Егерь. Опасная Зона. Книга 2

Глава 7

Я шёл, размышляя о встрече с Терновым Дьяволом. Восемнадцатый уровень, ранг F. Если такие монстры здесь обычное дело, то ветряная рысь может оказаться ещё опаснее. Григор предупреждал, что с моими помощниками у меня есть шансы поймать простого зверя.

Простого… Тут бывает что-то простое? Последние звери, которых встретил заставили отступать, только идиот бы сунулся.

Красавчик вдруг встрепенулся. Его маленькая головка повернулась влево, чёрные глазки заблестели. Шёрстка заискрилась золотистыми искрами.

— Что там, приятель? — тихо спросил я.

Горностай спрыгнул с плеча и направился к огромному дереву, что росло в стороне от нашего пути. Ствол был толщиной с избу, а кора — необычного серебристого цвета с тёмными прожилками.

Красавчик подбежал к корням и начал беспокойно скрести землю лапками, издавая тихие возбуждённые звуки.

— Там что-то есть? — я подошёл ближе, изучая место.

На первый взгляд — обычная земля у корней дерева. Покрытая опавшими листьями, слегка влажная. Но Красавчик явно чуял что-то ценное.

Я активировал «Обнаружение».

Мир потускнел. Краски исчезли, но зато я увидел то, что скрывалось под землёй. Прямо под корнями пульсировало яркое голубое свечение. Несколько объектов, размером с детский кулачок каждый.

— Неплохо, парень, — одобрительно похлопал Красавчика по спине.

Зверёк довольно тявкнул и принялся копать с удвоенным энтузиазмом.

Я достал нож и начал помогать. Земля поддавалась с трудом — корни дерева переплелись так плотно, что приходилось аккуратно их обрезать. Дерево было явно магическим, и не хотелось рисковать, повредив что-то важное.

Афина легла рядом, наблюдая за нашей работой с видом строгого надзирателя.

Через десять минут кропотливого труда я нащупал ножом что-то твёрдое. Ещё немного копания — и из земли показался первый клубень.

— Вот это да! — невольно выдохнул я.

Формой он напоминал корень имбиря, но цвет! Тёмно-синий, почти чёрный, с серебристыми прожилками. И от него исходило слабое, но отчётливое голубое сияние.

Корень ледяного дыхания. Ранг F.

Реагент. Холод.

Ого, а вот это уже действительно находка. Какой-то стихийный элемент?

Красавчик возбуждённо запищал, глядя на добычу. Я понял — горностай хочет сам достать оставшиеся клубни.

— Ладно, парень, покажи, на что способен, — разрешил я.

Зверёк радостно принялся копать, работая лапками с удивительной ловкостью. Ещё немного работы — и он извлёк второй, потом третий.

Всего оказалось пять штук.

Получен опыт: 5 очков.

Получен опыт: 5 очков.

Получен опыт: 5 очков.

Получен опыт: 5 очков.

Получен опыт: 5 очков.

Отличная работа! Красавчик явно гордился собой — сидел рядом с находкой, весь из себя важный.

— Молодец, — искренне похвалил я его. — Без тебя никогда бы не нашёл.

Аккуратно завернул реагенты в чистую ткань и убрал в рюкзак. Такие ценности нужно беречь от повреждений.

Но останавливаться на достигнутом не хотелось. Если здесь рос один такой корень, возможно, поблизости есть ещё?

— Красавчик, — позвал я горностая. — Попробуй найти ещё такие же. Вот, понюхай.

Я дал ему принюхаться к одному из клубней. Зверёк несколько раз фыркнул, запоминая запах, а затем побежал обследовать окрестности.

Его поведение изменилось. Раньше он просто бегал вокруг, полагаясь на магическое чутьё. Теперь же он методично обнюхивал землю у корней деревьев, ища конкретный аромат.

Учится на ходу.

Но спустя минут десять мы сдались — как бы горностай не искал, учуять не смог.

Солнце неумолимо клонилось к горизонту, окрашивая кроны деревьев в медные и багровые тона. Тени стали длиннее, а воздух — прохладнее.

Пора было искать ночлег, и выбор места мог стать вопросом жизни и смерти.

