Дети, сотканные ветром. Часть 3

Глава 9. Паучье гнездо.

Они не прошли и ста шагов от подъёмника, когда капитан опричников приказал остановиться. Двое его подчинённых взвели раскатружья. Собранная в круг плеть библиотекаря отчаянно пульсировала.

Лев даже без их нервозных копошений уловил отголоски чар. Сложно было пренебречь столь навязчивым излучением. По коже семенили бессчётное количество цепких ножек, ледяная крошка мчалась по венам.

Опричники и их заложники вышли к короткой галерее. Её убранство было утрачено со временем, но идеально ровные срезы на стенах выглядели так, словно их сделали недавно. Словно гигантские руки пробовали скрутить коридор в трубку. «Светлячки» своими крохотными пропеллерами разгоняли не успевшую осесть пыль.

— Недавно здесь таилась ловушка, — сообщил библиотекарь. — Поколение Кагорты любили хитрые манипуляции с подпространством. Создадут в кармане зацикленный на себе лабиринт и ждут, пока их жертва обессилит от голода. Сдаётся мне, Вылко не тратил времени даром и пробил ловушку насквозь. Бесспорно, велика мощь их масок.

Капитан схватил Льва за руку и поволок его к входу в галерею:

— Тогда пусть сынишка мятежника идёт первым.

— Ваше поведение не непозволительно царскому офицеру! — воскликнула Есения.

Вий же наделил капитана менее презентабельным словцом и вновь получил в наказание подзатыльник.

— Если Миазмы сотворили впереди смертельный разлом, то пусть лучше вымеска проклятого рода разорвёт на куски, чем верных Царю служителей или же вас, княжна. Не подобает благородной крови проливаться в грязном подвале.

Есению не устроили доводы офицера, но её прервал библиотекарь:

— Ваша честь, стоит приберечь негодника для переговоров с его отцом.

Капитан с неохотой признал правоту старика. Похоже, шлем воина до краёв наполняли высокомерие заодно со скудоумием. Недаром Вий уверял, что в опричнине, чем сильнее тебя отяжеляет кошель, тем выше ты взлетишь на карательном поприще.

— Хорошо, — сказал капитан и указал на Вия. — Пойдёт кучерявый!

Вьюн, почёсывая ушибленную голову, ухмыльнулся:

— Вправду говорят: витязь помирает один раз, опричник же всю жизнь от страха.

Капитан тоже усмехнулся, только в его голосе теперь звучало неприкрытое презрение:

— Вижу, к нам затесался поклонник ордена грязнокровок. Наверное, жаждешь вступить в него. Что ж, дерзай, туда берут кого ни попадя.

Опричник приглашающе указал на разрушенную галерею:

— Яви нам хвалёную доблесть и смелость, присущие витязю.

Вий поднял подбородок. Стало очевидно, что вьюн готов был рискнуть жизнью, лишь бы не проиграть в споре с дорвавшимся до власти дворянчиком.

— Я сам!

Лев выскочил из зала и ринулся по галерее. На бегу он ощущал, как на груди егозит янтарь. Из стороны в сторону его, словно перетягивали магниты.

«Остатки пространственных чар», — успокаивал себя трубочист.

В нос ударил запах гари, и Лев замешкался. Позади него опричники подняли раскатружья. Они тоже почувствовали неладное. Капитан сухо кивнул, чтобы Лев продолжал путь.

На конце галереи едва приоткрыта двустворчатая дверь. Сквозь них на пол ложилось мерцающее свечение. Двери не поддались, и Льву пришлось протискиваться между ними. Как только он оказался по ту сторону, то захотел нырнуть обратно. Свечение, озарявшее зал, исходило от горящего человека!

«Всего-навсего автоматон, — немного успокоил себя мальчик. — Редкий человекоподобный».

