Егерь. Опасная Зона. Книга 2

Глава 17

Я ворвался в ущелье как безумный, готовый разорвать любую угрозу.

Влетел, не обращая внимания на то, что ноги скользят по россыпи камней. Запах разложения ударил в нос с новой силой, но я не остановился. Афина неслась рядом, её рык эхом отдавался от каменных стен.

Взгляд метался по дну ущелья, выискивая знакомый белый комочек среди разбросанных костей.

Нет-нет-нет, лишь бы не увидеть его здесь.

Стоп… Что? Рука сама потянулась к ножу.

В глубине ущелья, у самой дальней стены, виднелся тёмный силуэт мёртвого медведя. И рядом с ним…

Человек.

Я замер как вкопанный.

У туши медведя стояла девушка. Спиной ко мне, в простой кожаной куртке и штанах, какие носят охотники или следопыты. Длинные тёмные волосы были заплетены в практичную косу. Она склонилась над чем-то, что держала на руках.

Красавчик.

Мой горностай сидел у неё на ладонях, живой, невредимый, но… чужой. Его чёрные глазки смотрели на меня без узнавания, без той искорки привязанности, что связывала нас. Красавчик был здоров, спокоен, но между нами больше не было ничего. Никакой связи, никакого тепла. Он смотрел на меня так же равнодушно, как на любого незнакомца.

— Эй! — крикнул я, голос дрожал от ярости. — Что ты сделала с ним?

Девушка медленно обернулась и я увидел её лицо.

Молодая, с бледной, будто фарфоровой кожей. Тёмные волосы были заплетены в тугую косу, а движения — плавными и выверенными, как у опытного охотника. Что-то в её облике заставило меня инстинктивно напрячься и сжать кулаки.

А потом я понял, что именно меня насторожило, потому что увидел её глаза.

Они светились в полумраке ущелья жёлтым, хищным светом. Зрачки были не круглыми, как у человека, а вертикальными, как у кошки или змеи. В них не было ни капли тепла или сочувствия — только холодная, звериная оценка.

Афина рядом со мной напряглась всем телом и издала низкий, угрожающий рык. Её шерсть встала дыбом, хвост раздулся. Инстинкты кошки вопили об опасности — куда сильнее, чем перед больным медведем.

Хищница рванулась из-за моей спины, готовая растерзать чужачку, но я мгновенно передал ей волну спокойствия через нашу связь.

— Стой. Жди моего приказа. Она очень опасна.

Кошка замерла, хотя её мышцы всё ещё были напряжены как стальные пружины, готовые выстрелить в любой момент.

Девушка заметила это и её странные глаза расширились от удивления.

— Впечатляющий контроль Ядозуба, — пробормотала она, изучая меня с новым интересом. — Ты только что передал и внушил ей свои эмоции? Ух ты, многие просто орут мысленные команды, как дикари.

— Ты убила его личность? — выдавил я сквозь сжатые зубы, делая шаг вперёд.

Девушка наклонила голову, словно не понимая вопроса. Её движения были слишком плавными, слишком грациозными.

— Убила личность горностая? — переспросила она, и голос её был мягким, даже мелодичным. — Вроде нет. За кого ты меня принимаешь, юнец? Я его… изучала. Интересный. Слишком уж много умеет для такой ступени. Это очень странно… И как ты смеешь говорить с одной из Семерых Друидов таким тоном? Откуда ты такой взялся?

Она подняла Красавчика повыше, словно демонстрируя мне его безвольное тело. Горностай висел у неё в руках, но… стоп. Я всмотрелся внимательнее, прищурившись.

На шее Красавчика не было красной спиральной метки приручения. А значит…

Наша нить… Эта девка оборвала её?

Кто она такая? Тоже Зверолов, судя по татуировкам, но что за нечеловеческие глаза? И откуда такая уверенность? Ведёт себя так, будто Афина не угроза, а надоедливый котёнок. Либо она полная идиотка, либо… намного сильнее нас, и мне не стоит принимать поспешных решений.

Я чувствую угрозу.

Красавчик жив. Это главное. Пока не понимаю, что произошло, но он дышит, и это даёт мне время оценить ситуацию.

Я остановился в нескольких метрах от неё, держа руки на виду. Не беги, не нападай — наблюдай. Когда сталкиваешься с неизвестным хищником, первым делом изучи его повадки.

— Кто ты? — спросил я, стараясь говорить спокойно. — И что случилось с моим питомцем?