Я остановился, методично оценивая окрестности глазами. Открытая поляна — плохо, слишком заметно. Любой хищник увидит нас за километр. Густые заросли — тоже не вариант, можно оказаться в ловушке, когда некуда отступать. Нужно что-то промежуточное — место, дающее защиту, но не лишающее возможности быстро покинуть его при необходимости.

Вдалеке, сквозь переплетение ветвей, виднелся скальный выступ — серые камни, поросшие мхом, выступали из земли. Именно то, что нужно. Скалы — лучшие друзья путника. Они дают защиту от ветра, отражают тепло костра, а у их подножия часто встречаются пещеры или хотя бы козырьки, под которыми можно укрыться от дождя и любопытных глаз.

— Туда, — решительно сказал я, показывая питомцам направление.

Мы направились к скалам, но движение наше стало ещё более осторожным. Сумерки — время перехода смен в лесу, когда дневные хищники уступают место ночным. Самое опасное время, когда те и другие могут встретиться на одной тропе.

Красавчик на моём плече напрягся, его маленькие ноздри постоянно работали, анализируя потоки воздуха.

Чем ближе мы подходили к скалам, тем отчётливее становился их запах — сырой камень, мох, что-то металлическое. Древние, покрытые зеленоватыми пятнами лишайника, они вздымались к небу на добрых десять метров, создавая естественную стену.

У их подножия я нашёл то, что искал.

Неглубокая расщелина зияла в камне, словно гигантский зверь когда-то откусил кусок от скалы. Вход был достаточно широким — метр с небольшим, но не настолько, чтобы в него могло пролезть что-то действительно крупное.

Я достал кремень и высек несколько искр, осветив внутренности пещеры на мгновение. Пространство было достаточно просторным для нас троих. Потолок нависал на высоте метров четырёх. Пол — ровный, сухой. Никаких посторонних запахов, которые могли бы указывать на присутствие крупных хищников.

— Афина, проверь, — попросил я кошку.

Она скользнула в пещеру, её силуэт растворился в темноте. Через несколько секунд донеслось тихое одобрительное мурчание. Безопасно.

Теперь детальный осмотр.

На полу валялись кости — мелкие, от грызунов или птиц. Я присел на корточки, изучая их. Старые, пожелтевшие, местами покрытые зеленоватым мхом. По их расположению понял: здесь когда-то жил хищник, но небольшой — размером с лису, максимум с волка. Царапины на стенах подтверждали эту версию — когти оставили следы на уровне моей груди.

Но самое главное — следы были старыми. Очень старыми. Мох не нарастает за год-два, ему нужно время. Значит, прежний владелец покинул это место давно, а новые жильцы не объявлялись.

Идеальное место для ночлега.

— Останавливаемся здесь, — объявил я питомцам.

Красавчик радостно тявкнул и соскочил с моего плеча, принявшись обнюхивать каждый камень. Афина направилась к входу в пещеру, но я её остановил.

— Стой, девочка. Нужно поговорить.

Кошка обернулась, в её жёлтых глазах мелькнуло недоумение.

— Понимаю, что ты хочешь охранять нас, — сказал я, присаживаясь перед ней на корточки. — Но делать это нужно правильно.

Я указал на позицию у самого входа, которую она выбрала.

— Там тебя видно снаружи. Силуэт на фоне костра — отличная мишень для какого-нибудь хищника с дальнобойными атаками.

Афина недовольно рыкнула и демонстративно легла именно там, где хотела. Её поза кричала: «Я лучше знаю, как защищать свою стаю».

— Нет, так не пойдёт, — твёрдо сказал я. — Ты умная, но живешь инстинктами, а знаний у меня побольше будет.

Я встал и показал на тёмный угол сбоку от входа, где каменный выступ создавал естественное укрытие.

— Вот отсюда ты видишь всё пространство перед пещерой, но сама остаёшься в тени. Любой хищник, заходя внутрь, получит тебя в бок или в спину. А если нападут снаружи — ты можешь отступить вглубь пещеры, используя стены как защиту.

Кошка поднялась, но вместо того, чтобы переместиться, села и начала демонстративно вылизывать лапу. Мол, твои человеческие тактики меня не касаются.

