Что будет, то будет

Глава 15. Человек–невидимка

Ноябрь подходил к концу, приближалась зима и вместе с ней матч Рэйвенкло против Хаффлпаффа. Весь Хогвартс вновь был охвачен квиддичной лихорадкой. Многие слизеринцы болели за Рэйвенкло, Глэдис Найт даже приготовила огромное синее знамя с изображенным на нем орлом, но Северусу было совершенно все равно, кто одержит победу. Он жалел, что матч не с Гриффиндором: тогда возможностей для мести было бы куда больше, а так ему пришлось ограничиться тем, что он взорвал котел Блэка на зельеварении. Это, конечно, было банально, зато даже сам Блэк не заподозрил, что дело в чем‑то ином, а не в его невнимательности.

В легилименции Северус пока не продвигался. Он мог проникнуть в мысли Лэнса лишь в том случае, когда профессор убирал все свои барьеры. Разумеется, он пробовал читать мысли у однокурсников, но прежде чем он успевал наладить необходимый зрительный контакт, те или отворачивались, видимо, не выдерживая его пристального взгляда, или же смотрели на него как‑то странно, что ужасно его сбивало. Лэнс говорил, что ничего страшного в этом нет, все придет со временем и с опытом, главное, что ставить барьер у него уже получается очень хорошо.

Однажды после занятия они пили чай, когда Лэнс вдруг поинтересовался:

— Так как ты думаешь, Северус, кто в этом году выиграет Кубок?

Северус страдальчески закатил глаза. Видимо, волнения в Хогвартсе не обошли стороной и профессора.

— Пожалуйста, не надо про квиддич! Вы не представляете, как меня это уже достало! Откуда же я знаю, кто выиграет?

— Интересно, — задумчиво произнес Лэнс, болтая ложечкой в полупустой чашке, — а можно ли заранее узнать результат соревнования с помощью… прорицаний, например?

— Разумеется, нет, — ответил Северус. — Во–первых, это сгубило бы на корню всю систему ставок, во–вторых, прорицания — это вообще полная чушь. Я перестал ходить на них еще на третьем курсе, когда мне предсказали, что я убью директора школы! Только вы Дамблдору об этом не говорите, ладно?

Лэнс едва подавил смешок и отставил чашку в сторону.

— Извини, что я опять возвращаюсь к этой теме, но чем же тебе не угодил квиддич?

Северус принялся разгибать пальцы.

— Потому что все с этим так носятся, потому что мы все время проигрываем, потому что меня все равно не взяли бы в команду, потому что в квиддич играет Поттер…

— Ладно–ладно, я понял, — засмеялся Лэнс. — А во что‑нибудь другое ты играешь, в плюй–камни, например?

— Плюй–камни — это ерунда, в них вообще играть не стоит, — буркнул Северус и в очередной раз поднес к губам чашку.

— А я вот, когда учился в Хогвартсе, просто обожал играть в плюй–камни! — признался Лэнс. — Особенно на младших курсах, когда у нас была капитаном Эйлин Принц. Потом было уже не то… А ты, кстати, чем‑то на нее похож! Наверное, поэтому я подумал…

— Это моя мать, — выдавил совершенно выбитый из колеи Северус. Он не знал, как на это реагировать — хотя что такого произошло? В том, что его мать и профессор Лэнс вместе учились в Хогвартсе, не было совершенно ничего удивительного, но всякий разговор о происхождении и семейных узах действовал на Северуса удручающе.

— Правда? — воскликнул профессор. — Ну надо же! Какое неожиданное совпадение! И как она поживает?

— Нормально… — поежился Северус.

— А ты у нее единственный ребенок? — спросил Лэнс.

Северус вздрогнул и поставил чашку на белоснежную салфетку, да так резко, что немного чая выплеснулось на полированную столешницу. Вот эту тему ему обсуждать совсем не хотелось.

— Да.

— Что с тобой, Северус? — внезапно спросил Лэнс. — Почему тебе неприятно говорить об этом? Она же не…

— Нет, с ней все в порядке, — тихо сказал Северус, сжавшись в комок на стуле. — Но я не могу понять, почему она так сделала… Она испортила жизнь и себе, и мне…

— Ты говоришь про то, что она вышла замуж за твоего отца? — спросил Лэнс, голос его тоже был тихим.