Девушка слегка наклонила голову, изучая меня с тем же любопытством, с каким я изучал её.

— Интересно, — протянула она. — Очень интересно. Ты… не совсем обычный Зверолов, верно?

Она сделала несколько шагов ко мне, всё ещё держа Красавчика на руках. Её движения напоминали танец — каждый шаг выверен, каждый жест точен. Хищная грация в чистом виде.

Я не отступил, но и не приблизился. Держал дистанцию.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил.

— Твой маленький друг, — она чуть приподняла Красавчика, — Он выдрал моему мальчику глаз. Горностай у тебя очень храбрый, знаешь? Но когда я разорвала вашу связь произошло кое-что любопытное.

Она улыбнулась, и в этой улыбке не было ничего человеческого.

— Обычно, когда я это делаю, Зверолов падает в обморок от шока. А ты… ты прибежал сюда. Как будто потеря питомца только разозлила тебя. Это необычно.

— Твоя кошка очень больно кусала моего мальчика… А этот малыш, — она продолжила и слегка встряхнула Красавчика, — ослепил его. Мой бедный Громовержец теперь мёртв.

Громовержец? Она говорит об… этом безумном медведе?

— И что? — холодно спросил я. — Он был опасен и болен, а мой горностай нет. Отдай мне его.

Девушка рассмеялась — звук был мелодичным, но в нём слышались нотки, которые заставили меня поёжиться. Как будто смеялся не человек, а что-то другое, лишь прикидывающееся человеком.

— Болен? — переспросила она. — Нет, неопытный охотник. Он не был болен. Он был… ошибкой. И я всегда приходила сюда, чтобы напоминать себе об этом.

Ошибкой? Да о чём она вообще говорит-то?

Девушка подошла ещё ближе, и я смог разглядеть её лицо в деталях. Кожа действительно была бледной. Но на шее, едва заметные под воротником куртки, виднелись тонкие синеватые линии. Не татуировки — что-то другое. Как будто под кожей текли ручейки какой-то субстанции.

— Знаешь, что самое интересное? — продолжила она, наклонив голову. — Твоя ментальная связь с этим малышом была… необычной. Очень глубокой. Гораздо глубже, чем у обычного Зверолова. Когда я её разорвала, ты почувствовал настоящую боль, верно?

Разорвала связь значит… Я до сих пор ощущал эту пустоту, то место, где раньше билось маленькое сердечко Красавчика.

Она опустила взгляд на малыша, и её лицо стало задумчивым.

— Жаль, конечно. Такая интересная связь… Но наука требует жертв.

— Если ты думаешь, что я просто так позволю тебе что-то творить с моим животным — ошибаешься, — процедил, крепко держа нож в руках.

Девушка улыбнулась шире, и я заметил, что все зубы были слишком заострённые, хищные.

— Меня зовут Эрика, — сказала она, — рада знакомству. В нашем скромном обществе Семёрки я… исследователь, экспериментатор. Приятно познакомиться с таким редким экземпляром Зверолова.

Значит экспериментатор. Неужели?

— Ты создала этого медведя? — спросил я.

— Создала? — она рассмеялась. — О нет. Я всего лишь немного… ошиблась. Знаешь, молодость. Когда так сильно хочешь пройти на следующую ступень, что нити искажаются. Бедный Громовержец. Жаль, что ты его сломал.

«Сломал». И так она говорит о живом существе, которое погубила?

Афина рядом со мной дрожала от ярости, но не двигалась. Что бы ни делала эта Эрика, её сила воздействовала и на моего питомца.

Она прошлась взглядом по трупу медведя, и на её лице отразилось что-то похожее на сожаление. Но не о смерти зверя — скорее о сломанной игрушке.

— Понимаешь, — продолжила Эрика, поглаживая Красавчика по спинке, — когда мне было лет… ну, скажем, немного меньше, чем сейчас, я очень хотела доказать, что могу перевести на следующую ступень любого зверя.

Она указала на медвежью тушу.

— Громовержец был обычным бурым медведем. Сильным, да, но обычным животным первой ступени. А я решила… поэкспериментировать. Попробовать провести его эволюцию на новый уровень, — её жёлтые глаза заблестели опасным огнём. — Проблема в том, что я тогда ещё не научилась удерживать нити связи так, как хотела…

Она провела пальцем по шерсти Красавчика, и горностай безвольно повис в её руках.

