Далекие журавли

ЖИВАЯ РАНА Рассказ

Не дождавшись автобуса, Андрей отправился пешком. Он должен был навестить свою старенькую мать. Сестра, у которой она жила, сообщила, что мама приболела. Может, с ней очень плохо, подумал Андрей и, застегнув на все пуговицы пальто, заковылял вдоль улицы своей родной Степановки.

Когда он вышел в открытую степь, заметил, что метет поземка. Извиваясь, через дорогу носились снежные змейки, а горизонт застилала сплошная белая завеса. Андрей остановился. «Куда я пойду в такую погоду?» — мелькнуло в голове. Но нет, возвращаться он не будет! Мать больна и небось ждет его с нетерпением. До города недалеко, как-нибудь доберется.

Ветер крепчал с каждым шагом, и вскоре разыгралась такая пурга, какие даже у нас в Сибири бывают редко. Андрей еле держался на ногах. Дорогу занесло, и он с трудом продвигался вперед. Что делать? Андрей в тревоге оглянулся. От села и след простыл. Трудно было даже сказать, в каком направлении оно находится. Круговерть несусветная. Но тут Андрей заметил вдали едва заметную точку, которая то терялась в вихре снега, то появлялась снова. «Может, машина?» — подумал он.

Когда грузовик приблизился, Андрей поднял руку.

— Куда лукавый носит тебя в такой буран? — с раздражением спросил Артур, водитель машины, когда Андрей, стряхнув с воротника снег, уселся рядом с ним.

— В город надо, а автобус где-то запропастился.

— Добрый хозяин сейчас собаку не выгонит, а ты на культяшке своей в город собрался, — проворчал Артур. — Чего ты там не видал?

— Мать болеет…

Артур криво усмехнулся. «Тоже мне мамкин сынок!» — подумал он, напряженно всматриваясь в снежное месиво перед ветровым стеклом. Дороги не было видно, и он вел машину наугад. Вскоре остановился «дворник», стекло покрылось толстым слоем снега.

Андрей молчал. Он думал о матери и ничего вокруг себя не замечал. Молчал и Артур, раздраженный, что непогода застигла его на полпути. Когда он дома, в Шмакове, завел мотор, было вроде тихо. Он несколько раз вылезал из кабины, очищал стекло, но через несколько секунд оно опять покрывалось снегом.

Томительно тянулось время. Артур неподвижно сидел за рулем, прислушиваясь к завыванию ветра. Вдруг резкий толчок покачнул его. Мотор замолк, машина остановилась. Артур открыл дверцу. Порывистый ветер хлестнул по лицу колючим снегом. За кабиной бушевал кромешный ад. Артур снова завел мотор. Он заревел, машина вздрогнула, но с места не сдвинулась. Артур прибавил газ и попытался выбраться на дорогу задним ходом. Но безуспешно. Колеса далеко отбрасывали снег и все глубже увязали. Артур понял, что машина засела прочно.

«А тут еще этот калека! — подумал раздраженно он. — Что мне теперь с ним делать?»

Андрей тем временем преспокойно сидел на мягком сиденье и ни о чем, казалось, не беспокоился. Это еще больше обозлило Артура.

— Что будем делать? — обратился он к нему. — Мы застряли. Без трактора мне не выбраться.

В ответ Андрей не проронил ни слова. «Дуралей!» — мысленно выругался Артур, смерив соседа недружелюбным взглядом.

— Придется здесь ночевать, — сказал он, чтоб Андрей понял наконец, в каком щекотливом положении они находятся, и сам испугался своих слов. Ночевать он здесь не хотел. Но и не желал сознаться в своей беспомощности, ожидал, что попутчик его, дела которого были куда хуже, спасует первым. Мысль, что он тогда может корчить из себя спасителя, человека, попадавшего не в такие беды, в какой-то мере успокаивала его. Но Андрей и на этот раз промолчал. Как будто язык проглотил.

Артур откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. «Ну и хрен с тобой!»

Андрей, казалось, дремал. Мелкая снежная пыль, проникая сквозь невидимые щели в кабину, припудрила его пальто и воротник, щипала лицо. Очнувшись, он сбоку взглянул на шофера и робко прокашлялся.

— Слышь, — проговорил вполголоса, — ветер, кажись, затихает.

