Чужак. Особый магистрат

Глава 19

Глава 19. Карнавал

У подножия гора располагалось множество деревень — люди тянулись к большим городам, но не всем удавалось найти место за высокими стенами. Вольтерра терпеть не мог изменений. Словно старомодный ворчун, он морщил длинные башни и хмурил зубчатые стены недоверчиво поглядывая на длинные обозы с непрошенными гостями. Восточные ворота открывались нехотя, с протяжным скрипом, а стража недоверчиво бурчала, проверяя подорожную у добродушных незнакомцев, кто вез в город душистые товары.

А вот торговля не смотря на нерадушный прием шла хорошо. Именно по этой причине вокруг Вольтерры, словно грибы росли небольшие поселения и лагеря. Сюда приходили не только торговцы, но забредал и случайный народ в поисках случайного заработка.

Катерина остановилась возле покосившегося забора и попыталась разглядеть утопающий в высокой траве дом под соломенной крышей.

— Ищешь там жизнь? — уточнил дух леса.

Двушка пожала плечами:

— Никогда не видела такого запустения. Ты только посмотри виноградник совсем зачах.

Перескочив через ограду, Катерина подошла к дому, обошла его по кругу и заглянула в крохотные окошки.

— Никого.

— Хочешь сказать ты это чувствуешь?

— Я это знаю, — ответил Спирито. — На всю деревню ни одной живой души.

Во взгляде Катерина возникла тревога.

— А мертвой?

Вытянув шею, дух леса повернул голову в сторону остальных домов, немного помолчал, а затем со всей уверенностью заявил:

— Мне не дано ощущать нежить.

— Почему? — Катерина вернулась к ограде и положила руку на рукоять шпаги. И сразу успокоилась.

— Наши умения даются нам от рождения. Мы можем развивать их или благополучно забыть про них. Но развить не существующий талант невозможно.

Они неспешным шагом направились по пыльной дороге, что пересекала деревушку и уходила вверх на холм, к восточным воротам Вольтерры.

— Неужели все предначертано? — спросила Катерина, решив продолжить разговор, показавшийся ей весьма интересным.

— А разве куст может стать могучим дубом? Или плакучая ива превратиться в лилию?

— Так ведь это деревья и растения, — фыркнула девушка.

Широкополая шляпа покачнулась в знак несогласия:

— Внешние различия у деревья видны взглядом, а у человека они скрыты, но суть та же самая.

— А что скажешь на счет простолюдинов? Много ли у них талантов?

— Ты будешь разочарована, но талант не зависит от толщины кошелька.

Катерина скривила носик:

— Да откуда тебе знать про первородных? Ты всего лишь ожившая деревяшка!

— Ты видишь лишь то, что хочешь видеть, — спокойно ответил Спирито. Его не могли оскорбить её слова. Впрочем, разговор он прекращать не стад, а попытался объяснить: — Я долгое время живу на этом свете. Очень долго. Именно так, я смог обрести возможность учить, избавившись от корней.

— Долго это сколько?

Сняв шляпу, лесной дух прикоснулся к покрытой корой щеке и надавив на нее содрал большую её часть обнажив гладкую поверхность в ровных кольцах, точь-в-точь как на срезах деревьев. Его широкий рот зашевелился, но слов слышно не было. Скорее всего Спирито так было легче считать.

— Больше трехсот земных лет, — закончив подсчеты сообщил дух.

Катерина выпучила глаза:

— Сколько?

— Три сотни лет.

— Не может быть!

— Не вижу смысла спорить по данному поводу, — ответил Спирито. — Я рос и высился недалеко от Печчоли. Небольшая роща, которая стала больше в несколько раз, когда я получил сотое кольцо. Неподалеку от нас находился разбойничий лагерь, они очень часто выходили на тракт и возвращались с хорошим кушем. А я рос и слушал, их разговоры, вечерние песни и пьяные прибаутки. Человеческая речь не такая уж сложная. Мне удалось постичь ее в совершенстве за неполный год. Еще я наблюдал: но меня больше интересовала природа, чем людской быт и пороки, которые разрушают ваше существование не хуже жуков точильщиков.

— Ты сотню лет стоял на одном месте⁈ — Катерина ухватилась за самое интересный, по её мнению, факт.

— Разве это много?

— Да я в детстве и пяти минут не могла усидеть на месте.

— Ты и сейчас довольно прыткая. И замечу, что это сильно раздражает!

— Возможно, — не стала спорить Катерина. — Но, святые мученики, сотня лет!

— Я назвал бы этот период: отрочеством. Но знаешь, вторая сотня выдалась куда занятнее. Возле нашей чащи поселились лесорубы, которые стали теснить наш город. Так я впервые в жизни познакомился с одушевленным.

— С кем?

— Деревом, лишенным корней. Мы называем таких privo[1], но на твоем наречии одушевленный будет звучать понятнее, — объяснил Спирито. — Ночью он вышел к лагерю лесорубов и попытался прогнать их, продемонстрировав свою силу. Но не вышло. Знаешь — вы люди очень упрямы. Причем упрямство ваше порой застилает разум.

