Чужой наследник

Глава 21 Король и шут

В общем, этим моим низким во всех отношениях выпадом дуэль и завершилась. За невозможностью продолжения, со стороны оппонента. Я повернул клинок, перед тем как вынуть его, изрядно разворотив эру Медведеву… мышцы.

Бормоча сквозь зубы он прямо с носилок дал опровержение и пообещал удалить созданную страницу в локе. Я видел как минимум шесть коммов, снимающих сцену извинений, и это не считая моего и комма Кирилла. Принеся извинения, Аристарх портанулся, прямо вместе с носилками. Оставив своего секунданта разгребать последствия и заниматься скучными техническими подробностями.

Я же отошел от поединка, протрезвел и сменил костюм. Ну как, сменил. Предыдущий просто выкинул. И снова закрутился как белка в колесе — зал, тир, паутина… без Августовича вечером было как-то… пусто что-ли. Мы с ним после дуэли толком не поговорили, и теперь я маялся неизвестностью, относительно его решения. Нас больше ничего не связывало. Опекуном моим он быть перестал. Документы в УпДО я получил самостоятельно. Серебряный паспорт, там, и прочие выписки из реестра ограненных. На мое предложение ответа старик не дал. Ни да, ни нет.

Лока снова бурлила, разговоров хватит еще дня на три. Кто-то возмущался моим поведением. Кто-то восхищался, или как минимум поддерживал. Кто-то прочил мне суму, тюрьму и вечный позор. Кто-то предрекал, что «парень далеко пойдет». Репутация же Аристарха рухнула на самое дно. Самое мягкое мнение по его поводу было — лох! Заслужил парень. Ибо нефиг.

Ну а я не золотой империал, чтобы всем нравиться. Как говорится, главное, чтобы фамилию правильно написали. В общем, цели своей я достиг. Большинство ненавистников или благожелательный приходили отметиться на мою страничку. Количество уникальных пользователей перевалило за три тысячи, из которых часть приходили по паутине из других городов. Вторая страница ненавистников захирела сама, после удаления созданной Аристархом. По сути там было тупое копирование материалов первой.

Аристарх был наследником старшего рода клана Александрит. Отец прислал его в форт чтобы он «набрался боевого опыта» и «стал настоящим мужчиной». После фиаско с дуэлью его спешно отозвали домой. Не думаю, что мне так просто простят такое пятно на репутации рода. Я заимел себе очередных врагов. Но это опять мысли послезавтрашнего дня.

Впереди у меня было приятное, как я надеялся, мероприятие. Я даже запланировал продолжение, то есть купил презервативы. Я герой. Симпатичный. Блистательный собеседник и обаяшка. Что может пойти не так?

На следующий день Карл Августович на горизонте не появился. Я же, пересмотрев свои шмотки, вернее шмотки Олега, был вынужден сходить в магазин готовой одежды. Ака «бутик».

Зерг!

Я набрел на второе гнездо алчных тварей, у которых вместо сердца кошелек. А в голове арифмометр! Потому, что обычная кофта не должна стоить дороже хорошего пистолета! Не должна! Но стоила. В процессе совершения покупок во мне что-то квакало и периодически перехватывало горло. Это же, Зерг, одежда! Просто штаны! Я их порву в первой же драке! Я понял, как Харитонов взрастил свою внутреннюю жабу. Он просто покупал в этом самом «Твоем» одежду. Тем не менее, из бутика «Твое» я вышел полностью снаряженный для свидания. Следом отправился в лавку цветов. Совершив все необходимые ритуальные действия, рецепт которых нашел в паутине, я направился в Качалку.

Я взял Развоз, наняв машину на пару часов. Высадившись на улице, нырнул во двор угрюмого четырехэтажного человейника. Здесь все жилые помещения были маленькими душными каморками, в которых проживали иногда целые семьи. И кухня была общая на несколько семей, и ванная комната, кстати тоже. Впрочем, к себе Оксана меня не пригласила. Она возникла на пороге в красном с большим вырезом на спине платье. Подол заканчивался чуть выше середины голени, при движении приоткрывая симпатичные круглые коленки. Платье достаточно закрытое, тем не менее отлично облегало фигуру девушки. Заметив мое пристальное внимание и легкую паузу, Оксана нервно одернув подол, сказала:

— Это мое самое приличное платье, — прозвучало с некоторым вызовом, и я понял что чуть не опростоволосился прямо с порога.

— И ты в нем прекрасно выглядишь! Я просто залюбовался и слегка завис. Слишком много красоты разом! Вот, — я протянул букет белых роз. — Цветы для прекрасной розы.

