Дети, сотканные ветром. Часть 3

ЭПИЛОГ.

— Безумный день едва перевалил за полдень…

Библиотекарь, кряхтя, оторвался от кушетки. Его рёбра будто гуляли сами по себе, и даже наложенный корсет не мог их удержать в теле. Он проморгался уцелевшим глазом. Над головой на штативе поблёскивал перевёрнутый пузырёк, внутри которого находился раствор местных волхвов. По трубке, которая вилась поросячьим хвостом, спасительная жидкость вливалась в оставшуюся руку старика.

«Как хорошо, что мне довелось стать калекой в обители лучших лекарей, — старик уловил мягкое наслаждение, циркулирующее по венам. — Солдаты на Дальних Осколках душу отдадут за это снадобье. Но тамошние мясники им не помогут».

В багровом свете аудитории он нашёл Киноварного за своим внушительным столом.

Библиотекарь завистливо покривился. Так, сразу и не скажешь, что рыжебородый франт участвовал в ночных потрясениях и дуэли с сильнейшими мастерами.

«Двумя за раз, — отметил про себя библиотекарь. — И спустя несколько часов костюмчик его с иголочки, волосы напомаженные, и взгляд как у человека, погрязшего в рутине».

Киноварный постучал по стеклу своих уродливых часов, точно не веря им.

— Ну, что за долгий день, — повторил он разочарование.

Киноварный перевёл внимание на край стола, где стоял на стеклянный сосуд, окованный паутиной из десятка металлов. Даже из-под настолько мощного саркофага по пространству исходила рябь. Вылко Инецгой, ныне убиенный, в самом деле был самым опасным ткачом на Осколках, раз носил этот кусок тьмы без какой-либо защиты.

Глаза Киноварного алчно загорелись: солидное прибавление в его коллекции.

— Вижу, вы всё при делах, сударь, — библиотекарь дал понять, что очнулся, хотя его болезненное оханье, казалось, слышат по всей башни.

— Как ваше состояние, старина? — по-дружески осведомился Киноварный, будто не видел всю её плачевность.

— Повезло мне — псих забрал только один глаз. Ваши лекари поистине лучшие. Однако они лишены врачебного такта. Молоденькая волхвушка в очках не без удовольствия отметила, что мне постоянно не везёт с одной и той же стороны. Будто я без неё не догадаюсь оберегать свою правую ногу.

— Сочувствую вашим потерям.

— Не жалейте меня, ведь я сам ни капельки не жалею. Вскоре мы получим вознаграждение, окупившее утраты сполна. Я вернусь в ложу властителей гордым победителем. Полагаю, и вам пора задуматься о возвращении. Впрочем, волей судеб помимо мятежников оказалась низвергнута Кагорта.

«Волей судеб… как же, — библиотекарь едва не ухмыльнулся своим мыслям. — Рыжебородый ловкач давно замыслил прибрать к рукам Собор. Остаётся загадкой то, что он сделает дальше. Преподнесёт Собор царю на блюдечке? Станет отстаивать его независимость? Или же по кусочкам распродаст Совету Цехов?».

— Ох, будто в лёгких взорвалась петарда!

Библиотекарь кашлял и ругался одновременно. Юлить при его каше в груди не выйдет. Он перешёл к делу:

— Даже если вы выберете в качестве награды Собор, то вам всё равно не помешает заступничество нашего общества. В союзе со мной…

— Полагаю, рано говорить о наградах, старина, — беззастенчиво перебил Киноварный. — Царь не так давно рассерчал на Трезубец.

Библиотекарь громко фыркнул:

— Мы оба знаем цену царского слова против нашего общего. Друг, вам непременно нужно вернуться.

Киноварный потупился от скромности.

«Вот хитрец, — думал библиотекарь. — Знает же, что на его стороне все козыри и не перестаёт изображать скромность».

— Без вашей помощи я бы не сдюжил столь быстро, — продолжил с меньшим рвением библиотекарь.