Северус кивнул.

— Да, многие сочли бы этот поступок достойным осуждения… — задумчиво произнес профессор. И, помолчав, добавил: — Но знаешь, Северус, я в последнее время думаю, что любовь может оправдать… многое. Наверное, она решилась выйти замуж за маггла, потому что действительно любила его…

Северус вздохнул, вспомнив бесконечные ссоры и скандалы, из‑за которых он не испытывал ни малейшего желания возвращаться домой.

— Кроме того, — продолжил Лэнс, — если бы не это, то ты никогда не появился бы на свет! Неужели ты об этом не подумал?

Северус неожиданно для себя вдруг почувствовал, что прежней тяжести на душе уже нет. Это было связано даже не со смыслом слов Лэнса, а скорее с общим его тоном. Он поднял голову и нерешительно улыбнулся.

— Знаете что, сэр? Я даже иногда называю себя Принцем–полукровкой, ведь фамилия моей матери была Принц, вот мне и показалось, что красиво звучит…

— Принц–полукровка? — переспросил Лэнс. — Действительно, звучит красиво… Хотя, на мой взгляд, «Северус» ничуть не хуже…

Он взмахнул палочкой и убрал со стола чашки и чайник.

— Спасибо, профессор, — сказал Северус, хотя имел довольно смутное представление, за что же именно он его благодарит. — Мне уже пора.

Они попрощались, и Северус пошел к себе доделывать домашнее задание на понедельник.

***

В среду после занятий Северус, отбившись от дежурных насмешек мародеров — на сей раз не в полном составе, Люпина с ними не было — пошел в гостиную. Интересно, а что же случилось с этим Люпином? На занятиях его тоже не было, и если подумать, то это не в первый раз. Наоборот, он отсутствовал довольно часто, хотя и не больше пары дней.

Немного поразмышляв над этим, Северус вскоре выкинул Люпина из головы. Надо будет потом к нему присмотреться, может, он и узнает что‑нибудь определенное. Северус уселся в жесткое кресло, достал из сумки учебник зельеварения и принялся перечитывать. Ему был больше интересен «Расширенный курс зельеварения», по которому они должны были заниматься в следующем году, но в последнее время он без конца проводил над ним опыты, и читать приходилось что‑нибудь другое.

В гостиной было довольно шумно. Регулус о чем‑то беседовал с Глэдис Найт (очевидно, о квиддиче), Нейл с Булстроудом играли во взрывного дурака, несколько девчонок сообща делали домашнее задание, а Барти Крауч им мешал, испытывая чары левитации на их письменных принадлежностях.

— Вингардиум Левиоса! — в очередной раз проорал он, и перо, выскользнув из руки одной девчонки, взмыло к потолку.

— Барти, ну достал уже! — возмутилась другая. — Перед Флитвиком выпендривайся! Кто‑нибудь, уймите его…

— Тяжела жизнь первокурсника, — притворно вздохнул Стеббинс.

— Даже Силенцио не наложишь, не говоря уже о чем‑нибудь покруче, — подхватил Долиш. — А обороняться так вообще не умеешь. И мало ли кому вдруг придет в голову его проклясть…

Крауч посмотрел на них с некоторой опаской и отошел подальше, оставив однокурсниц в покое.

— И почему на нашем курсе только две девочки? — вздохнула Миранда, сидевшая рядом с Аннабеллой в углу гостиной недалеко от Северуса. — И поговорить не с кем. Те, что младше, совсем еще глупые, а старшекурсницы все время смотрят свысока…

Аннабелла покосилась на нее.

— Дурочка, радоваться надо, представляешь, сколько парней за тобой будет бегать!

— А мне не нужно, чтобы столько бегало, — возразила Миранда, оглядевшись по сторонам. — Одного вполне достаточно. А вот подруг хорошо бы побольше… Сама знаешь, я только с тобой могу поговорить, ну еще иногда с Глэдис. Она ничего.

