Егерь. Опасная Зона. Книга 2

Глава 16

Афина залечивала раны в ядре, а Красавчик свернулся клубком у плеча. Оба питомца были измотаны вчерашней гонкой, но я чувствовал, как они реагируют на моё пробуждение. Наша связь стала настолько сильной, что даже во сне они чувствовали изменения в моём настроении.

Я осторожно сел и начал мысленно восстанавливать картину.

Теперь, на свежую голову, всё встало на свои места с такой очевидностью, что стало даже смешно.

Их было двое. Всё время — двое.

Первая рысь — та, что мы видели на камне, та, что играла с воздушными вихрями. Красивая, умная, явно магически одарённая. Но всё время что-то было не так с её поведением. Слишком уж откровенно она себя показывала, слишком предсказуемо двигалась по своей территории.

А вторая была тенью. Наблюдателем и координатором.

Пока я сосредотачивался на «актрисе», которая водила меня за нос, «режиссёр» спокойно наблюдал со стороны и предупреждал свою напарницу о каждой угрозе. У них что, магическая связь? Брачный период рыси — в конце зимы, ближе к весне, а после каждая живёт своей жизнью. Здесь не так? Или это вообще две самки?

Я провёл рукой по лицу, чувствуя, как напряжение наконец отпускает плечи. Теперь я знал, с чем имею дело. А если знаешь врага, то можешь его победить.

— Афина, — мысленно позвал я кошку.

Она мгновенно оказалась передо мной, но вместо слов я передал ей образ. Две серебристо-голубые тени, движущиеся параллельно. Одна на виду, вторая — скрытая. Показал, как они работают в паре: одна отвлекает, вторая предупреждает об опасности.

Афина встряхнулась и посмотрела на меня с удивлением. В её взгляде читались смешанные чувства — словно она пыталась сопоставить мои слова с собственными ощущениями во время охоты. Её хвост дёрнулся, уши повернулись назад, а затем вперёд. Видимо, хищница анализировала свои воспоминания о погоне, пытаясь понять, как могла не заметить вторую рысь. Но её обоняние всегда было направлено на конкретную цель — ту, которую преследовала. Когда охотишься в азарте, легко сосредоточиться только на одном запахе, особенно когда твой хозяин диктует чёткую цель через связь.

— Вот так-то, девочка, — я усмехнулся.

Но если я видел обеих в разное время погони… Почему не заметил различий? Этот вид рыси внешне никак не отличается? Разве что у «актрисы» теперь есть царапина на боку.

Красавчик проснулся от моего движения и сонно пискнул. Я передал и ему те же образы, и горностай тут же встрепенулся, его чёрные глазки заблестели от понимания.

— Да, парень, теперь ясно, почему ты вчера «ошибался» с направлением. Ты умнее нас всех.

Красавчик гордо выпрямился и тихо тявкнул — мол, его нос не может ошибаться.

Я встал и вышел из пещеры на утренний воздух. Солнце поднималось над горизонтом, окрашивая скалы в золотистые тона. Лес просыпался: где-то кричали птицы, шелестели листья на ветру.

План начал складываться в голове сам собой.

Поймать сразу двоих — невозможно. Но если их разделить…

Атаковать «актрису» — бессмысленно. «Режиссёр» всегда её предупредит, и та просто уйдёт. Я был глубоко убеждён, что навыки режиссёра разительно отличаются от первой рыси, но всё равно не стоит забывать про стихию ветра. Нужно заставить его покинуть наблюдательный пункт.

Я прикрыл глаза, вспоминая местность. Территория рысей была довольно обширной — несколько квадратных километров скалистой местности с ущельями, тропами и множеством укрытий. Если одна рысь будет находиться в одном конце территории, а вторая — в противоположном, они не смогут координировать свои действия.

А дальше уже можно будет работать с каждой по отдельности.

Я открыл глаза и посмотрел на своих питомцев. Они сидели рядом и терпеливо ждали.

— Слушайте внимательно. Будет не так уж и просто. Каждый должен действовать самостоятельно, но строго по плану.

Кошка насторожилась, а Красавчик подался вперёд.

— Афина, твоя задача — начать громкую и агрессивную охоту на ту рысь, которую мы видели вчера. Шуми, рычи, заставь её отступать всё дальше вглубь территории. Пусть «режиссёр» думает, что мы опять ведём себя как обычно.

Я передал ей образ: кошка в ярости преследует добычу, та отступает, уходя всё дальше от центра территории.