Я вздохнул. С гордым и независимым хищником нужен особый подход.

— Афина, — произнёс я её имя с лёгким укором. — Ты носишь имя богини войны. А богиня войны не должна быть предсказуемой. Засада — это искусство, а не прямое противостояние.

При звуке своего имени кошка замерла, прекратив вылизываться. Её уши встали торчком.

— Кроме того, — добавил я мягче, — если с тобой что-то случится, кто будет защищать меня и Красавчика, а? Горностай вообще маленький и беззащитный. Ему нужен опытный боец, который думает, а не просто бросается в атаку.

Это подействовало. Афина посмотрела на меня, и в её взгляде мелькнула забота. Она медленно поднялась и неохотно переместилась в указанное мной место.

Устроилась так, что могла видеть вход, но сама оставалась в глубокой тени.

Так, теперь предстояла работа по обустройству. Здесь вполне можно сделать перевалочную базу.

— Афина, но сначала обойди окрестности, — попросил кошку. — Проверь, нет ли поблизости свежих следов крупных хищников.

Она рыкнула и исчезла в сумерках. Вернулась через пятнадцать минут с ментальным образом: всё спокойно.

Ну тогда можно заняться обустройством лагеря.

Собрал сухие ветки и хвою. Выбирал только мёртвую древесину, без смолы. Она горит почти без дыма и даёт равномерный жар.

В центре пещеры выложил очаг из найденных тут и там камней. Внутри очага соорудил гнездо из сухой травы и тонких веточек.

Но, прежде чем разжигать огонь, нужно проверить тягу.

Я отщепил тонкую сосновую лучину, поджёг её и внёс в глубину пещеры. Дымок потянулся к выходу — отличная тяга. Значит, где-то наверху есть трещины, через которые воздух циркулирует.

В центре пещеры, ближе к входу, выложил очаг из найденных камней.

Кремень и огниво сработали с первого раза. Искры упали точно в центр трута, тот вспыхнул. Я осторожно раздул пламя, подкладывая всё более толстые ветки.

Костёр получился небольшой, но жаркий. Языки пламени едва поднимались выше колена, дым был почти незаметен. В опасной зоне крупный костёр — это маяк для всех хищников в округе. А такой скромный огонёк даёт достаточно тепла для обогрева, но его свет не разнесётся далеко между стволами деревьев.

Красавчик устроился рядом с огнём, свернувшись калачиком. После усиления его характеристик он стал более уверенным, но всё равно инстинктивно искал тепло и защиту.

Следующим этапом были сигнальные ловушки.

Я вышел из пещеры и принялся собирать материалы для импровизированной системы оповещения. Делать такие ловушки из подручных средств — не сложно, но требует терпения.

Сначала нужна была берёзовая кора. Очень быстро отыскал старое дерево с отслаивающейся корой и аккуратно снял несколько полос. Белая береста легко сгибалась, не ломаясь — идеальный материал для самодельных коробочек. Свернул каждую полосу в подобие кулёчка.

Затем нужны были камешки. Собрал с десяток мелких голышей — размером с горошину каждый. При падении на сухую листву они дадут отчётливый стук.

Теперь самое кропотливое — заготовка сигнальных элементов. Я набил каждый берестяной свёрток камешками, тщательно завязал верёвочками из «телесника». Потряс — получилось что-то вроде погремушки, только тихой. При резком движении камни будут стучать о кору и рассыпаться по листьям.

Дополнил систему связками сухих веток. Они дадут громкий треск при малейшем задевании.

Заметил, что кошка вновь сменила позицию и наблюдает за мной. Охраняет.

— Как дела? — мысленно спросил у Афины.

В ответ пришла волна спокойствия.

Теперь началась самая тонкая работа.

Я натянул верёвки между деревьями на подходах к пещере. На высоте колена, чтобы любой крупный зверь, приближающийся к нашему лагерю, обязательно зацепился за них.

К верёвкам привязал подготовленные связки сухих веток и свёртки берёзовой коры с мелкими камешками внутри.

Методично обошёл периметр нашего лагеря, натягивая верёвки между стволами. Получилось три линии «обороны» — первая в тридцати метрах от пещеры, вторая в двадцати, третья в десяти. Даже если хищник заметит и обойдёт одну ловушку, на вторую или третью он точно наткнётся.