Он сам в изгнании и выслеживании Миазмов потерял свою прошлую значимость. Сейчас же если единоличный Глава Собора и хранитель Царской библиотеки объединятся, то вдвоём они будут весомой силой в раздираемом склоками обществе. В кругу властителей Осколков.

Киноварный снисходительно улыбнулся:

— Мой вклад невелик, старина. Вы хорошо постарались в борьбе с мятежниками. Царь непременно восстановит вас в должности.

«Или же им не стать соратниками, — разозлился библиотекарь. — Козлобородый хлыщ избегает оголять мои промахи. Он не раз намекал, чтобы я не использовал опричнину. И оказался прав хитрец».

— Ваши сведения о сынишке Вылко способствовали делу, — напомнил ему библиотекарь.

«Как же щёголь разозлился за случай на скудельнице. Я уж подумал, что он выйдет из игры. Тогда бы мне одна дорога — на дно реки».

— Кстати, о нём, — Киноварный обратился на библиотекаря. — Вы помните, что мы условились сохранить его тайну рождения?

— Нынче всем известно, что он сын Вылко. Сбрендивший после вашей драки Бор кричал об этом на всю башню.

— Верно. И, полагаю, даже он не знал, кто его мать. В будущем я найду для юноши применение.

— Как вам будет угодно, друг.

Про себя же библиотекарь решил, что если подвернётся случай, то непременно поспособствует тому, чтобы вымесок проклятого рода и племени пустых оказался в Глоданном крае.

Киноварный жестом приказал прекратить разговор. У библиотекаря без того исчерпались силы.

— К нам пожаловали важные гости, — хозяин багровой аудитории указал на дверь.

В неё не удосужились постучать. В кабинет ворвался хмурый и опасный, как грозовая туча, князь Коркунов. На пороге остался господин, неизвестный библиотекарю.

«Чудное же сопровождение у Первого советника».

Мужчина с замотанным на голове платком был в неподходящем для лета поношенном пальто. В назревающем конфликте он понимал свою незначительность и потому натянул на себя извиняющийся вид.

Коркунов молча прошествовал к преподавательскому столу и окинул двух библиотекаря и Киноварного тяжёлым взглядом. Он выбирал, на кого первого вывалить своё негодование.

Киноварный поднялся и вежливо поклонился:

— Ваша светлость, смею опередить ваш вопрос. Княжна Есения жива и здорова. Вероятно, действие снотворного, которое она приняла, будет продолжаться несколько часов.

— Того времени хватит, дабы я от вас двоих и мокрого места не оставил.

Библиотекарь по привычке склонил голову.

«Скоро, — зло подумал он. — Ещё чуть-чуть, и ты будешь кланяться мне».

— Государя и все высшие приказы встревожили события сегодняшней ночи. Потому прошу вас найти в своём расписании между интригами и переворотами время для посещения Златолужья.

Коркунов не говорил откровенно. Библиотекарь, как и Киноварный, понимали, что если им предстоит предстать перед царём, то их встреча будет не в первую очередь.

— Завтра же прибудем на суд государев, — пообещал Киноварный.

«Как же играет щёголь», — ненароком восхитился библиотекарь.

— Хочу сказать на прямоту: если бы пострадала моя внучка, пусть и случайно, то я бы сделал всё, чтобы вместо чествования на Царском оплоте вы угодили на самое дно пустоты под городом. Кто бы мог подумать, что наших детей обучают опаснейшие мятежники.

Коркунов оглядел багровый кабинет, будто выискивал затаившуюся угрозу.

— Эта похотливая вертихвостка была куратором у моей внучки. Ходят слухи, что она совратила многих достойных мужчин для зловредных целей своей банды.

— Уверяю, князь, госпожа Скобель была хорошим мастером, — твёрдо сказал Киноварный. — Её невозможно было обвинить в чём-либо непристойном. Полагаю, только надев маску, она сдавалась её пагубному влиянию.

— Полынь и без маски самодурствовал.