Северус хмыкнул, внезапно вспомнив сетования Рауга Дерна по тому же поводу: «Это как называется, Обри, что на курс всего две девчонки, и то одна дура, а вторая — стерва?!»

— Ты ведь часто с Долишем и Стеббинсом ходишь, — заметила Аннабелла.

— Это совсем не то, — покачала головой Миранда, собирая пушинки с рукава мантии.

— А что это ты весь день куксишься? — подняла брови Аннабелла. — Уже смотреть тошно, честное слово…

Миранда опять вздохнула и забралась с ногами в кресло. К туфлям, оставленным на полу, тут же подошел чей‑то кот, заинтересованно обнюхал и удалился.

— Не обращай внимания, — махнула рукой она. — Настроение такое…

Северус перевернул страницу, но читал он уже совсем невнимательно. В гостиную вошли Медея Полкисс и Розье, не задерживаясь, пересекли ее и скрылись в комнате старосты.

— А все‑таки, в чем дело? — вновь спросила Аннабелла, отследив парочку взглядом.

Миранда уткнулась лицом в колени и довольно неразборчиво пробормотала (Северусу пришлось вслушаться внимательно, и он уже забыл про книгу):

— Да все сразу. Наши мальчики меня, по–моему, всерьез не воспринимают, — вздохнула она. — Ты в последнее время вечно занята, все‑таки староста, все время с Грэмом что‑то обсуждаете… Да еще и эта Белби…

— Марион Белби? — переспросила Аннабелла, слегка поморщившись. — От гриффиндорцев ничего хорошего не дождешься… А что именно она сделала?

Миранда даже выпрямилась в кресле и развернулась к Аннабелле, широко распахнув глаза.

— Как? А ты разве не видела сегодня на защите, какая у нее ленточка?

— В смысле, в волосах? — уточнила Аннабелла. — Не помню точно… А что?

— Я тоже такую хочу… — призналась Миранда. Ее плечики дрогнули.

— Что? — Аннабелла явно не верила своим ушам. — Тебе пятнадцать… нет, уже шестнадцать лет, а ты переживаешь из‑за какой‑то несчастной ленточки?!

— Но она красивая, — протянула Миранда.

— Трансфигурируй себе такую же, в чем проблема? — хмыкнула Аннабелла, стащив с подушки мирно дремавшую там кошку. Та с громким шипением вырвалась из ее рук и, миновав Миранду, большими прыжками бросилась к дверям.

— Ты же знаешь, у меня с трансфигурацией не очень, а там еще так красиво цвета меняются — у меня точно не получится! — огорченно сказала Миранда, поправляя край мантии.

Разумеется, подумал Северус. Конечно, он не обратил внимания, какая у этой Белби была ленточка, но, судя по описанию, достаточно на самую обычную наложить заклинание смешивания цветов — а вовсе не трансфигурировать.

Аннабелла поморщилась.

— Ладно, я завтра посмотрю, какая именно у Белби ленточка, и попробую сделать такую же. Только ныть прекрати…

***

Тем вечером Северус наконец придумал контрзаклинание для своего заклинания Невидимости. Это оказалось не таким уж и простым делом. Он давно уже заметил, что некоторые заклинания даются ему практически сразу, а над некоторыми приходится изрядно поломать голову. Иногда, если придумать заклинание не получалось особенно долго, он мог и отступиться от него — но только не в этом случае.

После опыта на предварительно оглушенном Пивзе, показавшего, что заклинание действует и на одушевленные существа, Северус загорелся мыслью испробовать заклинание на себе. Подумать только, сколько при этом можно будет увидеть того, что вовсе не предназначалось для его глаз! Эта затея обещала быть очень интересной. Но для этого просто необходимо было придумать контрзаклинание. Полтергейст (теоретически, конечно) может болтаться невидимым по Хогвартсу несколько дней — все только обрадуются, но он, Северус, такого позволить себе не может. Поэтому он и не бросал попытки, несмотря на то, что само заклинание он придумал давно, еще в сентябре. И его упорство наконец было вознаграждено, когда он уже почти потерял надежду — при очередном взмахе палочки многострадальный учебник Либациуса Бораго медленно появился перед ним, словно бы выплыл из воздуха.