Треск, шуршание, Стук камней по листьям.

Даже мне, знавшему о ловушке, такой звук покажется громким и резким в ночной тишине.

Афина наблюдала за моей работой с интересом. Время от времени она поднимала голову, принюхиваясь, но каждый раз её поза говорила одно — пока опасности нет.

Теперь — еда. Достал из рюкзака сырое мясо.

Афина заняла позицию в том углу, который я ей указал. Легла так, чтобы видеть всё пространство перед пещерой, но оставаться в тени. Её жёлтые глаза отражали свет костра, как два маленьких фонаря.

Внезапно, в голову пришла идея. Я ведь нашёл новый вид трав!

Активировал «Звериный кодекс» и открыл раздел питания для Афины.

Бинго!

Доступные реагенты:

Дикий клыкокорень: создаёт успокаивающий эффект, стабилизирует нервную систему, положительно влияет на будущую эволюцию питомца.

Способ приготовления:

Листья клыкокорня мелко нарезать, растереть до выделения сока. Сок втереть в мясо, дать пропитаться.

— Интересно, — пробормотал я, достав реагент и посуду из рюкзака.

Сначала мелко нарезал листья ножом. Клыкокорень был плотным, волокнистым — но клинок легко прорезал жёсткую структуру.

Это отличный нож, более того — он почему-то не тупится. Из какой же стали сделан? Какой кузнец мог выковать подобное? Кузнец-Мастер, владея каким-то редким «полезным» питомцем?

Я принялся растирать измельчённую зелень в походной деревянной чашке, используя маленькую ступку. Работа была кропотливой — волокна сопротивлялись, но я продолжал методично давить и крутить, пока не услышал характерное похрустывание разрушающихся клеток.

Постепенно из зелёной массы начал выделяться сок. Сначала лишь несколько капель, затем всё больше. Жидкость была удивительной — серебристая, с переливами, как у ртути. Запах усилился, стал почти осязаемым — резкий травяной аромат с примесью чего-то первобытного.

Я взял кусок сырого мяса размером с кулак и начал тщательно втирать в него полученный сок. Под моими пальцами происходило нечто удивительное — мясо меняло цвет, приобретая лёгкий серебристый оттенок. Волокна словно пропитывались магией изнутри.

Запах преобразился мгновенно. Обычное сырое мясо вдруг стало пахнуть как деликатес — появились ноты дикой мяты, хвойной свежести и что-то неуловимо хищное, что заставляло слюнки течь даже у меня.

— Афина, ужин готов, — позвал я кошку.

Она подняла голову, и я увидел, как её ноздри раздулись, уловив новый аромат. Жёлтые глаза заблестели с нескрываемым интересом. Поднявшись со своего поста, она неторопливо подошла ко мне, наблюдая как я выдаю Красавчику его порцию магической пищи.

Кошка обнюхала своё угощение и издала глубокое, горловое мурчание удовольствия — звук, который я ещё ни разу от неё не слышал. Это было не простое одобрение, а настоящий восторг хищника, почуявшего идеальную добычу.

Она взяла кусок мяса в пасть и начала есть медленно, со вкусом. Каждый кусок она пережёвывала тщательно, словно смакуя нотки вкуса. Её глаза полузакрылись от наслаждения, хвост мерно покачивался — все признаки кошачьего блаженства.

Получено опыт: 100

К моему удивлению, съела только половину куска и остановилась, довольно облизнувшись. Обычно Афина съедала много мяса, но, похоже, магическая пища насыщала намного быстрее и эффективнее. Ну да ладно, мне это только на руку.

Хотя на Красавчике это не работало — тот ещё проглот, уплетает за обе щеки и добавки просит.

Кошка подошла ко мне и потёрлась боком о мою ногу. Затем игриво боднула головой в колено и замурлыкала так громко, что звук эхом отдался от стен пещеры.

Но самое удивительное началось через несколько минут. Афина легла на своё место, и я заметил, как её шерсть начала слабо переливаться в свете костра. Серебристые блики пробегали по полосам, словно по её телу текли потоки жидкого металла. Длилось это лишь пару секунд, но я довольно хмыкнул. Расти, девочка.

