Другая сторона времени

Глава 18 ПЭТ

Пэт казалось, что она не вскрикнула, когда из стены высунулся кулак, но, должно быть, все же издала какой-то звук, и этого оказалось достаточно, чтобы кто-то из спящих проснулся.

Посыпались вопросы, разбудившие остальных.

— Это был браслет, да? — спросила Пэт. — Браслет, который ты снял с тела Чудика!

Даннерман кивнул.

— Еще у меня была стеклянная пуговица с его одежды, — сказал он. — А вы знаете, что они светятся в темноте? Я увидел это под пиджаком. И браслет, хотя и выглядит, как металлический, на самом деле мягкий, резиновый. Я только потянул, и он легко соскочил с руки.

Розалина с любопытством посмотрела на Даннермана.

— Что вы собирались с ними сделать? — Она уже совсем проснулась, как будто между сном и бодрствованием не было никакой разницы. Может быть, это из-за старости, подумала Пэт.

Даннерман пожал плечами:

— Не знаю. Мне пришло в голову, что они могут оказаться чем-то вроде ключей к стене, вот я и попробовал…

— Не получилось, да? — усмехнулся Джимми Лин. — Теперь они еще сильнее разозлятся.

Этого Пэт стерпеть уже не могла. Кто бы говорил! Ведь он же сам только что убил Чудика!

К ее удивлению, на защиту Даннермана встал Мартин.

— Вы не правы, Лин, — сказал он. — Все было сделано, как надо. Военнопленный должен попытаться бежать, используя любые средства. — Помолчав, он добавил: — Примите мои извинения, Даннерман. Вы не такой никчемный, как я думал. А теперь я все-таки посплю.

Развлечения закончились, и Джимми и Розалина последовали примеру генерала. Даннерман сел, прислонившись к стене и полуприкрыв глаза. Немного поколебавшись, Пэт опустилась на пол рядом с ним.

Дэн поднял голову и посмотрел на кузину.

— Снова друзья? Пэт пожала плечами.

— Ну, по крайней мере, не заклятые враги. Сейчас я больше злюсь на Мартина, чем на тебя.

— Тогда можно мне сказать кое-что? — Пэт кивнула, и Дэн, откашлявшись, добавил: — Хочу извиниться. За то, что врал тебе, и за все прочее. Поверь, у меня и в мыслях не было как-то тебе навредить.

Подумав, Пэт снова кивнула.

— Нам только надо определить значение слова «навредить».

— Я имею в виду — причинить вред тебе лично. Признаю, то, что я делал, могло помешать тебе загрести кучу денег…

— Ты чертовски прав. И мне очень нужны деньги — после второго развода у меня почти ничего не осталось. — Она вздохнула, представив, сколько можно было бы заработать. — Ладно, забудем. Скажи мне вот что. Как ты вообще попал в Бюро?

— Хочешь понять, как вполне приличный парень, вроде меня, попадает в такой грязный бизнес? — Он усмехнулся. — В колледже я ходил на курсы, ты знаешь. Не думал, что после выпуска будет продолжение, но меня призвали.

— В армию?

— Нет, не в армию, — устало ответил Дэн. — Я же тебе говорю, это был УКРОП, Ускоренные Курсы Резерва Офицеров Полиции. Думаю, я подошел им по многим статьям. Золотая молодежь, частные школы, влиятельные друзья дяди Кабби… У меня было много знакомых, а когда я вырос, мне ничего не стоило попасть куда угодно. Иногда Бюро этим пользуется.

— Да уж, — сказала Пэт. — Но зачем ты пошел на эти дурацкие курсы?

— Были кой-какие послабления и… ну, в общем, из-за одной девушки…

Пэт громко рассмеялась. Спящие заворочались, и она понизила голос:

— Вот она, история твоей жизни, да? Не та ли, которую ты привез однажды на Рождество к дяде Кабби незадолго до смерти твоего отца?

— Нет, другая, — признался Дэн. — У тебя, кстати, тоже был парень. Не тот ли, с которым ты сбежала, а потом вышла за него замуж?

Пэт укоризненно посмотрела на пего и улыбнулась.

