Чума демонов

Глава двенадцатая

Я спал в какой-то тусклой пустоте, где года изгибаются, как древние вязы над длинными улицами времени, над дорогой, пересекающей вечность, не имеющей ни начала, ни конца.

В неподвижной вселенной произошли изменения: появилось чувство легкого напряжения, вызванного перемещением энергетических полей. Неустойчивость росла, вместе с неустойчивостью пришла нужда, а с нуждой — воля. Я ощутил движение, скольжение и поворот сложных компонентов, а также робкие прикосновения, словно мои нервы были оголены. На деликатные инструменты начали воздействовать свет, форма и цвет. Пространство приобрело измерения и объем.

Меня окружала широкая равнина, усеянная осколками камней и черными тенями, тянущимися к линии огня у края мира, находящегося под ярким светом солнца, ослепительными фиолетово-белыми лучами, прожигающими серебристо-черную бездну.

Вдалеке двигалась какая-то небольшая фигура, за ней были и другие. Я тоже двигался, без всяких усилий мчась по грубой земле, поднимая густые облака пыли, оседающие со странной быстротой. Обломки камня летали по воздуху, мерцая при падении. Я почувствовал колебания, грохот от моего перемещения, вой и скрежет сцепляющегося металла, вибрацию электронов.

Внезапно из-за неровного горизонта появился какой-то объект в форме торпеды с поблескивающим голубым огнем на кончике, и мгновенно увеличился до гигантских размеров. Я почувствовал, как внутри меня замыкаются реле и оживают электроцепи. Моя спина изогнулась, я поднял руки и вытянул их...

Из кончиков пальцев вылетел огонь, небо окрасилось молчаливым и дрожащим блеском. Я повернулся вместе с иссушающимися потоками огня, пока они изливали жар, разваливались и распадались на фрагменты за далекими каменными хребтами. Громыхнул гром. Я окинул взглядом безжизненную пустыню, заваленную обломками сланца, заметил среди каменных плит какое-то движение и направил туда огонь плавными, скоординированными движениями...

И понесся вперед, вслепую наступая на невидимого врага.

Я проскользил по длинному склону, разбрасывая в сторону куски камней и трясясь на расщелинах. Огромный объект вышел из чернильной тени слева от меня, медленно повернулся, таща за собой поврежденный гусеничный дредноут врага, отступил назад, но не утратил наступательной мощи. Я увидел, как на меня нацелилась мощная батарея орудий и засветилась красным жаром...

Я перевел всю энергию на главные башни, раскрыл рот и заревел, заревел...

Затем я свернул в сторону, направляясь к гребню хребта, перебрался через него и спустился по дальнему склону, чувствуя, как за мной пузырится расплавленный камень. Обрушилась ударная волна, подняла меня в воздух и скинула со склона. Я за что-то ухватился непонятно откуда взявшимся когтем, на хребте появилось хромающее чудовище, я метнул в него молнией и увидел, как его открытая энергосистема развалилась и взорвалась...

Я развернулся, чтобы вернуться к своей колонне, ощутил движение могучих шестеренок и валов, изогнутых пластин из кремниевой стали и хромаллоя, лабиринта нейронных связей, идущих к командному узлу, связывающего вторичные центры, тысячи чувствительных клеток, устройств, механизмов и реакционные цепи, составляющие мою нервную систему. Вдалеке я почувствовал, как шевельнулись фантомные отзвуки воспоминаний забытой жизни... но внезапно все потускнело и вскоре исчезло.

Я забрался по наклонной каменной плите и зашел во фланг изрыгающему огонь чудовищу с символом Центуриона. Битва продолжалась...

Я дрался, автоматически отвечая на каждую экстренную ситуацию с мгновенной реакцией отлично обученных рефлексов — но среди резких команд моих электронных схем, словно мечущаяся рыба, проскакивали бессмысленные клочки мыслей.

Руль влево, наступаем колонной... высохшая местность, большое расстояние между рядами... Основная батарея, приготовиться, главный сектор, плотный огонь... Что это за место? Чертовски странное небо... Броня, категория девять, вспышка, выключить визуальные сенсоры на минуту двенадцать микросекунд, отсчет пошел... Хлопки со всех сторон, кажется, идет бой, что я тут делаю? Наступаем с высокой скоростью, зарядить вторичные батареи, омега-щиты на позицию... Пыль — она плотная, как глина Джорджии — но, похоже, я вижу через нее...