— Красавчик, ты тем временем будешь искать вторую рысь. Используй маскировку запаха и новое чутьё. Когда найдёшь — дашь знать, но не подставляйся. Там уже разберёмся.

Горностай кивнул и тихо пискнул — мол, понял.

— Я попробую загнать «режиссёра» в ловушку, где он не сможет получить помощь.

Потратил ещё час, передавая питомцам всё более сложные образы и сценарии, и мы покинули пещеру.

По дороге я внимательно изучал местность уже с другой точки зрения. Не ища следы или укрытия для засады, а оценивая ландшафт как огромное поле боя, где нужно управлять движением противника.

Мне требовалось место для финальной ловушки. Не просто укрытие, а такая позиция, где одна рысь будет заперта и лишена возможности получить помощь от второй.

Я припоминал узкий каньон. Извилистая расщелина между скал с единственным выходом. Если загнать туда рысь, она окажется в ловушке — высокие стены не позволят выбраться даже магией, ведь она у неё ограничена, а узкий проход можно заблокировать.

— Идеально, — пробормотал я, представляя, как это будет выглядеть.

План был непростым. Три этапа, каждый из которых зависел от успеха предыдущего.

Этап первый: Афина должна была найти «актрису» и начать агрессивное преследование. Не пытаться поймать, а заставить отступать всё дальше. При этом важно было создать достаточно шума, чтобы привлечь внимание «режиссёра».

Этап второй: пока «режиссёр» сосредоточен на помощи своей напарнице, Красавчик должен был его обнаружить и дать знать.

Этап третий: когда рыси будут разделены и изолированы друг от друга, я попытаюсь загнать одну из них в подготовленную ловушку. Они убегают от Зверолова, потому что знают, что будет, если их коснуться — приручение.

Звучало просто. На практике же каждый этап требовал от моих питомцев проявления инициативы, тактического мышления и способности адаптироваться к меняющейся ситуации.

Я глубоко вдохнул утренний воздух.

Где-то в глубине леса началась игра, исход которой определит, кто из нас умнее — я или мои серебристо-голубые противники.

Спустился к каньону. Идеальное место для ловушки, но только при правильной подготовке.

Простого капкана здесь не хватит. Нужно что-то масштабное, чтобы лишить её возможности маневрировать.

Я осмотрел стены каньона, оценивая их устойчивость. Породы здесь слоистые, кое-где виднелись трещины. А на верхнем карнизе лежало несколько крупных валунов — природа сама подсказывала решение.

— Итак, приступим к великой стройке, — пробормотал я, снимая рюкзак.

Первым делом занялся валунами наверху. Высота была приличная — метров пятнадцать, но зато отсюда открывался отличный обзор входа в каньон.

Три массивных валуна лежали у самого края, удерживаемые лишь небольшими каменными упорами. Каждый размером с крупную бочку. Если их сбросить одновременно, они наглухо заблокируют выход.

Я нашёл несколько прочных жердей среди упавших деревьев и стал их подкладывать под валуны. Правильно поставленный рычаг превратит в силача даже сопляка.

Пот заливал глаза, руки покрылись ссадинами от грубой коры, но я продолжал. Установил систему рычагов так, чтобы одного сильного толчка хватило для запуска. Связал все три жерди одной верёвкой — теперь достаточно было дёрнуть за неё, и все валуны покатятся вниз одновременно.

Но это была только верхушка айсберга.

Спустившись в сам каньон, я принялся за основную работу. Здесь, между каменными стенами, рысь должна была потерять своё главное преимущество — скорость. И никто не подскажет режиссёру, если всё пройдёт как задумано. А если он вдруг не умеет прыгать по воздуху — ещё лучше.

Начал с самого простого — растяжек из верёвки на уровне груди зверя. Натянул их в самых узких местах, где рысь не сможет обойти стороной. Не для того, чтобы остановить — она легко их порвёт, — а чтобы замедлить на долю секунды. Каждое мгновение будет на счету.

Затем взялся за ямы-ловушки, но не глубокие — рысь не кабан, чтобы проваливаться по шею. Вырыл углубления по щиколотку, зато широкие. Даже заметив их, зверь будет вынужден замедлиться или прыгать, теряя драгоценную скорость.

Копать в каменистой почве было адским трудом. Я использовал всё, что попадалось под руку — острые камни как кирки, крепкие палки как рычаги, собственные руки для выгребания земли. Каждый удар о твёрдый грунт отдавался болью в запястьях, спина ныла от постоянного наклона.

