Что будет, то будет

Глава 6. Слизерин против Гриффиндора

— Сегодня я хочу посмотреть, как вы умеете накладывать щитовые чары, — сказал профессор Лэнс, захлопнув журнал. В классе повисло молчание. Северус поймал себя на том, что мысленно посмеивается.

— Кхм… — откашлялся староста. — Профессор, мы этого еще не умеем.

Брови Лэнса взметнулись.

— Вот как? Ну, это поправимо, — улыбнулся он, потом поднялся из‑за стола и вышел в середину кабинета.

— Мистер Долиш! — поманил он. — Подойдите ко мне, пожалуйста.

— А почему опять я? — удивился Долиш.

— Потому что я так считаю нужным. А будете препираться, назначу взыскание, — бескомпромиссно ответил Лэнс, вздернув подбородок.

Долиш встал, нехотя (что было совершенно очевидно) поплелся в центр класса и остановился футах в пяти от Лэнса.

— А теперь, мистер Долиш, — сказал Лэнс, подходя чуть ближе, — я наложу на вас заклятье, а вы…

— Почему на меня?! — отшатнувшись, возопил Долиш.

— Триста строчек сегодня и столько же завтра, — сузил глаза Лэнс.

— Но, профессор… — начала Миранда и осеклась под взглядом Лэнса.

— Мисс Сильверстоун, вы хотите составить компанию мистеру Долишу за строчками?

— Нет, — покорно опустила голову Миранда.

— Давайте я попробую вместо него, если он боится, — раздался голос… ну да, конечно, Поттера.

— Кто боится, я?! — вскипел Долиш. — Давайте, профессор, я готов.

— Может, хоть дослушаете меня, для разнообразия? — спросил Лэнс, который теперь стоял, прислонившись к столу и сложив руки на груди, внимательно наблюдая за происходящим. Долиш немного покраснел.

— Итак, — продолжил Лэнс, — сейчас я наложу на вас заклятие, не буду говорить, какое именно, а ваша задача — отразить его при помощи заклинания Протего. Вы поняли?

— Протего, — медленно повторил Долиш. — Протего. Я попробую, профессор.

Лэнс взмахнул палочкой, произнес: «Нарангасетус», — и у Долиша на голове появился убор из орлиных перьев. Почувствовав, что что‑то явно не так, Долиш принялся ощупывать «украшение». Класс засмеялся.

— Плохо, мистер Долиш, — сказал профессор.

— А тебе идет, — заметил Стеббинс. Долиш показал ему кулак и обратился к профессору:

— Сэр, но я ведь не успел даже сказать «Протего»!

— Мистер Долиш, — осадил его Лэнс. — Вряд ли тот, кто вознамерится проклясть вас, будет ждать, пока вы соберетесь с мыслями. И поверьте мне, что направленное на вас заклинание по нашим временам может быть куда менее безобидным.

Все притихли. Долиш нахмурился, а потом попросил:

— Можно еще раз, сэр?

— Я бы сказал, что в вашем случае даже нужно, мистер Долиш, — улыбнулся Лэнс.

Все снова засмеялись.

— Moment mal![2] — повернулся к классу Лэнс. — Сначала дождитесь своей очереди.

Класс поутих.

— Протего, — сосредоточенно шептал Долиш. — Про–те–го.

Лэнс же, обернувшись к нему, снова взмахнул палочкой.

— Протего! — выпалил Долиш, не дожидаясь заклинания Лэнса.

— Эванеско, — спокойно сказал профессор, и убор из перьев исчез. — Видите ли, мистер Долиш, я подозреваю, что это слово вам понравилось, но весь смысл щитовых чар заключается в том, чтобы блокировать ими чужое заклятье.

Северус не выдержал и рассмеялся. Все обернулись к нему. Брови Поттера картинно взлетели вверх, и Северус нахмурился вновь.

— Продолжим, — сказал тем временем Лэнс.

Еще добрых пять минут он пытался добиться от Долиша какого‑то результата. Наконец, после нескольких безобидных заклинаний, Долиш смог отразить заклятие профессора.

— Что ж, это уже что‑то, — кивнул Лэнс. — Десять баллов Слизерину.