Она улыбнулась, с сомнением взяла букет. Я, понимая затруднение, продолжил:

— Поставь в воду, я подожду. Я бы хотел чтобы цветы еще долго напоминали тебе этот вечер. Надеюсь у тебя о нем будут только хорошие воспоминания.

Оксана улыбнулась и исчезла за дверью, я же выдохнул. Оглядел себя и остался доволен. Я подозревал, что в ее гардеробе не найдется вечернего платья или чего-то эдакого вычурного. Поэтому оделся достаточно просто. В светло-синие джинсы, серую рубашку-поло, и белую легкую куртку-пиджак с молнией. На ногах серые же кроссовки. Мое кровоточащее от стоимости этого «простого» гардероба сердце никому видно не было. С ее платьем мой наряд сочетался куда лучше традиционного для сословия строгого костюма.

Когда Оксана снова появилась на пороге, я протянул ей бутоньерку с белой розой. Себе же прикрепил на куртку такую же красную. Эту зерговую схему я тоже вычитал в паутине. Деталь этикета, говорящая об отношениях пары. Красный цветок означал что у меня сердечные намерения. Белый — что дама не определилась. А окружающим вся эта икебана давала понять, что мы вместе, как минимум на этот вечер. Я четыреста с лишним лет ни за кем не ухаживал! И не хотел облажаться на старте. Даже немного волновался, прям сам себе удивляюсь.

Оксана приколола цветок к платью и мы двинулись на выход из подъезда. Окуппировавшая лавочки во дворе местная гопота на нас косилась, но молча пропустила к машине. Скорее всего, сказался авторитет Барыги. Меня здесь знать не знали. Но Оксана и ее приемный отец, уверен, были известны всему двору. Вот у аборигенов теперь прибавится тем для разговоров под семки и денатурат.

Кабарга зафырчала своим слабосильным моторчиком и повлекла нас из клоаки Качалки в храм искусств. Почти в самый центр Форта — театр Деммини. Частный театр, принадлежащий благородному роду.

Деминни были из султанитов — младший камень семейства опала. Независимый, и, по меркам Алого Рассвета богатый род. Находился театр в одном из особняков рода, специально для него перестроенном. У рода была в форте собственная труппа. Также они часто привозили в наше захолустье всяких гастролеров-знаменитостей. Спектакли «У Деминни» служили своеобразной нейтральной территорией. Площадкой для знакомств, завязывания контактов, поддержания светских связей, приватных переговоров. Ну и просто местом, где можно на людей посмотреть, себя показать. Как без этого?

Постановка «Король и шут», которую Оксана хотела посмотреть, игралась местной труппой. Поэтому особенного наплыва фортовских или приезжих шишек, да и вообще аншлага, на спектакле не ожидалось. Одной из особенностей спектаклей, которой Деминни даже гордились, было то, что часть декораций и спецэффектов обеспечивались младшими членами рода. Магами наваждения, моими почти коллегами по камню.

Короче говоря, местечко было действительно элитное, пафосное и дорогое. И недоступное простецам, по определению. Съемки на коммы были строго запрещены. Как мы понимаем, это не спасало. Контрабандные кривые записи спектаклей регулярно утекали в локу. Думаю, владельцы позволяли это делать нарочно. А может и сами подкидывали записи, если не дураки.

Высадившись из машины за квартал до театра (дальше проезд Развоза был запрещен), мы продефилировали по улице под ручку ко входу в особняк. Мы с Оксаной были почти одного роста, но сегодня она надела туфли на каблуках. Смотрелись мы вместе, наверное, забавно. Впрочем, меня это не трогало.

Мы прошли по шикарному, украшенному в стиле рококо фойе (дорого-бохато, белая лепнина повсюду, ангельские духи и пасторали). Постоянно приходилось останавливаться чтобы раскланяться с совершенно, по большей части, незнакомыми мне людьми. Я, зерг побери, еще визитные карточки с награждения не все разобрал. Надо сказать, наше появление вызвало нешуточный ажиотаж и шебуршение в местном курятнике. Нас исподтишка щелкали на коммы. Некоторые посетители не стеснялись вести съемку в открытую. В фойе это разрешалось. Часть дам, стоявших группками, изображали постные лица и начинали усиленно обмахиваться веерами, очевидно перемывая наши с Оксаной косточки. Часть наоборот улыбались и стреляли в нашу пару глазами. Мы, преодолев вал вздохов, шепотков и поток ядовитых взглядов, поднялись наверх в ложу, где остались наконец вдвоем. Оксана шумно выдохнула.

