Декабристы. Перезагрузка. Книга вторая

Часть 3. Таймлайн. Глава 2

ГЛАВА 2

Февраль – март 1827 года

Отдельным постановлением при минсельхозе была образовано конструкторское бюро №1 во главе с известным в определённых кругах Василием Гурьевым – действительным статским советником. С ним я близко познакомился ещё когда строил в Питере различные объекты недвижимости и волей-неволей пришлось столкнуться со служащими Петербургского комитета городских строений. В 1820 году Василий Петрович предложил новую технологию покрытия дорог – мощение улиц деревянными шестигранными торцами, обеспечивающими плавное и бесшумное движение городского транспорта, заодно избавляющий дома от беспрестанного дрожания, которое повреждало их прочность. Тот же Невский проспект простоял замощённый деревянными колодками по технологии Гурьева до 1924 года. Но мне Гурьев был интересен тем, что тремя годами ранее, в 1817 году создал действующую модель «сухопутного дилижанса» (по сути, прототип гусеничного трактора) на паровой тяге с утюгообразными полозьями, которую он испытал в поездке из Петербурга в Новгород. К этому «утюгу» Гурьев планировал приделать плуги и обрабатывать 50 десятин земли в день. И это за полвека с гаком до Блинова, Мамина и иже с ними! И как, скажите на милость, такого человека не назначить на должность главы бюро и главного в нём конструктора?!

Вся мелочная, «бумажная» бюрократическо-административная работа по функционированию КБ была возложена на заместителя Гурьева – чиновника со стажем. А перед Гурьевым были поставлены задачи набрать в это бюро инженерно-технический персонал и немедленно приступить к разработкам с/х техники сразу по четырём направлениям:

1) машины для обработки земли (плуги, бороны);

Здесь главный упор должен был быть сделан на изготовление цельнометаллического стального плуга, а потом и парового (сочетание паровой машины и плуга).

2) машины для посева (сеялки всех родов);

3) машины для уборки зерновых культур (жатвенные машины);

4) машины для обработки злаков (молотилки, веялки, сортировки).

Отдельным постановлением создавались Санкт-Петербургский государственный аграрный университет и Санкт-Петербургский технический университет (Техноложка), с некоторыми кафедрами, с которыми КБ должно начать самым тесным образом взаимодействовать. В числе первых студентов университета должны стать обретающиеся при заводах ученики. Например, те же заводы шотландца Берда разбросанные на островках в дельте Невы производили разнообразную номенклатуру товаров и работ: коленчатые валы, лопасти и паровые машины (в т.ч. пароходные), печи для сахарных заводов, отливка чугунных строительных конструкций, металлоконструкции для петербургских мостов и зданий, фонари, ограды, детали декора, плюс отдельно Невское пароходство, лесопильный завод, паровая мукомольня, корабельная верфь и другие производства. Чарльз Берд обучал весьма перспективных для университета учеников из числа умеющих писать машинистов, слесарей, кузнецов занятых изготовлением паровых машин

На базе аграрного университета планировалось развернуть следующие факультеты: ветеринарный, зоотехнический, борьбы с вредителями растений, прядильных культур, агропедагогический, молочного животноводства, молочной промышленности, плодоовощной и механизации сельского хозяйства. Помимо обучения студенты (в зависимости от факультетов и выбранных направлений подготовки) в практическом плане должны были в рамках инженерно-технического образования (инженеры-механики) взаимодействовать с КБ-1, а все остальные факультеты – с многочисленными колхозами, преобразованными из военных поселений. Эта должна была быть ветеринарная работа, селекционная, разработка, внесение удобрений в обеднённые почвы и, конечно же, модернизация всей системы земледелия. Ведь со второй половины XVIII в. в передовых странах Европы на смену паровой системе уже пришла плодопеременная система земледелия, а крепостническая Россия как всегда отставала. Сущность этой системы заключается в том, что в севообороте не остаётся свободных паровых земель, на всей земле последовательно из года в год происходит смена культур.

В Москве вообще не пришлось тратить денежные средства на организацию сельхозинститута и опытных станций, там заведование этим делом было поручено «Московскому обществу сельского хозяйства». Кое-какой организационный опыт в этом плане члены общества уже имели. В 1822 г. они основали Земледельческую школу с восемью десятками учащихся и опытный хутор, израсходовав на него 80 тыс. руб. ассигнациями. Единственный минус – Московский сельскохозяйственный институт становился частным учебным заведением, но с другой стороны, почему бы государству не субсидировать оплату и учёбу для талантливой молодёжи подающей большие надежды? А существовавший в МОСХ комитет сахароваров, издававший «Записки …» в которых освещались проблемы внедрения сахарной свекловицы, в директивном порядке был реорганизован в комитет свеклосахарной промышленности при Минсельхозе.