— Знаешь, что происходит, когда нити обрываются в самый критический момент, особенно если не туда надавить? — спросила она с любопытством, будто это была увлекательная научная задача. — Зверь застревает между стадиями. Не человек, не животное. Только боль, которая пожирает разум изнутри, и вечный голод по тому, чем он должен был стать. А ещё… Деформация. В этом случае, как ты там сказал? «Болезнь».

Я смотрел на неё, чувствуя, как внутри всё холодеет. В её голосе не было ни капли сожаления — только профессиональный интерес.

— И ты просто бросила его здесь страдать? — выдавил я.

— Бросила? — она наклонила голову, словно удивляясь моему тону. — Я регулярно навещала его, а что ещё нужно? Это было МОЁ напоминание о том, что гений требует осторожности. Животные — инструмент.

Её губы растянулись в холодной улыбке.

— Впрочем, теперь, когда ты избавил меня от этой… неприятной необходимости, я должна сказать спасибо. С другой стороны, — её голос стал жёстче, — ты убил нечто, что принадлежало мне. А это, знаешь ли, просто так не прощается.

— Ты… мразь, — тихо сказал я.

Эрика моргнула, словно не поняла.

— Прости, что ты сказал? — в её голосе прозвучало искреннее недоумение.

— Ты превратила живое существо в безумное чудовище и бросила его мучиться. Годами. — я невольно сжал кулаки. — И ещё рассказываешь об этом, как о забавном эксперименте.

Девушка нахмурилась, наклонив голову набок. Её жёлтые зрачки сузились до тонких щелей.

— Не понимаю твоего возмущения, — сказала она медленно. — Громовержец получил шанс стать сильнее. Что его разум не выдержал — досадно, но это была его слабость, не моя вина. К тому же, благодаря ему я многому научилась. Его страдания не были напрасными.

Я стиснул зубы так сильно, что в челюстях зазвенело от напряжения.

— Отдай мне горностая.

— Ох, не торопись, — Эрика подняла Красавчика повыше, и он безразлично посмотрел на меня. — Этот малыш очень интересен. Видишь, как спокойно он себя ведёт? Большинство зверей после разрыва связи впадают в панику, пытаются убежать. А он просто принял новую ситуацию. Ты хорошо обучил его. Слишком хорошо, для такого юнца.

Она аккуратно погладила Красавчика по голове.

— И потом, его навыки… Чую множество разных способностей, хоть он почему-то не открывает их мне… Пока что.

— Ты что, читаешь мысли? — осторожно спросил я.

— Не читаю, — улыбнулась Эрика. — Но, когда разрываешь связь между Звероловом и питомцем, видишь… отпечатки. Следы того, как формировались узы. И твои отпечатки очень необычны.

Она сделала ещё шаг ко мне, и Афина снова зарычала. Но девушка даже не посмотрела в её сторону.

— Скажи, юный Зверолов, кто тебя учил? Кто показал, как накладывать такие глубокие связи?

— Никто.

— Никто? — Эрика наклонила голову. — Тем интереснее.

Чёрт, эта девка явно знает гораздо больше о звероловстве, чем я. И что вообще за «Семёрка» о которой она говорила?

Но главное — она была опасна. Невероятно опасна. Каждый инстинкт кричал об этом. То, как она двигалась, как держалась, как спокойно разговаривала, зная, что рядом стоит разъярённая хищница… Это не была самоуверенность глупца. Это была уверенность «сильного», который знает, что находится на вершине пищевой цепи этого мира.

И при этом она не нападала. Не угрожала. Просто… изучала меня, как интересный экспонат. Словно я был для неё не врагом, а любопытной находкой.

Возможно, она могла объяснить, что именно со мной происходит, но… довериться ей? Точно нет.

— Так что? Отдай мне горностая и можешь уходить, — наконец сказал я.

Глаза Эрики расширились, а потом она рассмеялась. Долго, звонко, и в этом смехе было что-то нехорошее.

— Уходить? — переспросила она, вытирая выступившие слёзы. — Ох, наивность… Ты даже не слышал обо мне, правда?

— А должен был? — я усмехнулся. — Мои питомцы…

— Твои питомцы получают дополнительные силы, потому что ты неосознанно применяешь принципы насильственной эволюции, — перебила меня Эрика. — Только гораздо мягче и… правильнее.

Она подняла Красавчика до уровня своего лица.

— Ты буквально переписывал его природу во время приручения. Расширял границы возможного. Заставлял его превосходить самого себя.

Переписывал природу? Но я никого не заставлял, я просто…

— Я просто хорошо обращался с ними, — сказал я.

