Детективное агентство "Волшебное рядом" книга первая

Продаю счастье. Дорого Глава 10

Конец жатве

Потушить пожар в парке «Вондерленд» удалось только под утро. Сгорели дотла три шатра и две закусочные. Прыгая от аттракциона к аттракциону, огонь изуродовал половину парка. Тому виной засушливая погода, небольшой ветер и как специально установленный по всему периметру парка деревянный забор. Тот горел за милую душу, поджигая одну за другой развлекательные зоны. Как только пожар начался, почти все работники парка выбежали из шатров и прочих помещений и как могли тушили свое имущество. В укор Сорсу тот факт, что рабочим оказался только один гидрант, а бочки с песком были наполовину пусты, не говоря уже об огнетушителях, из десятка каждый третий оказался неисправным. Так что потушить пылающий парк смогли только пожарные. И когда утром начали разбирать завалы, в шатре Грукка обнаружили обгоревшие тела и труп собаки.

Пришлось вызвать полицию.

– Роберт! Сынок! Что я наделала! – рвала на себе волосы и причитала Тамара.

– Женщина, не мешайте полицейским, – не пускал ее офицер. – Кто‑нибудь, уберите ее отсюда.

– Пусти! – она перешла на крик. – Там мой сын.

– Да уберите эту чокнутую! – закричал полицейский. – Или я ее арестую.

Хорошо Сорс заметил этот инцидент и приказал парням покрепче оттащить гадалку в автофургон. Там ей дали успокоительное и на время заперли. Сам же он вновь подошел к шатру Грукка. Полицейские уже оцепили лентой место трагедии и теперь фотографировали улики. Роджер смотрел на это и не верил глазам. В его голове не укладывалась реальность, он смотрел на сгоревший парк и надеялся, что это просто ночной кошмар, а он пьяный спит в неудобной позе и вот‑вот проснется. А как иначе? Сажа, перемешанная с грязью, не могла быть реальностью. Сорс смотрел на полицейских, и они тоже казались сном. Все было нереальным: красно‑синие фонари дежурной машины, шум пожарных где‑то сбоку, одежда, пропахшая дымом, даже песок под ногами – и тот из сна, только разум все никак не хотел просыпаться.

– Господин Сорс, можно вас на минутку? – позвал его полицейский.

– Вы мне? – испуганно пробубнил толстяк.

– А здесь есть другой владелец парка развлечений? – резко ответил ему офицер, и Сорс нехотя подошел к нему. – Понимаю, сейчас не до этого, но думаю, вы лучше всех знаете своих работников, – он откинул брезент и показал обгоревшие тела. – У нас пять трупов, два женских, три мужских и еще собака. Можете пояснить, кто они?

И только увидев трупы знакомых ему людей, Роджер понял, что никакой это не сон. Все иллюзии сгинули как дымка, обнажив суровую действительность, когда разум стал узнавать черты лица братьев Дефферов, золотые коронки цыгана (из‑за золотых клыков у него была интересная улыбка, с хитринкой). Полицейский еще раз повторил вопрос, и, перестав разглядывать обгоревшие тела, Сорс сбивчиво начал говорить:

– Да, это работники моего парка. В шатре Боба Грукка работали близнецы Дефферы, Том и Форд, и цыган Роберт Корса.

– Среди трупов есть похожий на владельца шатра? – что‑то записывая в протокол, спросил полицейский.

– Боб Грукка лилипут, а ночью с ними был его брат, не знаю его фамилии, звали Торн. Крупный шатен с большими зелеными глазами, наглый, хамоватый, любил выпить. Уверен, что его здесь нет.

– Ну, разбор завалов продолжается, а из этой троицы, приглядитесь, может, кто похож?

– Нет, но он был с ними, Торн – зачинщик всех гулянок, – настаивал Сорс. – Лилипут Боб Грукка – владелец, а Торн само исчадье ада. Злой, жестокий похабник.

– Давайте по существу, Сорс. Вот эти двое, как я понял, близнецы Дефферы, – полицейский указал на два схожих тела.

– Похожи на близнецов. Неприятное зрелище – они так изуродованы!

– Понимаю, но постарайтесь помочь следствию, вот это мужчина похож на Торна?

– Нет же! – категорично ответил Сорс. – Это цыган, вон золотые зубы.

– Ладно, будем искать. – Кстати, что насчет собаки? У них были питомцы?

– Был в начале лета черный пес, а потом исчез, не удивлюсь, если они держали тело пса в шатре. Это все этот псих Торн.

– У вас нездоровая неприязнь к этому Торну? – продолжая запись, спросил полицейский. – Вы конфликтовали?

– Они остались должны мне за аренду, – строго ответил Сорс.

– Теперь понят, – полицейский закрыл блокнот. – Пожалуйста, не уезжайте никуда из города. Как только криминалисты идентифицируют тела, мы вас пригласим на официальное опознание.

Толстяк согласно кивнул.