ПОСЕЩЕНИЕ ТЕАТРА

— А ты популярен. Оказывается меня выбрал настоящий герой и любимец публики. Непростой котик меня выгуливает, — она заразительно улыбнулась.

— Да-да, дда. Победитель монстров. Фомора и Аристарха Медведева. На этом подвиги, увы заканчиваются, — я улыбнулся в ответ, потому что удержаться было просто невозможно. — Впрочем, то, что меня согласилась сопровождать самая обворожительная женщина в форте, можно засчитать за третий подвиг.

— Я смотрела съемку дуэли. Ты правда был пьян? Мне, когда клинок проходил на волосок от тебя, было страшновато.

— Ну… я был пьян, но не в сопли. Разделать этого сосунка я мог в любом состоянии.

— Хвастливый котик, — новая улыбка. — Но получилось эффектно, не спорю. Особенно финал.

Тут она засмеялась уже в голос. Я подхватил, чувствуя себя удивительно легко. Когда прозвучал третий звонок, и в зале погас свет, мы оба улыбались непонятно чему.

Спектакль шел два с половиной часа. И все это время я напряженно вглядывался в сцену, вместо того, чтобы любоваться прекрасным профилем своей спутницы, как собирался. Когда опустили занавес, и вновь загорелся свет, я чувствовал себя как будто пробежал километров десять-пятнадцать. Пальцы, вцепившиеся в лакированные резные подлокотники кресла, пришлось отлеплять силой. И если вы думаете, что на меня так подействовала «волшебная сила искусства», то зерг там плавал. Видел я спектакли Императорского театра с действительно великими актерами моего времени и с гораздо более впечатляющими декорациями.

Просто история, рассказанная автором «Короля и Шута», оказалась историей моего рода. И немного моей личной. Искореженная. Перевранная, где только можно. Пришедшая из глубины веков, изрядно по дороге мутировав. Но. Это. Было. Личное.

Банальнейший сюжет. О Правителе, преданном свитой и свергнутом. Об истреблении его рода. О последнем оставшемся в живых члене рода, что дал клятву служения победителю. Родовую клятву на крови. О том, как бывший член правящей семьи стал шутом нового монарха. И как отомстил. Пожертвовав своей жизнью, он убил узурпатора и глав семей предателей. Отравил на пиру. Но и сам погиб, ничего по сути не изменив. Вся пьеса была написана максимально отвлеченно, без каких-то отсылок к кланам драгоценностям или даже старой империи. Просто король. Просто взбунтовавшаяся знать — советники и прихлебатели. Просто шут. Но я знал, о чем на самом деле эта история. Шутки силы и Судьбы порой очень злы и жалят больнее шпаги. Их шутка, приведшая меня в этот зал была из таких. Посмотрим, кто будет смеяться последним!

КОРОЛЬ И ШУТ

Наш клан королевского опала был Императорским. Его свергли. Обычные интриги аристо, которые привели к перевороту. Во главе тогдашнего заговора стоял клан Алмаза. Мой старик-отец, пусть грани его растворятся в бездне, остался последним из рода и дал родовую клятву служения. Я же в молодости был слишком горяч и строптив. Тогдашний Иператор-Алмаз, чтобы смирить мою гордыню, сделал меня придворным шутом. Настоящая же моя роль не изменилась. Я был кинжалом в руке наследника трона. Его личным убийцей. Советником. Во взрослые годы наверное… соратником. И последней линией обороны, случись вдруг что. Клятва служения на крови штука очень серьезная. У меня не было права выбора, выбор за меня и всех моих потомков, сделал мой отец.

Однако в нашей родовой клятве была оставлена лазейка. Вернее, был нюанс. Ну, почти как в том анекдоте. Клятва не могла вынудить последнего в роду на самоубийственный поступок. Ко времени ритуала стирания я успел обзавестись единственным наследником (тоже условие клятвы) и потерять его. И когда Император попросил меня стать центром ритуала добровольно, я отказался. Я потребовал приказа. И Император его отдал.

Так и стало возможным мое рискованное бегство. Тогдашний глава Топаза был, пожалуй, тем единственным человеком, которого я мог назвать другом. Он сделал амулет, привязав к нему мою душу. Он же должен был оставить распоряжение роду найти мою крипту и привести туда подходящее для вселения тело. Сам он погиб в ритуале, не собираясь как некоторые другие главы, срочно оставлять пост. Мой дух бежал и освободился от клятвы. И что-то пошло не так.