— Совсем не тот. Да, похоже, мы мало чем отличаемся от Джимми, только говорим об этом поменьше. — Она прислонилась к плечу Дэна, потом, вспомнив, отодвинулась.

Он повернулся к ней.

— В чем дело? Пэт замялась.

— Не думаю, что от меня очень хорошо пахнет.

— От остальных ничем не лучше.

— Черт побери, Дэн, я не желаю мириться с таким положением! Все бы отдала за ванну… да хотя бы за ведро воды и губку, если бы кто-нибудь придержал Джимми, пока я буду мыться. — Она подавила зевок. — Черт. Расскажи что-нибудь, Дэн. Как нам отсюда выбраться? У тебя есть идеи?

Он предостерег ее взглядом.

— Ты видела, как эта костистая лапа выскочила из стены как раз там, где я стоял?

— Хочешь сказать, что они следят за нами? — Пэт невольно поежилась и огляделась. В общем-то, сомневаться в этом не приходилось, и все же…

С другой стороны, главным ее желанием было выбраться отсюда, а потому просто оставить эту тему Пэт не могла.

— У стен есть уши, верно. Но ты-то что думаешь?

Дэн немного помолчал, затем, тщательно подбирая слова, ответил:

— Надеюсь, Пэт. Должна быть какая-то зацепка. Ее поразила серьезность его тона.

— Выходит, ты уже думал об этом?

— Если ты имеешь в виду что-то, что помогло бы нам сбежать, — сказал он, глядя в потолок, — то нет. Я думаю обо всех тех людях на Земле, которые и не подозревают, что за ними все время вели наблюдение.

На его лице появилось выражение, которое Пэт не могла понять — упрямство, озабоченность, беспокойство? Наверное, все вместе и еще некая решимость, никогда прежде не ассоциировавшаяся у нее с кузеном Дэн-Дэном.

— У меня есть долг, — сказал он, словно ставя этим точку.

Пэт молча сидела, прислонясь к нему. Ей никогда не приходило в голову, что агент Бюро, шпик, может руководствоваться в своих действиях совестью и озабоченностью наряду с юношеским стремлением к романтике приключений, завлекшей его на этот путь. Для Пэт это чувство было новым. И не таким уж плохим. С таким Дэном ей оказалось легче и спокойнее…

Легче и спокойнее. Уютнее. Настолько уютнее, что Пэт даже потянуло в сон. Когда она зевнула, он тоже зевнул.

— Что-нибудь придумаем, — сказал Дэн. — А сейчас я хочу поспать.

Пэт хотелось того же. И не хотелось отстраняться от него… Она стала думать об этом, но, зайдя в своих мыслях довольно далеко, уснула, положив голову на плечо Даннермана.

Пэт разбудил чей-то голос. Голос вторгся в ее сон, а она не хотела прерывать его из-за какой-то зеленокожей женщины, игравшей на незнакомом музыкальном инструменте и мешавшей спать. Открыв глаза, Пэт обнаружила, что ее голова покоится на коленях Дэна, а над ними стоит ухмыляющийся Джимми Лин. Она села.

— Что вы сказали?

— Я спросил у Дэна, чем вы занимались. Немного напоминает «Яшмовую Девушку и Флейту». Разумеется, Дэн утверждает, что ничего не было, но в вопросах женской чести старина Дэн настоящий джентльмен, а?

— К черту! — бросила Пэт. — Вы в состоянии отключать иногда свои тестостероны? Или получаете удовольствие, доставляя неприятности другим?

Лицо Джимми приобрело воинственное выражение.

— Вы о том несчастном случае? Знаете, что я вам скажу? Мне ничуть не жаль, что мы убили этого сукина сына, пусть даже не по настоящему. Рано или поздно я найду способ заставить его дать прямой ответ, и если он попробует увильнуть, не колеблясь убыо его еще раз.

Даннерман, успевший усесться поудобнее, сердито посмотрел на Лина. Пэт было приятно видеть, что он тоже злится, но ее немного огорчило, что злость кузена вызвана вовсе не сальностями китайца.

— Вы идиот, — сказал он, не повышая голоса. — Если вам так уж хочется сделать что-то в этом роде, то вы напрасно афишируете свои намерения.

