал я тихо, глядя на расщелину. — Это может быть её дом.

Но меня интересовало не это.

Мысленно остановил питомцев и жестом указал на большой валун слева от тропы. Мы осторожно укрылись за ним, и я выглянул наружу.

Не зря…

На вершине скалы, метрах в пятидесяти от нас, она отдыхала.

Ветряная рысь. Уровень: 16. Эволюционный индекс — F.