Чужой наследник

Глава 17 Уборка мусора

Сидя на крыше дома, я наблюдал за окнами апартаментов, в которых остановились очередные наемники неведомого врага.

Мой прошлый тренер гимнастики, сейчас таких называют «физрук», часто говаривал: «Главное в драке, красиво ворваться». У него было еще много таких вот перлов мудрости «старика отца», которыми он щедро со мной делился. Как и довольно чувствительными ударами гибкой хворостины по лодыжкам. Но именно с этим его утверждением я был не вполне согласен. Главное в драке — подготовка. И победа. Иначе какой смысл? Тактика «красиво ворваться» играет, когда тебя к драке вынудили. А этого лучше не допускать. Что, увы, не всегда получается. Жизнь боль, тлен, и разочарование. Вру, конечно. Жизнь — прекрасна.

Сейчас был как раз мой любимый случай. Я, укрытый тенями, наблюдаю за противником. А он, бедолажка, даже не предполагает, что скоро ему настанет неотвратимый, жестокий, и окончательный трындец.

Итак вводные: в апартаментах четыре комнаты и трое ограненных. Громила — маг крови. Мужик со шрамом — зерг знает. Лично не видел. И третий потасканного вида субъект — прыгун. Или по нашему александрит. Таскает на пальце ранговое кольцо — пижон. Я бы тоже таскал, но у меня пока нету.

Комнаты расположены «распашонкой». Друг против друга. У нас по другому. У нас длинный коридор и из него пять арок — дверей, выходящих на одну сторону. Этаж четвертый, как и у меня. В апартаментах имеется кухня и три жилых помещения. Сейчас мужик со шрамом сидит в одной комнате, а прыгун с громилой в другой.

Все это я знаю, потому что Ик, переодевшись в костюм ниндзя, ползает по хате и докладывает мне обстановку. На окнах шторы, и снаружи не видно даже силуэтов.

С магом крови надо что то решать. Нельзя дать ему возможность задействовать все грани, он меня размажет. Шутка ли, почти мастер. А может и уже. Грань тонка.

Но первым надо убрать прыгуна. Он смоется, лови его потом по всему форту. Отпускать никого из этих хмырей я не намерен. Потому что поднял руку на Строговых — умер. Чтобы остальные задумались, а стоит ли. Правда, до состояния «остальные задумались» еще далеко. Надо в локу выложить наши маленькие победы, типа на инфопортал. Как сплетню или журналистское расследование. Так — пометка в ежедневник, присмотреться к журналистам. Сосредоточься, Арлекин! Вопрос проникновения не стоит. На кухне открыто окно. Вот он — мой парадный вход.

Я проверил мое потенциальное оружие победы. Грань «Ментального удара» все еще на месте. Откуда такое богатство? Я забрал ее у менталиста. Того, который сдох от потери крови у нас на полу прихожей.

Да, это и есть мой дар Силы. Я могу искажать чужие грани и влиять на них. Или временно их забирать и использовать. Использовать только один раз. Но, обычно, хватает и этого. Перед тем как менталист испустил дух, я забрал у него самую прокачанную грань — ментальный удар. Таким ударом можно кому угодно мозги в кашу превратить. И никакая, зерг его заешь, регенерация не спасет, что характерно. Теперь есть у нас теперь методы против физиков-беспредельщиков. Он мне еще за рапиру Августовича должен. Унес и не вернул почти уже семейное, можно сказать, имущество.

Так, план готов. Хватит тянуть резину. Пора красиво ворваться.

Интерлюдия. Ничего не подозревающие наемники

Муромец сжал в руке очередную, уже пятую, банку из-под пива. Небрежно швырнул получившийся комочек на пол, к остальным. Достал из упаковки следующую. Пробил пальцем крышку.

— И чего мы ждем, Шнырь? — продолжил он разговор. — Надо было сегодня же все и закончить. Чего тянем?

— Обязательно засирать комнату? — неприязненно выговорил ему Шнырь, штатный прыгун их группы. — Мы здесь живем как бы.

