Альсарена Треверра

Страшно и холодно. Темный коридор, дверь в бывшую комнату дяди Ладалена. Вернее, в комнату бывшего дяди Ладалена. Пф! Бред. Симптомы истерики. Обычная дверь в обычную комнату для гостей. По обеим сторонам ее укреплены факелы, и я прикипела взглядом к кувыркающемуся пламени. Под факелами стояли два вооруженных кальсаберита. Оба делали вид, что меня здесь нет.

Я сидела в нише напротив двери уже не меньше получетверти. Ждала, когда дознаватель отпустит Герена. Вопросы, вопросы… Неужели Герен что-то знает? Почему он вызвался давать показания? Осмотрев труп, дознаватель… Майберт — труп? Меня не пустили в его спальню. Я еще не видела кузена мертвым и никак не могу поверить. Это какой-то розыгрыш. Чья-то жестокая шутка. Сумбур, сумятица. Ничего не понимаю.

…осмотрев труп, дознаватель спустился на ледник, где ожидали погребения несчастные мои дядюшки, после чего приказал всем обитателям Треверргара, и господам, и слугам, собраться в большой зале. Все собрались и он спросил, кто и что может рассказать по поводу обрезанных с мертвых тел волос. Герен шагнул вперед и сказал: "Гхм!", после чего они с дознавателем и секретарем уединились в комнате дяди… в комнате для гостей.

Утром меня разбудил сумасшедший звон колокольчика и грохот в дверь. Пока я соображала что к чему, снаружи донесся отцов крик: "Ломайте!". Дверь, слава Богу, сломать не успели, но отец, получив меня в руки, повертев и небрежно ощупав, потерял ко мне всякий интерес и вихрем унесся по галерее в главное здание. Остался один перепуганный Летери, что не помешало ему отвечать на вопросы с присущей ингам обстоятельностью. Он подробно рассказал, что сегодня к завтраку не дождались двоих: меня (обычное дело), и молодого господина Майберта. Я, благодарение Всевышнему, оказалась жива и здорова, а молодого господина Майберта нашли в его спальне висящим в петле из витого шелкового шнура. Все говорят, самоубийство, поскольку дверь была заперта изнутри. Но господин Аманден, похоже, думает иначе. Я, сломя голову, бросилась в дом и столкнулась на пороге с тетей Кресталеной. Та была в истерике. Оказалось, они с Канелой собирались уехать из Треверргара вместе с Аманденом, но он их не дождался и умчался в неизвестном направлении. Скорее всего, в столицу. Потом на крыльцо вышел дядя Улендир и с необычной для него краткостью велел Кресталене отправляться в свои комнаты, а мне — к невестке, то есть к госпоже Амиле, и сделать там что-нибудь, так как та в невменяемом состоянии. А потом приехали Эрвел с Гереном и привезли господина Илена Палахара, дознавателя.

Но почему обрезанные волосы? На память, для коллекции? Я слышала, черные дикари из дебрей Тамирг Инамра вообще сдирают скальпы со своих жертв… в любом случае — пахнет язычеством. Кровожадные дикари в Треверргаре? Ерунда какая.

Дверь в… комнату для гостей отворилась. Герен и дознаватель еще некоторое время продолжали беседу на пороге, потом Герен попрощался и вышел. Дверь за дознавателем закрылась.

— Герен!

— Ты что здесь делаешь?

Он помог мне вылезти из ниши. От сидения на камне затекла спина.

— Я тебя ждала. Герен, в чем дело? Какие волосы? Что ты знаешь такого, о чем не знает никто из Треверров?

— Хм, — он задумчиво оглядел меня, — ладно. Пойдем куда-нибудь, поговорим.

— Вниз, в зал. Там большой камин.

Мы спустились в зал. Камин горел, но пустой зал окутывала тьма. Я поежилась.

— Знаешь что, — предложил Герен, — пойдем-ка лучше к нам с Эрвелом в комнату. Эрвела, правда, там сейчас нет. Тебя это не смущает?

— Меня не смущает.