Артур громко зевнул и глубже упрятался в шубу, натянув на лицо шапку. Он замерз. Но и Андрею было не теплей.

— Слышь, — повторил он через несколько минут, — буря, кажись, улеглась.

Артур открыл глаза, зябко потянулся. Потом вылез из кабины и посмотрел по сторонам. Небо немного просветлело, но ветер не унимался. «Любого с ног сшибет», — подумал он. Усевшись поудобнее в кабине и не желая сбиться с начатого тона, проговорил безучастно:

— Аллах знает, где стоим. — Он хотел еще что-то добавить, но промолчал, ожидая, что скажет на это его товарищ по несчастью. Однако Андрей, казалось, не слушал его. Он рассеянно рассматривал свои рукавицы. — Здесь нас ни один дьявол не найдет, — продолжал Артур. — Придется пешком добираться до Степановки. Это недалеко, должно быть.

Он надеялся, что Андрей будет протестовать, потому что и сам боялся оставить машину, он сомневался, что доберется до села. Вместе с тем Артур понимал, если метель зарядила на несколько дней, как это бывает у нас в Сибири, то в машине им тоже будет каюк. Но Андрей не протестовал.

— Пешком так пешком, — сказал он и вылез из машины.

Артур с презрением посмотрел на него. «Куда ты пойдешь, култышка! Может, думаешь, что я тебе помогу? Дудки! В такой буран каждый сам себе хозяин».

— Ветер нам в спину, — заметил Андрей. — Он поможет нам идти.

Артур выбрался из кабины и зашагал широкими шагами в степь, гонимый больше страхом, чем решительностью. Андрей ковылял за ним, но не успевал и вскоре отстал. Ему было страшно остаться одному. Проваливаясь то и дело в снег протезом, он из последних сил спешил вслед за Артуром, пока не потерял его совсем из виду.

Артур оглянулся несколько раз и, не увидев Андрея, махнул на него рукой, крепким словцом заглушив в себе голос совести. Прошло минут двадцать. Артур уже забыл о своем собрате по несчастью. Он шагал и шагал, преодолевая напор ветра, и вдруг кувырком полетел в какую-то яму, которую в вихре снега не заметил Острая боль пронзила правую ногу, Артур громко вскрикнул. «Неужели перелом?» — холодом прошибла его страшная мысль.

Что же теперь делать? Края ямы заснежены, на двух ногах и то было бы не легко отсюда выбраться. А тут еще адская боль в ноге. Хоть плачь. Как же ему теперь вообще продвигаться дальше? Неужели придется навеки остаться в этой круговерти? И тут Артур вспомнил вдруг про своего пассажира. Тот ведь следовал за ним и должен быть где-то поблизости. Приложив руки ко рту, он громко позвал на помощь. Но никто не отзывался. Лишь ветер свистел в ушах. Однако Артур, ни на минуту не умолкая, кричал и кричал.

И Андрей наконец услышал его. Оставшись один, он бесконечно долго, как ему казалось, блуждал, спотыкаясь и падая, по заснеженному полю. Ему было досадно: мать, наверное, беспокоится, ждет его, а он, видишь ли, застрял тут в степи. Когда Андрей услышал, что кто-то зовет на помощь, он остановился. «Да это ведь Артур, — понял он. — Что же с ним стряслось?» И он побыстрее заковылял туда, откуда раздавались крики.

Вскоре Андрей вышел на откос песчаного карьера.

— Что с тобой? — крикнул он, увидев в сугробах на дне карьера Артура.

— Ногу сломал, — будто прорыдал тот.

— Да ты что!

Андрей обошел карьер, пока не наткнулся на покатый спуск, по которому выезжали самосвалы. Там он осторожно спустился вниз и подошел к Артуру.

— Больно?

Артур в ответ застонал.

Андрей помог ему подняться. Опираясь на Андреево плечо, Артур запрыгал рядом на одной ноге к выходу из карьера.

Когда они наконец выбрались на поверхность, то так устали, что казалось, не смогут уже продвигаться дальше.

— Иди один! — простонал Артур. — У меня больше нет сил.

— Нет, дружище, так не годится. Да и город, должно быть, недалеко отсюда.

— Какой город? Ты в своем уме?

— Ты в котлован упал. А такие котлованы находятся около города.

— Котлованов сейчас везде хватает, — зло пробурчал Артур, корчась от боли.

