Чертоги демонов

Глава 9

Кент дёрнул вытянутой рукой, пытаясь вырвать её из пасти Миланье. Но она не собиралась сдаваться — обхватила его руку руками и ногами, словно ленивец, после чего резко разогнула ногу и пяткой заехала ему в нос.

Хрустнули кости, брызнула кровь, в глазах блеснул ослепительно белый свет. На мгновение Кенту показалось, что детская пятка пинком отправила его прямиком на небеса к богу. Это было столь неожиданно, что он всего на секунду потерял ориентацию, к его облегчению, не сексуальную, а пространственную. Хватка его массивной ладони ослабла, и тварь, которую он схватил, вырвалась на свободу.

Отпрыгнула от него и вновь атаковала. Но Кент оказался немного резвее. Секундное замешательство не сказалось на его скорости. С удивительной для своих громоздких размеров быстротой он вскочил… но в последний момент нога подвернулась. Пинок вышел не таким сильным, как ему бы хотелось, но, тем не менее, Кент отправил тварь прямиком в дверной проём дома. Ударь он во всю силу — убил бы. Оттуда послышался грохот переворачиваемого стола и звон глиняной посуды изнутри, усиленные эхом.

Кент попытался схватить мелкую дрянь, что повисла на руке, но та, перебирая цепкими лапками, словно ласка, быстро перебралась на его спину. Но сделать ничего не смогла — Кент умудрился в последний момент схватить Миланье за ногу и сдёрнуть с себя. Размахнулся и швырнул её, словно снаряд, в какую-то деревянную постройку. Она мешком врезалась в неё, проломила хлипкие доски и исчезла внутри, подняв облако пыли.

Голова тихо гудела от удара в нос, но, тем не менее, он был практически в порядке: его голове и не такое приходилось переживать. Кент быстро оглянулся, подхватил автомат и тут же дал очередь. Демон, что выскочил из дома, резко ушёл в сторону — по его пятам следовали фонтанчики пыли, поднимая кусочки земли в воздух. Стремительный прыжок, и тварь скрылась за глубоким корытом из глины, напоминающем коробку.

Вечная проблема с демонами — они очень быстро двигаются и зачастую попасть в них очень сложно.

Пули практически сразу раскололи стенку этого корыта — со стороны это выглядело так, словно прорвало плотину: вода хлынула на пыльную землю, заливая её и быстро окрасившись в коричневый цвет. За ней испуганно выглянул демон. Но едва Кент собирался дать вторую очередь, чтоб окончательно вышибить мозги угрозе, как в его автомат буквально врезалась Миланье.

— Да твою мать, сука! — взревел он, но Миланье не дрогнула.

Она с удивительной прытью повисла на оружии, пытаясь его отобрать, после чего воткнула остренькие зубки в его кисть. Кент вскрикнул, резко тряхнул руками, сбрасывая её на землю. Она приземлилась на ноги, но тут же разогнула их, подпрыгнула и вновь вцепилась в Кента, забравшись ему за спину. Её маленькие ручки обхватили его шею и начали сдавливать её, однако никакого вреда принести ему не могли.

Левой рукой пытаясь добраться до Миланье, которая предпринимала неудачную попытку задушить его, правой он зажал гашетку. Тарахтение автомата испугало тварь, заставляя выскочить из-за укрытия, однако Кент промахнулся. Одной рукой не смог удержать автомат и отдачей ствол задрало вверх — пули веером прошли поверх головы демона, очертив свой полёт несколькими трассерами.

В этот момент он смог ухватиться за рог мелкой дряни, от которой он теперь точно избавится. Потянул на себя, выкручивая ей голову. Послышался визг, и её острые когти вцепились в его лицо, едва не выколов глаза. Кент вскрикнул и вновь выронил автомат. Отпустил её рог, схватился за руки и сдёрнул со спины.

Но едва это сделал, как острые зубы воткнулись ему в бедро, войдя практически до упора — демоническая тварь не оставляла попыток его сожрать даже несмотря на то, что он был в разы сильнее её. В принципе, ничем сильно не отличалась от своих сотен собратьев, которых он когда-то убил.

Кент буквально одной рукой швырнул Миланье в сторону, настолько она была лёгкой. Подобно тряпичной кукле та упала, прокатилась боком по земле и затихла, словно сбитое на дороге животное.

И сразу же обрушил кулак на голову маленького демона. Однако в последний момент тот неожиданно отпрыгнул, и удар пришёлся по касательной. Тварь качнулась и повалилась набок.