Хмарь. Гибель Империи. Четырехсотлетнее забвение. Мое пробуждение в Ожерелье. Я ни о чем не жалею. Думал ли я, что мог стать причиной срыва ритуала? Да, думал. И пришел к выводу, что и зерг бы с ним. Переиграть уже ничего не выйдет. Тогда мое решение избежать смерти, не личной смерти, а смерти рода и забвения моего камня, казалось верным. А главное справедливым. Фарш, как верно говорят мясники, не провернуть назад. Так что эти мысли стали мыслями вчерашнего дня. Я отбросил их, стряхнул с себя, как пловец стряхивает капли воды, выходя из реки. Он непременно поплывет снова. Но это будет уже другая река.

Проклятый спектакль вернул меня в прошлое. Воскресил, казалось, навсегда похороненных мертвецов. Вскрыл смердящие падалью могилы в моей душе. Я видел лица давно ушедших людей. Вспоминал. Осязал их присутствие. Я почувствовал себя реликтом давно минувшей эпохи, а не молодым полным сил парнем. Когда загорелся свет, я с трудом вынырнул из внутреннего ада. Но все же вынырнул. Да уж, волшебная сила искусства, как она есть.

Хотел ли я сегодня отомстить? Восстановить историческую справедливость? Глупость! Кому мстить? И за что? Все те, кто хоть как-то участвовал в давних событиях, давно мертвы. Остался только я. Да и, чести ради, если бы я оказался на месте тогдашнего главы Алмаза, поступил бы так же. Хотя нет. Я скорее всего не оставил бы свергнутому клану ни одного шанса на возрождение.

Нужен ли мне трон, принадлежавший моим предкам? Даже такой урезанный, как трон Ожерелья? А на кой зерг? Я достаточно времени провел возле этого самого трона, чтобы понять одну простую вещь. Жизнь Императора — полное дно. Даже у меня было больше личной свободы, чем у правителя. Ну уж нет. Призраки прошлого не имеют власти надо мной. У меня новая жизнь. Новые возможности. Новые пути! Мое дело — возродить клан. Заставить королевский опал снова сиять. Этого я действительно хочу. Что дальше? Посмотрим.

Пора возвращаться к реальности. В ворота стучатся зерги. Шутка внутреннего пользования. Я посмотрел на свою спутницу. В глазах Оксаны блестели слезы. Вот на кого игра местных фигляров подействовала сама по себе. Впрочем я пристрастен. Для провинции, если отвлечься от прочего, спектакль был не просто неплохой. Он был отличный. А «видал я получше» — это старческий снобизм того Арлекина. Который тоже, надеюсь, в прошлом.

Разлепив пересохшие губы, и глотнув для верности воды из небольшой стеклянной бутылочки, я спросил:

— Надеюсь, тебе понравилось, — голос все еще плохо меня слушался.

— Спасибо тебе, — Оксана бросилась меня неловко обнимать через подлокотники кресел. — Я как будто в другом мире побывала! Это… сильно. Главный герой — такой молодец. Когда он умирает… ну, не знаю. Так не честно!

— Главный герой пьесы — идиот, — резче, чем хотел, ответил я. И немного смягчил тон. — Перебить толпу народа и самостоятельно пресечь свой род, поступок не очень разумный.

— Но разве оставался у него другой выход? А что ему тот род?

— Род — главное в жизни ограненного. Это череда твоих предков, которые что-то значили, и твои потомки, которых ты оставишь для великих дел. А выход… выход есть всегда. Главное не сдаваться. А он, по сути, сдался. Месть, которая ничего не изменила, горчит пеплом поражения. Впрочем, спектакль и вправду хорош. Даже более, чем. Не обращай внимания, я не хотел испортить тебе впечатление.

— Ты не испортил.

Она замерла задержав голову у меня на плече. Но в этом жесте не было ничего эротического. Он не имел ни малейшего шанса перерасти в поцелуй.

Я проводил Оксану домой. Мы все-таки поцеловались у ее дверей, но оба были не настроены на продолжение. Продолжение непременно будет. Но, видимо, не сегодня.

Выйдя из подъезда, наткнулся на комитет по встрече. Какой-то парень лет двадцати шести двадцати восьми. И группа поддержки из трех хмырей местного разлива. Все были в силах тяжких, с монтировками и ножами. Я тоскливо вздохнул. Не хватало еще разборок с бывшим Оксаны. А по всем канонам жанра передо мной должен стоять именно он.