Дети, сотканные ветром. Часть 3

Глава 5. Нежданные гости. Часть 1.

Где-то протяжно простонала гармонь, оповещая о прибытии музыкантов, которые приглашены для развлечения зажиточного простонародья. Господ из высшего света ожидалось немного, оттого ласкать слух и создавать непринуждённую обстановку будет музыка и выпивка попроще.

Лев выпрямился и поглядел на светлую полосу между тяжёлыми шторами. Солнце, как обычно, подкрашивало кабинет в багровые тона. В нём трубочист провёл утро, слушая, как за окном нарастает суматоха летней ярмарки.

До чего же быстро наступает день, которого страшишься.

Лев продолжил заметать обломки кирпича в совок, когда скрипнула дверь кабинета.

— Заканчиваешь, — Киноварный заявил о своём приходе. Хотя вряд ли найдётся в Соборе человек, который наведается в багровый кабинет в отсутствие хозяина. — Самое время.

Они оба глянули на многомесячный труд трубочиста. К стыду и сожалению Льва, после ремонта благородный шик камина утерян без возврата.

— Вполне-вполне, — коротко подытожил Киноварный. — Пора закрыть и наш маленький тайный кружок. С лета я обычно отправляюсь в долгое путешествие. Если в этом году, как прежде, буду нужен Главам.

— Госпожа Кагорта упоминала про вашу отбывку, сударь.

Киноварный бесцельно покопался на своём столе, и мальчик переживал, что сболтнул лишнего.

— Весьма необычно… это ваше общение, — сухо отметил мужчина, но, когда поднял лицо, на нём была живая усмешка. — Не знаю никого другого, с кем бы хозяйка Трезубца делилась планами. Даже остальные Главы идут в темноте, полагаясь на её указания.

Лев не находил точной причины, и он пожал плечами:

— Может, её тоже привлёк мой янтарь. Хотя говорит, что больше ей интересна моя наследственность.

— Вероятно, — нахмурился Киноварный.

— Что толку от неё для трубочиста…

Лев попробовал отшутиться, но увяз в дурных мыслях.

— Не отчаивайся, — обнадёжил Киноварный. — Ты сейчас в начале пути, кто знает, куда жизнь повернёт и на какую высоту тебе придётся взбираться. Не только Собор даёт шанс менять мир вокруг себя.

— Потому вы устроили Игната в лавку мастера Сульды, — набрался смелости Лев. — Благодарю, сударь. Игнат на самом деле хороший. Хотя, наверное, вы лучше меня знаете его историю.

— Так же, как историю его отца. Я кое-чем обязан ему. Как говорят у меня на родине: долг мертвецу дороже прочих.

— Всё же спасибо вам, сударь. Ваши наставления уберегли меня от многих неприятностей.

— Наши непринуждённые беседы скрасили и твой, и мой труд.

— Да, сударь, — кивнул Лев. Узнай кто о темах их разговорах, то поднялась бы славная буча.

— На следующий год, если вновь твоя связь с янтарём разладится, то мы что-нибудь придумаем.

Лев не заглядывал так далеко:

— Разве ничего не произойдёт, если не углубляться в чарование?

— Именно так. Главное, не поддавайся разрушающему настроению. В отличие от простых блюстителей, твой янтарь сверхчувствительный. Любые твои терзания, злые помыслы он воспринимает как приказы. Благодаря нашим беседам ты и камень настроены друг друга. Но если отвергнешь практику контроля разума и погрузишься в отрицательный опыт, то, боюсь, ваша связь со временем испортится. С таким мощным блюстителем нет мига для слабостей.

Лев давно уяснил наставление Киноварного. Только он ничего не мог поделать со своим разумом. Последнюю седмицу во снах он оказывался в гуще ожесточённой битвы великанов-воителей. После пробуждения мальчику доставались лишь крошечные лоскуты воспоминаний и холодный пот. Вину за испорченное утро Лев возлагал на тягостное ожидание капитанского поединка.

Киноварный расположился за столом, казалось, это было его царство. На мягком дорогом кресле, окружённым неотложными донесениями и вооружённым стальным пером. Зашуршали бумаги в длинных, изящных пальцах, и трубочист догадался, что ему пора откланяться.