Искусанный и исцарапанный, Кент полез за пистолетом, даже не пытаясь поднять автомат. Пора было кончать этот цирк уродов. Его правая искусанная рука отозвалась болью, словно в неё вшили несколько угольков, и он не с первого раза смог вытащить пистолет — конечность плохо слушалась. Это была его вина — он недооценил опасность, посчитал, что, если что, сможет легко справиться. И теперь за это расплачивался.

Даже маленький демон оказался сильным противником, который мог перегрызть ему глотку. А когда их двое…

Он поднял пистолет, прицелившись…

— КЕНТ, НЕТ!!! НЕ НАДО! НЕ НА-А-А-АД-О-О-О!!!

Не крик заставил его замереть на месте. Не мерзкий визг маленькой потаскухи, которую он пригрел по доброте душевной, и которая так отплатила. В этом мире он перестал удивляться многим вещам.

Но сейчас замер. Кента остановил не крик. Его остановило то, что кричали на его языке.

Так же отчётливо, без какого-либо акцента, как если бы кричала маленькая девочка из его мира.

Он медленно повернул голову к Миланье, не в силах до конца принять новую открывшуюся правду.

Она сидела на разбитых коленках, плача и пытаясь встать. Не с первого раза ей удалось, при первой попытке Миланье упала, словно у неё кружилась голова.

— Кент, пожалуйста… пожалуйста, не надо… — она всхлипывала. Из носа капала кровь. — Пожалуйста… не убивай её…

Пистолет медленно повернулся в её сторону, словно главную угрозу теперь представляла здесь она. Маленькая Миланье. Маленькая и по-демоническому хитрая девчушка, скрывающая в себе много секретов.

Её взгляд остановился на чёрной дыре этой страшной и опасной штуки. Это чёрная дыра завораживала, притягивала взгляд, словно ты заглядываешь в бездну. Словно ты заглядываешь в собственную смерть.

— Какого… хера… — выдавил он из себя, — ты говоришь на нашем языке…

Казалось, от шока ему сковало горло и даже слова было тяжело произносить — для этого требовалось напрягаться. Звуки выходили сдавленным, будто он страдал проблемами с речью или тужился.

Кент думал, что его больше не удивить. Кент ошибся. Мир полон сюрпризов.

— Пожалуйста, Кент, — плакала она. — Не убивай её…

— Какого хера ты разговариваешь на нашем языке?! — рявкнул он, дёрнув пистолетом.

— П-п-потому что ты человек! — всхлипнула она, как будто это было объяснением.

— И что?! — не понял он.

— Демоны понимают людей! Такова наша природа! Таковы высшие демоны! — пискляво ответила Миланье, словно злясь или наоборот, от испуга.

— Высшие демоны? Что за хрень ты несёшь?! Как…

У Кента за секунду появились тысячи вопросов, которые требовали ответов, и он не знал, с какого начать. Они лезли в сознание подобно бешеному потоку людей, сменяющих друг друга в час-пик у единственного окошка кассы. Не успеваешь схватиться за один, а уже хочешь знать ответ на другой. А один ответ потянет за собой десяток других вопросов.

И Кент не знал с чего начать. Больше всего ему хотелось поставить жирную точку на голове этой демонессы, прострелив ей голову и избавив себя от проблем. Тем самым избавить себя и от мучающих сознание вопросов — нет возможности получить ответ, нет и желания спросить, всё просто.

— Кент… — шмыгнула носом Миланье. Её немного покачивало из стороны в сторону, однако она медленно двигалась в его сторону, заставляя Кента отступать назад. — Пожалуйста…

— Пожалуйста что? — прорычал он в ответ.

— Не убивай её.

— Тогда мне убить тебя?

— И меня не убивай, — заплакала она. — Что мы тебе такого сделали, что ты нас ненавидишь?

— Что сделали? Ну, помимо того, что вы жрёте человечину и напали на наш мир… всего-то!

— Но вы тоже едите животных! — воскликнула она. — Откуда у тебя в тех пакетиках мясо тогда?

— То есть мы животные, хочешь сказать?! — он напрягся. Напряглась и Миланье. Ей так и хотелось сказать «Да», но она не сомневалась, что тогда это будет последний ответ в её жизни.

— И мы не нападали на ваш мир, — тихо сказала она, быстро переводя стрелки от неудобного вопроса.

— Да неужели, — саркастично ответил Кент.

