Чертоги демонов

Глава 6

Холод был первым, что почувствовала Миланье, когда пришла в себя. Всепронизывающий холод, который добрался даже до её маленького сердца, заставив его биться куда чаще, чем положено, чтобы хоть как-то разогреть тело.

Было темно. Куда темнее, чем там, на уступе, откуда они…

Откуда они что?

Последнее, что помнила Миланье, был удар об малума, о его жёсткую одежду, от чего из неё вышел весь воздух. А потом…

А потом чувство, словно она вновь прыгает с башни с мамой. Чувство свободного падения вниз, когда тебя уже ничего не держит.

А после?

Миланье пришлось немного напрячься, чтоб восстановить события, которые предшествовали её появлению здесь.

После падения она чувствовала удар. Сильный удар, словно она спрыгнула с кровати на пол на пятки. А потом вода и холод. Бесконечный холод, который лишал рассудка, заставляя её брыкаться, как какое-нибудь дикое животное. Бесконечная вода, холод и темнота. Настолько густая, что даже её хорошее зрение не спасало.

Это был словно ад, о котором рассказывала мама. Темнота и холод, непрекращающиеся и бесконечные.

А ещё…

Она силилась вспомнить, напрягала свою голову так сильно, что она даже начала болеть, но… что она упустила? Что она забыла?

Руки… большие сильные руки, которые выталкивали её вверх, позволяя вдохнуть воздуха, прежде чем новая волна захлестнёт её с головой…

Малум…

Малум!

Эта мысль, словно вспышка в темноте, пронеслась в её сознании.

Малум. Там был малум. Он схватил её и выталкивал вверх, чтоб она могла глотнуть воздуха. Помимо нескончаемого холода, воды и темноты, там был малум — единственный, кто позаботился о ней в тот момент. В полнейшей темноте, где отчаяние остаётся единственным спутником, он был рядом с ней.

А сейчас она…

Веки Миланье с трудом раскрылись. Казалось, что тяжесть всего мира сейчас давила на них и не давала ей увидеть, что происходит вокруг, однако…

Однако всё оказалось куда проще. Как раз-таки веки она раскрыла без проблем, просто к темноте не сразу смогла привыкнуть. Всё вокруг прояснялось слишком медленно, словно в абсолютно тёмной комнате медленно, очень медленно разгоралась свеча — по крайней мере именно так видела это Миланье.

Всё потихоньку приобретало очертания. Как и возвращалась способность чувствовать что-либо ещё, помимо бесконечного холода.

Вода…

Миланье застонала, медленно приподнявшись на руках. Она до сих пор была по пояс в воде. Её выбросило на песчаный берег, где она пролежала всё это время. Однако, оглянувшись, Миланье поняла две вещи.

Первое: это пусть и берег, но не тот, который ей хотелось бы. Скорее песчаная коса, которая доходила до середины реки серпом.

Второе: малум был рядом.

Это хорошо.

Плохо, что он лежал так же, как и она, наполовину в воде и не двигался. Вообще не двигался, словно умер.

Но он же не мог умереть, верно? Или… мог?

Мысль о том, что её единственный спаситель умер, заставила Миланье испугаться. Сильно испугаться по одной простой причине — теперь в этом враждебном мире никто её не защитит. Он был единственной преградой между ней и животными. Тщедушной и слабой, но всё же преградой. И если он умер…

Не желая верить в подобное, Миланье на четвереньках медленно подползла к малуму. Мышцы отдались страшной усталостью, о чём поспешили известить хозяйку неприятными покалываниями и ощущением, что их набили ватой. Одежда неприятно липла к телу. Под коленками и ладонями скрипел песок.

— Эй? — очень тихо позвала она его, когда подползла ближе.

Ноль реакции.

— Э-эй?

И вновь тишина. Только волны тихо накатывали на песчаный берег, мелодично журча. Над их головами раскинулось бескрайнее небо. Не было видно никакого уступа или обрыва, с которого они упали — сейчас по обе стороны реки рос лес, густой, тёмный, неприветливый. А сама река скрывалась за ближайшим лесистым поворотом.

Нас… отнесло? Или он вытащил нас сюда?

Хотя была ли разница? Здраво рассудив, что нет, Миланье вновь предприняла попытку дозваться до своего временного телохранителя. Немного осмелев, она коснулась малума и тут же отдёрнула руку. Немного внутренней борьбы, и, одержав верх на собственным страхом, она положила руку ему на плечо.