Наиболее перспективным кадром в МОСХ мне виделся Мальцев Иван Акимович – в РИ создатель целой промышленной империи. Кое-какие планы (прежде всего локомобили и ж/д транспорт) в отношении этого промышленника я уже успел построить.

***

Со стуком в двери появился мой секретарь, объявив о приезде срочно вызванных в столицу отца и сына Черепановых – Ефима и Мирона. Точнее говоря с «корабля на бал» - ко мне на приём они попали не сразу, а по прямому распоряжению МинПрома в течение двух недель изучали оборудование различных «механических» и металлургических предприятий столицы и её ближайших окрестностей. Они побывали на Ижорских (Колпинских) заводах, на Пролетарском и Двигателестроительном заводах, Адмиралтейских верфях и на заводе Берда.

Вошедшие Черепановы бросали по сторонам настороженные и в то же время любопытные взгляды, осматривая не только хозяина кабинета, но и вычурное убранство бывших царских хором. Отец с сыном – широкоплечие, невысокие, коренастые мужики с суровыми лицами и рыжеватыми окладистыми бородами, одеты были не по столичной моде в наглухо застёгнутые кафтаны.

- Ефим, Мирон, - я подошёл и пожал крепкие, заскорузлые руки опешивших от такого знакомства мужиков, - здравствуйте уважаемые механики, ко мне можете обращаться господин верховный правитель.

- И вам здравствовать господин верховный правитель, - первым пришёл в себя Мирон, а вслед за ним со мной поздоровался и его отец.

- Пройдёмте к столу, там мы с вами разместимся и по душам поговорим, - я развернулся и направился к столу, а следом за мной проследовали довольно не решительной, словно пьяной походкой, отец с сыном.

- В Демидовской конторе мне докладывали, что ты Ефим, будучи в Англии не понаслышке успел познакомиться не только с работой механических мастерских, паровых машин различной конструкции, с английским паровым рельсовым транспортом, но и с местным доменным производством, с выделкой полосового железа посредством проката, с изготовлением цементационной («томлёной») и литой стали. Так ли это?

- Было дело, господин верховный правитель, - задумавшись, вспоминая своё прошлое, согласно кивнул Ефим. – Да только Пролетарский завод и Кларк с Аммосовым со своей печью англичан за пояс заткнули! Во всяком разе, семь годов назад у англичан я ничего подобного не видел. Да что там говорить, - механик махнул рукой, - ещё пару седмиц назад я даже никогда и ни от кого не слыхал о том, что такие дивные печи со всеми их приспособами хоть где-нить на Белом свете существуют! А вот поди ж ты, своими очами всё это сподобился узреть и даже с моделью и чертежом сей печи ознакомился.

- То ли ещё будет, Ефим! - я улыбнулся. – По предоставленным мне докладам всё той же Демидовской конторы ты с сыном на Медном руднике при строительстве там паровых машин сконструировал для них новые котлы?

- Ага, правду тебе, господин верховный правитель, конторские говорят! С сыном Мироном построили на том руднике котлы похожие на длинный сундук с вогнутыми боковыми стенками и дном и с выпуклой крышкой.

- Форма это дело десятое, мне интересно другое, верно ли что в вашем котле пламя соприкасалась со стенками котла не только снаружи?

- Верно! Внутри «сундука» в продольном направлении мы вделали несколько жаровых труб по которым от топки идут горячие газы и дополнительно нагревают воду содержащуюся в «сундуке».

- Орлы, что сказать! Но конструкцию котла мы немного подправим, сделаем его цилиндрическим, - под до нельзя заинтересованными взглядами Черепановых, карандашом я делал наброски прямо на листке бумаге. – А всё водное пространство в котле вам надо будет пронзить целым пучком узких тонкостенных трубок. И таких трубчатых котлов нам потребуется очень много – стране требуется сотни, если не тысячи локомобилей и паровозов!

Черепановы, кажется, забыли, что надо дышать.

- Это что же получается, господин верховный правитель, - первым голос подал Мирон, трубки в котле мощь машины сильно повышают? И что, трубчатые котлы можно и на «паровые телеги» ставить?

- Да, всё правильно. Вскоре в Ньюкасле-на-Тейне паровозостроительный завод Стефенсона локомотивы с такими трубчатыми котлами начнёт выпускать как пирожки.