В то утро к парку подъезжало много машин, родственники друзья – все спешили помочь в разборе завалов, но когда из очередного такси вышел одетый в синий костюм, с котелком на голове лилипут Грукка, его не сразу узнали. Многие привыкли к серой мантии, в которой он вел сеансы. А тут дорого одетый джентльмен, что‑то усердно искавший среди обгорелых остатков шатра.

Внезапный порыв ветра сорвал с него котелок, и в тот же миг кто‑то из толпы крикнул: «Да это же Боб Грукка! Продавец счастья!». Толпа загудела, как улей, и уже с чей‑то подачи посыпались угрозы: «Убийца! Мясник!». Доли секунды – и в лилипута полетели камни. Тот, сжав кулаки, кинулся на обступивших его людей, но толпа все громче скандировала: «Убийца!». Благо полицейские отреагировали молниеносно, надели на Боба наручники и, сопроводив в машину, увезли в участок. За малым жители парка не линчевали хамоватого лилипута.

На следующий день в морге провели опознание тел, а сразу после разрешили родственникам забрать погибших. Похороны наметили на ближайший выходной, Роджер Сорс категорично заявил, что оплатит все расходы, дабы оставшиеся работники не разбежались. И, собственно, на этом история «продавца счастья» для всех, кто трудился в парке «Вондерленд», закончилась. Конечно, оставались загадки: куда делся Торенс и откуда взялся пес, но пусть этим занимаются компетентные органы. Для работников парка сейчас важно восстановить аттракционы и начать все заново, и, как выразился Сорс в это раз без «продавцов воздуха».

На пороге морга появились шериф Стоун и эффектная дама в белом платье. Будучи при исполнении, шериф приказал пропустить даму и, двигаясь по длинному коридору, они уперлись в дверь холодильной комнаты. В таких местах, как морг, всегда особый запах, и дело даже не в формалине и самих трупах, дело в памяти. Запах гниющей плоти, резкий, мускусный и приторно‑сладкий, и если ты хоть раз услышал его, то не забудешь никогда, организм сам напомнит о старых ощущениях – резко подкатит ком к горлу, или чего хуже – вывернет наизнанку желудок. Эльфийка, сдерживая рвотный рефлекс, надела перчатки и откинула простыню с тела. Морда пса была изуродована огнем: сгорели уши, веки – неприятное зрелище. Но главное, на одной из лап красовался родовой перстень. Дрожащей рукой Анна‑Мария взяла его и, чтобы окончательно убедиться в подлинности трупа, одернула простыню, обнажив тело собаки. Самое удивительное, у пса был хвост.

– Вы уверены, что это Торенс Рем, госпожа Лемм? – спросил он.

– Давайте без этих дурацких сомнений. Или перстень рода Лемм – простая безделушка? – раскрасневшись, перешла на крик эльфийка. – Я только что потеряла брата, а вы меня спрашиваете, уверена ли я?

– Извините, наместница, – потупив взгляд, ответил Стоун. – С опознанием покончили, но есть еще одна проблема.

Шериф достал черный пакет и высыпал на железный стол глиняные осколки. Сначала эльфика не поняла, зачем полицейский ей это показал, но после того, как он приложил листок древестника к осколкам и тот, покрывшись плесенью, почернел, лицо наместницы побледнело от ужаса.

– Вы, конечно, догадались, каким артефактом черной магии было то, что превратилось в эти осколки, – он стал соединять кусочки, собирая донышко кувшина. – Существует не так много предметов, подходящих под описание, я бы даже сказал, он такой один.

– Кувшин Ра, – сглотнув подступивший ком, прошептала наместница.

– Именно, и это огромная проблема, – развел руками Стоун. – Увы, но это причина ареста вашего Грукка.

– Какого Грукка?

– Боба Грукка, – Анна‑Мария удивлённо посмотрела на шерифа, и тот сразу пояснил: – Дезмонда, вашего брата.

– Вы не имеете права, мой брат невиновен, – резко заявила она. – Он вчера всю ночь был со мной!

– Знаю, – ответил шериф. – Формально он арестован по запросу людей: несоблюдение правил пожарной безопасности, повлекшее смерть двух и более лиц. Разумеется, будут судебные разбирательства, впрочем, дело плевое, толковый адвокат решит всё на раз‑два. Но мы‑то с вами понимаем, что обнаружение осколков кувшина Ра требует обязательного уведомления министерства.

– Не надо меня учить законам, – возмутилась эльфийка.

– К слову, у следствия есть подозрения, что с кувшином мог быть связан Торенс.

– Не надо валить все на погибшего, кувшин в розыске, и возможно, кто‑то из людей принес его как «проводник печали», не зная о магической силе артефакта, – перешла на повышенный тон Анна‑Мария. – Смерть Торенса – это моя личная трагедия, и я не позволю чернить его светлое имя.

– Я бы и рад не чернить, – поправляя очки, замялся Стоун, – если бы не показания владельца парка «Вондерленд».

– Какие еще показания?