— Да похеру. Нам здесь недолго кантоваться. Но вот чего мы ждем, а? Шнырь?

— Задолбал ты, Муромец, своим нытьем. Ждем, потому что Шрам приказал.

— Ну вот чего ждать? Дождались уже, что Мозгокрут маслину поймал.

Разговор повернул по кругу, уже не в первый раз. Муромцу было скучно и хотелось движняка. Шнырь лучился недоброжелательностью. Он — какой-то там бастард блаародного рода, вытуренный из семьи за махинации. И терпеть не мог быдловатые замашки Муромца, выросшего в трущобах, на нижних уровнях Калинина — кланового города Рубинов. Тот же на классовую неприязнь Шныря чихать хотел. Ныл он не потому что был занудой. Просто ему хотелось позлить высокомерного недоноска.

Муромец высосал очередную банку в один глоток. Смял, швырнул к товаркам. Взял следующую. И снова завел шарманку.

— Не, приказ — понятно! Шрам зря не скажет. Не понятно, чего ждем-то?

Шнырь вскочил со стула, на котором сидел до этого, и повернувшись спиной к двери, лицом к Муромцу заорал:

— Ты реально уже достал, дегенерат! Еще раз спросишь, чего ждем, я тебя в выгребную яму за городом портану! В твою родную среду обитания! Пробежишься заодно…

Раздалось тихое пфф. Шнырь не успел закончить описание ближайшего будущего Муромца. В голове его образовалось выходное отверстие, из которого вылетели кровища, мозги, и осколки лобной кости. Никого он уже никуда не портанет.

Муромец текучим плавным движением вскочил. Аурный щит и «Ускорение» он врубил на одних рефлексах, еще когда заметил мелькнувшую в дверях неясную тень. Отшвырнув с пути не успевший завалиться на ковер труп Шныря, он ринулся вперед. По дороге проявил Усиление. В дверях стоял тот самый мозгляк, который прострелил Муромцу ладонь во время прошлого неудачного налета. Муромец даже не успел удивиться самоубийственной наглости этого червяка. Из вытянутой вперед ладони пацана в голову магу крови ударил ярко-синий луч. Мир в глазах Муромца померк.

Квартира наемников

Я едва успел отпрыгнуть, когда пролетающая мимо меня туша врезалась в дверь противоположной комнаты. Бдышш. Шум треск, и бессознательное уже тело валится на пол, не добежав до окна. Минус два. Остался командир, тот самый Шрам. Шнырь весьма неаппетитно размазался по обоям. Попади я под удар прокачанного физика, было бы примерно то же самое.

Фу, как они комнату засрали!

Мозг резко уколола тревога от Ика. Пригибаясь, поворачиваюсь в сторону опасности. Напротив стоит Шрам. Какой шустрый, однако! Между нами меньше двух метров.

Мы одновременно явили грани. Он швырнул в меня темно-фиолетовый комок какой-то гадости. Я ударил теневым клинком. Еще и аметист, зерг. Неприятный противник.

Оба мы достигли успеха частично. Я пропустил фиолетовую дрянь сверху. Однако, ей не обязательно было попадать прямо в меня. Я почувствал, как что-то впилось в мою ауру. Комок полетел дальше, чтобы раствориться возле двери брызгами эктоплазмы.

Мой клинок, которым я целился в шею, вспорол плечо шустрого предводителя наемников. И вспорол так себе. На троечку. По клинку тут же попыталась пробраться ко мне очередная фиолетовая дрянь, но я его погасил. Зерговы малефики!

Я бросился в длинном перекате на сближение. Шрам, наоборот отскочил назад, максимально расширив ауру. Мимо меня пронеслась волна аметистового мерцания. А вот это плохо! Плохо!! Плохо!!!

Выйдя из переката я оказался ближе к Шраму чем был, и повторно атаковал его клинком, накинув откатившийся плащ и двойника. Целился в живот. И попал. Немедленно деактивировал клинок, снова чуть не поймав пассивное проклятие из его ауры. Зерг!