Двуногое устройство пошатывалось на месте, как пьяница, который вскочил на бочку в питейной и намеривался спеть. Он поднял своё тлеющее «лицо» к своду. Из-под его корпуса сочилась горящая жидкость, пламя медленно выедало механические внутренности. Всюду в зале виднелись обломки его собратьев. Разорванные на части после безжалостной бойни.

Лев боялся пошевелиться и привлечь внимание невиданного автоматона. Сложно представить, как выглядел механизм ранее. Он напоминал Чучело из корпуса Ветра. Только любимец вьюнов, уподобленный человеку, казался мягким и безопасным. Тогда как этот вызывал жуткое предчувствие. Пламя скинуло с его конечностей корпус, и теперь он походил на ходячий скелет.

Взвыли двери. Опричники расширяли проём, им не пролезть через него в полном облачении.

Голова машины дёрнулась, его перестал интересовать потолок. С обгорающим шейным сочленением автоматон с трудом удерживал «лицо» в направлении шумных гостей.

— Бес во плоти, — с благоговением пролепетал Вий, когда его протолкнули в проём.

Двери хрустнули, опричники снесли её с петель. «Светлячки» влетели внутрь и рассеялись по залу. Их свет открыл истинный вид бойни, и он ужасал.

— Вот и стража Кагорты, — пояснил библиотекарь.

— Что за чудовищные творения? — вопрос командир опричников направил подросткам, будто подмастерья каждый день имели дело с подобным.

Тем временем горящий автоматон тихо двигался к скоплению людей. Лев подозревал, что не ради приветствия незваных гостей.

— Стой на месте! — один из опричников голосом обозначил чары.

Автоматон не шелохнулся и остался глух к приказам. Скрипя и обливаясь расплавленным металлом, он продолжал своё шествие.

— Кажется, в Соборе без ведома царского надзора клепают машины, неподвластные чарам, — сообразил библиотекарь. — Весьма грозного вида.

— Для Седой Пряхи давно заготовлена камера в узилище Глоданного края. Тьфу! — сплюнул капитан. — Как бы то ни было, мы обязаны устранить препятствие.

— Будет сделано, — откликнулся опричник с раскатружьем.

— Вполсилы будь добр. Не хочется, чтобы с пробитого потолка нам за шиворот полилась озёрная вода.

Опричник прицелился и пальнул в горящего стража. Волосы на голове Льва приподнялись, а металлические застёжки на стёганке едва не унеслись вслед за пучком энергии.

Горящая машина покачнулась от удара. Металлические ступни твёрдо врезались в каменный пол.

— Дело дрянь, — сообразил Вий.

Даже сквозь закрытые шлемы было видно, как ошеломлены солдаты результатом выстрела.

Не тратясь на замешательство, библиотекарь распустил свою плеть. С хлёстким звуком рубиновая лента обхватила торс автоматона. Однорукий старик потянул изо всех сил — податливый от жары корпус вмялся, и только. Горящая машина твёрдо стояла на ногах. Если залп из раскатружья не повалил её, то человеку и подавно.

— Ну же, мальчишки, подсобите, — позвал старик. — Налегай!

Подстёгнутые недружелюбным видом автоматона, Вий и Клим откликнулись на призыв старика. Благодаря общим усилиям плеть глубже врезалась в корпус. Автоматон утробно заурчал, и его голова сорвалась с шеи. На её месте взметнулся огненный фонтан.

Вьюны и библиотекарь рухнули на пол, плеть освободилась, разрезав внутренности механизма.

— Благодарю за помощь, — старик вскочил на ноги с диким возбуждением. — Хоть я и далёк от зодчества, но готов поспорить, что Совет цехов захочет выменять обломки стражей Кагорты за серебро, равное их весу. В груди технологического чуда запрятан огненный привод.

— К бесу серебро лучше напомните опосля расспросить, где ты так поднаторел с кнутом, — сказал капитан, наблюдая, как пламя дожирает последнего стража подземелья.