Лин пожал плечами и отошел. Даннерман осторожно приподнял голову Пэт с коленей.

— У меня есть одна идея, — сказал он, поднимаясь, но не объясняя, в чем дело, и направился к куче вещей, которые принесли Доки.

Сидя у стены, Пэт смотрела Дэну вслед и анализировала ощущение, возникшее, когда он погладил ее по голове. В этом вроде бы небрежном прикосновении было что-то теплое. Возможно, даже сексуальное. И вместе с тем в нем присутствовала осторожность, что в данных обстоятельствах…

В других обстоятельствах, уныло сказала себе Пэт, из этого могло бы получиться нечто приятное, но не сейчас. Она встряхнулась и встала, съедаемая любопытством. Что там делает Даннерман? Взяв у Розалины ручку, он писал на клочке оберточной бумаги, загораживая написанное ладонью. Розалина, сидевшая рядом, скрестив под собой ноги, с интересом наблюдала за ним. Увидев подошедшую Пэт, Даннерман пожаловался:

— На этой чертовой бумаге чернила только расплываются.

— Ничего не поделаешь, такая бумага, — согласилась она. — А что ты пишешь?

Он дописал еще одно слово и прикрыл бумажку рукой.

— Можно сказать, дневник. Мне бы не хотелось, чтобы весь мир знал о кое-каких вещах.

Она нахмурилась, уловив нечто необычное в его тоне.

— Так мы не увидим?

— Ничего подобного я не говорил. Друзьям можно показать.

— Например, мне, — сказала Розалина. — Это же моя ручка.

— Почему бы нет? — согласился Даннерман. — Только сделайте, пожалуйста, вот так… — Прикрыв листок двумя ладонями, он поднес его к глазам. — Можете?

Розалина недоуменно посмотрела на него, однако послушалась.

— Слава богу, что у меня радиальная кератомия, — пробормотала она. — О…

Закрыв бумажку рукой, старуха с интересом посмотрела на Даннермана и лишь затем передала листок Пэт.

— Надеюсь, у вас зрение получше.

Зрением Пэт похвастаться не могла, но, поднеся клочок серой бумаги к глазам, все же разобрала расплывшиеся каракули:

Если у кого-то есть идеи насчет побега и т. д., то давайте делиться ими вот таким способом.

— О, — произнесла Пэт. — Понимаю.

Мартин и Джимми Лин уже требовали показать бумажку им, а Даннерман, взяв другой клочок, принялся писать еще что-то. Закончив, он передал его Пэт.

Спрятанное оружие? У меня в поясе есть нож из гибкого стекла. Мартин, что в лацкане? У кого еще?

Новое занятие увлекло всех, вот только ручка оказалась одна.

— Стоп, — сказала Розалина. — Давайте сделаем так, чтобы все прочитали. Будем передавать бумажки в алфавитном порядке. Согласны? После того, как все прочтут, от них надо избавляться.

— Как? — спросил Джимми.

— Не знаю. Может, прожевать и проглотить?

Лину такое предложение не понравилось, но Даннерман сказал:

— А если попробовать сжечь их в плите?

Дождавшись, пока все ознакомятся с первой запиской, он попытался воплотить свое предложение. Получилось. Скомканный клочок обуглился, и Даннерман, осторожно достав его из плиты, растер улику в порошок.

Закончив опись, пленники обнаружили, что имеют в своем распоряжении небольшой арсенал: стеклянный нож Даннермана, пластиковый стилет Мартина, проволоку-гарроту Джимми Лина. Даже у Розалины в ботинках нашлась пара иголок. Пэт смущенно призналась, что единственная из всех поднялась на «Клипер» без припрятанного оружия.

Но когда, после обмена информацией о том, что им удалось утаить от пытливых посторонних глаз, эйфория улеглась, Пэт снова поддалась отчаянию. Приятно знать, что какое-то оружие у них есть. Но что толку в оружии, если нет плана, как его применить?

Поначалу новая игра доставила Пэт огромное удовольствие, напомнив о давно забытых школьных днях. Затем увлечение приелось. Сказать было, в общем-то, нечего, а кроме того, все опять проголодались.