Вернувшись наверх, мы снова миновали застывших кальсаберитов. Герен пропустил меня в свое временное жилище. Здесь было довольно уютно. Слуги уже развели огонь и закрыли ставни. Я чинно села у стола и взяла из вазы яблоко.

— Придется начать издалека, — сказал мой потенциальный жених, доставая и разливая вино, — представь, ты на уроке истории. Расскажи мне об образовании Итарнагона.

— Я не уроки отвечать сюда пришла!

— Тогда скажи мне, чья это земля?

— Какая?

— Эта. Вокруг озера Мерлут и само озеро.

— Наша. Треверров. Еще король, да будет ему земля пухом, отписал ее семье Треверров. Есть дарственная. Все по закону.

Он протянул мне кубок.

— А раньше она кому принадлежала?

— Королю, кому же еще. Здесь прежде какие-то гиротские поселения были. Даже замок от них остался. Эрвел говорил, мы сперва в нем жили, пока Треверргар строился. Я тогда еще не родилась.

— Не резонно ли предположить, что в то время гироты и владели этими землями?

Я недоуменно моргнула.

— Да ну, Герен. Итарнагон испокон веку принадлежал лираэнцам. Колония Белого Дракона. Тысячу лет, если не больше. Гироты потом уже пришли, на все готовенькое.

Он отпил вина и кивнул.

— История — дело путанное. Давай восстановим события. Некогда вся Иньера принадлежала Белому Дракону, даже великолепный Каор Энен. Потом колонии, как всегда это бывает, отделились, а потом с севера пришли варвары. Гироты, альды, инги. Драконидам, вернее, уже не драконидам а их потомкам пришлось потесниться. Итарнагонцам, соответственно, тоже. Полторы сотни лет назад Итарнагон являл собой довольно жалкое зрелище.

Я никогда не замечала за Гереном любви к словоблудию, поэтому заподозрила в его исторических экскурсах скрытый смысл. Странно, конечно, связывать убийство Майберта с варварскими нашествиями на заре цивилизации, но господину Ульганару, истинному дракониду, виднее.

— Примерно тогда же в гиротской столице Канаоне произошел так называемый "Заговор традиционалистов", потерпевший крах. Четырнадцать влиятельнейших и очень богатых гиротских семей бежали на юг, в Итарнагон. Ты знаешь, наверное, что такое традиционная гиротская семья. Глава, его родственники, ближние, сам-ближние, слуги, приверженцы со своими семьями… В общей сложности сюда переселилось около тысячи человек. С огромным капиталом. Именно на деньги этих, так сказать, беженцев, мечтавших уязвить своего короля, святой Кальсабер, тогда еще просто безземельный потомок колонистов, собрал посольство и поплыл в далекую Лираэну просить помощи. И лираэнский император дал ему шесть тысяч тяжелых латников под предводительством святого Ломингола, тогда еще просто одного из своих военачальников. Каорену заплатили, и он пропустил Кальсаберову армию через Ронгтанский порт Уланг.

— Это всем известно, — сказала я, — давай опустим героические битвы, разгром Талорилы, определение новых границ и постройку порта Тевилы. А так же ссору Кальсабера и Ломингола, после чего Ломингол удалился в пустынь.

— Вот как? — Герен заинтересовался, — Ломингол удалился в пустынь после ссоры с соратником? А не по велению души, как учит житие? И что ты про это знаешь?

— Да так, некоторые разночтения. Дамбу в Тевиле строило раз в пять больше гиротских пленных, чем указывается в известных хрониках. И отпустить их обещал не Кальсабер, а Ломингол. И никакие не молнии небесные их поразили, а дамбу банально прорвало. Представляешь, сколько людей погибло? Ну, Ломингол не выдержал, поцапался с Кальсабером и ушел в монастырь.

Герен вытаращил глаза.

— Где ты нашла такие материалы?

— В Бессмараге. У марантин.

— Знаешь что, — покачал он головой, — держи-ка ты язык за зубами.

Я пожала плечами. Не такая дура, чтобы рассказывать подобные вещи какому-нибудь отцу Арамелу. Даже Рейгреду, если на то пошло.