Теперь уже можно было приступить к более детальному планированию операции. Куда пойти? Сразу же ему в голову пришла гриффиндорская башня, но, поразмыслив немного, он от этой идеи отказался. Во–первых, неудача с зельем, обостряющим слух, оставила немного неприятный осадок на душе у Северуса. Во–вторых, эта их толстушка вряд ли пропустит невидимку, пусть и подслушавшего пароль, а втискиваться в проем вслед за каким‑нибудь гриффиндорцем было довольно рискованно. Лучше для начала подобрать другое место. Северус задумался, где еще можно услышать что‑нибудь интересное, и в конце концов остановился на учительской.

Время проведения операции… Это можно сделать в конце обеденного перерыва, а можно и после уроков. Лучше, наверное, после уроков — больше времени будет. Завтра же.

Северус удовлетворенно показал отражению большой палец и начал готовиться ко сну, весь поглощенный мыслями о завтрашнем дне.

***

Занятия тянулись долго. Почти все они в четверг были сдвоенными, исключая трансфигурацию и руны после обеда. Лишь на защите от темных искусств Северус не заметил, как пролетело время.

И вот подошло к концу занятие по древним рунам. Слизеринцы высыпали в коридор, облегченно вздыхая: переводы сегодня выдались не из легких. Северус незаметно отделился от своих однокурсников, когда они завернули за очередной угол, и зашагал по направлению к учительской.

Так. Теперь надо дождаться, когда в учительской никого не будет: не становиться же невидимым на глазах у вот этого портрета! Северус открыл дверь и заглянул внутрь. Неподалеку от двери за столом сидели и пили чай с печеньем Декстра и Вектор. Обе как по команде обернулись на Северуса.

— Э–э–э… а профессора Лэнса нет? — спросил он.

Вектор отрицательно покачала головой. Декстра сказала:

— Он, наверное, зайдет позже, мистер Снейп. У него очень загруженное расписание.

— Спасибо, профессор Декстра, — кивнул Северус, прекрасно знавший, что Лэнс редко когда освобождается раньше шести. Он закрыл за собой дверь и прошел по коридору до угла. Вообще у Вектор сейчас должен быть урок, и если повезет — Декстра тоже уйдет…

Менее чем через пять минут обе они прошли мимо Северуса, так его и не заметив. Есть! Он быстро вернулся к опустевшей учительской, скользнул внутрь и плотно закрыл за собой дверь. Где бы пристроиться, чтобы не столкнуться с профессорами? Пожалуй, вон в том углу… Северус прошел в угол и придирчиво оценил вид. Вроде бы отсюда видно неплохо. Сердце екнуло. Все, дальше тянуть с заклинанием не получится, наоборот, надо как можно скорее становиться невидимым… Он направил палочку на себя, на всякий случай зажмурился и подумал: «Дивентаре инвизибилэ!»

Крошечная доля света, пробивавшегося сквозь его веки, и та вдруг померкла. В остальном вроде бы ничего не произошло. Северус осторожно открыл глаза — и по–прежнему остался в таком кромешном мраке, с которым не могла сравниться ни одна безлунная ночь. Ночью хотя бы звезды светили с неба, сейчас же не было видно ничего. Абсолютно ничего. Сердце Северуса в испуге затрепетало. Неужели он ослеп? Это какой‑то побочный эффект заклинания? А вдруг это… навсегда?! Почему вообще так получилось?!

И тут вдруг до Северуса дошло. Облегчение было таким, что он едва не рассмеялся — и лишь тогда осознал, что до сих пор зажимает ладонью рот, чтобы не вскрикнуть. Какой же он идиот, в самом деле! Магия магией, но ведь физику еще никто не отменял!