— БОЕВАЯ ЕДИНИЦА ВОСЕМЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ! ОТЧЕТ О ПОВРЕЖДЕНИЯХ!

Слова вспыхнули в моем разуме, как бесшумный удар яркого топора, они были сказаны не на английском, а выплюнуты на сокращенном командном языке, состоящем из грубых изменяющихся звуков. Я услышал, как машинально принял приказ, когда сенсоры повреждений за секунду прошлись по списку из пятидесяти тысяч позиций, словно крысы, носящиеся по забитым полкам.

— Повреждений нет, — услышал я свой ответ. — Все системы работают нормально.

Но глубоко внутри меня все напрягалось, трещало, лопалось. Росток появившейся мысли, напуганный командой, кажется, проклюнулся и начал расти. Слова-изображения, обточенные, как алмазы, метались среди бестелесных концептуализаций механической обработки. Я повернулся назад; назад к ослепительному свету странного пробуждения, не обращая внимания на сумбур и накатывающее осознание... назад... к успокаивающей, вечно ухудшающейся записи стимулов, боли, стимулов, удовольствия; назад к бессловесному, но говорящему, указывающему, внушающему, наказывающему, вознаграждающему голосу, отпечатывающему на моем восприимчивом разуме паутину условных рефлексов и обучающему, как преобразовать пустую протоплазму пораженного мозга в тренированный компьютер боевой машины...

И передней кромкой разума я вспомнил, что когда-то давно у меня было тело из плоти и крови, податливое, сложное и идеально отзывчивое...

Мелькнула цель, я прицелился и выстрелил...

Этот порыв поднял руку и навел палец. Человеческий палец человеческого тела! Я с радостью принял этот концепт, сразу ставший странным и знакомым, как сама жизнь. Из размытости кристаллизовался хрупкий концепт личности, он начал расти и обретать детали...

Возник момент дезориентации, на секунду все слилось в одну точку, а потом снова разделилось.

Я человек. Человек по фамилии Брэвэй.

— ЕДИНИЦА ВОСЕМЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ! СВЕРЬТЕСЬ С НАВИГАЦИОННОЙ РЕШЕТКОЙ ВО ИЗБЕЖАНИЕ КРУПНОЙ ОШИБКИ ПОЗИЦИОНИРОВАНИЯ!

Привычка подчиняться тащила меня по грубой земле, я маневрировал согласно давно выученным правилам, столь же негибким, как законы природы. Мои чувства напряглись, соединились с механизмами, те взялись за работу и избавили меня от стресса, затем потащили вперед, и мысли в моей голове начали подталкивать друг друга.

Вторая цель, слежение!.. Если встретишь еще одного Джулиуса, просто сломаешь его пополам и продолжишь идти... наступление, высокая скорость... Это станционный компьютер, запрошено разрешение на ампутацию... Зарядить все батареи, десяти микросекундная готовность... Кажется, ты единственный друг, который у меня когда-либо был.

Внезапно я отчетливо вспомнил борьбу с демонами, вес их вонючих тел, придавивший меня к земле, и зубы, грызущие мое горло...

Я увидел, как работал враг: ловкие пилы, проворные скальпели.

Я вспомнил мозг алжирского майора, вытащенный из черепа и засунутый в мешок...

Почти так же. как и мой.

Демоны убили мое тело, оставили его гнить в лесу. Но я продолжал жить — в теле огромной машины.

ЕДИНИЦА ВОСЕМЬДЕСЯТ-ЧЕТЫРЕ: ДОЛОЖИТЕ

ОБСТАНОВКУ!

Приказ будто обрушился на меня — мысленный импульс невероятной силы. Я наблюдал со стороны, пока приходил в действие мой комплекс условных рефлексов, и чувствовал фантастическую сложность процессов, происходящих в передвижной крепости, ставшей моим телом.

— ОТСТУПИТЬ ВО ВТОРОЙ РЯД! — Автоматические рефлексы с мгновенной покорностью среагировали на четкий приказ.

Я тут же перехватил команду, затем задействовал свои схемы, послав новые команды. Я повернулся, встав лицом к пылающей звезде, и тяжело пошел вперед, потом остановился, развернулся и провел пушками по темному небу. Каким-то образом я получил контроль над своим механическим телом. Я вспомнил команду — голос извне, прежде управлявший им.