С помощью Андрея Артур пропрыгал еще несколько минут и снова остановился.

— Оставь меня! — простонал он и рухнул в снег. — Спасайся сам, если только тебе удастся.

У Андрея мурашки забегали по спине.

— Спасайся! — крикнул он. — А как же ты? Или думаешь, я могу тебя бросить? Нет!..

Андрей поднял Артура на ноги, но с места сдвинуть не смог. Тот хватался за больную ногу и плакал. Тогда Андрей нагнулся, сильным рывком взвалил его себе на плечи и, придерживая обеими руками, осторожно зашагал по степи…

Сколько это продолжалось, Андрей потом сказать не мог. Он нес Артура до тех пор, пока не свалился с ним, окончательно выбившись из сил.

— Передохну малость, — сказал Андрей, как бы извиняясь. А у самого душа в пятки ушла. Он потерял всякую надежду на спасение.

Вдруг Андрей услышал лай собаки. Он приподнялся и стал напряженно вглядываться в даль. Метель заметно ослабла, и он в отдалении увидел какие-то темные очертания. «Может, поселок?» — подумал он и воспрянул духом. Собрав последние силы, он на закорках потащил Артура в направлении предполагаемого селения.

…С тех пор прошли годы. Андрей и поныне живет в Степановке, а Артур, товарищ по несчастью в тот злополучный буранный день, — в Шмакове. Нога Артура давно уже зажила. Лишь бледный шрам свидетельствует о беде, что его тогда постигла. Но другая рана осталась навсегда открытой: при встрече с Андреем сердце Артура мучительно ноет.

Перевод автора.

ЭКЗАМЕНЫ Рассказ

Мотор вдруг заглох, и автобус остановился. Шофер вылез из кабины, несколько минут повозился около двигателя и заявил:

— Все, товарищи, приехали… Ротор рассыпался.

Пассажиров в автобусе оставалось человек шесть. Они сначала возмутились, зашумели, потом один за другим вышли и пешком отправились дальше. Только Элла осталась сидеть в автобусе.

— А вы чего, ночевать будете? — раздраженно спросил шофер.

— Я д-дороги не знаю, — смутилась Элла.

«Еще и заика», — подумал шофер. Это его почему-то разозлило, и он буркнул:

— Ну и сидите! — однако, посмотрев на прозрачное личико и сгорбленную фигурку девушки, смягчился. — А куда тебе?

— В Н-Никольское, — поспешно ответила Элла.

— Так вон оно, твое Никольское! — шофер досадливо махнул на видневшиеся вдали не то дома, не то стога сена или соломы. — Чего ж тут дороги не знать!

Элла взяла чемоданчик и выбралась из автобуса. В лесочке по правую сторону от дороги уже сгущались сумерки. Чтобы засветло добраться до села, нужно было поторапливаться, и она бодро зашагала на шпильках по неровной проселочной дороге. Идти было нелегко. Ветер трепал ее легкий нейлоновый плащ. Чемоданчик становился все тяжелее.

Вдруг Элла услышала стук колес и, оглянувшись, увидела догонявшую ее повозку с дребезжащими бидонами из-под молока. Она обрадовалась и невольно замедлила шаг.

— Садись, подвезу! — сказала пожилая женщина, сидевшая на телеге, и с любопытством покосилась из-под платка, прикрывавшего обветренное, морщинистое лицо, на несколько странно для этих мест одетую девушку.

Дважды повторять эти слова не пришлось. Элла бросила чемоданчик на телегу и вскарабкалась на дощатое сиденье. Женщина подобрала полу дождевика, чтоб освободить ей место.

— Из города?

— Д-да…

— В командировку или по делу к нам?

— Р-работать у вас буду — в г-госбанке. Я ок-кончила финансовый т-техникум! — не без гордости пояснила Элла.

— Теперь, значит, на экзамены, — проговорила возница как бы про себя.

Элла глянула на нее сбоку и усмехнулась. «Нет, дудки! Экзамены уже позади. У меня есть диплом».

Преисполненная благодарности, Элла рассказала женщине о своей жизни. Она рано потеряла родителей и воспитывалась у тетки, которая заботилась о ней, как мать. Теперь вот окончила техникум и едет на работу.

— М-мне уже восемнадцать лет, — серьезно заявила она. — П-пора стать на с-собственные ноги.