Сам же я ел свою порцию вяленого мяса осторожно, небольшими кусками. Переедать нельзя — полный желудок замедляет реакцию, а тяжесть в животе мешает быстрому движению.

Костёр потрескивал, освещая стены пещеры мягким оранжевым светом. За её пределами сгущалась ночь — настоящая, полная опасностей тьма.

Из леса доносились звуки: где-то ухнула сова, далеко в стороне завыл одинокий волк. Но это были обычные, знакомые звуки ночного леса. Опасность издавала бы другие сигналы — напряжённая тишина, треск веток, приближающиеся шаги.

— Завтра начинаем искать ветряную рысь по-настоящему, — сказал я Красавчику, почёсывая его за ухом. — А пока — отдыхаем.

Горностай довольно мурлыкнул и уткнулся мордочкой в мою ладонь.

Афина не отрывала взгляда от входа. Её уши постоянно поворачивались, ловя малейшие звуки.

— Нет, знаешь что, девочка, — протянул я. — Отдавай-ка первый пост мне. Отдохни, дай царапинам зажить.

Кошка вяло зарычала, но спустя мгновение растворилась — я тут же ощутил привычное тепло возле Потокового ядра. Так-то лучше. Начинает слушаться.

Я прислонился спиной к стене, но не лёг.Нож отца положил рядом с правой рукой, чтобы в случае опасности схватить его не раздумывая.

Огонь постепенно стихал, угли тлели ровным красноватым светом. За пределами пещеры шептал ночной ветер, шуршала листва.

Ночь в опасной зоне была другой.

Не такой, как в обычном лесу, где звуки знакомы и предсказуемы. Здесь каждый шорох, каждый треск мог оказаться последним, что ты услышишь в жизни — я не знал это место! Более того, в первый же день совершил несколько ошибок, хоть и старался их избегать, прилагая весь свой опыт и знания.

Я сидел у тлеющих углей и чувствовал, как пот высыхает на лбу. Напряжение сковывало плечи — тело готовилось к опасности на уровне инстинктов. Подбрасывал по веточке раз в десять минут, отслеживая время. Ровно столько, чтобы поддерживать тепло, но не давать пламени разгореться слишком ярко.

Дым поднимался тонкой струйкой, почти невидимой, и исчезал в трещинах потолка. От углей исходило мягкое тепло, согревавшее лицо, но не проникавшее глубже. Одновременно холод ночи просачивался из каждой щели, заставляя кожу на затылке покрываться мурашками.

А из глубины леса доносились звуки…

Протяжный вой — но не волчий. Слишком мелодичный, почти как песня сирены из старых легенд. В нём слышались переливы, словно кто-то играл на живом инструменте. Звук катился по лесу волнами, отражаясь от стволов деревьев, и в каждом эхе были новые подтоны. Красивый, завораживающий и смертельно опасный звук.

Где-то далеко что-то рычало басом, таким глубоким, что звук, казалось, шёл из-под земли. Вибрация проникала сквозь каменный пол пещеры, заставляя угли в костре чуть вздрагивать. Это был голос чего-то огромного. Чего-то, что могло раздавить меня.

А ещё были трели — высокие, звенящие, красивые и жутковатые одновременно. Они напоминали смех безумца, который вот-вот перейдёт в истерику. Эти звуки делали что-то странное с моим разумом — хотелось выйти из пещеры, пойти на них, найти их источник. Я сжал рукоять ножа крепче, заставляя себя оставаться на месте.

Красивые звуки часто оказываются самыми опасными. Природа не тратит энергию на красоту просто так. Если звучит красиво — значит, кого-то приманивает.

Между мелодиями ночи пролегали провалы тишины — густые, плотные, словно лес задерживал дыхание. В эти моменты слышалось только потрескивание углей да моё собственное сердцебиение, которое казалось оглушительно громким. Я ловил себя на том, что дышу слишком часто, и заставлял себя успокоиться.

Красавчик дремал рядом с углями, но его сон был беспокойным. Маленькое тельце изредка вздрагивало, ушки постоянно дёргались при каждом новом звуке. Белая шёрстка в свете углей казалась золотистой, и время от времени по ней пробегали искры — отзвук его магической природы. Сон у него был чуткий — одно резкое движение от меня, и он мгновенно проснётся, готовый к бою или бегству.