Но вместо этого, голос дал моей созданной гипнозом части личности активный контроль.

Я перестал управлять своим телом и ощутил, как этим занялась автоматика, ведя меня к новой станции. Демоны были умными и такими же упрямыми, как смерть. Меня выследили, убили и сделали рабом в чужом, разрушенном мире, но я сломал оковы. Я был жив и являлся хозяином своего тела-крепости, находясь внутри вражеских порядков!

Спустя несколько часов или дней — понять было невозможно — я с грохотом прошел по гулкому туннелю, попал в огромную пещеру и занял свое место в длинной шеренге покрытых царапинами боевых единиц.

— ЕДИНИЦА ВОСЕМЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ — ВЫЙТИ ИЗ СТРОЯ! — беззвучно прогремел приказ.

Я вышел вперед. Остальные живые крепости тоже задвигались и встали по обе стороны от меня. Наступило долгое молчание. Я осознал, что были даны и другие приказы — адресованные не мне, но я автоматически перехватил их тренированными рефлексами. Что-то происходило...

Я с усилием увеличил чувствительность и услышал сообщение:

— ...неисправность! Отведите восемьдесят четвертого в помещение для допросов и ждите, пока не закончится проверка рефлексов! Подтвердите и исполняйте!

Я услышал щелчки замыкающихся реле и приказ стоящей рядом со мной боевой единицы.

— ЕДИНИЦА ВОСЕМЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ — пройдите в комнату для допросов!

Я позволил автоматике привести меня в движение. Я выдвинулся, слушая, как командование дает последние инструкции моей вооруженной страже.

— Единицы восемьдесят три и восемьдесят пять: при первом признаке некорректного поведения запускайте самоуничтожение единицы восемьдесят четыре!

Я увидел, как башни боевых машин, едущих рядом со мной, навелись на меня, открылись амбразуры, и появились черные стволы автоматических пушек, нацеленные и готовые стрелять. Командование уже почувствовало, что с единицей восемьдесят четыре происходит что-то необычное.

Я ехал в помещение для допросов, следя за течением рефлексов-мыслей в мозгах машин рядом со мной — тупой последовательностью корректировки курса, повышения бдительности и рутинных функциональных подстроек. Осторожно, используя минимальную мощность, я испустил сигнал...

— Единица восемьдесят три, отчет о повреждениях! — приказал я.

Ничего не произошло. Боевые машины были запрограммированы принимать приказы только от одного источника — Командования.

— Единицы восемьдесят три и восемьдесят пять, зарядить пушки, провести предогневую проверку! — пришел приказ.

Слева и справа я услышал, как щелкнули затворы. Мы с моими стражниками вошли в бронированную камеру для исследований.

— ЕДИНИЦА ВОСЕМЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ! РАЗРЯДИТЕ И ПОСТАВЬТЕ НА ПРЕДОХРАНИТЕЛЬ ВСЕ ПУШКИ! ОТВЕТ — ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ «АЛЬФА», ВЫПОЛНЯТЬ! — прогремел голос Допрашивающего.

Я смотрел, как мои отточенные рефлексы следуют указаниям. Теперь мне предстояло действовать с большой осторожностью, враг пристально наблюдал за мной. Пришел еще один приказ, я подчинился, размышляя о голосе Допрашивающего. Он был другим, более простым, ему недоставало ноток эмоций Командования. Я попытался найти его источник и почувствовал бронированные стены и запутанность нитей проводки, уходящих под землю и выходящих на поверхность в далеком бункере. Передо мной открылась сложность огромного компьютера. Я осторожно приложил усилия, проверяя форму и плотность поля механического мозга, это был жалкий, огромный, слабый разум, но он соединялся с хранилищами памяти...

Я ощутил тревожное подергивание безмозглых электроцепей и уловил форму намерения... Затем мгновенно отбросил этот приказ в сторону и напрягся, чтобы получить контроль над ограниченной дискретной функцией компьютера. Крепко держа его, я обнаружил рядом со своим мозгом элемент самоуничтожения, который он мог бы привести в действие, добраться до туда и обезвредить. Затем я велел Допрашивающему продолжать рутинную проверку и доложить, что все в порядке. Пока он выполнял идиотские приказы, я соединился с его памятью и просканировал хранящиеся там данные.

