Двуликие

Глава 38 Свобода

–Это позор, Фергюс! – рыдала принцесса. – Мне так стыдно, простите меня!

Маргарет съежилась в кресле в кабинете старого инквизитора. Она закрыла лицо руками и всхлипывала. Фергюс хотел успокоить ее, по-отечески погладить по каштановым волосам, но его опыт отцовства оборвался на восьмом году дочери, потому он не знал, как подступиться к принцессе. Старик почти коснулся Маргарет, но она вздрогнула, и он испуганно спрятал руку.

Рядом на столе лежало письмо, которое оставил Харео. Фергюс готов был разорвать бумажонку в клочья. Харео не только растратил все деньги, на которые инквизитор рассчитывал нанять армию, но и позорно сбежал, о чем и сообщил в письме.

– Я привела его в Монт-д’Эталь, – плакала принцесса. После смерти отца она была слишком растеряна, чтобы распознать в Харео подонка, и он воспользовался этим, чтобы обольстить девушку. – А он бросил меня и сбежал. Что обо мне будут думать?

Фергюс стиснул зубы. Принцесса прятала лицо в ладонях, из-под которых на кружевное платье то и дело скатывались слезы.

– Вот что, голубушка! – инквизитор позвал Маргарет. – Я все решу.

– Как? – не глядя на старика, всхлипнула принцесса.

– Как? Для начала скажи, чего ты хочешь? Чтобы он вернулся? – Маргарет помотала головой. – Чтобы я как-то замял его, кхм, исчезновение?

Девушка подняла голову. Ее лицо опухло, губы дрожали, белки глаз покрылись красной паутинкой. Она спросила тихо и недоверчиво:

– А вы можете?

– Я все могу.

Маргарет шмыгнула носом и принялась вытирать слезы. Фергюс понял, что нащупал правильный путь. Он прикинул:

– Необязательно признаваться, что он бросил тебя. Можно объявить, что он, например, умер. Устраивает тебя такое?

Девушка неуверенно кивнула.

– Хорошо, – обрадовался старик. Он бы предпочел, чтобы Харео и вправду умер. – Например, у него было больное сердце.

Фергюс и сам схватился за сердце. Последнее время оно изредка покалывало.

– Он очень молодой, – покачала головой Маргарет. – У молодых разве может болеть сердце? И потом, все захотят прийти на его похороны. Будут же похороны?

– Устроим, – согласился старик. – Значит, придумаем что-то такое, из-за чего к его гробу нельзя подходить. Заболел очень заразной смертельной болезнью, как тебе такое?

– Да, можно.

Принцесса вздохнула и снова уткнулась лицом в ладони. Она больше не плакала, но сидела слишком тихо, и Фергюс чувствовал себя неуютно.

– Все будет хорошо, голубушка, – осторожно повторил он.

Стук в дверь перебил их тихую беседу. В кабинет заглянул призрак инквизиции и, получив от Фергюса пригласительный кивок, зашел внутрь. Маргарет стеснительно отвернулась, чтобы призрак не увидел заплаканное лицо.

– Письма, – с улыбкой, понятной только инквизитору, проговорил он.

– Те самые? – уточнил Фергюс, взглянув на плотную дорогую бумагу и вскрытые именные печати.

– Те самые.

– Я посмотрю позже.

Инквизитор провел рукой по письмам с подписью лорда Новела – секретарь лорда, как и обещал, выкрал переписку хозяина с тем, кто задумал убийство короля Грегора. Осталось лишь заглянуть внутрь, и тайна раскроется. От этой мысли широкая улыбка, больше напоминающая ухмылку, расцвела на лице инквизитора.

Призрак молча выскользнул за дверь. Маргарет исподлобья посмотрела сначала ему вслед, потом на письма.

– Дела? – спросила она.

– Да, голубушка.

– Хорошо. Я оставлю вас.

Маргарет нехотя вытерла глаза, убирая остатки слез, и поправила упавшие на лицо волосы. Она глянула на свое отражение в стеклянной дверце шкафа и расстроенно усмехнулась. Фергюс облегченно вздохнул, когда она наконец подошла к выходу. Неловкость, которую он испытывал при виде заплаканной девушки, отступила. Маргарет взялась за ручку двери.

– А если Харео вернется? – спросила она, обернувшись к старику.

Фергюс сдвинул брови и усмехнулся:

– Пока я здесь, не осмелится. Запомни, голубушка: с этого момента он мертв, а ты свободна.