Немного потормошила.

Его тело, большое, по меркам Миланье, но явно не громадное, даже не шелохнулось.

— Ты меня слышишь? Эй? Очнись же… — едва не шёпотом позвала Миланье, насторожено оглядываясь.

Лес никогда не был дружелюбным местом, а ночью так тем более. Конечно, были и относительно безопасные участки дикой местности, но сказать, относится ли этот к таким, она не могла. Это точно не «лес кричащих душ» — есть листва на деревьях, да и выглядит он более живым, но безопаснее это его не делало. Причём будь здесь обычные демоны, может им и нечего было бояться, но вот её точно съедят.

— Ну давай, малум, вставай. А я тебя слугой сделаю своим. Знаешь, какая это честь? Ну давай же, ленивое животное…

Она уже обеими руками расталкивала малума, когда заметила, что с него стекает кровь. Как будто жидкими вьющимися нитями, она вытекала откуда-то из-под него в реку, медленно растворяясь в воде. И это точно не значило ничего хорошего.

Есть кровь — её почувствуют хищники, если таковые здесь имеются. Эту прописную истину знал каждый. И Миланье была достаточно образована, чтобы тоже знать об этом.

Оттого её взгляд забегал по поверхности воды, которая сейчас сверкала в лучах звёздного неба. До леса было далеко. Если кто-то попытается подойти к ним по косе, она точно его заметит, но вот вода…

Как будто отозвавшись на её мысли, где-то там, в темноте, на огромных просторах водной глади, послышался всплеск. Тихий, Миланье даже не могла рассмотреть, где это было. Скорее всего, ниже по течению. И это ей не понравилось. Очень не понравилось. В сердце вновь закрался страх, который стал там уже довольно частым гостем.

— Малум! Ну давай же! Мне страшно! Ты обязан меня защитить! Я сделаю тебя слугой! Я… Я разрешу поцеловать меня в щёку, только встань! Вставай же!

В её голосе, помимо истерических ноток, слышалось и отчаянье. Всплески воды становились всё громче, всё ближе. Их количество словно росло, и теперь они доносились из нескольких мест.

А малум просыпаться не спешил.

Миланье бросила взгляд на лес. Если сейчас броситься по косе в его сторону, то она вполне сможет добежать до безопасного места, но… Оставить здесь малума значило подписать ему смертный приговор. Без неё его точно съедят. С Миланье его тоже съедят, но не сразу — сначала закусят ей.

И… она не хотела признаваться самой себе, слишком гордой, однако ей было немного жаль эту тварь. Малума. Ведь он же пришёл за ней, верно? Тогда, на краю обрыва. И из реки вытащил, пусть и сам её туда сбросил. А сейчас оставить его здесь…

Всегда успею его оставить, — решила Миланье для себя. — Пока есть возможность, я попытаюсь защитить его. Но потом, если что, брошу. Да, я так и сделаю, буду защищать, пока будут силы.

Такое решение показалось ей очень благородным, и она даже немного гордилась своим выбором, однако вопрос, как именно она собирается защищать малума, не покидал головы Миланье ни на секунду.

А взгляд всё возвращался к его телу.

Наверняка у него что-то есть, верно? Он же должен как-то защищать себя, помимо магии.

Вот у демонов были рога, когти, иногда мечи, пики, топоры и так далее. У малума, в представлении Миланье, должно было быть нечто схожее.

Не теряя времени даром и стараясь не слушать всплески воды, которые становились подозрительно всё ближе и ближе к ним, Миланье принялась обыскивать его. И практически сразу нашла…

— Нож? — от удивления она высказалась вслух. Не такое явно оружие она рассчитывала найти. Им разве что от куриц отбиваться.

Такая находка не радовала, совсем не радовала. Вместе со страхом на хрупкие плечи наваливалась и паника. Её руки лихорадочно ощупывали пояс малума, когда где-то слева, дальше по песчаной косе, послышался всплеск. Тихий, словно набежала слишком сильная волна. Однако от обычной волны не повеяло бы опасностью, которую уловила боковым зрением Миланье.

Существо словно с разгону выпрыгнуло на песок. Как лодка, которая выкатывается на берег, его немного протащило по песку, прежде чем оно остановилось. Однако даже так, кроме всплеска воды и шороха песка, звуков оно не издавало.