— А ты видел, как мы напали? — посмотрела жалобно на него Миланье. Её заплаканная мордашка могла разжалобить кого угодно, однако глаза… Даже несмотря на слёзы, они были проницательными и внимательными для ребёнка. — Ты ведь не видел этого…

— Я видел, что вы сделали с нашим миром, видел столько трупов, что можно сойти с ума. Разорванные тела, искалеченные люди и просто километры беспросветного кошмара. Этого вполне достаточно, чтоб желать перебить вас всех до единого к чёртовой матери, — отчеканил он.

— Но вы же делаете то же самое! — едва не разревелась она. — И эти демоны! Они никогда не воюют! Самые миролюбивые и добрые! Они бы никогда не напали на кого-либо! Зачем вам было убивать их?! Почему вы такие злые?!

— Потому что они враги! — Кент даже поморщился, насколько по-детски это прозвучало. Практически на уровне самой Миланье.

— Потому что вы так считаете! Для вас все враги! И даже дети! Все, кто не похож на вас! И даже я, Кент, даже я, я тоже враг, верно? — заплакала она. — Ты сохранил мне жизнь, потому что я похожа на тебя…

— И уже реально жалею о том, что проявил милосердие.

— Это было не милосердие… Ты сделал так, как было тебе удобно… Потому что я похожа на вас… потому что я красивая и милая. Но будь я другой, ты бы убил меня, как хочешь убить её… Ты злой и не лучше других малумов.

К тому моменту уже другой демон пришёл в себя. Он, хотя скорее всего она, поправил себя Кент, отползла в тень одного из домов, откуда сейчас смотрела на него. Но понять, испуганно или злобно, он не мог — мимика не позволяла понять эмоции этого демона.

А Миланье беззастенчиво плакала и вытирала кулачками свои споли, размазывая их по лицу.

— Что эта девочка сделала тебе такого, что ты хочешь убить её? — сквозь слёзы спросила она его.

— Пока не сделала.

Пока. Проблема в этом слове. Пока не сделала, но сделает, будет мстить и неизвестно сколько людей уложит, пока её не пристрелят. Врагов надо истреблять — так его учили. Не думать, не жалеть и не решать моральные вопросы — убивать. Точка.

Миланье медленно подошла к дрожащей девочке. Не в силах объяснить почему, но не могла бросить её. Не могла позволить этому бешеному малуму убить её. Так твердило её внутреннее «я». И при всей своей хитрости и изворотливости Миланье просто не могла отвернуться от тех, кому нужна была помощь. Иначе это бы преследовало её потом очень долго.

Она села рядом с ней и обняла, при этом прикрыв спиной от малума.

— Если ты хочешь убить её, то придётся тебе убить и меня. Ведь так вы, малумы, поступаете.

— Не называй меня малумом, демон.

— А как называть? Тварью? Но мне кажется, это обидное слово, потому демоны и кличут вас так, — тихо, ответила она. — Мне было бы обидно.

— Мне плевать, чо там тебе обидно.

— Наверное, потому вы и убиваете всех подряд. Потому что вам всё равно. Вы глупые и злые. А ещё вы трусы — вы боитесь нас, потому убиваете всех подряд.

— Отойди в сторону, Миланье, если не хочешь прохватить пулю между лопаток, — процедил Кент, уставший от этого концерта.

— Вы убили её родителей. А теперь убьёте и её. Вы чудовища. А если бы это были малумы?

— Я сказал не называть меня так!

— Малум-малум-малум-малум-малум-малум-малум-малум-малум-малум-малум-малум-малум-малум-малум!!! — затараторила просто из вредности, чтоб насолить ему.

Если Кент действительно хочет убить её, то он это и так сделает — для Миланье это был не секрет. Но вот сдаваться просто так она не собиралась.

За её спиной послышались тяжёлые шаги.

— Отвали от неё, Миланье! — крепкая рука схватила её за рог и потащила назад, видимо, пытаясь оторвать от девочки, но та лишь крепче вцепилась в неё.

— Не отпущу! Тебе придётся убить меня! А-а-а!!! Не отпущу!!! Трус!!! Трус!!! Тебе сначала придётся убить меня!!!

Девчонка в её объятиях вторила визгом:

— И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И!!!

— Я тебя в последний раз предупреждаю! — рявкнул он.

Ботинок совсем не мягко прилетел ей в район почек — от боли Миланье только крепче обняла визжащую девочку-демона.

— Нет! Нет-нет-нет!!! Не отпущу!!! Только через моё мёртвое тело!!!

— А тебе сейчас это устрою, сучка ты недоделанная! — зарычал он, пытаясь её оттащить, но оттащил их обоих.

— Всё-равно-не-от-пу-щу-у-у-у-у-у!!! А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!