— А можно, я тоже попробую? — выкрикнул Поттер.

— Я последний раз вас предупреждаю, мистер Поттер: за попытку помешать ходу урока буду снимать баллы.

— Слизеринец, без сомнения, — донесся чей‑то шепот со стороны гриффиндорских столов.

— А теперь, мистер Долиш… — начал Лэнс, когда довольный Долиш уже повернулся, чтобы идти на свое место, — …постойте, я вас еще не отпускал, куда же вы?

Долиш развернулся.

— Ну что вы на меня так смотрите, вам почти ничего не грозит! — усмехнулся Лэнс. — Сейчас я попытаюсь показать вам, как надо блокировать чужие чары.

— А сразу нельзя было это сделать? — недовольно проворчал Блэк.

— Пять баллов с Гриффиндора. Я не обсуждаю свою методику с учениками. Но вам, мистер Блэк, так уж и быть, замечу, что сделал это для того, чтобы вы не думали, что это такое простое дело. Объясняю это потому, что, кажется, вы не в состоянии сделать такое умозаключение самостоятельно, несмотря на все мои усилия. Итак, — обратился он к Долишу, — сейчас вы попытаетесь воздействовать на меня каким‑либо заклятием. Только прошу вас, чтобы оно было не очень серьезным…

Послышались редкие смешки.

— …в целях вашей же безопасности, — спокойно закончил Лэнс.

Долиш кивнул и, нацелив палочку на Лэнса, произнес:

— Экспеллиармус!

Лэнс, казалось, не сделал ничего — он только сосредоточенно смотрел на Долиша и в нужный момент едва заметно шевельнул палочкой, — но в тот же момент палочка Долиша выскользнула из его рук и на секунду повисла в воздухе, а потом медленно поплыла в сторону профессора. Долиш даже не обращал внимания на это — он растерянно смотрел на свою руку и повторял: «Но как?.. как же?..» Все смотрели на Лэнса, и, надо сказать, вид у многих был не менее озадаченным, чем у Долиша. Эванс, впрочем, нахмурилась, а Поттер ухмыльнулся. Северус решил, что они, видимо, уже знают о невербальных заклинаниях.

— Ах, простите, — беспечно сказал Лэнс, словно на него и не смотрели четырнадцать пар глаз. — Я не знал, что вы еще не проходили… Неважно, это я по привычке. Ну что, продолжим? Кто следующий?

Желающих не нашлось. Рвение Поттера, по–видимому, уже угасло.

— Я, — Северус встал со своего места неожиданно для самого себя.

В глазах Лэнса мелькнуло удивление.

— Мистер Снейп? А, ну хорошо, komm zu mir[3], — Лэнс кивнул, подзывая его жестом к себе.

Северус направился к пространству перед столом Лэнса, на ходу доставая палочку и обдумывая, какое бы заклинание применить. Глаза Лэнса вдруг расширились.

— Стойте! — сказал профессор. — Ваша задача — не нападать, а защищаться.

Северус не смог скрыть разочарования, однако кивнул.

— Амальгамариус! — произнес профессор.

Северус взмахнул палочкой, и мантия Лэнса вдруг засеребрилась.

— Двадцать баллов Слизерину, — оглядев себя, сказал профессор Лэнс. — Следующий!

***

Когда те уроки, что проходили до обеда, закончились, Северус вышел в коридор. Полуденное солнце струилось сквозь слюдяные окна, сея блики на каменных плитах. День был слишком душным и жарким для конца сентября. Стебли плюща безвольно повисли. Горизонт поглотила серовато–лиловая дымка. Коридоры, лестницы, галереи, двор и пространство снаружи были пусты: обеденный час, все обитатели Хогвартса в Большом зале. Почти все. Северус шел вдоль стен, стремясь выбраться за пределы замка. Он и сам не мог объяснить себе, почему не пошел на обед. Да, он был не голоден. Да, он был сыт по горло своими сокурсниками (не в буквальном смысле, конечно!), не говоря уже о представителях враждебного факультета. Но если быть до конца честным — а перед самим собой он привык быть честным — то сейчас он не испытывал особого раздражения на их счет. Нет, конечно, в его отношении к ним ничего не изменилось (да и с чего бы это вдруг?), но его презрение как бы отодвинулось на второй, если не на третий план, вытесненное и обесцвеченное каким‑то новым чувством… нет, скорее, ощущением. Может быть, дело было в чрезмерно жарком дне, или в том, что в воздухе было очень много пыли, рассеянной и неподвижной, но ему было трудно дышать — он дышал мелко и часто. Более того — и это он уже не мог списать на погоду — он чувствовал какое‑то странное жжение во всем теле. Кожа горела, кровь приливала к щекам — нет, он, конечно, знал, что румянца на них не появится, но ощущение оставалось прежним. В голову стали закрадываться какие‑то нелепые мысли: а что, если попробовать взлететь? Без метлы, а? Это никому не удавалось, но сейчас он чувствовал, что смог бы. Да что с ним происходит?!