– Роджер Сорс утверждает, что последние пару дней с Дезмондом жил его брат.

– Не пойму, к чему вы клоните?

– Полнолуние через неделю, – улыбнулся Стоун.

– Ах, вы про это… – ответила Анна‑Мария. – Значит, Дезмонд нашел вполне законный способ снять проклятие последнего владыки мира.

– Очень интересно, – улыбнулся шериф. – Просто все как‑то совпало – сущность Ра, сеансы спиритизма. – неожиданно шериф замолчал и, выдержав паузу, продолжил: – Но уверен, если бы тут было нарушение закона, невзирая на родство, нарушитель понес бы наказание.

– Разумеется, – строго ответила наместница. – Повторяю, вчера ночью Дезмонд был у меня дома, и он не может позволить себе такой низости, как работа с темной магией, он из рода Лемм.

– Верю, госпожа, но не могу отпустить вашего брата, пока в этом деле не разберется министерство, до этого момента он подозреваемый, – наморщив лоб, ответил Стоун. – А вот за небольшое вознаграждение могу разрешить свидание.

– Вот, возьми, – она протянула ему мешочек с золотой крошкой. – Завтра похороны, я могу забрать тело Торенса? Надо успеть его кремировать.

– Хорошо, я дам распоряжение сотрудникам морга.

– До встречи в участке, шериф, – сказала она и позвала Туска. Тот, недоумевая, обнюхал труп пса, а после замечания, мол, что так долго возится, спешно упаковал тело в непрозрачный мешок.

Его кремировали буквально через час после опознания. Никто не понимал, к чему такая спешка, но это род Лемм, и задавать подобные вопросы – значит получить грубые ответы. Особенно когда наместница не в духе.

Вечером Анна‑Мария посетила полицейский участок. В отделении для арестованных было тихо, заключенный Грукка вел себя спокойно, ничего не требуя и практически не разговаривая со стражами порядка. Он расстелил на кровати пиджак и, скрестив ноги, замер в позе для медитации. А дежурный сотрудник то и дело присматривал за странным лилипутом, опасаясь членовредительства – разные слухи ходили о буйном нраве «продавца счастья». Но реальность оказалась иной, интеллигентный джентльмен, покорно ожидающий наказания, в какой‑то мере был идеальным задержанным.

Камера была одиночной. Рукомойник, судно‑«утка», металлическая шконка на цепях и грязный поролоновый матрас без подушки. Нетрудно догадаться, почему задержанный сидел на пиджаке. По углам камеры валялись окурки и объедки, и, если бы не маленькая форточка под потолком, можно было сойти с ума от духоты и вони. Прикрывая платком нос, госпожа Лемм прошла внутрь, задержанный тут же встал и обнял сестру.

– Что с Торенсом? – спросил лилипут.

– Теперь он твой, – достав перстень, ответила она, и на щеках проступил легкий румянец.

Младший брат хоть и ссорился с Торенсом, частенько упрекая за высокомерие, но он любил этого негодяя. Связанные родством, они при любой опасности для рода Лемм вставали плечом к плечу, невзирая на титул и ранг противника. И даже сейчас казалось – это розыгрыш, брат жив, сейчас он войдет в эту камеру вслед за сестрой. Но эльфийка держала в руке испачканный сажей перстень, и этот факт нельзя было игнорировать. Дезмонд положил на ладонь волшебный артефакт, и тот, почуяв кровь хозяина, ожил. Перебираясь по ладони, лев оплел запястье и замер, став браслетом. Сомнений, что это настоящий артефакт, больше не было.

Дезмонд схватил сетру за плечи, стал трясти, будто физическое давление поможет переубедить эльфику, и она скажет, что Торн жив. Но Анна‑Мария не сопротивлялась, шепотом повторяя, как мантру, слова: «Труп пса принадлежит Торенсу, и его уже кремировали».

– Все хорошо, наместница? – заглянул в камеру шериф.

Эльфийка рукой указала на дверь и с силой обняла расстроенного брата, он вырывался и колотил ее по спине, а она, терпя боль, сильно сжимала его грудь, неустанно произнося: «Надо смириться! Так даже лучше. Надо смириться! Отпусти печаль, надо смириться!»

Внезапно Боб замер и поднял голову.

– Ты нашла кувшин? – прошептал он.

– Нет! – скрипнув зубами, процедила она. – Зачем ты это сделал, Дезмонд?

Дрожащей рукой Боб полез в карман брюк и вытащил золотую монету. На его глазах она сначала почернела, а затем раскололась надвое, и тут же на глазах обоих одна из половинок исчезла.

– Что вы наделали? – с ужасом прошептала эльфийка.

– Не думал, что его можно уничтожить огнем! – сжав монету, прорычал Дез и сел на пиджак. – Представляю лицо Фаррела, когда он увидит контрактное золото.

– Дезмонд, кувшин Ра – это не игрушки, за такое посадят, – подойдя ближе, стала убеждать его сестра. – Ладно пыльца, все воруют магию у людей, но темный артефакт – это позор и презрение.