— Яков был мне известен с юношества. Чудачества ему приписывали всегда. И всё же вы правы, незадолго до сегодняшней смерти он проиграл борьбу своей маске. Впал в безумие и лишил жизни своего друга.

Коркунов усмехнулся:

— Праотцы улыбаются нам, когда наши враги убивают друг друга. Надеюсь, в Трезубце более не осталось мятежников и шпиков Дальних Осколков? Для чего миазмы прятались под юбкой Кагорты?

Киноварный лишь тяжело выдохнул:

— Причины нам придётся выяснить. Госпожу Скобель и её маску немедля отправят на допрос и пожизненное заключение в Глоданный край.

— Нет необходимости, — Коркунов посуровел. — Под Царским Оплотом для столь известной особы найдётся темница со всеми удобствами.

— Как вам будет угодно, — поклонился Глава Собора.

Коркунов поднял к груди до того неиспользуемую трость, размял с её помощью кисти и со стуком опустил на пол. Наконечник выбил из камня искру, и князь опёрся на трость обеими руками. Его пальцы переплелись в знак, хорошо известный библиотекарю и Киноварному: «Будьте осторожны в своих словах».

— Итак, думается, Сыскному управлению не терпится задать вам, судари, пару вопросов, — повысил голос князь.

— Прошу, заходите, сыщик Песня, — пригласил Киноварный. — Мы к вашим услугам.

— О, не стоит переживать, — Песня выдвинулся раболепно сутулясь. — Я прибыл, дабы завершить пару формальностей. Честно, я бы предпочёл не соваться туда, где командовали службы, о которых мне знать-то не положено. К тому же в верхах обрадованы тем, что были пойманы опаснейшие преступники и между делом вскрыт государственный заговор. И тем не менее в сегодняшней ночной операции были задействованы некие городовые. Моё начальство желает уразуметь, кто оплачивает это торжество правосудия. Может, кого надо наградить… Иль наказать?

«Понимает, что оказался мышонком среди матёрых котов, — усмехнулся библиотекарь. — Этот неопрятный нюхач чем-то насолил начальству, раз его отправили сюда».

— Уверен, господин Белов возьмёт на себя бумажную волокиту, — заверил Киноварный. — Прошу прошение за беспокойство. Поимку мятежников следовало осуществить незамедлительно.

Сыщик оживлённо закивал.

«Сам знает, как быстры его начальники, — рассудил библиотекарь. — Их приказы увязли бы в бюрократическом болоте, а Миазмы благополучно отбыли бы на Дальние Осколки».

— О, если вы говорите про того самого Белова, — сказал Песня, — то все вопросы можно считать решёнными.

— Не волнуйтесь, Песня, — покровительственным тоном обратился Коркунов. — Я прослежу за тем, чтобы все участники сегодняшней неразберихи получили по заслугам.

— Благодарю, ваше сиятельство, — отвесил короткий поклон сыщик и повернулся к библиотекарю. — Не ожидал, что сегодня решится сразу несколько моих дел. Рад видеть господина библиотекаря в здравии… Извиняюсь. Рад, что вы нашлись. Мы в сыскной службе не одни казённые сапоги истоптали в ваших поисках и ваших коллег прорицателей.

«Не суй свой нос, сыскарь, — злобно подумал библиотекарь. — Даже если у тебя нюх отменный, то зубы точно обломаешь об это дело».

Вслух же старик поспешил оправдаться:

— Что вы, ваша честь. Я завязал с прорицательством. Времена теперь сумбурные: в уравнениях появляются много неизвестных, а известное устаревает и не поспеешь.

— Потому вы забросили высчитывать будущее, а начали творить его, — сыщик наигранно усмехнулся и оглядел остальных. Шутка растворилась в безразличной тишине.

«Да, бес побрал бы тебя, недоучка-соглядатай, — про себя ругнулся библиотекарь. — С изгнанием Кагорты многие расчёты пойдут в топку».