— Прощайте, сударь.

— До скорой встречи, Лев. Будь осторожен сегодня на арене. По мне, пустое насилие для услады толпы пора оставить в прошлом. Не переношу на дух все эти драки.

Киноварного и представить трудно в бою. Другое скажешь про Вольноступа или даже Распутина: они источали угрозу.

Лев хотел уверить, что тоже терпеть не может насилие, особенно направленное на него, но предпочёл промолчать. Его и так заждались.

Вий и Клим в больших покоях лекарского корпуса помогали переодеваться Пимену. Кожу Сороки украшали синяки, а левая рука жёстко закреплена к груди. И всё же Пимен широко улыбался:

— Ну, Хлюпик, настал тот заветный час, когда мы попрощаемся с больничными харчами. Надо нам скорее напроситься на наказание, на кухню. Надеюсь, Проша успеет перепрятать сахар.

— Ты же говорил, что отпустишь ежа по весне? — напомнил ему Вий, и зверь ответил ему хрюканьем.

— Хлюпик, не слушай дурочка, — Сорока наглаживал колючий мешочек. — С тремя ножками он не сладит на воле. Надобно придумать ему протез. В следующем году нас допустят к работе в мастерских с лучшим оборудованием. Чего лыбу давишь, нюня?

— П-просто ты хочешь учиться ещё один год, — сказал Клим. — После ухода Игната ты говорил, что нас неп-пременно исключат.

— Тебя припугнул, чтобы не расслаблялся. Нигде на Осколках нет столько детишек, с чьих карманов валятся златые. И завидных невест пруд пруди. И жратва для Хлюпика всегда есть. В Сточных водах ежей-то уважают, лишь когда их бока хорошенько прожарены на сковородке… О, привет, Лев. Готов навалять Аскольду Миронову? — спросил Пимен и развернулся на Вия. — Я, конечно, признателен за то, что вы так растроганы моим попаданием под нож лекарей. Но разве разумно следом за мной отправлять единственного трубочиста в Соборе.

— В ярости трубочисты черны и страшны, — улыбнулся Вий. — К тому же у Льва всегда заготовлены сюрпризы.

На поднятый шум к ним подошла Василиса в сопровождении Дыма. Лунси на практике в лекарском корпусе проявил способности к врачеванию, и после травмы Сороки, урядчик мастера Арники взяла его под крыло. Видимо, решила, что друзьям Льва пригодится тот, кто хорошо залечит переломы.

— Поторапливайтесь, — пригрозила Василиса. — Дыму нужно подготовить эту койку. Скоро у неё появится новый жилец.

Ребята сдержали смех, они понимали, о ком была речь.

— Увидимся на арене, Лев, — попрощался Дым.

Из-за занятости старшегодок на ярмарке у лекарей не хватало рук, и мальчик-лунси предпочёл провести сегодняшний день в лазарете. Лев понимал его: незачем идти туда, откуда тебя будут гнать.

После больничной койки Пимен намеревался наскоком влететь в летнюю ярмарку. Ноги у него застоялись, а сломанная рука освобождала от труда. К сожалению, остальным вьюнам пощады не было.

Скоро их нагнал Мерзляк:

— Нечего прохлаждаться, пузочесы. Трёхруку в его шатре необходимы пара крепких спин.

Куратор осмотрел Пимена. Тот вовремя поменял жадную улыбку на страдальческую гримасу.

— Лучше, если ты не станешь мелькать перед ликами благородных гостей. Возомнят всего: будто мы тут учеников калечим.

— Слушаюсь, куратор, — пролепетал Пимен.

— Ну наконец-то я повстречал лучшего трубочиста Собора! Как спалось?

— Хорошо, учитель, — соврал Лев.

— То-то же. Тебе вечером понадобятся все силы!

Потирая руки в предвкушении, Мерзляк отправился дальше выискивать вьюнов.

— Какой же олух нам достался, — Пимен снова обрёл бодрость. — Небось мечтает, чтобы чужими руками наказали всполохов, которые ни во что его не ставят.