- От англичан в этом деле нам отставать ни в коем разе нельзя! Поэтому, с заводов Демидовых вы уходите! С этого дня будете жить и работать в Петербурге, - заметив, как Черепановы задёргались, начав мять в руках шапки, я посчитал нужным добавить, - и это не обсуждается! Здесь вам всего будет вдоволь – и зарплаты, и жилья и работы на двадцать пять часов в сутки.

- Как же это …

- Образно говоря, Мирон. Значение слова абстракция ты знаешь?

- Нет.

- Если говорить по-простому, то это такой когнитивный, по-русски говоря мыслительный процесс. Его результатом является построение умственного продукта: понятия, модели, теории. Вот и у некоторых людей, в целях конспирации не буду называть их имена, вначале в голове родилась идея как усовершенствовать паровой двигатель, а потом все эти идеи из головы были перенесены на бумагу, и вот результат, - я пододвинул Черепановым стопку исписанных и исчерченных бумаг, - всё это вы изучите дома, но никому более их не показывайте и храните эти записи как зеницу ока!

Чуть позже, когда Черепановы разберутся с устройством локомотива и усовершенствованием паровых машин, я им ещё, думаю, подкинуть редактированную распечатку книги по теме металлообрабатывающих станков. В РИ они и в станкостроении успели отличиться!

Во второй раз увиделся с Черепановыми спустя полтора месяца с момента нашей первой встречи. Мои бессонные ночи и вся эта возня со смартфоном, похоже, в данном конкретном случае, себя оправдывала на все сто. Уральцы были воодушевлены прочитанными материалами, буквально источая трудовой энтузиазм они, что называется, «били копытом» и рвались в бой. Грех было этим не воспользоваться, для того все это собственно и затевалось.

Черепановское Конструкторское бюро, с обозначением КБ-2, я принял решение разместить на базе Петербургского института путей сообщения. Да и преподавательские кадры этого института я планировал малость раскидать. В частности директора института Петра Петровича Базена – россиянина французского происхождения, инженера, генерал-майора, математика, механика и масона (куда уж только деться от этого модного поветрия!?), назначить на должность руководителя Министерства путей сообщения, а на его место перевести Павла Петровича Мельникова – в РИ первого министра путей сообщения Российской империи (1865-1869). Вот в этот институт мы с Черепановыми и направились, правда, ехали в отдельных каретах.

Здание Института находилось в бывшем дворце князя Николая Юсупова, ныне национализированном. Базен прямо на плацу выстроил весь преподавательский состав и учащихся института. Затем поименно представил мне каждого из собравшихся на «линейке», благо, что студентов во всех четырех классах не набралось и сотни человек. Среди преподавательского состава я с удовлетворением отметил про себя Мельникова – на этого, пока еще молодого преподавателя института, я строил большие планы.

Распустив учащихся и преподавателей, мы вместе с Базеном, Мельниковым и Черепановыми прошлись по институтским кабинетам и лабораториям. Из этой экскурсии я вынес понимание того, что особый акцент в данном учебном заведении уделялся строительству и эксплуатации водных каналов и шлюзов. Впрочем, были экспонаты и модели паровых машин. О «паровых каретах» Стефенсона и железной дороге Стоктон - Дарлингтон не знаю как остальные преподаватели, но Мельников был прекрасно осведомлен, что не могло меня не порадовать.

Во время своего спича Мельников «зацепился языками» с Черепановыми, да так рьяно они начали разбирать модели, тыкать пальцами, да спорить друг с другом, что не заметили, как мыс Базеном удалились, оставив их втроем.

Оставшись наедине в директорском кабинете, прямо предложил Базену возглавить Министерство путей сообщения, обрисовав круг задач, что в ближайшие годы будут стоять перед министерством. Немного поломавшись для приличия, Петр Петрович все же согласился. Да и против кандидатуры Мельника – его сменщика на директорском посту он не нашелся что возразить.

Вдвоем вернулись к оставленному нами трио спорщиков. Дискуссия, правда, более мирная и конструктивная, там еще продолжалась, но при нашем появлении резко оборвалась. Выглядели они виновато, словно нашкодившие коты.

- Прошу прощения, господин верховный правитель, увлеклись … - первым подал голос Мельников.

- Ничего страшного, господин директор, - я улыбнулся.

- Простите?..

- Да, Павел Петрович, вы не ослышались. Этот институт, - взглядом я обвел стены. - Теперь возглавляете именно вы! Приказ нового министра путей сообщения Петра Петровича Базена, вам вскоре вручат.