— Благодарю за заботу, ваша честь, — небрежно сказал он. — Помотался я на славу. И там и сям. Теперь же с поимкой Миазмов я намерен впредь оставаться на свету. И по необходимости не выезжать с места работы. Я слышал, господин Коркунов, что моя должность до сего дня свободна?

— Вы сможете приступить к обязанностям в царской библиотеке после полного выздоровления, — сухо ответил Коркунов. — Если же Государь сочтёт вас достойным.

— Благо Праотцам, безумец оставил мне по одному глазу и руке, — попытался пошутить библиотекарь, но его прервал острый кашель.

— Раз разговор зашёл о сумасшедших, господа, — всполошился сыщик, увидев простор для своих вопросов, — не могу не надеяться, что меня пустят к завалам, под которыми погиб Миазм Алчности, в быту Яков Полынь.

— Если только царь снимет защиту с Собора, — вмиг посуровел Киноварный. — Спешу вас уверить, при обрушении подземелья не выжить. К допросу Юлии Скобель и телу Вылко Инецгоя вы получите доступ только по решению тайной службы.

Не успел сыщик выпрямиться, как вновь присмирел под властным напором Киноварного. Он обратился на князя, но тот дал понять, что полностью поддерживает нынешнего Главу Собора.

— Что ж, — грустно покривился сыщик, будто признавая поражение в ещё не начавшейся игре. — Хотя бы позвольте справиться о судьбе гражданки Кагорты.

— В краю Собора её нет, — с готовностью ответил Киноварный.

— Как и в поезде, прибывшем на станцию Изымиречной, — подхватил сыщик.

— Полагаю, Кагорта использовала отбитый у опричнины поезд как уловку.

— Опричнина, — посмаковал слово Песня. — Не вериться, что разгром на станции устроила весьма престарелая сударыня. Видел печального смотрителя, сидящего у огромной кучи пепла, бывшая его домом, а неподалёку постоялый двор нетронутый. Как хорошо, ведь там разливают лучший квас, что я пробовал. Жаль, не удалось насладиться им в тишине. Его захватили побитые опричники. Жутко злые господа. Хотя смертей среди них нет.

— Госпожа Кагорта применяет силу при необходимости и редко переходит черту дозволенного, — сказал Киноварный.

«Привычка обелять бывшую хозяйку долго из него не выветрится», — заключил справившийся с кашлем библиотекарь.

— И всё-таки она готовила заговор против Государя? — спросил сыщик.

— Всё-таки готовила, — согласился Киноварный. — Потому всем верным служителям отчизны придётся постараться, чтобы найти её. Никто не знает больше тайных троп по скомканным пространствам, чем госпожа Кагорта. По ним она покинула наш Осколок и теперь может возникнуть где угодно.

— Потому хотелось бы узнать о планах Кагорты побольше, — заискивающе начал сыщик. — Какие она хранила тайны, с какими людьми была ближе?

— Боюсь, что множество улик сгорело, как и весь кабинет госпожи. Именно там она проводила большую часть своего времени.

— Печально. Слышал, пожар удалось быстро потушить. Фома Строитель снарядил башню превосходной защитой. И всё же без жертв не обошлось.

— К сожалению, один из старших подмастерьев из глупого любопытства посмотрел в уцелевший телескоп. То, что он там увидел, ввергло его в безмерный ужас. Лишь мастеру Распутину удалось усмирить его благодаря одурманиванию. Предстоит большой труд для наших лекарей — подмастерье завис над бездной безумия.

— К сожалению, битва с безумием для Аскольда Миронова проиграна. Кстати, что вы думаете по поводу его сегодняшнего противника по капитанскому поединку? Трубочист при первой с ним встрече вызывает незабываемое впечатление. Вся история с ним темна. Он появляется неожиданно в гостях у уважаемого героя прошлого, ему предлагают место в Соборе сперва как слуге, а потом как ученику. Мы же в отделе приметили его лишь после событий на скудельнице…

Коркунов размял плечи и прочистил горло. Для сыщика это стало опасным сигналом.