— Прежде чем оставшуюся при мне руку навсегда захватили книги, её мозолила пастушья плеть. Давняя история, как раз под кружку медовухи в здешнем кабаке. Сейчас же надобно идти по следам Миазмов. Странно, что они не добили последнюю машину.

— Очень странно, — погасшим голосом обронил капитан.

Густой чёрный дым поднимался от поверженного автоматона и обтекал человеческую фигуру, зависшую под потолком. Машину до её гибели занимал не расписной потолок. В тенях свода Миазм игрался с ним в прятки, как теперь с опричниками.

— Вечер всё краше! — захихикал Миазм, когда все взгляды устремлялись на него. — Почему меня никто не предупредил, что Кагорта пригласила на пир кошатников? Захватил бы для вас косточек.

Взведённые раскатружья наполнили воздух электричеством. Капитан опричников жестом успокоил подчинённых.

— Хватит паясничать, мятежник, — приказал он. — Спускайся на землю. Ты пока можешь надеяться на царское помилование. В отличие от Вылко. Я замолвлю словечко на суде, если ты поможешь поймать своего пособника.

— Не врёшь?

Миазм вынырнул из дыма. «Светлячки» осветили его зелёную личину с перекошенным лицом. Лев готов был поклясться в том, что его маска стала куда безумней.

— Знаешь, мне вправду надоело бегать от правосудия батюшки-царя, — сказал Алчность. Он зашагал по воздуху, словно спускался по невидимым ступеням. — Опять эта парочка уединилась решать древние головоломки. Меня же оставили прибраться! Представляете, словно я им слуга!

— Послушай, если ты тотчас же уйдёшь, то мы не станем тебя преследовать, — капитан опричников не оставлял надежду сторговаться с противником. — Вылко погубил наших товарищей, потому он до суда не доживёт.

Алчность спустился на пол и задумался над предложением.

— Прекрасно! Делайте с ним всё то, на что богато ваше воображение.

Миазм, напевая, что-то себе в маску, прошествовал к выходу мимо напряжённых опричников.

— Чую не к добру, — шепнул Вий.

Рядом со Львом незаметно оказались вьюны и Есения. Трубочист поднял к груди щит-перчатку. Если начнётся заварушка, то он намеревался закрыть собой друзей. Они не должны быть с ним в подземелье между опаснейшими преступниками и не менее жестокими карателями.

— Ах да! Вроде бы он пощадил ваших ребят на Скудельнице? — не поворачиваясь спиной, сказал миазм.

Дула раскатружей следовали за ним, но его это обстоятельство не беспокоило.

— Однако забрал жизни у маяка, — напомнил капитан.

Миазм остановился у сломанных дверей и повернулся:

— Нет же. Это я скинул в море тех вояк с их кошками.

— Пли! — заорал капитан.

— Бежим! — во всё горло завопил Вий.

Волосы на его голове вздыбились, когда прозвучали выстрелы. Два заряда угодили в преломлённое пространство перед Алчностью. Мужчину точно накрыли стеклянным куполом. Энергия из смертоносного оружия мгновение заиграла на его поверхности и после расщепилась на десятки лучей.

Как только подземелье разошлось молниями и, подростки уже неслись к входу в следующую галерею. Смертоносный луч ударил в колонну рядом с ними, град острых осколков посыпался на головы. Лев раскрыл щит над Есенией. Даже сквозь стёганку он ощутил болезненную дробь.

— Чем думают эти душегубы?! — вопрошал Вий. — Потолок держится на честном слове!

Он и Клим бесполезно пытались закрыть просевшую дверь, когда через неё пробежали Лев и Есения.

— Нужно уйти вглубь, — сказал Лев.

Если выстрел рушит камень, то от прогнившего дерева толку будет мало.

— С чего ты взял, что там безопаснее!

— По крайней мере, там не стреляют раскатами куда ни попадя, — поддержала Есения.