— Думаешь? — Эрика снова рассмеялась. — Всё не так. Ты делал то же самое, что и я с Громовержцем. Только гораздо более искусно. Вместо грубой силы ты использовал… как бы это назвать… ментальное принуждение? Эмоциональная манипуляция? Я этому долго училась.

Нет. Это совсем не так.

Да, я легко приручил обоих зверей. Да, заставлял Красавчика атаковать медведя, несмотря на его страх. Но это было не принуждение — это была команда альфы стаи в критический момент. Я чувствовал его страх, разделял его, но знал, что только так мы сможем выжить. И Красавчик доверял мне настолько, что преодолел инстинкт самосохранения.

Она не понимает разницы между насилием и лидерством, между принуждением и доверием. У неё нет связи с питомцами — есть только власть над ними. Поэтому она и видит только то, что умеет сама.

Эрика пожала плечами.

— Впрочем, не важно. Важно то, что ты это умеешь. И это делает тебя очень ценным.

Она осторожно поставила Красавчика на землю. Горностай сел и стал вылизывать лапку, совершенно игнорируя моё присутствие.

— Знаешь что, — сказала Эрика, и в её голосе зазвучали новые нотки. — Я думаю, мы могли бы отлично поработать вместе. Ты — талантливый самоучка, а я — опытный исследователь. Вместе мы могли бы достичь невероятных высот.

— Не интересно, — отрезал я.

— Не торопись с ответом, — улыбнулась она. — Подумай. Что ты можешь достичь в своей маленькой деревушке на отшибе? У вас староста, вроде, Ефим? Бездарность… Ловить слабых зверушек для местных торговцев? А со мной ты мог бы изучать истинные тайны эволюции. Превращать обычных зверей в легенд.

— Как твоего медведя? — холодно спросил я.

— Это была ошибка молодости, — отмахнулась Эрика. — Теперь я знаю гораздо больше. И с твоими способностями…

— Нет.

Слово прозвучало твёрдо и окончательно. Эрика нахмурилась.

— Жаль, — протянула она. — Очень жаль. Тогда, боюсь, нам придётся расстаться. И я заберу этого очаровательного горностая с собой. Для изучения.

Афина зарычала громче, и я почувствовал, как моя собственная ярость поднимается, как прилив.

— Ну попробуй.

Девушка изучала меня с таким видом, будто я был какой-то диковинкой, которую она жаждет получить в коллекцию, и это мне не нравилось. Её жёлтые зрачки сузились, а губы растянулись в хищной улыбке.

— Попробуй? — переспросила она, и в её голосе прозвучала нотка настоящего веселья. Меня уже начинала раздражать её привычка постоянно переспрашивать. — Знаешь что, юный Зверолов, ты мне будешь полезен, понаблюдаю за твоим ростом. Редко встретишь кого-то настолько… упорного.

Она сделала ещё шаг назад, не отпуская Красавчика из виду.

— Хорошо. Предлагаю сделку. Дуэль. Если ты победишь, забираешь своего пушистого друга. Если я — он остаётся со мной для… дальнейших исследований.

Дуэль. Я уже знал, что это — формальный способ разрешения споров между Звероловами. Питомец против питомца, хозяева не вмешиваются. Честный бой.

Только вот что честного в драке между Афиной и кем бы то ни было, кого выставит эта девка? Я видел, как она себя ведёт, чувствовал исходящую от неё угрозу. Она не предложила бы дуэль, если бы не была уверена в победе.

— И кого ты выставишь против моей кошки? — осторожно спросил я.

Эрика усмехнулась.

— О, не волнуйся. Я выберу кого-то… подходящего по силе. Не хочу же я, чтобы это закончилось слишком быстро. Где же тогда будет интерес?

Звучит как откровенная насмешка. Сколько у неё духовных зверей? Почему-то догадывался, что ОЧЕНЬ много.

Я мысленно обратился к Афине, передав ей образы и вопрос: готова ли ты, девочка?

Ответ пришёл мгновенно — волна яростной решимости, окрашенная абсолютной преданностью. В её сознании не было ни капли сомнения. Красавчик был частью нашей стаи.

Афина подошла ко мне и потёрлась мордой о ногу. Её мысли были просты и ясны.

Я почувствовал, как что-то тёплое разлилось в груди.

— Хорошо, — сказал, поднимая голову. — Согласен.

Эрика захлопала в ладоши, как ребёнок, получивший новую игрушку.