— И-И-И-И-И-И-И-И!!!

Их хор практически оглушил Кента, заставив его отказаться от идеи разнять парочку.

Да и вообще, чего он добивается? Он же собирался убить её, так вот он, шанс. Одним выстрелом сможет уложить обеих, так сказать, одним выстрелом двух зайцев, если повезёт, пуля прострелит обеих.

Так какого хера он разводит весь этот детский сад, пытаясь разнять их, если можно просто по пуле в затылок и дело с концом? Он столько перебил демонов… Да чего уж там, он и сам участвовал в чистках гнёзд, убивая демонов, как больших, так и маленьких, наверняка детей. И некоторые из этих демонов были похожи на людей. Похожи на детей, если уж на то пошло.

Дрогнула ли у него рука тогда? Если только от отдачи автомата.

Так в чём дело сейчас? Просто выстрел. Даже можно закрыть глаза и всё.

Кент хмурился, глядя на них.

Он ведь знал правду, не так ли?

Знал её лучше, чем кто-либо другой.

До этого он убивал демонов. Он убивал бездушных существ, которые только и делали, что истребляли людей. Аморальные грязные животные, которые спят и видят, как бы отведать человеческой плоти. Он был с одной стороны баррикад — они были с другой. Их ненависть была обоюдной.

Не встреть Миланье, он бы всадил маленькой твари в лоб пулю и отправился дальше.

Но Кент встретил. И теперь он видел то, что предпочёл бы не видеть, чтоб лишний раз это не мешало ему исполнять свою работу.

Правда в том, что мне не хочется её убивать…

Смысл одного из плакатов в учебной комнате его части становился теперь предельно ясным и очень важным. Должна быть ненависть к врагам. Иначе убивать будет тяжело. Они это они, вы это вы. Никаких мы, никакого нашего горя, никакой знакомой обоим проблемы. Ничего тебя не должно объединять, иначе это вызовет жалость или сострадание. А может и того хуже…

Милосердие.

На войне милосердие убивает не хуже пули.

Теперь он видел не тварь, он видел девочку, чью деревню вырезали. Он видел не врага, которого надо уничтожить, а напуганного ребёнка, который в отчаянии бросился на него. Видел не ту, кто напал, но ту, кто защищался, боролся за свою жизнь.

Кент видел в Миланье не демона, похожего на девочку.

Он видел именно девочку, которой не было чуждо человеческое. И которая, защищая это человеческое, был готов отдать жизнь.

Вроде таких называют настоящим человеком?

Демон — настоящий человек. Это настолько абсурдно, что становится жутко.

Хуже в этой ситуации может быть только то, что потом этот демон с четырьмя глазами может вполне ненавидеть людей. И, когда наберётся силёнок, пойти их убивать, так как они убили его родителей. И вина ляжет на него, так как он не убил потенциального врага. Проявил милосердие.

Эти две идиотки сейчас, обнявшись, продолжали кричать на всю деревню, словно сирены. Поэтому Кент ещё раз пнул Миланье. Несильно, но так, чтоб она прочувствовала весь спектр ощущений от удара по почкам. От такой подачи, пусть и не смертельной, Миланье ухнула, заскулила, прижавшись к демонёнку ещё крепче.

А Кент нагнулся и прошипел ей прямо на ухо:

— Заткнула пасть, мелочь, пока я сам этого не сделал. И своей новой подруге скажи это сделать.

— Злой! — со слезами выкрикнула она.

— И стану ещё злее, если ты пасть свою не закроешь! — и отвесил ей подзатыльника, от чего она лбом стукнулась о свою новую подружку. Всхлипнула и замолкла.

Замолкла и её новая знакомая, которая боялась даже высунуться из-за подруги.

Кент огляделся. Одни трупы, в некоторых местах видны выбоины от пуль, что оставил здесь прошлый отряд. Сейчас, после всего произошедшего, тишина казалось оглушительной, она буквально звенела в ушах и нарушалась лишь тихим потрескиванием старых построек.

День медленно близился к вечеру, и солнце уже вошло в то положение, когда можно было увидеть лучи, проходящие между домами и досками в поднимающейся лёгкой пыли. Тонкие, словно натянутая ткань. Ещё немного, и начнёт холодать, хотя ночи здесь разнились между собой от дико холодных для лета до невыносимо жарких.

