Душа без признаков жизни

ГЛАВА 9.2. Феликс. Цитадель Обители

Резкий взрыв света ударил в глаза.

Андриан и Глэм потерялись из виду. Что-то крепко обвило тело, словно расплавленным металлом — оно впитало каждый изгиб. Узко. Тесно... Странное чувство, будто кожу засосало в вакуум. Испепеляющим жаром нечто проникло в каждую клетку, и Феликс учуял терпкий запах дегтя.

Следом — специфичный запах дыма и газа.

Подслеповатый, он старался разобрать что-либо в мутном пространстве. Поднял руки к лицу. А где, собственно, ладони? Белёсое скопление газа вместо пальцев! Всё тело — сгусток вибрирующей, покалывающей энергии…

Феликс закружился на месте, хватаясь то за горло, то за живот — только на ощупь кожа оказалась словно кисель. Что происходит?

Вокруг — белая пустота.

По ноге пустилась дрожь, но, наклонив голову, он ничего не увидел. Дрожь сменилась жгучей, раздирающей болью, и Феликс осознал, что тело покрывается плотью. Он уловил звук, напоминающий шуршание трущихся друг об друга опарышей.

Еще мгновение — и Феликс закричал. Нет, завопил! Казалось, кто-то срезает кожу острым листом бумаги. Сначала на ногах. Затем в районе живота. Грудь. Ладони. Лицо…

Адская боль! Что происходит?!

Согнувшись, Феликс понял, что предстал обнаженный. Смутился. Стоило подумать об одежде, как на плечах разрослась длинная красная мантия с золотыми вставками, вроде сутаны католического духовенства.

Мертвое пространство стало проясняться.

Кратковременное одиночество закончилось, и к Феликсу подоспел Гламентил. Блондин материализовался, но внешне ничуть не изменился: длинный плащ, облегающий зеленый костюм с бронзовыми линиями и несуразный шлем с шестью рогами по бокам.

— Что за галиматья на мне одета? — прорычал Феликс, осматривая себя.

Пол и стены, будто слитое воедино зеркало. Над головой воцаряются мириады звезд — они полыхают ярким золотым светом и громоздят черные небеса. Напополам небо распарывает огненное кольцо. Неохватное зрелище. Жар от такого количества горячего сияния заставляет потеть.

Феликс смахнул несколько ползущих капель со лба.

— А я слишком шикарен для одежды, — прикрикнул Андриан.

Феликс обернулся и не смог удержать смех. Парень стоял абсолютно голый. Суетливо егозил по себе руками, пытаясь хоть частично прикрыться, а на его теле брезжили странные татуировки.

Глэм почесал голову.

— Неужели ты даже не вспомнил об одежде, пока материализовывался? — Он подступил и взял парня одной рукой за голову. — Представь что-нибудь на себе. Давай, не тормози!

На Андриане распростерся бело-салатовый камзол, сшитый в талию и длиной чуть ниже колен. На ногах появились сапоги из пахучей белой кожи.

— В восемнадцатый век сгонял? — кольнул Феликс с ядовито-сладкой усмешкой.

— Ты себя видел? На папу римского похож.

«Да, — подумал Феликс, — выгляжу странновато. Осталось надеть крест, шапочку и дать Андриану анафемский пинок под зад».

— Видимо, ты всё же подумал об одежде, но не о чём-то конкретном. Вот и появилось то, в чем щеголял здесь последний раз, — пожал плечами Глэм.

— В платье? — засмеялся Андриан.

Феликс посмотрел на него и нахохлился, гордо вздернув головой.

— Это мантия, дебил. Как мне это сменить?

Гламентил устало цокнул языком, приблизился и проделал те же махинации с Феликсом.

Единственное пафосное, что Феликс смог вообразить — черный фрак с длинными развевающимися полами сзади.

— Монокль на глаз забыл, — осклабился Андриан.