Новая галерея не встретила их ловушками, и когда подростки выскочили из неё, то стены и свод подземелья разбежались в темноту. На узкой каменной дорожке расположился десяток одноногих фонарей, которые заботливо освещали обрыв в бездну по обе стороны. Окружавшая пустота напомнила Льву не «карман», созданный отцом, а путешествие с караваном чуди.

— Если подводный лифт — единственный выход отсюда, — справляясь с отдышкой, говорил Вий, — то, надеюсь, они перебьют там друг друга.

— Без чар страты Воды нам не выбраться, — напомнила Есения. — Даже будь с нами Зоря, она вряд ли бы справилась.

— И вас здесь не должно быть, — Лев закрыл уши руками.

Вместе с гулкими звуками боя, через галерею доносились страдальческие призывы о спасении.

— Не по твоей воле мы оказались под прудом, — Вий потряс трубочиста за плечи. — Безумный библиотекарь с Ряженья на нас зуб точил. Нужно идти вперёд и узнать, где твой отец. Или встретить то, что приготовила для гостей Кагорта.

— Водная п–преграда, огненная стража, — негромко перечислял Клим и загибал дрожащие пальцы.

За его состояние Лев опасался больше всего. Левое ухо Клима кровоточило, посечённое осколками. Из-за шока он не чувствовал боли.

— Следующий этап должен быть наш.

— Ты в порядке? — заботливо осмотрел друга Вий.

— Клим прав, — Есения поманила всех за собой. — Дальше будет ветер.

Фонари ожили и взяли ребят в конвой. Короткими прыжками они двигались по каёмке моста, подсвечивали до жути неизвестную пустоту.

Впереди на мосту, раскинув руки, стояла тёмная фигура. Чем ближе подростки подходили к ней, тем хлеще задувал ветер. Порывы поднимали из глубины капли воды и искры, словно внизу кто-то развёл в дождь кострище.

Витавшая в воздухе морось разом пропитала одежду. Крошечные огоньки жалили несмотря на влагу, а ветер зло выл и толкался. Поскользнёшься, и он сдует тебя с узкого моста.

Рядом же с Миазмом стихии настолько тесно переплетались, что образовывали непроницаемую преграду. Подобно тем чарам, какие охраняли проходы в корпуса страт.

— Не причиняй им вред, — не оборачиваясь, настоял Двуличие.

Подростки в испуге огляделись. Точно скинув с себя вуаль, сшитую из теней, позади них вышла женщина в прекрасной маске. Её чистый, белый лик украшал багрянец, застывший слезой.

— Мы же не чудища, — отозвалась женщина. Даже подземная буря не сломила её бархатистый голос. — Бояться нужно тех монстров, что носят мундиры.

Глаза из-под печальной маски интересом осматривали Льва.

— Не подскажешь, отчего там такой шум? — спросила у Льва женщина. — Наш друг, Алчность, не слишком вас напугал?

Чувственный голос щекотал позвоночник трубочиста. Он почувствовал слабость в ногах, и зрение начало подводить. Мир покрылся мутью, и только прекрасный лик притягивал своей чёткостью.

«Почему она грустит? — неожиданно подумал Лев. — Как же рассмешить её?».

— Ваш друг заодно с опричниками сейчас рушат обратный путь наверх, — ответила Есения. — По их вине нам на голову может рухнуть целое озеро.

— Княжна, благовоспитанные барышни не грубят незнакомым людям, — отчитал её Вий.

Веки вьюна расслабленно прикрыты. Рядом Клим с выражением счастливого пропойцы смотрел на женщину.

— Да что с вами?! — взорвалась Есения. — Из-за них мы были на волоске от смерти. И сейчас вы блеете перед этой…

Княжна указала на женщину в мужском костюме и сапогах до колен. Та звонко рассмеялась.

— Похоть, прошу, не играйся с мальчишками, — голос Двуличия перекрыл шум ветра. Он неотрывно нащупывал что-то в водовороте трёх стихий.

— Какие же вы оба злюки, — игриво обиделась Похоть. — Юношам не помешает чуток расслабиться и забыться. Вон и наш друг мчится.