— Хочу заверить вас, ваша светлость, у следствия нет вопросов к вашей внучке.

— Тогда к чему вы клоните, ваша честь? — обратился Киноварный.

«Сыщику вряд ли позволят провести тут допрос, — улыбнулся библиотекарь. — Пусть дальше гоняет попрошаек по Сточным водам».

— К тому, что досье на паренька уместилось бы на листе подорожника, — продолжал Песня. — И вдруг сегодня выяснилось, что трубочист — сын мятежника, который страшил все Осколки под Царской Дланью. Наследник проклятого рода и, по слухам, слуга, обласканный вниманием Кагорты.

— Заверяю вас и весь ваш отдел, — устало выдохнул Киноварный. — Незаконнорождённый ребёнок Вылко Инецгоя являлся пешкой в игре Кагорты. Наживкой. В одно из последующих ваших посещений Трезубца, я устрою вам встречу с трубочистом, и вы убедитесь, что юноша не жаждет ничего, кроме служения Собору и верности Государю.

Библиотекарю вдруг не понравилось раболепное выражение лица сыщика. За годы вращения в высшем свете он привык к притворному и принуждённому лакейству. Сейчас же сыщик будто сквозь уничижительную гримасу перед князем и главой Собора ехидно улыбался. Киноварный тоже заметил, раз нахмурился и замолк.

Сыщик, не дав неловкости затянуться, заговорил:

— Как вы поняли, господа, прежде чем встретиться с его сиятельством, я побродил по башне. Искал своего старого приятеля Каспара. К сожалению, его никто не видел после ярмарки. Но сейчас не об этом разговор. В напрасных поисках я забрёл к лекарям. Мне подсказали, что трубочист был в одной из кладовых, но не выходил оттуда. К большому удивлению молоденькой лекарши в очках комнатка, где отдыхал трубочист, оказалась пуста.

Киноварный поменялся в лице. Коркунов же раздражённо поморщился:

— Вы тратите наше время, Песня. Мальчишка забился ото всех подальше. На его глазах прикончили отца. Куда обычному трубочисту уйти с Осколка, когда все поезда тщательно досматриваются.

Сыщик пожал плечами:

— Может быть, ступил на тропу крови.

Ледяное молчание заполнило багровую аудиторию.

«Сыщик-то непрост, — сообразил библиотекарь. — Редко кто понимает значение „Тропы крови“. На мальчишке, помимо древнего блюстителя, переходящего по крови, весит родовое проклятие».

— Вздор.

Князь обернулся за поддержкой к Главе Собора и так же, как библиотекарь, удивился неуверенности, застывшей на лице Киноварного.

— Мальчишке не выжить за Пеленой, — настаивал Коркунов.

Киноварный молчал, потому заговорил сыщик:

— Парнишка полон сюрпризов. Поставил бы своё жалование на то, что мы когда-нибудь услышим о трубочисте.

***

Лев зажмурился — от долгого разглядывания Пелены у него закружилась голова. Он прислонился к здоровенному механизму, пропахшему маслом и гарью. Солнце успело нагреть металл. Свежий ветерок обдувал лицо, а ноги холодили промокшие от росы ботинки.

Приятно вот так стоять под щебетание утренних птиц. Лев прислушался и разобрал в их копошении взволнованность.

— Так, ты всегда следил за мной, — Лев не спрашивал. — Наверное, нужно сказать тебе спасибо за то, что спас того всполоха на катке. Янтарь мог бы покалечить его сильнее, и тогда Кагорта не сумела бы выгородить меня… Почему ты ей помогал?

Собеседник молчал, потому Лев открыл глаза и посмотрел на него. Филин Дуромор восседал на паровой лебёдке мусорщиков.

— Цена/мирная жизнь, — наконец провещал он. — Неплохо/дожить век/у мёртвой/коряге.