— Превосходно! Просто превосходно! — воскликнула она. — Знаешь, это будет отличный опыт для нас обоих.

Девушка отошла к дальней стене ущелья, оставив Красавчика сидеть посередине. Горностай продолжал равнодушно вылизывать лапку, не обращая внимания на происходящее.

— Итак, — протянула Эрика, поглаживая что-то на своей шее. — Кого же выбрать…

Она закрыла глаза, и я увидел, как синеватые линии под её кожей вспыхнули ярче. Не татуировки — что-то другое. Что-то, что двигалось под кожей, как живые существа.

Воздух в ущелье вдруг стал гуще. Температура упала на несколько градусов, а от дальней стены потянуло чем-то металлическим и холодным.

— Ах да, — прошептала Эрика, не открывая глаз. — Ты же из маленькой деревушки. Наверное, никогда не видел духовных зверей, верно?

Из тени за спиной Эрики начала проступать фигура. Сначала едва заметная, как мираж в жаркий день. Потом всё отчётливее, плотнее, реальнее.

Я инстинктивно отшатнулся, когда увидел, что именно материализуется перед нами.

Передо мной стояло чудовищное насекомое — нечто среднее между гигантским богомолом и бронированным жуком. Высотой по грудь взрослому человеку, но в длину тянулось метра на три. Тело покрывал чёрный хитиновый панцирь, который отливал зеленоватым металлическим блеском, словно был отполирован до зеркального состояния. На свету он переливался, как крыло жука-носорога.

Шесть мощных лап — каждая толщиной с мою руку — были усеяны острыми шипами и заканчивались зазубренными когтями. При каждом движении по камням они издавали противный скрежет, как ножи по точильному камню. Передние конечности были массивнее остальных и сгибались, как лапы богомола, готового к захвату.

Голова треугольной формы поворачивалась с механической плавностью. Пара огромных фасеточных глаз, каждый размером с кулак, мерцала в полумраке ущелья красным светом, как раскалённые угли. Между ними торчали короткие усики, которые постоянно дрожали, ощупывая воздух.

Но самое страшное — челюсти. Массивные мандибулы, как садовые ножницы, только в три раза больше. Чёрные, с зазубренными краями, они медленно раскрывались и смыкались, издавая отвратительные щёлкающие звуки. Я видел, как густая, мутная слюна стекает с их краёв.

Когда тварь полностью материализовалась, она приподнялась на задних лапах, демонстрируя светло-жёлтое брюхо, покрытое хитиновыми пластинами. Её рост в такой позе достигал моего, а размах передних лап мог охватить сразу двоих человек.

Инстинкт мгновенно оценил противника. Хитин выглядел толстым — мой нож вряд ли пробьёт такую броню, разве что в сочленениях. Шипастые лапы говорили о том, что тварь может цепляться за любую поверхность и наносить рваные раны. А те мандибулы… что ж, они просто опасны.

От монстра пахло землёй, гнилью и чем-то кислым. Запах падальщика, который питается разложившейся плотью.

Сейчас я навсегда понял, что простому оружию грош цена при встрече с настоящими существами Раскола.

Чернопанцирный Косарь. Уровень — 14. Эволюционный индекс — F.

— Знакомься, — сказала Эрика, и в её голосе прозвучала нескрываемая гордость. — Это Жнец. Довольно редкий экземпляр, найденный в самых глубинах опасной зоны. Ему как раз нужно расти, дуэль отлично подходит для опыта.

Существо ступило вперёд, и его лапы не оставили следов на каменистой земле. Оно двигалось абсолютно бесшумно, как живая тень, а костяные шипы на спине начали пульсировать тусклым светом.

Афина рядом со мной напряглась всем телом. Её рык стал ниже, угрожающе.

— Не волнуйся, — сказала Эрика. — Я с тобой нежно.

Жнец остановился недалеко от нас и сел, изучая Афину тем же холодным взглядом, что и его хозяйка.

— Правила дуэли просты, — продолжила Эрика. — Питомцы дерутся до тех пор, пока один из них не сдастся или не сможет продолжать бой. Рекомендую не вмешиваться. Всё должно быть честно и по правилам.

Я кивнул, не отрывая взгляда от насекомого. Афина готовилась к атаке, её мышцы были напряжены как стальные пружины.

— Тогда… — Эрика отступила ещё дальше, — начинаем!

Афина сорвалась с места как молния.

Уважаемые читатели, надеюсь вы получаете удовольствие от истории! Спасибо вам за поддержку!