— И что же случилось с лесорубами.

— Одушевленный избавился от них, как от сорняков на поле.

— Убил?

— Избавился, — ответил Спирито. — Убийство в нашем понятии сопряжено с внезапностью. Но лесорубы были предупреждены, что их ждет неминуемая смерть. Местные власти всполошились и на лес впал в немилость. На одушевленного устроили нестоящую охоту. Но победить privo на своей земле невозможно. Так что вторую сотню лет своей жизни я постигал искусство войны.

— А что было дальше?

— Третья сотня? Она был безумно скучна, как любят выражаться люди. Я рос и креп, обзавелся семьей. А потом в лес пришли святые братья…

Спирито не успел договорить, потому что у дальнего дома возникла невысокая тень. Выглянув из-за угла, она резко исчезал и нечто неуловимое, птицей метнулось вглубь заброшенных дворов.

Обнажив шпагу, Катерина внимательно осмотрелась. Мертвая тишина — не слышно ничего, даже стрекотание цикад, что уж говорить про птиц и прочую живность. Девушка решительно двинулась вперед, но длинная ветвь остановила её. Спирито оказался рядом — его янтарный взгляд был прикован к ближайшему дому.

— Не торопись, человек. Там что-то есть.

— Ты же говорил, что не чувствуешь нежить, — заметила Катерина.

— Не уверен, что эти существа можно отнести к мертвой плоте.

— Существа? Их там много⁈

— По меньшей мере две дюжины. И я больше, чем уверен, что настроены они отнюдь не дружелюбно.

Томящуюся вечернюю жару, разогнал легкий ветерок. Мир, который застыв, словно на полотне художника внезапно ожил. Деревья, взволнованно покачиваясь зашумели, а следом послышался неприятный скрип старых балок. Казалось, что дом, будто дремавший в гробу старик потянулся, разминая застывшие кости.

— Что это? — испуганно шепнула Катерина.

Дух леса опустил голову. Послышалось его тяжелое дыхание:

— Пока не знаю. Но радоваться этому точно не стоит.

Катерина заметила, как в наступающих сумерках, вспыхнули чьи-то изумрудные глаза. И это не был отблеск отражение, как у тех же кошек, вовсе нет. Свет шел изнутри. Приняв боевую стойку, девушка не спешила нападать. Слишком мало известно о противнике, чтобы оголтело кидаться в бой.

Но самое удивительное, что противник не пытался укрыться. Он осторожно, словно дикий зверь, выбирался из своего укрытия, чтобы получше разглядеть путников.

Только вот очертания и фигура мало напоминала человека — совсем не так как было со Стригой. Возле соседнего дома вспыхнуло еще две пары глаз.

— Святые Лурии, что это такое? — вскрикнула Катерина, когда на одну из веток примостился огромный ворон. Только на птицу он походил лишь от части. Такая же голова, клюв и крылья, а вот тело и руки у него были человеческие. А еще рубиновый взгляд. Такие глаза Катерина видела у кролика альбиноса, что содержала сеньора Беатричи, что прослыла черной ведьмой.

— Воздержись от необдуманных действий, — произнес Спирито, внимательно следя за приближением зеленоглазых существ.

— Я и не планировала. Только ответь: кто это?

— Мамутоне, базилиски. Никогда не слышала о таком? — поинтересовался лесной дух.

— Слышала. Но ведь это всего лишь легенды.

— Легенды не рождаются на пустом месте, человек.

Тем временем странных существ становилось только больше. Они уже не просто выглядывали из-за угла, а открыто демонстрировали свое бесчисленное количество. И Катерина наконец смогла разглядеть их ужасающий вид. Люди в массивных овечьих шкурах и деревянных масках. Но только сейчас Катерина заметила на их шеях странные колокольчики. Мамутоне медленно двигались вперед беззвучно. И только когда они добрались до ограды, раздался предупредительный звон.

— Для них это граница, рубеж! — спокойно ответил Спирито, продолжая оставаться на месте.

Катерина недоверчиво взглянула на духа:

— Почему ты так решил?

— Посмотри на того, крайнего, с рогами за спиной.

Девушка перевела взгляд. Существо стояло ближе всего к покошенной изгороди и странно извивало шею, словно филин. Потом его рука, а может лапа, дотронулось до одной из жердей, и тут же дернулось.

— Она его не пускает. Иначе бы мамутоне уже давно бросились бы на нас, — пояснил Спирито.

— Тогда чего мы ждем? — не поняла Катерина.

— Разрешения.

— Какого еще разрешения⁈

Сняв шляпу, Спирито поднял голову и уставился на ворона с человеческими руками.

— Базилиск призван защищать границу между мирами. Там, где тонко, там и рвется.

— И что же нам надо сделать, что он нас пропустил? — поинтересовалась Катерина.

— Любому богу нужно лишь одно — жертва!

Девушка заметно вздрогнула. Опустила шпагу и попятилась назад, недоверчиво покосившись на лесного духа.

— Что значит жертва?

— Подаяние. Но не от тебя человек — а от меня.