Дверь в учительской отворилась, послышались чьи‑то шаги. Северус навострил уши, убрал волшебную палочку, которая, разумеется, осталась видимой, за стол — что ему еще оставалось делать? — а сам продолжал размышлять о причине случившегося. И почему же он раньше об этом не подумал? Сам же объяснял профессору Лэнсу: оптические свойства предмета меняются… Правильно. Показатель преломления предмета становится на время таким же, как у воздуха. Лучи света не отражаются от него и не преломляются, поэтому‑то предмет и не видно! И с ним, Северусом, происходит то же самое. Свет проходит сквозь него, не фокусируясь на сетчатке глаза. Его никто не видит — но и сам он тоже ничего видеть не может! Похоже, это заклинание вовсе не такое полезное, как ему казалось, а он еще убил на него столько времени!

Но сейчас уже поздно об этом сожалеть. Делать нечего, придется слушать, раз уж смотреть не получается… И Северус вновь сосредоточил внимание на вошедшем.

Скорее всего, это профессор Флитвик. Слишком уж шаги легкие и частые. Знал бы преподаватель заклинаний, что он, Северус, придумал! Тут же дверь снова скрипнула. Так. Теперь шаги определенно женские. Кто бы это мог быть?

— Что, у вас тоже окно, Минерва? — пропищал Флитвик.

— Вынужденное, — раздался озабоченный голос МакГонагалл. — Только что у шестого курса Хаффлпаффа, как выяснилось, было занятие по уходу за магическими животными. Теперь они в полном составе в больничном крыле.

Ничего себе, восхитился Северус. Интересно, кого они проходили?

— А рэйвенкловцы? — с беспокойством спросил Флитвик.

— Похоже, Филиус, ваши подопечные оказались умнее и не совались к докси с голыми руками, — вздохнула МакГонагалл.

Послышалось шуршание бумаг. Северус неслышно заерзал, пытаясь устроиться поудобнее. Все‑таки интересно, видят они его волшебную палочку или нет? В любом случае, перепрятывать уже поздно, остается только надеяться, что они ее не заметят.

Где‑то через минуту Флитвик спросил:

— Может быть, чаю?

— Благодарю вас.

Бульканье льющейся воды. Звон чашек.

— Разве можно подбирать такие темы? — после некоторого молчания вновь вернулась к предмету разговора МакГонагалл. — Это же все‑таки дети! Даже Мартин в основном излагает теорию! Хотя, когда Альбус его назначил, у меня были серьезные опасения…

— Альбусу виднее, — звякнул ложечкой о чашку Флитвик. — Но я вас понимаю: как вспомню, что эти слизеринцы тогда в школе вытворяли…

— Не при Горации будет сказано, со слизеринцами всегда проблемы, — сказала МакГонагалл. Северус про себя усмехнулся: ну конечно, деканы двух соперничающих факультетов нашли крайнего!

Меж тем МакГонагалл продолжила:

— Вы на Розье посмотрите! Или на Уилкса, например!

«А вы посмотрите на Поттера! Или на Блэка!» — подумал Северус.

— Что вы, Минерва, Мартина нельзя сравнивать с этими… — Флитвик понизил голос так, что Северус едва разобрал окончание фразы: — Говорят, что они поддерживают Сами–Знаете–Кого…

— Да, вы правы, — несколько смущенно признала МакГонагалл. — Просто я тогда только начинала работать в Хогвартсе, и мне пришлось довольно нелегко…

— Конечно, конечно, — согласился Флитвик. — Тогда вам повезло, дорогая Минерва, что вас не было, когда Мартин учился на втором курсе. Они тогда так подрались с… как же его звали? Забыл… Ну, однокурсник его, тоже на Слизерине учился. Такой скандал был!

— А что случилось?

— Хотите конфетку, вишневую? Ой, кто‑то съел все наше печенье… По–моему, тот как‑то обозвал мисс Принц, или что‑то в этом роде… — протянул Флитвик. Северус весь обратился в слух. — А Мартин этого не стерпел. Сэр Ланселот Озерный… — хихикнул профессор.

— Она что, ему нравилась? — удивилась МакГонагалл. — Он ведь младше на три или четыре года!

— Все‑то вы пропустили, Минерва! Мартин тоже входил в команду плюй–камней, думаю, там они и общались, — сказал Флитвик, но тут же, словно спохватившись, добавил: — Но я не думаю, что она нравилась ему именно в том смысле. Не в том возрасте он был, да и вообще время было другое… Это сейчас все студенты словно с ума посходили.