— Надеюсь, мы не задержимся у Трёхрука надолго, — сказал Вий. — Свидимся перед игрой. Ты главное не унывай, Лев. Не будет же Аскольд убивать тебя прямо на льду. Иначе его ни одна команда к себе не пригласит.

Вий на свою же шутку неуверенно рассмеялся. Никто в самом деле не знал, что творится в голове у наследника Великого рода.

Вьюны ушли к самому большому шатру, где у входа стояли грозные на вид автоматоны. Пимен и Лев предпочли обойти ярмарку по краю, дабы не попасться на мушку Мерзляку или Каспару.

С рощи лешего доносилась музыка невпопад, приезжие артисты готовились к выступлению. Сколько же пройдёт времени, прежде чем в их лбы полетят шишки?

На отшибе палаточного городка расположился небольшой шатёр с яркими заплатами. У входа в ожидании заплутавших гостей выстроились Первыш и Матфей.

— Эгей! — зазывал вьюнов урядчик мусорщиков.

Первыша украшал парадный китель, который не успевал в росте за его плечами, на ногах блестели сапоги. Матфей не отставал от старшего товарища, только он явно испытывал стеснение и часто поглаживал свою необычную причёску.

— Вы чего такие нарядные? — недоумевал Пимен. Он с подозрением принюхался: — Вы же пивом обпились!

— Дурень! Сегодняшний вечер я встречу с незамутнённым рассудком, — возразил Первыш и пригладил свои тщательно уложенные волосы. — Половинка воды. Половинка пива. Чуток сахара и размешать. Бац! И получилась укладка, какие носят щёголи с Царского оплота! Киноварный непременно оценит.

Нахмуренный Матфей, впервые на памяти Льва, был не согласен с урядчиком.

— Буду, так сказать, встречать будущих покровителей лицом и манерами, — сказал Первыш и попытался ногтем вытащить остатки перекуса из зубов.

— Не станем вам мешать, — предложил Сорока.

— Ага, — согласился трубочист.

— Куда вам спешить?! — придержал их капитан росов. — Гости только съезжаются, а на вас я испробую заготовленную речь. Хорош мой план, Матфей?

— Вряд ли они уразумеют нашу мысль, — сделал вывод привереда.

— Зато уши у них есть…

Первыш откашлялся и резким движением раскрыл вход в шатёр. Внутри одиноко стоял автоматон. Простой грузчик, каких сотня штук снуют по вокзалу Златлужья.

— Судари и сударыни, взгляните на опус моего обучения в Соборе! Плод моих исследований длиною в пять лет.

— Какой-то он слишком… обыкновенный, — отметил Пимен.

— О-о нет, ваша милость, — отрепетированным тоном возразил Первыш. — Мой автоматон первый в своём роде. Он полностью состоит из переработанных вещей, что прибивает приливами к Краю Трезубца. Мне пришлось десять раз переплавлять в кузнеце металлы из мира полых, чтобы избавиться от пагубного излучения. Кхе-кхе, — рос театрально прочистил горло. — Дабы создавать грандиозные машины по примеру Праотцов, нашему народу нужно больше горнил и печей. Нам нужны ресурсы! На разведанных Осколках мы истощаем их непомерно быстро, и дело времени, когда фабрики столкнутся с ресурсным голодом. Моя технология переплавки способна дать материалы, которые валяются под ногами и ждут, когда мы протянем к ним руки!

Первыш даже запыхался.

— И как? Я эту речь седмицу готовил.

Матфей вяло похлопал.

— Вдохновляет, — Пимен пожал плечами.

— Если не найду работодателя сегодня, то батька меня на порог не пустит. Он вздумал, будто я тут пять годков дурью маюсь. Вот если бы добрался до финала и меня приметил капитан какой-нибудь захудалой команды, тогда он вновь переписал бы наследство на меня, а не на сестру. Не судьба. И капитаны нынче не съехались. Все думают, что Аскольды выйдет на лёд лишь на полминуты. Они не знают, чего стоит соборный трубочист.

Первыш похлопал по плечу Льва. Хорошо хоть он не стал врать про шанс на победу трубочиста.