Миланье было достаточно посмотреть на него пару секунд, теряя драгоценное время, чтобы начать ещё более энергично обыскивать карманы.

Размером с метр и большим кожаным мешком сверху, существо медленно начало двигаться в их сторону, перебирая всеми своими щупальцами. Загребая ими, как вёслами, песок, оно двигалось куда энергичнее, чем хотелось бы девочке. И единственным звуком, который можно было услышать от этого существа, было обычное бульканье.

Но даже так, не теряя энтузиазма и присутствия духа, она продолжала обыскивать его, пока на звёздный свет не появился странный металлический агрегат. Тот самый, что ободрал ей кожу.

Миланье с не самыми приятными воспоминаниями бросила взгляд на свою руку, на которой была буквально сорвана немного опалённая кожа. Сейчас ранка медленно кровоточила, напоминая о себе жжением. А ещё ладонь…

Медленная нудящая боль уже стала такой привычной, что она даже иногда забывала о ней. Изредка, ударившись или небрежно уперевшись, острое напоминание заставляло её одёргивать руку, но не более.

Однако, выбирая между магическим предметом, что мог вообще оторвать ей руку, и ножом, она остановилась на ноже. Вытащила его из ножен: простой, совершенно не изящный, видавший и лучшие времена. Однако рабочий — это чувствовалось по его виду.

Но стоило ей достать его, как буквально рядом с ними в двух метрах выскочило ещё одно существо с щупальцами. Буквально проскользило на берег, словно кто-то с силой выталкивал их. И в этот же момент ещё щупальца появились прямо из воды, оплетая нижнюю часть малума.

Миланье взвизгнула. Бросилась вперёд и резанула клинком по щупальцу. Сильным ударом смогла разрезать податливую слизкую плоть практически на одну треть. Брызнула синеватая жидкость, щупальце дёрнулось и тут же ушло под воду, но на его место пришло другое, а потом третье…

— У-И-И-И-И-И-И-И-И!!!

Её истошный визг, уже куда более продолжительный, ещё раз огласил окрестности. С невиданным остервенением она бросилась рубить щупальца, резать их, кромсать ножом. Но едва она освободила малума от одной твари, как вторая уже начала оплетать его.

Миланье парализовало. Всего на какое-то мгновение парализовало от ужаса: на косу выползали всё новые и новые речные обитатели с щупальцами, словно кто-то звонил у них под водой в обеденный колокол. И они точно вознамерились сегодня поесть.

Миланье сменила визг на шипение. Она оскалила маленькие и острые зубки, подняв хвост столбом. Её крылышки прижались к спине — теперь она походила на настоящее дикое животное.

С какой-то жестокостью и кровожадностью она набросилась на существо, которое сейчас оплетало малума, начав колоть его огромный мешок, что служил ему, скорее всего, головой.

Нож входил в него как в масло. Синеватая кровь брызгала во все стороны. Пока существо пыталось оплести её, Миланье буквально забивала его ножом. Била до тех пор, пока щупальца не упали безвольно на землю. Тут же бросилась на второе существо. Пока била его, подполз, видимо, его коллега, так же пытаясь оплести Миланье. Они пусть и медленно, но массово лезли к ней, как к добыче. Словно обладали коллективным разумом и увидели в ней куда более страшного противника, чем лежащего человека, почему и пытались нейтрализовать её первой.

Но это лишь домыслы. Реальность была таковой — через несколько минут Миланье уже оплетали со всех сторон. Она шипела, кричала, махала ножом, ревела, но отбивалась.

Одно щупальце не могло удержать даже её тонкую ручку, не привыкшую к труду, но щупалец было много. Они оплетали её, как оплетают дерево лианы — медленно, лениво и неотвратимо. И как бы ни рычала в испуге и ненависти Миланье, в этом бою верх одерживали существа с щупальцами.

Победили дружба, напор и бесстрашие.

Ровно до того момента, пока не подоспела тяжёлая артиллерия.

Ревя, Миланье вновь занесла заляпанный синеватой кровью кинжал над головой. Её оплели уже по грудь и теперь пытались утащить в воду. Но в этот момент её руку поймала ладонь, большая, крепкая и сильная.

Без особых проблем Кент отобрал из её ладошки свой нож, после чего быстрыми движениями начал срезать с перепуганной девчонки щупальца.