«Красивая девушка, — с жалостью подумала женщина, — а вот бог наказал, заикается».

За разговором не заметили, как доехали до Никольского. В домах уже зажигали огни. Элла поблагодарила женщину и отправилась в гостиницу.

Управляющий отделением госбанка встретил Эллу приветливо. Пригласив присесть, он долго рассматривал ее направление, потом попросил паспорт и диплом, полистал их от корки до корки и наконец протянул:

— Хорошо-о! С прибытием, стало быть. Где устроились?

— П-пока в г-гостинице.

— Поможем подыскать комнатушку.

В это время в кабинет вошел красивый мужчина лет тридцати пяти. Управляющий представил ему Эллу.

— Помощь прислали, — с заметной усмешкой объяснил он. — Куда определим?

— На потребкооперацию, — с каким-то безразличием ответил мужчина. — Некому там. Николай Петрович очень перегружен.

— Я тоже так думаю, — согласился управляющий и обратился к Элле: — Ну вот, приступайте к своим обязанностям. Необходимые наставления даст вам Алексей Тимофеевич. Он ваш непосредственный начальник.

Алексей Тимофеевич молча вышел из кабинета, Элла последовала за ним. В кредитном отделе он объяснил коллегам, что прибыл новый работник, и без всяких наставлений сказал Элле:

— Вот ваш стол. Можете занять его.

Элла нерешительно села. На столе лежала какая-то книжечка. Элла начала машинально листать ее.

— Эту инструкцию знаете? — осведомился Алексей Тимофеевич.

Элла внимательно всмотрелась в книжечку, прочитала заглавие.

— М-мне сначала нужно ознакомиться с ней.

— Как?! Вы разве не читали? Что же вы в техникуме делали? — съязвил Алексей Тимофеевич, но, заметив смущение девушки, добавил: — Эту инструкцию вы обязаны знать как таблицу умножения.

Инспектора хмыкнули. Известно, дескать, чему их там в техникумах учат. Пичкают разной чепухой, потому и не знают условий кредитования.

Начало своей самостоятельной жизни Элла представляла себе более праздничным. Когда она вечером вернулась в гостиницу, на душе было тоскливо. Хотелось поделиться с кем-нибудь своими сомнениями и тревогами. Но с кем? Вырвав из тетрадки лист бумаги, она принялась писать тетке письмо:

Постепенно Элла втягивалась в свои обязанности. Первое время ей изредка помогал Николай Петрович, который до ее приезда по совместительству обслуживал и торговлю. В свободные минуты она долбила инструкции. Общий смысл их ей был понятен, в техникуме им уши прожужжали о принципах кредитования, а вот все эти многочисленные пункты и подпункты, все эти правила и исключения из правил ей так закружили голову, что она порой просто не знала, что делать. Ей казалось, что один параграф этих инструкций противоречит другому, что все это лишнее и ей совершенно не нужно. Но самолюбию ее льстило то, что бухгалтера торговых предприятий, приезжая в банк для регулировки спецсчетов, всегда заискивающе величали ее Эллой Давыдовной, а иногда дарили и конфеты. Она поняла, что ее профессия все-таки очень важная, что инспектор госбанка — фигура.

Месяца через полтора Эллу послали в отдаленное сельпо провести там «тотальную проверку», как выразился Алексей Тимофеевич. Элла не на шутку испугалась. Что это за «тотальная проверка», она не знала.

— М-может, со мной еще кто-нибудь поедет. П-первый раз мне трудно будет… — начала было Элла.

— Ничего, разберетесь, — прервал ее Алексей Тимофеевич. — Инструкцию должны знать, а документы подаст вам бухгалтер. Будьте только построже.

Впервые в жизни Элле доверили лошадь и небольшую открытую коляску с мягким сиденьем. Ей объяснили дорогу, дали даже точный план маршрута, и она, страшно волнуясь, поехала. Банковская лошадка была привычна к таким поездкам и мелкой рысцой трусила вдоль улицы, пока Никольское не осталось позади.

Широкая степь открылась взору Эллы. Тут и там виднелись чахлые лесочки, в верхушках которых гнездились галки. Осенний ветер обдавал горячие щеки; втянув голову в плечи, Элла задумалась о своей судьбе, о своей работе. Поймет ли она ее когда-нибудь досконально? Найдет ли в ней радость и счастье?