Иногда он издавал тихие звуки — не то писк, не то мурлыканье. Снились ему, наверное, те же звуки леса, что слышал и я. В какой-то момент он даже начал перебирать лапками, словно бежал во сне. От кого? Или за кем?

Где-то около полуночи лес вдруг затих. Совсем. Даже ветер перестал шелестеть листьями.

Такая тишина в живом лесу — всегда плохой знак. Это означает, что где-то рядом появилось что-то настолько опасное, что даже ночные хищники предпочли замереть и переждать.

Я напрягся, рука инстинктивно потянулась к ножу.

Секунда. Две. Десять.

ЗВЯК!

Одна из моих сигнальных ловушек отозвалась металлическим звоном — кто-то зацепился за натянутую верёвку.

— Ко мне, — беззвучно прошептал я.

Афина мгновенно появилась рядом и встала в боевую стойку, не производя ни малейшего шума. Красавчик проснулся, но даже не пискнул — только насторожился и замер.

Я зажал рукоять ножа так крепко, что суставы заболели. Каждая мышца тела напряглась, готовая к взрыву движения. Адреналин хлынул в кровь, обостряя все чувства до предела.

Тишина.

Потом — осторожное шуршание листьев. Медленное, размеренное.

Что-то небольшое копошилось в кустах, явно стараясь двигаться как можно тише.

Я всматривался в темноту за пределами пещеры, пытаясь различить силуэт в лунном свете. Тени играли, обманывая глаз. То ли там кто-то был, то ли это ветки качались.

Шуршание приблизилось. Теперь я мог различить ритм — размеренные движения, остановки, снова движение. Поведение осторожного травоядного, а не хищника.

Через несколько томительных минут в лунном свете показался виновник тревоги — существо размером с простую кошку, но покрытое иглами, как ёж. Его силуэт был комично округлым, а движения неуклюжими. Оно обнюхивало землю, явно ища упавшие плоды или коренья, и совершенно не обращало внимания на нашу пещеру.

Иглистый землерой. Уровень 11. Эволюционный ранг F .

В памяти были поверхностные знания об этом существе — всего лишь падальщик. Эти зверьки питались корешками, насекомыми и всякой мелочью. Для нас не опасен.

Я выдохнул воздух, который даже не заметил, как задержал. Плечи расслабились, но руку с ножа не убрал. Одна ложная тревога не означает, что следующая тоже окажется пустяком.

Землерой не спешил. Он методично обследовал каждый корень, каждую кочку. Время от времени останавливался, поднимал голову, принюхивался. Его иглы в лунном свете казались серебряными, а маленькие глазки поблёскивали. Забавный, безобидный зверёк. Напомнил мне ёжиков из прошлой жизни. Интересно, сколько тут разновидностей существ с колючками?

Он порылся в земле ещё минут пять, что-то нашёл и с довольным сопением исчез в темноте. Звук его шагов растворился среди ночных шорохов.

Тишина вернулась, но теперь она была напряжённей — словно лес притаился, выжидая. Моя нервная система, взбудораженная ложной тревогой, никак не могла успокоиться. Каждый звук теперь казался подозрительным.

Афина послушно вернулась к отдыху. Сидеть предстояло ещё долго, нужно дать девочке восстановиться.

Я добавил в угли ещё одну веточку и устроился поудобнее, спиной к стене.

Небо над головой, видневшееся через вход в пещеру, казалось ближе, чем обычно. Звёзды светили ярче, их свет был холодным, серебристым, почти осязаемым. Луна висела жирным жёлтым диском, освещая верхушки деревьев призрачным светом. И среди этого звёздного великолепия зияла тёмная трещина Раскола — рваная рана в самой ткани мира.

Я смотрел на неё и думал о том, какие силы могли нанести такой удар по реальности. Что за катаклизм разорвал небо, как старую тряпку? И что за существа приползли из этой раны в наш мир, принеся с собой магию и ужас?

В свете Раскола обычные звёзды казались тусклыми, а привычные созвездия — чужими. Этот разрез в небе менял всё вокруг, искажал саму природу реальности.