МакГонагалл неодобрительно хмыкнула.

— Кстати, Минерва, — продолжил Флитвик, — вы ведь наверняка заметили, что он выделяет Снейпа из других студентов!

— Что? А… Так вот оно в чем дело! — сказала МакГонагалл и, судя по звуку, поставила чашку на блюдце.

Северус задумался. Судя по реакции Лэнса, профессор узнал о том, кто его мать, совсем недавно…

— Да–а… — протянула МакГонагалл. — Декстра мне как‑то говорила, что Септима Вектор ей сказала, что Лэнс расспрашивал ее о Снейпе, его интересах, успеваемости и так далее.

Северус мысленно охнул.

— Да–да, дорогая Минерва, не удивляюсь, что среди наших очаровательных дам подобные сведения распространяются очень быстро! — заметил Флитвик.

— Бросьте, Филиус! — МакГонагалл с раздражением вернула чашку на блюдце. — У нас не сплошь завзятые сплетницы.

— Ну, не нервничайте, Минерва. Возьмите лучше конфетку.

— Вы еще мне лимонную дольку предложите! — съехидничала МакГонагалл.

— Не могу, — вздохнул Флитвик. — Это прерогатива Альбуса.

***

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем МакГонагалл и Флитвик убрались из учительской. Деканы пили чай неторопливо и говорили еще о многих вещах, которые не представляли для Северуса ничего интересного: проблемы расписания, поурочное планирование, некоторые кадровые изменения в Министерстве… За это время Северус совсем извелся в своем углу. Разумеется, кое‑что все‑таки он узнал, но очень уж с большим количеством неудобств это было сопряжено.

Когда Северус наконец остался один, то первым же делом пробормотал контрзаклинание, и, хотя он предусмотрительно зажмурился (похоже, лимит глупостей на сегодня был исчерпан), совершенно отвыкшие от света глаза тут же заслезились. Он просидел так еще минут пять, ежесекундно опасаясь, что кто‑нибудь зайдет, и только после этого решился открыть глаза и выйти. По пути к себе ему вдруг пришел в голову вопрос, возможно ли так модифицировать это заклинание, чтобы предмет был полупрозрачным, но он тут же с раздражением отмахнулся от этой мысли. Хватит уже.

Уже в подземельях, у самого входа в гостиную, Северуса опередила Аннабелла. Отпихнув его с дороги, она вихрем ворвалась внутрь. Там почти никого не было, но сидящая в кресле Миранда тут же вскочила при виде подруги.

— Ну как? — взволнованно выдохнула она.

Северус улучил момент и наслал на Аннабеллу небольшой сглаз. Так, ничего особенного, вот только волосы перед сном она сегодня замучается расчесывать. В следующий раз пусть смотрит, куда идет.

Девчонки, как и следовало ожидать, ничего не заметили.

— Тебе начать с плохой или хорошей новости? — немного отдышавшись, спросила Аннабелла.

— Ну, давай с плохой, — настороженно сказала Миранда.

Северус заинтересовался: что же там у них случилось?

— Я все перепробовала, что только можно, но ленточку с переливающимися цветами у меня так и не получилось трансфигурировать. Я даже в библиотеке искала…

А, опять это… Она что, в самом деле думала, что в библиотеке будет про их девчоночьи глупости? Северус обошел их и сел в кресло. Ну до чего же его однокурсницы тупые… Так и не догадались про заклинание.

— А какая тогда хорошая новость? — спросила Миранда.

— Ну, ты знаешь, Исчезающие чары у меня всегда неплохо получались, — самодовольно хмыкнула Аннабелла, — так что я подкараулила Белби в библиотеке…

— И?..

— И теперь у нее тоже нет такой ленточки! — широко улыбнулась она.

— А… — протянула Миранда в некотором замешательстве, но потом тоже улыбнулась: — Спасибо! Ты настоящая подруга!

Северус покачал головой, достал из сумки Либациуса Бораго и погрузился в чтение. Для себя он решил, что невидимым становиться больше не будет. Ну разве что в самом крайнем случае.