Душа без признаков жизни

ГЛАВА 21.1. Андриан

Не читая названия, Андриан взял с полки книгу с самой яркой обложкой корешка: ядовито-зеленой.

Замечательно…Уголовный кодекс.

Он мельком пролистнул страницы и попробовал подсчитать себе срок за все непревзойденные «достижения». Насчитал — пожизненное заключение.

Андриан осерчал, разорвал кодекс пополам и выкинул в мусорное ведро.

Решил порыться на полках Марлин с медицинской литературой. Достал справочник заболеваний. Рандомно открыл книгу и прочитал заголовок: «Болезни, передающиеся половым путем».

Что за издевательство? Нормальная литература в этой библиотеке есть?

Он стал вчитываться в названия и остановил взгляд на жирной, красной надписи: «Психология лжи». Закатил глаза, цокнул языком и направился в гостиную.

«Отлично, книжные полки издеваются надо мной, или этоТЫпытаешься на что-то намекнуть?» — спросил у себя в голове Андриан, сам не зная, кого имеет в виду.

Бога? Феликса?

Удушливая горечь забилась в глотку. Сложно представить, что сделает Марлин, если узнает обо всей преподнесенной лжи.

О прошлом. О карьере. О Феликсе…

Неделю назад Андриан снова решил рискнуть по-крупному, убедив Марлин, что сможет помочь с бизнесом. В конце концов, он окончил экономический факультет. Без троек, между прочим! Хотя единственное, чему впоследствии научился — это махинациям.

Марлин назначила Андриана новым директором предприятия, которое принадлежало «любимому» Феликсу, к счастью, две недели не появляющемуся на глаза. Девушка полностью возложила управление бизнесом и финансами на плечи Андриана. Время даром он терять не стал.

Долги Дану Вильфанду никуда не испарились. И теперь заставляли лихорадочно вскакивать по ночам. Ведь раньше переживать приходилось только за себя, а на себя — плевать. Но Марлин… Если с ней что-то случится… Да еще и по его вине! Он просто не переживет. Дикое скотство — подвергать девушку такой опасности. Пора было взяться за вопрос, если он хочет спокойно жить дальше.

Избавиться от семьи Вильфандов… Раз и навсегда!

Всё это вынудило взяться за старое, но достаточную сумму, чтобы Дан хотя бы выслушал, — Андриан добыл и частично вернул одолженные деньги на счета Марлин.

То, что Дан согласился встретиться, — колоссальная загадка, пахло нереальным риском, но, к удивлению Андриана, Вильфанд выслушал. Принял деньги, которые Андриан смог собрать, и пообещал не трогать ни его, ни Марлин — в честь старой дружбы и «взрослого» поступка. Всё-таки в детстве он был Андриану почти отцом.

— Ты повзрослел, — сказал Дан, восседая в массивном коричневом кресле своего кабинета. — Удивительно, как женщины меняют мужчин, правда? Надеюсь, что и мой сын возьмется за ум.

Андриан подумал, что последний человек на планете Земля, который может измениться и трезво обдумать свою жизнь — это Стас. Но, естественно, промолчал.

Первый раз за полтора года он вздохнул спокойно. Грудью — полной свободы и надежды. А ведь неделю назад «прощение Дана» казалось несбыточной мечтой! Теперь кажется иллюзией. Почему он его простил? Хотелось и не хотелось думать об этом… В любом случае Андриан чувствовал, как счастье льется из него, заполняя пространство, и больше ничего не могло разрушить новый прекрасный мир (даже возвращение Феликса).

По пути из библиотеки Андриан в раздумьях ударился о дверной косяк и выронил пузатую кружку. Она со звоном запрыгала по паркету и разбилась. Хорошо еще, что чай допил.

Когда перестал скакать от боли на одной ноге, он измученно вздохнул. Собрал острые осколки. Привычное дело с недавних пор. Марлин весьма изобретательна в плане любовных утех, но часть мебели и хрупких предметов в доме их вес, оригинальность и порывы — не выдержала. А удивлять Марлин умудряется часто. Однажды пригласила к себе на работу, где случился опыт с операционным столом. Не первый, конечно. Только прошлый раз из него выковыривали пулю, а в этот — он выталкивал стоны из Марлин. Мысль, что там резали людей — уюта не прибавляла.

Однако рядом с Марлин мир перестает существовать. Всё расплывается. Лунные радужки, нежные дымно-розовые губы и обжигающее тепло — превращаются в отдельный мир, затягивают и не дают вернуться в реальность до рассвета.

Пока Андриан нежился в кресле, на улице потемнело. Он откинулся поудобнее и стал наблюдать, как за окном медленно порхает мягкий снежный пух.

Крис в короткой ночнушке промелькнула за стеклом, бросив алчный взгляд: такой жуткий, что Андриан вжался в бежевую обивку.

Вконец сбрендила?!

Он подпрыгнул. Секунда — и в коридоре. Накинул куртку — быстрее, быстрее, — выскочил на улицу. Зима дыхнула холодом в лицо: колким, морозным. Андриан огляделся, прислушиваясь, точно кот, услышавший писк мышонка.

Девочка всегда вела себя странно. С самого их знакомства. Он старался не вдумываться в причины ее поведения. И не вмешиваться. Но разгуливать голой на морозе? Это выходит за любые рамки понятий о допустимой мере человеческого сумасшествия!

Крис скрылась в саду.

Андриан побрел по ее следам, чувствуя, как подступает дрожь в конечностях. И был далеко не уверен, что дергает его от холода.

Снег сочно хрустел под ботинками. Голубая луна просочилась меж еловых веток и осветила вмятины на пушистом, молочном ковре. Андриан охнул. На следах от босых ног расплывались капли крови, пропитывая алым цветом снег.

На мгновение Андриан остановился. Затем пришел в себя, сглотнул и неравномерным шагом бросился к очертаниям человеческой тени. Девочка сидела на земле, поджав под себя ноги, видна лишь спина, прикрытая черной косой волос. Вокруг Крис — начерчен овал. Кровавое кольцо…

Андриан подступил.

Тело девочки подрагивало, а голубые глаза почти вылазили из черепа. Да и не голубые они вовсе, а белые. Стеклянные. Смотрят в пустоту. Андриан присел на одно колено и увидел, как девочка что-то прячет в руках, крепко сжимая.

Снял куртку и накинул на нее. Попытался разжать ее ледяные скрещенные руки. По щекам Крис бежали горячие слезы, падая и разлагая снег, превращая его в теплую воду.

Она вскинула на Андриана глаза. И он обомлел. Не голубые… Даже не белые! Они превратились в две красные розы на белёсом лице.

Крис расцепила руки и выронила в снег комок перьев. Андриан осознал, что круг девочка начертила не краской… Кровью. Это кровь убитой, изуродованной птицы!

Тошнота подступила к горлу.

Руки онемели.

Главное — не потерять сознание.

— Magus… — разноголосым и шипящим голосом выговорили бледные губы, — discedite a nobis!

Что-то в алых одурманенных радужках пустило тело в озноб. Оно проникало внутрь, заливая тягучим смрадом не только сердце и мозг, но и саму душу. Казалось, липкая, безобра́зная патока закупоривает сосуды. Заполняет. И вот-вот выпотрошит наружу его самого, заимев власть над рассудком.

Девочка разжала кулак и выронила нечто окровавленное.

Андриан почувствовал, как под ребра уткнулось лезвие ножа.