Демонята до сих пор обнимались и тихо всхлипывали, добавляя звуков в общий оркестр тишины, и едва не терялись в нём. Напуганные, сжавшиеся. Из-за Миланье, из-за её идиотской выходки Кент видел теперь их немного иначе и ненавидел себя за это. Пусть немного, но иначе, и Кент прекрасно понимал — стоит хоть раз дать волю чувствам и увидеть во враге кого-то большего, и ты уже не избавишься от них. Ты будешь обречён, как Титаник — рано или поздно поддашься им и не сможешь избавиться.

Живые. Тоже чувствую…

Он тряхнул головой, отгоняя эти мысли подальше. Сейчас они были ни к чему, мешали, как мошкара перед лицом. К тому же Кенту было интересно, как близко находятся те, кто устроил здесь засаду? Слышали ли выстрел или находятся уже очень далеко?

Одно он знал точно — задерживаться здесь было плохой идеей, и чем дальше они уйдут, тем лучше будет для них.

Для него.

Кент в отчаянной попытке попытался выкинуть из головы «мы» и любой другой синоним, что был с ним связан. Естественно, что по приказу все мысли не вылетели из его головы, как запах при проветривании, поэтому он просто решил себя занять другим не менее важным делом. Перебинтовать все свои раны. По крайней мере на руке и ноге.

И всё же, возвращаясь к вопросу, что делать дальше, Кент чувствовал лёгкую неприятную неопределённость.

Им надо уходить. Но куда? По той же дороге, по которой пришли? А есть ли выбор? Идти параллельно не вариант — демон всё равно унюхает, а заблудиться можно будет очень даже просто. Слишком просто. Попробовать отсюда двинуть в нужную сторону прямиком через лес? Но в лесу будет слишком легко заблудиться, особенно когда кроны закрывают небо.

Всё-таки дорога — рисковый вариант, однако более надёжный, чем просто плутать в лесу. Что касается провианта…

Закончив со своими боевыми ранами, Кент окинул задумчивым взглядом глиняные домики. Может быть там есть что съедобное… ну, кроме человечины, естественно. Пусть Миланье и сказала, что они миролюбивые, это не отменяет того факта, что они за милую душу могут уплетать людей за обе щёки. А ему и мелочи ещё идти и идти. Неизвестно, сколько ещё до фронта придётся идти.

В крайнем случае сожру мелкую. Это же не каннибализм. Как раз покажу ей, каково это, когда тебя едят.

Усмехнувшись собственной шутке, он залез в ближайший дом. Он не боялся, что сейчас кто-то напрыгнет на него. Хотели бы, напрыгнули ещё во время драки.

Здесь было душно. Не так душно, как в закрытой коробке на солнце или в аду (а они уже в аду, вот так парадокс), однако проветривания здесь явно не хватало. Стены, нагретые полуденным солнцем, создавали ощущение, словно ты в печи, которую только-только начали разогревать. Стоило зайти внутрь, как лоб тут же покрылся испариной.

Сейчас, уже более внимательно осматривая жилище, Кент мог найти много разных деталей, которые не заметил в прошлые разы. Они словно очеловечивали помещение, добавляли ему жизни, делая из нагромождения вещей действительно чей-то домашний очаг.

К примеру, на коробках с сеном были видны какие-то каракули. Практически все кровати, а их было здесь три, имели свою характерную картинку, вырезанную на дереве. Возможно, так они подписывали свои спальные места, а может это ребёнок веселился. Что ещё заметил Кент, так это стол и стулья. Самые обычные, явно сколоченные в кустарных условиях, но при этом на вид крепки и добротны, практически ничем не отличающиеся от своих собратьев на Земле.

Дом. Обычный деревенский дом с некоторыми отличиями, как, например, какая-то доска в одной из углов с расчерченными на ней знаками красной краской или кровью. Косточки, черепки и прочие атрибуты настоящего сатаниста дополняли картинку.

Да никак красный уголок.

Оглядывая комнату, Кент вскоре наткнулся на грубо сколоченные ящики. Те лежали в углублении, прикрытые досками. Примерно в полметра яма, которая скорее всего представляла собой местный вариант погреба.

Однако то, что было внутри, слабо ассоциировалось у Кента с едой. Нет, то было не мясо — коренья. Непонятные, испачканные в земле коренья, ближайший родственник которых в его мире мог быть хрен. Там же лежали овальные клубни, тоже коренья другого растения, которые напоминали помесь огурца и картошки.

— Это корень Маруга — раздался тихий голосок позади него.

Кент резко обернулся. Рука от неожиданности сама легла на рукоять пистолета.