— Твою мать, — ругался я, выгребая очередную порцию щебня окровавленными пальцами. — Хорошо хоть после дождей земля мягче стала.

К середине дня я вырыл четыре неглубоких ямы и тщательно замаскировал их ветками, листьями и мхом. Со стороны они выглядели как обычные участки тропы, но стоило наступить — и равновесие будет потеряно.

Но этого всё ещё было мало.

Между стенами каньона я начал натягивать сети из лиан. Нашёл гибкие, но прочные ползучие растения и стал плести из них барьеры. Работа деликатная — нужно было создать препятствие, которое замедлит зверя, но не остановит полностью. Слишком очевидное препятствие рысь обойдёт. Слишком слабое — порвёт не задумываясь.

Первую сеть натянул на высоте полуметра — чтобы запутать лапы бегущему зверю. Вторую разместил в трёх метрах от первой, но уже на высоте метра — для прыгающей рыси. Третью — ещё через пять метров, снова низко.

Полоса препятствий. Как в тайге медвежьи тропы перегораживал.

Солнце уже клонилось к закату, когда я установил последний элемент — спусковой шнур от обвала. Длинную верёвку от рычагов наверху спустил вниз и закрепил за удобным валуном. Теперь достаточно дёрнуть — и выход заблокирован.

Я отошёл к входу в каньон и окинул взглядом свою работу.

Обычная на первый взгляд тропа была напичкана препятствиями. Замаскированные ямы, растяжки, сети из лиан, а наверху — готовый к падению обвал.

— Попробуйте теперь покривляться, — пробормотал я, сплёвывая кровь. Губа была разбита об острый камень во время работы, но я даже не заметил когда.

Любой нормальный человек давно бы свалился от усталости. Но во мне пылал азарт охотника — тот самый огонь, что заставлял часами сидеть в засаде, не чувствуя холода. Предвкушение схватки с достойным противником придавало сил больше, чем любой отдых.

Я достал из рюкзака вяленое мясо и принялся жевать, не чувствуя вкуса. Завтра начнётся настоящая охота.

Поднял голову и посмотрел на звёзды, уже проступившие в темнеющем небе. Красиво, чёрт возьми…

Сумерки опускались на лес, превращая знакомые скалы в угрожающие тени. Я сидел у входа в пещеру, спиной к отвесной стене, и смотрел на своих питомцев. Афина лежала рядом и внимательно следила за каждым моим движением. Красавчик устроился на моём плече, время от времени тихо попискивая.

Завтра начнётся самая сложная охота в моей жизни.

Я достал из рюкзака последние запасы магической пищи и поделил между питомцами. Они должны быть сыты и полны сил — каждому из нас предстоит работать на пределе возможностей.

— Слушайте внимательно, — мысленно обратился к ним, когда трапеза закончилась. — У нас мало времени. Завтра… Война. Всё или ничего, понимаете?

Афина насторожилась, её уши встали торчком. Красавчик замер на плече, уловив серьёзность момента.

Неделя ещё не прошла, но я уже понимал — дальше тянуть нельзя. Ресурсы и силы подходили к концу, но я привык доводить дело до конца. Хотя рассудок настойчиво шептал, что ещё пара попыток превратят охоту в затяжное самоубийство. День, ну максимум два — это всё что осталось.

Повернулся к Красавчику. Его задача была самой сложной.

— Ну что малыш, — я осторожно взял горностая в ладони и поднёс к лицу. В его маленьких чёрных глазках читалась абсолютная готовность. — Тебе предстоит самая тяжёлая работа, кто бы мог подумать, да? Полагаюсь на тебя, дружище.

Я передал ему образ: пока Афина шумно преследует первую рысь, он должен найти вторую.

— Она не должна тебя учуять, — продолжил инструктаж. — А когда найдёшь — дай знак, напоминаю. Дальше дело за мной.

Красавчик коротко тявкнул и кивнул крошечной головой.

— И ещё, — я стиснул его немного крепче, чувствуя, как под пальцами бьётся маленькое сердечко. — Если что-то пойдёт не так — беги. Не геройствуй, не пытайся спасти план. Просто беги ко мне. Понял?

Горностай посмотрел на меня с таким выражением, будто я сказал что-то обидное. В его взгляде читалось: «За кого ты меня принимаешь? Я справлюсь».

Эта самоуверенность одновременно восхищала и пугала меня. Красавчик был храбрым, умным, но всё же оставался маленьким зверьком.