Наваждение спало со Льва, когда над головой пролетел вихрь из лохмотьев. Алчность приземлился рядом с Двуличием. Он недовольно отряхнул лёд, тонкой коркой схвативший его одежды, словно не давеча миазм пролетал сквозь снежную пургу.

— Ушёл наш библиотекарь, — вяло доложил Алчность. — Смекнул, что четверо кошатников не справляются, и нырнул в колодец. Скользкий надоедливый тип.

— Неважно, — откликнулся Двуличие. — Кромешники и опричники выведены из турнира. Прежде чем старик приведёт из Златолужья подмогу, мы достигнем цели.

— Скоро тут будет полно опричников! — непроизвольно крикнул Лев. — Они уже в пути.

Будто только сейчас Алчность заметил подростков, вокруг которых прохаживалась Похоть.

— О, весьма признателен за сведения, — поклонился миазм. — Только не вы ли, негодные детишки, привели кошатников к нам?

Он угрожающе направился к подросткам.

— Живо признавайтесь, зачем вы за нами увязались?! Вздумаете молчать, я вас заставлю проверить, как глубоко Паучиха вырыла своё гнездо!

— Не смей! — не отрываясь от чар, приказал Двуличие.

Алчность будто в припадке затряс головой:

— Какое тебе дело?!

Двуличие помедлил с ответом:

— Похоть, пожалуйста, убереги Алчность от глупостей.

— Меня тоже интересует, почему здесь оказались дети, — произнесла женщина. — Они должны быть со всеми в клетке, что ты сотворил. Если выбрались они, то надо ожидать появление Распутина. Или чего хуже — Киноварного.

— РАЗЛАД НА ПОРОГЕ УСПЕХА, — прозвучал бестелесный голос. — ЛЮДСКАЯ СЛАБОСТЬ.

— Не древнему наморднику нас учить! — завопил Алчность. — Ты должен был выжечь всё людское в Вылко. Мы не спасём никого, если будем и впредь жалеть каждого на своём пути.

Похоть преграждала обратный путь, спереди напирал Алчность, по бокам темнела неизвестность. Ребята прижались спина к спине.

— Ну же, детишки, расскажите мне. Я не хотел пугать вас, — Алчность сел на одно колено. — Ведь вы всегда мне доверяли и докучали своими невзгодами.

Алчность медленно и с трудом стянул маску. Лев почувствовал, как падает в пропасть, но перед глазами продолжало находиться лицо Полыни. Безумная гримаса маски словно отпечаталась на бледном учителе. Спустя долгие секунды его гримаса разгладилась, и перед ребятами появился тот самый человек, который с понимающей ухмылкой выслушает тебя и даст процеженный через сито иронии совет.

— Идиот, — высказалась Похоть.

Полынь пожал плечами:

— И пусть. Мне не терпелось сойти со стези учительства. После сегодняшней ночи даже грамоту об уходе не надо нести на стол Кагорте. Итак, вьюны, вы самовольно расскажете о вашей цели или же преподать вам болезненный урок?

— Урод, — проскрипел Вий и поднял кулаки.

Спиной Лев почувствовал робкое копошение Есении.

— Без глупостей, княжна, — предупредила Похоть. — Не нужно использовать своё перо для ослепления всех подряд. И уж тем более того, кто научил вас этому трюку.

— Мастер Юлия? — пискнула Есения.

Женщина скинула капюшон и поправила толстый хвост рыжих волос.

— Я вам верила! — взвизгнула княжна. — Раскрыла вам душу! Я даже сестре о многом не говорила.

Полынь ехидно прыснул в кулак:

— Прежде чем подыскивать замену почившей матушке, лучше накажите вашей охране вынюхать всю подноготную у кандидатки. Этой пропащей женщине я бы не доверил воспитание благородных барышень.

— Умолкни!

Слеза на маске Скобель блеснула, и Полынь упал на оба колена. Вспышка гнева, направленная на мужчину, окатила даже подростков.