Шрам не скорчился и не схватился за рану на животе. Хотя оттуда и начали вываливаться внутренности. Он ударил концентрированным «Гниением плоти»…

Прямо в моего двойника! Будь двойник живым человеком, сейчас с него бы клочьями, пузырясь, слезало бы мясо. А так он просто рассеялся. Гниение пролетело дальше и попало прямо тушу не вовремя показавшегося из комнаты Муромца. Ну как, Муромца. Мертвое тело под управлением малефика. Безотходное производство получилось. Сам поднял — сам обратно упокоил. Мне меньше забот.

МУРОМЕЦ. НЕМНОГО МЕРТВЫЙ

Я же, оказавшись в это время слева от некроманта, влепил ему в голову удар с разворота. Заблаговременно надетым на левую руку кастетом. Последнее, что увидел наемник перед тем, как потерять сознание, соткавшуюся из теней висящую в воздухе мелкую мартышку, которая яростно визжа, показывала ему оттопыренные средние пальцы на обеих лапках. Шрам рухнул как подкошенный в кучу собственных кишок.

Фу, загадили квартиру.

А этот самый Шрам точно мастер. Следовало догадаться. Аметисты вообще одни из самых опасных врагов. Конечно любой ограненный опасен по-своему. Но эти могут нагадить даже после смерти. Шрам правда еще жив. А в мою изрядно растраченную ауру вгрызается проклятие, которое меня только краем зацепило. Попало бы в меня и все. Остановка сердца или коллапс легких какой. Ну или хуже — цирроз печени. Не бухнешь. Меня же задело лишь краешком.

И теперь, даже когда Шрам будет мертв, ничего не изменится. Эта дрянь так и продолжит выедать ауру, пытаясь сделать свою работу. Вот пакость! Надо резать, «не дожидаясь перитонита». Я со вздохом огорчения резанул теневым клинком по собственной ауре, одновременно мысленно отвергая отсекаемый кусок.

Аааррр… Больно, зерг! Я даже на пол свалился. Ноги не удержали. Порычал в рукав, закусив его, для верности. Нет реально больно. Немного полежав и отойдя от болевого шока, осмотрел ауру. Ошметки проклятия цепко держались за края ауры. Ладно это в полевых условиях не лечится. Пойду посмотрю, что там в комнате с пивом шебуршится.

Сплющенный о стену, труп Шныря шевелился и почти дополз до порога комнаты.

— Соберись, тряпка! — рявкнул я на него. После чего, опровергая собственные слова, шибанул сгустком ауры. На всякий случай тем, с ошметками проклятия. Начинающий свою карьеру недоделанный зомби дернулся затих. Не быть ему зомби-лордом.

— Так будет с каждым, — пафосно провозгласил я, воздевая вверх дрожащий от напряжения средний палец.

Во входную дверь заколотили. Истеричный женский голос требовал открыть немедленно и прекратить. Видимо, вот это все. А я что. Я уже все вот это прекратил.

— Вы кто такие? Идите на хрен! Я вас не знаю! — рявкнул я голосом Муромца. Для меня подделать любой голос или интонацию — пара пустяков. Входит в набор базовых навыков, так сказать.

— Что там у вас происходит? — возмущенный женский голос, — Мы сейчас полицию вызовем!

— Ты полицая вызовешь, а я тебе шею сверну, курица! Угомонись! Нормально уже все!

А что, не соврал. У меня вот все нормально. Ну, относительно. А у этих… ну тут ведь как. За дверью послышалось бормотание, явно мужское. Женский голос пару раз взвизгнул, но потом отдалился и затих. Вот так мужское благоразумие побеждает врожденную женскую стервозность! Мужик зассал связываться и отмороженную жену увел. Или сожительницу, кто их там знает. Хехе. Не, реально, она этого Муромца видела вообще, чтобы так в его хату бесстрашно ломиться? Ладно, зерг с ней.

Пора приступать к допросу. А потом и к приятному. К обыску и конфискации ценностей к вящей пользе прекрасного меня. Чую, у ребят есть чем поживиться! Особенно интересуют грани еще живого аметиста. И артефакты!