Мы просидели до глубокой ночи. Я снова и снова передавал им образы местности, возможные варианты развития событий.

Афина впитывала каждую деталь, словно хищная машина, программирующая себя на охоту. Мышцы напрягались и расслаблялись — она мысленно репетировала будущую погоню.

Красавчик превратился в белую молнию, мелькающую между камней. Включал маскировку — исчезал его запах. Выключал — возвращался. Снова и снова, пока навык не стал частью его естества, как дыхание.

Получено опыта: 200

Получено опыта: 350

Уведомления больше не отвлекали. Я понял логику этого мира — система награждала за обучение питомцев, за их развитие. Каждый новый навык, каждое улучшение приносило свои плоды.

Когда луна поднялась высоко над горизонтом, я встал и потянулся. Мышцы ныли после сегодняшней работы по подготовке каньона.

— Спать, — приказал я Красавчику, поставил Афину в дозор и заставил себя расслабиться. Завтра мне понадобятся ясная голова и твёрдые руки.

Рассвет застал меня уже бодрствующим. Сон был коротким, но глубоким — тело восстановилось настолько, насколько могло после вчерашних изнурительных работ.

Афина потянулась, выгнув спину, и зевнула, обнажив внушительные клыки. Красавчик проснулся почти одновременно со мной, его маленький нос задвигался, анализируя утренние запахи.

Голова была занята финальной проверкой плана.

— Ладно, — пробормотал я, поднимаясь и отряхивая одежду от пыли. — Пора двигаться.

Мы вышли из пещеры в прохладное утро. Солнце только начинало подниматься над горизонтом, окрашивая скалы в мягкие золотистые тона.

Лес просыпался.

Я повёл питомцев по знакомой тропе к нашим ловушкам. Но на полпути остановился, глядя на развилку.

Прямо — к каньону.

Налево — крюк через то самое ущелье, где мы убили больного медведя.

Память услужливо подсказала картину: кладбище из костей, тёмная пещера, запах смерти и гниения. Логово хозяина этой территории которое теперь пусто.

Я сжал губы, взвешивая варианты.

С одной стороны, времени в обрез. Нужно добраться до позиции и закончить уже эту охоту.

С другой стороны…

Такой шанс может больше не представиться, а день запаса у меня есть.

Логово могущественного зверя остаётся бесхозным. Алхимические реагенты, внутренности, что-то в самой пещере — мало ли, что из этого может оказаться по-настоящему ценным в этом мире?

Но самое главное — разгадка той самой «заразы», что превратила обычного медведя в безумную машину убийства. Система неспроста пометила его как «Заражённый» — а значит это не просто болезнь, так ведь? Ну и кто знает, может найду какую подсказку о поведении рысей.

Медведь мёртв, оставшиеся в живых шестилапые твари разбежались после той резни, если вообще выжили. Временная возможность безопасно исследовать место.

Афина вопросительно посмотрела на меня, но последовала без возражений. Красавчик забрался на плечо и устроился поудобнее.

Дорога заняла около получаса. Кошка двигалась рядом бесшумной тенью, а иногда останавливалась, принюхиваясь к воздуху, и я замирал следом, прислушиваясь к её инстинктам.

Утреннее солнце пробивалось сквозь кроны деревьев, рисуя пятна света на земле. Птицы щебетали в ветвях, где-то вдали журчал ручей. Обманчивая идиллия.

Вскоре перед нами открылся знакомый вход в ущелье.

Я остановился у края, вглядываясь в сумрак. Солнце ещё не поднялось достаточно высоко, чтобы осветить дно, и оттуда тянуло холодом и затхлостью. Тёмный провал словно зиял пастью. Стены были покрыты мхом и лишайником, местами виднелись тёмные пятна — то ли от влаги, то ли от крови.

Запах разложения усилился — тёплая погода ускоряла процесс гниения. К мускусному аромату медведя примешивался сладковатый смрад падали. Я поморщился и прикрыл нос рукавом.

Инстинкт заставил меня напрячься и обострить все чувства.

Идти вслепую было бы чистейшей глупостью. Хозяина больше нет — это да. Но кто знает, какие падальщики уже пришли на пир? В этом мире даже безобидная на первый взгляд тварь могла оказаться смертельно опасной.

Я огляделся по сторонам, ища удобную позицию для наблюдения. Метрах в пятидесяти от входа нашёл крупный валун — идеальное укрытие с хорошим обзором тёмного провала между скалами.