— Клянусь, княжна, наши девичьи тайны останутся непостижимы для ушей недостойных мужланов.

Болезненно хихикая, Полынь поднял лицо и подмигнул Льву:

— Подзаборной черни всегда занятны переживание наследниц Великих родов.

— ХВАТИТ.

Двуличие покачнулся, и ветер резко утих. Рухнув, капли и искры омыли мост.

— Не сомневался в тебе, — похвалил Полынь. — Дай мне минутку разобраться с детишками. Не будем терять время и начнём с крови подороже.

Полынь потянул руки к Есении.

— Отец, останови его! — воскликнул Лев. — Мои друзья не виноваты.

Полынь отшатнулся от подростков, словно от огня.

— Вам ничего не угрожает, Лев, — сухо сказал Вылко. Пауза за чёрно-белой маской выдала его нерешительность. — Мои товарищи испугом пытаются узнать причину, по которой ты шёл за мной. Мне бы стоило смастерить темницу похитрее.

Тем временем Полынь руками вцепился в шевелюру. Ноги его заплетались, точно голова шла кругом.

— Ты похож на него? — шептала Скобель, развернув Льва к себе. — Нет… не помню.

Она неотрывно всматривалась в лицо трубочиста, её ногти впивались в его плечо. Если раньше мальчика от внимания рыжеволосого мастера бросало в жар, то сейчас его пронзил ледяной холод.

— Нисколько не похож, — в голосе Двуличия не было ни грусти, ни чего другого. — Лев — отражение женщины, что любила Вылко.

Скобель прикрыла маску руками, как будто ей опротивел вид Льва.

— Почему? Почему именно сейчас? — причитал Полынь. — Ой, как неспроста.

— Да, мой друг. Кагорта строила козни для нас, избрав наживкой Льва.

— Очередная её ловушка?! — взвизгнул Полынь.

— Нет же, — Вылко протянул руку к другу. — Не впадай в безумие.

— Угу, он на полпути к психушке, — тихо оценил Вий.

Полынь действительно пугал своим поведением, его метания грозили взрывом. Он напялил маску, не переставая бубнить себе под нос проклятия.

— Я всё объясню после того, как мы закончим, — сказал Вылко, но пособники не слушали его. — Доверьтесь мне.

— Ты заодно с ними! — Полынь замер, пришедшая мысль заставила его остолбенеть.

— Прошу, Яков…

— Не зря повсюду ошиваются кромешники и опричнина. Ты хочешь сдать нас взамен на своего выродка!

Зелёная маска ожила и зло оголила зубы. Теперь пришла очередь замереть Похоти и Двуличию.

Вылко заговорил с осторожностью:

— Никогда на свете я вас не продам. Я считал, что для признания найду более подходящее время.

— Не зря ты выбрал двуличие, друг, — прервал его Полынь. — Ты заражён им с рождения!

На крики мужчины один из фонарей затанцевал на единственной ножке, будто желая разрядить людскую ссору. Он зарядил пружину до конца и прыгнул на Алчность. Капюшон Миазма мигом заняло пламя.

Вдруг ребят обдул могучий порыв, и между подмастерьями и мятежниками приземлилось крылатое чудовище.

Мост дрогнул, Лев повалился на мокрый камень. Кто-то потянул его назад, подальше от нагрянувшего с потолка ужаса. Даже в неразберихе и полутьме мальчик узнал металлического змея, под крыльями которого так любит спать Кагорта.

— Берегись! — взвизгнула Есения, и на Льва навалились друзья.

Автоматоны-фонари перепрыгивали через подростков. Они норовили то ли поджечь миазмов, то ли столкнуть их с обрыва.

Лев сквозь извивавшееся кольчужное тело увидел, как несколько фонарей взорвались рядом с Вылко. Вспышка угасла, и на том краю моста оголилась пустота.

— Отец!

Лев рвался к нему, но друзья всем весом прижимали его к полу.