В дверях стояла Миланье. Скромно и немного застенчиво поглядывала на него исподлобья и теребила своё грязное порванное в некоторых местах платье. Она точно умела производить нужное впечатление, но, как убедился на себе Кент, могла стать и довольно неприятным противником, который если не убьёт, то точно попортит жизнь.

— А второе, такое овальное — диранкос.

— Диранкос? Это съедобно?

Она кивнула.

Нет, ну прямо смотреть невозможно. Такая вся из себя стесняшка. Но Кент помнил, как Миланье затаптывала карту, спорила, действовала на нервы и просто вела себя с ним как упёртая коза, поэтому мог с уверенностью сказать — она та ещё заноза, а вся скромность лишь красивая обёртка.

— Нам нужна еда.

— Да, я очень хочу кушать, — сразу же кивнула Миланье.

Кент посмотрел на неё тяжёлым взглядом, и та сразу примолкла. Но ненадолго.

— Кент. Кент.

— Чего тебе? — буркнул он, не оглядываясь. Решил всё же взять эти странные корни, раз съедобны.

— Я подумала… ну… ты злишься…

Вместо ответа Кент показал свою правую руку. Она была вся перебинтована. Конечно, часть бинтов была под одеждой, например, на предплечье, но вот бинты на кисти выделялись ослепительно белым пятном на тёмном фоне. Сквозь них были видны маленькие алые пятнышки крови, что уже начали проступать, однако её запах должен был перебить антисептик.

— Удивительно почему, да, плешивая дура?

— Я… я не плешивая, — слегка обиженно и жалобно ответила она.

— Заткнись, — бросил Кент и отвернулся. Его низкий голос басом разносился по небольшой комнате.

Тишину, которая опустилась на полминуты, вновь разрушила первой Миланье.

— Не злись, — тихо позвала она.

— Отвянь, мелочь, — рыкнул он.

— Послушай… ты просто напал на неё. Я не могла оставить её в беде. Разве ты не защитил бы малума?

— Ты меня чуть не загрызла, — стрельнул он злым взглядом в неё.

Но Миланье это не остановило.

Топ-топ-топ ножками по полу, и вот она уже присела напротив него.

— Я же не загрызла тебя. Я аккуратно тебя покусала.

— Хера аккуратно! Что тогда в твоём понимании неаккуратно?! — возмутился с долей удивления Кент.

— Ну… если бы… я откусила от тебя кусочек, наверное, — слегка застенчиво ответила Миланье. — Ушко там… Или носик…

— Ты мне чуть не выковыряла моргала! Это тоже чуть-чуть?!

— Ну прости, мне действительно очень жаль! — воскликнула она слезливо и аккуратно схватила его левую ладонь. — Мне действительно очень жаль! Я хотела немножко… совсем немножко… и у тебя… козявка из носа торчит…

— Да пошла вон, твою мать! — взревел он, вырвав ладонь из её цепких пальцев и стукнув ею той в лоб. При этом украдкой правой вытер нос. — Коза охреневшая.

— Не коза! — обиженно воскликнула Миланье, сидя на пятой точке. — Я демон! Почему ты не можешь просто простить?!

— Прошло несколько минут после того, как вы мне хлебало чуть на ремни с подружкой не порезали, и вот ты просишь прощения!

— Не несколько! Прошло семнадцать минут! — обиженно ответила она. — И не бей по голове, мне больно!

— Да ты ещё и считала время! И мне не больно, по-твоему?!

— Но мне очень жаль! Мне действительно очень жаль! Прости меня!

— И ты молчала о том, что понимаешь мой язык!

— Я подумала, что это не важно.

Лжёт. Она точно лжёт.

Кент был просто уверен в этом, хотя плохо определял, лжёт человек или нет. Миланье лгала. И не факт, что она вообще раскаивается в содеянном. Не факт, что она вообще умеет раскаиваться.

Но Миланье своих попыток не оставляла. Ей было прекрасно известно, что недолго ей жить, если она останется одна. Даже просто потому, что никого, кроме той девочки, в округе не было. Будь здесь деревня, она бы сказала ему «прощай» и осталась здесь. Но деревня была мертва, никого в округе из тех, кто помог бы ей.

А если придут другие малумы? Будут ли они добры к ней? Или убьют её? Ведь эти демоны были практически такими же, ну, кроме маленьких отличий, но их всех убили.

Ей он был необходим. Она это прекрасно понимала и осознавала. Без него даже в этой деревне она может не выжить просто потому, что сюда могут вновь сунуться малумы.

Поэтому, наступив своей гордости на горло, как она уже делала сто раз за последние несколько дней, Миланье вновь потянулась к нему и взяла его руку. Грубую, большую, пусть и не такую как у Роро.