Осьминоги. Любой человек, мало-мальски знакомый с фауной собственной планеты, смог бы опознать в этих существах обычных осьминогов. Единственное отличие от земных — эти выползали на берег. Растяни их за щупальца, и они будут около полутора метров в длину, высотой же в половину метра и куда слабее своих собратьев, хотя липнут куда сильнее.

По-настоящему опасность от них была минимальной. Только если вот так, как сам Кент, уснёшь на берегу. В противном случае от них можно было спокойно отбиться или уйти. Эти животные не были чем-то новым для него и встречались уже не раз. Максимум проблем, если прилипнет к ноге своими щупальцами, и всё. Они были чем-то схожим с обычными речными раками, что водились в водоёмах его родной планеты.

Правда, как оказалось, для ребёнка они действительно могли представлять опасность. К тому же ночью они становились удивительно активными.

Хм… я видел мультик, который начинался точно так же…

Кент без каких-либо огромных усилий хватал щупальца, обрубал их и пинком отбрасывал этих осьминогов в стороны, освобождая демонёнка. Та, вся зарёванная и запачканная, всё тянула к нему руки и норовила ухватиться, не понимая, что будет ему только мешать освобождать её. Потому он нетерпеливо их отталкивал, а она вновь испуганно пыталась прицепиться к нему.

Сдёрнув с неё последнее щупальце, Кент пинком отправил осьминога в воду и наконец подхватил маленькую бестолочь на руки. Та со всхлипами, уже давно продрогшая, позабыв, кто она и кто он, вцепилась в Кента, словно в спасательный плот, цепкими пальцами. На её лице был написан ужас. Прижалась, затихла. Словно затаилась, как кошка под кроватью.

Кент же…

Ему было плевать. Он взял её на руки, чтоб не потерять в темноте и чтоб её не утащили. К тому же эта маленькая… демоница проткнула своими рогами ему руку. Это самое нелепое ранение, которое только он получал. При падении в воду её рог воткнулся ему в руку.

Надо с этим что-то делать. Неровен час, когда она мне так подбородок пробьёт.

Его пробрала дрожь. Потому что именно сейчас, дёрни она резко головой вверх, и пробьёт своим острым рогом ему подбородок до самой макушки. Тупее смерти вряд ли можно будет отыскать на этой войне.

Он с трудом смог отодрать её от себя.

Миланье вцепилась в Кента, как тонущая кошка, с животным ужасом, не желая расставаться со спасительным плотом. Во-первых, она чувствовала себя так в безопасности. Страх после чудовищ с щупальцами ещё не покинул её.

Во-вторых, как можно плотнее прижавшись к нему, она хотя бы немного могла согреться. Её мокрое платье даже стало тёплым от этого. Но сейчас холодный воздух негостеприимной ночи вновь заставлял её дрожать всем телом.

Миланье жалобно схватила его за руку, но он лишь небрежно вырвался из её рук. Оглянулся. Кое-что решил для себя.

— Нам нужен огонь. Хотя бы немного. Если что, вернёмся к косе. Но ночью мы без костра просто вымерзнем, это точно.

Кент не врал — температуры иногда падали здесь удивительно низко. Вот летняя ночь, а вот уже ночь глубокой осени. Вряд ли они пересекали ноль, так как льда он здесь никогда не видел, но градусов пять точно было. Такой температуры хотя бы на ночь было достаточно, чтоб ты не уснул, а все твои мысли сводились к «как же, мать твою за ногу, холодно!».

Он посмотрел на девчонку, но та лишь жалобно смотрела на него, обхватив себя. Кент понимал, что ни единого слова она не поймёт, но и не для неё это было сказано. Это скорее он сам себе говорил, чтоб собраться с мыслями. Его собственный голос придавал уверенности, а озвученные планы приобретали более чёткие очертания.

Правда, был в этих планах и изъян — нечем было разжечь костёр. Он не курил, а всё имущество было в рюкзаке…

Который чёрт знает где.

Возможно, и его выбросило на берег, однако ходить ночью и искать его…

Взгляд Кента вернулся к девочке. Как бы он ни хотел и ни думал, однако теперь она была якорем. Тяжёлым, тормозящим, мешающим. Он не мог нормально передвигаться с ней, не мог просто оставить, так как её съедят (да и жалко), с ней даже не повоюешь особо. Теперь практически всё будет упираться в то, сможет ли это рогатая мелочь, так как в ближайшее время шанс избавиться от неё вряд ли предоставится.