- Благодарю, господин верховный правитель … - растерянно произнес Мельников, но при этом даже на секунду не помышляя отказываться от новой должности.

- Пустое, - я махнул рукой, - лучше отблагодарите меня и всю Россию своими делами.

- Приложу для этого все усилия.

Базен подошел к своему ошарашенному бывшему коллеге, поздравил и пожал руку, затем и я последовал примеру нового министра, ну и Черепановы, вслед за мной, скромно высказали свое «поздравляем» Базену и Мельникову.

Опять переместились назад в кабинет директора, но уже все вместе, впятером. Настала очередь наставлять Мельникова на новом, но весьма ответственном посту.

- Ну вот и давайте поговорим Павел Петрович, какие конкретно усилия и куда вам следует приложить на вашей новой должности.

- Внимаю со всем почтением, господин верховный правитель!

- Плац убираем, он вам здесь не нужен, чай вы не пяхота, - распорядился, пряча улыбку. Она, зараза, совершенно непроизвольно наползла на лицо, стоило мне лишь увидеть реакцию Мельникова на произнесенные слова.

Дело в том, что пять лет назад Институт инженеров путей сообщения был сделан закрытым, по образцу военных кадетских корпусов и на первый план были поставлены военные науки. Это положение необходимо было срочно и радикально исправлять.

– Не беспокойтесь Павел Петрович, все выпускники института будут получать офицерские звания. Для этого введем в институте военную кафедру, но плацы сапогами мести это совсем не ваша стезя, что на военной службе, что на гражданке.

- Воля ваша, господин верховный правитель …

- Теперь поговорим о внутреннем распорядке. Во-первых, в институте сложилась совершенно нетерпимая ситуация с преподавательским составом, - Мельников выпучил глаза, очевидно не понимая о чем я говорю. – Я понимаю, что у вас преподавательский костяк состоит из лиц иностранного происхождения, но читать лекции и вести практические занятия на французском в русском образовательном учреждении совершенно недопустимо! Поэтому делайте, что хотите, хоть репетиторов русского языка нанимайте, хоть, что угодно, но через год все преподавание в институте должно вестись исключительно на государственном языке!

- Сделаем! - Мельников повел кадыком, сглатывая слюну.

- Во-вторых, полюбуйтесь-ка вот на этих господ, - я указал в сторону Черепановых, сидящих «тише воды, ниже травы».

Присутствующий при разговоре в новом качестве министра Базен синхронно с Мельниковым устремили на уральцев свои взгляды.

– Выделите им помещение под Конструкторское бюро, необходимое для строительства паровозов.

- Но позвольте … - всполошился Базен, - если они будут конструировать паровозы, то не лучше их разместить сразу при специализированном заводе?

- Не беспокойтесь Петр Петрович. Детали локомотивов будут производиться сразу на нескольких заводах, там, у господ Черепановых будут свои отделы. Один профильный завод сейчас все это хозяйство просто физически не потянет. В будущем, возможно, КБ и сменит свою дислокацию, ну а пока побудет у вас, тем более что КБ будет нуждаться в вашей помощи, в ваших расчетах и так далее. Поэтому, возражения не принимаются! И имейте в виду, что вся работа мастеров Черепановых будет находиться под моим самым пристальным надзором и если кто-то вздумает чинить им какие-либо препятствия, то такие субъекты ответят по всей строгости закона! Надеюсь, я ясно выражаюсь?

Базен и Мельников клятвенно заверили «палок в колеса не вставлять», пообещав всеми силами поспособствовать работе нового КБ-2. Ну, да, кто бы сомневался! Особенно после столь грозных речей и предупреждений со стороны главы государства.

На этом мы и расстались. Черепановых оставил в институте, пообещав на следующей неделе прислать к ним «на поклон» директоров и инженеров питерских заводов, которые будут участвовать в производстве всей необходимой номенклатуры паровозных деталей. А также вручил им отдельное постановление, по которому именно Черепановское КБ отвечает за координацию усилий столичных предприятий с целью разработки и последующего налаживания производства локомотивов, подвижного состава и ж/д путей, про себя искренне надеясь и веря в то, что уральские мастера-самородки меня не подведут.

***

В конце марта, как только закончилось строительство телеграфной линии, соединяющей две столицы, окончательно, вместе со всем Кабинетом министров, переехал из Зимнего дворца в московский Кремль.