Допрос прошел быстро. Шрам был профессионалом. Поэтому он не сильно запирался, понимая что ответы я получу в любом случае, а мучится придется долго. Игра проиграна и смысла хранить верность случайному нанимателю он не видел. Окончив допрос, перерезал ему горло.

При обыске в комнате главаря наемников я обнаружил уже знакомый мне телефон. С единственным контактом обозначенным, как «Наниматель». Наниматель. А я знаю имя и фамилию этого нанимателя. Эр Роман Соколов, из клана Рубина. Надо бы позвонить, о делах наших скорбных покалякать.

После нескольких гудков трубку сняли и недовольный голос произнес:

— Что-то срочное? Мне сейчас не очень удобно говорить.

— Привет эр Соколов. — прохрипел я. — Это снова Арлекин. Засылай новых наемников. Эти кончились. Но побыстрее. Я уже иду за тобой. Оглядывайся! — и положил трубку, из которой перед этим донесся яростный скрип зубов.

Пару часов спустя я вышел из храма Силы. Все тот же молодой парень — астральщик, который вел службу для родителей Олега, вычистил из моей ауры остатки проклятия. Естественно за деньги. За немалые деньги. Жадные, бессердечные твари, служащие не Силе, а Золотому Тельцу, эти дети турмалина! Хорошо, что я порядком истощил ауру. Вопросов у него не возникло. А то, будь я в полной силе, зерг знает, как от проклятия избавляться. И чем его присутствие в ауре грозит. Слава о том, что моя аура повышает ранг на порядки, мне точно не нужна. Такая огласка бы не кончилось ничем хорошим.

Процедура очистки тоже не была приятной. Он призвал каких-то бесплотных тварей, похожих на помесь пиявки с шейкером. Они с удовольствием сожрали фиолетовые пятна, и присосались бы к ауре, но астральщих вышвырнул их обратно.

Вот и ладушки. Пойду домой досыпать, а потом к Барыге что ли. Надо сбыть хлам и банковские карты, полученные у наемников. А кое-что и себе оставить можно. Кроме того, на сегодня запланирован еще и легальный шопинг. Покупать что-то у Барыги я не собирался.

После сна я шел по форту, и душа моя радовалась. Мне нравились кривые узкие улочки. Симпатичные приткнувшиеся к стенам трехколесные мобильчики. Ползучие плети, зеленеющие первыми листиками, взобравшиеся на подоконники квартир некоторых домов. Яркие граффити, сделанные из хулиганских побуждений. Я улыбался городовым, переодевшимся из костюмов химзащиты обратно в свою синюю форму и белые фуражки. Они провожали меня слегка ошалевшими взглядами, видать нечасто им улыбаются. Вдыхал утренний воздух, запахи весны и города. Я был счастлив быть здесь, был доволен тем, как разрешилось ночное дело. И я, наконец, узнал кто стоит за этой охотой. И за убийством родителей.

Поймите, я не убийца-рецидивист с выжженной душой… А, нет, как раз он!

Но я не убиваю людей за косой взгляд или ни за понюх табаку. Я устранил угрозу себе и своей семье, действуя безжалостно и последовательно. Прибарахлился. Меня радовало именно обретение безопасности и трофеи. А не то, что я жестоко замочил давешних неудачников. Такие люди, как они, всегда так заканчивают, если не успевают соскочить. А соскочивших — единицы. Издержки профессии. Кисмет.

У меня в свое время была самая крутая крыша в Империи, но если бы я облажался, хоть раз… никто бы не пришел меня спасать или там, выкупать из плена. Меня списали бы, как списывают отработавшую свое вещь.

Сейчас же я был почти счастлив, причем почти беспричинно. Просто потому что.

Для меня такое состояние было странным. Необычным. Ощущения полноценности бытия прочно подзабылись, стерлись, истончились, покрылись серой липкой пленкой обыденности. Если подумать, то последние лет семьдесят из моих ста пятидесяти я ничего подобного не испытывал. Особенно после смерти единственного сына.