Феликсу захотелось вписать парню кулаком под челюсть, но он лишь отсалютовал двумя пальцами ото лба и благодарно кивнул Глэму.

«Очнись ты уже, — мысленно укорил он себя. — Не двадцать лет. Веду себя, как подросток! Ладно, этот еще дурачок, а со мной то что? — Он снова осмотрел свою одежду. — Подумать только, фрак? А чего брюки не спустил? Померился бы с Андрианом размерами причиндалов. И когда я успел так отупеть?»

— Я думал, что души бесплотны, — протянул Андриан с озадаченными нотками в голосе. — Зачем тогда перерождаться, если в Обители и так получишь тело? Если души будут оставаться здесь, то не смогут грешить и развращаться, не так ли?

— А если людей убивать при рождении, количество преступлений значительно сократится. Изумительная логика, — фыркнул Феликс.

— Это тело не совсем обычное, — отмахнулся Гламентил. — Души, которые еще не стали дэ́вами, или в простонародье — высшими, не могут материализоваться сами, поэтому здесь, в цитадели, вам создают временное тело. В Обители все должны быть во плоти, вот нас и обрамляют в эту удушку.

Андриан ошарашенно захлопал глазами:

— Зачем?

— Ну… во-первых, манры не могут влиять на материю. А как вы будете жить на планетах Обители, если ничего не можете потрогать? Так что вам создают тело. Хотя строение органов внутри иное, такое, чтобы долгое время не нуждаться в пище и сне. Во-вторых... если захулиганите, асуры-стражи вас угомонят.

— Как? — воскликнул Феликс.

— Прирежут. Захватят душу и отправят в карцер.

Бесконечные зеркала вокруг — растворились.

Между пальцев проскользнули струи теплого воздуха. Феликс посмотрел под ноги. Стопы утонули в мягкой прохладной поверхности, вроде плотных облаков. Заблагоухало лесной малиной.

Оглянувшись, он увидел три белые пирамиды — Феликс находился в центре образованного ими треугольника. Вершины сияли золотом, горя так ярко, словно неустанно блистающая молния ночью, вступившая в войну с тьмой, заволакивающей землю.

Он присмотрелся к световым столбам, что с едва уловимым гудением взмывали из темечка пирамид и скрывались в звездном небе. Столбы безостановочно вспыхивали — из них вылетали яркие световые шары. Нескончаемо. Ритмично. Глаза защипало от взблесков, будто Феликс над сваркой стоял.

Шары трансформировались в души людей. Феликс прищурился и понял, что поодаль есть и другие пирамиды.

Глэм до хруста костей обхватил обоих мужчин за плечи.

— Поторопимся. — Зеленые глаза волнительно затеплились огнями. Блондина явно разъедала тревога.

Феликс кивнул и быстрым шагом направился следом. Ноги зашлепали по водянистой поверхности, словно по лужам: под ступнями мягкая жидкость хлюпала и расплывалась. Влажная… Слегка липла к ногам.

Андриан шаркал позади. Он раззявил рот и так усердно втягивал воздух, что, казалось, сейчас засосёт и всех вокруг.

Вниз уходили широкие серебристые лестницы. Феликс увидел каменные руки высотой в тридцать футов — две ладони смыкались, словно в молитве, а за ними платформа обрывалась, и воздух буравила дребезжащая червоточина.

Над головой вдруг пролизнул резкий порыв прохладного ветра, закрутив подолы фрака и длинного черного плаща Гламентила.

Феликс рассмотрел человека в облегающей синей одежде, с двумя темными крыльями, который пролетел и исчез за полом платформы. Глэм прижал голову к плечам и прикрыл лицо воротником.

— Вот вам и асуры-стражи… — слегка задергавшись, зароптал блондин. — Старайтесь не смотреть, а то привяжутся, узнают, что вы еще живы и надают мне плашмя мечом по затылку. В лучшем случае.

Свист воздуха.