Конечно, можно было просто оставить её в лесу и так далее, но… маленькую девочку, пусть краснокожую с рогами, но так похожую на обычного ребёнка… У каждого есть свой предел, и у Кента он проходил здесь — жестокости избавиться от неё ему не хватало. Пока.

Естественно, на ночь глядя он бы не пошёл за рюкзаком к реке, где может водиться ещё чёрт знает что, однако… может быть и пошёл бы, кто знает. Там оружие, припасы, медикаменты, у него же… пистолет, нож и растаявшая шоколадка. Можно ещё шлемом кого-нибудь забить, если возникнет желание.

Но не теперь, когда тут ещё и эта над душой сидит.

— Мне х-х-холодно… — пробормотала Миланье, глядя на его задумчивое лицо. — Оч-ч-чень холодно.

Её мысли были просты, как пробка, теперь — холод и голод. Но в первую очередь холод. Теперь объятия тёплого малума не выглядели таким уж плохим вариантом. По крайней мере там она могла получить хотя бы немного тепла.

Поэтому, робко, скромно опустив голову, оно подошла к малуму и…

Попыталась обнять. Именно что попыталась, так как в следующую секунду упёрлась лбом в его ладонь. Тот явно был не настроен с ней нянькаться. Так что эффект милоты, которым она так любила пользоваться, был разбит в пух и прах. То, что получалось с другими, с ним разбилось о глухую стену.

— Но мне же холодно! — топнула она ногой, обиженно смотря на него. — Мне х-холодно!

Для Кента же это звучало, как очень злобный нечленораздельный поток звуков, которые он не понимал. Понимал только, что она недовольна, что он к себе её не пускает.

Присосалась как пиявка.

Он вновь оглянулся, решая, что делать, после чего небрежно толкнул её назад, от чего Миланье упала на пятую точку. Её недовольству не было предела.

— Тяпа-тяпа-тяпа-тяпа…

— Вот тебе и тяпа, — бросил Кент и стащил с головы шлем.

— Тяпа-тяпа-тяпа-тяпа…

В первый раз он показался перед Миланье без шлема и…

И ничего.

Миланье уже предполагала, кого может увидеть. И пусть он был интересен с точки зрения чего-то нового, однако точно не мог удивить. Обычная лысая, как валун, голова. Ни изящности черт лица, как у демонов, ни острого ума в глазах. Просто камень с лицом. По правой стороне лица виднелись горизонтальные шрамы, словно в своё время он на полном ходу споткнулся и упал, проскользив лицом по земле. А ещё небольшой бугор на темени.

Миланье была даже немного разочарована. На мгновение она даже забыла о холоде, который так нещадно атаковал её.

Но Кенту было плевать.

Он не считал себя красавцем. Ему было плевать, как его видят другие, будь это девушки, друзья, знакомые. Кент жил своей странной жизнью в своём не менее странном внутреннем мире. И дела до того, что думает о нём внешний мир, ему не было, включая и мнение окружающих. Он здесь, его дело — война. Его задача — убивать. Больше ничего его не волновало.

Сейчас он бродил по месту, где они остановились, собирая сухие листья в кучу, набирал веток, готовил место для ночёвки. Кент сомневался, что это согреет, но всё лучше, чем на холодной земле.

Миланье молча наблюдала за ним, всё так же сидя на попе там, где упала. Наблюдала с детским интересом, как бы ни пыталась при этом вести себя взросло.

Он делает костёр? Собирает хворост для костра?

То, что он пытается устроить ночлег, до неё не доходило. Не знала, как его делают, и подумала, что он просто собирает хворост, чтобы потом ночью не бегать по лесу и не искать его. Однако всё же робко протянула руки, когда малум отвернулся, и схватила горсть листьев.

Я тоже внесу свою лепту! — подумала она и в этот момент даже немного обрадовалась возможности показать себя. — Я разожгу костёр! В этот раз точно всё получится!

Неожиданное желание помочь ему разгорелось в ней. Миланье, как и свойственно некоторым детям, искренне верила в свои силы (до тех пор, пока не провалится с грохотом). Предвкушала, как сможет разжечь костёр, как изумлённо на неё будет смотреть этот малум, ведь не каждому демону была дана магия. Уже представляя, как её будет восхвалять этот малум. Признает её.