Взвизгнула скрипка!

Послышалась ругань, и из рощи выбежали артисты. Они закрывали головы инструментами. Ребята у палатки мусорщиков не сдержались и расхохотались. Первыш гоготал громче всех и не скажешь, что мгновение назад он предавался унынию.

«Хотел бы я так же быстро откидывать от себя неприятные мысли», — позавидовал Лев.

— Назойливый клоп, — Первыш вдруг оборвал хохот. — Стоит возникнуть чуток радости на земле Собора, то он уже несётся испортить её.

Каспар выследил трубочиста и был весьма недоволен потраченным на поиски временем.

— Развлекаетесь, — Каспар с усмешкой окинул потёртый шатёр «мусорщиков». — Ну-ну, стоило бы уделить внимания палатке. Сделать её более привлекательной. С другой стороны, она сейчас под стать вашему увлечению.

— Если, ваша милость, соизволит отойти в сторону, то, думаю, наша привлекательность поднимется, — Первыш не блеял перед ключником. — Ваше присутствие наводит на мысль, будто здесь продают краденое.

Ключник смерил Первыша недобрым взглядом. Старший рос не повёл бровью, и Лев восхитился его выдержкой. С немалой поблажкой, ведь Первыш в Соборе останется ещё на пару недель. Вряд ли ключник успеет ему нагадить чем-либо.

Сам Каспар понимал это и потому лишь оскалился:

— Нередко выпускники вашей мастерской становятся проходимцами. — Каспар обратился на Матфея: — Учти, парень, «мусорщики» никому не нужны. Ни богатых покровителей, ни уважения в народе.

— Тем лучше, ваша милость, — Матфей скрестил руки на груди по примеру Первыша. — Не перед кем кланяться и лебезить.

Ключник, как и Лев, не ожидали от неопрятного роса подобного тона. Только Первыш одобряюще усмехнулся.

— Вижу, фанатиков ничем не исправить. У цеха трубочистов больше привилегий, — с холодной злостью сказал ключник. — Им даже доверяют встречать особых гостей.

— Особых? — вырвалось у Льва. — Кто именно?

— Поживей отправляйся на станцию и сам разузнай!

Насторожился Лев не на шутку. Хорошо хоть Пимен вызвался проводить его до станции. У него накопились дела к Остапу.

По пути за стену им пришлось пройти ярмарку насквозь. Ярко украшенная, она только набирала свою взбалмошность и гудение. Уже открывались бочки с медовухой, вокруг которых толпились ранние гости. Для тех, кто приехал с серьёзными намерениями и баснословными контрактами, Проша разожгла огромный латунный самовар со сбитнем. Лев и Пимен дружно сглотнули слюну, заглядевшись на гору пряников на её столе. Однако дородная стряпуха отмахнулась от них полотенцем:

— Не по вашу честь я два дня убивалась над ними… Ладно-ладно! — сжалилась Проша и обратилась ко Льву. — Если после игры будешь на ногах, зайди на кухню. Дам пряников на вашу банду.

Пимен повеселел, а Лев в очередной раз убедился во мнении большинства жителей Собора: если трубочист самостоятельно выберется из-под купола, то это будет сродни победе.

«Что ж, сам виноват, — корил себя трубочист. — Поддался чувствам».

Лев успокаивался ложью, в которой он вызвал Аскольда на поединок из благородных побуждений. От желания защитить вьюнов от позорного поражения. Однако правда в том, что, если бы вьюны просто сдались, об их унижении забыли бы через неделю. О трубочисте, посмевшем вызвать на бой наследника Великого рода, будут судачить не один год.

«Месть».

И ничто иное Льва тогда не двигало. Он жаждал отомстить Аскольду и ему подобным за всё, что они вытворяли с ним и вьюнами. Возомнил, будто вооружённый могущественным блюсом сразит кого угодно. Позабыл или пренебрёг тем, что янтарь не создан для насилия. Глубокая трещина, уродующая прекрасное творение, служит тому доказательством.

Теперь Лев, как и многие, понимал, что Аскольд обязан не просто победить, а также растоптать выскочку, дабы остальным не повадно было. Заодно устроит весёлое представление, завершающее летнюю ярмарку.