Дезмонд почесал затылок и загадочно улыбнулся, было такое ощущение, будто он не слышит упреки сестры, а лишь смотрел на монету и о чем‑то размышлял. Такое поведение не то что раздражало – злило. Вся репутация рода стоит на кону, а главный зачинщик мило улыбается, таращась на волшебное золото.

– Ты меня вообще слышишь? – закричала она.

– Знаешь, я не верил, что сундук Доду существует, так же, как и карта, и прочие штуки, которые видели избранные этого мира, – посмотрев ей в глаза, ответил он. – Думал, это все сказка, истории из детства, которые сочинили взрослые, дыбы пугать детей, – он засмеялся.

– Сундук нельзя найти без карты, – шепотом ответила эльфийка.

– Торн говорил, что некто Тен Тогль знает, у кого карта.

– Тен? – удивилась Анна‑Мария. – Это ошибка, он наместник.

– Нет, не ошибка, сестра, – улыбнулся Боб. – Они шарахнули его чем‑то твердым по голове, и появился Зеб Тогль, узник Атаракса, а потом, чтобы не вернулось сознание, наместника напоили болтушкой золота с темной водой. И тогда этот умник поведал, что сможет достать карту, но сначала хочет выйти из Атаракса.

– Я сообщу об этом в министерство, его завтра же арестуют.

– Не арестуют, за ним стоит кто‑то очень важный, они предложили Торну долю из золота сундука. Он не дал согласия – и случился пожар.

– Совпадение.

– Хотел бы верить, – серьезно ответил лилипут. – Но такие совпадения – всегда четкий расчет, – он на мгновение замолк, а потом уверено добавил: – Помоги мне сбежать.

– Куда, Дез?

– Пока не знаю, буду искать Айкона.

– Нет, Дезмонд, это еще опаснее, – строго сказала она. – Хватит этих бессмысленных войн между народами, надо рассказать правду, ты не сделал ничего противозаконного. Да, нашёл кувшин, но просто не успел отдать его мне. Надо попытаться решить все по закону.

– Помоги сбежать! – он надавил на обломок монеты, и та, заискрив, согнулась. – Не сможешь – я сделаю это сам.

– Стой, я попробую подкупить шерифа.

– Один день, – строго сказал Дзмонд и спрятал монету в карман. – Один!

– Хорошо, – раздраженно ответила сестра. – Завтра утром что‑нибудь придумаю. Не дави на меня, Дезмонд.

– Один день!

Прощай, белый

Если мерить аналогиями, то Дерри в мире людей – маленький продуктовый магазинчик с бесконечным запасом товара. Этакий вечный семейный бизнес: если не нашел ничего волшебного, то жаба сама найдет, она всеядная, при этом ее уникальная способность трансформировать все в растения – настоящая редкость. А деревца‑древестники, что отлично продавались, легальное средство для распознания волшебного. В среднем на выращивание одного деревца уходил целый лунный цикл и кучка магического хлама, эквивалентного крошке волшебного золота. Подходило все: сломанные амулеты, украшения, палочки, испорченные зелья, даже старые приказные листы. Жаба ела всё! Наместничество – идеальная кормушка с точки зрения осколков магии. Древесных жаб в мире не так уж много, максимум сотня, но все они принадлежат знатным династиям, переходя по наследству. Род Лемм заботился о питомице, начиная с прапрадеда, тот в честном бою против своры темных магов добыл столь необычный трофей и стал заботиться о питомице. Долгие годы службы на флоте привили некие особенности в поведении рептилии, но в целом это была обычная древесная жаба, которая при должном уходе приносила хороший доход хозяину.

Еще один нюанс, древесные жабы – ровесницы драконов, морских чудовищ, всех тех мифических персонажей, которые ввиду своей агрессивности остались исключительно в легендах и сказках людей. Вот поэтому они огромная редкость в современных реалиях и поэтому почти все темные и даже многие светлые не смогут сладить с рептилией. Жаб надо кормить, иначе они начнут добывать еду сами. Кто как не эльфы способны решить эту проблему.

– Вы просите невозможное, – сглотнув, сказал Стоун и заходил по кабинету.

– А что сложного подать рапорт о гибели братьев Лемм, – стояла на своем Анна‑Мария. – Тела в наличии, более того, они изуродованы огнем – идеальное совпадение.

– Ложь только отсрочит проверку. Ладно, тело Торенса вы кремировали, а Дезмонд? Кого из трех я выдам за него?

– Любого, – ответила эльфийка. – Я подпишу протокол опознания, заберу тело и в тот же день кремирую. С людьми договоримся, и пусть расследуют, берут прах, делают сличение с каталогом волшебных существ, все это долгие месяцы проверок, ну, и когда все откроется, скажу, что обозналась, – закончив излагать свой план, улыбнулась она. – Решайтесь, шериф!