— Прости меня за лицо и руку, пожалуйста. Я не хотела. Не злись на меня, а то мне грустно.

— Как твоя грусть должна волновать меня? — поинтересовался холодно Кент.

— Тебе тоже будет грустно.

— Вали отсюда, мелкая.

— Ты же меня простишь? — Миланье использовала все свои ресурсы, всю свою милоту, красоту и очарование. Большие и честные, слегка влажные глаза, жалобное лицо, тихий голосок.

— Пошла. Вон.

Так, это он меня простит или нет?

— Кент… я должна была признаться, что понимаю тебя, но… ты же тоже убивал демонов… Я боялась, что ты решишь меня убить. А я хочу обратно к маме и сёстрам.

Здесь было правдой только то, что она хочет к матери и сёстрам. Не сказала она ему по другой причине — меньше знает потенциальный противник, больше шансов в случае чего у тебя самой. Здесь не было ничего плохого — Миланье и Кент были по разную сторону баррикад. И воспитанная матерью для общества, где правят сильные роды, где плетут интриги и коварные заговоры, где тебя могут каждую секунду предать и переметнуться к другим, Миланье использовала свои знания, чтоб выжить сейчас.

Ничего личного, лишь желание выжить.

А Кент… он был простым. Просто простым. Больше сказать по этому поводу ничего было нельзя. Если сравнить Миланье и Кента в плане хитрости, то это были как барашек и лисица.

— Не вижу связи между тем, что я убивал, и тем, почему ты сразу не сказала, что понимаешь меня, — грубым голосом заметил он.

— Всё равно прости, — отпустила она его руку и тихонечко вышла с мыслью: великие титаны, пусть простит меня, пожалуйста.

Кент не проводил её взглядом. Он пытался понять, насколько она демон в плане хитрости. Действительно ли ребёнок в ней говорит и чувство вины или же она хитрит. Она защищала демона, это он понял, но… не кончится ли это для него плохо?

— Дьявольское отродье… — пробормотал он, закинув оставшуюся провизию в сумку, и вышел из дома.

Там, в тени дома, на него смотрели три пары глаз.

Да уж, к такому тяжело привыкнуть… — поморщился Кент, глядя на двух девчушек, что там прятались. Одна смотрела на него со страхом, а другая… Слишком внимательно. Чересчур внимательно. И это ему не нравилось, словно смотрел на него хищник, а не маленькая девочка.

— Миланье.

— Да?! — она тут же с готовностью подскочила. На её лице было написано такое желание услужить, что Кент поморщился.

— Спроси свою новую подружку, куда ведёт эта дорога, — кивнул он туда, откуда они пришли.

Миланье быстро начала что-то спрашивать, однако ответ получила практически сразу и очень короткий.

— Она не знает, — виновато поведала Миланье то, что узнала. — Она не выходила ни разу из деревни.

— Словно меня интересовало, ходила она куда-либо или нет, — буркнул он.

— Не будь таким злобным! — возмутилась Миланье. — Улыбнись, и все к тебе потянутся!

Кент представил, как из-за улыбки к нему вся местная живность бежит, и его передёрнуло.

— Нет, спасибо, обойдусь и без этого. Собирайся, мы уходим.

— Мне нечего собирать.

— Я имел ввиду… — но тут Кент увидел, как она едва-едва скрывает свою улыбку. Миланье просто издевалась. Быть может не издевалась, а просто шутила, играла, но это было точно не вовремя. — Миланье, подойди сюда, я тебе кое-что хочу дать, — прогудел он спокойно.

И Миланье подошла. Не хватило ей жизненного опыта, чтоб понять, что её ждёт. Она по собственной глупости ожидала, что он скажет ей что-то важное или же даст покушать.

Но всё, что он ей дал, был…

Пендаль.

Миланье подпрыгнула, издав полный удивления:

— ОЙ!

Но не успела ретироваться, так как Кент поймал её за тонкий хвост. Схватил так сильно, что Миланье прострелило болью до самого затылка. Для неё хвост был одним из самых чувствительных мест: с мягкой, нежной и тонкой кожей. Это равносильно тому, что Кенту бы сжали яйца в тиски. Едва он сжал кулак, как почувствовал под пальцами хрупкие скользящие позвонки — сдави немного, и он их может вполне вывихнуть, а может и сломать.