Строительством в стране телеграфных линий, как не трудно догадаться, занималась государственная компания под управлением Шиллинга. Помимо телеграфа, Павел Львович, вместе со специалистами из Морского ведомства, курировал еще и разработку «электрических мин». Новые образцы этих проводных мин регулярно испытывались Шиллингом в Кронштадте. О самодвижущихся минах-торпедах я пока помалкивал, ждал, когда появятся новые специалисты, которым можно было бы всецело доверять. В моих глазах, все достоинства Шиллинга, при всем моему к нему уважении как к человеку и изобретателю, полностью перечеркивались его связями с европейским масонством. И если телеграфная связь, вот уже несколько лет, как ни для кого в мире не являлась секретом, то создание принципиально нового, революционного морского оружия, в силу вышеназванной причины, Павлу Львовичу я поручить никак не мог.

Московский Кремль, помимо своих прочих достоинств, мне импонировал, прежде всего, как место, где можно было на куда более высоком уровне обеспечить как собственную безопасность, так и в целом охрану разворачивающихся здесь правительственных учреждений. У въезда на территорию Кремля и дворцов повсеместно ССБ были установлены посты комендатуры. Сторонних посетителей самым тщательным образом досматривали, выдавали временные пропуска.

Правда, сейчас, Кремль напоминал большую строительную площадку, что вызывало вполне понятные неудобства. Многих привычных мне зданий, в том числе и Большого Кремлевского дворца, еще не было даже в проектах, поэтому приходилось импровизировать, рассредоточивая отдельные министерства за пределами Кремлевских стен, в конфискованных особняках монархистов. Лично я, вместе с администрацией верховного правителя, расположился в бывшем доме митрополита (Малый Николаевский дворец). Правительство разместилось в здании Присутственных мест (Сенатский дворец).

Архитекторы Стасов, Солнцев, Герасимов, отозванный из Рима Тон, по распоряжению Правительства, проводили реставрационные и строительные работы на территории Кремля. Под руководством этих архитекторов началась разборка всех старых дворцовых сооружений, за исключением Теремного дворца, Грановитой и Малой Золотой палат, дабы включить их в общую систему запланированного здесь правительственного комплекса.

Мои размышления прервал секретарь, сообщивший, что в приемной ожидает министр финансов. Егор Францевич Канкрин был человеком интересной биографии. Начинал он с должности управляющего казенным соляным заводом, затем последовали разные должности в МВД. Его сочинение "О средствах продовольствия больших армий" заметил император, и Канкрина перевели в военное ведомство по интендантской части. В 1812 году он служил генерал-интендантом сначала 1-й Западной армии, затем руководил интендантской частью всей действующей армии. В 1820-м вернулся на статскую службу. С 1821 года - член Государственного совета по департаменту государственной экономии. Автор книг "Всемирное богатство, национальное богатство и государственное хозяйство" (1821).

Человеком он был честным до щепетильности, ненавидел взяточников и казнокрадов. Отличался обширными познаниями, острым умом, необыкновенной работоспособностью, и что не менее важно – умением отстаивать свои взгляды и претворять их в жизнь, несмотря на недовольство и интриги чиновничьего аппарата. Кроме того, мне в нем импонировало, что осторожное отношение к новшествам и неприятие резких перемен Канкрин сочетал с готовностью идти на реформы в тех случаях, когда они необходимы, например, еще в 1818 предлагая план освобождения крестьян. Самым важным было убедить Канкрина в нужности и полезности для экономики и финансов России того или иного начинания – и дальше можно было не беспокоится, Егор Францевич «костьми ляжет», но порученное ему дело сделает.

Экономика страны и ее финансовая система, подорванная революцией и гражданской войной, нуждались в экстренных реформах. Но не только лишь Гражданская война была повинна в сложившейся ситуации. Вследствие продолжающейся промышленной революции на Западе, российская экономика и финансовая система постепенно погружались в очень сложное для себя положение. Прежде всего, это отражалось на российском экспорте.

С прекращением наполеоновских войн на континенте, зерновые цены как в России, так и в Европе резко упали, и сейчас они держались в исключительно низких диапазонах, по сравнению с прежними годами. Вместе с упадком цен прекратился и рост экспорта, а с ним замерло и развитие помещичьего хозяйства. Мировая потребность в пеньке, парусине, мачтовом лесе, с начавшимся переходом флотов на паровую тягу резко сокращается. А благодаря технологическому обновлению английской металлургии был нанесен мощнейший удар по нашему экспорту металлов. Технологические новации позволили настолько повысить производительность металлургии в Британии, что производить железо там стало выгоднее, чем импортировать из России.

Все это происходило, конечно, не одномоментно, но последствия всех этих давно начавшихся процессов по-настоящему начали сказываться на России как раз в конце 20-х годов. Ситуация для страны все еще не была катастрофической, у нас имелись и средства и ресурсы для того чтобы сохранить и суметь воспользоваться импульсом, полученным в XVIII – начале XIX вв.