Результаты меня разочаровали. Возможности Допрашивающего были крайне ограниченными, он мог только воевать и проверять другие машины. Я отстал от него, не узнав ничего нового.

Допрашивающий доложил командованию, что я готов к бою. По приказу я присоединился к ждущим товарищам.

— ВСЕМ БОЕВЫМ ЕДИНИЦАМ, ПЕРЕКЛЮЧИТЬСЯ НА МИНИМАЛЬНЫЙ УРОВЕНЬ БДИТЕЛЬНОСТИ!

Когда часть энергии покинула мои сервоприводы, радиус чувствительности рецепторов снизился, а восприимчивость к волнам перешла с гамма уровня на ультрафиолетовый, затем на инфракрасный и остановилась на бессодержательности коротких волн. Ангар оказался во власти тишины и темноты.

Я испустил сигнал, чтобы просканировать окружающее пространство. Грохот голоса Командования исчез. Я остался наедине со своими уснувшими братьями по оружию. Тут находилась девяносто одна единица. Во многих отношениях они походили на меня, но мы несли на себе разное оружие. Маленькие, деловитые механизмы сновали между нами, производя необходимый ремонт. Я дотронулся до одного и уловил размытое изображение упрощенного мира, очерченное запахами и животными инстинктами. Я узнал в механизме разум земной собаки, запрограммированный на простейший ремонт.

Усилив сигнал, я столкнулся с беспорядочным бормотанием далекой коммуникационной системы, приглушенным ревом приказов и подтверждений, а также с бессвязным шумом автоматических сообщений, не имеющих для меня никакого значения.

Я соприкоснулся с разумом боевой машины, стоящей рядом со мной, наощупь прошел по темным коридорам ее притупленной нервной сети и нашел центр ее личности. Прямой зондирующий импульс ничего не дал, исходная личность была парализована. Я перевел машину на уровень периферической бдительности, обитавшее там сознание тускло засветилось.

— Кто ты? — спросил я.

— Боевая единица восемьдесят три, — монотонным голосом ответила машина.

— Когда-то ты была человеком, — сказал я. — Как тебя звали?

— Боевая машина восемьдесят три, — ответил все тот же голос. — Готов к бою, ожидаю приказов.

Я связался с другой машиной, результат был таким же. В плененных мозгах не осталось ни намека на прежнюю личность, они превратились в сложные невротронные сети и ничего больше — компактные, эффективные, с настроенными схемами рефлексов и дешевые, к тому же их было легче добыть у воюющих земных племен, чем копировать механически.

Я достучался еще до одного спящего мозга, проверил его онемевшее эго и безуспешно потыкал в окружающий его непрозрачный щит из задубевшей ткани. Безнадежно, тут я не найду союзников, тут только рабы — существа из другого мира.

Даже если я выберусь из инопланетной крепости — в безупречном камуфляже, — без информации я ничего не добьюсь. Мне нужно узнать, что представляет собой Командование и где оно находится, а также расположение других отрядов, долгосрочный план действий, кто является врагом, с которым мы воюем на опаленной равнине, и в каком мире находится эта равнина. Здесь, в подземном ангаре, я ничего не узнаю. Пришло время рискнуть.

Импульс двигателя вывел меня из шеренги, я развернулся и поехал к туннелю, через который попал в пещеру. В полной тишине шум гусениц, передающийся по моему корпусу, был оглушающим. Я отфильтровал его и настроил рецепторы на ближайшие источники звука. Но ничего не услышал.

Проехав зал с рядами боевых машин, высоких и мрачных в темноте, я оказался у еще более черного входа в туннель. Я въехал в него, поднялся по наклонному проходу и достиг массивного барьера из кремниевой стали. Ощутил присутствие контрольного поля и простейший механизм замка. Я прикоснулся к полю и испустил сигнал, открывший огромные ворота. Затем выехал на открытую местность, под пылающее черное небо.

Я осмотрел ландшафт, впервые поняв, что поле зрения составляет теперь триста шестьдесят градусов. По всей безжизненной пустоши ничего не шевелилось. Повсюду встречались остовы боевых машин, чернеющие на фоне серой пыли. Яркое фиолетовое солнце висело низко над хребтами, а изобилие мерцающих звезд, казалось, было прямо над головой. Я не знал, в каком направлении лежит штаб-квартира инопланетян. Выбрал путь, ведущий по равнине к одинокому мысу, и покатил в ту сторону.