Гламентил снова подпрыгнул, пряча лицо от пролетающего стража. Затем кивнул в сторону червоточины.

— Каждый разрыв переправляет к необходимому дистрикту, — пояснил Глэм, любуясь недоумевающими лицам.

Он походил на старшего брата, показывающего кузену школу, в которой уже отучился. И Феликсу стало дурно. Он вспомнил о Марке. Брат всегда создавал вид заботы, чтобы потом упрекать за любое неповиновение и оправдывать свои мерзкие поступки словами: «я для тебя стараюсь, неблагодарный сучонок». Марк искал любой повод для выплеска собственной жестокости. Каждый находит способ получать наслаждение. Шопинг, алкоголь, экстрим, секс… Брат обрел наслаждение в унижении других.

— И много здесь дистриктов? И что это за хрень внизу крутится? — затараторил Андриан. Он медленно плелся следом, стараясь не упустить из виду ни одной детали. Иногда удивленно присвистывал.

— Сейчас мы в цитадели. Здесь происходит материализация душ. — Гламентил указал пальцем вниз. Далеко под ними громыхал огненный, массивный шар сверхнагретой плазмы. — А эта «хрень» — энергетическое ядро, питающее Обитель. Оно гравитацией держит все планеты вокруг. Ближе всего к ядру — три основные планеты. На одной находятся чертоги просвещения и редут восстановления, на второй — Шпиль Трибунала и пирамида сверхсознания, на третьей — святилище и плато зарождений. В самом захолустье — карцер падших душ. А за ними долина неподвижных планет.

— И какие у них функции? — Феликс всматривался в полыхающий шар.

От жара ступни окутывало тепло, но ядерную силу явно сдерживало некое незримое поле вокруг платформ. Любое тело бы расплавилось и растеклось под натиском такой энергии.

— Это вас не касается. Я перечислил названия лишь на всякий случай. Если кто-то пристанет с вопросами, то скажете, что вы только вышли из редута, ясно? На остальные вопросы мычите, мямлите, но главное — не отвечайте!

Минуя лестницу, Глэм подвел их к червоточине.

Она тоже была похожа на хрустальный шар, как созданная Гламентилом, но больше в размерах и разверзалась рядом с платформой, словно водоворот в океане.

Прыгать туда, что ли?

В пахнущем хлором и жжеными спичками водовороте вихрилось изображение трех статуй с шестью крыльями. Гулял звук, напоминающий тихий плеск волн о весла.

— Так, а где мы? Где находится Обитель? — спросил Феликс и прокрутился на триста шестьдесят градусов.

— В центре Галактики.

— В центре Галактики массивная черная дыра, — парировал Феликс, вздернув одну бровь.

— Верно, — улыбнулся блондин, тыкая пальцем в его грудь. — Обитель Джамп, как и другие обители в галактиках, находится в сверхмассивной черной дыре. Обитель душ — ядро любой галактики.

Феликс громко закашлялся, заметив двух асур, переплетающихся в объятьях. Парочка кружилась в воздухе и сливалась в поцелуе. Феликс старался не смотреть. Андриан же раскрыл рот и беспардонно вылупился.

Закатив глаза, Глэм дернул его за подбородок, отводя увлеченный взгляд от стражей. Парень так осоловел, будто залпом выпил стакан крепкого самогона.

Андриан сглотнул, протрезвел и решил что-нибудь сумничать:

— Я думал, что черные дыры всё испепеляют на атомы.

— Черная дыра искривляется вглубь пространства и сходится в точке, где силы гравитации бесконечно велики, из-за чего материя расщепляется до полного исчезновения. Но на глубине гиперпространства, далеко за горизонтом событий — есть защищенный особым образом кусок, где и находится Обитель.

— Половину слов не понял, — проворчал Андриан, теребя белый воротник камзола. — Можно сказать еще раз, только по-русски? И что такое червоточина?