— Дурак, не суйся, — умолял Вий. — Там опасно.

Раздался жуткий каркающий смех. Льву почудилось, будто старуха оседлала змея, но в мешанине крыльев и извивающегося тела не оказалось её сутулой фигуры. Скрипящий хохот вырывался из сверкающего смертоносным металлом черепа.

— Паразиты в моём доме! Сжечь! Смыть с моста! И пусть ветер развеет их прах!

Алчность продолжал сбивать пламя с капюшона, когда хвост змея угодил ему под рёбра. Мужчина без сознания рухнул на край моста, наполовину свесившись с обрыва.

Похоть кинулась на помощь и вовремя удержала его от падения. Воздух видимой волной разошёлся от женщины, и угодившие под неё фонари оторвались от пола. Зависнув, механизмы по-глупому дёргали своей «ножкой» и друг за другом воспламенились.

— Жалкая предательница зря нацепила эту маску! — заскрежетал змей. — Лживая красота снаружи, уродливость внутри! Ты отдала своё лоно в жертву! Ни один мужчина не заслуживает тех слёз, которые ты проливала по ночам в башне!

Зубастый череп завис над Скобель. Неожиданно змей дёрнулся, его крылья скукожились, и кольчужное тело прибило к мосту. Само ветхое сооружение заскрежетало, камень глухо трещал.

Над мостом, как восходящее солнце, поднимался мужчина в чёрно-белой маске. Огонь продолжал обгладывать его одежду.

— Мы явились разрушить твою сеть, госпожа! — объявила Двуличие. — Забрать твоё оружие, дабы оно послужило миру по обе стороны Пелены!

— Свихнувшийся Полынь всё же прав! — проскрипел змей. — Ты не сдюжишь выйти против своего главного врага! Осколки должны заполыхать, и уже на пепле рабов и их хозяев вырастет свободное общество! Чаровникам надобно перестать бояться полых и своих предков! Ещё не поздно нам объединиться!

— Твоей тайной империи приходит конец, — Вылко навис над придавленным невидимой силой змеем. — Кромешники пришли за тобой, а значит, царя подговорили уничтожить тебя!

Завыл металл, и затрещала парусина. Змей съёжился до плотного бесформенного куска. Гнев от Вылко струился липкими лентами, а его голос пропитался им насквозь:

— К тому же ты пыталась заковать сына Софьи в цепи! Не прощу!

— О-о, вот в чём дело! — выдул змей. — Каюсь. И всё же я вовремя спохватилась. Под моим началом из мальчонки выйдет толк.

— Отныне ты не вплетёшь Льва в свои интриги!

Мост с грохотом прорезали трещины. Скобель обхватила Полынь, и они в вихре перенеслись в глубь подземелья.

Середина моста рухнула, и с ней измятый змей. Долго дно отзывалось глухим рокотом. Над пропастью остался одиноко висеть Вылко.

Лев поднялся на ноги, друзья не осмелились удерживать его.

— Лев, лучше тебе остановиться, — голос мужчины надорвался. Пламя на его одежде угасло. — Я не достоин того, чтобы ты страдал из-за меня.

Трубочист подошёл к краю обрушенного моста и достал янтарь. Вылко подлетел на свет камня. Отца и сына разделял лишь прыжок над бездной.

— Останься, — промолвил Лев. В образовавшейся тишине просьба прозвучала громом.

— Прости, сын. Мы зашли слишком далеко.

— КОГДА ВЫЛКО НАДЕЛ МАСКУ, ОН ЗНАЛ, ЧТО ПУТИ К ПРЕЖНЕЙ ЖИЗНИ УЖЕ НЕТ, — чёрно-белая маска вибрировала. — ОН ЗНАЛ, КАКУЮ МОНЕТУ РАЗМЕНИВАЕТ, ДАБЫ ДОСТИЧЬ СВОЕЙ ЦЕЛИ.