Возможно, ей показалось, но на лице Спирито возникла улыбка. Или у этой гримасы было иное назначение. Выступив вперед, дух подошел к дереву и низко поклонившись, произнес на незнакомом Катерине языке:

— Benve nostrodys territorio[2]

— loqui, — послышалось недовольное карканье.

— Sumusis itin ad urb pythonissam[3].

Ворон промолчал. Спирито сделал шаг вперед. Базилиск раскрыл крылья, издал устрашающий звук напоминающий бычий вой:

— Mane!

— Что он говорит? — на лице Катерины возникла тревога.

— Он говорит: рано, — ответил дух леса.

— Как это рано?

Ворон забавно подпрыгнул и развернулся спиной, укав на заходящее солнце. Алый диск, уже частично ушедший за горизонт вопреки привычным законам, стал медленно смещаться направо вдоль мрачных очертаний города. Тени домов вытянулись, изогнулись, превратившись в уродливые очертания.

— Что происходит? — голос Катерины заметно дрогнул.

— На Краю иные законы. Думаю, привычный день, здесь имеет немного иную форму, — попытался объяснить Спирито.

— Не понимаю, ты можешь говорить яснее?

— Мы за пределами нашего мира. И здесь все не так!

Нахмурившись, девушка уставилась на дома и траву, которые немного размазались, словно намокший рисунок, и немного округлись, повторив движение теней. Странное наваждение меняло все вокруг. И повинуясь этим изменениям пришли в движение люди-животные в деревянных масках. Послышался оглушающий звон колокольчиков. Во все горло заорал ворон, что сидел на ветке и захлопал в ладоши своими человеческими руками.

Зажав уши ладонями, Катерина взглядом наполненным ужасом взирала на творившуюся вокруг вакханалию. Ей вспоминались мозаики знаменитых живописцев, изображавших адское веселье и муки грешников. Как точно они отражали дьявольское безумие. Огонь, котлы, и безудержное веселье рогатых существ, что получили в свою власть грешные души.

Заброшенный город наполнил оглушающий смех — дерзкий, надрывный. Упав на землю, Катерина чувствовала, как ужасный звук проникает в нее, заполняет тело и разрывает изнутри.

А что Спирито? Он застыл на месте, словно дерево, и просто смотрел вперед.

Смех постепенно превращался в один сплошной свист, Катерина видела перед собой лишь размытые полутона, очертания людей, домов. Неповоротливые гиганты и уродливые карлики водили вокруг нее хоровод, тыкали своими кривыми пальцами и размахивали факелами.

Катерина ощутила, как задыхается. Невыносимый запах гари смешался с животным потом и испражнениями. Она словно оказалась в хлеву в окружении мычащего скота. А животные в масках продолжали кружить и беситься. Кто-то из низкорослых уродцев остановился возле Спирито, показал ему неприличные жест и справил на плащ лесного духа малую нужду.

Зажмурившись, Катерина попыталась кричать. Но её голос тонул в общем гвалте безумства. Тогда она попыталась встать, но чей-то мощный пинок вернул девушку на место. Что происходило потом, Катерина не помнила. Нарастающий звук просто взял и стих. И в полной тишине раздался протяжный кашель и старческий голос произнес: «Еще рано!»

Яркое солнце заставило девушку поморщиться. Ужасно хотелось пить. Она разомкнула уста и простонала.

— Вставай, здесь неподалеку есть колодец, — послышался голос Спирито.

Открыв глаза, она привстала и осмотрелась. Пустынная дорога, высокая трава и все те же покосившиеся от времени дома. Вздрогнув, она зажмурилась — ей это не приснилось. На глазах выступили слезы.

— Безумие! Они пытались свести нас с ума, — с придыханием произнесла она.

Спирито кивнул.

— Но у них не получилось.

— Пока не получилось! — рявкнула Катерина.

Поднявшись на ноги, девушка ощутила ужасную боль в спине. Но не подала виду и решительно направилась по дороге в обратном направлении.

— Постой! — окликнул её Спирито.

Девушка остановилась, обернулась. На её лице отчетливо читалась обида.

— Ты ничего не сделал! Даже не вступился за меня. Эти твари издевались, унижали! А ты просто стоял и смотрел.

Лесной дух покачал головой.

— Хочешь сказать: я лгу?

Спирито не ответил, а лишь указал на неровную черту в дорожной пыли.

— В летописях Пожухлой травы, вчерашнее действо называется Карнавалом безумия. Считается, что только тому, кто перенес помешательство, дозволено вступить в круг ада.

— Куда⁈ — не поняла Катерина.

Указав на темные стены Вольтерры, Спирито продолжил:

— Вы — человеки, привыкли видеть внешнюю картинку, потемневший от времени камень, покосившиеся башни и глубокие трещины. Вроде бы тот самый град, что стоит здесь ни одну сотню лет. Но ты и все, кто смотрят на него — ошибаются. За стенами Вольтерры кроется иной мир, иная реальность. Там первый круг ада, порог, за которым кроется царство Смерти.

[1] (итл) лишенный

[2] (изм латынь) — приветствую тебя на твоей территории

[3] Мы держим путь в город ведьм