Я был желчным зловредным стариком, которого ничего не радовало и ничего не удивляло. И вот — я вновь могу радоваться жизни и милым пустякам. Может, во мне действительно живет кусочек души Олега. Может, заключение в амулете-филактерии так повлияло на мою суть. Но я благодарен Судьбе и Силе, что эти ощущения вновь со мной. Неважно почему.

По дороге я зашел аж в две булочные, потому что кренделя это круто, а круассаны просто огонь. И незачем себя искусственно ограничивать.

В магазине «Промтовары» за прилавком меня встретила красотка. Прошлый раз был какой-то скучный пыльный хрен. Сейчас там стояла симпатичная, лет двадцати двух — двадцати пяти, девушка в белой рубашке и темно сером комбинезоне. Брюнетка с короткой прической и карими смеющимися глазами. Я бы не назвал ее красавицей. Но она была полна необъяснимого обаяния и шарма. Жалко, что этот обаятельный флер обычно рассеивается, едва девица из подобного Качалке квартала открывает рот.

— Приветствую, барышня, меня зовут Олег. Я, наверняка, стану вашим постоянным клиентом.

— Привет, Олег, а я про вас знаю! Я Оксана. Пойдете дальше или у меня расторгуетесь?

ОКСАНА ДМИТРИЕВА

Мелодичный, сильный голос. Правильная речь. Да она просто милашка! Так воу, воу, Олег, тормози! Как я только что себя назвал? А, ладно!

— Давайте, посмотрим, что кот принес, — проговорил я, выкладывая на прилавок всякую ерунду, реквизированную у покойников. Включая «Бизон» с золочеными щечками рукояти и долами ствола.

— Котик видимо изрядно пошалил. Плохая киса!

— Мяу, — смотрю на нее умильными глазами, склонив голову. Принимая и тон, и словесную игру.

— Сила, какой взгляд! Все, котик прощен!

Не прекращая разговаривать, она ловко рассортировала товар по принадлежности.

— Так-так. За все тысяча сто, — как бы извиняясь, она пожала плечами. — Тут не очень много толковых вещей.

— Продано! Кстати. О, великая повелительница прилавка! О, сиятельная начальница всего вот этого вот! — обвожу рукой пыльную обстановку. — Не снизойдет ли прекраснейшая к бедному сироте и не проведет ли с ним один вечер?

— Кхм, какой быстрый котик. Вы мне так вежливо предлагаете перепихнуться разик по-быстрому?

— Сначала поесть в приличной обстановке и познакомиться. А потом как пойдет, — развел руками. — Может и не один разик. А может и «останемся просто друзьями».

Тут я сморщился, как будто откусил лимон.

— Я для вас старовата. И у благородного не может быть друзей среди простецов.

— Мои сверстницы — скучные малолетки с пустой головой. Мне больше нравятся женщины вашего типа. Возраст не так важен, как вам, Оксана, кажется. А друзей я себе выбираю сам.

— Значит вечер, еда…

— Все что угодно.

— В среду в «Деммени» будет Король и Шут. Достанете билеты, я пойду с вами.

— Театр? Ммм… Нет, я не имею ничего против, буду счастлив сопроводить вас.

— Давай на ты, идет? Не против?

— Только за! А почему театр? Не придираюсь, правда интересно!

— Эх. Мне самой туда никак не попасть. Билеты продают только благородным, ты в курсе? Я иногда смотрю пиратские съемки из зала в локе. Там играют крутые ребята. Ставят интересные вещи. В кафе я и сама, знаешь ли, могу сходить. И что, если я живу в Качалке, то не могу интересоваться театром?

— Я живу на первой линии и не интересуюсь. Дело не в том где мы живем, а в том, кто мы такие. Сам не понял, что ляпнул сейчас. Нужен твой номер комма, если ты не против. Чтобы утрясти детали.

Она с улыбкой протянула мне визитку. «Оксана Дмитриева. Юрист» и код комма.

Внутренняя дверь открылась. На пороге стоял Барыга, и глаза его метали молнии.

— Олег, можно тебя пригласить внутрь?