Занятие у МакГонагалл тянулось невыносимо долго. Он заставил свою чашку исчезнуть, потом восстановил ее (хотя этого, естественно, не требовалось), трансфигурировал ее в кролика, перекрасил его в бордовый, заставил уменьшиться, увеличиться… Его манипуляции не укрылись от МакГонагалл, и она сказала:

— Мистер Снейп, если вы уже выполнили задание, можете приниматься за домашнюю работу.

Северус достал из сумки перо, чернильницу и пергамент и взялся за эссе, отметив про себя, что МакГонагалл не смущает отсутствие у него книг. Кажется, они оба знали, что в этом нет необходимости. При этом Северус заметил завистливые взгляды Миранды, у которой то с чашки исчезала только ручка, то наоборот, исчезала вся чашка, кроме ручки. Впрочем, остальные, чьи работы находились в менее бедственном положении, тоже смотрели на него косо — как, например, Дерн, чашка которого стала прозрачной, но исчезать никак не хотела.

***

Луна всходила над лесом. Северус смотрел на нее и не знал, зачем это делает. В последнее время, к его искреннему удивлению, это зрелище не оставляло его равнодушным — оно словно напоминало ему о чем‑то, словно загадывало какую‑то загадку, которую он хотел разгадать и никак не мог, ибо даже не понимал сути вопроса. Вот и сейчас, глядя на еще светлое голубое небо и серебристый неполный круг луны, он думал об этом, а не о зельях, ингредиенты или процесс приготовления которых так или иначе связаны именно с этой лунной фазой. Перед его мысленным взором неожиданно возник образ девушки в странной мантии. Он ее сразу узнал. Именно такой она была изображена на вкладыше от шоколадной лягушки. Когда‑то давно, еще на первом курсе, Северус нашел такой на полу гостиной. Видно, кто‑то обронил (у него самого никогда не было денег на такие лакомства)… На карточке была изображена девушка с маленьким сосудом, над которым поднимался серебристый пар. Девушка стояла на фоне луны. Когда она заметила, что Северус разглядывает ее, то нахмурилась, но потом складка между бровей разгладилась, и она кивнула ему. На обороте было написано, что это Клиодна, ирландская девушка–друид, открывшая свойства лунной росы. Северус долго хранил вкладыш у себя, пока однажды не потерял его.

Северус достал из кармана маленький пузырек и принялся собирать серебристую росу на небольшой лужайке, мысленно рассчитывая необходимое количество. А луна светила все ярче. Легкий вечерний ветер пробежал по склону ближнего холма. Северус вздохнул. На душе было тоскливо. Он развернулся и быстрым шагом направился к Хогвартсу.

На ступенях замка Северус заметил одинокую скорченную фигуру. Когда он подошел поближе, человек пошевелился. В угасающем свете сумерек Северус заметил, что это Ремус Люпин. Проходя мимо, Северус на миг замер, но потом двинулся дальше. Люпин не шелохнулся, все так же глядя на луну.

***

Незаметно подошло время первого матча сезона: как всегда, Слизерин играл против Гриффиндора. В субботу вся школа разместилась на трибунах. Погода была прекрасная — легкий ветерок трепал желтые кроны Запретного леса, трава ярко сверкала под солнцем. Трибуны шумели и размахивали шарфами и знаменами, причем казалось, что все они охвачены пожаром, потому что вся школа, как водится, болела за Гриффиндор. Неожиданно над рэйвенкловской трибуной взвилось одинокое серо–зеленое знамя.