Феликс хлопнул рукой по лбу и сорвался на крик:

— А что сейчас перед твоими глазами, кретин? Тоннели, ведущие из одной области пространства в другую.

— Слышь, энциклопедия астрономическая, пошел в очко! Понял? Задрал уже, мудак заносчивый.

— Не нарывайся...

Андриан толкнул Феликса в грудь и отчеканил каждое произнесенное слово:

— Самодовольный… высокомерный… хитрожопый… павлин!

— Ты всегда ведешь себя как истеричка?

— А у тебя всегда рожа, как мраморная плита? Когда-нибудь эмоции проявляешь? У портрета на твоем надгробном камне — мимика и то разнообразней!

Андриан приблизился, с немым вызовом вздернул подбородок и впился в Феликса едким взглядом. Феликс почувствовал, как по спине пробежала волна жара. До хруста суставов сжал пальцы в кулак.

— Хочешь увидеть мои настоящие эмоции?

Хороший судья своим спокойствием может довести другого до истерики, но… я больше не судья… Надоело!

Феликс со всех сил ударил парню кулаком под левый бок — ниже ребер. Тот скрючился. Вытаращил глаза от неожиданности. Феликс схватил его за горло, опрокинул навзничь и треснул ногой по смазливой физиономии.

— Это тебе за Марлин!

Услышав имя девушки, Андриан проворно вскочил на ноги и с пылом кинулся в ответ, успел даже заехать Феликсу под подбородок и коленом в живот, но друг от друга их оттолкнул Гламентил.

Челюсть заныла от боли. Феликс потёр ее пальцами. Еле успел увернуться от новых выпадов парня, который рассвирепел, и прекращать потасовку отнюдь не собирался.

Они упали. Кубарем слетели со ступенек лестницы и покатились по краю платформы, пока каждый старался столкнуть другого вниз и посильнее вмазать.

Порыв горячего ветра оттолкнул мужчин друг от друга в разные стороны. Между ними сложил крылья темноволосый страж с белыми глазами.

— Вы что тут устроили?!

На крики стража слетелось еще несколько асуров.

Феликс поднялся на ноги, поглаживая синяк и одергивая подол фрака, который Андриан натянул ему на голову.

— Мы уже уходим! — воскликнул Глэм. — Эти двое просто женщину при жизни не поделили и зарезали друг друга. Вот… вернулись в Обитель вместе. И воюют дальше. Всё нормально.

Стражи расхохотались.

Феликс почувствовал толчок в спину. Его с Андрианом попытались столкнуть снова: стали голосить, завывать и делать ставки, кто кого первый спихнёт с платформы. Прежде чем Феликс выругался на этот цирк, вмешался Гламентил и потащил их обоих под руки к червоточине.

— Пошли уже, потом поршнями померяетесь! — сдавленно закричал блондин, и оливковая кожа лица запылала кровью. — В цитадели одни не адеква́ты работают.

Глэм, не теряя ни секунды, махнул головой в сторону червоточины. Прыгнул в нее и исчез.

Следом, скрежетая в гневе зубами, нырнул Андриан, не забыв обдать Феликса ядовитым взглядом.

Но Феликс не отправился за ними — застыл у входа, вдыхая хлорное амбре. Что-то заворошилось в голове, точно колючие лапы тараканов. Оно зовет. Настоятельно требует подчиниться. Нечто тянет Феликса в другой дистрикт. Пирамида сверхсознания подождет...

Он вернулся на первоначальную платформу. Внимательно осмотрелся. Пятки беззвучно утонули, точно погрузились в липкое дрожжевое тесто.

Существа всё прибывали, материализовывались, шлепали по влажному полу, и большую их часть силой засасывало в другие червоточины. Лишь некоторые сами выбирали путь. Кто-то даже ретиво помахал, на что Феликс поморщился и выдавил подобие улыбки.

В голове снова щелкнуло. Он зашагал дальше, спустился по ступеням новой лестницы и отправился по другую сторону разлома в пространстве.