– Меня настораживает цена за эту услугу, – замотал головой Стоун и отодвинул на край стола купчую на право владения древесной жабой. – Таких, как Дерри, в мире не так уж много, это бесценное наследие древней магии, обменять ее на свободу, зная, что в этой стране невозможно спрятаться – авантюрная затея. – он на минуту замолчал, поправив очки. – Или есть обстоятельства, которые я не знаю?

– Честь имени, шериф, – ответила эльфийка. – Лучше уж бегать от закона, чем быть обвинённым в предательстве светлой стороны.

– Хотелось бы верить, – усмехнулся Стоун.

– Думайте, – она оставила купчую на столе. – Приду ночью. Если нам не помешают, буду считать сделку состоявшейся.

Ничего не ответив, шериф накрыл купчую папкой с бумагами. В его случае такой подарок сродни слитку золота, торчащему из кармана во время прогулки по бандитскому району. Остаться без внимания не получится, единственный шанс – перепродать свалившуюся на голову добычу первому встречному. Потому что он в мире магии – маленький винтик. Это у людей он шериф целого города, но в мире магии всего лишь гном без родословной, полукровка, который пользуется древестником, потому что неспособен различить волшебное в повседневном, и таких миллионы. А миром правят династии, волшебные народы, светлые, темные и даже нейтральной магической крови, это рой, которому тесно в построенных людьми ульях‑городах. Магия повсюду, она течет и циркулирует, и она бесконечна на этой планете.

«А правда, чем я рискую? – подумал Стоун после того, как эльфийка ушла. – Влиятельный род, наместница, кто я такой, чтобы ставить под сомнение ее слово? А жабу продам первому, кто пожелает».

– Шериф, пришел ответ по телам женщин, сгоревших в шатре Грукка, – войдя в кабинет, доложил помощник.

– И что там?

– Непростые барышни, европейки, – с умным видом начал помощник. – Та, что поменьше ростом – Амалия Десто, вторая – Рузана Самельсен.

– И что в них непростого?

– Ими вплотную заинтересовались федералы, по линии Интерпола, как я понял, они находились в стране нелегально.

– А вот это поворот, – засмеялся Стоун. – А кто конкретно заинтересовался?

Названные фамилии сотрудников прямо намекали, что дело вышло на новый уровень. Даже стало понятно, почему Анна‑Мария была так щедра, выкупая брата. «Большие шишки» из министерства взялись за расследование. И теперь уже ночной побег обретал иную цену, Шериф читал заключения экспертов и пытался понять, во что его втянула эльфийка. Однозначно, между кувшином и поборовшим проклятие Торенсом была связь. Для справки, проклятие последнего владыки затронуло все влиятельные семьи, сильные мира сего стали животными с правом перерождаться лишь в полнолуние. Десятилетиями маги искали противоядие, и вот какой‑то Грукка, он же Дезмонд, так просто нашел способ вернуть былую мощь. Нетрудно догадаться, что теперь каждый захочет понять, как он это сделал.

За окном светило полуденное солнце, обычный будний день, четверг, Туск и Лег срезали сухие листочки с древестников, параллельно обслуживая покупателей, наместник Тогль изучал картотеку волшебных существ, проживающих в штате. Весь в белом, он сидел за журнальным столиком, попивал кофе и рылся в бумагах. Когда Анна‑Мария вошла в магазин, Туск даже уронил садовые ножницы на пол от удивления. Впрочем, Тогль лишь приподнял брови и как ни в чем не бывало продолжил что‑то читать со старинного пергамента. Подойдя к работникам, хозяйка дала распоряжения продать все деревца по низкой цене и, зайдя в кладовку, собрала со стола личные вещи. Потом усадила Дерри в саквояж и направилась к выходу.

– Мы не нашли общий язык с самого начала, – остановил ее Тен. – Но вы уверены, что хотите уйти с должности наместницы? Ошибка брата – не повод для таких поспешных решений.

– Кто бы говорил, – скупо ответила она, открыв дверь. – Лечу в Европу, устала от этой звездно‑полосатой страны, от этих правил для избранных, от двуличных магов.

– Что я вам сделал, госпожа Лемм? – Зеб заиграл желваками. – Вы реально думаете, что я намерен вас подсидеть?

– Не надо высокопарных фраз, Тен, – съязвила она. – Вам не идет, глаза выдают.

– А что не так с глазами?

– Слишком много магии для светлой стороны, – резко ответила она.

Тогль насторожился, но не опустил глаз, напротив, он подошел ближе, словно цепляясь за скрытый смысл слов эльфийки. Ему не нравился подтекст. Впрочем, никто не исключал, что братья Лемм с ней заодно.

– Госпожа, половина древестников проданы, – протягивая золотые монеты, вмешался в их диалог Туск.

– Спасибо, родной! – погладив по голове работника, ответила она. – Ты знаешь, где меня найти, как закончите с магазином, приходите. – Туск согласно кивнул.

– Вижу, решение окончательное, больше никакого белого цвета, хотя он вам так идет, – не успокаивался Тогль,

– А вам идет черный.