Филин посмотрел туда, где поблёскивал в утренних лучах купол оранжереи. Грусть легко считывалась с его морды.

— Кагорта/сбежала. Мирная жизнь/конец.

— Как и моей.

Менее часа назад филин постучался в окно каморки Василисы и предложил помощь. Говорил, что леший ему житья не дал, умолял вызволить из западни росток и его непутёвого носильщика.

Лев глянул в сторону рощи, отсюда она едва виднелась. Над прудом таяла дымка от пожара, устроенного змеем Кагорты. Мальчик надеялся, что огонь не успел добраться до вотчины лешего. Сам древесный старичок не в силах отойти далеко от своей владетельницы, потому он переложил заботу о ростке Ладо на другого. На того, кто скрытно жил всё это время в оранжерее.

— Ты решил, будто в краю, куда я отправляюсь, найдёшь мирную жизнь?

— Так/поведал/леший.

— А лешие не врут, — кивнул Лев.

Такую истину подсказал ему янтарь. Лешим чуждо человеческое коварство, они верны только своей владетельнице.

— И он рассказал тебе, как добраться до укрытия?

— Осколок/сбережённый лес. Правит/в краю/старое дерево.

«Не худшее место для старого филина, чтобы дожить свой век», — прикинул Лев.

— Так ты не скажешь мне, где оно находится? Думаешь, после этого ты станешь для меня бесполезным?

Перья на филине ощерились, но вскоре ветерок уложил их на место. Дуромор оценивающе разглядывал мальчика, будто видел его впервые:

— Десятки лет/Дуромор/крадётся/меж/Осколков. Мышонку/надобен/Дуромор. Поодиночке/путь/заведёт/на стол/мясника.

Лев на секунду задумавшись, оторвался от механизма:

— Разумно. Только на этот раз не бросай меня.

Он раскрыл кулак. На нём компас, подаренный Вапулой, указывал вперёд на радужный туман, поднимавшийся до неба. Знал ли вихль, что его подопечный решится на губительное приключение? Или же вновь Кагорта направляет Льва через других? Трубочисту было наплевать, даже если он идёт в ловушку.

Мальчик вздёрнул сумку вперёд, приглашая филина. Это была прохудившаяся аптечка, позаимствованная у Василисы. Стыдливо Лев надеялся, что лекарша возместит утрату из оставшегося в башне жалования трубочиста. В сумку с трудом влезла щит-перчатка, малость необходимых лекарств и еда на несколько дней. Корзинку с праздничной снедью филин прозорливо прихватил с собой. Какая-то парочка, сбежав с арены, уединилась среди берёз. Им было невдомёк, что у лешего выдалось скверное настроение. Он выгнал неудачливых влюблённых из рощи, и благодаря им мальчику отныне не страшен голод в путешествии по скомканным пространствам. Разумеется, если улучшенный Вапулой компас исправен и если Лев верно разобрался в нём.

— Ну так как? — мальчик потряс сумку. — Янтарь за Пеленой защищает на небольшом расстоянии.

Филин с показным недовольством перебрался на сумку.

— Ты похудел? — вырвалось у Льва.

Дуромор помотал головой:

— Мышонок/сделался/сильнее.

Хотя Лев и подтрунивал над филином, он сам засомневался, прежде чем ступить первый шаг. Отнюдь не из-за страха перед таящимися за Пеленой ужасами. Ему было жаль, что не удалось попрощаться с друзьями. С Бабой Ярой. Он и так подверг их смертельным угрозам.

— Появился из ниоткуда и исчезнет в никуда, — вспомнил Лев и зашагал.

Теперь с янтарём и компасом ему откроют двери оба мира.

Пугач беспокойно заёрзал и Лев обхватил его крепче.

— В добрый путь, филин.

Туман обволакивал юношу с птицей. Призрачная завеса покрылась радужной рябью, но вскоре её волнение сошло на нет.

— В добрый путь/трубочист, — донеслось из пустоши миражей и неизведанных опасностей.