— Отпусти-и-и-и!!! — взвизгнула Миланье. Её глаза полезли на лоб, словно ей запустили руку в другое, не менее нежное и сокровенное место. — Отпусти-отпусти-отпусти-отпусти!!! Пожалуйста!!! Хвостик!!! Что ты делаешь?!?!?!

— Миланье. Будешь издеваться и капать мне на нервы, я тебе оторву хвост, ты поняла? — тихо спросил он.

— Да-да-да! Не издеваться! Не копать нервы! — пищала Миланье на всю деревню. — Уяснила! Очень хорошо уяснила!

— Не капать на нервы, а не не копать их, — поправил Кент.

— Да, поняла! Хвост! Хвост, Кент, смилуйся! Не будь таким жестоким!!!

Едва его ладонь разжалась, как Миланье отпрыгнула метра на полтора, схватившись за хвост и едва не плача. Она аккуратно поглаживала то место, где он схватился, блестя глазами и слегка шипя.

Мой хвост… Мой хвостик… Что за чудовище! Ладно, выкручивать голову, но хвост! Где это вообще видано, чтоб так делали?! Откусить бы тебе пальцы за такое!

Её злобный взгляд стрелял в него, и Миланье даже не знала, что ответить на столь беспринципное поведение. Хвост был слишком личным, чтоб за него просто так хвататься. Для демона это было равносильно тому, чтоб засунуть руку ему в трусы. Её язык чесался ответить что-нибудь этакое острое и завуалированное, чтобы подцепить Кента.

И едва она раскрыла рот, чтоб выдать ему гневную тираду, наполненную «тяпа-тяпа-тяпа-тяпа», чтоб выразить свой протест и недовольство, как услышала едва уловимый гул. Тихий, как жужжание насекомых ночью за закрытой дверью. Оно шло откуда-то с неба, тихое, едва слышимое, но становящееся громче с каждой секундой.

Миланье приподняла голову, глядя в небо. Её уши забавно дёргались, она даже забыла про хвост, потому что было что-то в этом звуке… нехорошее. То, от чего пробегает мороз по коже и хвост встаёт дыбом.

Заметил её реакцию и Кент. Как показала практика, она улавливает присутствие других куда лучше, чем человек. Словно охотничья собака, по которой можно ориентироваться. И любая подобная такая реакция демонессы теперь вызывала у него подсознательно ожидание приближающихся событий — хороших или плохих, покажет лишь время.

— Миланье? — его голос сразу стал вкрадчивым, низким, деловым. — Миланье, ты что-то услышала?

Он стянул автомат с плеча, который до сих пор был в пыли.

— Я… слышу жужжание… — пробормотала она, глядя в небо. — Оно идёт оттуда, — пальцем она указала в сторону, откуда в прошлом слышалась канонада. — Жуки… кажется, жуки так жужжат.

Жуки жужжат? Что за ещё одна хрень к нам движется?

Кент внимательно вглядывался в ту сторону и вслушивался, сняв с плеча автомат, однако ничего не слышал. Совсем ничего. Да и кроны деревьев, высокие и густые, мешали обзору, если уж на то пошло. И ветер дул в ту сторону, куда показывала Миланье, что совсем не способствовало обнаружению угрозы.

Ничего. Тихо.

— Они всё ближе! — Миланье воскликнула это уже испуганно.

— Нам надо уйти из деревни. Сейчас же! — Кента наконец осенило, что это могло быть. Но едва сказал это, как рокот услышал уже и он сам. Оглушительный и неумолимый, но приближался, с каждой секундой становясь всё громче и громче.

Кранты. Нам кранты…

Обнадёживающая мысль скользнула в его сознании слишком спокойно, отстранённо и холодно, словно не возымела нужного действия. Вместо того, чтоб бежать, понимая, что они уже не успеют, Кент бросился к Миланье, подхватил её и одним прыжком оказался внутри одного из домиков. Благо тот находился на самой окраине и, быть может…

Смиловистится бог, и мы будем жить, — промелькнула в его голове несвойственная ему мысль. Кент никогда не был верующим, однако, как он узнал на собственном опыте, на войне атеисты — это лишь исключения из общего правила.

Кент тут же повалился на землю, придавив собой пискнувшую Миланье. Такая маленькая и хрупкая, она брыкалась под ним, пищала, пыталась выбраться, но едва ли создавала неудобства. Была скорее похожа на котёнка в крепких объятиях.

— Девочка! Там осталась девочка! — кричала она, но Кент и не думал её отпускать. Кто не успел, тот не успел.

А через мгновения грохот сотряс стены домика. Кошмар, который разразится через несколько секунд, начал свой поход по этому месту.