Проходя сейчас по цветастому шумному городку, Лев неожиданно заметил тёмную сторону праздника. Раздражительные старшегодки суетились у своих проектов. Шёпотом они проклинали что угодно: погоду, мастеров, прадеда, от которого унаследовали короткие пальцы. В одной из палаток стайка девочек успокаивала рыдающую подружку. Видимо, перегонный аппарат, который стоял рядом, изначально не предназначался для изготовления в фабричных масштабах пены для ванной. И теперь палатка утопала в воздушной белой массе. Это дополнительно предавало ярмарке особое настроение, но явно не то, на которое рассчитывала девочка-волхв.

— Прожить пять лет в Соборе и свихнуться под конец, — посетовал Сорока, когда они покинули пределы ярмарки. — Если меня не прикончат на последнем годе обучения, то непременно сам свалю, пока в здравом уме.

Лев горько усмехнулся, глядя на забинтованную руку вьюна.

— Пустяки, — отмахнулся Пимен. — Твоя подруга замечательно подлатала меня. Такие лекари в Сточных водах ценились бы и с такой мелкой сошкой, как я, возиться бы не стали… Ну чего уныл? Ты единственный не спросил меня о том, в какую пакость я наступил.

— Это был Аскольд?

— Командовал ли он теми богатенькими упырями, которые столкнули меня с лестницы? Хм, кто знает. Лично он не марается незаконными играми. И если честно, в том змеином выводке, куда я сунулся, есть более мерзкие особы. Так что, если выиграешь сегодня бой, утрёшь им всем нос.

Лев не разобрал, шутит ли Сорока. Вьюн оборвал тему и указал здоровой рукой на стену.

— Гляди-ка!

В стене поодаль от главных врат открылся железнодорожный въезд. Пара подмастерьев на дрезине ввезла груз. Ветер стянул с него полог, и солнце отразилось от медного силуэта.

— Старец Могута всё же явился на твой поединок, — обрадовал Пимен своего капитана.

В стыдных мечтах Лев надеялся, что судью не успеют довезти и финал отменят.

— Сбрендил, медноголовый?! — разнеслась хриплая ругань.

Привратник тростью бил по голове невиданного Львом автоматона.

Необычный механизм вёл себя странно: кружился на месте, вытягивал и втягивал длинную шею и тыкал невпопад головой с «антенной».

Репей резвился вокруг устройства. Своим лаем он скорее подзадоривал автоматон, чем старался обругать его.

— Злющее чудище, — сказал Пимен и шагнул за спину Льву.

— Вам помочь? — трубочист обратился к привратнику, когда они подошли ближе.

Тот ругнулся и опёрся на трость. После ранения с ней он не расставался.

— Бесовская машина ни с того ни с сего сошла с ума! Сырая разработка. Должна вроде как чуять малейшее колебание пространства. Таким способом Глава Бор думает находить спрятанные устройства. Хочет ловить воров, а может, и мятежников… Во чего творит!

Автоматон рывком вперил свою антенну прямо в проходящих подростков.

— Эй, он чуть Льву грудь не проткнул! — воскликнул Сорока.

— Я вам чего говорю: недоделанная машина! Откуда у нашего трубочиста хоть что-то мощнее лучины!

— Ага, — Лев натянуто усмехнулся.

Автоматон продолжал ему тыкать в грудь, пока они не вышли за стену. Лев поправил висевший на шее мешочек, прошитый медной нитью, который должен укрывать блюс от подобных проверок.

— Не волнуйся: как только выпроводят гостей за Пелену, эту штуковину уберут, — обнадёжил Пимен. — Мы, кажись, опаздываем. Я покажу тебе срез!

Над кронами аллеи клубился чёрный дым поезда. Вьюн рванул через лес, и Лев следом. За Сорокой не угнаться, не зря он хвастался, что ни одному городовому его не поймать.

Они оказались на станции, когда вереница капсул шла накатом по монорельсу. Обожжённый лоб тягача мягко стукнул отбойник, и поезд застопорился.

— В сторону, в сторону! — кричал Остап, прохаживаясь вдоль поезда и маша сигнальным фонарём.