— Афина, жди сигнала, — мысленно приказал я, выбирая удобную позицию за камнем.

Кошка тут же легла рядом, прижавшись к земле. Её мышцы были напряжены, готовые в любой момент метнуть её в атаку.

У каждого из моих питомцев есть своя роль, своё предназначение. Афина — боец и охотник. А вот Красавчик… он прирождённый разведчик. Маленький, быстрый, с обострённым чутьём и способностью маскировать запах. Именно для таких ситуаций Раскол и создал его — проникнуть туда, куда не пролезет крупный зверь, оценить обстановку, вернуться с информацией.

— Красавчик.

Он спрыгнул с плеча и встал передо мной, подняв крошечную мордочку. В его чёрных бусинках-глазках читался вопрос.

— Так, малец, — твёрдо сказал я горностаю. — Твоя очередь работать. Быстрая разведка — что там внутри, есть ли угроза. Осторожно, не лезь внутрь, только оцени ситуацию у входа. Чуть что, сразу назад, что надо я и так почувствую. Не рискуй, понял?

Белый комок меха бесшумно понёсся по камням в сторону тёмного провала. Его лапки едва касались земли, он двигался с невероятной скоростью и грацией, словно призрак. Я напрягся и сконцентрировался, чтобы чувствовать каждое его движение, каждую эмоцию.

Следил за ним через связующую нить, чувствуя его осторожность и сосредоточенность. Красавчик делал то, для чего был создан — собирал информацию там, где более крупные хищники были бы слишком заметны или уязвимы.

Я почувствовал от него решимость, смешанную с боевым азартом. Малыш явно хотел показать себя, доказать свою полезность.

— Осторожнее, — ещё раз мысленно напомнил я, и почувствовал в ответ что-то вроде раздражённого фырканья. Мол, я всё понял, сколько можно повторять⁈

Афина рядом замерла, её хвост дёрнулся — знак беспокойства.

Красавчик миновал первые двадцать метров, скользнул между камнями у подножия скалы.

Сначала я чувствовал настороженность — нормальную, здоровую. Затем любопытство, смешанное с лёгкой тревогой. Что-то там его заинтересовало, возможно, разбросанные кости или тёмные пятна на камнях. Через нашу связь я улавливал лишь обрывки ощущений.

И вдруг связь натянулась, как струна.

Резко. Болезненно и совершенно неожиданно. Словно кто-то дёрнул за невидимую нить, соединяющую наши сознания.

Меня захлестнула волна чистого, первобытного ужаса.

Не тревога и даже не паника.

УЖАС.

Абсолютный, всепоглощающий, парализующий страх, который стирал все остальные эмоции и мысли, превращая разум в кричащую пустоту.

По спине прокатилась ледяная волна, от затылка до самых пяток. Сердце забилось бешено, так быстро и сильно, что в ушах зазвенело. Дыхание перехватило, словно кто-то сжал горло железной хваткой.

Что там⁈ ЧТО ОН УВИДЕЛ⁈ Это не рысь и вообще не животное!

Ментальная нить между мной и Красавчиком вибрировала, словно гитарная струна, натянутая до предела. Я чувствовал, как маленькое сердечко моего питомца колотится с безумной скоростью, как его разум мечется в панике.

— КРАСАВЧИК! — заорал я вслух, срываясь с места.

Ноги сами понесли меня к ущелью. Я летел по камням, не разбирая дороги, перепрыгивая через валуны.

— ОТСТУПАЙ! БЕГИ КО МНЕ! — мысленно кричал я, пытаясь пробиться через пелену страха, что заполняла нашу связь.

Афина неслась рядом, её рык сливался с моим прерывистым дыханием. Мы мчались к ущелью.

Я попытался дотянуться до Красавчика, передать успокоение, приказ отступить, команду бежать прочь из этого проклятого места…

И тут нить оборвалась.

Просто… оборвалась.

ТВОЮ МАТЬ!

Я споткнулся на полном бегу, едва не упав. Мир качнулся, словно земля ушла из-под ног.

Одну секунду нить связи была — живая, пульсирующая, наполненная ужасом и болью. А в следующую…

Оглушающая, мёртвая, абсолютная тишина в том месте Потокового ядра, где раньше билось маленькое сердечко моего питомца.

Словно часть меня самого вырвали с корнем.

Перед глазами вспыхнуло холодное системное уведомление — безликое, бездушное, написанное какими-то бесчувственными буквами.

«Связь с питомцем уничтожена»