– Не исключено, – ответил Тогль, и его глаза стали неестественно темно‑синими. – Желаю удачи и верю, что это не последняя наша встреча.

– А я верю, что последняя, – протянув руку сказала она. – Привет брату, наместник.

Тен в испуге отдернул руку, но тут же улыбнулся и спрятал ее в карман, скрывая эмоции. С уходом Анны‑Марии комната резко постарела, мгновенно появились плесень, ржавчина и вездесущий запах старости. Тогль с удивлением смотрел на эту метаморфозу, понимая, что место умирает, причем все происходило так быстро, пол, стены, потолок старились за секунды, даже дубовая дверь в каморку покосилась и слетела с петель, настолько беспощадным стало возвращение в реальный мир, где нет магии древесной жабы. Но Дерри – собственность рода Лемм, и препятствовать этому он не вправе. Достав палочку, он произнес несколько заклинаний, после чего старение цветочного магазинчика замедлилось.

Работники подошли к новому наместнику и, как подобает ищейкам, спросили разрешения на патрулирование улиц. Тогль дал добро, а сам продолжил увлеченно что‑то искать в старинной книге. Это был справочник, в котором детально описывался механизм проклятия знати: «Пес войны. Торенс Рем Лемм. Особые приметы: вытянутая форма черепа, голубой цвет глаз, остроконечные уши, гладкая черная шерсть и отсутствие хвоста. Длительность перерождения семь минут. Способен сохранять человеческий облик все три дня полнолуния, постепенно перерождаясь в собаку. Крайне жесток и опасен по отношению к людям в человеческом образе.

Отличительный знак – перстень бесстрашия рода Лемм. На теле собаки он является ошейником. Серебряное изделие в виде льва, оплетая один из пальцев или шею, прокусывает плоть и дает владельцу бесстрашие. Снять данный артефакт можно только отчленением части тела или с мертвого эльфа.

Перстень является одним из трех родовых артефактов рода Лемм.…»

Ближе к полуночи, когда в участке остался только дежуривший шериф, на пороге появилась одетая в джинсы и толстовку женщина. Стоун жестом показал ей следовать за ним и, взяв ключи от камеры изолятора, подошел к решетке. Провернув скрипучий замок, он неспешно отворил дверь. При виде полицейского и сестры Дезмонт встал, отряхнул пиджак и с улыбкой победителя вышел из камеры.

– Лучше бы вам уехать из страны, – пряча под стол огромный саквояж с древесной жабой, сказал Стоун.

– Это уже не ваша забота, шериф Стоун, – подмигнул ему лилипут. – Берегите Дерри, она уникальна.

– Непременно, – ответил тот, указывая на дверь, – Утром я буду вынужден подать рапорт о побеге.

– Да, конечно, – улыбнулась Анна‑Мария.

Выйдя, они сели в авто, Анна‑Мария повернула ключ зажигания, и машина тронулась. Часа три в салоне царила полная тишина, ночные путники ехали на запад, над всем штатом нависли облака, и только нечастые фонарные столбы по автостраде кое‑как освещали дорогу. А когда на дорожном указателе появилась надпись «Добро пожаловать в Калифорнию!», Дезмонд включил радио. Стало немного спокойнее, ищейки штата не полезут на чужую территорию, а здешним нюхачам нет дела до парочки заезжих эльфов, куда‑то спешащих в ночи.

Старенький белого цвета «форд» свернул к аэродрому и, рыская между припаркованными машинами, наконец остановился. Дезмонд еще раз посмотрел на сестру, потом обнял ее и прошептал:

– Пиши мне волшебные письма.

– Это опасно, но я обещаю, – сказала она и протянула мешочек с золотом. – На первое время хватит.

– Нет, ты не поняла, – стал объяснять лилипут. – Помнишь нашу детскую шалость, когда мы переписывались с помощью броши и пестика? – Дез достал из кармана серебряный пестик с головой льва.

– И не понимали, откуда отец прознал о наших тайнах.

– Да, – рассмеялся Дез. – Он потом признался, что тайком колдовал над амулетами, заклинание последних пяти действий.

– А я думала, что перстень помогал ему подсматривать.

– Нет, – тронув браслет, сказал Дез. – Перстень дает смелость, а брошь и пестик – защиту. Они не связаны. Так ты помнишь заклинание?

– Кажется, да, – ответила Анна‑Мария. – Имена украшений, Дори‑Дезо‑Фа, – сказала она, и брошь на ее блузе ожила, засияв перламутровым цветом.

– Именно, сестренка, – он спрятал поглубже в карман пестик, голова льва зашевелила глазами. – Теперь единственная нить между нами – семейные реликвии, вряд ли смогу отвечать на письма, иначе они найдут меня, но обещаю читать каждое твое слово. Ты единственная, кто у меня остался, береги себя, Анна.

– Обещаю.