Вскоре показалась деревня Осиновая Роща. Миновав ее, Элла сверилась со своим планом маршрута. Она быстро нашла нужную дорогу, и лошадка, поняв, видимо, куда вознице надо, на следующем перекрестке сама повернула влево к колхозу имени Тельмана, где находилось сельпо.

Элла продрогла, пока добиралась, и бухгалтер сельпо, пожилой мужчина с поседевшими висками, заметив ее жалкий вид, услужливо поставил для нее стул к печке и приказал какому-то пареньку отвести и покормить лошадь. Отогревшись, Элла села к столу и попросила подать ей необходимые документы. Старик принес несколько подшивок и оборотных ведомостей, заметив как бы между прочим, что зря она только время тратит. У него, дескать, все в ажуре. Не первый год работает и какое-нибудь там нарушение допустить себе не позволит.

Элла недоуменно посмотрела на бухгалтера сельпо, но ничего не сказала. Она нашла нужные счета и начала просматривать первичные документы по использованию долгосрочных кредитов. Часто она делала какие-то пометки в своей тетрадке. Это насторожило бухгалтера. Через некоторое время он молча вышел, но тут же вернулся в сопровождении широкоплечего, плотного мужчины.

— Наш председатель! — представил его бухгалтер.

— Откуда этот товарищ? — спросил председатель, кивком головы указывая на Эллу.

— Из госбанка, — ответил бухгалтер, — проверять приехали, как мы кредиты используем…

— Чего ж тут проверять, — недовольно пробурчал председатель. — Используем как надо… А почему вы ко мне не зашли?

— Я? — растерянно спросила Элла. — Я… я не з-знала.

— Инспектор госбанка должен бы знать, — как-то сердито произнес председатель.

— Изв-вините, но я, право же, не знала, — залепетала Элла и до ушей покраснела. Ее душила злость. Руки дрожали и не повиновались ее воле. Как он смеет ее так унижать! Пусть она опыта не имеет, не знает этих формальностей… Но… Нет, она не отступит! Тут ведь все налицо. Кредиты в больших суммах использовались не по целевому назначению. Кто им давал на это право? Или они думают запугать ее, чтобы она на все смотрела сквозь пальцы? Не выйдет!

Три дня Элла сидела в сельпо. Несколько раз отправлялась на стройплощадку, поговорила с прорабами, с рабочими. В заключение проверила соблюдение кассовой дисциплины и, прежде чем начать писать акт проверки, выложила бухгалтеру все свои претензии.

— Что вы, товарищ! — всполошился старик. — Да будет вам известно, что мы быстрее всех построили складские помещения. А как вы думаете, насколько затянулось бы строительство, если бы не наш председатель? Он такой зубастый, что может черта с лежанки выманить в лютую стужу. А вы говорите — разъезды, незаконные выплаты! А как без них?

Элла слушала с негодованием. Нет, все, что она обнаружила, запишет в акт. Элла долго мучилась, не зная, как лучше составить такой акт, но потом решила писать как умеет. Пусть будет нескладно, лишь бы все было записано.

Телега Эллы легко катилась по дороге. Лошадь, соскучившись по теплой конюшне, громко ржала и встряхивала гривой. Моросил нудный дождь. Холодные струйки хлестали Эллу в лицо. Она поплотней закуталась в платок и не заметила, как задремала.

Когда Элла очнулась, лошадь тяжело ступала по свежевспаханному полю. Через несколько шагов она остановилась. Элла вытащила кнут. Лошадь вздрагивала при каждом ударе, но с места не двигалась. Элла готова была заплакать. Кругом безлюдная степь. Она вспомнила свою тетку. Если бы она знала, какие испытания ей здесь уготовила судьба! Испытания?.. Ах вот почему возница по дороге в Никольское сказала: «Значит, на экзамены…»

Неподалеку от повозки Элла нашла железный прутик. Она очистила колеса от налипшей грязи и, размахивая прутиком, громко крикнула на лошадь. Та рванула, и повозка тронулась. Выбравшись на дорогу, лошадь почувствовала облегчение и побежала во всю прыть.

Вскоре показалось Никольское. «Сдам я и эти экзамены, непременно сдам!» — подумала Элла. Сорвав платок с головы, она с натянутыми поводьями въехала в село. Перед отделением госбанка остановила лошадь и решительно спрыгнула на землю…

Перевод автора.