— Ладно, — вздохнул Герен, — мы отвлеклись. Итак, после всех описанных приключений в новообразованной стране сложилась непростая ситуация. На трон сел драконидский король. Кальсабер…

— …метил на это место, но его оттеснили. Тогда он заделался святым и организовал орден Сторожевых Псов.

— Вполне вероятно, но ты все-таки воздержись от подобных высказываний. Итак, теперь заправляли в Итарнагоне гироты — денежные мешки, и дракониды — военная аристократия. Местные, бывшие колонисты, оказались на вторых ролях. Гироты, люди жесткие и серьезные, заняли места поближе к королю. Они же воспитывали наследников — драконидской крови, но всецело преданных гиротской партии. Так продолжалось достаточно долго.

Я поерзала, но промолчала. Ладно, пусть его. Освежим в памяти. Но надо же как он рассказывает! Своих предков безлико обзывает драконидами, моих — колонистами… Словно замшелый архивариус, давно забывший, к какому народу сам принадлежит.

— Покойный король, да будет земля ему пухом, поломал этот порядок. Он был вторым принцем и на корону не надеялся. Но старший брат его погиб (или был убит, подумала я), и новый король ввел новые порядки. Мельхиор и Алавир Треверры активно принимали участие в тогдашних событиях (хм, подумала я). Король щедро отблагодарил обоих. Твоему деду Алавиру были дарованы земли озера Мерлут.

— Ну? — снова пожала я плечами, — и что?

— Брошенный замок, в котором несколько лет жили Треверры до твоего рождения, некогда принадлежал потомку бежавшего из Талорилы заговорщика. Гиротскому аристократу. Твой дед получил от короля дарственную на уже занятые земли.

В голове у меня что-то неуклюже заворочалось. Герен поднялся и отошел к камину.

— Я не знаю точно, что тогда произошло, — он оперся локтями о каминную доску, — но ходят слухи, это была… было много жертв. Все жители замка погибли. А отрезанные волосы, Альсарена, это древний гиротский обычай. Волосы обрезает мститель, наследник крови.

Вот тебе и черные дикари из дебрей Тамирг Инамра! Мститель-гирот! Да их в Треверргаре как собак нерезанных, этих гиротов. Почти все слуги гироты. Или полукровки. И вокруг — гиротские села и хутора. Поди отыщи того, кто… Ну, дед Мельхиор! Ну, родственнички! Как же так можно было… как рука-то поднялась? Ох, значит он не остановится? Пока его не поймают? Значит, и отца, и братьев, и сестру, и… меня?

— Герен…

Он оторвался от каминной доски. Подошел ко мне и присел на корточки. Вынул из ослабевших рук обкусанное яблоко.

— Альсарена… я тебя напугал? Прости. Я решил, тебе лучше услышать это от меня.

— Я ничего не знала… ничего не знала…

— Держись. Нам теперь известна причина убийств, а это уже полдела. Этот человек больше никого не убьет. Господин Палахар опытный следователь.

Герен накрыл ладонями мои сплетенные пальцы. Лицо у него было широкое, резкое, с тяжелым лбом, с грубой кожей. Правда, глаза, не слишком большие, но приятного медового цвета, смотрели участливо. Он старался меня поддержать, однако благодарности я не ощущала. Меня почему-то обидела эта его предварительная лекция. Тоже мне, нашел пример для изучений самобытных гиротских традиций! Ему хорошо, он не Треверр, он Ульганар.

— Я пойду, — буркнула я, освобождая руки, — спасибо за объяснения.

— Погоди. Ты уверена, что в Ладараве оставаться безопасно? Может, лучше переселишься сюда?

— К тебе в спальню? — съязвила я.

— Я был бы очень рад, но эту комнату я делю с твоим братом. Однако, дальше по коридору есть свободные помещения.

— Благодарю. Но, если хочешь знать, Ладарава неприступна, если заперта. Кроме того, у меня два каоренских пса-телохранителя.

— Хорошо, — он кивнул и поднялся, — псы у тебя в самом деле стоящие. Но я все-таки провожу тебя до двери.

Загрузка...