– Обязательно пиши, – еще раз сказал Дезмонд. – И никому не верь, особенно Тоглю. Улетай из этой страны, куда угодно, подальше от министерства. За меня не бойся, не пропаду.

– Береги себя, брат, – она еще раз обняла его. – Береги.

– Главное, пиши мне, – сказал лилипут и открыл дверцу машины. – Твоя жизнь – мой маяк во тьме.

Затем он вышел из машины и уверенным шагом ушел в темноту улицы.

Спустя неделю в аэропорту Чикаго госпожа Лемм, в джинсах и толстовке, без бус и броши, спрятав глаза за солнцезащитными очками, ожидала посадки на рейс до Милана. Ручная кладь, чемодан и билеты на рейс – обычный турист, каких в терминале тысячи. Однако рейс задерживали, поэтому она решила перекусить. Эспрессо оказался на удивление вкусным, даже шарлотка была свежей, словно повар ее только что приготовил, так что, провалившись в магию вкусов, женщина коротала время, задумчиво разглядывая кофейную гущу в кружке.

– Разрешите присесть, – поставив чашку с блюдцем на столик, спросил юный джентльмен в синем котелке.

– Место занято, – резко ответила Анна‑Мария.

– Но тут никого нет, – улыбнулся незнакомец и все же сел за столик. – Меня зовут Стив, – сняв шляпу, представился он.

– Если это попытка познакомиться, то она провалилась, – сделав глоток кофе, ответила эльфийка, уверенно посмотрев в глаза собеседнику.

– Нет, Анна‑Мария, я очень хорошо знаю, кто вы, – поймав ее взгляд, ответил юноша и тоже пригубил из чашки. – Так вот, у нас есть общее незаконченное дело.

– Не уверена, я вижу вас впервые! – категорично заявила она.

– Хм, – усмехнулся лепрекон. – Все думал, почему золото разрешило заключить контракт, ведь все знают, что кувшин Ра – собственность рода Оссори. Бездумная щедрость пьющего владыки, вы же в курсе, что волшебный эль варят с использованием темной воды, точнее, добавляют пару капель на бочонок?

– Слушайте, – ответила Анна‑Мария, – я уже не наместница, не тратьте попусту время.

– Так вот, – улыбнулся ее собеседник. – К чему я начал этот разговор? Настоящий владелец глиняного кувшина с узким горлышком – мой отец, кувшин принадлежал роду Фаррелов задолго до появления владык мира, но вся общественность возразит – министерство руководствуется последней переписью артефактов, составленной Али‑Асаном Жестоким, где черным по белому указан владелец – Бен Оссори.

– Вы меня не слышите, я не наместница!

– Знаю, – улыбнулся лепрекон. – Но позвольте договорить, ваш брат убедил меня в обратном. – Стив Фаррел достал кожаный лист, тот был весь в черной плесени. – Не смотрите так на плесень, договор почернел, но это нормально, если контракт нарушен.

– Что вам нужно? – сняв очки, строго спросила эльфийка.

– Род Лемм по договору взял в аренду кувшин сроком на двадцать лет, – постукивая черными ногтями по столу, сказал Фаррел. – Сам не хотел вас беспокоить, потеря братьев, увольнение со службы – столько потрясений за короткий срок, понимаю, вам сейчас не до глиняных артефактов, но все же, – он развернул договор, – тут есть один пункт: в случае нарушения договора виновная сторона обязана возместить стоимость потери только приемлемым для владельца артефакта способом.

– Сколько золота заплатил Дезмонд за кувшин? Я готова расплатится, – она полезла в сумку.

– Что такое золото, когда уничтожена семейная реликвия?

– Тогда можно по‑конкретнее, что вы хотите от меня?

В этот момент к столику подошел одетый в белый костюм Тен Тогль, он кивком поприветствовал даму и джентльмена, а затем как ни в чем не бывало сел. Анна‑Мария насторожилась, после улыбнулась, понимая, почему рейс задержан и чьих рук это дело. Вкусный десерт для отвлечения внимания, неприметное место – чувствовалось грамотное использование магии. Было даже обидно, что ее так легко провели.

– Госпожа Лемм, – вылезший из‑под стола Туск, достал палочку и строго спросил: – У вас все хорошо? Вам нужна защита?

Наместник Тогль, не отводя глаз от смуглого коротышки, сунул руку в карман и, приготовившись к бою, нащупал свою палочку.

– Эй, полегче, метатели магии! – встав между ними, заголосил Фаррел. – Никто не будет здесь применять магию. Мы сейчас сядем и всё обсудим.