— Эй, посмотрите! — воскликнула Аннабелла, ткнув туда пальцем.

Все обернулись. Шестикурсница Глэдис Найт довольно улыбнулась.

— А, это моя сестренка Кэндис и ее приятель Ричи, — сказала она. — Решили поболеть за наш факультет.

Аннабелла понимающе кивнула. Ситуацию никто комментировать не стал, но Северус вдруг подумал, что остальным слизеринцам это не особо понравилось. Конечно, испытывая на себе всеобщую неприязнь, они вечно жаловались, что все эти полупростецы с других факультетов мало что понимают в жизни вообще и в квиддиче в частности (исключение — Поттер, но он‑то чистокровный, пусть и влюблен в грязнокровку), но, с другой стороны, им нравилась эта их обособленность. Более того, Северус чувствовал, что это положение «осажденной крепости» помогало им, слизеринцам, хоть как‑то держаться вместе. «Каждый сам за себя» — наверное, именно этот девиз стоило бы добавить факультету Слизерин к общехогвартсовскому «Draco dormiens». Хотя с другой стороны, Северус прекрасно понимал, какую мощную силу может дать правильно организованное сборище хитрых, коварных, честолюбивых волшебников. Что ж, карьера под началом Темного Лорда, чего большинство рэйвенкловцев, гриффиндорцев и хаффлпаффцев не пожелали бы увидеть и в самом страшном сне, в слизеринской гостиной была не просто обычной, но уже и немного заезженной темой для беседы. Неудивительно, что в школе на слизеринцев смотрели со страхом и подозрением. Последним, впрочем, это очень даже нравилось.

Свисток мадам Хуч отвлек Северуса от его размышлений. Команды вылетели на поле. Рауг Дерн и Джеймс Поттер важно пожали друг другу руки, и игра началась. Раздалось легкое покашливание — проба эффекта Соноруса — и над полем разнесся голос комментатора Регулуса Блэка. Однако Северус к нему не прислушивался, сосредоточив все свое внимание на игре.

Охотники Слизерина — Долиш, Стеббинс и Дерн — сразу же завладели квоффлом, и в течение первых десяти минут четырежды забросили его в кольца противника. Северус увидел, что они играют по накатанной схеме — давят соперников к их воротам, не давая опомниться. Неважная тактика, подумал Северус, Поттер наверняка знает с десяток способов, как сломать этот барьер. Впрочем, дело облегчалось тем, что Стеббинс и Долиш понимали друг друга без слов, да и Дерн к моменту игры, кажется, оставил свои капитанские замашки, включившись в работу своего звена, напирающего, главным образом, не на точность бросков, а на силу и стремительность атаки. Северус внимательно смотрел за их маневрами, которые знал наизусть, главным образом потому, что ему хотелось отследить реакцию Поттера. Правда, ему мешал Гилдерой Локхарт, новый ловец, который почему‑то таскался следом за Поттером, расположившись ярда на три ниже и — о, ужас! — копировал его жесты и выражение лица.

«Проклятье! — подумал Северус. — Нельзя было выпускать его на поле».

Кажется, все слизеринцы это поняли. И если бы только слизеринцы! Дерн подлетел к Локхарту и что‑то крикнул ему. Северус не разобрал, что именно, но, наверное, что‑то вроде «за снитчем смотри, а не за Поттером», потому что Локхарт, откинув прядь золотых волос, тут же стал нарезать круги над стадионом, поглядывая то влево, то вправо, и при этом стараясь попасться на глаза как можно большему количеству зрителей. Фабиан Прюэтт, ловец гриффиндорской команды, сделал вид, что падает от хохота с метлы.

— Локхарт — идиот! — возмущалась Миранда. — Это же глупо!

— Я бы и то справилась лучше, — вставила Аннабелла.

— Помечтай! — заметил Обри, не отводя взгляда от того, что происходило в воздухе. — Девчонок не берут в команду.