Да, именно признание оказалось наиболее заманчивой наградой среди прочего. Потому что ребёнок всегда хочет показать себя взрослым.

Целеустремлённость Миланье не знала границ. И тот факт, что магия у неё до сих пор не проявилась, нисколько её не смущал.

Для многих демонов, предрасположенных к магии, момент, когда ребёнок проявляет свою первую сил, был равносилен первому сказанному слову, первому шагу или убитому противнику в поединке. Этот повод служил предметом праздничного вечера, и родители заботились, чтобы об этом узнали остальные демоны. И чем раньше ребёнок их проявлял, тем больше гордились им родители и тем громче рассказывали об этом, так как зачастую это служило признаком силы. Большая сила — большие связи, всё просто, как дважды два.

И Миланье пока была единственной из дочерей госпожи Пеймон, у кого магия так и не проявилась.

Но именно сегодня…

Да, именно сегодня у меня получится.

Она сложила ладони перед горстью листьев. Теперь со стороны она выглядела как та, которая грела руки у невидимого огня.

Именно так и подумал Кент, собирая валежник, чтобы сделать подобие палатки, где можно будет укрыться от иногда налетающего ветра. Девочка выглядела так жалко и жалобно, словно полоумная, которая надеется на чудо, что у него скрипнуло сердце. Но он не подозревал ни на мгновение, какие усилия прикладывает Миланье, чтобы у неё получилась хотя бы искра — одно из первых проявлений силы.

К тому моменту, как она замёрзла до кончиков ушей, Кент успел сделать жалкое подобие места для ночёвки, которое смогло бы укрыть их.

Он подошёл, присел на корточки напротив неё и щёлкнул пальцами перед её носом. Она слегка вздрогнула, посмотрела на него исподлобья, и вновь устремила взгляд на листья.

— И долго ты об листья греться будешь? — поинтересовался он беззлобно. Его голос, низкий и грубоватый, почему-то заставил её вновь глянуть на него, но в ответ он услышал лишь…

Пыхтение.

Девочка просто пыхтела, словно чайник, и не смотря на сегодняшний холод, Кент видел, что с неё даже капает пот. Словно силой мысли она пыталась разогреть саму себя. И у неё в этом явно наблюдался прогресс. Если так продолжится, то Кент предположил, что сможет использовать её как маленькую переносную грелку.

Она как самовар прямо.

И всё же что она делала? Колдовала?

Возможно.

Может для неё это еда или что-то подобное?

Кент откинул эту идею практически сразу.

Может она просто больная на голову?

Эта мысль задержалась в его голове подольше, однако он пришёл к выводу, что это навряд ли. Только если она рехнулась прямо сейчас. Ведь до этого она показывала зачатки разума, верно?

Но найти объяснения Кент так и не смог. Просто сидел напротив неё, наблюдая. То, что он смог понять за время, проведённое в этом мире — наблюдение иногда лучше, чем тыканье палкой. По крайней мере, тебя не сожрут, как это стало с его товарищем. Выковыривать его пережёванные останки из кишок той твари было тем ещё удовольствием.

К тому же догадки были не самой сильной стороной Кента. Он был скорее человеком действия — он наблюдал, он запоминал, он убивал. Остальное оставлял на тех, кто действительно мог думать и понимать, разрабатывать и писать ему инструкции, которыми он и пользовался в походе.

А так как здесь инструкций не было, Кент делал то, что умел — наблюдал, чтобы понять.

Однако для Миланье его взгляд был подобен словам. Словно он говорил:

Ну давай же, покажи мне, что ты умеешь. Удиви меня. Или ты даже не обладаешь магией?

Да, она уже слышала ухмылку в его словах (хотя он даже слова не сказал), она представляла, как он будет над ней смеяться, когда ничего не выйдет. И её уверенность в своих силах падала довольно быстро. Она боялась услышать то, что её пугало. То, что она иногда слышала о себе от других.

Высший демон и без магии.

Как ребёнку, Миланье было достаточно лишь повода, чтоб её страхи вышли наружу и приобрели свою реальность. Чтоб воображение приписало всему свой собственный смысл, продиктованный стыдом и неуверенностью. Но Миланье не была бы упрямым ребёнком, если бы такое смогло подорвать её если не уверенность в себе, то упёртость.