Пока каждый себе что-то готовил, Розалина осматривала плиту.

— Тут должен быть источник энергии, — озадаченно сказала она. — Но я найти его не могу. Может быть, в основании? Все остальное — просто металл.

— Прелюбопытный металл, — проворчал Мартин. — Он даже не нагревается снаружи.

— Как микроволновка, — заметила Пэт. Розалина покачала головой.

— Это не микроволновка. Джимми положил овощи в фольге, и она не заискрила. Не знаю точно, что… о, черт! — По камере распространился запах подгоревшего говяжьего рагу.

— Проклятие, — пробормотал Даннерман. — У меня уже слюнки потекли.

К тому времени, когда им удалось извлечь упаковку из плиты, рагу сгорело, и в конце концов Мартин просто вытряхнул содержимое на пол.

Он же обратил внимание еще на одну любопытную деталь.

— Посмотрите, колесики больше не крутятся.

Пэт, пригнувшись, заглянула под основание плиты и обнаружила, что колесики на самом деле представляют собой металлические шары. Она толкнула устройство, и оно нехотя проехало по эластичному полу, однако шары и впрямь не вращались.

— Чудик катил ее без особого труда, — недоуменно сказала Пэт.

— Может быть, — задумчиво заметила Розалина. — А может, они вообще не крутятся. Вот вам и еще один образец той технологии, за которой мы охотились.

— И вот что получили, — сварливо пробурчал Мартин. Захватив с собой еду, Даннерман и Пэт устроились у стены.

Даннерман что-то обдумывал — возможно, с надеждой предположила Пэт, как выбраться из камеры. Она постепенно привыкала к тому, что ее кузен — тайный агент; раздражение проходило, а любопытство разгоралось.

— Поговорим, Дэн?

Он непонимающе посмотрел на нее.

— Что? О, конечно. О чем ты думаешь?

— Ты сказал, что после колледжа тебя забрали в армию… ну, на эти курсы…

— Да, на курсы, не в армию. У меня была лихая форма и никаких тридцатикилометровых марш-бросков.

— А потом?

Некоторое время Дэн задумчиво жевал.

— Когда меня призвали, оказалось, что люди в форме больше не нужны. Им требовались оперативники, работающие под прикрытием. Решили, что я как раз подойду для работы с преступниками-интеллектуалами и террористами-яппи. Я возражал. Говорил, что не хочу шпионить за старыми друзьями. Хорошо, сказали они, дадим тебе что-нибудь еще. И дали. — Он покачал головой. — Приказали внедриться в банду, работавшую на сверхлегких самолетах в округе Оранж. Эти мерзавцы захватывали маленькие города и наводили ужас на жителей. Три-четыре недели ходил во всем кожаном и ни разу не помылся в ванне. Почти как здесь. Только там еще были постоянные стычки. Наши агенты, проникавшие в эти банды, часто погибали: один разбился на самолете, двоих застрелили, еще один парень утонул. В общем, я поработал там недолго, а потом сказал, что уж лучше буду заниматься теми, кто мошенничает с налогами, или радикальными террористами.

Джимми Лин, усевшись поблизости, внимательно слушал рассказ Даннермана. Пэт покосилась на него и с усмешкой повернулась к кузену.

— Думаю, ты сделал правильный выбор. Мне трудно представить тебя в кожанке, с немытыми патлами. Но, послушай, это же было лет восемь—десять назад. А ты ведь даже не ушел, когда на нас свалилось наследство, почему?

— Мне это понравилось, — просто сказал он.

— Что еще ты делал? — не отступала Пэт.

— Все, что приказывали. Много чего. Перед тем как прийти к тебе, занимался наркотиками в Нью-Йорке. Много было антитеррористических заданий: движение «Свободная Бавария», испанские ребята, взорвавшие колонну Нельсона в Лондоне…

— Ты приходил к ним, становился их другом, а потом в результате всех этих приключений отправлял кого-то в тюрьму?

Даннерман обиженно посмотрел на нее.

— Только плохих парней. Пэт покачала головой.