— И зря, по–моему, — надулась Аннабелла, в расстроенных чувствах стукнув кулаком по трибуне, когда Поттер забросил еще один квоффл. — Неужели ты думаешь, что мы смотрелись бы хуже?

— Вы не умеете грубо играть, — пожал плечами Обри. Как раз в этот момент Стеббинс схватил за шкирку Кэмпбелла, дав тем самым Долишу возможность беспрепятственно добраться до колец. Кэмпбелл едва не свалился с метлы, но удержался, что‑то крикнув Долишу.

— И потом, — вставил четверокурсник Дерек Фрост, — неужели вы думаете, что мы позволим нашим хрупким куколкам рисковать своим здоровьем?

Аннабелла фыркнула, но, судя по всему, это ей понравилось. Миранда не прореагировала, с тревогой наблюдая за маневрами охотников.

Между тем снитча все еще не было видно, и поэтому загонщики обратили свое внимание на вратаря. Это было нетипичной тактикой, потому что если не требовалось нейтрализовать ловца, обычно доставалось охотникам, но Гидеон Прюэтт был слишком хорошим вратарем, и Дерну, Стеббинсу и Долишу вряд ли удалось бы забросить хоть один мяч, если бы ему не приходилось ежеминутно уворачиваться от летящих в него бладжеров. Северус отметил, что Мист играл не так плохо, как он ожидал, по крайней мере, вовсю старался, но на фоне Розье он выглядел довольно бледно — тот с остервенением бил по мячу, а если черное ядро летело не в чью‑то голову, отчаянно ругался с искаженным от ярости лицом. Хорошо, что не было слышно, а то его бы точно дисквалифицировали.

Круглолицая охотница Гриффиндора бросилась к своему кольцу и уже почти поймала мяч, ловко запущенный Розье в кольцо, но тут Мист ударил ее битой по рукам. Она закричала от боли и выронила квоффл, который тут же подобрал Дерн. Загонщик Гриффиндора Кэмпбелл накинулся на Миста, но тут Хуч остановила игру и подлетела к месту начинающейся драки. Даже под аккомпанемент возмущенного гула трибун было слышно, как она кричит:

— Что значит — вы перепутали квоффл с бладжером?! Скажите своему капитану, чтобы не брал в команду дальтоников!!! А вы, Кэмпбелл, держите себя в руках!

Игра возобновилась, и охотникам Гриффиндора удалось забросить пару–другую мячей, но Долиш, Стеббинс и Дерн вновь перехватили инициативу, и разрыв в счете скоро опять достиг двадцати очков. Поттер что‑то шепнул Фрэнку Лонгботтому, и как только мяч оказался у последнего, они быстро понеслись к кольцам, молниеносно перекидывая друг другу квоффл.

— Семьдесят — шестьдесят! — над стадионом разнесся голос Регулуса Блэка. — Нет! Семьдесят — семьдесят: никогда не видел, чтобы дважды подряд так мастерски повторяли один и тот же прием! Возможно, это новая тактика Гриффиндора? Интересно, как ответят слизеринцы?

Ответ слизеринцев не заставил себя долго ждать: когда Поттер, ловко увернувшись от Розье и Миста, подлетел к кольцам Слизерина, Уилкс вылетел из ворот навстречу Поттеру и нанес ему удар кулаком в челюсть.

В это время на комментаторской трибуне послышалась какая‑то возня, пара возгласов, и…

— Вот гад! — вдруг прогремел над полем голос… Сириуса Блэка? Все тут же обернулись туда. Да, точно, на трибуне стояли оба брата. Точнее, «стояли» — громко сказано. По всей видимости, Сириус старался схватить младшего за шкирку, а тот, наоборот, уворачивался. При этом оба пытались следить за событиями на поле.

— Твой Поттер гад! — запальчиво ответил Регулус, уворачиваясь в очередной раз. — Иди отсюда, вообще‑то я комментатор!