Потому они лишь хмуро упёрлась взглядом в листву, надув щёки и стараясь сделать всё так, как её учила родная мать.

Она даже перестала чувствовать холод. Словно тепло внутри её тела с каждой минутой её попытки выдать хотя бы искру становилось всё сильнее. Хотя по-настоящему Миланье так сосредоточилась, что просто перестала его замечать.

Если бы она сейчас видела себя со стороны, то сразу бы заметила, как её глаза стали как будто немного ярче. Словно внутри включились слабенькие, едва горящие лампочки. Очень редкое явление для демонов, чтобы магия проявлялась именно таким образом.

Заметил это и Кент. Настороженно всматривался в её лицо, переводя взгляд на руки. До него…

Нет, не дошло. Этот человек был не из догадливых, это уж точно.

Он просто насторожился, ожидая какого-нибудь чуда и гадая — порвёт их на части или нет.

И чудо произошло.

И нет, их не порвало, вопреки опасениям Кента.

В какое-то мгновение едва заметные искры, как от бенгальских огней, вылетели из ладоней Миланье, упали на листья и потухли. Костра не получилось, листья не вспыхнули.

Но это была магия. Пусть слабая, пусть неэффективная, но магия. Это была сила. И она проявилась у Миланье.

Девчушка едва сдержалась, чтоб не посмотреть сейчас на малума взглядом, полным гордости и плещущегося через край самомнения.

Я смогла. Я… Я сделала это! Я та, кто обладает магией! Титаны великие, я та самая, кто может управлять силой! Я смогу вернуться с гордо поднятой головой, словно те люди из сказок, что уходили в странствия и возвращались с силой! Мама будет гордиться мной! Я словно… словно…

Бурный поток мыслей уже было не остановить. Бесконечный полёт фантазии, где её будут встречать едва ли не как героя, который в одиночку одержал победу. Но единственным, кому она могла излить свою радость, был этот малум.

Но Миланье так ничего и не сказала, и даже не проявила и грамма эмоций. От подобного её остановило две вещи — костёр до сих пор не горит и людям её статуса не положено себя так вести. Ведь высший демон должен вести себя так, словно это естественно.

Зато для Кента стало понятно, что она пыталась сделать. Для него это не стало чудом или каким-то откровением. И он уж точно не собирался здесь падать от восхищения на колени, как мечтала Миланье. Кент не единожды становился свидетелем магии, которая практически всегда была направлена против него и его товарищей. Однако сейчас она могла сослужить хоть какую-то полезную службу.

Здраво рассудив, что демонёнок лишь ребёнок и оттого у неё дальше искр магия пока не проявляется, Кент принялся готовить растопку.

Будет у нас огнивом на ножках, — рассудил он.

— Погоди, мелкая, — прогудел он, положив свою ладонь на её руки и опустив их. — Так ты ещё долго будешь мудохаться.

Миланье лишь вопросительно посмотрела на него выразительной мордашкой, в которой читалось непонимание и немой вопрос.

— Погоди, — повторил он, хотя вряд ли она поняла его. — Эти листья слегка сырые. Лишь время зря потратишь.

А чего тратить им было нельзя, так это времени. И так продрогли до нитки. И пусть Кент вида не показывал, но он замёрз до такой степени, что чувствовал, как сжались яйца.

Поэтому, вытащив нож, он принялся быстро настругивать из более-менее сухих веток стружку. Нарвал сухого мха, коры, очень тонких веток. Лишь небольшая подготовка, чтобы повысить шанс этой ночью получить костёр. Аккуратно всё сложил, после чего вновь аккуратно, практически нежно приподнял руки Миланье своей лапой и поднёс их как можно ближе к труту.

Та напряглась, но всё же не дёрнулась и не вырвала руки.

— Ну, дерзай, — кивнул он на костёр.

Вот оно! Он видит всю мою мощь! Всю мою силу! Ну ладно, ладно, так и быть, я попробую ещё раз, — однако Миланье лишь слабо улыбнулась. Мило улыбнулась, застенчиво. И если кому-то могло показаться, что это от чистого сердца, то ничего подобного — Миланье набивала себе цену. Маленькая и хитрая. Настоящий маленький дьяволёнок.