— Дэн-Дэн, знаешь, что я о тебе думаю? Ты ведь работал не из-за денег. По-моему, тебе хотелось оберегать людей. Ты как воспитатель из детского сада: Хосе пописал в молоко Эльвиры, и ты даешь ему хорошего тумака, но делаешь это и ради нее, и ради него.

Даннерман вздохнул и поправил воротник рубашки.

— Кому-то же нужно поддерживать мир и порядок. Или ты знаешь способ лучше?

— Нет. — Пэт смотрела на кузена по-новому. — Не знаю. Наверное, это интересно и благородно. — Он пожал плечами. — Ты ведь не был добрым ребенком. Что случилось? Или состраданию теперь учат в шпионской школе?

— Не совсем. Нас, конечно, учили воздействовать на людей, но только для того, чтобы манипулировать ими. — Он взглянул на Джимми. — Впрочем, в этой области я не единственный специалист, да? — Капитан промолчал, наблюдая за лицом Даннермана и поддерживая стоявшую на колене чашку с остывающим гуляшом. — Вы ведь знали, что я агент?

Лин вздохнул.

— Если вам хочется знать, профессиональный ли я агент, как вы, то ответ будет «нет». Но я знал о вас. Мне сказали в консульстве, когда я вернулся из Хьюстона. Вот почему при первой встрече я вел себя так… недружелюбно. — Он покаянно посмотрел на Пэт. — Видите ли, мне нужно домой, я хочу домой. Но в Китае меня ждет арест, ордер уже выписан. Какое-то надуманное политическое обвинение, но там к этому относятся серьезно. А попасть в китайскую тюрьму мне совсем не с руки. Мне обещали, что закроют дело, если я окажу небольшую услугу государству. Что, спрашиваю вас, мне еще оставалось?

Пэт не ответила, затем, помолчав, сказала:

— Давайте сменим тему, ладно? Без обид. Все мы делали то, что нам приходилось делать, и посмотрите, куда это нас завело.

Время шло. Пэт с интересом обнаружила, что оно идет даже тогда, когда ничего не происходит. Да, конечно, процесс изменений тоже имел место. Эти изменения происходили медленно, но оставляли след. У мужчин отросли липкие на вид бороды, да и у Пэт растительность под мышками уже не кололась.

Однако по-настоящему почти ничего не произошло. Пару раз ненадолго появлялся Чудик, куда-то спешивший и не настроенный на болтовню. Время от времени кому-то в голову приходила какая-то мысль, которая тут же записывалась, и бумажка передавалась другим, но эти идеи ничего не давали.

Основное время уходило на то, чтобы поесть и облегчиться; промежутки между ритуалами тянулись невыносимо скучно. Пэт с удовлетворением выяснила, что способна почти каждого обыграть в самодельные шашки. Исключением оставалась только Розалина. Пока они с Даннерманом играли, должно быть, сотую партию, Джимми Лин пытался сделать карты из обрывков упаковочной бумаги.

— Может, мне удастся обыграть кого-то в покер, — угрюмо заметил он.

Пэт задумчиво посмотрела в зеркальный потолок.

— Твой ход, — напомнил Даннерман.

— Подожди минутку. Дайте мне бумагу и ручку, Джимми. Появилась одна мысль…

Она начала писать:

А что если занять Чудика какой-то игрой?

Пэт протянула бумажку Даннерману, когда Джимми сказал:

— Эй, похоже, Чудик возвращается!

Стена действительно помутнела. Не зная, что делать с запиской, Пэт оглянулась и, не обнаружив ничего подходящего, сунула бумажку в рот.

Однако проглотить ее уже не успела, застыв от изумления. Чудик и впрямь вернулся, но не один. Вместе с ним в комнату вошли два человеческих существа.

— Вот это да! — восхищенно воскликнул Джимми. — Две голые женщины!

Так оно и было: бедняжек, каждая из которых потирала одной рукой шею, а в другой держала сверток с одеждой, подгоняла пара Доков. На лицах обеих женщин застыло выражение страха и злости.

— Вы говорили, — объяснял Чудик, — что вам для размножения не хватает женских особей.

Гости показались Пэт Эдкок странно знакомыми. Приглядевшись, она вздрогнула, проглотила полупрожеванный комок и схватила Даннермана за руку.

— Господи! Они же обе — я!