Отечественная промышленность, получившая толчок к развитию в годы континентальной блокады, продолжала расти, причем довольно приличными темпами. И этот рост был бы куда более быстрым, если бы не узкий внутренний рынок, сдерживающий развитие русских мануфактур. Царское правительство до недавних пор решало эту дилемму, прибегая к протекционизму, таким нехитрым образом, защищая российский рынок от английской конкуренции, а с другой стороны, искало новые рынки. Вывозить русские промышленные товары в Европу, по целому ряду объективных причин, не было серьезной возможности. Рынки были на Востоке – в Турции, Иране, Средней Азии. Царская внешняя политика становилась экспансионистской.

Экономика Великобритании – главного торгового партнера Российской империи, к 30-м годам XIX века испытывает гораздо меньшую потребность в российских товарах, чем раньше. Англо-русские полусоюзнические отношения, в основе которого лежала традиционная для XVIII века общность интересов английских капиталистов и русских помещиков, были нарушены. Хотя спад отчетливо наметился, но сейчас экономические связи между Россией и Англией все еще оставались довольно интенсивными. По ввозу товаров в Великобританию Россия занимала второе место, уступая лишь Франции, а в качестве поставщика сырья и продовольствия для «мастерской мира» все еще оставалась непревзойденным лидером. Среди стран, куда Соединенное Королевство вывозило свои товары, Россия занимала почетное четвертое место.

Поэтому, со стратегической точки зрения, прежде всего, требовалось переориентировать экономику на внутренний рынок, который мог расти только на основе перехода к вольнонаемному труду и удорожания рабочей силы. По этой дороге сейчас шли САСШ, и эта же дорога могла вывести Россию в разряд экономически самостоятельных стран, для которых на первый план выходят не внешние, а внутренние задачи. Материальные, людские и интеллектуальные ресурсы для такого перехода к началу 30-х годов XIX столетия у нас все еще были.

С Канкриным мы удобно расположились в моем кабинете на креслах, напротив сверкающего огнем и тихо потрескивающего камина.

- Егор Францевич, Ротшильды дают нам финансовый займ, в 35 млн. рублей, как вы планируете им распорядиться?

Канкрин скривился:

- Проценты по сему займу немилосердные.

- Не от хорошей жизни мы в долги залазим! В результате отмены крепостного права, налоговых и прочих реформ денежные поступления в бюджет резко сократились, этот недостаток мы просто вынуждены восполнять печатанием все новых ассигнаций, что вызывает инфляцию. Но все эти трудности переходного периода вполне преодолимы, со временем. Ничего страшного, нам главное экономику запустить! Вот и скажите мне, Егор Францевич, как вы это планируете сделать?

Министр задумался.

- Мыслю, перво-наперво урезать бюджетные расходы, выключить печатный станок и разобраться с вконец обесценившимися ассигнациями, - Канкрин замолчал, вопросительно посмотрел мне в глаза, ожидая моих реплик или вопросов, но я лишь молча кивнул, предлагая министру продолжить.

- Повышать курс ассигнаций, кои сейчас стоят 11 серебряных копеек, считаю, не следует! Опыт моего предшественника Дмитрия Александровича Гурьева на посту главы министра финансов об этом прямо и недвусмысленно свидетельствует. Его попытки реформирования денежной системы окончились тем, что в течение 1818-1822 годов было изъято ассигнаций на 240 млн. рублей из 836 млн. в обращении (почти 30 %), однако курс бумажного рубля повысился лишь с 25,2 до 26,4 копейки. Между тем, государственный долг из-за выкупной операции вырос на 300 млн., по которым следовало платить и погашение, и проценты.

Считаю, что нужно и впредь придерживаться разработанной мною "Системы фиксации" – то есть удерживать существующий курс, не уничтожая, но и без крайней нужды не допечатывая ассигнаций. Одновременно необходимо ликвидировать бюджетный дефицит, сокращая расходы (ограничением запросов отдельных ведомств) и увеличивая доходы (путем, например, восстановлением откупной системы продажи водки).