И всё же это не отменяло её заслуг. Просидев так около получаса и уже заставив сомневаться в её способностях Кента, она вновь смогла выдать искры из своих ладоней. Немного, совсем немного, однако достаточно, чтобы заставить трут тлеть. И там за дело уже взялся Кент — заученными движениями принялся выдувать из маленькой тлеющей точки пламя, подкидывая сушняка.

Через пару минут они оба уже грелись, подсев поближе к костру. Идея разжигать костёр в лесу вряд ли была самой удачной, однако замёрзнуть ночью было куда хуже. Кент не понаслышке знал, что такое холодные ночи, а потом длинные переходы. Достаточно буквально нескольких дней, чтобы у тебя не осталось никаких сил. Холод будет выпытывать из тебя все силы, чтоб утром их вообще не было.

К тому же он сомневался, что здесь вообще кто-либо или что-либо, не считая живности, есть. Слишком далеко их отбросило даже по сравнению с прошлой позицией или местом сбитого каменного гроба. И если тогда он знал, куда двигаться, то сейчас окончательно сбился с пути. Знал лишь приблизительное направление движения, но и то не факт, что они куда-либо выйдут.

И сидя перед костром, он молча пытался вычертить примерную карту на земле, чтоб понять, где они сейчас находятся.

Я, — поправил он себя мысленно. — Только я нахожусь. Мелкая не в счёт. Не стоит строить из нас теперь команду.

Он покосился на мелочь, что сейчас с интересом подсела поближе и пыталась рассмотреть, что он там рисует. А потом взяла палку и…

Начертила прямо поверх карты какой-то узор.

Кент молча поднял свой тяжёлый взгляд на неё, и Миланье, слегка вздрогнув, отодвинулась.

Она демон. Почему-то мне кажется, что она реально демон. Причём тот, кто будет портить мне жизнь. Пнуть её чо ли? Так, для профилактики…

Серьёзно обдумывая этот вариант, он вновь заново расчертил карту.

Река… та река, что мы обнаружили, тогда шла… по… на юг. С севера. Значит… мы южнее. Наши шли…

Он поднял голову кверху, словно звёзды могли подсказать ему.

Но они действительно могли подсказать. В этом мире звёзды стали едва ли не единственным наиточнейшим способом определения направления и, как следствие, собственного расположения. Был ещё и компас, но в некоторые дни он вёл себя как сумасшедший — мог показать совершенно противоположное направление.

Как бы то ни было, принцип тут был схож с принципом на Земле — созвездия и звёзды укажут верный путь. Единственное, что оставалось — просто выучить, где какое созвездие находится.

Хотя среди военных названия были не столь поэтичны, как у демонов. Созвездие «Завет Бескрайних Рек» называлось созвездием номер тринадцать. А созвездие «Душа мира» — созвездием номер три.

И пока он вкладывал все свои усилия, чтоб найти нужное, услышал, как кто-то елозит палкой по земле.

Опустил взгляд.

Увидел, как эта чертовка рисует на его карте злобную рожицу.

— Да что ты блин будешь делать! Мелкая, пошла отсюдова! — едва ли не рявкнул он на неё.

И этот маленький дьяволёнок тут же недовольно отпрыгнул со своим:

— Тяпа-тяпа-тяпа-тяпа…

— Я тебе сейчас дам тяпа, сучка! Я тебе палку эту протолкну так глубоко, что вытащить не сможешь! — прорычал он.

— Тяпа-тяпа-тяпа-тяпа… — в нём слышалось столько недовольства, что просто ужас.

— Чтоб тебя тяпкой огрели…

— Тяпа-тяпа-тяпа-тяпа…

А с земли на Кента смотрела злобная рожица.

Что касается Миланье, то спроси, зачем заниматься подобным, ответить она бы не смогла. Просто сама не знала, зачем это делает. Её словно что-то тянуло нарисовать именно на его странных каракулях, тянуло так сильно, что даже хвост чесался. Это было схоже с тем, когда дети делают что-то — отколупывают краску, ковыряют парту или рисуют на стене, но поймай их за этим и спроси: «Какого чёрта ты делаешь?!», они просто не смогут ответить.

Потому что сами не знают.

Вот и Миланье не знала. Но вот новая каракуля на земле, начерченная малумом, притягивала взгляд. Просто просилась быть изрисованной. И кто она такая, чтоб отказывать себе в этом?

Да. Она — демон.