Туск не шевелился, продолжая смотреть на госпожу, и как только та дала отмашку, разрешая сесть рядом, он опустил палочку. Тогль недолго думая положил руки на стол и улыбнулся. Обрадовавшийся Фаррел вытер пот со лба и, жестикулируя, еще раз попросил всех соблюдать спокойствие. А после стал объяснять, что хочет от рода Лемм в качестве компенсации за разрушенный кувшин, Анна‑Мария только слушала, изредка смотря на Тена. До последнего не верилось, что наместник мог быть темным магом. Куда смотрело министерство, где хваленый многоуровневый отбор, незапятнанная репутация? Попасть на эту службу было настолько сложно, что не укладывалось в голове, как такой двуличный мерзавец, как Тогль, мог это сделать. И немаловажный вопрос: зачем? Ради золота сундука Доду? Абсурд. Ладно карьера, министерское кресло, власть в мире магии могли бы служить оправданием, но золото – это было низко даже для магов. И чем больше Анна‑Мария изучала Тена, тем меньше сомнений было, что перед ней не кто иной, как Зеб – узник Атаракса.

– Давайте о приятном, – сделав глоток из пузырька с темной водой, предложил Тен. – Ты не с того начал, Стив, набросился на хрупкую даму, требуя возвращения долга, на ее месте я бы тоже начал защищаться, – он аккуратно достал палочку и, дождавшись момента, проявил черный саквояж под полом. – Госпожа Лемм, у меня для вас подарок.

– Что там?

– Гарк! Гарк! – послышался глухой звук из саквояжа, и тот стал подпрыгивать.

– Дерри, – обрадовалась Анна‑Мария. – Зачем вы ее украли?

– Нет, что вы, – Тогль достал купчую. – Честно купил. Сами понимаете, гномы слишком глупы чтобы пользоваться таким артефактом.

– Теперь она вновь ваша, – улыбнулся Тогль. – Я составил купчую на предъявителя, у кого в руках документ, тот и владелец. Хотя мы‑то с вами понимаем, что древесной жабой нельзя управлять, только пользоваться.

Возникла неловкая пауза. Фаррел постукивал пальцами по столешнице, жаба в сумке еле слышно предупреждала об опасности, Туск то и дело жадно втягивал запахи, доносившиеся из саквояжа, подтверждая, что это не обманка, а госпожа Лемм читала договор купли‑продажи.

«Посадка на рейс из Чикаго в Милан разрешена. просьба пассажирам пройти к третьему выходу».

– Туск, лети без меня, – приказала эльфийка.

– Нет, госпожа, – ответил он, сжимая ручку сумки.

– Это не просьба, бери Дерри и обустрой быт, – не смотря ему в глаза, ответила она. – А я, как расплачусь по долгам, прилечу к вам.

– Нет, – прошептал тролль.

– Улетай! – приказала бывшая наместница.

И как только смуглолицый слуга, взяв багаж, удалился, довольный Тогль убрал в карман палочку и, посмотрев на эльфийку, добавил:

– Вот и славно, я – волшебник слова, а значит, за моей свободой будет стоять ваш полный расчет с родом Фаррел, – он посмотрел на Стива.

– Меня это устроит, – разведя руками, ответил тот.

– Когда начнем? – робко спросила эльфийка.

– Не переживайте, все идет по плану, – ответил Тогль. – Завтра мы летим в Японию, по дороге все расскажу.

Анна‑Мария кивнула, а обрадовавшийся Тогль предложил отметить рождение столь необычного союза волшебников, но, если честно, ни Анна‑Мария, ни Стив не хотели праздновать, понимая, в какую опасную игру они входят и что будет, когда безобидный наместник станет тем, кто он есть на самом деле, – жестоким и беспощадным темным магом.

На правах эпилога

Письмо Анны‑Марии брату : «…о заключенном 8.9.2.1. Разговор охранника с новым работником:

– Первая цифра – это, собственно, за что был приговорен заключенный, единичка – уничтожение артефактов, воровство, грабеж, с двойки по пятерку – убийство людей, сюда относятся простой люд, полукровки, маги темные, маги светлые. В Атараксе нет пятерок, тюрьма серьезная, и у нас отбывают свой срок те, кто пролил волшебную кровь. Шесть – это все темные существа: орки, тролли, лешие, лепреконы, домовые… там длинный список. Семь – уже светлые – гномы.

– А восемь?

– Эльфы.

– Боюсь спросить, за что получают девятку.

– Геноцид.

– Ладно, вторая цифра о чем говорит?

– Степень опасности для окружающих.

– Девять – высший уровень?

– Совершенно верно, данный осужденный невероятно умный и опасный заключенный, с ним запрещены любые виды контакта, еда оставляется во время сна, и в те непродолжительные часы его бодрствования он самостоятельно следит за своей жизнью.

– Третья цифра?

– Двойка – это непризнание вины, есть еще тройка – это отрицание вины, и единица – полное раскаянье. Эти цифры – коэффициент, который влияет на срок заключения.

– Последняя цифра – срок заключения?

– Да, в данном случае одна человеческая жизнь, сейчас это примерно семьдесят лет, а так как осужденный не признал вину, то срок умножается на два.

– Сто сорок лет мук и сна в подземелье Атаракса?

– Да, и это не много, у нас отбывают наказание девятки с тройным коэффициентом.

– Ого, и действительно отсюда нельзя убежать?

– Исключено».