- И все же, Егор Францевич, дыры в бюджете слишком огромны и требуют, по моему мнению, более радикальных и действенных мер …

- Иван Михайлович, все, что я сейчас могу предложить – это вполне традиционные и проверенные временем меры, как то: покрытие дефицитов внешними займами, займами в государственных кредитных учреждениях и внутренними займами – выпусками билетов Государственного казначейства. Дальнейшую эмиссию ассигнаций – я рассматриваю, как исключительную меру, у нас и так в обороте ассигнаций больше, чем необходимо экономике. Не стоит забывать и о долгосрочных мерах, таких как: развитие экономики в целом и экспорта в частности, удержание бездефицитного бюджета и протекционистского таможенного тарифа, дальнейшая реформа кредитной и налоговой системы.

- Согласен в целом с вами, но это все меры тактические, мы же, нуждаемся в новой стратегии! Одна из наших ключевых проблем – это отсутствие доверия населения к ассигнациям, что ведет к их обесцениванию. И решать эту проблему предстоит комплексно, в том числе и путем ввода в оборот новых дензнаков.

- Новых денежных знаков?

- Да, Егор Францевич, хватит тешить себя иллюзиями! У нас нет никакой возможности восстановить нашу денежную систему посредством размена ассигнаций по номинальной стоимости. Вместо этого надо стремиться к восстановлению её на новом металлическом базисе, посредством обмена ассигнаций по известному курсу на другой денежный знак, имеющий металлическое обоснование. Нам необходим сильный, стабильный рубль, и иностранные займы должны будут этому поспособствовать, просто проедать их мы не имеем право!

- Интересно-интересно, - оживился министр финансов, - какие конкретные меры вы предлагаете?

Я откинулся на спину кресла и принялся загибать пальцы.

- Во-первых, требуется ввести ограничения на вывоз металла: золото за границу вообще запретить вывозить, а серебра при обмене иностранных денег на российские разрешить выдавать не более четверти обмениваемой суммы (остальное - ассигнациями).

Ограничение вывоза валюты за границу, в условиях, когда основная валюта имеет самостоятельную ценность (золото и серебро имеют твёрдую и высокую цену вне зависимости от того, какую форму имеют слитки, и что на них выгравировано) просто автоматически снизит спрос на металлические монеты.

Канкрин задумался, а потом согласно закивал головой.

- Хм, расчет у вас верный! Только одной этой мерой мы отсечем заграничный спрос на наши драгметаллы, оставив на рынке ограниченный недостатком капиталов спрос внутренний.

- Это лишь первый, но необходимый, шаг. Далее, не ожидая полного оздоровления государственного бюджета и прекращения эмиссии ассигнаций для покрытия бюджетного дефицита, создать условия для эмиссии банковской валюты – кредитных денег, не связанных с бюджетом и выпускаемых для обслуживания товарооборота через механизм банковского краткосрочного кредитования. Билеты Центрального банка должны стать устойчивой валютой в противовес перманентно обесценивающейся ассигнации и подлежать внедрению не только в крупнооптовый оборот, но и в розничную торговлю.

- Центрального банка? – вычленил главное слегка «подвисший» Канкрин.

- Конечно, Егор Францевич, функционал его будет сродни Банку Англии, образованного еще в далеком 1654 году, или относительно недавно появившемуся в 1800 г Банку Франции, но наш банк будет полностью государственным, обходиться мы будем без привлечения частных акционеров! Кроме того, российские банки, играя по новым правилам в ином правовом поле, считаю, должны сменить свои не только уставы, но и названия, дабы не вводить никого в заблуждение. Предлагаю расширить функции и переименовать Государственный ассигнационный банк – в Центральный банк. Государственный заемный банк – кредитовавший дворян-землевладельцев и Государственный коммерческий банк, объединить в новый государственный Сберегательный банк. Билеты Центрального банка предлагаю, не мудрствуя лукаво назвать рублями. Естественно, в отличие от ассигнаций, рубли должны быть оформлены без монарших портретов и прочих атрибутов царизма.

- Адмирала, главу Ассигнационного банка, что сейчас, по вашему научению разрабатывает Закон «О банках и банковской деятельности» вы хотите поставить главой Центрального банка?

Мордвинова с его проектом акционерных банков, с которым он как ужаленный носился не первый год, засылая его во всевозможные инстанции, пришлось поставить во главе банковской системы страны, с условием коренной переработки формы и содержания этого самого его проекта.

- Если Николай Семенович оправдает возложенное на него доверие, то да, будет главой ЦБ.

- Не сомневаюсь, что адмирал свой проект переделает, особенно после консультаций с вами, на одной из которых я имел честь присутствовать. Да и дружки его из Вольного Экономического Общества ему помогут.

- Кстати, сегодня во второй половине дня с Мордвиновым я встречусь, заодно проинформирую его о намеченной нами реформе.

- Конечно, следует поставить его в известность.