Медленно тянулись часы. Я слушал лес, анализировал каждый звук, вплетая их в общую картину ночной жизни.

Хруст ветки слева — тяжёлый, размеренный, с долгими паузами. Крупное травоядное, судя по походке. Что-то вроде оленя или лося. Медленно пасётся, не спешит, останавливается пощипать траву. Значит, хищников поблизости не чует. Хороший знак — если бы где-то рядом охотился настоящий хищник, все травоядные давно бы разбежались.

Писк где-то в кронах — ночная птица. Мелкая. Её крик короткий, резкий — сигнал тревоги для других птиц: «Хищник в воздухе!» Вероятно, охотится какая-то сова. Обычное дело для ночного леса.

Каждый звук рассказывал свою историю. Лес жил своей ночной жизнью, полной охоты, страха и выживания. Кто-то прятался, кто-то выслеживал, кто-то убегал. Извечный круговорот хищников и жертв, только здесь, в опасной зоне, ставки были выше.

А я сидел в своей каменной норе, чужак в этом мире, и пытался понять его правила. Завтра мне предстояло не просто снова выжить в этой стихии — но и найти ветряную рысь, поймать её и остаться в живых. Задача, которая казалась всё более безумной с каждым услышанным рыком из темноты.

Но другого пути у меня не было. Золотой я должен добыть любой ценой.

Часа через два я почувствовал, как веки становятся тяжёлыми. Усталость накапливалась — день выдался напряжённый.

Я сосредоточился на потоковом ядре в груди и мысленно позвал Афину.

— Девочка, пора меняться.

Тёплая волна откликнулась изнутри — она была готова. Через мгновение золотистые искры начали сгущаться в воздухе перед входом в пещеру. Афина материализовалась плавно, словно проявлялась на фотографии.

Она встряхнулась и посмотрела на меня внимательными жёлтыми глазами. Её царапины действительно затянулись! Пусть рана была поверхностная, но всё же!

— Твоя очередь охранять, — сказал тихо. — Я посплю.

Афина медленно моргнула и заняла позицию.

Теперь можно было подумать о сне. Но не расслабляться полностью.

Выбрал место с той же тщательностью, с какой в тайге выбирал позицию для засады. Спиной к дальней стене пещеры — чтобы никто не мог подкрасться сзади. Лицом ко входу — чтобы видеть опасность, как только проснусь. Справа от себя положил нож — рукоятью к правой руке, чтобы схватить не раздумывая.

В лесу спи, как волк — одним глазом. Да уж, дед, хватало тебе фразочек.

Я лёг на бок, слегка подтянув ноги к груди — поза, из которой можно мгновенно вскочить на ноги. Левую руку подложил под голову, правую оставил свободной — она лежала рядом с ножом, пальцы едва касались рукояти.

Красавчик вдруг проснулся, моргнул и устроился рядом со мной, свернувшись калачиком. Его присутствие было дополнительной гарантией — малейший подозрительный звук, и зверёк меня разбудит.

— Афина, — прошептал я кошке, — если что-то случится — буди сразу. Не жди, пока поймёшь, что это за опасность.

Татуировки потеплели, а из угла донеслось тихое мурлыканье.

Я прикрыл глаза, но не позволил сознанию провалиться в глубокий сон. Это была привычная для меня дремота егеря — чуткая, настороженная. Часть разума продолжала анализировать звуки леса, готовая мгновенно вернуть полное сознание при малейшей угрозе.

Где-то далеко завыл всё тот же мелодичный голос — красивый и жуткий. Но теперь он не тревожил меня так сильно. Афина на страже. Ловушки работают. Оружие под рукой. Я сделал всё, что мог для нашей безопасности.

Дыхание замедлилось. Мышцы расслабились, но не полностью — сохранили ту степень напряжения, которая позволит взорваться движением в любую секунду.

В полудреме мне почудилось, что я снова в тайге. Лежу у костра после долгого дня охоты, слушаю знакомые звуки родного леса. Но это было лишь воспоминанием.

Угли тихо потрескивали, Афина бдительно несла вахту, а лес продолжал жить своей ночной жизнью.