— Заткнись! Надеюсь, со Слизерина снимут, по меньшей мере, сорок баллов! — Сириус, совершив немыслимый прыжок, придавил брата к полу и уселся сверху. — Хотя лично я бы предпочел отплатить Уилксу той же монетой. Ну ничего, еще посчитаемся, ты слышишь?! Что вы говорите, профессор? Кто, я?.. Но…

Обернувшись вслед за всеми к комментаторской трибуне, Северус заметил разгневанную МакГонагалл, которая что‑то говорила Сириусу Блэку — к сожалению, этого слышно не было. Рядом стоял красный от гнева и немного помятый Регулус. Потом декан Гриффиндора кивнула, и Сириус убрался‑таки из ложи, что‑то бормоча себе под нос. Северус не без удовольствия подумал, что Гриффиндор независимо от исхода матча уже лишился нескольких баллов.

Мяч между тем вновь был у Слизерина. Долиш схватил его и понесся к кольцам Гидеона Прюэтта. Дерн был слева от него, а Стеббинс — немного позади. Развив бешеную скорость, Долиш перед самыми воротами бросил квоффл за спину и врезался во вратаря. Стеббинс подхватил мяч сразу же за Долишем и спокойно закинул его в кольцо.

— Восемьдесят — семьдесят! — прокомментировал Регулус, растирая шею и тщетно пытаясь привести в порядок мантию. Вдруг с другой стороны поля донеслось усиленное Сонорусом:

— А слизеринцы, как всегда, играют грубо…

— Мой кузен чокнулся, — закатила глаза стоящая рядом с Северусом Нарцисса.

— Ага, — поддакнул Обри. Нарцисса нахмурилась и метнула на него сердитый взгляд, но потом лишь вздохнула и покачала головой. Тем временем трибуны Хаффлпаффа и Рэйвенкло заметно развеселились. Северус скрипнул зубами.

— …Предвидя ваши возражения, профессор МакГонагалл, — продолжал Сириус Блэк, — я хотел сказать, что слизеринцы сегодня играют грубо. Ведь может такое случиться, что к своему следующему матчу они наконец‑то выучат правила честной игры… Посмотрите, как самоотверженно Сох… то есть, Джеймс Поттер отражает удары, летящие в сторону охот…

Голос Блэка внезапно смолк — видимо, догадался Северус, кто‑то все‑таки ухитрился наложить на него заклинание Силенцио.

Что же касается Поттера, то он и вправду вместо того, чтобы отлететь в сторону и предоставить загонщику возможность отбить мяч, направил метлу, явно рисуясь, между охотницей и бладжером. Удар пришелся ему в грудь. Локхарт поспешил отлететь подальше.

— Так ему и надо, не будет выпендриваться, — заметил «легальный» комментатор. — И кстати, травма не очень серьезная, ведь мадам Хуч пока еще не остановила матч…

Всеобщее внимание, как всегда, было привлечено к Поттеру, обхватившему себя вокруг грудной клетки, и поэтому едва ли половина зрителей заметила, как Фабиан Прюэтт, по–прежнему недвижно висящий над полем, вдруг начал снижаться, демонстрируя всем свой внушительных размеров кулак.

— Что происходит? — удивлялся Регулус. — Почему он опускается? Он грозит кому‑то? Ах, у него снитч?! Но гриффиндорский ловец же почти не двигался, я не выпускал его из поля зрения… Как, просто протянул руку и схватил подлетевший снитч? Повезло, — без особого энтузиазма подвел итоги он. — Игра окончена.

Под свист и выкрики болельщиков команда Гриффиндора совершала круг почета. Поттер, капитан команды, летел впереди всех, самодовольно улыбаясь, и, конечно же, ерошил волосы — он всегда вызывал этим у Северуса желание прибить его на месте. Впрочем, сегодня это желание было особенно сильным — унижение, которое испытывали слизеринцы, держало весь факультет в напряжении, словно электрический ток или, скорее, ощущение чьей‑то сильной магии. Северус слышал, как Обри сговаривается с Фростом и Яксли о благородной мести этим грязнокровкам и предателям чистокровных волшебников. Месть наверняка будет глобальной, подумал Северус, что‑нибудь вроде надписи «Поттер — хам и задавала» напротив гриффиндорской гостиной. Хотя нет, это же было в прошлом году… Завхоз Аполлион Прингл еще целый месяц ворчал по этому поводу.

Северус покинул квиддичное поле одним из первых, про себя немного досадуя на бесцельно потраченное время.