- Вы мне, Егор Францевич, «зубы не заговаривайте», - шутливо пожурил министра пальцем, - сами-то, когда сможете на деле осуществить то, о чем мы с вами говорим?

- Разработка министерством закона о денежном обращении и практическое внедрение кредитных билетов в жизнь – дело крайне не быстрое, подготовка займет несколько лет, - после минутного молчания заявил Канкрин.

- Некогда раскачиваться, на все про все у вас максимум два года! С 1830 года новая реформированная денежная система должна начать работать. Поймите, это еще и важный пропагандистский момент: чем раньше мы выведем из оборота ассигнации с царскими ликами, тем лучше для всех нас в плане стабильности политической, а значит и улучшения экономической ситуации в стране.

- Мотивы ваши я понимаю, но, Иван Михайлович, вы диктуете совершенно неоправданно оптимистические сроки. Минимум пять лет …

Жестко перебил возмущенного Канкрина.

- Мы на войне, Егор Францевич! На войне экономической, которая, если не предпринимать экстренных мер, грозит обернуть Россию в экономическую колонию Европы. На войне с Наполеоном, вы, если люди не врут, не терялись! Смогли в тяжелейших условиях Заграничного похода, в самые сжатые сроки, не только великолепно поставить интендантскую службу российской армий и армий союзников, но и вывести на чистую воду венценосных мошенников действующих через подставных лиц, запросивших за снабжение русской армии, оперирующей в Европе, просто астрономическую сумму в 360 миллионов рублей! Изобличив этих коронованных мошенников, вы добились уменьшения суммы выплаты в шесть раз, сэкономив 300 миллионов рублей – суммы, равной годовому бюджету России! И теперь, прославленный генерал-интендант, благодаря усилиям которого был разбит Наполеон, пасует перед российскими бюрократами! Ну, что же, - притворно вздохнул с грустью, надеясь, что Канкрин примет брошенный ему вызов, - на ближайшем заседании Правительства я так всем и скажу …

- Не надо, Иван Михайлович, никому и ничего говорить. Я вас понял, попытаемся осуществить предложенную вами реформу в два года. А ограничения на вывоз за границу драгметаллов наложим уже через неделю-две.

- Спасибо, Егор Францевич, - встал и пожал министру руку. – Чтобы облегчить вашу задачу предлагаю поначалу вводить в оборот крупные купюры, предназначенные только для коммерческих операций между юридическими лицами, оптовой торговли и т.д. Также попрошу вас периодически общаться с Мордвиновым, координируя с ним свою деятельность по проведению денежной реформы.

- Ну и это, Егор Францевич, еще не все, - усадил министра на его место и сам обратно присел. - Развивая свою промышленность, нам нет нужды слепо следовать английскому пути, пути безудержной колониальной экспансии. Да у нас и выбора особого нет – если попытаемся брать пример с англичан, за счет эксплуатации колоний развивая промышленность метрополии– то неминуемо ввяжемся с ними и их континентальными приспешниками в кровопролитную войну.

- В таком случае, для всестороннего развития собственной промышленности, нам потребуются усиление протекционистских мер, займы и огромные денежные средства!

- Нет, Егор Францевич, нам, прежде всего, потребуется покупатель!

- Но наш внутренний рынок слишком узок, а ввязываться в борьбу за колонии вы не желаете, не понимаю …

- Вы правы, без покупателя промышленность просто не сможет работать. Своей экономической политикой мы должны создать новых покупателей на промышленные товары, но, прежде всего, внутри страны, развивая наш собственный национальный рынок. Крестьянские и коллективные хозяйства должны иметь возможность приобретать сельскохозяйственную технику, мануфактурщики – станки и оборудование, а рабочие, получая достойную заработную плату – продукцию, производимую этими самыми мануфактурщиками. Это американский путь, по которому мы с вами пойдем!

Канкрин сидел с задумчивым видом.

- Да и не надо прибедняться, внутренние резервы у нас тоже есть. Как мне недавно сообщал Мордвинов, сумма вкладов купцов в Коммерческом банке составляет порядка 200 миллионов рублей, а ссуды для кредитования торговли и промышленности не превышают 25 миллионов рублей. А сколько злата с серебром у наших доморощенных кощеев без дела пылится в кубышках?! – тоже ведь, непаханое поле для работы!

Я поднялся.

- Вы со мной, Егор Францевич?

Задумавшейся, витающий где-то в облаках Канкрин, поспешно вскочил с кресла.

- Всенепременно Иван Михайлович, всенепременно! Цели у вас грандиозные! Постараюсь не подвести!