Смотритель сегодня беспрекословно следовал инструкции и отгонял от поезда немногочисленных встречающих. Помимо них, по станции деловито бродили подмастерья старше Льва на три, а то и два года. По вздёрнутым подбородкам было понятно, что доверили им важную задачу — следить за правопорядком.

— Показуха, — оценил Пимен. — Каждый раз после большего кипиша в Сточных водах, туда загоняли всех городовых. Толку от них всегда мало. Нас, малолеток, шугать. На что способны мальчишки из дуэльного клуба? Если только Вольноступ не собрался из них возродить былое величие корпуса Витязей.

Поезд тем временем выстаивался. В летний день капсула-вагон слегка опутывался дымкой. Зато теперь отчётливо видно, как их металл усыпан щербинами. Всё же путешествие через скомканное пространство безопасным не назовёшь.

Двери капсул с глухим хлопком отомкнулись, и Бажена принялась раздавать приказы своим подружкам. Она проговаривала имена и титулы гостей, каких поручено встретить со всеми почестями.

— Её милейшество точно знает про твоего гостя, — Сорока пихнул Льва локтем и зачем-то сально подмигнул.

— Извините, барышня, — обратился к Бажене Лев. Та с искренней услужливостью повернулась на него. — Мне поручили встретить особого гостя, но не сказали кого именно.

— О, сейчас посмотрим!

Бажена пробежалась по списку своими ярко-зелёными глазами и недоумённо похлопала длинными ресницами.

— Извини, я ничего не нашла. Всех гостей с первого вагона мы встретим сами. Возможно, кому-то достался билет подешевле. Поищи нашего внезапного гостя во втором вагоне.

— Благодарю.

— Не за что, — звенящим голосом ответила Бажена. — Удачи тебе сегодня вечером.

Лев волнительно раскланялся. Он сдерживался, чтобы не раскраснеться, но лучезарная улыбка девушки растопила его старания. Теперь трубочист, пылая щеками, торопился к нужному вагону.

— На твоём месте должен быть я, — причитал Пимен ему в спину.

Второй вагон в дни ярмарки перевозил в основном сопровождение знатных гостей: их помощников или собутыльников. Также тем классом предпочитали добираться торговцы средней руки и представители фабрик и цехов. Для их встречи сгодится и гостеприимный смотритель станции.

— Добро пожаловать в Край Собора, господа, — машинально приветствовал Остап пассажиров второго вагона.

В обязанности смотрителя входили нехитрые дела: засечка на билете о прибытии и проверка подозрительного багажа. И всё же, когда ребята подошли к нему, Остап выглядел уставшим и потерянным. В прохладной тени своего поста он непрестанно смахивал фуражкой пот со лба.

— Хорошего дня, сударь, — пожелал смотритель последнему пассажиру второго класса.

Поджарый усатый мужчина в строгом костюме и бровью не повёл, зато, увидев на своём пути Льва и Пимена, убрал за спину саквояж, будто подростки готовились обокрасть его.

— Ты видел его сумку? — шепнул Сорока, когда мужчина отошёл поодаль. — Тяжёлая, да с печатью Маревой дороги.

— Печать?

— Ага, такие не проверяют ни смотрители, ни городовые. Не самоцветы ли везёт этот усач?

— Эй, чего вы тут нюхаетесь? — прошипел на них Остап.

Он нервно оглядывал оставшихся пассажиров на платформе.

— Не нужно сейчас баловать. Вы бы знали, сколько законников сюда прибыло. А сколько пшиков под прикрытием, Праотцам лишь ведомо.

— Ты о чём, дядя?! — Сорока усмехнулся, однако же глаза его метались по сторонам. — Просто мы пришли проведать твои дела. К тому же Льву поручено встретить важного гостя.

— Ничего не слышал про вашего важного… Хотя обождите, сорванцы!

Остапа расплылся в улыбке, а Пимен удивлённо раскрыл рот. У третьего вагона одиноко стояла невысокая фигура.

— Ну же, неотёсанный мальчишка, — ругнулся Остап. — Не заставляй важного гостя ждать!