— Счастливый конец мне не прописан, сын, — шутливые нотки в голосе отразились в глазах Вылко.

— Давай уйдём туда, где я родился, — просил Лев. — Сбежим.

— Тебя же они нашли, — Вылко указал себе на лицо. — С этим мне не укрыться даже там, где родилась твоя мама. Мой путь сжирает меня, но мне необходимо пройти его. И даже в конце не найти капли счастья после того, как я вас бросил.

— И что мне теперь делать?! — потянулся Лев к обрыву.

— Я вытащу вас отсюда, когда всё закончится.

Словно на невидимой нитке Вылко оттягивали от Льва.

— Дождись меня!

Ноги едва держали Льва, голова кружилась. Однако ему было наплевать, если он сорвётся вниз.

— Эй, ты как? — донёсся голос Вия.

Кто-то взял Льва нежно за локоть и потянул от разлома. Это была Есения, на щеках у неё блестели слёзы.

— Здесь опасно, — с лёгкой тревогой произнесла она.

— Прости… ступайте к выходу без меня, — отозвался Лев.

— Не глупи, дружище, — предостерёг Вий. — До того берега не допрыгнуть.

Глаза Есении расширились, а Клим впустую глотал ртом воздух.

— Ты говоришь как мой друг или как подающий надежды воздухоплаватель? — улыбнулся Лев. Обычная мимика далась с трудом, кожа на лице будто задубела.

— Даже учитывая, что наш край выше, тебе всё равно не хватит нужного разгона, — рассудил Вий. — Было бы у тебя снаряжение как у летучей стражи тогда… Ты серьёзно?!

Лев потряс щит-перчаткой и камнем на шеи. Янтарь приподнялся от тела, его тянуло к осколку на той стороне бездны.

— Как многообещающий воздухоплаватель, я произвёл бы дополнительные расчёты.

— Нет! — воскликнул Клим. Его крик словно давно накапливался. — Разве ты не знаешь, что тебя ждёт на той стороне? Там война. Война взрослых.

— Твоя правда, Клим, — Лев старался придать мягкости в голосе. Он очень обязан друзьям. — К сожаленью, им забыли сказать, чтобы не втягивали в свою войну детей.

Он обвёл в мольбе друзей. Есения от испуга потеряла дар речи.

— Все мои мысли и желания ведут на ту сторону. Отпустите меня.

— Если ты не долетишь, то старайся не вопить, — попросил Вий. — Не хочу, чтобы твои крики преследовали меня до конца жизни.

Вьюн и трубочист улыбнулись друг другу. Клима вовремя схватил припадок заикания, и Лев на прощание похлопал его по плечу. Есения же боялась пошевелиться.

— Я непременно вернусь, — сказал ей Лев. — Обещаю сделать для тебя краски, которые ты захочешь.

Трубочист по-быстрому расчистил себе место для разбега. Раскрыл перчатку над головой и проверил её тягу. Не дожидаясь пока друзья опомнятся, он рванул к обрыву.

Сила на миг возвратилась в тело, но у самого края колени дрогнули. Лев подвёл Вия и заорал во всё горло. На середине прыжка он замолк, поняв, что его дурацкий план сработал. Парус в самом деле потянул к потолку его худое тело, однако скорость падения была выше ожиданий. Приземление было мягким, как удар молотка.

Лев крепко ушиб ноги, но незамедлительно поднялся, чтобы не волновать друзей.

— Тебя словно бесы тянули за шкирку! — Вий ликовал с того берега.

Лев помахал друзьям, и они ответили тем же.

— Мы будем ждать у подъёмника! — крикнула Есения. — Если библиотекарь спасся, то о подземелье скоро все прознают! Мы вернёмся с подмогой!

Сдерживая боль в ногах, трубочист продолжал махать друзьям. Вскоре они скрылись, и Лев остался один в грандиозной пустоте. Не было никаких сожалений. Он прыгнул в бездну лишь для того, чтобы больше никогда не быть одиноким.